Разве не поразительно, что жизнь так легко и с таким восторгом ставит перед нами разные вопросы и с таким трудом и неохотой дарит ответы?

Это относится буквально ко всем сферам жизни. Влюбленных, которые постоянно спрашивают: «Любит ли он (она) меня?», несравнимо больше, нежели тех, кто твердо убежден: да, любит. Родители постоянно задают себе вопрос: «А правильно ли я воспитываю свое чадо?» и, даже если их ребенок становится выдающимся человеком, не убеждены, что воспитали его до конца верно. Даже уверенные в себе бизнесмены все время сомневаются: туда ли они двигают свой бизнес? Если бы жизнь давала нам ответы с той же легкостью, с какой ставит вопросы, наверное, отпала бы необходимость в искусстве. Ведь искусство – это в немалой степени еще и попытка найти универсальные ответы на всеобщие вопросы.

Обилие вопросов и составляет течение жизни, которое несет нас. И мы бы всегда ощущали себя листком, кувыркающимся в потоке, если бы Господь (или природа, как кому больше нравится) не одарил нас качествами, помогающими сделать наше движение по жизни более организованным.

Убеждения, в этом смысле, одно из главных качеств человека.

Убеждения – это вера человека в определенное устройство мира и определенный порядок жизни.

Итак, для начала разговора договоримся, что убеждения – это вера. То есть не надо спрашивать ни себя, ни другого человека, например: почему он убежден в том, что мужчина всегда должен защищать женщин? Или почему он уверен в том, что деньги не являются главной целью жизни или, наоборот, являются? Или почему он убежден и уверен, что жизнь дается человеку один раз или дается не один?

Вера не приемлет вопроса: почему? Мы уже говорили о том, что не человек находит веру, а вера – человека. Этот вывод относится и к убеждениям.

Значит ли это, что убеждения невозможно воспитать?

Можно предпринять такую попытку. Однако всегда надо иметь в виду, что в любой миг может вмешаться Господь (или обстоятельства, как кому больше нравится) и уничтожить все уроки воспитания.

Как только человек начинает осмысливать свой опыт, он может прийти к выводам, которые вовсе не предполагались воспитателями. Собственно говоря, извечный конфликт отцов и детей строится на том, что отцы, навязывая детям свои убеждения, неожиданно обнаруживают у детей собственные взгляды на жизнь. Даже в тоталитарных системах, где убеждения всячески навязываются, появляются люди, которые по-своему оценивают мир.

Прививая людям свои убеждения – в качестве родителя, или журналиста, или политика, или кого угодно еще, – надо быть готовым к тому, что результатов не будет.

Бог дает человеку разум еще и для того, чтобы мы могли анализировать окружающую жизнь. Иногда сила разума бывает сильней чужих убеждений. (В скобках заметим, что в деле воспитания очень важно понимать, какую из двух целей вы ставите перед собой: то ли заставить ребенка принять ваши убеждения, то ли научить его мыслить самостоятельно.)

Для того чтобы не раствориться в жизни, хорошо бы свои поступки, свои взаимоотношения с людьми строить осознанно. Интуиция – голос Бога, звучащий в каждом человеке, – конечно, очень может помочь, однако все время полагаться на нее нельзя. Она ведь может устать, и тогда за интуицию вы будете принимать собственную лень и собственное нежелание задумываться над своими поступками.

Убеждения помогают выстроить стройную картину мира. Поэтому человеку, у которого есть убеждения, жить несравнимо легче: он никогда не будет в мире плутать.

Да, за убеждения иногда приходится платить. И цена бывает весьма серьезна: от смерти до предательства самого себя. Однако если мы уже договорились, что счастье – это ощущение гармонии с собой и с миром, становится очевидно, что разумному человеку добиться этого ощущения, не выстраивая своих отношений с миром, невозможно.

Как ни парадоксально может показаться, но, на мой взгляд, человеку с твердыми убеждениями жить легче. Потому что на вопросы жизни у него всегда есть ответы, продиктованные его верой.

Например, тот, кто абсолютно убежден, что волос не упадет с головы человека без веления Бога, не дергается по пустякам, понимая, что все во власти Господа. В этом смысле он ничуть не более и не менее счастлив, нежели убежденный атеист, уверенный, что необходимо потратить все свои силы для достижения цели.

Людей, у которых вовсе нет никаких убеждений, не бывает. Каждый человек строит свои взаимоотношения с миром по каким-нибудь законам, даже если не отдает себе в этом отчет.

Таким образом, общение – в широком смысле – есть понимание и приятие (или непонимание и неприятие) тех убеждений, которые есть у вашего собеседника.

Если мы сумели разобраться в том, как наш собеседник понимает законы существования мира, мы поняли нашего собеседника, и, соответственно, мы можем уразуметь, до какой степени он нам близок.

Убеждения – это фундамент, на котором строится жизнь человека. Если этот фундамент зыбок, то зыбкой становится и жизнь человека.

Жалок тот, кто не имеет убеждений: вся его жизнь состоит из вопросов, на которые нет ответа.

Такой человек, увы, заслуживает мало уважения.

Вот об уважении и поговорим.

Мы уже не раз говорили о том, что любой человек жаждет, чтобы мир его замечал, имел в виду, подавал знаки внимания.

