Cтатья 12 Эстонской Конституции недвусмысленно воспрещает дискриминацию:

Перед законом все равны. Никто не может быть подвергнут дискриминации из-за его национальной, расовой принадлежности, цвета кожи, пола, языка, происхождения, вероисповедания, политических или иных убеждений, а также имущественного и социального положения или по другим обстоятельствам.

Разжигание национальной, расовой, религиозной или политической ненависти, насилия и дискриминации запрещается и карается по закону. Также запрещено и карается по закону разжигание ненависти, насилия и дискриминации между слоями общества.

Статья 12 не приводит исчерпывающий перечень оснований для дискриминации и формально обеспечивает защиту от дискриминации по признаку гражданства. Согласно статье 9 Эстонской Конституции, «права, свободы и обязанности всех и каждого, перечисленные в Основном законе, распространяются в равной степени как на граждан Эстонии, так и на пребывающих в Эстонии граждан иностранных государств и лиц без гражданства». Тем не менее Эстонская Конституция допускает дифференцированный подход к негражданам в некоторых областях общественной жизни, например, в статьях 28 (право на помощь со стороны государства), 29 (свобода профессии) и 31 (свобода частного предпринимательства) и т. д.

Можно предполагать, что неэстонцы имеют больший опыт дискриминации по признакам родного языка и этнического происхождения, нежели гражданства. В социологическом исследовании, проведенном в Таллине в 2001 г., было доказано, что различные статусные группы меньшинств демонстрируют сходное отношение к наиболее спорным законам (Закону о гражданстве, Закону об иностранцах, Закону о языке и т. д.).[41] К тому же понимание важнейшего «социального капитала» разнится между большинством и меньшинствами. В ходе того же социологического исследования в Таллине 38,9 % респондентов-эстонцев и 16,9 % неэстонцев согласились с тем, что чрезмерное представительство эстонцев на более высоких общественных должностях, возможно, объясняется их гражданством. В то же время 44,2 % неэстонцев считают, что причиной неравномерного представительства является этническое происхождение эстонцев.[42]

Не существует ограничений для доступа неграждан к бесплатной правовой помощи, оказываемой государством в уголовном, гражданском и административном судопроизводстве. Принцип равенства перед судом четко заявлен в статье 13 Уголовно-процессуального кодекса и статье 6 Гражданско-процессуального кодекса. Каждый имеет право обращаться в досудебные органы, как, например, к канцлеру юстиции (омбудсмен и специализированное агентство по борьбе с дискриминацией),[43] в Комиссию по разрешению трудовых споров и Инспекцию по труду.

В настоящий момент в ведении канцлера юстиции находится дискриминация по признакам пола, расы, этнической принадлежности, цвета кожи, языка, происхождения, религиозных, политических и других мнений, собственности или социального статуса, инвалидности, сексуальной ориентации либо иным основаниям для дискриминации, предусмотренным в законе (раздел 2 статьи 19 Закона о канцлере юстиции). Однако пока ни один акт не включает детальных положений материального права в сфере недискриминации. В последнем проекте антидискриминационного законодательства (законопроект № 1198 SE)[44] гражданство как подлежащее запрету основание для дискриминации не упоминается.

По словам эстонского ученого Анны Маркиной, вероятность получить вердикт об условно-досрочном освобождении у эстонцев была в два раза выше, чем у неэстонцев.[45] По данным Министерства юстиции, в 2003 г. в Эстонии было 3059 осужденных преступников, и представители меньшинств составляли 60 % из них. Неграждане были также избыточно представлены среди лиц, отбывавших тюремное заключение: в 2003 г. граждане Эстонии составляли 50,9 %, апатриды 43,5 % и граждане других стран 5,6 % из них.[46] В начале 2004 г. большую часть иностранных граждан, находившихся в эстонских тюрьмах, составляли граждане Российской Федерации. Эстонские власти недавно приняли решение более активно выдворять иностранных граждан-заключенных в страны, гражданами которых они являются.[47]

В целом не существует практики незаконного вмешательства в частную жизнь неграждан, их семью, дом, переписку и т. п. Большая часть правовых споров по поводу охраны частной и семейной жизни неграждан относится к случаям воссоединения семей и выдворения нелегальных иностранцев.

