С ХОЗЯИНА НАЧИНАТЬ

Таков обычай при угощениях водкой и всякими крепкими напитками на всем бесконечном протяжении православной Руси, — похвальный обычай, требуемый вежливостью и приличием. Русская подлинность его и вообще древность происхождения сомнительны, как и обычай чокаться, заимствованный у европейцев. В старину на Руси пили круговую: из одной чаши мед, из одной чарки зелено вино, при чем как будто даже вежливо было доказывать небрезгливость и побратимство, подобное «из одной печи хлеб есть, из одной чашки щи хлебать» и т. п. Чокались, т. е. постукивали, тихо поколачивал хрупкими вещами, чокались кружками с давней старины, а со введения христианства, чокались пасхальными красными яичками. Начали постукивать рюмками, стаканами и бокалами, когда принимались пить за здоровье друг друга, за присутствующих и отсутствующих, за умерших и имеющих родиться, «за всех и за вся православные христианы». При этом чокнутся и поцелуются, а стало быть и побратаются, т. е. подружатся братски на век. По этим поводам и та большая стопа, и та ендова, из которых поочередно пили, называлась «братиной» и «побратиной».

Побратимство в старину, и в нашем народе, делалось не шутя и обставлялось важными обрядами: обыкновенно молились в избе — перед иконой, в чистом поле (как сказывают былины про богатырей) — на восход солнца, либо на тельник (шейный крест). Затем обнимались и давали друг другу зарок на вечную дружбу и клятву на взаимную помощь во всех подходящих случаях жизни. Затем менялись крестами и делались «крестовыми», как бы родными братьями. Обычай этот твердо держался не так давно и был свят и нерушим, как мы уже имели случай доказать и рассказать.

Обычай чокаться между прочим объясняют тем желанием, чтобы все пять чувств принимали участие при дружеской выпивке и пожелании здоровья и всяких успехов. Четыре чувства обязательно участвуют, как зрение, обоняние, вкус и осязание. Недостает места для участия с товарищами пятому живому чувству — слуху. Чок в бочок его выручает, примиряет с прочими и оправдывает перед ними.

Удобно чокаться и побратимить в тех случаях, когда каждый свою чарку держит, из своей чашки пьет (как староверы-федосеевцы). Как же поступать, когда на всех одна чарка и наливает ее сам хозяин подносит первому гостю? Всегда этот упирается, зная обряд и порядок, и охотно чванится, и притворно ломается, отстраняя наружной стороной кулака правой руки налитой сосуд, кланяясь и прося «начинать с хозяина». Только старинные остряки улавливали тот момент, когда уламывался спесивый и протягивал уже руку: неожиданно и быстро опрокидывали они на лоб себе «стыдливую рюмку», рассчитывая на скрытное, но несомненное легкое неудовольствие от шутливого обмана. Конечно, при этом всякий счел бы себе в обиду и, в лучшем случае, нашел бы неприличным, если бы хозяин наливал и потчивал его «через руку», т. е. оборотя кулак пальцами кверху (что неприлично).

Хотя «чокаться» и коренное русское (по звукоподобию) слово, но есть основание предполагать, что обычай «начинать с хозяина» — не старинный русский, а произошел в более поздние времена, — по крайней мере, в народе подслушана нижеследующая историческая легенда.

Петр Великий сидел раз в одной незнакомой компании и спросил соседа справа:

— Ты кто такой?

— Я — дворянин такой-то.

— А ты? — спросил он соседа слева;

Тот оказался таким же дворянином. А как спросил он третьего, то и подучил в ответ, что этот не только не дворянин, а даже вор. Царь Петр отозвал того вора и сказал ему:

— Будь ты моим братом и поедем вместе.

— Куда же нам ехать?

— Поедем в государев дом: тут казны неведомо что. На возах ее не увезешь.

Вор рассердился и сказал:

— Как же ты, братец, Бога не боишься? — Кто нас поит и кормит и за кем мы слывем, и хочешь ты на него посягнуть. Я знаю, куда лучше ехать: — поедем к большому боярину. Лучше взять у него, а не у государя.

Пришли они к «большому» боярину, богатому и спесивому.

— Постой, говорит вор: — я пойду во двор и послушаю, что там говорят.

Вернулся он и сказывает:

— Нет, брат, дурно говорят: хотят звать завтра царя кушать, и хотят водку дурную и злую подносить. Не хочу никуда ехать, домой пойдем.

Царь и спрашивает:

— Где же, братец, нам с тобой видеться?

— Увидимся завтра в соборе.

Как они пришли в собор, так и увидал вор, что царя просят кушать, и услыхал, что он велел просить и того человека-побратима своего. Его стали просдть, и неспесивый поехал со всеми вместе.

Говорит вор царю:

— Первую чарку станут подносить, — ты ее без меня не пей.

Когда стали подносить, то царь и сказал:

— Я прежде хозяина умирать не хочу: пущай прежде хозяин сам попробует — выпьет.

Как только хозяин выпил, то его и разорвало.

«Знать, с этова-то первые-то чарки прежде хозяина и не пьют».

Таким образом попробовал заключить свой рассказ воронежского гарнизона елецкого полка бывший сержант Михайло Петров, в 1744 году, на тему: «первой чарки прежде хозяина никогда не пьют: какову чашу нальешь и выпьешь, такову и гости». Слыхал он от старых людей то (что мы сейчас также услыхали), а самого Петрова, за такие продерзостные слова, били кнутом и, с вырезанием ноздрей, послали в Сибирь на житье вечное. Не слушай народных легенд, а тем паче не пересказывай их. Сказалось крылатое горячее «слово», и свершилось мучительное кровавое «дело».

Екатерина II сказала запретительное слово на «слово и дело» и одним этим подвигом могла бы заслужить историческую память и уважение потомства. 19-го октября 1762 года объявлен всенародно всемилостивый указ, в котором, между прочим, было сказано: «Ненавистное изражение, а именно «слово и дело», не долженствует значить отныне ничего, и мы запрещаем не употреблять оного никому. А если кто употребит отныне в пьянстве или в драке, или избегая побоев и наказания, таковых наказывать тотчас так, как от полиции наказываются озорники и бесчинники».