АНАЛИЗЫ: Заблудившиеся деньги: Аутсорсинг в оборонке — зло или благо, неизбежность или миф?

Автор: Ваннах Михаил

Внимание, уважаемые читатели. Речь пойдет о том, что всем интересно, — о деньгах. Деньгах для ИТ-отрасли; по ошибке заблудившихся и не дошедших по назначению. Будем надеяться, что временно.

Я имею в виду деньги оборонной индустрии. И от госзаказа, и экспортные. Представляется, что уже пришло время, когда ИТ-фирмы нового поколения могут откусить от них достойный кусок.

Предпосылки к этому есть. Вот поздняя-поздняя осень 2006 года. Экономический форум в старинном городе оружейников. Главный либерал России министр экономического развития и торговли Герман Греф с нескрываемым интересом разглядывает крупные и крутит в руках мелкие образцы вооружения на фирме академика Шипунова. Время-то такое, что всем ясно — благосостояние нации куда сильнее зависит от возможности контроля над территорией с природными ресурсами, нежели от шаманских плясок с заклинаниями о рыночных реформах и Фукуямовом «Конце истории». А территорию — ее невозможно создать. Ее или отнимают у кого-то, или получают в наследство, которое еще надо удержать. Даже покупка земель, как правило, означает хорошую мину при плохой игре. Плохой для продающего — у него всегда изрядные военно-экономические трудности. То есть налицо и госзаказ, и очень крупный — можно уже констатировать, стабильный, — экспортный рынок.

Тоже осень, но более ранняя. Министр промышленности РФ Борис Алешин призывает руководителей оборонных предприятий шире использовать аутсорсинг. Именно его, родного. Передачу максимального количества работ подрядным организациям. Многим руководителям и ведущим специалистам оборонных фирм, равно как и градоначальникам «депрессивных» городков, надеющимся поправить благосостояние за счет заводов, некогда относившихся к военной промышленности, идея эта не нравится.

Оборонка была всегда государством в государстве. Не только свой производственный цикл, но даже и своя социальная сфера. А уж узнать, что происходит в соседнем министерстве «девятки», было посложнее, чем раздобыть данные о разработках вероятного супостата.

С одной стороны, эта система дала уникальные результаты — Советский Союз, довольно отсталый экономически и с не самой передовой технологической базой, произвел уникальные образцы вооружения. Но в 1991 году перестал существовать, в том числе и из-за перегрузки экономической системы. Недопустимо, когда уникальная технология хоронится, скажем, в недрах авиапрома, а оборонпром создает ее — формально принадлежащую социалистическому государству, а по сути дела, находящуюся в собственности отраслевого клана, — заново.

У специализированных фирм, производящих продукцию для нужд всех ветвей оборонки, столь неразумной траты ресурсов быть не может. Автор уже приводил на страницах «КТ» примеры использования танковых вычислителей с «Меркав» на ракетах-носителях. Даже нюансы, отличающие исполнение «Space» от обычного сухопутного «Military» и, естественно, стоящие денег, не мешают такой комбинации быть экономически весьма эффективной. Современные технологии эффективны при массовом применении, а в условиях аутсорсинга даже небольшая инженерная фирма сможет добиться необходимых для рентабельности объемов производства.

Так что перед предприятиями отечественной ИТ-отрасли открывается интересное поле деятельности. Конечно, со всеми минами, сопутствующими работе с госструктурами, — кумовством, «откатами», бюрократическими тормозами. Но если кто-то думает, что экономика хоть одной развитой страны обошлась без этого, тем я предлагаю познакомиться хотя бы с историей Ост-Индской компании, а если не поможет — пойти в пасечники. (Правда, последние сильно страдают от малого рэкета — сельский хулиган, «откинувшийся от хозяина», создает пчеловодам немало трудностей, пока его тело не будет найдено где-то в лесу.)

А почему автор считает вышеупомянутые деньги заплутавшими на пути именно к ИТ-отрасли? Только потому, что аутсорсинг является штатным приемом организации работ на многих предприятиях околокомпьютерной сферы?

