Цифра как убийца искусств

Автор: Козловский Евгений

Признаюсь в грехе, в котором, конечно, уже многими из читателей был замечен: ужасно люблю всякие игрушки, особенно цифровые - плеерчики, коммуникаторы, фото- и видеокамеры и все такое прочее. Для того чтобы иметь к таким игрушкам доступ пошире, я добился славы их поклонника и внимательного описателя, но, если положить руку на сердце, я не только никогда не считал цифровые технологии прогрессивными, - наоборот, всегда ощущал их убийцами жизни. Или, по крайней мере, практически любых искусств.

Само собой понятно, что никакое повышение частоты дискретизации, никакие новомодные форматы вроде SACD или DVD Audio не способны воспроизвести живое звучание, которое получается через прослушивание обычной аналоговой виниловой пластинки, и только деревянное ухо не услышит в дискретном звуке призвука дерева или даже пластика. Как бы изысканно ни были сконструированы специальные транзисторы, им никогда не добиться плавности аналогового усиления электронной лампы, и, вопреки всем теоремам всех котельниковых, пропущенные при дискретизации фрагменты реальности воспринимаются нашим ухомозгом как пропуски или, что еще хуже, - механоэлектронные шумы.

Само собой понятно, что живой процесс роста кристалла галогенного серебра в толще фото- или кинопленочной эмульсии под действием попавшего на него животворящего света никогда не сравнится с грубым электронным импульсом, выдающимся (да еще и с обязательными ошибками) ячейкой полупроводника, и результат цифровой фотографии, как бы хороша и велика ни была матрица, останется не более чем грубой и во многом искаженной схемой реальности. Поэтому сам я, хоть постоянно пишу (как правило, похваливая - чтобы не перестали давать на тест очередные) про новые цифровые фотоаппараты и тестирую их, но для души, вечности и искусства пользуюсь исключительно стареньким "Зенитом" с солидным набором отечественной оптики, а ночи по преимуществу провожу в запертой ванной под светом красного фонаря, колдуя над рецептами проявителей: вот только чем дальше, тем сложнее добывать правильную фотобумагу. То же относится и к видеолюбительству: оставив жене для развлечений цифровой Canon, я снимаю на 16-миллиметровую пленку "Красногорском-3" (который, несмотря на почти антикварную древность, до сих пор работает безупречно), проявляю пленку в бачке и накручиваю ее для просушки на специальный барабан, а потом часами просиживаю за аналоговым монтажным столиком, скрупулезно счищая эмульсию с миллиметровых хвостиков обрезов и клея кусочек к кусочку ацетоновым клеем собственного рецепта. А уж о том, что цифровые дисплеи самого разного толка, включая матрицы проекторов, не идут ни в какое сравнение по качеству и живости картинки с аналоговыми электроннолучевыми, - об этом я даже пару раз решался написать, и вот сейчас с трепетом ожидаю, что, когда (если) мой верный ЭЛТ-монитор Nokia Multigraph 446Xpro даст от старости дуба, - мне придется либо отказаться от работы на компьютере вообще (ибо, под влиянием общей моды и маркетингового давления приличного качества ЭЛТ-мониторы уже не выпускают), либо скрепя сердце мучиться перед какимнибудь из новых ЖК-дисплеев, которые, на поверку, от старых отличаются мало.

Такие мучения, - правда, кратковременные, мне знакомы: по извивам жизни - на выездах - увы, приходится пользоваться ноутбуком…

Впрочем, все это вещи понятные, и я надеюсь, что по-настоящему проницательных и понимающих читателей мои восторги перед цифровыми игрушками обмануть никогда не могли: я то и дело получаю письма, в которых доказывается не то чтобы преимущество пленки перед цифрой или винила перед DVD, а декларируется безусловное неприятие последних в силу их грубости, примитивности и неадекватности живому развивающемуся миру.

