Сама идея сопоставления хасидизма и психоанализа может показаться экстравагантной. Хасидизм — религиозное еврейское мистическое движение с соответствующими внутренними мотивами и специфическими внешними проявлениями; психоанализ — научная теория, подчеркнуто не религиозная, если не антирелигиозная (за исключением, может быть, школы Юнга).

Хасидизм ни в коей мере не является ни психотерапевтическим методом, ни философской школой в западноевропейском понимании — скрупулезно разработанной и систематизированной. Хотя глубина прозрения позволяет хасидизму проникнуть в самую суть проблем, которые воспринимаются как сугубо психоаналитические, он никогда не стремился к систематизации собственных подходов и к обобщающим определениям.

Исходной посылкой психоанализа явилось, безусловно, признание формирующей роли бессознательного в становлении личности. В душе человека протекают различные психические процессы, которые, являясь неосознанными, тем не менее оказывают на него существенное влияние — вот фундаментальное положение всех школ психоанализа. Однако хасидские источники также свидетельствуют о том, что в душе человека протекают бессознательные процессы. В Торе рассказывается, что когда Аврааму и Саре, несмотря на преклонный возраст, казалось бы, уже обрекший их на бездетность, было возвещено о скором рождении сына, Сара рассмеялась «про себя». Когда Творец порицает ее за маловерие, она утверждает, что не смеялась. «Могла ли Сара, будучи праведницей, солгать?» — задает вопрос известный хасидский комментатор и объясняет эту коллизию так; «Сара смеялась «про себя», то есть сама того не сознавая».

Еврейское законодательство, классифицируя нарушения закона, выделяет в качестве самостоятельной категории неумышленный проступок, допущенный по невнимательности, по забывчивости или по ошибке. Констатируя разницу между умышленным и неумышленным преступлением, еврейский закон тем не менее утверждает, что забывчивость или невнимание не являются абсолютным оправданием, поскольку непреднамеренный грех представляет своего рода индикатор подспудных стремлений души. Наиболее полное объяснение этому подходу возможно с помощью терминологии и понятий, выработанных психоанализом.

Хасидские источники дают развернутую картину человеческой личности, во многом сходную с фрейдистской концепцией конфликта сознательного и бессознательного. В классической хасидской книге «Тания» с предельной ясностью сформулирована идея о несовпадении подлинной сути человека с тем. каким он предстает в реальной жизни и осознается самим собой. Конфликты внутри «Я» происходят преимущественно на уровне подсознания, именно они и определяют ход человеческой жизни. В «Тании» бессознательное не столь гомогенно, как, например, у Фрейда. Оно рассматривается как арена столкновения интересов двух душ: животной и Б-жественной. С другой стороны, сознание — это внешнее проявление неконтролируемых процессов, происходящих в самых глубинных пластах личности. Исследуя подсознание, хасидизм в первую очередь интересуется первичными импульсами и инстинктами, выделяя в качестве таковых половое влечение и себялюбие, лежащие в основе всего многообразия чувственно-эмоциональной сферы.

Оптимизм «Тании» в отношении возможностей человеческой личности в значительной мере основан на признании существования «коллективного бессознательного» еврейского парода. Вне зависимости от самооценки индивидуума, в критические моменты оно пробуждается и влияет на него, иногда побуждая к подлинно революционным изменениям как в самой личности, так и в ее поведенческих реакциях.

Наиболее распространенный в древности способ освободиться от власти зла над душой заключался в максимальном подавлении страстей всеми возможными способами. Между тем хасидизм настаивает на том, что такая практика не только неэффективна, но и вредна, поскольку все насильственные попытки преодолеть вожделение приводят лишь к тому, что оно вытесняется в подсознание со всеми негативными последствиями. Хасидизм предлагает совершенно иной путь решения проблемы освобождения человека от унизительной подчиненности плотским желаниям: их направление в русло высокой цели. При этом он исходит из того, что сам по себе факт наличия у человека сильных страстей свидетельствует о его потенциале Служения.

У хасидизма и психоанализа в их понимании душевной жизни есть много общего, но выводы, к которым они приходят, практически полностью противоречат друг другу. Причиной является несовпадение их исходных посылок. Психоанализ в качестве первоосновы принимает животно-материальную сторону человеческой души, поэтому весь последующий ход рассуждений сводится к созданию схемы, основанной на примате страстей.

Хасидизм, напротив, подходит к делу с совершенно иной стороны. Трезво воспринимая действительность и учитывая наличие страстей и инстинктов, хасидизм не сводит к ним человеческую личность. Подход хасидизма дает возможность самим изменением цели обратить зло в добро. И чтобы добиться этого, можно воспользоваться практикой и методами психоанализа, используя все их многообразие, вес накопленное ими богатство, несмотря на противоречия, заложенные в подходах психоанализа и хасидизма.