Глава 20. Мораль и нравственность. Механизм их влияния на поведение человека.

«Крошка сын к отцу пришел,

и спросила кроха:

- Что такое хорошо,

и что такое плохо».

(В.Маяковский)

Человек изначально не существует в некоем «пустом» пространстве, а находится в системе других индивидов, что определяет дополнительные условия его существования. Скажем, сосуществование человека с другими индивидами в сообществе, в некоторой степени ограничивает свободу его действий, что находит отражение в соответствующем наборе норм и правил поведения в этом сообществе.

Нормы и правила поведения членов сообщества отслеживаются самим сообществом различными способами, из которых нас в данный момент будут интересовать лишь связанные с психической деятельностью человека, а именно - с высшей психической деятельностью.

Социальность человеческого бытия определяет то, что в потоке поступающей к человеку информации значительное место с самого рождения занимает информация об условиях взаимодействия человека с окружающим его сообществом. Правила и нормы поведения, принятые в сообществе, также поступают к человеку в виде определенной информации. Эта информация передается в виде некоего набора духовно-нематериальных объектов, набора образов, которые существуют реально и существование которых постоянно «подпитывается» реальным поведением индивидов в сообществе. Набор этих образов и составляет то, что мы называем общественной нравственностью и общественной моралью.

И более того, поскольку формирование «пирамиды души» конкретного индивида происходит в сообществе, постоянно поставляющем этому индивиду информацию о правилах и нормах поведения, постольку образы общественной морали и нравственности непосредственно влияют на формирование и закрепление в «пирамиде души» соответствующих им мыслеобразов. Естественно, что эти мыслеобразы оказывают непосредственное влияние на поведение индивида; в том числе и посредством влияния на формируемые самим индивидом «образы желаемого». (Правда, не следует понимать здесь термин «желаемое» в узком смысле этого слова: индивид может и не «желать» того или иного действия со своей стороны, этого может «желать» от него сообщество.) В результате нормы и правила сообщества влияют на поведение индивида не только извне, но и как бы изнутри его самого.

Следует отметить, что поскольку мораль и нравственность являются именно наборами «образов желаемого», и поскольку «набор» может осуществляться по разным критериям, постольку может существовать одновременно несколько наборов образов морали. Скажем, может быть набор образов, отражающий декларируемые в сообществе правила и нормы, и набор образов, формирующийся на основе реального поведения членов сообщества. Тогда мы говорим о существовании официальной общественной морали и морали действительной, каковые, в принципе, могут весьма значительно отличаться друг от друга.

По этой же причине мораль и нравственность одного общества может (и весьма значительно) отличаться от морали и нравственности другого общества. И более того. В условиях сильно дифференцированного сообщества может вообще не существовать единой общей морали: для каждого отдельного социального слоя может быть своя действительная мораль, хотя эти социальные слои и представляют собой лишь подсистемы единой системы-сообщества.

Все эти выводы, как легко видеть, находят подтверждения в реальном мире. Отличие действительной морали от официальной создает условия для проявления таких черт поведения, которые мы называем «лицемерием» и «ханжеством». А различие наборов образов морали в разных обществах (или разных социальных группах единого сообщества) является причиной того, что мы порой возмущаемся поведением какого-то человека, которого совершенно не мучат угрызения совести, поскольку он ведет себя в полном соответствии с моралью, принятой в том обществе, где он вырос…

Для восприятия моральных «образов желаемого» человек должен обладать определенной чувствительностью к ним. Переходя же на язык структур, можно сказать, что «пирамида души» человека должна обладать определенной подструктурой, способной воспринимать образы морали, а для этого в ней должны существовать подсистемы, близкие по характеристикам к этим образам. То есть в самой «пирамиде души» должны быть закреплены соответствующие мыслеформы, мыслеобразы морали. Совокупность таких мыслеобразов и составляет то, что мы привыкли понимать под терминами «нравственность» и «совесть» человека.

Ясно, что в таком случае, соответствующие указанным нормам и правилам высшие психические функции не возникают вдруг на пустом месте, а развиваются как с развитием конкретного индивида, так и в процессе эволюции в целом. И естественно, что зачатки этих высших психических функций, в принципе, могут проявляться при этом и у животных (если, конечно же, человек имеет естественное, а не «божественное» происхождение).

