ВНАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО

Начнем наше путешествие с лексики, т.е. области, в которой сосредоточено основное богатство языка — его словарный состав. Если язык в целом является первоэлементом литературы, то первоэлементом языка является слово.

«Слово — одежда всех фактов, всех мыслей», — этими словами М. Горький подчёркивал неразрывную связь между содержанием и формой высказывания: эту одежду необходимо подбирать «по мерке» и «со вкусом». В первую очередь важно учитывать присущее каждому слову значение.

Возьмём такой пример: «Образ Базарова был подмечен Тургеневым верно». Но подметить — это «наблюдая, заметить, обнаружить», — значит, И.С. Тургенев был не создателем образа Базарова, а только наблюдателем со стороны.

Другой пример: «В романе „Евгений Онегин“ представителем лучшей части дворянской интеллигенции является образ Евгения Онегина». Здесь слово образ излишне: представителем дворянской интеллигенции в романе был сам Евгений Онегин, а не его образ. И ещё пример: «Образ Печорина крайне противоречив в романе». Получается, что М.Ю. Лермонтов был слабым писателем, не сумевшим создать цельный, законченный образ. На самом деле, противоречив не образ Печорина, а характер Печорина.

Кстати, термин образ, часто встречающийся в школьных работах, многими понимается нечётко. Например: «Героем романа М. Горького „Мать“ является образ Павла Власова». Но ведь герой («главное действующее лицо») этого произведения — сам Павел Власов, а не его образ («художественное изображение человека в литературе»).

Говоря о литературоведческих (и лингвистических) терминах, встречающихся в ученических работах, нельзя не упомянуть и о таких, как «язык» и «стиль». В сочинениях пишут: «В стиле романа „Отцы и дети“ простые предложения чередуются со сложными, используются разные эпитеты, имеется много метафор, сравнений и т.д.» (вместо В языке романа...);«Для языка ранних произведений М. Горького характерна романтическая приподнятость» (вместо Для стиля...).

Если язык — совокупность лексико-фразеологических и грамматических средств, используемых его носителями для целей общения, воздействия, то стиль — приёмы, способы, манера их использования. Неразличение этих понятий и приводит к ошибкам.

Строя высказывание, важно учитывать не только значение отдельно взятого слова, но и его связь с другими словами, так называемую лексическую сочетаемость, т.е. способность одного слова образовать по смыслу сочетание с другим словом. Возьмём для примера такое предложение: «Наш народ сумел завоевать техническую революцию и начать покорять космос». Ученик, написавший эту фразу, не учёл, что революцию не завоёвывают, а совершают. С этой точки зрения попробуйте сами оценить «достоинства» таких предложений:

«Однажды Павел предупредил мать, что к нему придут запрещённые люди» (сочетается ли слово запрещённый с названиями одушевлённых предметов?);

«В конце романа Павел Власов — это уже закоренелый революционер» (подходит ли прилагательное закоренелый со своими значениями «застарелый, неисправимый» как определение к слову революционер?);

«Молодогвардейцы верили в неминуемую победу советского народа в Великой Отечественной войне» (сравните: неминуемая беда, неминуемая гибель и укажите, каким подходящим словом можно заменить в сочетании «неминуемая победа» прилагательное неминуемый);

«Добролюбов под Катериной видел луч света, а под Кабанихой — тёмное царство» (удачно ли использован глагол видеть?);

«Ученик подробно рассказал автобиографию писателя А.А. Фадеева» (следует биографию, так как автобиография — «описание своей жизни»).

В речи нередко нарушается логическая связь слов в предложении, т.е. сопоставление понятий. Рассмотрим такое предложение: «Сложный и оригинальный внутренний облик Катерины нашёл своё отражение в её языке, самом ярком среди действующих лиц „Грозы“» («действующим лицом» оказался... язык).

А теперь сами найдите ошибки в сопоставлении понятий и исправьте предложения:

1) «Самым бедным из этой группы действующих лиц является язык Варвары».

2) «Подобно многим другим его произведениям идея этой повести вынашивалась писателем в течение ряда лет».

Попытки расширить лексические связи, не считаясь с логикой высказывания, приводят иногда к курьёзам. Встречаются и такие тексты: «Юноши и девушки животноводческого хозяйства решили полностью взять в свои руки откорм свиней и уже в этом году добиться, чтобы две трети молока, производимого в хозяйстве, были молодёжными».

Приведя фразу «Верней клади ступень ноги» в качестве примера неправильного употребления слов, смешения смысла, М. Горький иронически указывал, что автор «не замечает некоторого несходства между ступнёй ноги и ступенью лестницы». Случаи подобного смешения близких по звучанию, но далёких по значению или расходящихся в своих значениях слов (такие слова называют паронимами) встречаются в речи довольно часто.

Так, в школьном сочинении читаем: «Помещики жестоко обращались со своими придворными».Очевидно, автор этой фразы не различает слов придворный — «тот, кто входил в число лиц, приближённых к царю» и дворовый — «крепостной крестьянин, взятый на барский двор для обслуживания помещика».

В предложении «Судьба крепостников всецело зависела от власти помещиков» смешаны слова крепостник — «помещик» и крепостной — «крестьянин, принадлежавший помещику на основе крепостного права». А автор предложения «Он полный невежа в вопросах искусства» не различает слов невежда — «малосведущий, малообразованный человек» и невежа — «грубый, невоспитанный человек».

