Господа нефтепромышленники отступили. Устами редактора своей газеты “Нефтяное Дело”[56] они еще недавно заявили, что профессиональные союзы являются в Баку “привходящим элементом, вне рабочих стоящим”. Власти, исполняя их волю, расклеили объявление, которым рабочие приглашаются выбирать уполномоченных в организационную комиссию, желая этим устранить профессиональные союзы от руководства кампанией. Так было вчера. А теперь, 7 января, фабричный инспектор сообщил секретарям профессиональных союзов, что состоялось собрание нефтепромышленников, на котором они решили предложить г. градоначальнику выдать профессиональным союзам разрешительные свидетельства на право устройства собраний на промыслах и заводах.

Господа капиталисты боятся усиления влияния профессиональных союзов, они хотели бы видеть рабочих в разрозненном и дезорганизованном состоянии и в этих целях не хотят признавать даже промысловые и заводские комиссии. Но мы теперь заставили их признать, что руководить разрешением одного из самых крупных вопросов рабочей жизни, вопроса о совещании и коллективном договоре, будут и должны союзы.

Мы их заставили признать руководящее значение профессиональных союзов, несмотря на то, что господа дашнакцаканы[57] и социалисты-революционеры пришли на помощь господам нефтепромышленникам и властям в их борьбе с рабочими организациями.

Господа дашнакцаканы поспешно отозвались на зов г. градоначальника, приступили немедленно к выборам, конечно, со своими целями — сорвать те условия ведения кампании, которые были выставлены профессиональными союзами и главное из них — признание рабочих организаций.

Но господа нефтепромышленники не удовлетворились, однако, поспешной деятельностью дашнакцаканов. За последними пошли только мелкие фирмы, вроде Абиянц, Радуга, Арарат, Фарос и др., и только на двух-трех крупных армянских фирмах прошли выборы.

Рабочие Каспийско-Черноморского общества, Нобеля, Кокорева, “Борна”, Шибаева, Асадуллаева, Московско-Кавказского товарищества и других фирм своими резолюциями протестовали против таких выборов и отказывались принимать в них участие до тех пор, пока не будут выданы разрешительные свидетельства профессиональным союзам.

Рабочие наиболее крупных и влиятельных фирм ясно и определенно выразили свою волю и тем дали ответ не только господам нефтепромышленникам, но и тем “друзьям” своим, которые любят слишком красиво говорить по-пустому.

Рабочие своими резолюциями ясно и определенно подтвердили, что условия, выставленные профессиональными союзами, не являются выдумкой “вождей”, как то утверждают социалисты-революционеры в своей брошюре: “Почему мы не идем на совещание”.

Власти, нефтепромышленники и дашнакцаканы борются с расширением влияния профессиональных союзов. Рабочие выносят союзам доверие и выражают свою солидарность с теми условиями, которые были выставлены профессиональными союзами.

Слова “совещание” и “переговоры” не являются и не должны являться пугалом для рабочих, так же как не боятся рабочие накануне забастовки вести переговоры и предъявлять требования. Предъявление требований иногда устраняет необходимость разрешения конфликта забастовкой. Чаще всего бывает обратное. Но для того, чтобы “переговоры” развертывали перед рабочими всю картину настоящего положения вещей, для того, чтобы кампания по совещанию могла принести рабочим неоценимые услуги широкой постановкой и гласным обсуждением всех вопросов рабочей жизни, необходимо проведение тех условий, которые выставлены профессиональными союзами и которые войдут в наказ избираемым уполномоченным.

Никакие переговоры “не страшны”, если они ведутся на глазах всей массы рабочих. Выставленные условия обеспечивают возможность широкого участия всех рабочих в обсуждении всех вопросов, связанных с совещанием.

Печальной памяти совещания шендриковского типа похоронены навсегда.

Мы добились того, что товарищи, “примыкающие” к союзу механического производства, пошли за нами, отказались от лозунга “совещание во что бы то ни стало”.

И они решили бойкотировать выборы без основного условия, без признания руководящего значения профессиональных союзов. Мы добьемся и того, что не будет больше сторонников бойкота “во что бы то ни стало”. Совещание, а главное, кампания по совещанию, приемлемо для рабочих, если будут предоставлены необходимые для того условия.

Рабочие последними резолюциями подтвердили правильность нашей позиции.

Разрешительные свидетельства нам выданы. Добились мы, значит, от властей и нефтепромышленников признания руководящей роли союзов.