«В многочисленных сообществах животных действуют законы, которые мы с полным правом можем назвать зачатками нравственности: в стаде животные, как правило не причиняют друг другу вреда, наоборот, часто помогают собратьям - вместе защищаются, вместе добывают пищу, в их группах царит строгий порядок, сложная иерархия. Следовательно, основные нравственные законы инстинктивны! Никого не удивляет присущий каждому животному инстинкт индивидуального самосохранения, никого не удивляет и инстинкт продолжения рода - всем понятно, что они изначально присущи всему живому. Но инстинктивную нравственность - стремление не причинять друг другу вреда, следует назвать инстинктом коллективного самосохранения - без такого инстинкта стадные животные просто погибли бы. Можно предположить, что инстинкт коллективного самосохранения, запрещающий убивать сородичей, заставляющий подражать старшим, человек унаследовал в полной мере от своих животных предков» (М.Чулаки, «Вечное беспокойство духа»).

Но поскольку нравственные функции предполагают наличие высоко развитой рефлексии (система сравнивает свое реальное поведение с «образами желаемого»), то моральные свойства разворачиваются в полную силу лишь у человека. Собственно, в силу этого саму сущность человека часто связывают именно с моральными свойствами индивидуума.

«В жизни обществ человечность зависела от уровня нравственного развития обществ» (Н.Бердяев, «Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого»).

Поскольку явления нравственности и совести базируются на способности конкретной «пирамиды души» воспринимать образы морали, то не существует некоей абсолютной морали, - любая мораль относительна.

«Только совесть может как бы согласовывать «вечный» всеобщий моральный закон с конкретной ситуацией конкретного человека. Жизнь по совести - это всегда абсолютно индивидуально - личная жизнь в соответствии с абсолютно конкретной ситуацией, со всем тем, что может определять наше уникальное и неповторимое бытие. Совесть всегда учитывает конкретность моего личного бытия» (В.Франкл, там же).

«Что же такое большие блага и что меньшие, определить трудно именно потому, что они меняются в зависимости от времени, места, лица и прочих подобных вещей…» (Л.Валла, «Об истинном и ложном благе»).

Общество задает лишь основной набор критериев морали, определяя таким образом только остов системы «образов желаемого», который дополняется каждым человеком в сугубо индивидуальный набор нравственных ценностей этого человека.

Но не только общество в целом влияет на «образы желаемого» индивидов, существует и «обратная связь». Каждый человек в своей повседневной деятельности (как материальной, так и духовно-нематериальной) вносит свои коррективы в общий «букет» «образов желаемого». Вследствие этого, можно сказать, что официальная общественная мораль, реальная общественная мораль и индивидуальная мораль являются сущностями размытыми, без жестких границ и определений.

Относительность и «размытость» морали, однако, вовсе не означает ее нереальности.

«Страх - т.е. возмутившийся инстинкт личного самосохранения - легко фиксируется объективно: изменяются электрические потенциалы кожи, не говоря уж о сердцебиении, потоотделении и т.д. Совесть, т.е. возмутившийся инстинкт коллективного самосохранения - вызывает те же физиологические реакции, только более длительные, но зато менее бурные. Правда, у всех людей индивидуальные пороги - боли, страха, совести. У некоторых такие высокие пороги, что потревожить их совесть почти невозможно. Ну что ж, это, как врожденное слабоумие, - брак природы» (М.Чулаки, «Вечное беспокойство духа»).

Более корректно утверждать что объективно регистрируются лишь изменения состояния человеческого организма при его каком-либо поведении, но изменения, которые связанны с существованием таких феноменов как «мораль», «нравственность» и «совесть», и которые ничем иным объяснить невозможно…

Если точнее разносить понятия «совесть», «мораль» и «нравственность», то согласно принимаемой схеме «мораль» и «нравственность» - суть одно и то же (просто, традиционно мы привыкли относить термин «мораль» к общественной морали, а «нравственность» - к морали индивидуальной), а «совесть» является способностью человека испытывать нравственные чувства. По сути, проявления совести есть прежде всего ничто иное, как те или иные эмоции, обуславливаемые наличием «морали» (или «нравственности»).