Классическим стал пример постоянного смешения глаголов одевать и надевать. Причём глаголы одеть — одевать значительно «активнее» своих собратьев надеть — надевать. Предложения типа «Он одел пальто и вышел на улицу» никак не уходят из нашей речи. Дело в том, что глаголы одеть — одевать обозначают действие, обращенное на другой предмет (в грамматическом значении этого слова, т.е. может быть и человек, и животное, и неодушевлённый предмет): одевать ребёнка, одевать коня попоной, одевать куклу. Если же действие обращено на его производителя, то употребляются глаголы надеть — надевать: надеть пальто, надеть шляпу, надевать туфли, надеть очки, надевать коньки. Однако в сочетании с предлогом на глаголы надеть — надевать обозначают действие, производимое по отношению к другому лицу или предмету: надеть шубу на ребенка, надевать чехол на кресло.

Какой глагол следует употребить в предложении В заключение собрания слово для выступления... (предоставляется или представляется) Иванову? Запомним: здесь выбор должен быть сделан в пользу глагола предоставляется, имеющего значение «дать возможность, право что-либо сделать». А значения глагола представить легко можно определить, сравнив словосочетания: представить доказательства; представить своего знакомого; представить к награде; представить себе все трудности путешествия; представить дело в смешном виде. Определили значения? Если да, то в следующих предложениях употребите один из данных в скобках глаголов: 1) Ему была (предоставлена или представлена!) возможность поехать на юг; 2) Ему (предоставилась или представилась?) возможность поехать на юг. Если в первом предложении вы выбрали первый глагол, а во втором — второй глагол, то вы не ошиблись.

Возможно, вы слышали, как водитель или кондуктор трамвая (автобуса, троллейбуса), обращаясь к пассажирам, говорит: «Вошедшие граждане, оплатите за проезд».Допустимо ли «оплатить за проезд»? Нет, нужно говорить: уплатить или заплатить за проезд либо оплатить проезд.

Сможете ли вы построить предложения с паронимами: абонемент — абонент, адресант — адресат, бережливый — бережный, болотистый — болотный, глинистый — глиняный, земельный — земляной, искусный — искусственный, мелкий — мелочный, обидный — обидчивый, практический — практичный, скрытный — скрытый, соседний — соседский?

А в заключение вам предстоит выполнить небольшую работу. Вы знаете, что одинаково возможны словосочетания высокий дом и высотный дом, близкие холмы и ближние холмы и т.д., но в условиях контекста один из вариантов оказывается не только предпочтительным, но и порой единственно возможным. Итак, выберите правильный вариант.

1. Самые (высокие — высотные) дома находятся в новых кварталах города. 2. Вкусный и (сытый — сытный) обед прибавил нам силы. 3. Любой (поступок — проступок) заслуживает осуждения. 4. Молодой рабочий быстро (усвоил — освоил) профессию токаря. 5. С (особенным — особым) удовлетворением учитель отметил успехи любимого ученика. 6. Всё вокруг привлекательно: и (близкие — ближние) озёра, и дальние холмы. 7. Мы с братом живём в одном доме, но на (различных — разных) этажах. 8. На вопросы мальчик отвечал с каким-то (виноватым — виновным) видом. 9. Было жарко, и пешеходы шли по (теневой — тенистой) стороне улицы. 10. В квартире нужно было (провести — произвести) ремонт. 11. Мы живём в (геройскую — героическую) эпоху покорения человеком космоса.

Проверьте себя:

1. Высокие. 2. Сытный. 3. Проступок. 4. Освоил. 5. Особым. 6. Ближние. 7. Разных. 8. Виноватым. 9. Теневой. 10. Произвести. 11. Героическую.

Приведя ряд синонимов-прилагательных старый, давний, старинный, ветхий, древний, писатель Д.И. Фонвизин так объяснял смысловое различие между ними: «Старо то, что давно было ново; старинным называется то, что ведётся издавна. Давно то, чему много времени прошло. В настоящем употреблении ветхим называется то, что от старости истлело или обвалилось. Древне то, что происходило в отдалённейших веках». Для иллюстрации этих значений синонимов Фонвизин приводит такое продолжение: «Старый человек обыкновенно любит вспоминать давние происшествия и рассказывать о старинных обычаях; а если он скуп, то в сундуках его найдёшь много ветхого. Сих примеров столько ныне, сколько бывало и в древние времена».

Итак, включённые в синонимический ряд слова обозначают примерно одно и то же и одновременно не одно и то же: в них заключён общий смысл, но уточнены его оттенки. При употреблении синонимов именно оттенки значения играют главную роль (как оттенки красок художника, нюансы звука у музыканта). Общность значения улавливается сразу: любой школьник скажет, что в словосочетаниях смелый боец, храбрый боец, отважный боец, мужественный боец, бесстрашный боец, неустрашимый боец имеются синонимы, характеризующие человека, не поддающегося чувству страха, умеющего преодолеть его. Однако не только школьник, но и вполне образованный взрослый человек может затрудниться в выяснении тонких различий между употреблёнными в этих словосочетаниях прилагательными. А различия существуют, и немалые. Если носителем общего значения является слово смелый, то храбрый — «активно смелый, не боящийся опасности, идущий навстречу ей»; отважный — «очень смелый, готовый совершить поступок, требующий бесстрашия»; мужественный — «не теряющий присутствия духа перед лицом опасности»; бесстрашный — «чрезвычайно смелый, не знающий страха»; неустрашимый — «такой, которого ничто не устрашит».

Возьмём другой пример. Говоря об одарённом учёном, мы можем сказать: большой учёный (даётся объективная характеристика), известный учёный (отмечается его популярность), знаменитый учёный (тоже отмечается его популярность, но подчёркивается превосходная степень качества), выдающийся учёный (в сопоставлении с другими), замечательный учёный (говорится об особом интересе, который он вызывает своей деятельностью).