Уважение – наиболее простой и, если угодно, доступный способ продемонстрировать другому человеку его неодиночество.

Люди придумали множество знаков внимания, призванных продемонстрировать уважение: пожать руку, снять шляпу, уступить место и так далее. У меня не поворачивается язык назвать их «формальными», потому что даже они служат главной цели уважения: из миллиардов людей на планете выбрать одного и сконцентрировать свое внимание именно на нем.

Рукопожатие появилось как знак того, что в руке нет оружия. Однако сегодня символ явно сменился: протягивая руку другому, мы выделяем его из толпы, как бы говоря: в эту секунду вы нам интересны.

Почему во все века и практически у всех народов считалось необходимым проявлять уважение к пожилым людям? Не только потому, что пожилой – значит, поживший, то есть наверняка испытавший много страданий, уже за одно это он заслуживает уважение. Но еще и потому, что старость и одиночество чаще всего идут рядом. Проявлять к пожилому человеку знаки уважения, значит уничтожать его одиночество.

Можно ли сыграть в уважение?

Да. Причем, даже проще, чем играть в любовь. Можно прикинуться, что ты очень внимателен к другому. Можно забросать его всевозможными знаками внимания. Скажем, именно на этих формальных знаках внимания строится уважение к нелюбимому начальнику.

Но всегда надо иметь в виду: если человек поймет, что демонстрация уважения к нему не более, чем роль, он превратится в вашего злейшего врага. Любой простит, скорее, равнодушное отношение к себе, нежели показное уважение, которое лишь углубляет его одиночество и чаще всего воспринимается как ироничное издевательство.

Можно ли уважать человека издалека? Казалось бы, ответ очевиден: да. Ведь многие из нас уважают политиков, писателей, актеров именно издалека. Однако согласимся, что эти люди не в курсе вашего уважительного к ним отношения.

Уважение требует, чтобы его демонстрировали, проявляли. Если человек не видит направленных на него знаков внимания, он не почувствует уважения.

Этот вывод относится не только к звездам, но главным образом к тем людям, рядом с которыми вы живете. Порой нам кажется, что если мы уважаем другого человека, то он это непременно поймет. Нет, не поймет, пока не увидит знаков внимания.

Подлинное уважение не разделяет людей, а сближает.

– Как? – возможно, удивится внимательный читатель. – Ведь уважение, безусловно, подразумевает некую дистанцию. О каком же сближении можно говорить?

Не будем забывать: мы выхватили человека из толпы, мы сделали его ближе. Даже если физически мы общаемся с ним на расстоянии, но между нами существует любовь, то это расстояние между сердцами, а не между пустотами. И потому оно сближает, а не разделяет.

И последнее. Что происходит с уважением в наше, традиционно непростое, время?

Его, конечно, становится меньше. Сегодня практически исчезли обязательные, формальные поводы для уважения. Крестьянин был обязан уважать своего хозяина. Молодой человек должен был уважать старика. Даже обязательное, казалось бы, уважение детей к своим родителям и то постепенно исчезает. Даже подчиненный вовсе не обязан уважать начальника, он обязан подчиняться.

Уважение к людям, как к таковым – перестало быть нормой. Тому есть множество и социальных, и иных причин. Не задача «Многослова» их анализировать, мы можем просто констатировать этот факт.

Но, как известно, наиболее ценится именно то, что находится в дефиците. Уважение сегодня можно записать в «Красную книгу человеческих чувств».

Если человек никого вокруг не уважает или вовсе не умеет проявлять своего уважения, это проблемы не окружающего мира, а самого человека. Если из огромного количества окружающих людей вы не умеете или не хотите никого выделять, значит, вы сознательно обрекаете себя на одинокую жизнь.

Никого не уважающий человек, как ни странно, не может ощущать себя уверенным. Потому что одинокий человек по-настоящему уверенным не бывает: ему не достает той энергии, которую мы получаем от других людей.

Поговорим об уверенности.

Разнообразные человеческие страхи, по сути, объединяются в один большой страх: страх перед будущим. За себя ли мы переживаем, за своих близких или, скажем, за страну волнуемся. Будущее всегда непредсказуемо. Сколько ни придумывай, ни изобретай гарантий для своего будущего, все равно может произойти что-нибудь непредвиденное... Все это так. Но невозможно жить в постоянном страхе, даже если это очевидный и благородный страх за свое будущее. Невозможно. И тогда Бог – или природа, как кому удобней – дарит человеку уверенность.

Уверенность – это неколебимая вера человека в то, что будущее будет прекрасно.

Что мы имеем в виду, когда говорим: этот человек уверен в собственных силах? Или – в своем таланте? Или – в своих друзьях? Или – в своей семье? Или – в правильности выбранного пути?

Все это, в сущности, означает одно: мы говорим о том, кто уверен в своем будущем.

Уверенный – это тот, кто находится в плену у веры.

Мы уже говорили много раз: не человек находит веру, а вера находит человека. Этот вывод относится и к обретению веры в будущее.

Приход этой веры можно подготовить. Например, богатый человек чаще бывает уверен в своем будущем, чем бедный. Тот, у кого все получается на работе, в завтрашний день смотрит с большим оптимизмом, нежели неудачник.