В случае воссоединения семей обращение с негражданами менее благоприятно по сравнению с эстонскими гражданами. Так, только неграждане обязаны доказывать тот факт, что воссоединение их семей в Эстонии обоснованно (статья 12¹ (7) Закона об иностранцах):

Ходатайство о виде на жительство для поселения с супругом (-ой), постоянно проживающим в Эстонии и являющимся иностранцем, рассматривается как необоснованное, если иностранец, подающий ходатайство о виде на жительство, и супруг (-а), для целей поселения с которым подается данное ходатайство, не докажут, что для них невозможно поселиться в стране их общего гражданства или в стране гражданства или стране обычного проживания иностранца, подающего ходатайство о виде на жительство.

В 2000 г. по так называемому делу Ушаковой[48] Государственный Суд вынес решение, согласно которому применение квоты при воссоединении семей может при некоторых обстоятельствах приводить к нарушению права на семейную жизнь. В результате начиная с 2002 г. годовая миграционная квота в отношении воссоединения семей не применяется. Однако процедура подачи заявлений от родственников была еще более усложнена. К тому же лишь иностранец, проживший в Эстонии не менее пяти лет на основе постоянного вида на жительство, может пригласить супруга (-у) или близкого родственника, чтобы поселиться в Эстонии (статьи 12¹ и 12³).

В декабре 2002 Рийгикогу[49] внес поправки в Закон об обязанности выезда и запрещении въезда.[50] В результате семейная жизнь в Эстонии уже не рассматривается как обстоятельство, гарантирующее нелегальному иностранцу получение предписания на легализацию.

С мая 2003 г. сотрудники Департамента гражданства и миграции и Департамента рынка труда получили право вступать с разрешения владельца в жилище того или иного лица для проверки фактов, важных для выдачи вида на жительство. Любой иностранец в любое время должен доказать государственным чиновникам с помощью документа, что его или ее пребывание или работа в Эстонии осуществляется на легальной основе. Вдобавок «работодатель обязан обеспечить сотрудникам Департамента гражданства и миграции и сотрудникам полиции беспрепятственный доступ к рабочим помещениям, сотрудникам, данным и документам, касающимся иностранцев, нанятых работодателем» (статья 151 Закона об иностранцах).

Закон о выборах в Рийгикогу гласит, что избирателями на общенациональных выборах являются эстонские граждане. Только эстонские граждане могут также быть кандидатами на парламентских выборах (статья 4). Как эстонские граждане, так и граждане стран – членов ЕС, проживающие в Эстонии, обладают активным и пассивным избирательным правом на выборах в Европейский парламент в Эстонии (Закон о выборах в Европейский парламент, статья 4).

Что касается местных выборов, то право голосовать имеют эстонские граждане (и граждане Европейского союза после вступления в него Эстонии), которые достигли 18-летнего возраста ко дню выборов и постоянное место жительства которых расположено в соответствующем муниципалитете. Если они зарегистрированы в соответствующем муниципалитете до 1 августа года выборов, они могут также выставлять на них свою кандидатуру (статья 5 Закона о выборах в Совет местного самоуправления).

На местных выборах дополнительные требования выдвигаются к гражданам не из стран ЕС, включая бывших советских граждан-апатридов: они должны иметь постоянный вид на жительство и проживать в том или ином муниципалитете в течение пяти лет. Кроме того, эти иностранцы не имеют права выставлять свою кандидатуру на выборах (статья 5 (2)). В некоторых районах Эстонии это правило лишает избирательных прав значительную долю (или даже большинство) местного населения.

