Если мы говорим не о футболе, хоккее или преферансе, а об игре – как способе существования, то придется согласиться с тем, что играть вынужден каждый человек.

Для начала выясним, что такое игра.

Игра – это такой способ существования, при котором человек ведет себя не так, как ему свойственно, а так, как он считает нужным выглядеть в данной ситуации.

Обойтись без игры невозможно.

Часто мы вынуждены играть с начальником, потому что в противном случае потеряем свое место. Играем с подчиненными, потому что нам необходимо сохранить свой авторитет. Почти каждый из нас так или иначе хоть раз в жизни участвовал в любовной игре.

Когда мой сын приносит двойку из школы, я вынужден ругать его, играя в строгого родителя, хотя сам учился, мягко говоря, неважно. Однако если я брошу эту игру и скажу: «Да ладно, сынок, наплюй. У нас такая дурацкая система образования, что пятерка – вовсе не признак ума, а двойка – глупости», – сын может остаться на второй год, и это принесет большие неприятности.

Игра не имеет никакого отношения к неискренности. Потому что это – не ложь, а прием в общении, который позволяет нам выжить и без которого существовать невозможно.

Если еще в любви можно обойтись без игры (хотя очень трудно), то в общении с людьми социума – невозможно вовсе. Все мы помним, как называется роман Достоевского о князе Мышкине – абсолютно искреннем человеке.

Поэтому не стоит бороться с игрой как со способом существования. Постоянно искренним может быть только отшельник, тот, кто живет вне людей. Если человек не знает законов социальных игр, то он не только портит свою собственную жизнь, но и делает подчас невыносимой жизнь окружающих.

Однако необходимость постоянно носить маску может привести к тому, что она прирастет к лицу столь крепко, что ее будет уже не оторвать.

Существует ли способ не потерять свое лицо навсегда?

Игра превращается во вранье, когда вы не признаетесь самому себе в том, что играете. Себе врать нельзя.

Если человек перестает понимать, когда он – настоящий, а когда – играет, – это верный признак того, что маска слилась с лицом столь крепко, что ее уже не отодрать.

Но легко сказать: снять маску. А как это сделать? К тому же иногда лень ее снимать, иногда – не знаешь как, а подчас – просто забываешь, что на тебе чужое лицо, и привыкаешь к нему, словно к собственному.

У каждого из нас непременно должны быть люди, рядом с которыми мы не боимся быть такими, какие мы есть на самом деле, такими, какими нас создал Господь.

Кто же эти волшебники, снимающие с нас маски?

Любимый человек и друзья. Тот самый близкий круг, о котором мы уже говорили.

Игры могут быть замечательным и естественным прологом любви. Но только – прологом. Мы еще поговорим о том, что, если человек боится быть в любви самим собой, значит, это не любовь.

Врать любимому человеку опасно для собственной души.

Ребенка необходимо воспитывать, и этот процесс невозможен без надевания масок. Как бы мы ни любили своих родителей, мы не всегда можем быть с ними абсолютно искренними, например, боясь сильно расстроить их своими проблемами.

И только любимому человеку врать нельзя никогда. Мне кажется, есть весьма глубокий символ в том, что голыми мы не стесняемся предстать только перед любимым человеком. Перед детьми и родителями показываться в обнаженном виде все-таки неловко. А любимый – это тот, кто любит и твое голое тело, и твою голую душу.

Про дружбу мы уже говорили. Напомню лишь, что, как мне кажется, друг – это человек, которому вы интересны без всего того, чего вы добились в обществе, без вашего статуса.

Друг – это Божий Посланник. Он приходит от Бога, чтобы доказать вам – вы сами по себе, вы как Божье Творение интересны и необходимы. Играть перед ним не только оскорбительно и для него, и для вас, но и просто глупо.

Если у вас есть любимая или друг, можно не бояться заиграться. Они всегда помогут вам снять маску.

Если их нет, это первый и главный признак того, что ваша жизнь идет как-то неправильно, и необходимо ее менять. И ваша жизнь не просто далека от идеала, а движется в какую-то иную сторону.

Кстати, об идеале.

Вот ведь как оно все получается: есть слова некрасивые, однако обозначают они то, что на самом деле существует и что, более того, нам для жизни крайне необходимо. Таково, например, слово «унитаз». Или «рвота».

А есть слова красивые, однако обозначают они то, чего на самом деле не существует. Таково слово «идеал».

Идеал означает нечто, чего на самом деле не существует.

Люди – такие странные существа, что им всегда кажется, будто они живут скучно. Вот они и придумывают разные занятия, называют их благородными словами и – вперед!

Одно из таких благородных, но абсолютно бессмысленных занятий – поиск идеала. Слово «идеал» появилось в России аж в начале XIX века. До этого, видимо, как-то все проще жили, а тут – на тебе! – прогресс дошел до того, что люди начали стремиться к тому, чего на самом деле нет, – к идеалу.

Стремлением к идеалу человек, как правило, оправдывает свое бездействие.

Ведь если идеал – это нечто без изъяна, то его создать человеческими руками нельзя. Вот и получается одно из двух: либо делаешь дело, либо стремишься к идеалу. Скажем, тот, кто хочет построить идеальный загородный дом, пусть лучше потратит деньги на что-нибудь другое.

В реальности ничего идеального создать нельзя.

Особенно печально, когда люди придумывают идеал в человеческих отношениях.

Любить идеал нельзя. Любить можно только реального, теплого, грешного человека. Если женщина говорит вам: «Ты – мой идеальный мужчина», – будьте уверены, что очень скоро вы поссоритесь. Нет такого мужчины, который может соответствовать женскому представлению об идеале.