Но это все – не главное. Внешние обстоятельства, конечно, играют роль в обретении уверенности, но все-таки – не решающую. Бывает, у человека нет никаких оснований бодро в будущее глядеть, а он глядит. У иного же все вроде в порядке, а в грядущее глядит со страхом.

Уверенность появляется в человеке по каким-то собственным, внутренним причинам. Уверенный человек – это тот, кто убежден: его путь по жизни рано или поздно приведет к счастью, а подобную уверенность никакие внешние обстоятельства дать не могут.

Человек, который изо всех сил старается быть уверенным, чаще всего превращается в самоуверенного.

Самоуверенный человек – это тот, кто убежден, что его собственная роль в построении будущего более значительна, чем роль Бога (если кому больше нравится – обстоятельств).

Поэтому самоуверенный человек по определению нелеп.

Поиски уверенности вообще смешны и нелепы.

Уверенность – не цель, а следствие. Если будете стараться жить счастливо, то есть гармонично, уверенность найдет вас сама.

И это не будет просто вашей удачей. Это будет естественным результатом жизни. Потому что удача...

Впрочем, об этом дальше.

Удача – это та приправа, которая делает любое блюдо жизни по-настоящему съедобным, вкусным, нужным и прочее.

Но беда состоит в том, что приправу эту всегда рассыпает Господь, причем только по одному Ему известному рецепту и лишь на те блюда, которые Он выбирает, опять же, неизвестно почему.

Человек может честно проживать свою жизнь, истово работать, а удача к нему не придет. А сколько мы видим вокруг примеров того, когда удача приходит к людям, очевидно ее не заслуживающим?

Мы придумали множество поговорок для того, чтобы уверить себя в том, что, если соблюдать какие-нибудь законы, можно схватить удачу за хвост. Мол, удача любит работящих. Мол, капля камень точит, и, если бить все время в одну цель, удача к тебе придет.

Наполеон вообще считал, что «удача следует за великим человеком», правда, эти слова он явно произнес до Ватерлоо.

Увы, в появлении удачи никаких законов нет.

Удача – это везение. Везение – это то, с помощью чего Господь везет людей. Любая попытка понравиться Богу, чтобы Он повез именно вас, – обречена на неудачу.

Не хочу никого обижать, но если вы посмотрите на удачливых людей нашего времени, то легко убедитесь в том, что совершенно не ясно, отчего удача пришла к тем, а не иным эстрадным звездам, актерам или телеведущим.

Да что там актеры! Вспомним еще раз, что выдающийся ученый Виталий Гинзбург честно работал всю жизнь, и его знал лишь узкий круг специалистов. Потом к нему пришла удача – Нобелевская премия, и его в одночасье узнал весь мир.

Кто-то скажет: если бы он не работал, то и премии бы не было. Безусловно. Но работа является не всегда обязательным, но всегда недостаточным условием для того, чтобы человеку улыбнулась удача.

Удача – это улыбка Господа Бога, и только Ему известно, когда, почему и кому Он улыбнется. Любые попытки рассчитать удачу обречены на провал.

Улыбку Бога просчитать нельзя. Сотни, если не тысячи примеров удачливых ленивых бездарностей и неудачливых работоспособных талантов доказывают это.

Погоня за удачей – самый простой способ испортить себе жизнь и нервы. Удача – это то, о чем необходимо забыть, ибо вы над ней не властны.

К удаче надо научиться относиться смиренно. Это не значит, что в этом случае она придет. Но это означает, что вы не будете тратить свою энергию попусту.

Есть знаменитая поговорка: «Делай, что должно, и будь, что будет». Для себя я ее немного перефразировал: «Делай, что должно, и доверься Богу».

Она имеет прямое отношение к нашему разговору: делай, что должно, доверься Богу, и Он – и только Он – решит: давать тебе удачу или нет.

Если удача придет – чудесно.

Если не придет – это не значит, что вы делали что-то не так или плохо. Это значит только то, что Господь почему-то решил вам не улыбаться.

Может быть, когда-нибудь у вас будет возможность спросить Его об этом. Но, как говорится, не в этой жизни.

А теперь поговорим о том, что способен доставить себе любой человек.

Поговорим об удовольствии.

Если мы договорились, что счастье – это ощущение гармонии с собой и с миром, то может ли быть что-то приятнее счастья?

Когда мы говорим о нарушении гармонии, мы убеждены, что если она нарушится, то непременно в худшую сторону. А если в лучшую? Если мир перестал быть гармоничным, потому что стал слишком хорош?

Вот тогда-то и возникнет удовольствие.

Удовольствие – это временное ощущение, что жизнь идет лучше, чем можно было ожидать.

Когда мы говорим о том, что счастье долгим не бывает, мы, как мне кажется, имеем в виду не счастье, а именно – удовольствие. Ведь ощущение гармонии с самим собой и с миром может быть весьма и весьма протяженным, а вот чувство, будто жизнь приятно обманула твои ожидания, появляется на миг, на мгновение.

В отличие от радости, которая часто возникает неясно по какой причине, удовольствие – непременно результат какой-нибудь деятельности.

Будь это удовольствие от вкусной еды, от общения, от хорошо сделанного дела – оно непременно требует некоей предварительной работы.