Большинство рабочих наиболее крупных фирм высказалось за участие в выборах на условиях, нами указанных.

Мы можем теперь спокойно и уверенно приступить к выборам уполномоченных, которым рекомендуем дать наказ: выбирайте таких 16 делегатов, которые потребуют, как обязательное условие ведения переговоров в организационной комиссии, признания прежде всего следующих пунктов:

1) Время совещания должно быть определено уполномоченными рабочих и предпринимателей, как равноправными сторонами, т. е. по обоюдному соглашению.

2) Собрание всех уполномоченных, избранных по одному от каждой сотни рабочих, должно существовать до конца совещания, собираясь периодически и по мере надобности для обсуждения отчетов рабочих, членов совещания, делегатов и дачи им руководящих указаний.

3) Уполномоченные имеют право устройства собраний по заводам, промыслам и мастерским для обсуждения требуемых и предлагаемых условий договора.

4) Правления профессиональных союзов нефтепромышленных и механических рабочих получают право посылать своих делегатов без права решающего голоса на самое совещание с нефтепромышленниками, равно как право докладов во всех комиссиях совещания, в собраниях уполномоченных, в заводских) промысловых и т. д.

5) Делегаты в организационную комиссию избираются Советом уполномоченных как единым целым, не разбиваясь по производствам. Переговоры ведутся в организационной комиссии также как единым целым (единый договор для всех рабочих).

Газета “Гудок” № 14, 13 января 1908 г.

Статья без подписи

Печатается по тексту газеты

Кампания по совещанию в разгаре. Выборы уполномоченных близятся к концу. В недалеком будущем соберется Совет уполномоченных. Быть или не быть совещанию, при каких гарантиях (условиях) желательно совещание, как понимать эти гарантии — вот, прежде всего, какими вопросами займется Совет уполномоченных.

Какова должна быть линия нашего поведения на Совете уполномоченных?

Повторяем, что совещания с нефтепромышленниками не новость для нас. Было у нас одно совещание в 1905 г. Было и второе в 1906 г. Что дали нам эти совещания, чему они нас научили, оправдали ли они себя?

Как в то время, так и недавно еще нам говорили, что совещание само по себе без всяких условий сплачивает массы. Факты однако же показали, что ни одно из этих бывших совещаний не сплотило масс и не могло их сплотить: — были произведены одни лишь выборы и на этом кончилось все “сплочение”.

Почему?

Потому, что при организации бывших совещаний не было и помину какой-нибудь свободы слова и собраний, не было возможности собирать массу по заводам — промыслам — казармам, вырабатывать наказы по каждому данному вопросу и вообще активно вмешиваться во все дела совещания. Стало быть, массе приходилось тогда бездействовать, действовали же только одни делегаты вдали от рабочей массы. Ну, а нам давно известно, что массы организуются только в самих действиях…

Дальше — потому, что не было Совета уполномоченных, как постоянного органа рабочих, свободно действующего во все время совещания, объединяющего вокруг себя рабочих всех фирм и районов, вырабатывающего требования этих рабочих и контролирующего, на основании этих требований, делегатов от рабочих. Но разрешить создание такого Совета уполномоченных не хотели нефтепромышленники, инициаторы же совещания смиренно с этим примирились.

Мы уже не говорим о том, что не было тогда тех центров движения — профессиональныхсоюзов, — которые могли бы сплотить вокруг себя Совет уполномоченных и направлять его по пути классовой борьбы…

Нам когда-то говорили, что совещание даже и само по себе могло бы удовлетворить требования рабочих. Но опыт двух первых совещаний опроверг и это предположение. Ибо когда наши делегаты на первом совещании заговорили о требованиях рабочих, нефтепромышленники прервали их, сказав, что “это не касается порядка дня совещания”, что совещание призвано говорить “о снабжении промышленности жидким топливом”, а не о каких-то требованиях. Когда же наши делегаты на втором совещании потребовали участия делегатов и от безработных, нефтепромышленники и на этот раз прервали их, сказав, что они не уполномочены считаться с подобными требованиями. Так и вытолкали в шею наших делегатов, И когда некоторые из товарищей поставили вопрос о поддержке наших делегатов путем общей борьбы, — выяснилось, что такая борьба невозможна потому, что оба совещания были предприняты капиталистами в глухое, и выгодное для них время — зимой, когда Волга закрыта, когда цены на нефтяные продукты идут на понижение, когда, стало быть, прямо неразумно и думать о победе рабочих.