Существует еще такая точка зрения, что идеал, мол, воспитывает чувства или, к примеру, обозначает некую систему координат. Людям, которые так считают, я советую устроить соревнование по бегу до горизонта – кто сумеет добежать, может начать воспитываться с помощью идеала.

Пока идеал никак не влияет на нашу жизнь, в нем нет ничего страшного или предосудительного: почему бы и не помечтать о том, как порвешь своей грудью финишную ленточку горизонта? Но как только идеал начинает влиять на нашу жизнь – дело плохо.

Мне кажется, что не надо стремиться к идеалу. Не надо стремиться к тому, чего нельзя достичь.

Во-первых, бежать за горизонтом – занятие нервное. А во-вторых, в этом случае всегда можно оправдывать свои неудачи недостижимостью цели.

Пусть идеал будет только в романтических стихах и в мечтах.

Но пусть он никогда не будет нашим путеводителем по жизни.

См. «Знание».

Что такое «извинение»? Само слово, казалось бы, подсказывает ответ: извинение – выход из вины.

На этом можно было бы поставить точку и провозгласить эту главу самой короткой в книге, если бы не одно «но»...

Выхода из вины не существует.

Если вы наступили человеку на ногу и извинились – нога меньше болеть не будет. Если вы несправедливо обидели товарища, а потом принесли извинения, рана в его душе останется все равно.

Если жить, исходя из принципа: извинение есть выход из вины, тогда, как говорится, Сам Бог велел постоянно совершать поступки, требующие извинения. Нет проблем!

Мы еще подробно поговорим о том, что такое покаяние. Сейчас же заметим, что покаяние только тогда имеет смысл, когда порождено невероятными мытарствами души, когда человек не просто просит прощения у Бога, а твердо понимает, что больше подобного греха не совершит, когда его мучит собственная вина.

Человек извиняется не для другого, а для самого себя.

Извинение – это двойка, которую сам себе ставит человек за поведение.

Извиняясь, мы как бы подчеркиваем для самих себя, что наш поступок – плох и мы постараемся его больше не повторять.

Поэтому столь трудно извиняться искренне. Куда проще, наступив на ногу, бросить: «Простите», – тут же наступить на другую и снова попросить прощения.

Ну, хорошо, возразит внимательный читатель, когда мы наступаем человеку на ногу и извиняемся, ему действительно не становится менее больно. Но когда мы совершаем неблаговидный поступок и приносим извинения, тому, кого мы обидели, и вправду становится легче. Разве не так? Разве наши извинения хоть в какой-то мере не зарубцовывают чужую рану?

Может быть, так, а может быть, и по-другому. Может быть, зарубцовывают, а может, и нет.

Нам до такой степени не дано предугадать, как наше извинение отзовется, что и вовсе не надо об этом думать.

Ведь если мы приносим извинение с какой-то целью, это уже не извинение, а сделка какая-то получается: мол, мы извинимся, нас простят и дружба восстановится.

Если в результате наших извинений у нас возобновились добрые отношения с тем, кого мы обидели, это, говоря современным языком, бонус.

Цель извинения, повторим, критическая самооценка. И более ничего.

А как вести себя, когда просят прощения у нас?

Человек бессилен против времени. Нам трудно повлиять на будущее и, казалось бы, совсем уж невозможно изменить что-либо в прошлом.

Прощение – весьма серьезное оружие в борьбе со временем.

Попросить прощения – это попытка повлиять на будущее, то есть получить некоторую уверенность в том, что в будущем вы не повторите ошибки.

Простить – это значит улучшить прошлое, выбросить из него негатив.

Человек вас обидел, раскаялся, попросил прощения... Вы простили его, то есть вычеркнули обиду из его и из своей жизни.

Только такое прощение – когда вы вовсе забываете нанесенную вам обиду – является подлинным.

Поэтому прощать трудно. Невыносимо тяжело вычеркивать из своей жизни какой-то отрезок, даже самый неприятный. И ладно бы – только из памяти, но ведь надо еще и из души выкинуть!

Прощать или не прощать – каждый решает сам. Однако надо очень хорошо понимать: здесь невозможно поступить формально. Или вы найдете в себе силы вычеркнуть кусок из жизни, или не говорите: «Хорошо, я тебя простил».

Любимых, близких людей прощать проще и даже приятней, чем далеких.

Прощение любимого человека – это попытка создать некое идеальное прошлое, которого на самом деле, конечно,не бывает, но ведь так приятно представить, что было оно – бесконфликтное и беспроблемное.

А если вы понимаете, что простить не в силах, что не получается вычеркнуть из жизни негатив, – это один из верных признаков того, что любовь прошла.

Возможность простить или не простить – это, если угодно, лакмусовая бумажка любви.

Никто не может заставить вас извиниться. И никто не может заставить вас простить. И то и другое – выбор свободного человека. Если он делается под давлением, то это формальное извинение или прощение.

И к извинению, и к прощению вас должны подвести вы сами – ваша душа, ваша интуиция.

Только в этом случае вы сможете повлиять на свое будущее: то есть не повторять прежних ошибок. Или на свое прошлое: то есть вычеркнуть обиду из жизни.

См. «Предательство».

См. «Перерождение».

Мы уже так привыкли к этому слову, что, кажется, и не надо переводить его на родной язык. Если слово «имиджмейкер» еще можно чуть иронично, но достаточно точно перевести как «мордодел», то имидж...

Маска? Роль? Можно, наверное, и так. Мне же кажется, что точнее всего перевести это слово как образ.

Если мы согласимся с этим переводом, тогда получится, что имидж;-это наш образ, возникающий у тех людей, кто нас либо вовсе не знает, либо знает поверхностно.

Людей из ближнего круга никаким имиджем не обмануть – мы им известны доподлинно, потому-то они и близкие.

