Капитан

Любавичскому ребе — 100 лет / 11 нисана 1902 года (24 марта в этом году) в г. Николаеве родился МЕНАХЕМ МЕНДЛ ШНЕЕРСОН /

Когда скончался Аврагам, пришли все великие мира сего сказать о нем слово похвалы» («Бава батра», 91а).

Ошибкой было бы считать, что монотеизм подарил человечеству наш праотец Аврагам. Вера в единого Б-га не была его изобретением: уж Адам-то знал, кем сотворен, и, естественно, был монотеистом. Его веру унаследовали и первые поколения человечества. И только позднее, в эпоху духовного падения, люди в подавляющем большинстве своем оставили веру отцов. Нет, Аврагам не изобрел монотеизм, он лишь предложил человечеству тот путь, который считал правильным. Как это часто случается, новое оказалось основательно забытым старым. Мы не знаем, что говорили «великие мира сего» тех времен об Аврагаме при жизни, но Талмуд сохранил для нас их слова, произнесенные ими, когда они собрались, чтобы оплакать его: «Горе миру, потерявшему вождя, горе кораблю, потерявшему капитана» (там же). Это не тавтология: если положение «мира, потерявшего вождя» плачевно (люди, народы, государства дезориентированы и растеряны), то судьба корабля, лишившегося капитана, куда более трагична: судно рискует никогда не прийти в гавань, если место у руля останется пустым.

Все сказанное выше об Аврагаме и его эпохе в полной мере относится к Любавичскому Ребе Менахему Мендлу Шнеерсону и к нашему времени. Мы остались без капитана, далеки от гавани, вокруг нас — бушующий океан, не знающий жалости. Что должны, что могут сделать моряки в такой ситуации? Капитан указал маршрут, назвал порт. Лучшее, что мы можем сейчас сделать, это не отклоняться от курса, проложенного им. Ребе был нашим капитаном более сорока лет. Остались его беседы, письма, статьи, составившие десятки томов. Но, парадоксальным образом, в этом обилии материала легко выделить главную линию. Она с годами становилась все более явной: готовьтесь, работайте — Машиах уже в пути. Трудно не задаться вопросом: неужели этот мир достоин сегодня прихода Машиаха? Посмотрите по сторонам — разве наша жизнь дает основания для оптимизма?

Двадцатый век был веком грубой силы, стального кулака. Никогда еще не было столько насилия, мучений и смерти. Человечности, святости, милосердию не осталось, казалось бы, места на земле. Все и вся подчинялось голой, наглой, самоуверенной силе. А Ребе повторял: Машиах уже идет, его приход близок. Многие говорили о вожде любавичских хасидов как о святом человеке, но никто не мог сказать, что он живет в башне из слоновой кости. Ребе знал мир и людей. Он получал тысячи писем и обращений в день. Естественно, в большинстве из них люди рассказывали ему о своих бедах, болезнях, проблемах. Он хорошо знал, что такое горе, боль, страдания. Ребе был серьезно и глубоко знаком с наукой; в молодости он занимался ею профессионально, но и с годами не утратил интерес к новейшим исследованиям и всегда был в курсе важнейших открытий и разработок. Его отличали глубочайший аналитический ум, отлично организованная память. И этот феноменально мудрый и стоявший обеими ногами на земле человек говорил о близком приходе Машиаха! Парадокс?

Книга Даниэля говорит о последней эпохе в истории человечества: эпохе железного идола — о времени холода и силы. Но перечитайте текст: металлический идол стоит на глиняных ногах, он не то, чем кажется. Мы привыкли видеть в нем силу, и это парализует нашу волю. Но есть ли она у него? Достаточно легкого толчка — и железный исполин рухнет. Но Ребе видел нечто куда более значительное, нежели призрачность зла. По его мнению, пересмотра требовало все наше отношение к миру и к самим себе, ибо нам только кажется, что каждый ведом своими страстями и плотскими желаниями. Нет, говорил он, это только маска, на самом деле все не так: каждый ищет любви, хоть немного любви, но просто не отдает себе в том отчет, да и не знает, как это желание выразить. И когда вы видите человека, рвущегося к могуществу, богатству, не торопитесь его судить: ему всего-то и не хватает что доброго слова, внимания. Просто он не осознает это и не знает, как этого достичь, вот и заменяет искомое суррогатами. Мир не таков, как мы привыкли думать. И наше дело — помочь скрытому проявиться. Он представляется нам полным неверия, но это только маска: люди ищут веру, плачут, молят о ней. Но само слово «вера» в наше время как-то даже неприлично произнести, вот и называют ее люди сотнями имен-масок. Мы должны и можем помочь им не только найти ее, но и суметь без смущения сказать: «Я верую». Нам выпало жить на закате эпохи идеологий, более того, в конце эры власти денег и силы. Люди уже не верят в то, что эти идолы могут решить любую проблему. Многие, по крайней мере внутренне, готовы обратиться к истинной вере в Б-га. Необходимо увидеть и распознать мир в его новом состоянии. Об этом и говорил Ребе, сотни раз повторяя — просьбой, советом, приказом: раскройте глаза, посмотрите вокруг!

Корабль остался без капитана, но тот еще успел предостеречь нас: вы увидите штормы, страшные волны и молнии, но помните — берег близок и курс проложен. Некогда в беседе с президентом Израиля Залманом Шазаром Ребе сказал: «Так же как я знаю, что через полчаса вы выйдете из этой комнаты, я знаю и то, что Машиах уже в пути». Он видел берег. Вопрос вопросов для нас не в том, как проложить курс, а в том, как не сбиться с уже проложенного. Моряки знают одно: капитан велел дружно и слаженно грести в указанном им направлении. Грести. То, что нас ждет, столь велико и необычайно, что мы обязаны объединить силы и отложить в сторону распри. Приход Машиаха — это, в иных терминах, конец истории. Что есть история? Последовательность войн, соперничеств, переворотов. Его приход — безусловное и необратимое воцарение мира и покоя на земле, а значит, конец истории. Ребе обращался ко всему человечеству, потомкам Ноаха: вы можете обрести свободу, стать лучше, и для этого не надо карабкаться в горы и пересекать моря. Просто дайте слово своей душе, будьте самими собой. Он был не главой раввинов, но капитаном корабля, на котором все мы плывем. Он обращался к каждому и говорил: дерзай, это в твоих силах! Ребе часто сравнивал человека с землей, в которой скрыты сокровища. Копнешь не там — найдешь только грязь (этим занимался Фрейд), копнешь рядом — только камни (этим занимался Адлер). Много чего еще там можно найти, но Ребе говорил, что в каждом есть то заветное, правильное место, где только копни — спрятан клад: серебро — любовь ко Всевышнему, золото — благоговение перед Ним, алмазы — вера в Него.

Вернемся в Аврагаму: «Драгоценный камень висел на шее его, всякий, кто видел его, исцелялся» («Бава батра», 166). Как тут не вспомнить исцеляющий взгляд Ребе, отмеченный в сотнях рассказов теми, кому посчастливилось с ним встретиться. Талмуд продолжает: «Когда Аврагам покинул мир, подвесил Всевышний этот камень к солнечной орбите». При жизни праведника камень излечивал только тех, кто находился в непосредственной близости от Аврагама. Теперь же его целительный свет стал достоянием всего человечества, как и сияние солнца. С уходом праведника его присутствие в мире и его влияние на мир становится даже большим, чем при жизни, — так учат наши мудрецы. Нам остается раскрыть глаза и увидеть, поверить, осознать, что, хотя корабль и остался без капитана, мы можем, должны достичь берега. Там, в порту, он нас наверняка уже ждет.