Выбрать наиболее подходящий синоним для данного конкретного случая — это, между прочим, приблизиться к решению интересующей нас задачи: а как лучше сказать? Здесь, как и в других случаях, помогают нам различные словари и справочники (словарь синонимов, толковый словарь, словарь сочетаний и др.), а также... художественная литература, публицистика, т.е. примеры употребления тех или иных слов, их сочетаний писателями. Например, мы не сомневаемся в том, что глаголы хотеть, желать, стремиться, жаждать синонимичны: их объединяет общее значение «ощущать потребность в чём-либо». Но установить различия между ними (которые, несомненно, имеются) для правильного выбора синонима не так-то просто. Если слово хотеть является носителем указанного значения в его чистом виде и не осложнено добавочными смысловыми оттенками, то глагол желать — это «иметь внутреннее стремление к осуществлению чего-либо», стремиться — «настойчиво добиваться желаемого», жаждать — «испытывать сильное желание» (со стилистическим оттенком возвышенности). Сравните употребление этих глаголов в художественной литературе: Желал ты славы и добился, хотел влюбиться — и влюбился (А. Пушкин); Всей душой она желала помочь этому человеку (В. Кочетов); Говорят, всякий воспитатель стремится сделать из своего питомца своё подобие (В. Короленко); Мира жаждет все человечество, и за мир оно будет бороться твёрдо, решительно, непоколебимо в любой точке земного шара (П. Павленко).

Использование синонимов — важнейшее условие обогащения речи, её разнообразия и выразительности. Богатая синонимика русского языка позволяет избежать назойливого повторения в тексте одних и тех же слов (что нередко наблюдается, например, при употреблении глаголов речи сказать, спросить и др.). К сожалению, в ученических работах других глаголов речи, кроме говорить, ответить, сказать, сообщить, спросить, почти не встречается. А между тем писатели умело используют подобные глаголы не только для устранения лексического однообразия речи, но и для более точного и выразительного описания ситуации высказывания. Так, у М. Горького в романе «Мать» использовано для этой цели свыше 30 глаголов-синонимов. В произведениях М.Е. Салтыкова-Щедрина слово говорил (проговорил) имеет более 30 синонимов: брякнул, буркнул, бухнул, воскликнул, выдавил из себя, загвоздил, заикнулся, залаял, заметил, икал, калякал, курлыкал, обратился, повествовал, подхватил, пустил шип по-змеиному, рассуждал, ржал, рявкнул, сболтнул, стонал, хлопнул и др. Правда, многие из них стали синонимами только в условиях данного контекста. Например: Он [новоглуповец] в одну минуту налает столько, сколько не успели налаять его достославные предки; Даже жёны чиновников не ссорятся, но единомышленно подвывают: «Ах, какой циркуляр!»

Примером мастерского употребления синонимов может служить следующий отрывок из «Мёртвых душ» Н.В. Гоголя:

О чём бы разговор ни был, он [Чичиков] всегда умел поддержать его: шла ли речь о лошадином заводе, он говорил о лошадином заводе; говорили ли о хороших собаках, он и здесь сообщал очень дельные замечания; трактовали ли касательно следствия, произведённого казённою палатою, он показывал, что ему не безызвестны и судебные проделки; было ли рассуждение о бильярдной игре — и в бильярдной игре не давал он промаха; говорили ли о добродетели, и о добродетели рассуждал он очень хорошо, даже со слезами на глазах; об выделке горячего вина — и в горячем вине знал он прок; о таможенных надсмотрщиках и чиновниках — и о них он судил так, как будто бы сам был и чиновником и надсмотрщиком.

Синонимы могут различаться дополнительными стилистическими оттенками (или, иначе, стилистической окраской), придающими высказыванию, к примеру характер торжественности, грубоватости и т.п. В этом плане различают слова нейтральные, книжные, разговорные, просторечные. Соответствующие пометы (нейтр., книжн., разг., прост.) обычно даются в толковых словарях русского языка:растратить (нейтр.) — растранжирить (разг.), признаки (нейтр.) — симптомы (книжн.), похитить (книжн.)  — украсть (нейтр.) — спереть (прост.).

Синонимы могут различаться также экспрессивной окраской: родина (нейтр.) — отчизна (высок.), наказание (нейтр.)  — возмездие(высок.), лицо (нейтр.)  — харя (грубое). Сравните у В.В. Маяковского: Конь — изысканно, лошадь — буднично.

В синонимическом ряду слова могут располагаться или по признаку усиления признака: несчастье, беда, бедствие, катастрофа; или, наоборот, по признаку его ослабления: смятение, тревога, волнение, беспокойство.

Вспомнив всё, что вы знаете о синонимах, попытайтесь проникнуть в творческую лабораторию писателя и «угадать», какое из заключённых в скобки слов было им использовано.

1. Владимир встал и пошёл искать дороги домой, но ещё долго (блуждал — бродил) по незнакомому лесу, пока не попал на тропинку, которая и привела его прямо к воротам дома (А. Пушкин). 2. Горные (верхушки — вершины) спят во тьме ночной (М. Лермонтов). 3. В гостиной сидела старушка с добреньким и худеньким лицом, робким и печальным (взглядом — взором) (И. Тургенев). 4. Дипломат говорил спокойно и величаво, развивая какую-то (идею — мысль) (Ф. Достоевский). 5. Белинский (владел — обладал) необыкновенной проницательностью и удивительно светлым взглядом на вещи (Н. Добролюбов). 6. Даша взяла горсть камешков и не спеша (бросала — кидала) их в воду (А.Н. Толстой). 7. Характерные черты (внешности — наружности) Тополева — высокий рост, сутуловатость, усы — послужили благодарным материалом для художника (В. Ажаев).