Вот как “оправдали” себя два предыдущих совещания.

Ясно, что совещание само по себе, совещание без свободного Совета уполномоченных, совещание без участия и руководства союзов, да еще созываемое зимой — словом, совещание без гарантий — пустой звук. Такое совещание не только не сплачивает, не только не содействует завоеванию наших требований, но — наоборот — дезорганизует и отдаляет момент удовлетворения наших требований: ибо оно, ничего не давая, кормит рабочих пустыми обещаниями.

Вот чему нас научили два предыдущих совещания.

Вот почему бойкотировал сознательный пролетариат третье совещание в ноябре 1907 года.

Пусть помнят это те отдельные товарищи из механического союза, которые агитируют за совещание без гарантий, вопреки всему опыту предыдущих совещаний, вопреки воле большинства нефтяного пролетариата, вопреки, наконец, состоявшемусядоговору междусоюзами!

Пусть они помнят это и не нарушают этот договор.

Но значит ли это, что мы должны махнуть рукой на все и всякие совещания?

Нет, не значит!

На замечание бойкотистов эсеров, что мы не должны идти на совещание, так как нас приглашают туда наши враги, буржуи — на такое замечание можно ответить только смехом: ибо ведь и на фабрику, завод или промысел приглашают нас работать те же враги, буржуи. Поэтому должны ли мы бойкотировать фабрику, завод или промысел по одному лишь тому, что нас приглашают туда враги, буржуи? Ведь этак можно околеть с голоду! Ведь тогда, значит, все рабочие с ума спятили, раз они согласились идти на работу по приглашению буржуев!

На заявление дашнакцаканов, что мы не должны идти на совещание, так как оно является буржуазным учреждением — на такое нелепое заявление можно и совсем не обращать внимания: ибо ведь нынешняя общественная жизнь тоже буржуазное “учреждение”, фабрика, завод, промысел — ведь все это буржуазные “учреждения”, организованные “по образу и подобию” буржуазии, в выгодах буржуазии, — будем ли бойкотировать все это из-за одного лишь того, что оно буржуазно? Куда же нам переселиться в таком случае, на Марс, Юпитер, или, может быть, в воздушные замки дашнак-эсеров?..[58]

Нет, товарищи! Не спиной мы должны встать к позиции буржуазии, а штурмовать её! Не оставлять мы должны позиции за буржуазией, а шаг за шагом отбивать их и вышибать оттуда буржуазию! Только люди воздушных замков не могут понять эту простую истину!

Мы не пойдем на совещание, если не получим, предварительно, требуемых гарантий, — но мы пойдем на совещание, если добьемся требуемых гарантий, с тем чтобы опираться на эти гарантии, превратить совещание из оружия попрошайничества в оружие дальнейшей борьбы, — точно так же, как мы не отказываемся идти на работу, после удовлетворения известных необходимых условий, с тем чтобы превратить фабрику, завод, промысел из арены угнетения в арену освобождения.

Организуя же совещание с завоеванными рабочими гарантиями и призывая 50-тысячную рабочую массу к выбору Совета уполномоченных и выработке наших требований, мы выведем рабочее движение в Баку на новый, выгодный для него путь борьбы: на путь организованного и сознательного, а не стихийного (вразброд) и бешкешного движения.

Вот собственно чего мы ждем от совещания с гарантиями, вот почему мы говорим: совещание с гарантиями, или никакого совещания![59]

Пусть господа старые совещатели агитируют против гарантий, пусть они превозносят совещание без гарантий, пусть они ползут по дну зубатовского болота, — пролетариат вытащит их из болота и научит их ходить по широкому полю классовой борьбы!

Пусть “порхают” гг. дашнак-эсеры, пусть они бойкотируют организованные действия рабочих со своих воздушных высей, — сознательный пролетариат низведет их на нашу грешную землю и заставит их склонить головы перед совещанием с гарантиями!

Наша цель ясна: собрать пролетариат вокруг Совета уполномоченных и сплотить последний вокруг союзов для достижения наших общих требований, для улучшения нашей жизни.

Наш путь ясен: от совещания с гарантиями к удовлетворению кровных нужд нефтепромышленного пролетариата.

В свое время мы призовем Совет уполномоченных бороться как с болотными сторонниками совещания, так и со сказочными фантазиями эсеро-дашнаковских бойкотистов.