Принято считать, что имидж имеет отношение только к публичным людям. Это не так.

Образ есть практически у каждого. Любой из нас существует как бы в двух измерениях:

– то, какими мы представляемся сами себе и нашему близкому кругу;

– то, какими мы видимся далекими от нас людьми. Имидж: – это наш образ, который возникает в восприятии людей далеких, но регулярно встречающихся.

Соседи, мимо которых вы пробегаете каждый день; сотрудники на работе, с которыми вы не связаны напрямую, но которые вас видят систематически, – все эти люди создают в своей голове ваш образ.

У вас есть имидж, даже если вы об этом не подозреваете.

Очень часто образ, который создают далекие от нас люди, отличается от нашего восприятия самих себя в худшую сторону. Именно эта особенность восприятия и породила профессию «имиджмейкеров – мордоделов», то есть тех, кто помогает человеку сделать свой образ положительным.

Итак, имидж-образ существует практически у всех. Но одни люди целенаправленно работают над улучшением своего имиджа, а другим на это наплевать.

И та и другая позиция заслуживает уважения. Но и тем и другим надо иметь в виду, что поменять имидж чрезвычайно трудно. Если вы вспомните наших самых знаменитых актеров, телеведущих, режиссеров, то легко убедитесь, что имидж их на протяжении лет, а то и десятилетий не менялся. Хотя сами они менялись и, подчас, совершали поступки, как бы не соответствующие их имиджу.

Людям, попросту говоря, неохота вдумываться в то, каков человек на самом деле. Им проще запомнить его имидж и жить с пониманием этого, раз и навсегда определившегося образа.

Повторю: это относится не только к звездам, которых знают все. Это относится к любому человеку. Если ваши соседи считают вас милым и приятным человеком, то надо совершить титанические усилия, чтобы это мнение изменилось. Но, кстати, и наоборот.

Если вам не нравится ваш собственный образ, поменять его можно только одним способом: сделать далеких людей близкими. То есть добиться того, чтобы образ превратился в суть, чтобы люди узнали, каков вы есть на самом деле.

Можно не обращать внимания на то, каким вас видят окружающие. Это – ваше право и ваш выбор. Возможно, это даже один из признаков свободы.

Но надо иметь в виду, что окружающие непременно видят вас каким-то. И ваш имидж нередко отличается от вашей сути. Знание этого поможет не совершать в жизни массу ошибок.

Нельзя общаться с человеком не ближнего круга, надеясь, что он видит вас таким, каким вы сами себя видите. Он всегда видит вас другим.

И строить свои отношения с людьми, мне кажется, надо исходя из их взгляда на вас – из вашего образа, – а не из вашей сути. Суть вашу они поймут, только если вы захотите и сможете ее донести.

Ни один посторонний человек не обязан понимать вашу индивидуальность.

На этом выводе закончим разговор об имидже и поговорим наконец о том, что такое индивидуальность.

Возможно, вопреки законам русского языка, однако в своем понимании слова «индивидуальность» я исхожу из того, что оно происходит от слова «диво».

В. И. Даль определяет «диво» через следующие синонимы: «невидаль, диковина».

Индивидуальность – это ваше собственное чудо, с которым вы рождены на свет.

Недостаточно сказать, что индивидуальность – это совокупность определенных черт, присущих данному человеку. Это, безусловно, так, однако, как говорится: ответ правильный, но не полный.

Когда мы говорим, что каждый рожденный на Земле человек индивидуален, – мы, как мне кажется, имеем в виду не только то, что всем известные качества собраны в любом из нас в некий совершенно оригинальный коктейль. Но и то, что каждый из нас несет нечто, присущее лишь ему одному.

Любой из нас – это принципиально важно.

Обозначить это «нечто» каким-то одним словом так же невозможно, как, к примеру, описать, чем один женский взгляд отличается от другого.

Мне кажется, чрезвычайно важно понимать: индивидуальность – явление внутреннее, данное нам Богом, ее не нужно путать с оригинальничанием.

Мы уже не раз говорили и будем говорить о том, как важно любому из нас обратить на себя внимание мира. Когда человек не знает, как это сделать, но жаждет этого – он, например, выходит на улицу голым. Или одевается так, чтобы все показывали на него пальцем.

На мой взгляд, подобное оригинальничание убивает индивидуальность, а не раскрывает ее: оно заменяет чудо – вывеской, внутреннее – внешним.

В принципе, нет необходимости делать что-либо специальное, чтобы ваша индивидуальность проявилась. Она – часть вашей сути и, так или иначе, проявится все равно.

Каждый человек рождается со своей индивидуальностью. Но вспомним Лермонтова: «...как посмотришь с холодным вниманьем вокруг...» – ощущение, что индивидуальностей не так уж и много.

Это происходит потому, что любому обществу трудно иметь дело с индивидуальностями, поэтому по ходу жизни оно очень старается их нивелировать. Нам кажется, что слово «формат» относится только к искусству. На самом же деле, наша жизнь уже давно отформатирована, и каждому из нас отведена его собственная ячейка. Не потому ли такое раздражение вызывает у некоторых рок-музыкант Андрей Макаревич, чьи картины выставляются в Третьяковке, или телеведущий Дибров, когда он поет песни?

Общество нивелирует нас. Некоторые в этой ситуации умудряются сохранить свою индивидуальность, иные начинают оригинальничать.

Индивидуальность – от Бога (от природы, если кому так больше нравится); оригинальничание – от человека.

Поэтому очень часто мы не можем понять собственную индивидуальность, особенно если она хоть в какой-то мере идет в разрез с общепринятыми нормами.

Чтобы сохранить в себе индивидуальность, нужны смелость и понимание того, что за «чудо собственного "я"» отвечаешь только ты сам.

