Загадочная «Жестянка»

Участники тайного сговора по каким-то, точно известным только им, причинам вынуждены были дважды вносить труп в морг, расположенный в задней части госпиталя, прямо противоположной центральному входу: первый раз — в «жестянке», второй — в роскошном бронзовом гробу.

Вначале его вносили 7–8 человек в штатском — эдакие «битюги», как назвал их один из свидетелей происходившего — младший медицинский работник, флотский унтер-офицер первого класса Деннис Дэвид. Они подъехали в черном «кадиллаке», приспособленном под катафалк, без номерных знаков.

Приобщение Дэвида к числу заговоривших свидетелей произошло следующим образом. Весной 1975 года, чтобы замять всплывшие факты возможной причастности ЦРУ к убийству президента Кеннеди, комиссия «видных граждан» под председательством вице-президента Нелсона Рокфеллера[12] решила «расследовать» соответствующие обвинения в адрес разведывательного ведомства. Газета «Ньюс сан» в небольшом городке Уокиган (штат Иллинойс) поместила серию статей об этих слушаниях, которые, как и предполагалось, «избавили» ЦРУ от какой-либо причастности к убийству. В редакцию «Ньюс сан» позвонил лейтенант медицинской службы ВМС в отставке, бывший сотрудник центрального военно-морского госпиталя Дэвид. Под впечатлением этих статей Дэвид предложил газете опубликовать свои воспоминания о «малоизвестных событиях» 22 ноября 1963 года, чему он явился свидетелем. Редакция согласилась с предложением и условием Дэвида — не называть его фамилию. Дело происходило в графстве Лейк (лейк — озеро), и «Ньюс сан» представила читателям своего информатора как «человека из озерного графства».

«Несколько тысяч человек собрались на лужайке в ожидании прибытия траурного эскорта, — вспоминал «человек из озерного графства». — В госпитале охрана стояла у каждой двери, никому не разрешалось пользоваться лифтами без специального разрешения. Мы все были напуганы до смерти. Носились слухи о заговоре, никаких поблажек никому не делалось. Тело Кеннеди было доставлено в автомобиле-катафалке без номерных знаков и внесено через заднюю дверь. Официальный эскорт, прибывший с аэродрома, доставил к парадному входу госпиталя лишь пустой гроб».

Эта удивительная информация прошла в тот момент фактически незамеченной. И лишь спустя два с половиной года она попалась на глаза независимому расследователю из штата Теннесси Уолласу Майламу, который переслал вырезку Лифтону. Для последнего это было истинным кладом. Лифтон разыскал «человека из озерного графства», и, когда его, как и других свидетелей, освободили от обязательства хранить молчание, Дэвид осмелел и сбросил инкогнито.

Один из патологоанатомов — Торнтон Босуэлл — предупредил Дэвида, что ожидается «неофициальное» прибытие тела мертвого президента. Теперь же Босуэлл открещивается от своего бывшего подчиненного и уверяет, что, кроме официального прибытия (имеется в виду в бронзовом гробу), никакого другого не было…

В каком виде был доставлен труп президента в секционный зал морга? Напомним, что во второй раз, согласно докладной записке Сайберта и О'Нейла, труп был в простыне, а голова в дополнительной повязке, пропитавшейся кровью. В простыне он был отправлен из Далласа. А что касается первого, тайного, прибытия, то помощник прозектора Пол О'Коннор рассказывает следующее:

— Мы открыли этот дешевенький гроб-«жестянку». Труп лежал в резиновом мешке. Мы расстегнули «молнию», шедшую вдоль всего резинового мешка, и вынули оттуда тело президента. Оно было голое, если не считать марли на голове.

«Теперь я был уверен, — пишет Лифтон, — что, если тело президента покинуло Даллас в простыне, а прибыло в Бетесду в резиновом мешке, их игра в «лучшее свидетельство» была проиграна».