Впрочем, все это я написал как бы в сторону или для беглой обрисовки общей картины, созданной исключительно производителями цифровой техники и их передовым диверсионным отрядом - маркетологами, только и мечтающими нажиться на невежестве покупателей и завлекая их как бы прогрессом. Конкретная же тема моей сегодняшней колонки хоть и лежит в общем русле антицифрового пафоса, - заметно у' же и вынесена в заголовок.

Итак, начнем с той же фотографии: по'ля, жатва с которого монстровпроизводителей "цифры", похоже, особенно обильна. Что такое фотография как искусство, этого до конца и точно не определил пока никто и вряд ли определит в будущем, ибо этот вид искусства включает в себя то элементы "жанра": театра и кинематографа, то - элементы живописи и графики, подчиняясь порою законам именно этих искусств, то - искусства декоративного, то - искусства запечатления уникальных мгновений, которое я даже не знаю, к чему отнести: к кинодокументалистике, что ли, или к телерепортажу… О любой из этих ипостасей фотографии уже много написано, и можно написать еще больше, - однако если смотреть в корень этого вида искусства, мы обнаружим, что главное его отличие от вышеперечисленных видов заключается в фундаменте истины, объективной реальности, лежащей в основе любой фотографии. Поймать редкий момент, расставить правильный свет, заставить человека открыть в выражении лица свою душу, - все это относится к мастерству фотографа, но главным в фотографии всегда останется ощущение зрителем факта, что то, что он видит перед собой, - это подлинный слепок подлинной реальности. Что так оно было! Конечно, и традиционные, пленочные, фотографы прибегали порой (если в общей массе - то очень и очень изредка) к постобработке реальности с помощью химии и ножниц, - но к таким снимкам любой человек относится уже не как к фотографии, а как к некоторому жанру, совершенно или в значительной мере к фотографии отношения не имеющему, - так что оставим его в стороне.

Квадратик негатива - вот документ, подтверждающий, что изображенное на отпечатке было на самом деле, и эту, полученную с помощью законов оптики и определенных химических реакций реальность невозможно ни подделать, ни проигнорировать. Когда же в виде подлинного свидетельства нам предлагается цифровой отпечаток цифрового же оригинала, этот отпечаток принципиально не несет в себе неподдельной (в смысле - не поддающейся подделке: попробуйтека произвести какие-нибудь манипуляции с зернышками серебра в узкопленочном негативе!) документальности, ибо в равной мере может быть произведен как засветкой матрицы отражением реальной сцены, так и нарисован пиксел к пикселу в каком-нибудь Фотошопе. Таким образом, к любому произведению цифровой фотографии мы уже изначально относимся как к рукодельному артефакту и порою даже отказываемся гадать, действительно ли он отражает реальность, какой она в какой-то момент была, или - только мечты и идеи автора. Практически все вышесказанное можно отнести и к кино, и даже с еще большей наглядностью: вторжение в современные ленты компьютерной графики, часто подчеркнуто нескрываемое, прямо-таки настойчиво заставляет нас относиться к тому, что мы видим на экране, как к прямой подделке, а поскольку, согласно проницательному замечанию Сергея Образцова, что "материал кино есть документ" (даже когда речь идет, как в кино игровом, об его имитации), - кино погибает в принципе, превращаясь в мультипликацию, материалом которой является, как известно, живопись или графика.

Цифровое искусство несет в себе и еще один концептуальный дефект: дефект отсутствия оригинала. Оставим пока в стороне фотографию, ибо она слишком молода, чтобы ее классические образцы провоцировали на мировых аукционах миллионные цены, - бросим взгляд на живопись и графику. Кое-кто из сегодняшних художников все еще продолжает создавать свои произведения "старым казацким способом", применяя краски, кисти и холст, - однако все шире распространяется компьютерное рисование. И действительно, сегодня вполне доступны чувствительные к тончайшим нажатиям (до 1024 градаций и даже больше) компьютерные экраны, встраиваемые чаще всего в переносные ноутбуки, а программное обеспечение, позволяющее имитировать практически любой из известных сегодня способ живописания или графики, достигло совершенства, - так что, если еще десять лет назад один мой знакомый, по моей просьбе и для эксперимента, с помощью Wacom’а и Paint’а, рисовал картинки, ничем не отличимые от сделанных им же кистью на бумаге, - сегодня многие просто не хотят уже связываться с этой рутиной (бумагой, красками), - как фотографы - с пленкой и проявителями, - и рисуют напрямую на компьютерных планшетах. И если вообразить себе, что одна (или даже не одна) из таких картинок через сотню лет покажется музейщикам и коллекционерам достойной битвы за нее на каком-нибудь Кристи, - что, собственно, будет выставляться в качестве лота? Флэшка с чередой единичек и нулей? Но чем эта череда единичек и нулей будет отличаться от точно такой же, полученной путем простого копирования на другой флэшке? Или, может быть, отпечаток на принтере, сделанный самим автором? Как, знаете, авторизованные отпечатки гравюр.

