АНАЛИЗЫ: Следствие окончено, забудьте

Автор: Киви Берд

В первых числах августа Министерство юстиции США опубликовало самые важные материалы завершившегося расследования по делу о знаменитой антракс-атаке осенью 2001 года. Все они так или иначе свидетельствуют, что самый серьезный акт биотерроризма в истории Америки был совершен действовавшим в одиночку ученым-микробиологом Брюсом Айвинсом (Bruce E. Ivins).

Вторую половину своей 36-летней научной карьеры доктор Айвинс работал в MRIID, медицинском исследовательском институте Армии США, специализирующемся на инфекционных заболеваниях и защите от биологического оружия (Форт-Детрик, штат Мэриленд).

Именно Айвинс, как показало расследование, был тем злодеем, который изготовил и разослал по почте не менее семи писем со смертоносными спорами бактерий сибирской язвы (более известной в мире как антракс), став виновником гибели пяти человек и заболевания еще семнадцати. Узнав, что вскоре ему будет предъявлено обвинение, Брюс Айвинс совершил "очевидный акт самоубийства". Он принял смертельную дозу болеутоляющего лекарства тайленол с кодеином и 29 июля сего года скончался.

По этой причине преступление сочтено раскрытым, злоумышленник установленным, а дело объявлено закрытым.

Если предельно кратко охарактеризовать реакцию на эти известия той части американского общества, которая еще способна думать, то самыми подходящими словами будут "растерянность и уныние". Достаточно лишь толики внимательности при критическом анализе официальных заявлений, чтобы увидеть — следствие не обнаружило никаких прямых свидетельств виновности Айвинса. А все косвенные улики, не относящиеся к научно-биологической стороне (о которой чуть позже), выглядят на редкость неубедительно. Более того, некоторые из этих улик дают основание сделать вывод:если даже Айвинс виновен, он не мог действовать в одиночку.

В рамках краткой обзорной статьи, разумеется, невозможно детально рассмотреть все доводы следствия и его критиков, однако несколько ключевых моментов упомянуть необходимо.

Начнем с того, что ФБР достоверно известно время и место — почтовый ящик в университетском городке Принстон, штат Нью-Джерси, — откуда были отправлены письма с антраксом. Этот ящик находится в трех с половиной часах езды от места жительства и работы Брюса Айвинса. Служба в секретном военном институте — это, среди прочего, и строгая фиксация времени прихода-ухода сотрудников. Так вот, как следователи ни старались, им не удалось выкроить в часах работы Айвинса "окна", в которые он мог бы отлучаться на шестьсемь часов, чтобы сгонять в Принстон, бросить письма в ящик и незамеченным вернуться обратно. Более того, журналы учета свидетельствуют о прямо противоположном — что Айвинс физически не мог этого сделать. Обычно такие вещи называются алиби.

Далее, все обнаруженные письма с антраксом были написаны от руки. Достоверно известно, что после графологической экспертизы следствие отсеяло целый ряд находившихся под подозрением лиц. Также известно, что криминалистам-почерковедам не удалось и Айвинса привязать к авторству хотя бы одной из этих надписей. В итоговых материалах сей факт просто опущен.

Психологический портрет Айвинса, составленный следователями и попавший в средства массовой информации еще до завершения дела, изображает его депрессивным маньяком-алкоголиком с суицидальными наклонностями и социально-опасным психопатом, беспричинно преследовавшим людей и грозившим массовыми убийствами. В то же время имеется огромное число свидетельств от людей, давно и близко знавших Айвинса и ответственно заявлявших, что этот образ и рядом не лежал с истиной (На панихиду по Айвинсу пришло более 250 человек.)

Что же касается научной части доказательств, обосновывающих вину Айвинса как преступника-одиночки, то здесь, конечно, помимо логики и здравого смысла, требуются знания и опыт независимых специалистов. По оценкам большинства экспертов, личная роль Айвинса в этом преступлении, мягко говоря, неочевидна. А уж то, что он мог действовать в одиночку, представляется в высшей степени невероятным.

Вот, скажем, мнение Джерри Эндрюса (Gerry Andrews), профессора микробиологии в Университете Вайоминга, ранее работавшего с Айвинсом на протяжении шестнадцати лет, а в период с 1999 по 2003 год занимавшего пост начальника бактериологического отделения в ФортДетрике. Эндрюс проанализировал общее резюме результатов ФБР, где сказано, что следователи использовали четыре разные генетические техники для привязки антракса из писем к уникальным ДНК-маркерам тех спор антракса, что были приготовлены в одной из колб, находившихся в непосредственном ведении д-ра Айвинса. Проблема в том, пишет Эндрюс, что ФБР не предоставляет никаких деталей о методах, с помощью которых удалось исключить все прочие соответствия между антраксом в письмах и образцами антракса во множестве других лабораторий по стране (Айвинс был главным военным специалистом по антраксу, и подготовленные им биоматериалы затем использовали в исследованиях не менее сотни других ученых разных институтов). Базовые методы генетического анализа хорошо известны, но специалистам так и осталось неясным, как можно привязывать споры с места преступления не к той или иной лаборатории, а к конкретному человеку.