Языковые требования для кандидата на национальных и местных выборах были упразднены в Эстонии в 2001 г. Однако на данный момент эстонский – единственный официальный рабочий язык во всех органах местного самоуправления и их советах.

Таблица 8. Население Таллина, Маарду и крупнейших городов Ида-Вируского уезда, % в зависимости от гражданства, общенациональная перепись 2000 г.[51]

На местных выборах 1993 и 1996 гг. неграждане были обязаны проходить предварительную процедуру регистрации для принятия участия в голосовании. Бывшие советские резиденты могли голосовать и со срочным видом на жительство вплоть до местных выборов 1999 г. Процент участия неграждан в различных местных выборах был неустойчивым.

Таблица 9. Процент участия граждан и неграждан в местных выборах в Эстонии[52]

Граждане иностранного государства могут воспользоваться возможностью участвовать в выборах в парламент в стране своего гражданства через дипломатические представительства. В 2003 г. 16 581 российский гражданин, проживавший в Эстонии, принял участие в выборах в Государственную думу.[53]

Согласно Закону о публичных собраниях, организатор публичного собрания должен быть эстонским гражданином или иностранцем с постоянным видом на жительство (статья 6 (4)).

Согласно статье 48 Конституции, «в (политических. – В. П.) партиях могут состоять только граждане Эстонии». Однако иностранцы могут без ограничений основывать или руководить некоммерческой организацией в соответствии с Законом о недоходных объединениях.

Эстонская Конституция разрешает иностранцам быть государственными служащими в исключительных случаях «в соответствии с законом» (статья 30). На данный момент такая возможность в Законе о публичной службе не предусматривается (статья 169). Последние неграждане были уволены с публичной службы до 1 января 2004 г.

Согласно мониторингу интеграции 2002 г., апатриды не придавали большого значения различным аспектам участия в политической жизни в перечне мотивов для получения эстонского гражданства. Для 39 % из них гражданство было важно для того, чтобы приобрести право голоса на выборах в Рийгикогу, после чего следовало желание приобрести право участвовать в местных выборах (33 %), возможность получить работу в государственном учреждении (27 %) и возможность добиться успеха в политической и общественной жизни (4 %). Стоит отметить, что соответствующие показатели для эстонских граждан неэстонского происхождения были несколько выше.[54]

Столь скромный интерес к участию в политике можно объяснять по-разному. Использование языка меньшинства в государственной сфере и государственном образовании, проблемы массового безгражданства, экономические трудности в преобладающе «русском» Ида-Вируском уезде являлись обычно предметом заботы так называемых этнических русских партий. Однако на последних местных (2002 г.) и общенациональных (2003 г.) выборах эти партии добились крайне малой поддержки. Одна из главных причин их незначительного результата – низкая эффективность этих партий, которые всегда находились на обочине местной и общенациональной политической жизни. В то же время на последних выборах недавняя тенденция партий эстонского «мэйнстрима» активно работать с русскоязычным электоратом позволила им заручиться поддержкой неэстонцев, несмотря на случайный и непоследовательный подход к наиболее насущным проблемам меньшинств в программах и предвыборных платформах этих партий. На последних местных выборах в Таллине каждый четвертый кандидат в избирательных списках двух ведущих партий «мэйнстрима» являлся человеком с неэстонской фамилией.[55]

Стоит также упомянуть, что немногие иностранцы в Эстонии были вовлечены в радикальную политическую деятельность. Например, 20 октября 1997 г. 300–400 русскоязычных пенсионеров из Таллина и Ида-Вируского уезда провели несанкционированный пикет перед зданием парламента в Таллине и в некоторых других местах. Многие из них выражали протест против социальной политики правительства. Однако были также плакаты «Требуем Нюрнбергского процесса-2 над полицейским профашистским режимом в Эстонии!» «Прекратить апартеид в Прибалтике!» и т. д. Организаторами пикета были представители незарегистрированных Таллинского и Нарвского Союзов граждан России и активисты Объединения пенсионеров Силламяэ (ОПС). Всех организаторов обвинили в возбуждении расовой и политической ненависти. Полиция безопасности провела также обыски в помещениях ОПС и в доме лидера ОПС. Наконец все обвиняемые были признаны невиновными эстонскими судами в 2000 г.[56]