И опять важнейшая информация всплыла на поверхность неожиданно и, по всей вероятности, случайно. Впервые она появилась летом 1979 года в одном из томов-приложений к докладу специальной комиссии по расследованию убийств. В документе цитировался помощник прозектора О'Коннор, подчеркивавший несколько раз, что труп прибыл в резиновом мешке. Ценнее находки для Лифтона быть не могло, и он принялся за выяснение подробностей.

Во-первых, СКРУ потребовалось несколько месяцев, чтобы заполучить у министерства обороны список всех военнослужащих, участвовавших во вскрытии трупа президента. Во-вторых, еще несколько месяцев ушло на то, чтобы снять с них подписку о неразглашении фактов, связанных со вскрытием. Так О'Коннор стал заговорившим свидетелем.

Но показания помощника прозектора предназначались, как теперь ясно, не для воссоздания исчерпывающей картины происходившего в секционном зале Бетесды. Его информация нужна была, чтобы опровергнуть важное заявление одного свидетеля.

Речь идет о показаниях в специальной комиссии конгресса адмирала в отставке Дэвида Осборна, бывшего заместителя главного хирурга ВМС США. В ноябре 1963 года он был заведующим хирургическим отделением центрального госпиталя ВМС в Бетесде. Осборн сообщил, что, когда перед началом вскрытия тело покойного президента было вынуто из простыни, на анатомический стол выпала «целехонькая пуля». Специальная комиссия не поверила этому свидетельству, поскольку больше никто из присутствующих якобы не видел такой пули. В октябре 1979 года в беседе с Лифтоном Осборн подробно описал ту ситуацию, когда в морг был доставлен дорогой бронзовый гроб. Какое-то время его не открывали, поскольку Хьюмс хотел дождаться всех, кому надлежало присутствовать, и в частности своего ассистента подполковника Финка. Задержка продолжалась около 20–30 минут.

Наконец гроб открыли, и вскоре Осборн увидел «целехонькую пулю», выпавшую на анатомический стол, и взял ее в руку. Она была чистой, без следов крови и практически недеформированной.

— Кто еще держал пулю в руках? — поинтересовался Лифтон.

— Несколько человек, — ответил Осборн, — я знаю, что она побывала и в руках сотрудников секретной службы.

— Как вы восприняли решение специальной комиссии не поверить вам?

— Что касается их оценки, то это полнейшая белиберда, поскольку там была пуля и она была совершенно целой. Я не знаю, что с ней случилось, но взяла ее секретная служба.

Ясно, что этот эпизод мог произойти лишь в том временном отрезке, когда разыгрывался еще первый сценарий — пуля «выпала» из тела Кеннеди в результате закрытого массажа сердца. Ведь если бы на той стадии уже созрело решение «найти» ее на носилках Коннэли в Парклэндском госпитале, конечно же, никому не пришло бы в голову подбрасывать пулю в бронзовый далласский гроб Кеннеди. Одним словом, показания Осборна подрубали на корню всю официальную версию о том, что единственной пулей, обнаруженной в далласском преступлении, была пуля, найденная в Парклэндском госпитале.

И другое тоже очевидно. Осборн имел в виду второе, официальное, прибытие тела, когда оно вновь было завернуто в простыню. Но сотрудники СКРУ (то ли из-за спешки, то ли из-за незнания проблемы) ухватились за слова О'Коннора, описывавшего первое прибытие тела, когда никакой простыни не было и в помине. Они были настолько преисполнены решимости поправить адмирала Осборна, что не заметили «маленькую» разницу.

Лифтон связался с бывшим сотрудником СКРУ (специальная комиссия, опубликовав доклад, прекратила свое существование) Эндрю Пэрди, который вместе с другим сотрудником специальной комиссии Марком Флэнаганом брал показания у О'Коннора, и поинтересовался его мнением о факте доставки тела президента в резиновом мешке. Пэрди поначалу не мог уловить смысл обнаруженного им факта, но, когда до него дошло, что он и Флэнаган помогли подтвердить подозрение о неофициальном и нигде не зарегистрированном внесении трупа в секционный зал Бетесды, первой реакцией бывшего сотрудника СКРУ были слова: «Ну, если О'Коннор сказал, что тело президента было в резиновом мешке, это еще вовсе не значит, что оно действительно было в резиновом мешке».