Писатели использовали следующие слова:

1. Блуждал. 2. Вершины. 3. Взглядом. 4. Идею. 5. Обладал. 6. Кидала. 7. Внешности.

Слова курилка, раздевалка, читалка действительно существуют в русском языке, но сфера их использования ограничена просторечной и обиходно-разговорной речью. Вы можете употреблять подобные слова в разговоре друг с другом, но остерегайтесь использовать их в изложении, сочинении или устном ответе, докладе. Не украшают вашу устную или письменную речь такие предложения: «Ноздрёв — большой забияка, его знают все собаки в городе»; «По дороге Чичиков заезжает к Коробочке. Это торговка и бескультурная женщина».

И совсем исключите из вашего лексикона вульгарно-просторечные слова и выражения (или вульгаризмы), против проникновения которых в литературный язык так резко выступал М. Горький. В статье «О языке» он писал: «Борьба за очищение книг от «неудачных фраз» так же необходима, как и борьба против речевой бессмыслицы. С величайшим огорчением приходится указать, что... язык речевой обогатился такими нелепыми словечками и поговорками, как, например, «мура», «буза», «волынить», «шамать», «дай пять», «на большой палец с присыпкой», «на ять» и т.д. и т.п.».

Этот перечень можно было бы дополнить «модными» словечками и выражениями, бытующими в ученическом и студенческом жаргоне: блеск! сила! порядок! железно! законно! колоссально! потрясно! клево! прикольно! круто! (все эти слова образуют синонимический ряд со значением «весьма положительная оценка»); дико интересно — «очень интересно»; шнурки, предки — «родители»; спихнуть экзамен (вместо сдать); тянуть резину — «долго и нудно говорить»; оторвать туфли (пальто, книгу и т.п.) — «купить, приобрести»; забросить кости — «зайти»; прошвырнуться, прохилять — «прогуляться» и т.п. Всё это грубо-просторечные слова, вульгаризмы. Используя подобные «изобразительно-выразительные средства», М. Розовский создал такую пародию на сюжет сказки про Красную Шапочку:

Всю дорогу, со страшной силой хиляя по лесу, Серый Волк подклеивался к колоссальной чувихе в потрясной Красной Шапочке. Та сразу усекла, что Серый Волк — слабак и задохлик, и стала толкать ему про больную бабушку. «Слушай, детка, прими таблетку, — сказал Серый Волк. — Это всё не фонтан, пшено и не в жилу». «Отпад, — сказала Красная Шапочка. — Будь здоровчик».

Комментарии, как говорится, излишни. Любой из вас, мои читатели, сумеет оценить «красоты» подобного стиля.

К сожалению, и в произведениях некоторых современных писателей, в газетах и журналах, в публичных выступлениях нередко используются без стилистической надобности просторечные и вульгарные выражения.

Так что далеко не всё, что встречается в художественной прозе или, например, звучит по радио либо с телеэкрана, достойно подражания.

Источником засорения литературного языка является также неоправданное «словотворчество». Прилагательные, употреблённые в заголовке этой главки, «родились» в школьном сочинении. Его автор не знает, что в русском языке есть слово провинциальный, но не существует слова «провинциональный», что есть слова упадочнический (например, упадонническая литература) иупадочный (например, упадочные настроения), но нет слова «упаднический».

Учащиеся часто «сочиняют» слова: «Беспринципиальность — черта характера Обломова» («гибрид» из существительного принципиальность и прилагательного беспринципный); «Молодогвардейцы проявляли чудеса героичества» (соединены существительное геройство и прилагательное героический).

Неоправданное словотворчество встречается и у литераторов. М. Горький, рассматривая язык романа одного молодого писателя, утверждал, что такие слова, как «взбрыкнул», «трушились», «встопорщил», «грякнул», «буруздил» и тому подобные «плохо выдуманные словечки», — «это — даже не мякина, не солома, а вредный сорняк, и есть опасность, что семена его дадут обильные всходы, засорят наш богатый, сочный, крепкий литературный язык».

Ученики, написавшие эти фразы «Ходоки сильно похудали»; «При этом известии у них сполох произошёл», использовали диалектизмы. Очевидно, в окружающей их языковой среде диалектные слова не редкость. Но возникают сомнения в уместности употребления подобных слов в литературной речи, поскольку диалектная лексика находится за пределами русского литературного языка.

Даже в языке художественной литературы надо очень осторожно использовать диалектизмы. С одной стороны, нельзя забывать, что с их помощью создаётся тот местный колорит, без которого литературное произведение может оказаться вне времени и пространства. Велика роль диалектизмов как средства художественной изобразительности, речевой характеристики персонажей в произведениях И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого, М. Шолохова, Ф. Гладкова, Ф. Панфёрова, В. Тендрякова и других писателей. Однако некоторые литераторы пишут как бы для «своих», местных читателей, и тогда забываются слова М. Горького: «Если в Дмитровском уезде употребляется слово „хрындуги“, так ведь необязательно, чтобы население остальных восьмисот уездов понимало, что значит это слово...

У нас в каждой губернии и даже во многих уездах есть свои „говора“, свои слова, но литератор должен писать по-русски, а не по-вятски, не по-балахонски».

Мы поговорили о вульгаризмах, жаргонизмах, диалектизмах. Настала очередь вспомнить о канцеляризмах. На первый взгляд может показаться, что кому-кому, а уж школьникам канцелярские словечки и выражения никак не присущи. Нужен ли разговор о словах, характерных для стиля деловых бумаг? Нужен, и очень.