Совещание с известными гарантиями, или не нужно совещания!

Газета “Гудок” № 17, 3 февраля 1908 г.

Статья без подписи

Печатается по тексту газеты

Характерной чертой январско-февральских забастовок являются некоторые новые особенности, вносящие в наше движение новые элементы. Об одной из этих особенностей — об оборонительном характере забастовок — уже говорилось в “Гудке”.[60] Но это внешняя особенность. Гораздо более интересны другие, внутренние особенности, бросающие яркий свет на развитие нашего движения. Мы говорим о характере требований, способах ведения забастовок, новых методах борьбы и т. д.

Первое, что бросается в глаза — это содержание требований. Характерно, что значительная часть забастовок не выставляет требования о наградных (Нобель, Мотовилиха, Молот, Мирзоевы, Адамовы и т. д.). Там же, где выставляются наградные, рабочие стараются отодвинуть их в конец своих требований, стыдясь бороться за один только “бешкеш” (Питоев и т. д.). Очевидно, происходит серьезная ломка старых бешкешных предрассудков. “Бешкеш” начинает падать в глазах рабочих. От мелкобуржуазных требований (наградных) рабочие переходят к требованиям пролетарским: удаление наиболее дерзких администраторов (Нобель, Молот, Адамовы), обратный прием уволенных товарищей (Мирзоев), расширение прав промыслово-заводской комиссии (Нобель, Мирзоев). В этом отношении особенно интересна забастовка мирзоевцев.[61] Они требуют признания комиссии и обратного принятия уволенных товарищей, как гарантии в том, что впредь фирма не будет рассчитывать ни одного из рабочих без согласия комиссии. Забастовка продолжается уже две недели и ведется с редким единодушием. Надо видеть этих рабочих, надо знать, с какой гордостью они говорят: “мы боремся не из-за наградных или полотенца с мылом, а за права и честь рабочей комиссии”, — надо, я говорю, знать все это, чтобы понять, какая перемена произошла в головах рабочих.

Второй особенностью последних забастовок является пробуждение и активность промысловой массы. Дело в том, что до сих пор промысловым рабочим приходилось идти за мастеровыми, шли они за ними не всегда охотно, а самостоятельно подымались только за наградные. При этом существовала у них некоторая вражда к мастеровым, подогревавшаяся провокаторско — бешкешной политикой нефтепромышленников (Биби-Эйбатское общество в прошлом году, Лапшин недавно), Последние забастовки показывают, что пассивность промысловых рабочих отходит в прошлое. Забастовку у Нобеля (январь) подняли они, ведя за собой мастеровых; забастовка у Мирзоева (февраль) одухотворяется теми же промысловыми. Само собой понятно, что с пробуждением активности промысловых падает и вражда к мастеровым. Промысловые начинают идти рука об руку с мастеровыми.

Еще более интересна третья особенность — дружеское отношение бастующих к нашему союзу и, вообще, сравнительно организованное ведение забастовок. Прежде всего характерно отсутствие тридцатиаршинных требований, мешающих успешному ведению дела (вспомните Каспийское товарищество в прошлом году), — теперь выставляется только несколько важных требований, могущих сплотить массу (Кобель, Мирзоевы, Мотовилиха, Молот, Адамовы). Во-вторых — почти ни одна из этих забастовок не проходит без активного вмешательства союза: рабочие считают необходимым приглашать представителей союза (Кокорев, Мебель, молотовцы, Мирзоевы и пр.). Старое противопоставление промысловых и заводских комиссий союзу отходит в область прошлого. На союз начинают смотреть как на свое родное детище. Из конкурентов союза промысловые и заводские комиссии начинают превращаться в опору союза. Отсюда большая организованность забастовок последнего времени.

Отсюда же вытекает четвертая особенность — относительная успешность последних забастовок или, вернее, тот факт, что частичные забастовки не так часто и не всегда целиком проваливаются. Мы имеем в виду, прежде всего, кокоревскую забастовку. Мы думаем, что кокоревская забастовка является поворотным пунктом в развитии методов нашей борьбы. Она и некоторые другие забастовки (Питоев, Мотовилиха) показали, что при 1) организованном ведении дела, 2) активном вмешательстве союза, 3) известном упорстве и 4) удачном выборе момента борьбы — частичные забастовки могут быть далеко не безрезультатными. По крайней мере выясняется, что “принципиальные” возгласы “долой частичные забастовки” — рискованный лозунг, не имеющий достаточного оправдания в фактах последнего движения. Наоборот, мы думаем, что при руководстве союза и удачном выборе момента, частичные забастовки могли бы превратиться в очень важный фактор сплочения пролетариата.