Пока человек юн и основное его занятие – освоение мира, в его жизни то и дело возникают разнообразные удовольствия. Связаны они с бесконечными открытиями. Ребенок идет в лес – удовольствие, приходит в парк и слышит оркестр – удовольствие, ест какое-то неведомое блюдо – удовольствие.

То, что открытие мира приносит ребенку удовольствие, свидетельствует о том, что мир придуман как нечто чудесное и доброе.

Но чем старше становится человек, то есть чем более досконально изучен им мир, тем меньше в его жизни неожиданных удовольствий.

Старость – это не только вычитание удивлений, но и вычитание неожиданных удовольствий. Любое удовольствие в старости, как правило, просчитывается.

Чем дольше мы живем, тем выборочней относимся к удовольствиям. Мы уже понимаем, что может нам доставить удовольствие, а что – нет. Кому-то нравится вкусно поесть, кто-то получает ни с чем не сравнимый восторг от секса, кто-то – от чтения книг, а кто-то – от всего этого плюс еще – погонять на машине...

А коли так, почему бы не получить от жизни чуть больше, чем она сама нам дает?

Никто, как сам человек, не знает, что в жизни может подарить ему восторг. Поэтому тот, кто не доставляет себе удовольствия, подобен обжоре, который сидит посреди моря яств и стесняется есть.

Однако здесь есть одно «но». По ходу жизни удовольствия имеют обыкновение блекнуть, а то и вовсе исчезать. И то, что нас сильно радовало в юности, в зрелости может тешить чуть-чуть, а в старости и вовсе оставлять равнодушным.

Чем больше человек изведал жизнь, тем труднее ни удивить человека.

Поэтому, чем старше становится человек, тем больше – а не меньше! – как мне кажется, следует думать о том, как доставить себе удовольствие. И не стесняться этого.

То, что мы боимся потратить время на получение наслаждений от жизни, делает нашу жизнь пресной. Представляете? Мы сами делаем свою жизнь серой, жалея время и силы на то, чтобы ее раскрасить.

Периодически гармония жизни непременно должна изменяться в лучшую сторону.

И в наших силах сделать так, чтобы этот вывод оставался верным на протяжении всей жизни.

К получению удовольствий надо подходить с умом. А что такое ум?

Я знаю ответ! Это название следующей главы.

Умный человек – это тот, кто умеет самостоятельно делать самостоятельные выводы об окружающей жизни и о людях, эту жизнь создающих.

Написал и тут же сам себя схватил за руку – нет ли тавтологии во фразе: «самостоятельно делать самостоятельные выводы»?

По-моему, нет. Ведь того, кто совершенно самостоятельно произнесет банальность, вряд ли мы будем считать умным, не так ли?

Но тут же возникает следующий вопрос: разве самостоятельный вывод всегда верный? Ну, сделает человек самостоятельно самостоятельный глупый вывод – что ж, прикажите его умным считать?

Во-первых, договоримся: самостоятельно сделать самостоятельный вывод очень трудно. Даже ошибочный. Самостоятельность мышления для меня – безусловный признак ума.

Кроме того, умный человек – это тот, кто, во-первых, не держится за свой вывод, если понимает, что он неверен; и, во-вторых, умеет использовать окружающий мир и окружающих людей для того, чтобы неверный вывод превратить в верный.

Слово «использовать» не должно пугать. Мы все в той или иной степени манипулируем окружающей жизнью, тут весь вопрос: с какой целью?

Умный человек – это тот, кто не совершает одну и ту же ошибку дважды именно потому, что он умеет ее самостоятельно (пусть даже с помощью других людей) проанализировать.

Умного человека практически невозможно затащить в толпу. Любой оратор не рассчитывает на то, что кто-то будет раздумывать над его словами. Хороший оратор – не тот, кто говорит умно, а кто умеет с подобающим, как нынче принято говорить – драйвом выкрикнуть толпе то, что она от него ждет. Восприятие толпы – это, по сути, восприятие одной неумной головы, даже если этих голов сотни или тысячи – это дела не меняет. Размышляющий человек портит общую картину, не вписывается в нее, выпадает.

Умные люди вообще объединяются с большим трудом. Умному человеку интересно с самим собой, и для того чтобы ему стало интересно с другими, другие должны сильно постараться: либо наметив для умного некую важную цель, которую в одиночку не достичь, либо предоставив возможность для интересных размышлений.

У Булата Окуджавы есть замечательные строки: «Дураком быть просто, но очень не хочется. Умным быть хочется, но кончится битьем». Умным быть не то, чтобы трудно. Но очень неудобно, многое из того, что другим дается легко, у умного человека не получается.

Не получается сбиться в стаю, даже когда это явно выгодно. Не получается не замечать дурака, даже если он – начальник. Не получается полностью доверять своим чувствам, потому что мозги продолжают работать все равно. Не получается верить чуши, даже если она сыплется сверху. Не получается не делать выводов, даже если эти выводы опасны. В силу этого у умного человека не получается самое главное: жить легко.

Мы убеждены: умный – комплимент, а дурак – оскорбление. Между тем дуракам жить гораздо легче и удобней. Думающему трудно: даже если он делает верные, самостоятельные выводы о жизни и окружающих людях, нередко обстоятельства складываются таким образом, что у него нет возможности жить, сообразно этим выводам. Ведь для того, чтобы жить сообразно своим выводам о жизни, нужно еще множество иных качеств, помимо ума.