Писатели и журналисты используют канцелярские обороты речи для создания комического эффекта или с сатирической целью. (Например, в фельетонах): Как обстоит насчёт вставления зубов моей матери?(М. Кольцов); Только в этом году моя бывшая супруга произвела два расхода без согласования со мной... Я понимаю, у молодой женщины может появиться потребность в сладком. Так пусть она поставит об этом в известность мужа, и муж удовлетворит её потребность организованным порядком. (С. Нариньяни).

Таким же средством создания комического эффекта служит включение терминологической лексики (каких-либо терминов) в чуждый по стилю контекст: Через несколько дней молодой медик гулял с девушкой по сильно пересечённой местности на берегу моря (И. Ильф и Е. Петров).

Для создания нужной стилистической окраски оправданно также использование в художественных произведениях профессиональных слов и оборотов (профессионализмов): Я встретился с молодой женщиной... Подкатываю к ней с правого траверза и барабаню по-матросски: «Позвольте покрейсировать вместе с вами» (Н. Новиков-Прибой).

Всё это так, скажете вы, но при чём здесь мы, учащиеся? Разве мы пользуемся канцеляризмами в нашей речи? К сожалению, да, особенно в сочинениях: «После отъезда Онегина Татьяна бросает все силы на то, чтобы разобраться в его характере»; «Исходя из создавшегося положения, молодогвардейцы решили по одному переходить линию фронта».

Оказывается, незаметно для себя вы копируете примеры словоупотребления, ещё встречающиеся в средствах массовой информации.

Ещё можно прочитать в газете или услышать в чьём-либо выступлении такие «перлы»: «Работа заведующей детским садом в части вывоза детей на дачу проделана чрезвычайно большая»; «На заводе проводится большая воспитательная работа как по линии дисциплины, так и по линии охраны труда»; «Имеет место отставание в силу слабости спортивной работы».

Канцеляризмы лишают речь простоты, живости, эмоциональности, придают ей «казённый» характер. Писатель К. Чуковский по этому поводу писал: «Как можно, например, поверить, что мы восхищаемся художественным стилем Некрасова, если об этом самом Некрасове мы пишем вот такие слова: „Творческая обработка образа дворового идёт по линии усиления показа трагизма его судьбы“». Отсюда, по выражению писателя, возникает «департаментский, стандартный жаргон», а с ним появляется болезнь языка — «канцелярит».

Такой же диковинный результат даёт включение в простую разговорную речь, повседневный разговор мудрёных, сугубо книжных выражений. Вот как, например, будет выглядеть диалог девочки и её отца по поводу каши, если отец любит «умные» слова:

— Папа, можно мне не есть на завтрак овсяную кашу?

— Нет, нельзя. Как уже указывалось мамой, ввиду снижения температуры воздуха тебе надлежит есть овсянку, ибо это вызовет повышение температуры твоего тела. Кроме того, учитывая вышеприведённые температурные условия, следует надеть связанные бабушкой перчатки и куртку на шерстяной подкладке.

— Можно посыпать овсянку сахаром?

— Отсутствие сахара в данном сосуде ранее констатировалось папой. Однако это вещество уже доставлено мамой из соответствующей ёмкости, находящейся в кухне.

Ну, не тарабарщина ли это?

Подобные сочетания встречаются в текстах довольно часто. Их недостаток в так называемой тавтологии — повторении одних и тех же или однокоренных слов. Примеры из ученических работ: «Изображаемый образ наглядно показывает...»; «В борьбе против фашистских оккупантов население объединилось воедино»; «В поэме „Мёртвые души“ Гоголь запечатлел свои впечатления...»; «Все мысли и стремления Павла Власова устремлены на революцию»; «В романе „Молодая гвардия“ показаны черты характеров, характерные для врагов»; «Ясность цели позволяет Павлу Корчагину целеустремлённо добиваться намеченного».

По этому поводу М. Горький писал: «Надо избегать частого повторения однообразных слов в близком соседстве одного от другого... Частое повторение одного и того же слова, как бы оно ни было приятно лично вам — читателю должно наскучить».

Вместе с тем повторение одних и тех же или однокоренных слов нередко используется писателями как особый стилистический приём для подчёркивания каких-либо деталей в описании, для создания выразительности и т.д. Так, у Л.Н. Толстого читаем: Прекрасный, чистый, учтивый извозчик повёз его [Нехлюдова] мимо прекрасных, учтивых, чистых городовых, по прекрасной, чисто политой мостовой, мимо прекрасных, чистых домов к тому дому на канаве, в котором жила Mariette.

Можно привести и стихотворный пример:

Сила силе доказала!
Сила силе — не ровня.
Есть металл прочней металла,
Есть огонь страшней огня.

((А. Твардовский))

Языковые средства следует расходовать экономно. Если, по мнению А.П. Чехова, «краткость — сестра таланта», то многословие — враг ясности.

Нередко встречаются сочетания слов, настолько близких по выражаемому ими понятию, что некоторые из данных слов становятся совершенно лишними. Например: «впервые знакомиться» (знакомиться «во второй раз» уже нельзя; оборот возник, вероятно, под влиянием словосочетания впервые встретиться), «мы дорожим каждой минутой времени» (времени — лишнее слово; допустимы сочетания каждая минута рабочего времени; каждая минута учебного времени и т.п.); «вернуться в апреле месяце» (месяце — лишнее слово); «десять рублей денег» (денег — лишнее слово); «написал свою автобиографию» (в слове автобиография уже заключено понятие своя);«отступить назад на два шага» (назад — лишнее слово, так как вперёд не отступают). Языковеды называют такое явление плеоназмом (излишеством).