Но эти авторизованные отпечатки все-таки один от другого отличались: и доска от листа к листу изнашивалась, и краска была насыщена более или менее, и, наконец, добиться абсолютно одинакового прижима к матрице каждого листа было физически невозможно. Отпечатки же с принтера - если взять ту же модель, бумагу и чернила той же марки - отличить один от другого не сможет даже эксперт из экспертов, а уж тем более - доказать, что на кнопу "Print" нажимала именно рука мастера.

Помнится, выполняя заказ киевского издательства "Мистецтво", мы с приятелем катались по Крыму, делая снимки уникальных красот - и потом сдавали (продавали) слайды, так что вторых таких уже не могло быть ни у кого. А как продать цифровой оригинал? И кто согласится платить за него столько же, сколько за вещественный слайд? Существуют, конечно, всякие там копирайты и водяные знаки, - но не мне вам объяснять, как легко эти ограничения при желании обходятся.

А давайте представим себе (думаю, если этой технологии еще не существует, ничто не мешает ее приходу) цифровые скульптуры. Создающиеся на компьютере, а потом, с помощью голографической проекции, воплощающиеся на пустом постаменте в музее. Если по такой технологии вдруг будет создан скульптурный шедевр (почему нет?), кто остановит его точное размножение? И какой музей будет считать себя владельцем этого шедевра?

Я помню, что был поражен, увидев возле Вестминстерского дворца скульптурную группу Родена "Граждане Кале". Потому, что за пару лет до этого я видел ее же во дворе дома-музея Родена. (Позже я узнал, что существует еще одна копия в одном из музеев или чуть ли не прямо на площади в Кале.) Все это, как оказалось, авторские реплики, и что из них считать за главный оригинал, кажется, никто так и не знает. И должен заметить, что наличие двойников произвело на меня очень сильное негативное впечатление, - словно не авторская это работа, а одна из кошечек-копилок, производимых где-нибудь на конвейере.

Или как парижская статуя Свободы или Кремль и Большой театр на курорте в Анталии. И это при том, что я знаю, что к каждой из них прикасалась рука автора.

Как же я отнесусь к восемьсот двадцать девятой вариации нового скульптурного шедевра, вообще никак не отличимой от предыдущих восьмисот двадцати восьми?

Да даже и к первой, если буду знать, что есть еще восемьсот двадцать девять?

И если раньше, в Средние века, мы имели феномен произведения без автора (большинство знаменитых церквей и соборов), то сейчас мы попадаем на болотистое пространство авторов без произведений.

Итак, по мере прихода в искусство цифровых технологий напрочь исчезают два главных свойства произведений искусства: уникальность и подлинность.

Пока это вроде бы не коснулось архитектуры, - но и тут кто знает: не появится ли инструмент, преобразующий элементарные бетонные объемы в нечто архитектурнозамысловатое как снаружи, так и внутри? Почему бы и нет?

И даже литература, сугубо знаковый, кодовый вид искусства, - потихоньку лишается фрагментов подлинных рукописей, к которым прикасалась рука автора.

Что будут выкладывать на витрины грядущих литературных музеев? Системные блоки? Мышки? Мониторы?

Короче: пришла цифра, и кончилось искусство! А оно того стоило?