Таковы, по нашему мнению, наиболее важные внутренние особенности забастовок последнего времени.

Газета “Гудок” № 21, 2 марта 1908 г.

Подпись: К. Като

Печатается по тексту газеты

Это было не так давно — всего несколько месяцев тому назад — когда наши нефтепромышленники “говорили” об “европейских” отношениях между рабочими и хозяевами.

Они старались тогда держать себя примиренчески. И это понятно: неустанная проповедь “вдумчивого” Рина о божественном происхождении коллективного договора, все усиливавшаяся волна частичных забастовок, виды нефтепромышленников на “урегулирование производства” путем “европейского” совещания, известное давление со стороны властей, — все это настраивало нефтепромышленников именно примиренчески, “европейски”.

— Долой анархию забастовок, — восклицал Рин.

— Да здравствует порядок, — соглашались с ним нефтепромышленники.

И “порядок” как будто водворялся. Количество репрессий со стороны хозяев, по-видимому, сокращалось. Количество забастовок тоже сокращалось. Нефтепромышленники “находили нужным сговориться” (см. “Нефтяное Дело”, декабрь).

Но вот открылась кампания. Рабочие решительно отвергли старое, закулисное совещание. Громадное большинство из них высказалось за совещание с гарантиями. Тем самым рабочие выразили определенное желание всецело использовать совещание, превратить его в оружие организованной, сознательной борьбы.

И что же мы видим?

Не слышно больше речей об “европейских” отношениях. О “видах” “урегулирования производства” — ни слова. “Анархия забастовок” не пугает больше нефтепромышленников — наоборот — они сами толкают рабочих к “анархии”, наступая на них, отбирая завоеванное, рассчитывая передовых товарищей и т. д. и т. д.

Очевидно, нефтепромышленники не находят больше нужным сговориться. Они предпочитают наступать.

Еще на съезде нефтепромышленников, в конце января, открыли они атаку против рабочих. Они зажали рот представителям союзов. Они похоронили вопрос о поселках. Они решили “похерить” вопросы о школах, медицинской помощи и т. д. Они отняли у рабочих право участия в заведывании народными домами.

Всем этим нефтепромышленники давали чувствовать, что они становятся на “новый” “неевропейский” путь, на путь открытых нападений на рабочих.

Совет съезда продолжает “дело” их съезда. Он напал на рабочих, введя “десятикопеечный больничный сбор”. Мы уже не говорим о мелких распоряжениях совета, носящих отпечаток того же поворота в тактике нефтепромышленников.

Дальше идет обычное “углубление” репрессий в виде отнятия уже завоеванных промыслово-заводских прав, сокращения штата, удаления передовиков, локаутов и т. д.

Они свели на нет промыслово-заводские комиссии. Столкновения из-за комиссии у Ротшильда (Балаханы), каспийского товарищества, Шибаева (Балаханы), “Борна” (Балаханы), Биеринга, Мирзоева, Нафталанского общества с ясностью говорят об этом.

Под видом “сокращения штата” они “вышибают” наиболее влиятельных товарищей, особенно уполномоченных по совещанию. Факты в Каспийском товариществе, у “Борна”, Мухтарова (Балаханы), Шибаева (Балаханы), Лапшина (Биби-Эйбат), Мальникова не оставляют на этот счет никакого сомнения.

Локаут у Вотана является венцом “новой” тактики нефтепромышленников.

Всем этим они толкают рабочих на путь стихийно-анархических вспышек, истощающих рабочих.

Еще более характерны формы расправы с бастующими. Мы имеем в виду мирзоевскую фирму, собственно, управляющего этой фирмы, г. Маркарова, натравливающего на бастующих армян вооруженных берданками мусульман, создающего таким образец условия для армяно-татарских столкновений. Таков поворот в тактике нефтепромышленников. Очевидно, нефтепромышленники не хотят больше “европейских условий”.

Разочаровавшись в “успехе” совещания, потеряв надежду на возможность “урегулирования производства” путем одного только совещания без удовлетворения основных требований рабочих, видя как совещание из оружия дезорганизации превращается в оружие организации пятидесятитысячной массы, — нефтепромышленники хотят отвязаться как-нибудь от совещания, отложив его на неопределенное время или по крайней мере обескровив его.