Факт прибытия мертвого тела в резиновом мешке подтвердил Лифтону начальник Национальной академии ВМС США капитан Джон Стоувер. Когда в 1980 году Лифтон спросил Стоувера, был ли труп вынут из простого металлического гроба, т. е. «жестянки», Стоувер ответил: «Возможно», хотя тут же добавил, что в точности он не может припомнить.

«Мне, — пишет Лифтон, — улыбнулась фортуна. Опять случайность, как и проскользнувшая в отчете ФБР констатация «хирургической операции в районе головы». Подобно Сайберту и О'Нейлу, не подозревавшим о значении их сообщения… Пэрди и Флэнаган получили и зафиксировали информацию о доставке мертвого тела президента Кеннеди в Бетесду в резиновом мешке, не сознавая важности этой информации».

Лифтон с трудом разыскал О'Коннора и тот подтвердил ему два факта. 1) Труп Кеннеди был в мешке из толстой резины с застежкой-молнией. В таких мешках в 60-е годы привозили десятки тысяч трупов американских солдат из Южного Вьетнама. 2) «Жестянка» была дешевым серым металлическим гробом, в которых обычно не хоронят, а перевозят на самолетах трупы. В разговоре с бывшим помощником прозектора выяснился новый факт, который «затмил» собой два других.

Лифтон поинтересовался, что было после того, как труп президента вынули из резинового мешка.

«В большинстве случаев, — продолжал О'Коннор, — для большого анатомического исследования мы вынимали мозг». «Разумеется», — поддакнул ему ничего не подозревавший Лифтон.

— Но у него, — продолжал медик, — не осталось никаких мозгов. И это, в частности, я имел в виду, когда говорил, что президента будто привезли с поля боя.

К этому времени Лифтон уже многое знал, а о другом догадывался. Но от слов О'Коннора он окаменел.

— Что вы имеете в виду?

— Рана на голове была ужасная, наверно, 4x8 дюйма (10x20 см. — Прим. авт.)… Череп был пустой, правда, кое-где на стенках виднелись маленькие остатки мозговой ткани.

— Входило ли в вашу обязанность сообщить Босуэллу, что мозг отсутствует?

— Босуэлл и Хьюмс видели это сами.

— И какой была их реакция?

— Вы можете быть уверены, что они, как и все, были просто в ужасе. После того как они все это осмотрели и были сделаны снимки, пустоту в черепе заполнили специальной губкой.

О'Коннор на секунду предположил, что президент получил удар огромной силы, и весь мозг вывалился где-то в лимузине. Но это невозможно, тут же поймал он себя на мысли. И он был прав. Далласские врачи в Парклэндском госпитале зафиксировали: пуля разрушила примерно одну третью часть правого полушария мозга, вся остальная часть мозга при отправке трупа была на месте. Если Хьюмс также на мгновение мог предположить, что весь этот ужас (пустой череп) сотворила пуля, то позднее он выяснил, в каком состоянии отправили тело далласские врачи, однако он набрал в рот воды относительно «пропажи» мозга.

При втором появлении тела покойного мозг был на месте, там, где ему положено быть, — в черепе.[13] И Хьюмс описывал в комиссии Уоррена те эксперименты, которые он с ним производил, действительно не обмолвившись ни словом о том другом, безусловно экстраординарном происшествии с отсутствием мозга, которое вызвало у него и других ужас.

Лифтон спросил у нескольких американских медиков, как они оценивают ситуацию с пропажей мозга, если она действительно имела место. Ответ был однозначный: Хьюмс в таком случае обязан был заявить решительный протест. Если бы в секционном зале

Бетесды находился гражданский патологоанатом и он же судебно-медицинский эксперт, то при виде пустого черепа он бы перевернул все вверх дном, сказал заместитель судебно-медицинского эксперта Лэримерского графства (штат Колорадо) доктор Ч. Уайлбер. Руководитель группы медицинских экспертов СКРУ доктор М. Баден заявил, что если бы возникла подобная ситуация, то Хьюмс должен был «закричать, затопать ногами и потребовать немедленного расследования». Но Баден добавил, что такая ситуация не возникла, так как мозг не исчезал. На чем зиждется уверенность Бадена? На том, что Хьюмс «никогда не докладывал о чем-либо необычном».