Господь дает каждому разную индивидуальность. В реальной жизни она проявляется в привычках человека, в его отношении к людям, к работе, к вере, короче говоря, ко всему, что составляет главные составляющие человеческой жизни.

Индивидуальность есть у каждого человека. Сохранить ее, не уничтожить чудо, данное тебе Богом, – задача сложная, благородная, но не обязательная.

Есть люди, которым проще и даже интересней быть такими же, как все. В этой позиции нет ничего недостойного – это выбор каждого человека.

Однако, если вы хотите заниматься творчеством, вы должны особенно внимательно следить за своей индивидуальностью.

Мы еще поговорим о том, что творчество – это непременно открытие чего-то нового. Но в данном контексте можно иными словами сказать то же самое: творчество – это раскрытие собственной индивидуальности для других. Только с помощью той самой «диковинки», которую тебе дал Бог, можно раскрыть для людей что-то им неведомое.

Если же в тебе нет индивидуальности, то, соответственно, и раскрывать нечего.

Любовь и дружба возникают только тогда, когда встречаются индивидуальности, которым интересно друг друга разгадывать. А умирают, когда все разгадано, тайна исчезла, чуда нет.

И последнее. Я не знаю рецептов, как сохранить свою индивидуальность. Мне кажется, что просто не надо бояться никаких собственных проявлений, если они идут не от головы, а от души, от интуиции. Не надо стесняться самого себя, даже если ты не похож на других.

Стоит помнить: все величайшие открытия в науке, все великие произведения искусства были сделаны и созданы людьми, которые не были похожи на окружающих, то есть сумели сохранить свою индивидуальность.

Когда узнаешь, какие метаморфозы происходили со словом «интеллигенция», «интеллигентность», возникает ощущение, что значение этого слова как будто бы постоянно принижалось.

Впрочем, почему «как будто бы»?

Судите сами. Само слово интеллигенция является переводом на латынь греческого слова, означавшего «сознание, понимание в их высшей степени». То есть интеллигентный – раньше значил едва ли не приближенный к Богу.

Дальше – меньше. Но тоже пока еще не плохо. В словаре Даля: «Интеллигенция – разумная, образованная, умственно развитая часть жителей».

За весь мир не скажу – не знаю. Но в XX веке в нашей стране подобное понимание интеллигенции было уничтожено. Начиная с 1917 года, интеллигенции, как таковой, у нас не было – существовала советская интеллигенция.

Заметим, что эпитет «советский» обладает уникальным свойством: рядом с каким бы словом его ни ставили, он это слово уничтожал. Советский магазин – не магазин. Советский писатель – не писатель. Советские законы – не законы. И так далее.

Советский интеллигент – не интеллигент. Советская власть убила у человека ощущение принадлежности к «разумной, образованной, умственно развитой» элите. Какая элита, если интеллигенция считалась прослойкой между двумя главными классами: крестьянством и рабочими!

Так прямо и написано в словаре Ожегова: «Интеллигенция – социальная прослойка, состоящая из работников умственного труда». В качестве прослойки лежали Пастернак и Ландау, Шостакович и Таиров, Мейерхольд и Королев... По велению партии слои сжимались, и тогда прослойке приходилось худо: из нее выдавливали все соки.

В сегодняшнем нашем понимании, как мне представляется, интеллигентность человека характеризуется не развитостью его сознания, не его образованностью или разумностью и даже не его умом, но его отношением к другим людям. Например, словосочетание «интеллигентные деревенские бабушки» нас не сильно удивляет.

(Хотя, замечу в скобках, можно говорить о том, что сегодня интеллигенция – это прослойка между гламуром и народом. Но это – социальный взгляд.)

Привожу мнение по этому поводу ученого, ставшего для нас символом интеллигента, – Дмитрия Сергеевича Лихачева. «Интеллигентность – это способность к пониманию, к восприятию, это терпимое отношение к миру и к людям»[2]. Заметим: ни про уровень образования, ни про уровень знаний Дмитрий Сергеевич не говорит.

На мой взгляд, интеллигент – это человек, который постоянно ощущает себя живущим среди людей и постоянно думает о том, как его поступок или даже слово повлияет на окружающих.

Ценности нашего мира диктует социум. В нашем понимании успешный человек – не тот, кто сумел, например, развить свою душу или хотя бы не запачкать ее, не тот, кто живет без греха, но тот, кто сумел сделать успешную карьеру, критерием которой являются деньги и слава.

Карьеру в этом смысле интеллигенту делать очень трудно. Потому что он постоянно обращает внимание на других людей, а это мешает восхождению по карьерной лестнице.

Интеллигенту всегда трудно жить, потому что все выступы мира он воспринимает особенно обостренно.

Однако пытаться переделывать этот мир непосредственно, путем активного участия в политической жизни, интеллигенту, как мне кажется, невозможно. Максимум чего может добиться интеллигент в политике, – это стать эдаким Икаром: показать пример того, как можно воспарить над землей и погибнуть...

Интеллигент всегда раздражает окружающих своей непохожестью. В любой среде он – иной.

Интеллигенты с большим трудом сбиваются в стаи, а если им это удается – такая «стая», как правило, недолговечна и мало на что способна.

Антоним слову «интеллигент» – хам. (Подробнее про хамство мы поговорим отдельно.)

Мы это слово тоже понимаем не совсем в библейском его смысле. Напомню, что Хам – это один из сыновей Ноя, который, увидев отца голого и пьяного в шатре, не укрыл его, а рассказал об этом своим братьям. Братья Сим и Иафет спиной, чтобы не видеть отца, вошли в шатер и укрыли Ноя. Этих двух братьев отец благословил, а Хама проклял.