ВОРУЮТ…

Скепсис опытных людей, надо сказать, обоснован. Аутсорсинг в оборонке бывал и в лихие девяностые. Берет какой-нибудь зам. главного инженера оборонной конторы и регистрирует малое предприятие, прописанное за полбанки в разваливающейся избушке старинного кореша. И идут через это малое предприятие большие деньги по фиктивным заказам. Далее обналичиваются и рассовываются по карманам. А потом предприятие бросается, и открывается новое…

Еще в конце 1980-х было принято считать, что 90 % стоимости образца вооружения приходится на электронику, а 90 % цены умной начинки падает на программное обеспечение. Уточнить эти цифры по понятным причинам трудно. Дело в том, что при продажах и разработках оружия понятие цены несколько отличается от общеэкономического. Истребителями и танками торгуют не на биржах, а поставляют их по межправительственным соглашениям. Разработки ведут по заказам своего или дружественного государства. И даже самый честный конкурс не может сравниться с открытым рынком свободной конкуренции, «местом, где товары и цены находят друг друга».

А в себестоимость еще надо загнать стайку кречетов для принца, ведающего закупками вертолетов; табунок шалав для комплектации гарема его кузена, оснащающего родную армию бронетехникой. И ответный жест любезности — квартал вилл с видом на море и южные горы — руководству фирмы, поспособствовавшему оснащению державы оружием, отсутствующим у его тысячелетнего недруга. Он ведь тоже запрятан в цене.

И от этого не избавиться; никаким технологическим превосходством наших систем. Пока мы продаем оружие, а не используем его (как некогда, в классическую эпоху колониализма, пушки канонерок), для того чтобы взять себе собственность местного магараджи или султана. Торгуя с кем-то, мы неизбежно усваиваем его вкусы и нравы. Какой бы высокотехнологичный товар мы ни продавали.

Если простой государственный грабеж классического колониализма требовал знания внешней и внутренней баллистики, опирающейся на математику и физику, то теперь требуется прикладная этнография и, учитывая нравы элит, патопсихология. Так что к прогрессу нравов большая заинтересованность современной экономики в потребителе не имеет никакого отношения. Морально расти может лишь отдельный человек. Технология навязывает обществу другие способы кормления. Хотя трехмерно визуализированные мобильные базы данных с описанием этнографических обычаев, равно как и нравов штукарей-извращенцев, и здесь окажут неоценимую помощь продавцам оружия.

Так что успокоимся пока на том, что роль ИТ-сферы в цене оружия явно не уменьшилась, и примем, пусть и грубо, что четыре пятых от стоимости контракта или образца, приходящиеся на компьютерную отрасль, — доля вполне достойная. (Обратим внимание — даже самый что ни на есть пулеметный Ковровский завод имени Дегтярева упоминается в рекламных материалах, размещенных в «КТ», как солидный покупатель качественных ИТ-систем!)

Итак — на кону 80 % сумм оборонных заказов. За что же можно получить эти деньги?

Три закона роботехники

1. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.

2. Робот должен повиноваться командам человека, если эти команды не противоречат Первому Закону.

3. Робот должен заботиться о своей безопасности до тех пор, пока это не противоречит Первому и Второму Законам.

(Айзек Азимов,) («Я, робот»)

Ах, какими славными были Три закона роботехники у Азимова. Особенно первый, о непричинении вреда человеку. В реальности же все, похоже, будет наоборот. Самые разумные и автономные роботы начнут сходить с конвейеров именно для того, чтобы причинить человеку вред, а точнее — убить его.

Вот североамериканский оборонный гигант Northrop Grumman. Вот его новый завод в городке Мосс-Пойнт штата Миссисипи. Двести пятьдесят рабочих будут собирать здесь беспилотники (БПЛА) для армии и флота.

Робот-вертолет RQ-8B Fire Scout и беспилотный самолет RQ-4 Global Hawk образуют очень эффективный тандем.

RQ-8B является доработанной версией беспилотного вертолета RQ-8A Fire Scout, разработанного по заказу ВМФ и Корпуса морской пехоты США для задач разведывательного обзора, распознавания и целеуказания. Этот аппарат с четырехлопастным несущим винтом (У RQ-8A было три лопасти) и вертикальным взлетом и посадкой сравнительно невелик, что облегчает его базирование на кораблях разных классов. А электроннооптические и инфракрасные сенсоры вкупе с лазерными целеуказателями позволяют контролировать поверхность на расстоянии 110 морских миль от точки запуска. Это очень важно, ибо способно повысить боевую устойчивость кораблей малых классов. Дело в том, что всякие там катера и корветы по нынешним временам куда лучше стреляют, чем видят. Даже когда ракеты на борту катера в неядерном снаряжении, их огневая мощь в пересчете на залп будет повыше, чем у линкоров Второй мировой. Особенно с российскими ПКР «Москит».