Если «образ реальности», формируемый по информации о действительном поведении человека, испытывает резонансное взаимодействие с имеющимся у него «образом желаемого» из набора его моральных принципов, то человек испытывает удовлетворение. Если же происходит взаимодействие диссонансное (человек поступает «не по совести», вопреки своим моральным принципам), то человек испытывает неудовольствие, что аналогично по механизму возникновению всех остальных эмоций.

«Разумный человек поступает честно и самоотверженно, потому что этого требуют его ум, его понятия или, лучше сказать, его убеждения, его чувства, словом, вся его нравственная природа, получающая высокое наслаждение от удовлетворения; иначе он действовать не может, потому что в противном случае он ощущал бы ад внутри себя, неумолимые укоры совести, терпел бы боль и страдания от неудовлетворения своей нравственной природы» (М.Антонович, «Единство физического и нравственного космоса»).

Хотя нравственность, совесть, мораль и существуют реально, но они существуют сугубо в духовно-нематериальном мире, отражаясь в мире материальном лишь благодаря двойственной природе человека и проявляясь чаще всего на том уровне психики, который наиболее приспособлен к работе с образами, на уровне бессознательном.

«То, что называют совестью, по сути, погружено в глубины бессознательного, коренится в подсознательной основе. Ведь большие и подлинно экзистенциальные решения в жизни человека всегда нерефлексируемы и тем самым неосознанны; истоки совести восходят к бессознательному» (В.Франкл, «Человек в поисках смысла»).

Но не только «образность» содержания морали является причиной ее большей частью подсознательной работы. Поскольку необходимость сосуществования в сообществе человек принял по наследству еще от своих животных предков, постольку самая глубинная основа подсистем «пирамиды души», отвечающих за моральное его поведение, также ему передается по наследству, что обуславливает и частично инстинктивное проявление нравственности в поведении человека и ее большей частью подсознательное (интуитивное) функционирование.

«В этом смысле совесть можно назвать также иррациональной; она алогична или, еще точнее, дологична. Ведь подобно тому, как существует донаучное и онтологически предшествующее ему дологическое познание бытия, так существует и доморальное постижение ценности, которое принципиально предшествует любой эксплицитной морали. Это и есть совесть» (там же).

Но если инстинкт (в чистом его виде, понимаемый в узком смысле этого слова) является наследственно закрепленной или приобретенной автоматической реакцией на текущую ситуацию, то поведение человека согласно морали ориентировано не на текущее, а на будущее развитие событий. Этой ориентированностью на будущее совесть отличается и от деятельности «обыденного» сознания.

«…сознанию открыто сущее, совести же открыто не сущее, а скорее, напротив, то, что еще не существует, а лишь должно существовать. Это должное не является существующим, оно лишь должно быть осуществлено; это не действительность, а лишь возможность» (там же).

При работе совести «образы желаемого», составляющие «моральный кодекс» индивида соотносятся с теми «образами реальности», которые отражают не только текущую ситуацию, но и прогноз развития этой ситуации.

«Таким образом, совесть предстает как интуитивная по своей сущности функция: чтобы антиципировать то, что должно быть осуществлено, совесть сначала его интуитивно постичь, и в этом смысле совесть… действительно иррациональна и может быть рационализирована лишь задним числом» (там же).

В своей способности формировать образ будущего хода событий совесть представляет из себя ничто иное, как одну из форм творческой способности человека. И также, как и другие творческие способности, совесть человека, как известно, в весьма значительной степени индивидуальна. Индивидуальность творческих способностей в совокупности с индивидуальностью полного набора моральных «образов желаемого» конкретного человека формирует и индивидуальное поведение этого человека, которое может весьма сильно расходиться в реальности с жестко заданным в сообществе набором общих норм, общим набором «образов желаемого».

«Кроме того, что совесть интуитивна, она является творческой способностью. Вновь и вновь совесть человека приказывает ему сделать нечто, противоречащее тому, что проповедуется обществом, к которому он принадлежит, например его племенем» (там же).