М. Горький в советах начинающим писателям неоднократно приводил примеры того, как можно одну и ту же мысль выразить короче, экономнее. Так, прочитав предложение «Не суй своего носа, куда не следует», он на полях рукописи замечает: «А разве можно совать чужой нос?» В словосочетаниях «своя родная семья», «молча, без слов», «слизывая капельки с волос усов» М. Горький отмечает удвоение понятия: своя — это и есть «родная», молча — и, значит, «без слов»; усы — это «волосы на верхней губе». Исправляя присланную ему рукопись, он заключает лишние слова в скобки: «Пролетали (мимо) дни, недели...»; «Всё было продумано до (самых) мельчайших подробностей». «Если [писатель] пишет многословно, — это... значит, что он сам плохо понимает то, о чём говорит», — утверждал М. Горький.

Многословие легко переходит в пустословие. Возьмём пример из шуточной песни французских солдат начала XVI в. «Наш командир еще за 15 минут до своей смерти был жив». Подобные предложения характеризуются не только комической нелепостью и выражением самоочевидной истины, но и присущим им многословием: ведь ясно, что человек жив до своей (а не чужой) смерти.

Подобных «глубокомысленных» фраз можно найти немало: «Для приготовления яичницы нужно иметь по крайней мере одно яйцо»; «Он скончался в среду; проживи он ещё один день, то умер бы в четверг». О толкователях подобных истин А.С. Пушкин писал: «Наши критики говорят обыкновенно: это хорошо, потому что прекрасно; а это дурно, потому что скверно».

Лишние слова свидетельствуют не только о стилистической небрежности автора. Они указывают также на нечёткость представлений автора о предмете высказывания.

Итак, побольше мыслей, поменьше слов! «Искусство писать — это искусство сокращать», — говорил А.П. Чехов.

Поговорим о так называемых словах-сорняках, словах-паразитах. Вы все их знаете: это вот, так вот, значит, так сказать, ну вообще, того и т.п. В устной речи такие слова, возможно, используются для того, чтобы сделать паузу, передышку перед следующим высказыванием, выиграть время для дальнейшего формулирования мысли. И всё же употребление «сорняков» неоправданно: они засоряют речь, как и другие внелитературные элементы. Старайтесь избавиться от этого недостатка.

Некоторые из «сорняков» относятся к вводным словам, но, не к месту употреблённые, они лишаются смысловой нагрузки. Эту особенность нелитературной речи удачно используют писатели для речевой характеристики персонажей своих произведений. Вспомним, например, речь малокультурного почтмейстера из «Повести о капитане Копейкине» в «Мёртвых душах» Н.В. Гоголя:

Ну, можете представить себе, эдакой какой-нибудь, то есть, капитан Копейкин и очутился вдруг в столице, которой подобной, так сказать, нет в мире.

Вдруг перед ним свет, так сказать, некоторое поле жизни, сказочная Шехерезада. Вдруг какой-нибудь эдакой, можете представить себе, Невский проспект, или там, знаете, какая-нибудь Гороховая, чёрт возьми! или там эдакая какая-нибудь Литейная; там шпиц эдакой какой-нибудь в воздухе; мосты там висят эдаким чёртом, можете представить себе, без всякого, то есть, прикосновения — словом, Семирамида, судырь, да и полно!

Из-за обилия «пустых» слов трудно понять Епиходова в чеховском «Вишнёвом саде»: Вот видите, извините за выражение, какое обстоятельство, между прочим...

Журналисты из одной очень-очень небольшой местной газеты изо всех сил стремились вывести своё издание на «европейский» уровень. Для начала решили наполнить тексты «умными» иностранными словами и прочитали подписчики газеты, что никто не должен «неглижировать своими обязанностями».

Нетрудно видеть неуместность употребления в этом предложении слова неглижировать: дело не только в устарелом его характере, но и в неоправданном использовании иноязычного по происхождению слова вместо вполне подходящего по условиям контекста русского слова пренебрегать.

Иногда и старшеклассники любят щегольнуть употреблением иностранного слова, показывая свою «учёность»: «Идентичное решение было принято учащимися параллельного класса»; «Девушка конфиденциально признавалась подругам, что переменила имя Катя на Кармен, потому что последнее импонирует её внешности»; «Среди собравшихся превалировали представители молодёжи»; «На последнем матче наша футбольная команда потерпела полное фиаско»;«Новый сезон открывает большие возможности для дальнейшей эволюции отдельных видов спорта».

Встречается злоупотребление иноязычными словами и в средствах массовой информации: «Общее внимание привлекал новый анонс, вывешенный на входной двери учреждения»; «Кардинальный пункт расхождения между участниками дискуссии путём компромисса был сведён на нет»; «Никакие резоны не действовали на упрямого спорщика, и никакие аргументы не могли его переубедить»; «Оратор говорил весьма напыщенно, что произвело на аудиторию негативный эффект».

Стремление придать больше «весомости» тексту введением в него иноязычных слов приводит иногда к курьёзам. Автор одной газетной статьи, попав в Норильск, «смотрел на город, на плеяду его шахт, рудников и заводов». Но ведь плеяда — это «группа выдающихся деятелей на каком-либо поприще в одну эпоху», и как бы ни значительны были в промышленном отношении шахты, рудники и заводы, группой выдающихся деятелей они всё же не являются.

В приведённых выше примерах налицо засорение русского языка чужими словами, против чего резко выступал В.И. Ленин. В заметке «Об очистке русского языка» он справедливо писал: «Русский язык мы портим. Иностранные слова употребляем без надобности. Употребляем их неправильно. К чему говорить „дефекты“, когда можно сказать недочёты, или недостатки или пробелы?.. Не пора ли нам объявить войну употреблению иностранных слов без надобности?»