Но вместе с тем, с точки зрения Лифтона, Хьюмс был предельно осторожен при выборе слов для характеристики своих действий, когда дело касалось мозга. В официальном протоколе о вскрытии после описания повреждений черепа, скальпа и мозговой ткани говорится: «Мозг был вынут и, после фиксации формалином, сохранен для дальнейшего изучения». Лифтон отмечает, что выражение «мозг был вынут» может иметь двоякое значение: либо Хьюмс отделил его с помощью хирургических инструментов, либо он просто вынул из черепа мозг, который уже был отделен от черепа и спинного мозга. На последнее предположение его наводили слова Босуэлла, сказанные им в интервью независимому расследователю Томпсону: «…мозг президента вынимался легко без необходимости прибегнуть к хирургии».

Значит, к хирургии прибегли раньше? Лифтон выдвигает гипотезу, что, когда Хьюмс и Босуэлл сообщили Сайберту и О'Нейлу о «хирургической операции в районе головы», патологоанатомы, в частности, могли иметь в виду явные следы и результаты операции по извлечению головного мозга из черепа.

Не исключено, что попытка взбунтоваться при виде пустого черепа все же предпринималась. Свидетели, находившиеся в секционном зале, рассказывали Лифтону, что между Хьюмсом и другими врачами, с одной стороны, и какими-то личностями в штатском, с другой, вспыхнула необыкновенно резкая перепалка, когда они начали осматривать труп, прибывший в «жестянке». Предполагается, что эти штатские, как и те «7–8 битюгов», которые внесли «жестянку», были сотрудниками секретной службы. Но Лифтон намекает на другое: рьяные спорщики в штатском, без стеснения оравшие на врачей ВМС, могли быть сотрудниками ЦРУ или военной разведки.

Однажды, в конце 1966 года, Лифтон связался по телефону с Хьюмсом. Тот, конечно, отрицал, что от него исходили слова агентам ФБР об операции на голове мертвого Кеннеди, отрицал, что он знает что-либо про такую операцию. Он повторял, что все свои показания по данному и другим вопросам, связанным с вскрытием, дал комиссии Уоррена под присягой. Много раз Лифтон перефразировал свои вопросы, чтобы предоставить Хьюмсу возможность намекнуть, что он, Лифтон, не зря ищет ответы на все эти вопросы. И вот…

— Конечно, — сказал Лифтон, — если операция была произведена с целью извлечь пулю или сделать что-нибудь с головой прежде, чем тело доставили к вам, это не означает чего-то зловещего, но это означает, конечно, что данные факты не попали в поле зрения комиссии Уоррена, а должны были бы попасть.

Хьюмс молчал, тогда Лифтон добавил:

— Я думаю, это минимальное заявление, которое вы можете сделать, если случилась такая вещь.

И в этом месте, как показывает магнитофонная запись разговора, сделанная Лифтоном, Хьюмс мягко прервал его:

— Я, конечно, полагаю, что это не должно было пройти мимо их внимания.

— Понимаю, — проговорил с замиранием сердца Лифтон. Но Хьюмс не дал ему договорить:

— Хотелось бы знать — кто? Кем это было сделано? И когда? И где?

Лифтон не верил своим ушам. «Правильно», — вставил он. И затем, повторив «правильно, правильно», заметил:

— И, конечно, если вы думали, что это было сделано, разве не упомянули бы вы об этом в комиссии Уоррена?

— Хотел бы надеяться, что да.