Для этого они прибегают к системе репрессий, провоцируя рабочих на преждевременные выступления, распыляя формирующееся общее движение на отдельные, частичные движения, сталкивая рабочих с широкой дороги классовой борьбы к кривым закоулкам групповых столкновений.

Всем этим они хотят отвлечь внимание рабочих от совещания с гарантиями, уничтожить в глазах рабочих значение могущего сплотить их Совета уполномоченных, помешать рабочим объединиться, не дать им, стало быть, подготовиться для завоевания своих требований.

Действуя таким образом, они стараются спровоцировать пока еще неорганизованных рабочих на преждевременное общее выступление, могущее дать им возможность “окончательно” сломить рабочих, надолго обеспечить “непрерывную” добычу нефти.

Таков смысл поворота в тактике нефтепромышленников.

Какова должна быть наша тактика ввиду всего сказанного?

На нас нападают нефтепромышленники, пользуясь нашей неорганизованностью, — стало быть, нашей задачей является сплотиться вокруг нашего союза, защищаясь от ударов всеми имеющимися у нас средствами.

Нас хотят спровоцировать на стихийные частичные вспышки, желая раздробить наше общее движение, — стало быть, нашей обязанностью является не попадаться на удочку нефтепромышленников, воздерживаться, по возможности, от частичных забастовок и не распылять общего движения.

Нас хотят лишить оружия нашего сплочения, у нас хотят отнять Совет уполномоченных, откладывая совещание на неопределенное время, толкая на преждевременное общее выступление, — стало быть, нашей обязанностью является потребовать немедленного созыва Совета уполномоченных, заняться выработкой рабочих требований и сплотить массы в ходе такой работы вокруг Совета уполномоченных.

Укрепив же Совет уполномоченных и собрав вокруг него 50-тысячную массу, нам не трудно будет достойным образом справиться с неевропейскими затеями господ нефтепромышленников.

Газета “Гудок” № 22, 9 марта 1908 г.

Статья без подписи

Печатается по тексту газеты

Правление союза нефтепромышленных рабочих решило принять меры к скорейшему созыву Совета уполномоченных.[62]

Действуя так, правление исходило из многочисленных заявлений рабочих, не желающих больше ждать и требующих немедленного созыва Совета уполномоченных.

В этом же духе решил действовать союз механического производства.

На днях оба союза уже подали старшему фабричному инспектору соответствующее заявление.

Надо полагать, что вопрос скоро разрешится в том или ином направлении.

Как именно ответят на заявление союзов власть и капитал имущие — мы еще не знаем, конечно.

Возможно, что они пойдут навстречу рабочим, немедленно соберут Совет уполномоченных, и тогда, по всей вероятности, дела совещания пойдут “нормальным ходом”.

Возможно и то, что они будут оттягивать, не давая пока прямого ответа.

Мы должны и в том и в другом случае быть готовыми ко всему, чтобы не дать нефтепромышленникам обмануть рабочих.

Мы должны быть готовыми в каждую минуту предстать перед нефтепромышленниками во всеоружии.

А для этого необходимо немедля заняться выработкой требований.

Мы идем на совещание с гарантиями. Но с чем мы предстанем перед нефтепромышленниками, какие с требованиями, одобренными всей массой нефтяного пролетариата? Так давайте же вырабатывать рабочие требования о заработной плате, о рабочем дне, о поселках, о народных домах, о больничной помощи и т. д.

Наш союз уже приступил к делу. Он высказал свое мнение на страницах “Гудка” по вопросам о поселках, больничной помощи, народных домах, школах. Эти требования уже выпущены союзом в виде отдельной брошюры под названием “Материалы к совещанию”. Но это еще недостаточно.

Необходимо все эти требования передать массе, чтобы она обсудила их и высказала свое мнение, единственно обязательное для нее.

Кроме того, вопросы о заработной плате и рабочем дне еще не разработаны союзом, — следовательно, необходимо немедленно приступить к выработке требований и по этим вопросам.

В этих целях наш союз выбирает специальную комиссию по выработке требований.

Комиссия эта связывается с уполномоченными по совещанию и промыслово-заводскими комиссиями четырех районов с тем, чтобы совместно с ними разработать наболевшие вопросы нашего быта.