Вообще, в положении умного преимуществ почти нет, кроме одного: умным быть интересно. Во всяком случае, существует немало людей, которых вы не убедите в обратном.

Говоря о человеке, что он умный, мы, как правило, имеем в виду именно его верное поведение в жизни, каковое и базируется на умении самостоятельно делать самостоятельные выводы.

В этом смысле мудрость есть высшая степень ума. Мудрый – значит самый умный, в смысле – самый умеющий жить, то есть умеющий отделять в жизни главное от не главного, о чем, впрочем, мы говорили в соответствующей главе.

А вот гениальность к уму вообще не имеет никакого отношения. Гений вполне может быть человеком не умным.

Кто такой гений? Это человек, который прорубает в лесу человечества свою отдельную просеку для того, чтобы впоследствии по ней устремились другие. Занятый обустройством своей единственной дороги, он вполне может не уметь шагать по другим путям. Поэтому в бытовой жизни гении очень часто ведут себя нелепо и даже глупо. Конечно, он умеет самостоятельно делать самостоятельные выводы, но часто в очень узкой области жизни.

А если это гений не в области науки, а, скажем, в области искусства – музыки или театра, то великие актеры или музыканты бывают весьма и весьма неумными людьми – то есть людьми, которые вовсе не умеют делать никаких выводов, живут лишь эмоциями.

Так что ко всем прочим недостаткам ум – это вовсе и не путь к тому, чтобы стать гениальным.

Тем не менее, есть множество людей, которые хотят стать умными. Можно ли добиться этой цели?

Здесь, как и во многих иных ситуациях, все зависит и от Бога, и от самого человека. Что значит: Господь (природа, если кому удобнее) наградил человека умом? Это значит: Он одарил его любовью к размышлениям. Моя мудрая мама говорила: «Только из детей, которые бесконечно спрашивают: "Почему?" вырастают умные люди».

Любовь к размышлениям – и награда, и крест. Тот, кто привык размышлять, этой привычке уже не в состоянии изменить.

Книги, фильмы, спектакли, общение с другими людьми, общение с Богом, наконец, могут помочь поумнеть только в том случае, если они тренируют ум.

Количество знаний само по себе не делает человека умней. Умным его делает умение анализировать эти знания и применять их.

Некоторым родителям кажется, что, если ребенок читает книгу, – это всегда полезней для ума, нежели компьютерные игры. Между тем есть книги, читая которые, человек не только не тренирует свой разум, но его ум под воздействием некоторой литературы и вовсе атрофируется.

Если вы хотите научиться водить машину, вы должны водить машину. Если хотите научиться плавать, должны плавать. Если хотите научиться думать, должны думать, используя для этих тренировок то, что вам ближе: книги, фильмы, общение и так далее.

Нам кажется, что умение думать дается каждому человеку просто так, само по себе, так же, как умение дышать и есть. Это не так.

Если говорить цинично, то движение истории – это бесконечная цепь экспериментов, которые умные люди производят над дураками: вожди – над толпой. Только тот, кто умеет самостоятельно делать самостоятельные выводы, может стать вождем. Только тот, кто не умеет и не желает этого делать, может объединиться в толпу.

Этот вывод подходит не только для исторических процессов, но и для повседневной жизни, в каждое мгновение которой тоже укладываются и вожди, и толпа.

Может быть, мой вывод выглядит излишне оптимистичным, но, мне кажется, что хоть каплю любви к размышлениям Господь дает всем, и дальше – уже ваш личный выбор: превратить ли эту каплю в океан, который отделит вас от толпы, или высушить ее своим безволием, и самому превратиться в каплю огромного человеческого океана.

Успех – это то, к чему стремится каждый человек. Потому так важно понимать, что это такое, дабы устремляться к счастью и гармонии, а не к печали и депрессии.

Книга наша постепенно приближается к концу, и я, наверное, уже утомил читателя, бесконечно повторяя вывод о том, что человеку чрезвычайно важно внимание окружающего мира. Шагая по жизни, мы с удовольствием собираем свидетельства этого внимания – будь то любовь, дружба, успехи в карьере, уважение коллег или награды.

Нам кажется, успех – из этого же ряда, и очень часто мы убеждены, что критерии успеха – внешние. Успешным нам кажется человек, сделавший карьеру, богатый и знаменитый. Мы легко верим в то, что мир понимает нас лучше, нежели мы сами себя понимаем. То есть, если нам удалось получить от мира некие признаки успеха – те же богатство или славу, нам эти критерии кажутся объективными.

О нашем успехе мы предоставляем право судить миру. Если мир счел нас успешными, значит, так оно и есть.

Но почему же многие люди, которых мир считал успешными, заканчивали жизнь самоубийством или спивались? Почему дневники и письма богатых, знаменитых людей часто печальны, а то и трагичны?

Конечно, когда человек движется к успеху, а потом приходит к нему, он должен ощущать некоторое опустошение. Но это свидетельствует лишь об одном: то, что казалось ему победой, на самом деле – поражение.

Дело в том, что образ успеха нам диктует мир. Но мы ведь все разные, у нас у каждого – своя душа и свое собственное представление о счастье. Почему же мы убеждены, что, достигнув того, что мир считает успехом, например, богатства и славы, мы станем счастливы?