Но чтобы попасть, нужно знать, куда стреляешь. И очень хочется отодвинуть горизонт. Линкоры индустриальной эпохи достигали это поднятыми на сотню футов над волнами командно-дальномерными постами с 10,5-метровыми оптическими дальномерами. (Может быть, читатель помнит дальномер от ФЭДа или «Зоркого», — так представьте себе его с базой, увеличенной в пару сотен раз!) Потом на мачты взобрались локаторы. Однако самым совершенным средством разведки и целеуказания остается авиация. Но даже пилотируемому вертолету нужна довольно большая палуба. А лишнего места на боевом корабле нет. А ведь есть еще и малые корабли.

Поэтому роботы-вертолеты, не связанные габаритами находящихся внутри пилотов, не просто сохраняют жизни экипажу вертолета, но придают новое качество боевому кораблю, на котором базируются.

Из классики

Если враг отдохнувший, заставь его

напрячь силы.

Если он объединен,

разъедини его.

Нападай там, где он

не приготовился.

Иди вперед там,

где он не ожидает.

Таковы пути, которыми военные стратеги побеждают. Но о них нельзя говорить наперед.

(Суньцзы,) («Искусство войны»)

Вот — Республика Корея. Государство довольно благополучное и технологически передовое. К тому же — соседствующее с поклонниками идей чучхэ, обзаведшимися в последнее время собственной ядерной бомбой и средствами ее доставки.

Поэтому понятно, что такое соседство внушает серьезные опасения. И желающих повоевать в пехотном строю с громадной армией КНДР в стране с растущим достатком и высоким образованием, видимо, не слишком много. И надежд на войска Объединенных Наций (от американцев до прекрасно показавших себя турецких частей), спасших Юг в Корейской войне, возлагать не приходится.

Поэтому и выстраиваются вдоль демаркационной линии роботы-стрелки. «КТ» о них уже писала (#663, с.13), так что отметим лишь следующее: стоимость техники, разработанной Samsung Techwin, Корейским университетом и еще двумя подрядчиками, — десять миллионов долларов. То есть объем заказа, вполне посильный среднему бизнесу.

И именно — информационно-технологическому. Почему?

А что там в железном стрелке стоимостью в двести килобаксов?

Исполнительное устройство — то есть пулемет 223-го калибра. Эта часть комплектации доведена до совершенства еще в индустриальную эпоху и в комментариях и, скорее всего, в доработках, не нуждается.

Два комплекта видеокамер — дневные и ночные.

И — программное обеспечение обнаружения и опознания. Обнаружить человека на дистанции 4000 м днем и 2000 м ночью, опознать на половине дальности.

А еще?

А есть ведь и что-то еще, даже если об этом и не сообщают прессе. Об этом говорит элементарная инженерная логика.

Начнем с соотношения характеристик устройств. Дальность дневного опознания 2000 м. Но это — дальность эффективного огня тяжелого пулемета полудюймового калибра. Ковровского «Корда», американского «Браунинга». Который вдобавок может эффективно уничтожть слабобронированные цели, вроде БТРа.

Ну да, предположим, что конструкторы роботов (а точнее, корейские военные) приняли принцип «один к одному», выдвинутый передовыми державами НАТО в 1980-е годы. Согласно ему дистанция боевой эффективности батальона ночью должна быть равна дистанции дневной боевой эффективности. А ночью-то робот опознает лишь до дистанции в километр.

Так?

Но километр — это дистанция боевой эффективности пулемета с винтовочным патроном. Мосинского или 7.62 OTAN. Нашего ПК, американского М60. У пулемета с малоимпульсным патроном, даже в железных руках зоркого робота, дистанция боевой эффективности ниже на несколько сот метров.

Какие же выводы мы можем сделать?

Предположение о том, что Samsung Techwin поставил более качественные (но и более дорогие!!!) видеоустройства, завысив их характеристики, против требуемых, дабы стрясти с заказчика (то есть родного государства) лишние деньги, отбросим сразу. Слишком солидная фирма, со слишком серьезной репутацией, и слишком уж серьезно в Республике Корея борются со злоупотреблениями в госконтрактах.

Если такая дальность видеоустройств предусмотрена, то зачем-то она нужна. Но боевая дальность устройства определяется пулей, а она-то у.223 калибра, при всей прекрасной аэродинамике, легонькая. (Кстати отмечу, трогательные описания кувыркания в теле жертвы пуль, выпущенных из американской винтовки М16 или из аналогичного оружия, любимые литераторами, не имеют ничего общего с реальностью. Патрон М196, применявшийся некогда во Вьетнаме, в НАТО десятилетия назад заменен на бельгийский SS109 c более устойчивой на траектории пулей.)