Показательны в этом отношении исправления, которые вносил в тексты своих произведений при их переиздании М. Горький. Примером авторского редактирования, связанного с заменой иноязычных слов русскими или более употребительными и понятными иностранными, может служить правка текста рассказа «Челкаш»:

Издание 1895 г.

...Все эти звуки сливаются в оглушительную симфонию трудового дня.

Лодка помчалась снова, бесшумно и легко лавируя среди судов. Вдруг она выбралась из их лабиринта.

Издание 1935 г.

Все эти звуки сливаются в оглушительную музыку трудового дня.

Лодка помчалась снова, бесшумно и легко вертясь среди судов. Вдруг она вырвалась из их толпы.

Аналогичную работу по очищению текста от иноязычных слов проводил А.П. Чехов. Например, при правке своих ранних рассказов он сделал такие замены: что-то специфическое  > что-то особенное; ничего экстраординарного  > ничего особенного; индифферентно  > равнодушно; для баланса  > для равновесия; симулировать > разыгрывать; игнорировать > не замечать; ординарный > обыкновенный.

Практика редакторской работы наших великих писателей свидетельствует, что не следует употреблять слова иноязычного происхождения без надобности, но это отнюдь не значит избегать подобных слов вообще. В.Г. Белинский справедливо писал: «В русский язык по необходимости вошло множество иностранных слов, потому что в русскую жизнь вошло множество иностранных понятий и идей. Подобное явление не ново... Изобретать свои термины для выражения чужих понятий очень трудно, и вообще этот труд редко удаётся. Поэтому с новым понятием, которое один берёт у другого, он берёт и самое слово, выражающее это понятие». И далее он утверждал, что «неудачно придуманное русское слово для выражения понятия не только не лучше, но решительно хуже иностранного слова». Например, составитель «Толкового словаря живого великорусского языка» В.И. Даль придумал слова «мироколица», «колоземица» (т.е. атмосфера), «ловкосилие» (т.е. гимнастика), «небозем», «глазоем» (т.е. горизонт), «рожекорча» (т.е. гримаса); «самотник», «себятник» (т.е. эгоист), но они не закрепились в русском языке, не вошли в его словарный состав.

Если вы внимательно прочитали заголовок, то, наверное, поняли, что непродуманный подбор слов (в данном случае — слов с неудачным соседством одинаковых звуков) делает речь неблагозвучной. Подобные предложения, к сожалению, встречаются в речи довольно часто: «Имеется стоянка машин и у аэропорта»; «Нельзя проводить всё время в веселии и играх» (скопление гласных, так называемое зияние); «Построенное здесь здание не сдано ещё в эксплуатацию» (скопление одних и тех же сочетаний согласных); «Данко был горд и смел, он звал в бой их всех» (много односложных слов, большей частью находящихся под ударением).

М. Горький уделял большое внимание благозвучию речи. В письме одному молодому литератору он писал: «Русский язык достаточно богат. Но у него есть свои недостатки, и один из них — шипящие звукосочетания: -вши, -вша, -вшу, -ща, -щей. На первой странице вашего рассказа вши ползают в большом количестве: „прибывшую“, „проработавший“, „говоривших“. Вполне можно обойтись и без насекомых».

Обратим внимание на авторскую правку, связанную с устранением из текста рассказа М. Горького «Челкаш» лишних причастных форм:

Первая редакция

Это было такое смутное, независимо от воли назревшее, досадливое чувство, копошившееся где-то глубоко и мешавшее ему сосредоточиться и обдумать всё то, что нужно было совершить в эту ночь.

Окончательная редакция

Смутное, медленно назревавшее, досадливое чувство копошилось где-то глубоко и мешало ему сосредоточиться и обдумать то, что нужно было сделать в эту ночь.

М. Горький указывал также на необходимость избегать звукового совпадения конечного слога одного слова с одинаковым начальным слогом следующего слова, например: «Ночлежка — каменный череп»; «Лезет пыль за глаза, за воротник, в рот»; «Работаю как каторжник».

«Вообще следует избегать некрасивых, неблагозвучных слов, — писал А.П. Чехов. — Я не люблю слов с обилием шипящих и свистящих звуков, избегаю их».

Требования к звуковой стороне речи приложимы не только к художественным текстам, но и к текстам других стилей. Известен пример насмешливого замечания В.И. Ленина на проект программы Российской социал-демократической рабочей партии. Прочитав вот такое предложение: «В России рядом с капитализмом, быстро распространяющим область своего господства и становящимся всё более и более преобладающим способом производства...», он ехидно заметил: «Кланяюсь и благодарю... „становящимся, преобладающие“ ...щи ...щи — фи, фи!»

Хотя мы с вами, мои читатели, не ведём диалога, но я предвижу с вашей стороны вопрос-возражение: а как же скопление причастий у поэтов?

Почитаем Н.А. Некрасова:

От ликующих, праздно болтающих,
Обагряющих руки в крови,
Уведи меня в стан погибающих
За великое дело любви.

Могу к этому примеру, чтобы усилить вашу аргументацию, добавить и другой — из стихов А.Т. Твардовского:

Вспомним с нами отступавших,
Воевавших год иль час,
Павших, без вести пропавших,
С кем видались мы хоть раз,
Провожавших, вновь встречавших,
Нам попить воды подавших,
Помолившихся за нас.