Здесь следует сделать небольшое отступление, поскольку именно особенности функционирования совести человека позволяют выявить несостоятельность одного из весьма популярных заблуждений современных приверженцев метафизического подхода к действительности (практически всех сколь-нибудь последовательных толкователей-теоретиков экстрасенсорики), которые связывают некоторые аспекты деятельности человека с наличием у него некоего так называемого « надсознания». С точки зрения этих теоретиков существует такая часть психики человека, которая, во-первых, явно не относится к области сознания, поскольку ее работа в значительной мере протекает на неосознанном уровне, а сознается лишь результат этой работы; и во-вторых, эта часть психики (с их точки зрения) не является и подсознанием, к которому эти теоретики относят почему-то лишь структуры, отвечающие за инстинктивное поведение (при этом понимаются сугубо животные инстинкты). Так вот, нравственная деятельность человека, согласно данным представлениям, связана якобы с деятельностью именно этого «надсознания»: дескать, именно «надсознание» позволяет человеку «преодолеть» животные инстинкты (т.е. побороть подсознание), подняться над животной природой и поступать в соответствии с некими «высшими» моральными ценностями.

Все эти заблуждения возникают реально вследствие проявления в функционировании совести черт творческой деятельности. Ну никак эти теоретики-философы не могут допустить наличия у подсознания (с их точки зрения, - «грязного», «низменного», «животного» образования) развитой творческой способности, да еще и в такой «высокой сфере», как нравственность.

На самом деле был бы смысл говорить о невозможности подсознания работать в нравственной области, если бы эволюция ограничивалась лишь формированием новых структур в психике, не затрагивая ее «низших» слоев. Но если даже невооруженным глазом видна эволюция сознания у человека, то почему же необходимо пренебрегать эволюцией подсознания!?. Психика человека (да не только у человека, но и во всем животном мире) не является чем-то застывшим, - она эволюционирует, и эволюционирует целиком во всех своих частях. Не будь этого, мы и сейчас еще инстинктивно бросались бы на мух как лягушки…

У нас не вызывает удивления и сомнения вывод об отмирании одних инстинктов у животных в ходе эволюции и появлении инстинктов новых. Но ведь это свидетельствует именно об эволюции подсознания, а не о его незыблемости. Почему же делается вывод (который не высказывается, правда, в открытую, но по умолчанию все равно фигурирует в схеме развития от подсознания к некоему «надсознанию») о прекращении эволюции подсознания с возникновением сознания?..

А если психика эволюционирует в целом (в том числе и в той своей части, которая отвечает за подсознание), то нет никакого смысла вводить некое «надсознание» для объяснения наличия у человека совести, нравственности и морали, которые во всех своих проявлениях, никак не вписывающихся в деятельность только сознания, высказывают столько общих свойств с функционированием подсознания, что их можно относить к деятельности специальной сферы психики лишь на основании весьма предвзятого деления по направленности деятельности на «высокие» и «низкие» цели этой деятельности. Реально для подобного деления нет никаких объективных оснований.

На самом деле для объяснения всей «нравственной» сферы человеческой деятельности оказывается достаточно подсознания, но подсознания эволюционирующего и постоянно взаимодействующего с сознанием, с которым они поддерживают «партнерские отношения», а не довлеют одно над другим. Внимательное же рассмотрение всех «надсознательных» эффектов дает возможность отбросить вообще за ненадобностью термин «надсознание» и сделать вывод, что эволюция психики и души на самом деле не пошла (да никогда и не шла) по пути простого количественного изменения, а (как и всегда) направилась по пути развития качественного.

Возникновение сознания и самосознания было само по себе громадным шагом вперед и дало огромное преимущество над теми живыми системами, которые таковым не обладали, но сознание - лишь еще один «инструмент», оказывающийся наиболее эффективным именно не сам по себе, а в сочетании с имеющимися уже «инструментами». Именно сочетание сознания и самосознания с подсознанием и их совместное развитие и совершенствование ответственны за высшую психическую деятельность человека, в которую входит совесть и моральные чувства.

И более того. Конструктивное сотрудничество сознания человека с его подсознанием лежит в основе даже такого (якобы «надсознательного») феномена, как феномена смысла жизни. Феномена, наличие которого вызывает уже многовековые споры о его сущности, причинах возникновения, содержания, степени его относительности, и, вообще, о его реальности.