Значит, напрашивается вывод: в железных солдатах есть что-то еще. Готов предположить — это системы связи между собой и со штабами (вероятно, используется сетевая архитектура) и тактическое программное обеспечение. Обратим внимание — сокрытое корейцами по причинам Военной Тайны проходит явно по ИТ-департаменту. Представим себе — цель обнаружена за четыре версты. На нее можно заставить поглядеть других роботов, сопоставить данные и…

Составить обзор обстановки. Использовать данные для управления огнем артиллерии, наведения на цель авиации и ее высокоточного оружия. Или — если вышеназванные средства усиления не могут быть задействованы — решить чисто командирскую задачу, принять решение о применении предварительно размещенных огневых средств. То есть пулеметов роботов. Заградительным, перекрестным, кинжальным огнем.

То есть задача тут чисто вычислительно-комбинационная с оптимизацией целевой функции. При неких ограничениях.

А связь — автор бы предусмотрел следующую иерархию средств — волоконнооптический кабель с максимальной пропускной способностью и скрытностью. Когда начнется заваруха и его (кабель) порвет арт-огонь — перейти на направленные атмосферные ИК-линии, тоже характеризующиеся приемлемой скрытностью. И только в крайнем случае задействовать радиосеть.

Средства все стандартные, не слишком дорогие. Использовать элементную базу, устойчивую к поражающим факторам ядерного взрыва, не обязательно — устройства-то предполагается использовать на ранних стадиях конфликта. «КТ» писала об очень многих технологиях, которые могут быть использованы при создании таких систем, — взять хотя бы многолетний цикл Георгия Башилова об атмосферных линиях передачи информации. Давайте подождем дополнительной информации, но доля ИТ-изделий в роботах-стрелках несомненно будет весьма велика.

Пятибашенный Т-35 часто называли «сухопутным дредноутом». Но это неверно. Скорее он был похож на броненосцы додредноутной эпохи, вооруженные большим количеством орудий разных калибров. В его башнях размещались короткоствольная трехдюймовка, две 45-мм пушки и два пулемета. Трудность управления этим арсеналом и была, наряду с противопульным бронированием, причиной низкой боевой эффективности гигантов.

А «Dreadnought», британский 18000-тонный линкор, в одночасье обесценивший все ранее построенные броненосцы, отличался унификацией вооружения. Десять (против четырех, применяемых ранее) двенадцатидюймовок и противоминные скорострельные трехдюймовки.

Корабль класса «all-big-gun». Но его боевая мощь состояла из одних лишь крупных орудий не только потому, что они могли пробивать броневой пояс. И вследствие задач унификации производства и эксплуатации техники, присущих индустриальной эпохе. Была еще и информационная причина.

Огонь пушек одного калибра можно корректировать по всплескам. Наличие разных калибров такую возможность убивает.

То есть и в первой, и во второй третях прошлого века и на море, и на суше при создании вооружений информационный аспект был одним из доминирующих. На ИС-2 орудие-то одно!

Автор имеет в виду холодную воду, выливаемую за шиворот. Для избавления от слишком радужных надежд. Надо понимать, что описанное выше — лишь намек на существование «идеального типа» аутсорсинга в оборонке.

Стоимость завода по сборке БПЛА вытекает из стоимости строительства промсооружений в США, которая, похоже, ниже российской. А оборудование мегакорпорации покупают не по оптовым даже — по специальным ценам. И многих типов оборудования, даже для производства гражданской продукции, на рынках нет вообще — слишком много хайтека туда зашито.

Кроме того, имеет место завершение развала единого технологического пространства бывшего СССР, некогда связанного воедино ГОСТами и нормалями. Об этом политики не тоскуют, в отличие от судьбы лавочников из бывшего политического пространства, но это-то куда серьезнее.

И — уровень образования. О нем милосерднее умолчать… Единственное, что утешает, — руководят этой сферой как надо. Вот 7 декабря 2006 года страна услышала с заседания правительства, что «нанотехнологии — это не выращивание картофеля…» Архиверно!

Но проблемы российской оборонки в XXI веке, скорее всего, должны быть решены именно средним бизнесом и именно ИТ-сферы. Территория-то от мыса Таран до мыса Дежнева останется в любом случае. И кто-то будет на этой территории жить, пользоваться ее ресурсами. А кто окажется счастливцем — покажет время.