Мы ведь понимаем: счастье – у каждого свое. Почему же нам кажется, что успех – это такое всеобщее счастье, критерии которого для всех одинаковы?

Мне кажется, успех – это понимание человеком того, что он идет по жизни именно той дорогой, на которую его поставил Господь.

Так все-таки успех – это хорошо или плохо? Конечно, хорошо. А что значит – хорошо? Значит, он приносит счастье и внутреннюю гармонию.

То, что многодетную мать мы считаем менее успешной, чем олигарха, – это наши проблемы, проблемы нашего мира. В этой паре многодетная мать, может быть, гораздо более счастлива, а значит – успешна.

Успех – абсолютно субъективен. Он связан с реализацией тех мечтаний, которые есть у любого человека, но которые у всех – разные.

Кто-то мечтает о богатстве, кто-то – о путешествиях, кто-то – о том, чтобы иметь много детей. Стремление к реализации именно этих мечтаний и есть подлинное стремление к успеху.

Многие люди портят себе жизнь, реализуя не собственные мечты, а воплощая тот образ успеха, который им диктует мир.

– Не согласен, – возразит кто-то. – Разве, когда человек, положим, стал знаменитым певцом, заработал миллионы, мы не можем назвать его успешным?

Мы – можем. А он сам – может ли?

И здесь придется признать, что есть два взгляда. Взгляд других людей на успех и взгляд самого человека. Эти два взгляда важно не перепутать. Общество хуже, чем мы, понимает наше представление о счастье. Поэтому на несчастье обрекает себя тот, кто стремится к объективному, а не к субъективному пониманию успеха. Можно очень устать, убеждая общество в том, что ты прожил счастливую жизнь, и в результате ощущать самого себя совершенно бессмысленным и опустошенным человеком.

Кстати, об усталости.

Наши рассуждения об усталости начнем с замечательной восточной притчи, почти анекдота.

В некоем восточном государстве правил шах. Сам он жил в одном конце дворца, а гарем его находился – в другом. Дворец, разумеется, был огромный, ведь маленьких восточных дворцов не бывает. И вот однажды вызывает шах евнуха и говорит те слова, ради которых, собственно, и имеет смысл вызывать евнуха: «Веди наложницу!»

Евнух побежал, привел. Только отдышался. Шах опять: «Веди следующую».

Побежал, привел, отдышался... Шах: «Веди новую наложницу!»

Пошел, привел, отдышался... Шах опять... Поплелся, привел, отдышался... Шах снова... Пополз, привел, отдышался... Шах не унимается... И снова, и снова, и опять. Наконец, евнух не выдержал и спросил:

– Скажи, пожалуйста, о, всемогущий, откуда у тебя столь огромные силы? Я, бегая по дворцу, обессилил, а ты все так же свеж и просишь наложницу? В чем тайна?

Шах хитро улыбнулся и ответил:

– Запомни, евнух, утомляет не любимая работа, а бессмысленная беготня.

Некоторый оттенок пошлости в истории есть, соглашусь. Но, по сути, вывод совершенно верный. Более всего мы устаем от той деятельности, смысла которой не видим.

Потому что усталость не в мышцах, а в голове. Если мы не понимаем смысла дела, усталость приходит мгновенно. Если понимаем, она приходит только тогда, когда мы разрешаем ей прийти.

Известно, например, что после Сталинградской битвы адъютанты не могли разбудить маршала Жукова, когда тому звонил сам Сталин. Жуков не спал несколько суток, воевал, не чувствуя усталости. Когда дело было сделано, он позволил себе устать.

Любой театральный режиссер знает: перед премьерой можно репетировать хоть по двенадцать часов, никто не пожалуется на усталость, будьте уверены.

Или такой еще пример.

В одном из театров, где я ставил спектакль, есть служебный гардероб: обычная комната, куда актеры вешают свою одежду. Около двери в комнату сидит женщина-охранник и целый день разгадывает кроссворды. Делать ей больше нечего, потому что в театре – все свои, даже особо следить не за кем.

А рядом на сцене весь день репетируют артисты.

Я видел, как они вышли из театра одновременно: невероятно уставшая, грустная, опустошенная служительница гардероба и совершенно счастливые артисты.

Мы нередко говорим о том, что русский язык – богат. Конечно, это так, глупо с этим спорить. Но иногда он нас подводит. Например, когда одним и тем же словом мы вынуждены обозначать совершенно разные понятия. Очевидно, например, что любовь к женщине, к Родине и к устрицам – чувства совсем разные. А все называется одним словом: любовь.

То же самое и с усталостью. Усталость удачно репетировавших артистов или маршала Жукова, с одной стороны, и усталость женщины, которая целый день решала кроссворды, – принципиально разная.

К первой надо стремиться. Она делает жизнь осознанной и интересной. Назовем ее условно доброй усталостью.

Вторую надо избегать. Она превращает жизнь в болото. Скажем, это усталость злая.

Бояться доброй усталости – это бояться жизни. Такая усталость приносит счастье. Она легко снимается – сном ли, каким-либо отдыхом или переключением на другую работу. Эта усталость приятна. Многие находят в ней смысл жизни, то есть – гармонию.