Другой аргумент еще весомее, поскольку касается исключительного качества антракса в тех письмах, что были присланы на имя сенаторов-демократов Дашле и Лихи.

Доктор Айвинс имел дело с "жидким" антраксом, то есть собственно бактериями. В письмах же был тончайшего помола, специально обработанный порошок с очень высокой концентрацией спор — настоящее биологическое оружие, технология приготовления которого держится под строжайшим секретом. Иначе говоря, приготовление такой смертоносной пудры — епархия физики аэрозолей, а Айвинс был микробиологом.

Один из главных экспертов США по биологическому оружию Ричард Сперцел (Richard O. Spertzel), в свое время возглавлявший проверочную комиссию ООН в Ираке, отозвался об этой истории так: "По моему мнению, на всю нашу страну есть четыре или пять человек, которые смогли бы приготовить такой материал, причем один из них я. И даже при хорошей лаборатории и сотрудниках понадобилось бы около года, чтобы получить столь качественный продукт… В MRIID, где работал Айвинс, подобные споры не могли быть приготовлены так, чтобы об этом не знали другие люди. Более того, в этом институте нет подходящего оборудования".

Выдвинутая другими специалистами и коллегами Айвинса цепь аргументов, опровергающих выводы ФБР, в действительности гораздо длиннее и обстоятельнее.

Но и перечисленного достаточно, чтобы понять — преступление это очень темное, и до установления истины еще далеко. А безвременная кончина Брюса Айвинса оказалась не только очень кстати для закрытия неудобного дела, но и сама по себе порождает вопросы.

В прессе по горячим следам прошло такое, к примеру, сообщение: "На основе лабораторных анализов крови, взятой из тела [Айвинса], судебно-медицинский эксперт штата решил, что вскрытие для определения причины смерти тут не требуется". Как прокомментировал это в веб-форуме биологов один из американских врачей, читаешь и глазам не веришь. Главный подозреваемый в одном из самых знаменитых преступлений за всю историю США умирает неожиданной смертью от неестественных причин, и при этом не проводится вскрытие? Во всех штатах страны любая неестественная смерть, так или иначе связанная с преступлением, априори подразумевает вскрытие. А здесь оно почему-то не потребовалось… Вся эта история, заключает врач, не просто попахивает, а откровенно смердит.

Официально следствие завершилось, однако вопрос о том, кто же осуществил столь изощренное преступление, остался без ответа. Поэтому вполне естественно, что несколько видных американских конгрессменов либо направили в ФБР запросы, требующие дополнительных разъяснений, либо предпринимают шаги к организации специальных парламентских слушаний по сомнительным итогам расследования.

Что из всего этого получится, пока сказать трудно, учитывая скорую смену президентской власти в стране. Но суть разборок неизбежно сведется к тому, захотят ли в Конгрессе и новой госадминистрации обратить внимание на важные, давно известные улики, проигнорированные в ФБР. Ибо независимым расследованием этой загадки занималось и множество других людей журналисты, ученые, частные детективы…

Их стараниями собраны и обнародованы достоверные, принципиального характера факты, и дело лишь за тем, чтобы аккуратно собрать их воедино, отсеяв домыслы, дезинформацию и очевидные глупости.

Самое, возможно, занятное, что наиболее важны в данном деле те факты, которые центральные американские СМИ все эти годы дружно игнорировали, словно не ведая об их существовании. А вместо этого с энтузиазмом скармливали читателям преднамеренные "утечки" из ФБР, которое все время искало не там. (С лета 2002-го и вплоть до недавнего времени главным подозреваемым был вовсе не Айвинс, а другой ученый, вирусолог Стивен Хэтфилл.

Который никогда не работал с бактериями антракса, а в июне текущего года выбил из Министерства юстиции США впечатляющую сумму в 5,8 млн. долларов — за ущерб, нанесенный следствием его репутации.)