Итак, Хьюмс иносказательно подкреплял предположение Лифтона, что не он производил тайную операцию, что Хьюмсу также хотелось знать, кто же, где и когда успел ее выполнить до начала официального вскрытия. В заключение, однако, Хьюмс вдруг посоветовал молодому расследователю заняться какой-то другой проблемой, имеющей отношение к убийству Кеннеди и оставить это «нелепое дело». Похоже, что Хьюмс действительно не знал многих подробностей закулисного сговора. В то время Хьюмс с нетерпением ожидал очередного чина и, будучи карьеристом до мозга костей, как о нем отзывались его сослуживцы, он мог пойти на сделку со своей совестью, закрыв глаза на то, что мертвое тело президента было передано ему уже не в «первозданном» виде.

Кеннеди был капитаном боевого торпедного катера в годы второй мировой войны, отличился в сражениях с японцами на Тихом океане. С тех пор он всю жизнь считал себя военным моряком, гордился военно-морским флотом Америки и уважал тех, кто на нем служит. А ВМС гордились тем, что их бывший капитан стал президентом США. И поэтому Хьюмс, не «поднявший шума» в тот момент, стал тоже соучастником сговора против своего флотского, против главнокомандующего вооруженными силами страны, против президента. Мы еще вернемся ниже к Хьюмсу, а пока отметим, что он был не единственным, кто, если можно так выразиться, прибегал к полунамекам, обсуждая закулисную сторону событий в Бетесде.

В разговоре по телефону с Лифтоном агент ФБР Сайберт, ссылаясь на установки, существующие в его ведомстве, отказывался отвечать на какие-либо вопросы, связанные с докладной, которую он составил с О'Нейлом. «Все, что надо, в ней сказано», — парировал он вопросы. Но дважды многозначительно повторил: «То, что написано пером, не вырубишь топором». Совершенно недвусмысленно он дал таким образом понять, что это относится и к словам о хирургической операции на голове, и к словам об отсутствии сквозной раны в теле.

Из рассекреченных в '1978 году документов ФБР явствует, что Сайберта в 1966 году несколько раз просили объяснить появление в докладной записке слов о «хирургической операции в районе головы». В заявлении инспектору управления общих расследований ФБР Сайберт указал, что все данные, касающиеся трупа президента, приводились в докладной записке со слов главного патологоанатома Хьюмса и его ассистентов. Затем уже Сайберт и О'Нейл повторили это в письменном объяснении на имя помощника директора ФБР. Агенты ФБР подчеркивали, что они не пользовались «отсебятиной, слухами, ересью или наговором».

Когда наступило время СКРУ заняться этим вопросом, то она подошла к нему явно без особого желания выяснить все обстоятельства дела. Лифтон надеялся, что Сайберт и О'Нейл будут вызваны на слушания и будут отвечать на вопросы под присягой. Вместо этого один из сотрудников СКРУ связался в октябре 1978 года с Сайбертом по телефону и получил от него опровержение, о чем и сообщается в одном из томов-приложений к докладу специальной комиссии: «Сайберт признал, что заявление о хирургической операции на голове президента было неточным. Это было определено в процессе длительного обследования трупа».

Лифтон не верит в правдивость опровержения Сайберта. Зачем ему нужно было ждать 12 лет? Почему в 1966 году он не внес столь важной коррективы в свои объяснения начальству ФБР? Наконец, если свою докладную о вскрытии трупа Сайберт и О'Нейл сдали 26 ноября 1963 года, то почему они не сделали сразу столь существенной оговорки, что детальное обследование трупа не выявило никакой хирургической операции на голове? «Сайберта загнали в угол, — пишет Лифтон, — он изменил формулировку докладной, но все же агент ФБР продолжает настаивать, что в начале вскрытия было высказано мнение о какой-то операции в черепно-мозговой области».