В учебниках по русскому языку моего детства была такая фраза (ее помнят все мои ровесники): «Усталые, но довольные путники возвращались домой».

Я говорю как раз об этом.

Любая усталость – это мерило дела. Но добрая измеряет смысл, а злая – бессмысленность.

Чем больше доброй усталости, тем лучше ощущает себя человек. Чем больше злой – тем более бессмысленным кажется человеку он сам.

Бороться с усталостью не стоит. К ней надо стремиться, потому что без нее нет движения.

Богом ли, природой (как кому ближе) уготован такой парадокс: больше всего человек устает от движения, но отсутствие движения означает смерть. Бог словно намекает нам: не бойтесь усталости от движения, такая усталость – признак жизни.

Бороться необходимо с «бессмысленной беготней», потому что такая суетливая беготня по сути – отсутствие движения, статика. Чем больше бессмысленной суеты в жизни, тем бессмысленней жизнь и, как следствие, тем больше злой усталости.

И чем больше доброй усталости, тем больше в жизни подлинного движения и смысла.

Почему подчас нам так трудно утешать даже близких людей, когда их настигла беда или, не дай Бог, трагедия? Я думаю, это происходит потому, что, когда с человеком случилось несчастье, нам кажется, что он ушел от нас в какой-то иной, неведомый нам мир. Он превращается как бы в инопланетянина, в жителя другой планеты, и мы подсознательно боимся, что он не поймет наших чувств, нашего языка, наконец. Попросту говоря: не поймет нас.

На самом деле эта метафора не так далека от реальности, как кажется на первый взгляд.

Человек, у которого произошло несчастье, действительно прописывается на планете Беда. Именно поэтому его нельзя надолго оставлять одного, иначе он может задержаться на этой планете надолго, если не навсегда.

Разумеется, иногда надо поплакать вместе с человеком, поговорить с ним на его языке – языке печали. Но в какой-то момент совместное страдание должно закончиться: не вы должны переехать на его планету, а он – на вашу.

Какой бы страшной ни была беда, ею нельзя упиваться. Очень часто нам кажется, что утешение в том, чтобы соответствовать трагедии человека. Мне же кажется, что утешение в том, чтобы помочь человеку, попавшему в беду, соответствовать нормальной жизни.

Утешить человека – это значит убедить его в том, что он продолжает жить на нашей планете одной с вами жизнью.

Как убедить? Подумаем...

Предположим, человек нуждается в утешении потому, что попал в сложную ситуацию. Лучшее утешение – это попробовать ситуацию изменить. Вообще неплохо бы помнить, что действие утешает лучше самых добрых слов.

Если, например, от человека ушла любимая, то утешение в том, чтобы понять, как ее вернуть, а не в бесконечных «аханьях» и «оханьях» по поводу ее ухода.

А если ситуацию изменить нельзя? Если любимая умерла или ушла навсегда (что часто, увы, в сущности, одно и то же)?

Утешить верующего несравненно легче, нежели атеиста. Потому что верующий понимает: все, что делается, – от Бога. То есть, как мы уже не раз повторяли в этой книге, «что ни делается, все – к лучшему».

А если утешаете атеиста? Или если скорбь верующего столь велика, что никакие слова не действуют?

Всегда нужно помнить, что печалиться – очень просто. К тому же печаль заразительна: она как бы захватывает в свои сети – не вырвешься.

Печаль, тоска, хандра, меланхолия, апатия, наконец, боятся действия.

Утешение – это не поиск слов, а поиск действий.

Человек рождается для того, чтобы идти по дороге к счастью. Беда, трагедия застопоривают это движение. Человек останавливается и начинает страдать.

Идти и одновременно страдать – невозможно. Значит, утешение состоит в том, чтобы помочь человеку продолжать свой путь к счастью.

Как известно, академик Павлов до последней минуты своей жизни записывал все, что с ним происходит, записывал то, как к нему приходит смерть. Принято считать, что он это делал потому, что был великим врачом. И это, конечно, тоже. Но мне кажется, что таким образом он еще и утешал себя. Для него работа была дорогой к счастью, и он не хотел ни сворачивать с этого пути, ни останавливаться, даже понимая, что умрет.

Мне кажется: утешение – это не просто сочувствие (о котором мы говорили), но активное действие по возвращению человека с планеты Беда на планету Жизнь.

Это очень трудно. Пить водку вместе проще.

Утешение – процесс, у которого есть результат: возвращение человека к нормальной жизни.

Когда мы утешаем человека, мы берем ответственность за то, что на нашей планете не станет одним человеком меньше. Это трудно. Но это, как мне кажется, по-человечески.

Мне кажется, что научиться тому, как утешать другого человека – очень трудно, если вообще возможно. К чему это я?

К тому, что дальше поговорим об учении.

Что значит – учиться? Учить – себя. Вона как! Получается, что, когда в тебя запихивают некоторое количество знаний, это еще вовсе не означает, что ты учишься. Это тебя учат другие, а вот учишь ли ты себя?..

Итак, договоримся сразу: учение – это мыслительный процесс.

То есть сколько бы вы ни посещали лекций, сколько бы в вас ни запихивали знаний, сколько бы вы ни читали книг, если нет размышлений, значит, и учения нет.