Дальше собираются общие собрания по заводам, промыслам, казармам и окончательно утверждаются требования.

Таков должен быть план нашей работы по подготовке к совещанию с гарантиями.

Только выработав требования и сделав их достоянием масс, сумеем мы сплотить эту самую массу вокруг Совета уполномоченных.

Собрав же массу вокруг ее Совета, мы получим возможность застраховать ее от неожиданностей со стороны нефтепромышленников.

Не дряблое философствование о “конкретизации” пунктов гарантий (см. “Промысловый Вестник”[63]), и не легкомысленные выкрики о “наступлении весны” (вспомни эсеров), — а упорная работа по выработке рабочих требований, вот, прежде всего, чем мы должны заняться ввиду надвигающихся событий.

Итак, будем дружнее готовиться к совещанию с гарантиями!

Газета “Гудок” № 23, 15 марта 1908 г.

Статья без подписи

Печатается по тексту газеты

Борьба рабочих не всегда и не везде имеет одну и ту же форму.

Было время, когда рабочие, борясь против хозяев, ломали машины, поджигали заводы. Машина — вот источник нищеты! Завод — вот место угнетения! Так ломай же их, поджигай — говорили тогда рабочие.

Это было время неоформленных, анархически-бунтарских столкновений.

Мы знаем и другие случаи, когда рабочие, разочаровавшись в силе поджогов и разрушений, переходили к “более резким формам”, — к убийству директоров, управляющих, заведующих и т. д. Всех машин и заводов не уничтожишь, говорили тогда рабочие, да оно и не выгодно для рабочих, а напугать управляющих и скрутить в бараний рог всегда возможно при помощи террора, — так бей же их, нагоняй страх!

Это было время единоличных террористических столкновений на почве экономической борьбы.

Рабочее движение резко осудило как ту, так и другую форму борьбы, отбросив их в прошлое.

И это понятно. Нет сомнения, что завод на самом деле является местом эксплуатации рабочих, и машина до сих пор еще помогает буржуазии расширять эту эксплуатацию, но это еще не значит, что машина и завод сами являются источником нищеты. Наоборот, именно завод и именно машина дадут возможность пролетариату разбить цепи рабства, уничтожить нищету, побороть всякое угнетение — необходимо только, чтобы из частной собственности отдельных капиталистов они превратились в общественную собственность народа.

С другой стороны, во что превратилась бы жизнь, если бы мы в самом деле занялись разрушением и поджогом машин, заводов, железных дорог? Ведь жизнь тогда напоминала бы жалкую пустыню, и рабочие первые лишились бы куска хлеба!..

Ясно, что не ломать мы должны машины и заводы, — а завладеть ими, когда будет возможность, если мы в самом деле стремимся к уничтожению нищеты.

Вот почему отвергает рабочее движение анархически-бунтарских столкновения.

Нет сомнения, что и экономический террор имеет за собой известное, видимое “оправдание”, поскольку он пускается в ход для устрашения буржуазии. Но что значит такой страх, если он мимолетен и скоропреходящ? А что он может быть только мимолетным, это ясно хотя бы из того, что невозможно практиковать экономический террор всегда и везде. Это во-первых. Во-вторых, что может дать нам мимолетный страх буржуазии и вызванная им уступка, если не будет у нас за спиной сильной массовой организации рабочих, всегда готовой бороться за рабочие требования и могущей удержать за собой завоеванные уступки? А между тем факты с очевидностью говорят, что экономический террор убивает потребность в такой организации, отнимает у рабочих охоту сплачиваться, выступать самостоятельно — благо у них есть герои террористы, могущие выступить за них. Должны ли мы развивать в рабочих дух самодеятельности? Должны ли мы развивать в рабочих желание к сплочению? Конечно, да! Но можем ли мы практиковать экономический террор, если он убивает в рабочих и то и другое.

Нет, товарищи! Нам не пристало пугать буржуазию отдельными набегами из-за угла — предоставим заниматься такими “делами” известным налетчикам. Мы должны открыто выступать против буржуазии, мы должны все время, до окончательной победы, держать ее под страхом! А для этого требуется не экономический террор, а крепкая массовая организация, могущая повести рабочих на борьбу.

Вот почему отвергает рабочее движение экономический террор.