Представители этих групп были также известны своими радикальными заявлениями. Например, активист Таллинского Союза граждан России Олег Морозов рассматривает Эстонскую Республику как незаконное образование. «Я не согласен с тем, что одна община, захватившая власть, может диктовать условия всем проживающим здесь национальностям».[57] Он отказался ходатайствовать о срочном виде на жительство по идеологическим причинам и потребовал постоянный вид на жительство, заявляя о том, что он родился в Эстонии. В 1999 г. за нарушение миграционного режима Морозов провел 20 суток в арестном доме, где объявил голодовку.[58]

Фактически так называемый политический радикализм неграждан не пользуется большой общественной поддержкой. Он базируется на непризнании политических изменений последнего времени, легитимности режима и оправда ния нынешней этнической политики Эстонского государства. Тем не менее представляется, что власти относятся к подобной деятельности весьма серьезно. Согласно статье 233 нового Уголовного кодекса Эстонии (вступившего в силу с 1 сентября 2002 г.), «иностранец, предпринимающий ненасильственные действия, направленные против независимости и суверенитета Эстонской Республики… наказывается лишением свободы на срок от двух до десяти лет». Это положение Уголовного кодекса не является достаточно определенным, чтобы избежать произвола чиновников, которые могут применять его против «беспокойных неграждан».

Что же касается отсутствия у неграждан интереса к государственной службе, оно также заслуживает нашего внимания. Если мы посмотрим на цифры, касающиеся участия различных этнических групп в государственном управлении и обороне, то процент меньшинств в этой категории работников будет соответствовать их доле среди граждан Эстонии.[59] Хорошо известен тот факт, что меньшинства занимают неплохое положение среди чиновничества северо-восточных районов страны. Тем не менее данные по должностным лицам высокого ранга никак не свидетельствуют о равном представительстве, и это невозможно объяснить гражданским статусом представителей меньшинств или уровнем владения ими эстонским языком.

Таблица 10. Процент эстонцев и русских среди законодателей и должностных лиц высокого ранга, общенациональная перепись 2000 г.[60]

В ходе мониторинга интеграции 2002 г. эстонским респондентам задавался вопрос о том, каким должно быть «правильное представительство» многочисленного неэстонского населения в различных государственных учреждениях и ведомствах. Большинство эстонцев предпочло варианты исключения неэстонцев из политической жизни: пропорцию «один к десяти или меньше» или «[их] совсем не нужно иметь» в Рийгикогу (соответственно 40 и 21 %), в правительстве (28 и 36 %), в органах местного самоуправления (31 и 25 %), руководстве государственных предприятий (32 и 21 %). По всей видимости, господствующие умонастроения этнического большинства оказывают влияние на оценку негражданами пользы от эстонского гражданства как предпосылки для участия в политической жизни и работы в государственном учреждении.[61]

Статья 40 Эстонской Конституции провозглашает свободу совести, вероисповедания и мысли. Кроме того, «каждый имеет право свободно распространять идеи, мнения, убеждения и иную информацию устно, печатно, изобразительным или иным способом» (статья 45).

В целом в Эстонии соблюдается свобода совести и вероисповедания неграждан. Дискриминация по признаку религиозной принадлежности общественности не известна.