Поняв, какова цель этого мыслительного процесса, мы сможем окончательно сформулировать, что же такое учение с нашей точки зрения.

Итак.

Учение – это мыслительный процесс, главная задача которого – усвоение чужого опыта.

Скептик ухмыльнется: «Разве, когда ребенок учит, предположим, таблицу умножения или таблицу Менделеева, он усваивает чей-то опыт?»

Вопрос хоть и скептический, но хороший. Попробуем на него ответить чуть позже, а пока сделаем еще один важный вывод: зубрежка не является учением.

– Как! – слышу я возглас того же скептика. – А та же таблица умножения? Ее надо вызубрить!

Зачем?

Пока ребенок маленький, родители, а потом школа предоставляют ему некоторый набор чужого опыта для того, чтобы он выбрал, какой опыт ему интересен и, значит, нужен для усвоения, а какой – нет.

Таблица умножения концентрирует в себе многовековой опыт работы людей с цифрами. И есть дети, которым очень интересно умножать три на три и пытаться понять, почему в результате получается столько, сколько получается. А есть и те, кого это совершенно не интересует.

Так ли уж необходимо учить таблицу умножения всем? Вывод о том, что с помощью зубрежки можно научить человека мыслить, вряд ли можно считать состоятельным. Мы уже говорили, что ученые пока не могут с научной точки зрения объяснить процесс рождения мысли, поэтому мы не знаем, что помогает мыслительному процессу, а что – нет.

Мне кажется, первоначальная задача учения понять: опыт движения человечества в каком именно направлении интересует ребенка.

То есть помочь ребенку найти свое призвание – то, ради чего он призван Богом на Землю. Повторим: фундаментальная задача учения – та, что лежит в его основе – состоит не в том, чтобы усвоить все истины, которые почему-то принято считать обязательными, а в том, чтобы отыскать призвание.

– А как он узнает свое призвание, пока не получит хоть минимум информации? – спрашивают в таком случае все те же (или другие) скептики.

Иногда направление интересов ребенка заметно в раннем возрасте. И тогда не стоит мучить его усвоением опыта, который ему никогда не пригодится. А если не заметно, необходимо помочь ребенку отыскать в массе информации, которая сваливается на него каждый день, ту, что его заинтересует.

Мы очень часто делаем наоборот: заставляем ребенка делать то, что ему неинтересно, искренне считая, что таким образом воспитываем трудолюбие. Бред! Человек не может и, главное, не должен любить труд вообще, труд, как таковой. Он должен и, главное, может любить только тот труд, в котором видит смысл. (Об этом мы подробно говорили в главе «Трудолюбие».)

Можно ли учиться всю жизнь?

Безусловно. И можно, и нужно. Главное, понимать, что учение – не есть вызубривание чужих истин, а есть усвоение чужого опыта.

Нам иногда кажется, что научить свое дитятко учиться – означает научить его бодро, без запинки произносить те истины, которые он прочел в учебниках.

На самом деле, научить учиться – это значит научить усваивать чужой опыт. А это можно сделать только втом случае, если ребенок понимает, что этот опыт может ему пригодиться.

Если школьник или студент учится плохо, мы почти всегда убеждены, что это происходит в силу их лени и несобранности.

Повторим еще раз: лень – это нежелание делать то, что тебе неинтересно. Если школьник или студент учатся плохо, то чаще всего это означает, что они не видят в своей учебе смысла и никто не удосужился им его объяснить.

Бывает, что родители запихивают свое чадо в престижный институт, вовсе не имея в виду, будет ли их отпрыску интересен тот человеческий опыт, который ему будут там передавать. В этом случае они не должны удивляться тому, что ребенок будет учиться с ленью и неохотой.

Человек не должен усваивать те знания, тот чужой опыт, которые – он убежден – ему не пригодятся.

Я уверен: поскольку каждый человек призван на Землю с какой-то своей, личной целью, с каким-то своим, личным опытом – то есть каждый имеет призвание, – то учиться тоже хочет каждый. Но один хочет учиться играть в футбол, другой – на гитаре, а третий – решать математические формулы. Когда влюбленного в футбол ребенка учат решать математические формулы, выясняется, что он ужасно ленив. А на самом деле он просто разумный человек, не желающий осваивать тот опыт, который ему не пригодится.

Есть ли критерий хорошего учения?

Вся наша система образования строится на том, что критерием хорошего учения является количество знаний: чем больше знает ученик, тем проще ему сдать экзамен.

Но задумаемся: если эти знания не присвоены, не осмыслены, не нужны вам, вряд ли можно говорить, что они помогли вам научить себя хоть чему-то, не так ли?

Критерий хорошего учения – это умение не просто потреблять знания, но осмысливать их. Учение, повторим еще раз, – это процесс, в котором задействована мысль.

Мы не в силах изменить государственный подход к учению. Но каждый из нас, родителей, в силах помочь своему ребенку определиться в том, что есть истинное учение, то есть мыслительный процесс, а что бессмысленная и беспощадная зубрежка.

И каждый из нас, став взрослым, в силах продолжить учить самого себя, если он четко понимает, что именно из огромного опыта человечества ему необходимо, а без чего можно обойтись.

На этом мы заканчиваем зовуще тоскливую букву «У» и переходим к пренебрежительно фыркающей – «Ф».