На основе тщательного анализа заявлений и докладных Сайберта и О'Нейла независимые расследователи приходят к мнению, что агенты ФБР были свидетелями того неофициального обследования мертвого тела президента, которое признают одни и отрицают другие, присутствовавшие в тот вечер в бетесдовском госпитале. В своих показаниях в комиссии Уоррена Сайберт и О'Нейл дали точное время — 19 час. 17 мин. — начало «подготовки к вскрытию трупа». 26 ноября 1963 года, помимо основной докладной записки о вскрытии, Сайберт и О'Нейл представили меморандум начальнику балтиморского отделения ФБР, в котором говорилось: «После доставки тела президента в медицинский центр ВМС в Бетесде началась подготовка тела к обследованию и вскрытию…» Помощник прозектора О'Коннор, которому не было известно об этих заявлениях, со своей стороны, поясняет, что «обычная подготовка к вскрытию, когда раскладывались секционные ножницы, скальпели, пилы, проходила в тот период, когда тело президента было вынуто из резинового мешка».

По различным данным, в 19 час. 17 мин. бронзовый гроб, который Сайберт и О'Нейл сопровождали из аэродрома Эндрюс в госпиталь ВМС, был все еще пуст и находился где-то за пределами морга. Агенты ФБР покинули бронзовый гроб примерно в 19 часов и прошли в морг. Какое-то время их не пускали в секционный зал, но вот они проходят туда и видят «подготовку тела к обследованию и вскрытию». Независимые расследователи предполагают, что Сайберт и О'Нейл застали там «жестянку», что именно в те минуты патологоанатомы, прежде всего Хьюмс, сказали им о хирургической операции в районе головы. Разрабатывая свою гипотезу, что агенты ФБР были в курсе закулисных дел в бетесдовеком госпитале, Лифтон обратил внимание на одну фразу в их докладной о вскрытии. В ней говорилось, что на довольно продолжительное время в секционном зале гасился свет для проведения рентгеновских съемок. В тот период всех просили покинуть помещение. Как полагает Лифтон, в тот момент труп и «жестянку» вынесли из секционного зала.

По документам командования Вашингтонского военного округа, члены военного эскорта внесли бронзовый далласский гроб с телом президента в секционный зал только в 20 часов. Фиксируя этот факт в докладной, Сайберт и О'Нейл, как помнит читатель, сочли своим долгом указать, что «тело президента было вынуто из гроба, в котором оно было доставлено». Речь идет именно о второй доставке трупа, так как, по словам агентов ФБР, он был обернут в простыню.

Одним из зримых элементов второго заговора, можно сказать его мрачным символом, стала загадочная «жестянка». Она как бы олицетворяет те ухищрения в отношении «лучшего свидетельства», которые позволили себе неизвестные лица в госпитале Уолтера Рида или каком-то другом месте и присоединившиеся к ним в молчаливом сговоре агенты секретной службы, ФБР и некоторые представители военного медицинского персонала.

Каковы точные цели первого, «неофициального», или предварительного, знакомства Хьюмса и Босуэлла (Финк прибыл позднее) с объектом их патологоанатомического исследования? Ответа на данный вопрос никто пока не дал. Просочившаяся информация носит отрывочный характер. После прибытия трупа в «жестянке» он был осмотрен Хьюмсом и Босуэллом. Кастер, Рид, Стрингер делали фотографические и рентгеновские снимки. О'Коннор зафиксировал для себя отсутствие мозга в черепе. В секционном зале вспыхнула резкая перепалка по какому-то неизвестному поводу, люди в штатском «орали» на военных патологоанатомов. Вот, пожалуй, и все, что мы знаем о загадочных событиях, которые предварили вскрытие трупа президента. Долгие годы они были окутаны плотной и непроницаемой завесой неизвестности. Ныне завеса начинает понемногу подниматься.

Примечания:

1

См… Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 44, с. 408

12

Была создана в начале 1975 года для проверки и расследования сообщений печати о проведении ЦРУ противозаконных операций внутри США.(Прим, авт.)

13

Интересно, что среди фотографий и рентгеновских снимков, которые спустя много лет все же были показаны специалистам, нет ни одного, на котором бы был мозг в черепе. К моменту второго появления тела мозг был опять на месте, но снимать в таком виде, вероятно, было уже опасно, дабы посторонние специалисты не разоблачили обман.