Согласно общенациональной переписи 2000 г., представители меньшинств более религиозны, чем этническое большинство. Так, среди этнических эстонцев лишь 24 % являются приверженцами той или иной веры и большинство из них лютеране. Напротив, 39 % этнических русских являются приверженцами той или иной веры, и большинство из них православные христиане. В целом 14,8 % всего населения Эстонии принадлежит к лютеранской и 13,9 % – к православной церкви.[62]

После Октябрьской революции в России местная Эстонская православная церковь, бывшая частью Русской православной церкви, получила автономный статус. В 1923 г. местные церковные власти вышли из канонического подчинения Москве и перешли под окормление Константинопольского патриархата. Московский патриархат восстановил свои права, когда Эстония стала частью СССР. Однако после 1991 г. местная православная церковь, подчиненная Московскому патриархату и пережившая коммунистические репрессии, не была признана правопреемником довоенной церковной структуры. Этот статус был присвоен группе верующих людей, которые бежали на Запад во время Второй мировой войны и сохранили свое подчинение Константинопольскому патриархату. Они де-юре получили почти все церковное имущество, которое де-факто принадлежало и до сих пор принадлежит промосковским церковным приходам.

По подсчетам руководителей церквей, Константинополь поддерживают около 20 тысяч, а Москву – 200 тысяч православных верующих.[63] Эти две православные церкви разделены по этническому признаку. Несмотря на то, что Эстонская православная церковь Московского патриархата была наконец официально зарегистрирована в 2002 г. (формально – впервые в истории Эстонской Республики), проблемы, связанные с пользованием собственностью, остаются нерешенными. Эти обстоятельства не могут рассматриваться как благоприятные для исповедания религии большинством неграждан. Однако недавно в этой области произошли некоторые позитивные перемены, и все заинтересованные стороны, очевидно, готовы к компромиссам.

Что касается свободы выражения, то некоторые правила, касающиеся публичного использования языков, следует изменить как несовместимые с международными стандартами. Согласно Закону о языке (статья 23), публичные вывески, указатели, объявления, предупреждения и реклама «должны быть на эстонском языке», что означает «только на эстонском». Исключения из этого правила возможны в интересах иностранных дипломатов и туристов. Другие исключения, перечисленные в законе, не могут быть использованы на практике. Однако в последние годы Инспекция по языку применяет более толерантный подход в отношении двуязычных уличных вывесок и рекламы.

Некоторые ограничения на использование иностранных языков (включая языки меньшинств) были предписаны законом для телеканалов. Согласно статье 25 Закона о языке:

(1) При трансляции (включая через телевизионные станции или кабельные сети) аудиовизуальных произведений (включая программы и рекламные объявления), текст на иностранных языках должен сопровождаться адекватным переводом на эстонский язык.

(2) Перевода на эстонский язык не требуется для программ, которые немедленно ретранслируются, или программ по изучению языков, или в случае дикторского текста новостных программ на иностранном языке, выпускаемых в оригинале, и программ на иностранном языке, выходящих в оригинале в прямом эфире.

(3) Перевода на эстонский язык не требуется в случае радиопрограмм, которые направлены на иноязычную аудиторию.

(4) Объем новостных программ на иностранном языке и программ на иностранном языке, выходящих в прямом эфире без перевода на эстонский язык, указанных в части (2) настоящей статьи, не должен превышать 10 % объема еженедельной оригинальной продукции.

Право на гражданство – довольно расплывчатое понятие в международном праве в области прав человека. Однако уже Всеобщая декларация прав человека (1949) провозглашает право каждого человека на гражданство («национальность») и право изменять свое гражданство или не быть лишенным такового (статья 15).

В советский период все лица, проживавшие в Эстонии, были советскими гражданами. После того как Эстония вновь обрела свою независимость, был восстановлен корпус довоенных эстонских граждан. Однако после развала СССР в декабре 1991 г. советские граждане, которые не были автоматически признаны эстонскими гражданами, стали лицами без какого-либо гражданства.