(Опять же в скобках замечу: забавно и весьма характерно для нашего мира, что имена хороших братьев – Сима и Иафета – все позабыли, а проклятое имя Хам стало нарицательным, то есть – вечным.)

Хам – это человек, который не имеет в виду окружающих его людей.

Мы привычно считаем, что быть интеллигентом – хорошо, а хамом – плохо. Спросите любого родителя, он скажет: «Конечно, я бы хотел, чтобы мое чадо росло интеллигентным, а не хамским».

В принципе, это правильная и достойная позиция. Но не до конца честная. Мы не можем не признать, что хаму жить легче и сделать карьеру проще.

Если человек существует в системе координат «человек – Бог», у нас не должно быть выбора: мы все должны стараться быть интеллигентами, потому что не Божеское это дело – затачивать локти и лупить ими своих соседей по жизни.

Однако согласимся, что сегодня мало кто существует в подобной системе координат. Социум же диктует нам необходимость хамского поведения. Если воспринимать жизнь как борьбу, – значит, надо затачивать локти и кулаки.

И здесь можно было бы написать: мол, это ваш выбор – быть интеллигентом или хамом. Но такого выбора, к счастью или к сожалению, не существует.

Интеллигентами не становятся, а рождаются. И умирают. Это то качество, которое невозможно уничтожить.

И невозможно приобрести. Тот же Лихачев заметил как-то, что интеллигентом нельзя прикинуться.

Помятуя о первом, самом древнем значении слова «интеллигентность», хочется думать, что Господь все еще посылает в наш мир интеллигентов для того, чтобы мы уж до конца не позабыли о своем Божественном происхождении.

Конечно, очень трудно говорить о понятии, в сам факт существования которого верят не все. Я вас уверяю, что найдется множество людей, которые скажут вам: «Верить в интуицию? Какая глупость! Надо верить в собственные силы и собственный разум. Причем тут неясная, неопределяемая и вообще весьма сомнительная интуиция?»

Нельзя сказать, что эти люди совсем уж неправы. На мой взгляд, принятие или непринятие интуиции – это вопрос веры. Потому что интуиция – это голос Бога, звучащий в нас.

У нас есть множество возможностей говорить с Богом: мы можем это делать в Церкви, дома перед иконой, да просто – глядя в небеса.

Бог тоже разговаривает с нами, например, подавая нам знаки, которые, правда, мы не всегда умеем читать. И еще Он разговаривает с нами при помощи интуиции.

Мы уже не раз говорили о том, что Бог – добр. Он посылает нас, снабжая тем, что может нам помочь.

Интуиция – это ниточка, которая связывает нас с Создателем.

Можно ли понять: на совершение (или не совершение) того или иного поступка вас толкает интуиция или что-то другое?

Например, просыпаетесь вы утром, и вам кажется, что внутренний голос подсказывает вам: надо еще поспать и не идти на работу. Или, предположим, вы никак не можете объясниться в любви любимой девушке и успокаиваете себя тем, что это интуиция не разрешает вам с ней поговорить.

Конечно, так вот однозначно сказать: интуиция – это то, а не интуиция – се, – невозможно. И все-таки у интуиции, как правило, есть один важный признак: голос Бога, который, что естественно, как правило, звучит вне человеческой логики.

Поэтому, если продолжать наш пример, то можно с уверенностью сказать, что в первом случае с вами говорит лень, во втором – страх и нерешительность. И интуиция тут вовсе ни при чем.

Интуиция помогает человеку найти неожиданный выход из положения. Она не может обмануть.

Другое дело, что мы не всегда умеем ее слушать. Иногда боимся. Иногда принимаем за голос интуиции собственные желания или нежелания. Иногда так спешим бежать по жизни, что просто не успеваем прислушаться к голосу интуиции, который звучит в нас.

Можно ли научиться слышать интуицию? Мне кажется, можно.

Во-первых, нужно абсолютно искренне поверить в то, что интуиция существует. Если у вас нет такой внутренней веры, естественно, что ничего не получится.

Во-вторых, нужно не суетиться. И когда у вас возникает ситуация выбора, остановить свое мельтешение по жизни. Даже если вам кажется, что решение необходимо принять безотлагательно.

В-третьих, остановившись, нужно постараться отключить разум, выключить логику. И только после этого прислушаться к своему внутреннему голосу.

Бог всегда подсказывает правильно. Но человек часто боится поверить своему Создателю. И это действительно страшно, потому что логика Бога (позволим себе такое выражение) часто отличается от человеческой. Нередко Он подсказывает нам дорогу, которая нам представляется неправильной, но, в результате, оказывается: именно она ведет туда, куда надо, – то есть к счастью.

Для того чтобы верить интуиции, нужна смелость и решительность. Иногда проще не поверить. Движимые страстью, страхом или сиюминутными выгодами, мы очень часто совершаем глупые поступки, даже если чувствуем, что они ни к чему хорошему нас не приведут.

Если бы все люди всегда умели слышать свою интуицию и подчиняться ей, мир был бы абсолютно счастливым.

Но такого, понятно, никогда не случится.

Я не стану призывать к тому, чтобы всегда слушать свою интуицию. Понимаю, что всегда – не получится. Но помнить о том, что Бог нас никогда не бросает и хочет нам помочь, – мне кажется, для всех будет не лишним.

Ну вот, обсудив такие серьезные темы, как «интеллигентность» и «интуиция», самое время перейти к разговору на более легкую тему – ирония.

Впрочем, так ли уж она легка?

Казалось бы, ирония всегда притягательна. И вправду, здорово, когда человек умеет несерьезно относиться к себе и к окружающему миру. Но ирония может породить цинизм. Как сделать, чтобы это не случилось? Можно ли отличить иронию ироничного человека от иронии циника?

Мне кажется, сделать это не так трудно.