Чтобы стало понятнее, насколько важны факты, раскопанные региональной прессой, но замалчивавшиеся центральными СМИ, надо подчеркнуть следующее. Первые признаки того, что антракс в письмах изготовили вовсе не исламские террористы или Ирак, а скорее всего американские умельцы, были получены уже осенью 2001 года. Споры антракса принадлежали к так называемому штамму Эймса, используемому в качестве основы микробиологических военных проектов США, связанных с сибирской язвой. К весне 2002-го определили и наиболее вероятный источник происхождения спор — мэрилендский военный институт MRIID в ФортДетрике. Следующий естественный вопрос:отмечались ли в этом учреждении пропажи опасных биоматериалов, несанкционированные эксперименты и прочие подобного рода вещи? Довольно быстро выяснилось, что да, такие случаи бывали, причем в весьма характерном контексте.

В конце 1991 года один из гражданских сотрудников MRIID, выходец из Египта д-р Аяад Ассаад (Ayaad Assaad), обратился к руководству института с жалобой на постоянные издевки и преследования со стороны группы коллег. Испытывавшие откровенную неприязнь к Ассааду и его арабо-мусульманскому происхождению, полдюжины сотрудников создали неформальный "Клуб верблюда", целью которого стала целенаправленная травля египтянина, дабы вынудить его уйти из MRIID. Заводилами были подполковник д-р Филип Зак (Philip Zack) и его подружка д-р Мэриен Риппи (Marian Rippy). Из-за последовавших скандала и разбирательств Филип Зак был сам вынужден покинуть институт.

Вскоре после этого, в начале 1992 года, одна из сотрудниц патологического отделения, занимающегося наиболее опасными культурами, обнаружила признаки проведения внеплановых экспериментов, а также пропажи целого ряда материалов (в том числе антракса и других смертоносных вирусов, включая секретные разработки) и манипуляции с учетными записями, маскирующие пропажи. Специальное расследование почти ничего из 27 пропавших образцов не нашло, зато видеозапись охраны зафиксировала, как в один из вечеров Мэриен Риппи впускала в лабораторию уже лишенного допусков Филипа Зака, работа которого была связана с антраксом. Впоследствии выяснилось, что это происходило неоднократно, так что доктора Риппи тоже выставили из MRIID.

Ассаад продержался в институте до 1997 года, но, как можно понять, гладкой его работа там не была никогда. Сразу после увольнения и перехода в EPA, Агентство по защите окружающей среды, он подал иск в суд, обвинив армию США в притеснениях на национальной почве… Судьба этого человека особенно интересна по той причине, что 2 октября 2001 года — когда первые письма с антраксом уже были разосланы, но о них еще никто ничего не знал — Ассаада вызвали в ФБР для дачи показаний.

Выяснилось, что на него пришла анонимка, подготовленное на компьютере письмо, где компетентные органы предупреждались об исламском злоумышленнике Аяаде Ассааде, который в ближайшее время проведет жестокую биотеррористическую атаку против пригревшей его Америки. В подметном письме содержалась масса подробностей, показывающих, что аноним хорошо знал ученого.

Быстро установив, что Ассаад не представляет для них интереса, сотрудники ФБР квалифицировали анонимку как "шутку" и перестали ею заниматься. Почему-то не вернувшись к столь важной ниточке даже после того, как разразилась общенациональная паника вокруг рассылаемого по почте антракса, а следы повели следствие в MRIID…

Зато уликой сильно заинтересовался Дональд Фостер (Donald Foster), профессорфилолог и видный специалист по текстологическому анализу, время от времени привлекаемый ФБР к лингвистической экспертизе документов. Фостеру неоднократно и весьма успешно удавалось устанавливать авторство анонимных текстов на основании тонких закономерностей и устойчивых лексических структур, присущих письму каждого конкретного автора.

Поэтому по своим личным каналам он запросил в ФБР текст анонимки на Ассаада и образцы писем близко знакомых с ним коллег. Получив около полусотни образцов, профессор быстро выявил одно — подходящее по всем параметрам и принадлежавшее некой "женщине, бывшей сотруднице Ассаада по MRIID".

Тут, казалось бы, должно было начаться самое интересное. Но как раз в это время в ход расследования вмешивается совсем другая женщина, Барбара Розенберг (Barbara Hatch Rosenberg), профессор молекулярной биологии и видный активист FAS, Федерации американских ученых, бдительно следящей за злоупотреблениями правительства и спецслужб. Некими неясными путями в руки Розенберг попала информация о том, что за антракс-атаками стоит секретный правительственный микробиолог доктор Стивен Хэтфилл (Steven Hatfill), однако власти вынуждены его прикрывать, поскольку он слишком много знает о секретных военных программах и может рассказать лишнего при аресте. И тогда сверхэнергичная Розенберг взяла на себя инициативу по разоблачению ученого-убийцы.