Долгое время эстонские власти склонны были игнорировать этот статус. Довольно часто объявлялось, что эти люди – не апатриды, т. к. они имели право на гражданство Российской Федерации – правопреемника СССР. В первых паспортах иностранца в графе «гражданство» значился английский акроним фразы «бывший Советский Союз». В настоящее время эта графа заполняется термином «неопределенное».

Хотя каждый десятый эстонский житель – апатрид, Эстония не подписывает и не ратифицирует Конвенцию ООН о сокращении безгражданства (1961). Отсутствие гражданства обычно понимается как проблема конкретного лица, а не государства. К тому же меры по содействию лингвистической «гармонизации» общества всегда имели приоритет над всеми другими направлениями политики в отношении меньшинств. В результате серьезные изменения в плане языковых требований при прохождении процедуры натурализации (которые могут эффективно решить проблему массового безгражданства) едва ли будут возможны без риска нарушить идеологический консенсус эстонского истеблишмента.

В настоящий момент право на гражданство признается лишь за детьми-апатридами до 15-летнего возраста, которые имеют право на упрощенную процедуру натурализации. Согласно исправленной статье 13 (4) Закона о гражданстве:

Несовершеннолетний моложе 15 лет, родившийся в Эстонии после 26 февраля 1992 г., приобретает эстонское гражданство путем натурализации, если:

(1) его или ее родители ходатайствуют о получении эстонского гражданства для него или нее и если родители легально проживали в Эстонии в течение не менее пяти лет до момента подачи ходатайства и не считаются любым другим государством гражданами этого государства на основании любого действующего Закона;

(2) единственный или приемный родитель ходатайствуют о получении эстонского гражданства для несовершеннолетнего и если единственный или приемный родитель легально проживали в Эстонии в течение не менее пяти лет до момента подачи ходатайства и не считаются любым другим государством гражданами этого государства на основании любого действующего закона.

Правовой основой данной поправки является статья 7 (1) Конвенции о правах ребенка, которая гарантирует каждому ребенку право получить гражданство сразу после рождения. Ограничения эстонского закона, касающиеся даты рождения ребенка («после 26 февраля 1992 г.» – даты повторного принятия Закона о гражданстве 1938 г.) и возраста (несовершеннолетние моложе 15 лет), возможно, нарушают принцип статьи 1 той же Конвенции («Для целей настоящей Конвенции „ребенок“ означает любого человека, не достигшего 18-летнего возраста.»).

Стоит упомянуть, что некоторые категории неграждан (в том числе апатридов) лишены права на натурализацию. Например, в эстонском гражданстве должно быть отказано лицу, которое (статья 21 (1) Закона о гражданстве):

1) совершило уголовное преступление, за которое было вынесено наказание в виде лишения свободы на срок более одного года и судимость которого не погашена, или которое было неоднократно наказано в порядке уголовного судопроизводства за умышленно совершенные уголовные преступления;

2) состояло или ныне состоит на службе иностранной разведки или органов безопасности;

3) являлось кадровым сотрудником вооруженных сил иностранного государства, было отчислено оттуда в запас или вышло оттуда в отставку; эстонское гражданство также не предоставляется и не возобновляется его или ее супруге (-у), прибывшим в Эстонию в связи с тем, что сотрудника вооруженных сил направили на службу, зачислили в запас или отправили в отставку.

На практике эти ограничения обычно применяются к бывшим советским сотрудникам органов безопасности, а также к бывшим советским / российским военнослужащим и их супругам (см. группы иностранцев, которые не могут получить эстонское гражданство, в приложении 4).