Ирония – это несерьезное отношение ко всему тому, что дает человеку социум.

Циничная ирония – это несерьезное отношение к тому, что дает человеку Бог (для атеистов дадим атеистический синоним – природа).

Циник может несерьезно относиться к порядочности, гордости, чести. Ироничный человек – к наградам, титулам, статусам. Циник – к вере, надежде, любви, душе; ироничный человек – к карьере, служебной лестнице, размышлениям на сугубо практические темы. Циник – к ценностям, которые проповедуют философы и священники; ироничный человек – к ценностям, которые провозглашают власть и начальство.

Для ироничного человека ирония – щит, которым он защищается от вечного стремления социума сделать его своим рабом.

Для циничного человека ирония – способ не задумываться над тем, что он – не только часть общества, но и часть мира. Возможность не грузить себя «лишними» раздумьями о том, что, помимо карьерного роста, есть еще рост (или обмельчание) души.

Самое главное отличие ироничного человека от циничного состоит в том, что ироничный умеет несерьезно относиться и к самому себе, циничный же – всегда ощущает себя центром мира.

Ирония никогда не возникает у закомплексованных людей, живущих с твердым убеждением, что мир недостаточно добр и внимателен по отношению к ним.

Ирония никогда не бывает злой. Злая ирония – еще одно определение цинизма.

Когда мы иронизируем над тем, что вовсе не зависит от другого человека, что дал ему Бог – над его умом или болезнями, – мы превращаемся в циников.

Впрочем, про цинизм мы еще поговорим в свой черед, а закончить мне бы хотелось небольшим отрывком из стихотворения выдающегося поэта Юрия Левитанского, которое так и называется «Иронический человек»:

Мне нравится иронический человек.
И взгляд его, иронический, из-под век.
И черточка эта тоненькая у рта —
Иронии отличительная черта.
Мне нравится иронический человек.
Он, в сущности – героический человек.
Мне нравится иронический его взгляд
На вещи, которые вас, извините, злят.
Но зря, если он представится вам шутом.
Ирония – она служит ему щитом.
И можно себе представить, как этот щит
Шатается под ударами и трещит...

Согласитесь, есть своя логика в том, что после стихов мы поговорим об искренности.

Искренний человек нам представляется, без сомнения, хорошим. В сущности, искренний и хороший – для нас синонимы.

Однако человек думающий, размышляющий нам также кажется, безусловно, хорошим. В сущности, думающий и хороший – для нас также синонимы.

Не кажется ли вам это парадоксальным?

Ведь искренний – это тот, кто совершает какие-либо поступки (такими поступками могут быть и слова), не думая о последствиях, не ища никакого смысла, короче говоря – не размышляя.

Так, вроде, получается, что искренний человек по определению не может быть думающим. Не в том смысле, разумеется, что он непременно – дурак, но в том, что он совершает свои поступки, как правило, опираясь вовсе не на размышления.

Есть ли здесь противоречие?

Подумаем.

Для начала согласимся с тем, что искренность – это качество, которое возникает у людей периодически. Искренность – это порыв.

В русской литературе есть пример абсолютно искреннего человека – князь Мышкин. Напомню, что он герой романа, который называется «Идиот». Человек, никогда не думающий о последствиях своих поступков, живущий, что называется, лишь по зову души, – возможно, достойный и замечательный, но в глазах окружающих он всегда выглядит странно.

Когда мы говорим о человеке: он – не искренний, мы нередко имеем в виду: он – лживый. Мне же кажется, что, вопреки законам русского языка, антонимом слова «искренность» является не существительное «лживость», а деепричастие «раздумывая».

Когда кто-то ведет себя фальшиво, неискренно, – это следствие того, что, в результате раздумий, он решил вести себя так, а не иначе.

Но если мы договорились, что искренность – порыв, тогда что, если не ум, движет человеком, когда он совершает искренний поступок? Если не ум, то интуиция, то есть Голос Бога, звучащий в каждом человеке.

Когда человек совершает искренний поступок, его ведет Бог.

И именно это обстоятельство заставляет нас простить человеку его бездумность, возникающую в этот момент. Потому что веление Бога или, как раньше говорили, Божий Промысел – конечно, выше ума.

Тут есть еще один парадокс. Казалось бы, бездумно можно запросто совершать и плохие поступки. Но, когда мы говорим, что человек поступил искренно, мы почти всегда имеем в виду, что он поступил хорошо. Даже если нам не нравится его поступок – искренность оправдывает: «Поступил глупо, зато искренно».

И последнее. Закончить эту главу призывом: «Будьте, пожалуйста, искренни» – я не могу. Потому что искренность лежит вне нашего разума и вне наших желаний. Кроме того, порыв этот не всегда благ – искренно можно и дров наломать.

Однако мне кажется, в любом случае искренность нужно поддерживать – в себе ли или в другом человеке. И простить искренний проступок всегда легче, чем фальшивый.

Даже если человек ошибался, думая, что его ведет Бог, он ведь заблуждался искренно, то есть не думая о своей выгоде. Нужно ли его за это корить? Ведь в любом случае это гораздо достойнее, чем фальшивое, искусственное поведение.

Искусственное... Искусство...

Искусство – не как фальшивое вранье, а как... как... Как искусство!

Хорошее слово. Обсудим?

Вот вам, пожалуйста, еще одно слово, в котором как бы зашифрована его суть.

Искусство – это искушение искусственностью.

(Замечу в скобках, что к искусству я, безусловно, отношу и литературу тоже.)

Вдумаемся: любое произведение искусства рассказывает о том, чего на самом деле не существует; о тех, кто никогда на этом свете не жил.