Сейчас представляется наиболее вероятным, что кто-то умышленно слил Розенберг дезинформацию, дабы пустить следствие по ложному следу. Однако тогда, в мае-июне 2002-го, свидетельства против Хэтфилла выглядели очень серьезно, а вскоре пресса стала в изобилии получать "утечки" информации, изображающие ученого не просто самым вероятным, а практически бесспорным виновником. Потому что в материалах, раздобытых Розенберг, оказалась значительная доля правды, и это подтвердила начавшаяся в ФБР разработка Хэтфилла.

Стивен Хэтфилл появился в MRIID в 1997 году, где занимался изучением вируса Эбола, но задержался тут ненадолго. Уже в 1999 он стал консультантом в хайтек-корпорации SAIC, известной тесными связями с Пентагоном и спецслужбами США, по заказам которых здесь ведется множество секретных разработок. По заданию руководства SAIC (а согласно данным Розенберг, по контрактзаказу ЦРУ) в 1999 году Хэтфилл непосредственно участвовал в подготовке аналитического отчета о возможностях биотеррористических атак на основе рассылок писем с антраксом. При сравнении этого документа с печальными событиями осени-2001 напрашивается вывод, что отчет Хэтфилла — это фактически план осуществленной атаки, вплоть до мелких деталей. В документе, к примеру, сделан расчет максимального количества порошка — 2,5 грамма, — которое можно положить в конверт, не привлекая внимания подозрительными утолщениями.

Установлено, что в письме сенатору Дашле было 2 грамма порошка…

Начав разработку Хэтфилла, ФБР собрало на него огромное количество косвенных улик, с которыми тут же знакомили прессу, дабы сформировать в глазах публики образ практически установленного преступника.

Однако Хэтфилл оказался крепким малым и, в отличие от быстро сломленного Айвинса, кинулся в атаку. Он стал проводить прессконференции о своей абсолютной невиновности и с помощью адвокатов методично засуживать всех, кто его бездоказательно обвинял, — от газет и авторов статей до Министерства юстиции и генерального прокурора. Причем делал это, надо отметить, с немалой финансовой выгодой.

Итак, что же, в конце концов, мы имеем?

Неопровержимые факты таковы: биотеррористическая атака на США подготовлена в правительственных лабораториях, причем антракс взят из армейских арсеналов страны. В частной корпорации, работающей по секретным заказам спецслужб, имелся четкий, подготовленный экспертами план, соответствующий проведенной атаке. Есть также документальные свидетельства тому, что сотрудники аппарата Белого дома за несколько недель до антракс-атак начали получать от медиков антибиотик ципро, используемый в США как основной антидот от сибирской язвы. Внятных объяснений такой прозорливости общество не получило до сих пор.

Аналогичным образом по сию пору не установлены и "четыре серьезных источника" в правительственных структурах, независимо друг от друга сливавшие в прессу информацию о том, что в антраксе из писем обнаружен бентонит — своего рода "химическая подпись" отравляющих веществ, производимых в Ираке режимом Саддама Хусейна. Вскоре стало известно, что это заведомая ложь, умышленное распространение которой в данном контексте, строго говоря, является преступлением. Однако виновных не только не нашли, но никогда и не искали (ибо они гарантированно известны тем журналистам и конгрессменам, включая нынешнего кандидата в президенты Джона Маккейна, которые доверительно получали и широко распространяли дезинформацию).

Авиационные террористические атаки 9/11, безусловно, были сильнейшим психологическим потрясением для американской нации, однако без почтовых антракс-атак сентябрьские теракты так и остались бы отдельным, изолированным эпизодом. Именно письма с антраксом, первые из которых были отправлены всего через неделю после 11 сентября, способствовали нагнетанию массового страха и нервозности, породивших тот специфический климат, который царил в стране на протяжении нескольких последующих лет. Причем, коль скоро и теракты 9/11, и все письма с антраксом имели отчетливые признаки источника опасности ("Смерть США, смерть Израилю, Аллах велик"), у народа складывалось впечатление, что под угрозой исламского радикализма оказались, ни много ни мало, сами основы социального порядка в государстве.

Понятно, наверное, какие выводы следуют из всей этой истории. В мае прошлого года, когда расследование антракс-атак в очередной раз забуксовало, один из адресатов смертоносных писем, сенатор Патрик Лихи, сказал в интервью: "Я думаю, что в нашем правительстве есть люди наверняка в самой сердцевине, — которые знают, откуда все это пришло. Возможно, эти люди не имеют ничего общего с содеянным, но они безусловно знают, откуда это появилось"…