Бывший военнослужащий может получить гражданство только если он или она состояли в браке в течение не менее пяти лет с лицом, приобретшим эстонское гражданство по рождению (статья 21 (2)). Дискриминация граждан по натурализации этой особой статьей закона безуспешно опротестовывалась в эстонском суде. Эстонский резидент без какого-либо гражданства Вячеслав Борзов (женатый на эстонской гражданке по натурализации) подал жалобу против этого правила в Комиссию ООН по правам человека. Первоначальное рассмотрение этой жалобы было намечено на 80-й сессии Комиссии в марте 2004 г.[64]

Закон о гражданстве ясно требует, что натурализованное лицо должно быть лояльным Эстонии (статья 6). В 2003 г. одному молодому человеку было отказано в эстонском гражданстве после вмешательства Полиции безопасности. Высказывания, помещенные на его странице в Интернете, были охарактеризованы властями как оскорбительные для Эстонской Республики.[65]

Согласно Эстонской Конституции (статья 8), никто не может быть лишен гражданства, приобретенного по рождению. Этот принцип также включен в Закон о гражданстве (статья 5 (3)). Однако натурализованное лицо может быть лишено эстонского гражданства, если он или она попытается насильственно изменить конституционный порядок Эстонии, вступит в иностранные вооруженные силы или разведывательную службу и т. п. Фактически гражданство будет отобрано, даже если это превратит данное лицо в апатрида. Лишение гражданства осуществляется по распоряжению правительства (не по решению суда). Запрещается лишать кого-либо гражданства из-за его убеждений (статья 28).

• В целом неграждане пользуются защитой против дискриминации. Однако в некоторых областях допускается дифференцированный подход к гражданам и негражданам.

• Неграждане и граждане равны перед законом. Однако неграждане (как и меньшинства) чрезмерно представлены среди заключенных и недостаточно представлены среди тех, кто получает вердикт об условно-досрочном освобождении.

• Частная, семейная жизнь и домашний очаг неграждан в основном защищены. Однако на основе самых последних правовых актов должностные лица получили больше возможностей контролировать соблюдение миграционных правил на дому у неграждан, у них на работе и в общественных местах.

• Право неграждан на воссоединение семей соблюдается в меньшей степени по сравнению с гражданами.

• Неграждане обладают активным, но не пассивным избирательным правом на местных выборах. При этом после мая 2004 г. на местных выборах граждане стран – членов ЕС будут уравнены с эстонскими гражданами. Неграждане не могут быть членами политических партий.

• Интерес неграждан к эстонскому гражданству как средству участия в политической жизни сравнительно низок. Это может отчасти объясняться текущей политической ситуацией и общими настроениями в обществе. Вдобавок граждане, принадлежащие к меньшинствам, недостаточно представлены среди должностных лиц высокого ранга.

• Преследование политического радикализма неграждан в судебном порядке облегчается с введением нового Уголовного кодекса.

• Неграждане (как и меньшинства) более религиозны. Они принадлежат главным образом к Эстонской православной церкви Московского патриархата. Эта церковь находится в длительном конфликте по поводу пользования церковной собственностью после того, как она получила отказ в регистрации в качестве правопреемника церковной структуры, существовавшей в Эстонии до Второй мировой войны.

• Имеются некоторые ограничения на публичное использование иных языков, чем эстонский. Согласно Закону о языке все публичные извещения, рекламные объявления и т. д. должны быть на эстонском. Практическое осуществление этого правила, однако, более либерально. Ряд ограничений на использование иностранных языков и языков меньшинств существует также на телевидении.

• Эстония не подписывает и не ратифицирует Конвенцию ООН о сокращении безгражданства (1961).

• Право на гражданство как таковое признается только для некоторых детей-апатридов в возрасте до 15 лет.

• Некоторые категории иностранцев (включая бывших советских сотрудников органов безопасности и военнослужащих) лишены права на натурализацию. Те же ограничения действуют в отношении супругов военнослужащих, которые поселились вместе с ними в Эстонии. Только граждане по рождению могут «обеспечить» своим супругам – бывшим военнослужащим – право натурализироваться.

• Граждане, прошедшие процедуру натурализации, могут быть лишены эстонского гражданства, в отличие от граждан по рождению. Лишение гражданства может привести к тому, что данный человек окажется апатридом.