В этом смысле Анна Каренина ничем принципиально не отличается от Колобка, а Раскольников от собаки Баскервилей. Эти существа на свет никогда не рождались, они – плод воображения писателя. В сущности, все произведения литературы, театра и кино – это сказки, или притчи (как кому больше нравится) с некоей, важной для нас, моралью. Автор создает искусственную, то есть не существующую на самом деле реальность и помещает в нее не существующих на самом деле персонажей. Разница лишь в степени условности: нам проще поверить в реальность Анны Карениной, чем в «настоящесть» Колобка.

Даже когда нам кажется, что автор рисует подлинную жизнь, описывает все, как было на самом деле, – это не так. Любой взгляд писателя непременно субъективен.

Даже пейзаж – абсолютно, казалось бы, документальный жанр живописи... Да что там – живопись! Даже по-настоящему художественная фотография – это мир, увиденный глазами фотохудожника, то есть созданный им. А музыка? А живопись? А скульптура? Все это – мир, увиденный глазами творца.

Художник – в самом широком смысле этого слова – всегда интерпретатор мира, он создает искусственную картину жизни и приглашает нас туда: искушает.

Оставим философские споры о том, что правда искусства бывает ценней правды жизни. Речь не об этом. Жизнь в искусстве всегда динамичней, острей, ярче, в конце концов, интересней, чем в реальном мире.

Люди искусства создают как бы концентрированную реальность, и поэтому для нас столь соблазнительно туда попасть.

Люди искусства искушают нас этим искусственным миром, попадая в который мы тренируем свои души.

Подлинное искусство отличается от подделки тем, что воздействует не только на разум, но – и это главное – на душу.

Это можно увидеть на примере всех жанров искусства, даже на таком, казалось бы, сугубо развлекательном, как комедия.

Если мы посмотрим на те комедии, которые остались в истории искусства – от Шекспира до Чарли Чаплина, от рассказов и пьес Чехова до рассказов и пьес Горина, от Зощенко до «Бриллиантовой руки», – то легко заметим одну закономерность. Великими, то есть истинными произведениями искусства, мы называем те комедии, которые в конечном счете заставляют нас задуматься о самих себе, то есть через наш разум обращаются к нашим душам.

Чем велик Чарли Чаплин или Чехов? Тем, что их придуманные герои очень похожи на нас, реальных. Только интересней, ярче. Поэтому их забавная, а часто нелепая жизнь находит отклик в наших душах.

Я уж не говорю о музыке... Музыка – это просто «душ для души», способный отмыть ее от грязи реальной жизни. Если мы верим в реальность души, то эти слова не должны восприниматься метафорой. Это – правда.

Иногда мы используем слово «искусство» для того, чтобы похвалить ремесленную работу. «Искусство забивать гвозди», «искусство водить машину», «искусство готовить обед». Интересно, что в данном случае мы имеем в виду, что человек забивает гвозди, водит машину или готовит обед, вкладывая в это дело душу.

Именно работа души отличает искусство от ремесла.

И последнее. Не лишним будет заметить, что слова «искусство» и «вкус» имеют один корень. То, что безвкусно, не может принадлежать искусству.

Волшебное все-таки это слово: оно расшифровывает себя само.

Испытание – это обязательная составляющая жизни российского человека.

На протяжении многовековой российской истории вы вряд ли сумеете отыскать хотя бы одно поколение людей, которому удалось бы в спокойствии прожить свой век. На наши головы постоянно сыплются всякого рода испытания.

Мы к ним привыкли. И стали возносить. Только в нашей стране фраза: «Он не искал в жизни легких путей» звучит как комплимент, а не как характеристика глупости.

К тому же мы – православная страна. А православие учит смиренно принимать любые тяготы, понимая, что лишь они воспитывают душу.

Между тем, если мы внимательно вчитаемся в это слово, то убедимся, что слова «испытание» и «пытка» одного корня. Владимир Даль определяет испытание как «бедствие, посланное Провидением».

Можно ли любить пытку? Можно ли уважать бедствие?

Испытание – это пытка, которую посылает нам Господь. Или Судьба, как кому больше нравится.

Пытку нельзя полюбить. Ее надо выдержать.

Выдержать пытку – это значит свернуть с дороги несчастий, на которую толкает нас испытание, и снова выйти на путь счастья.

Зачем Господь посылает нам пытки, я не знаю. Но посылает всегда. Испытание – обязательная и естественная составляющая жизни. Но ведь так же естественны, например, снежная буря или пунами, однако никому не придет в голову их полюбить и отыскивать в них какую-либо пользу.

Испытания нельзя любить. Не стоит уважать. Ни в коем случае не следует их благодарить. Они уводят нас от счастья, и наша задача – преодолеть их по возможности быстрей и устремиться правильным путем по верной дороге.

Учат ли чему-то испытания?

Испытание – это всегда дисгармония с самим собой и с миром. Может ли дисгармония чему-то научить? Она может обозлить. Может ожесточить. Но научить чему-то благому? Не уверен...

Есть ли люди, которые не ожесточились, пройдя через тяжелые испытания? Безусловно. Их вел Господь, Который помог не сломаться. То есть произошло чудо.

Мне кажется, считать, что испытания учат чему-то хорошему, – это заблуждение.

На мой взгляд, подобный вывод – эдакое самоуспокоение людей, которые к самой жизни относятся как к испытанию и убеждены, что их ждет множество невзгод.

Часто мы накликиваем на себя испытания, даже купаемся в них, потому что нам представляется, что счастливым быть стыдно, а несчастным – почетно.

Но если мы договоримся, что цель жизни любого из нас – дорога к счастью, то несчастный человек – это тот, кто по вине обстоятельств или по собственной воле вынужден забыть о главной цели своей жизни.

Испытание – пытка, которую Господь послал вам. Лично. Испытание – глубоко индивидуально.