Нетрудно видеть, что в отрывке из «Василия Тёркина» причастия, перешедшие в существительные (книжные формы), своим скоплением усиливают патетичность, торжественность речи, что их включение в поэтический текст — это особый стилистический приём. Когда же речь идёт о какофонии (неблагозвучии, режущем слух сочетании звуков), то имеется в виду повторение одних и тех же звуков (в частности, шипящих в причастиях), допущенное пишущим по недосмотру и никак не связанное со стилистическим заданием. Такое словоупотребление остроумно спародировал писатель-сатирик В. Ардов в фельетоне «Суконный язык»:

Лица, ходящие по траве, вырастающей за отделяющей решёткой, ломающейся и вырывающейся граблями, а также толкающиеся, пристающие к гуляющим, бросающиеся в пользующихся произрастающими растениями, подставляющие ноги посещающим, плюющие на проходящих и сидящих, пугающие имеющихся детей, ездящие на велосипедах, заводящие животных, загрязняющих и кусающихся, вырывающие цветы и засоряющие, являются штрафующимися.

В то же время повторение одних и тех же звуков писатели (особенно поэты) используют для так называемой звукописи (звуковой оркестровки), сущность которой заключается в соответствии звукового облика фразы изображаемой жизненной ситуации. Например, повтор звуков ш, п и н у А.С. Пушкина: Шипенье пенистых бокалов и пунша пламень голубой. Сравните также в «Сказках об Италии» М. Горького: шёлковый шорох моря, звенят весёлые зелёные волны, течёт вино в жёлтую чашу, течёт и звучит.

Часто используются в нашей речи фразеологические обороты — цельные по смыслу, устойчивые словосочетания с образным значением. Их преимущество перед отдельными словами или свободными сочетаниями слов состоит в том, что они легко воспроизводятся в виде готовых речевых формул, позволяют «экономить речевые усилия», облегчают процесс общения, придают речи образность и выразительность. Эти фразеологизмы вы все хорошо знаете: держать камень за пазухой — «иметь скрытно злые намерения по отношению к кому-нибудь», днём с огнём не сыщешь — «трудно найти», из мухи делать слона — «преувеличивать», из огня да в полымя — «попасть из одной беды в другую, худшую», ломаного гроша не стоит — «не имеет ценности», а также: стреляный воробей, канцелярская крыса, медвежья услуга, битый час, последняя спица в колеснице и многие другие.

Фразеологические обороты следует воспроизводить в речи точно, в том виде, в каком они закрепились в языке. Нельзя, например, вместо закрепившегося в языке сочетания сломя голову употребить сочетание «сломав голову». Нет, очевидно, необходимости напоминать, что ни один фразеологизм не следует толковать буквально — это образные выражения.

В речи фразеологические обороты нередко искажаются, причём по-разному. Например: «В произвениях Тургенева пейзаж играет большое значение» (вместо играет большую роль или имеет большое значение; из двух выражений играть роль и иметь значение неправомерно образовано третье, для которого глагол взяли из одного сочетания, а имя существительное — из другого); «Красной линией в романе проходит мысль о героизме партизан в Великой Отечественной войне» (вместо красной нитью); «Пьеса „На дне“ была переведена на многие языки и произвела большой резонанс на читателей» (объединены «части» двух сочетаний: произвести впечатление и получить резонанс); «Человек умный, незаурядный, Печорин никак не может найти применение рукам своим» (вместо применение своим силам); «Он взял себе львиную часть» (вместо львиную долю); «Все единодушно потребовали приподнять занавес над этой странной историей» (вместо приподнять завесу); «Хороший руководитель должен во всем показывать образец своим подчинённым» (вместо служить образцом или показывать пример).

Встречающееся у писателей изменение фразеологических оборотов (так называемое переразложение) может носить характер особого стилистического приёма, цель которого — обновление или обыгрывание используемого выражения. Например, у М.Е. Салтыкова-Щедрина: Цензура привыкла совать свой смрадный нос в самое святилище мысли писателя (вставлено слово смрадный); у А.П. Чехова: Взглянул на мир с высоты своей подлости (вместо с высоты своего величия); Первый данный блин вышел, кажется, комом (вставлено слово данный); у В. Маяковского: За неё дрожу, как за зеницу глаза (вместо за зеницу ока); Изо всех щенячьих сил... (вставлено слово щенячьих).

«Друг мой, Аркадий Николаевич, не говори красиво». Эти слова Базарова из романа И.С. Тургенева «Отцы и дети» давно стали крылатыми. Они напоминают о необходимости соблюдать чувство меры в использовании образных средств языка, не лишать речь естественности и простоты. Почти во всех стилях используются эпитеты, сравнения, метафоры и т.д., однако не следует забывать, что их назначение не служить украшением, а помогать глубже и ярче передавать содержание высказывания.

О простоте языка как его достоинстве говорили А.С. Пушкин и Л.Н. Толстой, А.П. Чехов и М. Горький. Желание писать или говорить «красиво» нередко приводит к результатам, прямо противоположным тем, на которые рассчитывает автор: читатель обнаруживает искусственность, нарочитость в словах автора и теряет интерес к содержанию написанного им или сказанного.

М. Горький говорил: «Не надо писать „красиво“. Это не к месту. И, вообще, когда так красиво, то читать смешно».

Вычурная «красивость», ложный пафос, напыщенность стиля создают впечатление искусственности и натянутости, а то и просто производят комический эффект: «Катерина — чистое, небесное создание, хрупкий цветок, выросший в могильном холоде дома Кабанихи»; «Павел Власов — орёл с могучим размахом крыльев, принёсший факел счастья людям, открывший им глаза на окружающий мир»; «Молодой дояркой овладело неугасимое желание ещё больше увеличить надой молока от своей черноокой красавицы бурёнки».

Оставим все эти «неугасимые желания», «долго вынашиваемые чаяния», «заветные мечты», «высокие думы» и прочие «красоты» стиля писателям-юмористам и сатирикам. Они найдут им достойное применение.