Самое ужасное – это привлекать к нему других людей, тем самым надеясь доставить себе облегчение. Если мы вспомним, что такое реальная, а не метафорическая пытка, то легко поймем: человеку никогда не становится легче от того, что пытают кого-то рядом.

Как преодолевать испытания?

Испытания – разные, поэтому единого рецепта, разумеется, быть не может.

Однако важно сознательно не длить испытания. Нужно стараться изыскивать любую возможность, чтобы разрушить ситуацию, которая вас пытает.

Например, вы любите человека, а он вынужден уехать в другой город. Глупо сознательно испытывать свою любовь расстоянием. Никакое человеческое чувство не становится лучше от того, что вы его проверяете. Поэтому, как мне кажется, в данной ситуации необходимо изо всех сил стараться расстояние уменьшить с помощью писем и телефона, а лучше – просто поехать вместе с любимым.

Я знаю человека, который, испытывая свою волю, один день в неделю ничего не ест. В этот день он становится невыносимым: злым, неприветливым, противным. Воля его мощней не становится, однако день испытаний превращается в пытку не только для него, но и для окружающих.

Для того чтобы преодолеть испытание, надо не купаться в нем, надеясь на сомнительные уроки, а всеми силами с ним бороться.

Итак, испытание – это крюк по дороге к счастью. Ни в коем случае нельзя упиваться им. Нужно как можно быстрей постараться преодолеть и выйти на широкий простор.

Так мне кажется. Хотя я убежден, что со мной многие не согласятся. Но кто знает истину!

Никто не знает. Но это вовсе не мешает нам о ней поговорить, не так ли?

Хотя, казалось бы, с этим словом все просто – даже обсуждать не стоит.

Господь сказал: «Я – есмь Истина». Что тут спорить и обсуждать?

Истина есть жизнь по законам веры, по заповедям Господа.

Само слово «истина» имеет тот же корень, что слово «исток». Исток – это то, из чего произрастает жизнь: Божье Слово и Дело. Вот – исток. Вот – истина.

Однако следом за Богом всегда идут философы. В Древней ли Греции, в Древнем ли Риме, в России, в Европе – да где угодно! – философы всегда идут вслед за Богом.

Философы – это мыслители, которые объясняют людям то, что, как им кажется, Господь не объяснил вовсе или объяснил не до конца верно.

Поэтому мы имеем дело не с Божьей Истиной как таковой, а с ее постоянными трактовками.

К тому же философы примиряют людей верующих и не верующих. Атеист, который убежден, что рассказы о Боге – не более, чем сказки, будет обсуждать мнения философов. В реальности Бога сомневаются многие, в реальности философов – никто.

Но даже для тех, кто искренне верит в Бога, истина, как жизнь по законам веры, есть не более, чем некий идеал, то есть то, к чему можно стремиться, но нельзя достичь.

Собственную философию жизни выстраивает любой человек.

Кто-то, опираясь на веру и ее трактовки, кто-то, даже не думая об этом, но всякий свою жизнь как-нибудь да выстраивает. И каждый из нас живет в соответствии с той истиной, в которую верит.

К сожалению, истина – субъективное понятие. Нет ни одного постулата, ни одной максимы, которые приняли бы не то, что все, а хотя бы большинство людей мира.

Если мы возьмем евангелиевские истины, то, уверяю вас, даже в своем ближайшем окружении вы найдете немало людей, которые будут с пеной у рта доказывать, что заповедь: «Не убий!» – действует не всегда. И что нередко возникают ситуации, когда очень даже можно возжелать жену ближнего. Да от этого еще и счастливы будут и возжелавший, и жена, и ближний.

Истина – это вера, которую необходимо найти, и только в этом случае она будет поводырем по жизни.

В данном случае я не имею в виду веру исключительно в религиозном смысле. У атеиста очень часто бывает собственная вера в определенные нравственные законы и ценности.

Такую веру нельзя получить, словно модную одежду. В этом случае она будет служить нелепым прикрытием метаний души. Но если вы осознанно нашли свою истину, она становится, если угодно, парусом в любых ваших передвижениях по жизни.

Мне кажется, очень важно помнить, что право на истину имеет только Господь. Поэтому к любой чужой правде, даже если на первый взгляд она представляется бредом, надо относиться терпимо. Человеку всегда только кажется, будто он обрел истину. Максимум, чего он может достичь: обрести истину для самого себя.

Если позволить себе некоторый пафос (впрочем, вполне, мне кажется, правдивый), то у нас, как у человечества, есть будущее только в том случае, если носители разных истин, будь то государства или люди, научатся друг друга уважать.

Иногда нам представляется, что если в философском смысле истина субъективна, то уж в научном и бытовом можно отыскать истины безусловные. Но и это не так!

Развитие науки есть не что иное, как отрицание вчерашних истин.

Поэтому надо быть очень самоуверенным человеком, чтобы утверждать, будто сегодняшние истины останутся таковыми и завтра.

Абсолютными истинами являются истины наиболее мелкие. Скажем, огонь всегда жжется. Вода может течь. Исправный компьютер печатает текст.

Если бы всех этих истин не было, человечество сошло бы с ума.

Но стоит нам хотя бы чуть-чуть подняться от истин, которые нам диктует опыт физической жизни, к тем, что продиктованы опытом жизни духовной, мы попадаем в пространство, где истины надо не усвоить, а найти.

Поиск и обретение истины своей собственной жизни – это одно из самых увлекательных занятий, которые может предложить сам себе человек.

И тут главное не настаивать на том, что ваша истина – единственна. Вы – не Бог.

Люди, занятые излюбленным занятием человечества – деланием собственной карьеры, истину находят редко. Так мне кажется.

Впрочем, карьера – это уже совсем другое слово. Даже другая буква.