Ввиду сказанного, последняя резолюция мирзоевских забастовщиков, направленная против поджогов и “экономических” убийств, приобретает особенный интерес. В этой резолюции объединенная комиссия 1500 мирзоевцев, отмечая факты поджога кочегарки (в Балаханах) и убийства заведующего на экономической почве (Сураханы), заявляет, что “протестует против такого метода борьбы, как убийство и поджог” (см. “Гудок” № 24).

Этим самым мирзоевцы окончательно порывают со старыми террористическими бунтарскими тенденциями.

Этим самым они решительно становятся на путь настоящего рабочего движения.

Мы приветствуем товарищей мирзоевцев и призываем всех рабочих так же решительно стать на путь пролетарского массового движения.

Газета “Гудок” № 25, 30 марта 1908 г.

Статья без подписи

Печатается по тексту газеты

Вопрос об экономическом терроре продолжает занимать “публику”.

Мы уже высказались по этому поводу, осудив экономический террор, как вредный для рабочего класса, а потому негодный метод борьбы.

Приблизительно в том же духе высказались и рабочие на промыслах и заводах.

Высказываются, конечно, и нефтепромышленники. Причем выясняется, что их “взгляды” коренным образом расходятся со взглядами рабочих, ибо они, клеймя экономический террор, “исходящий от рабочих”, ничего не говорят против такого же террора со стороны нефтепромышленников. Мы имеем в виду известную передовицу об экономическом терроре в известном органе нефтепромышленников (см. “Нефтяное Дело” № 6, статья г. К-за[64]).

Поговорим об этой передовице. Она интересна не только как обоснование “взглядов” нефтепромышленников, но и как выражение их настроения в данный момент борьбы с рабочими. Для удобства ее необходимо разбить на три части: первую, где г. К-за говорит о некоторых частностях против рабочих и их организаций; вторую — о причинах экономического террора и третью — о мерах борьбы против него.

Начнем с частностей. Прежде всего о мирзоевцах. Всем известно, что непосредственно после убийства сураханского управляющего и пожара в кочегарке объединенная комиссия мирзоевцев, от имени 1500 рабочих, единогласно протестовала против такого метода борьбы, отвергнув связь пожара и убийства с забастовкой. Казалось бы, нет оснований сомневаться в искренности этого протеста. Но К-за думает иначе. Он, как придирчивый “критик”, все-таки находит нужным подвергнуть сомнению искренность рабочих, говоря, что “комиссия ошибается”, что пожар и убийство имеют прямую связь с забастовкой. И это после единогласного протеста представителей 1500 рабочих! Что это, как не желание извратить факты, очернить рабочих, “пригвоздить к позорному столбу” хотя бы при помощи клеветы? И можно ли верить после этого в искренность г. К-за, так много говорящего в своей статье об “облагорожении преступной воли людей”.

От мирзоевцев г. К-за переходит к нашему союзу. Всякому известно, что наш союз растет быстро. О громадном влиянии его среди рабочих можно судить хотя бы по тому, что вся кампания по совещанию проходит под его прямым руководством. И “Гудок” лишь отмечал общеизвестный факт, когда говорил, что “влияние и значение союза с каждым днем растет, что он постепенно приобретает в глазах даже наиболее отсталых, некультурных слоев рабочей массы роль естественного руководителя их экономической борьбы”. Да, все это — общеизвестный факт. Но наш неумолимый “критик” не считается с фактами, он “подвергает сомнению” все и вся, он готов даже отрицать факты, лишь бы подорвать в глазах читателей престиж и достоинство рабочего союза! И у г. К-зы хватает смелости после всего этого заявлять о себе, как о стороннике нашего союза и защитнике “облагорожения экономической борьбы”!

Кто сказал а, тот скажет и б, кто ругает наш союз, тот должен выругать и нашу газету, — и вот г. К-за переходит к “Гудку”. Причем выясняется, что “Гудок” “не делает всего от себя зависящего, чтобы очистить атмосферу экономической борьбы от ненужной злобы, опасного раздражения, излишней нервности и некультурного злопыхательства”, что “Гудок” только и делает “вылазки против других организаций, партий, классов, газет и отдельных лиц и даже против своего же брата “Промыслового Вестника””.

Так поет г. К-за. Мы могли бы пропустить мимо ушей всю эту болтовню знаменитого “критика” — мало ли что сболтнет лакей капитала в надежде угодить своему хозяину! Но так и быть, посвятим на этот раз несколько слов великому критику из Баку. Итак “Гудок” “не очищает атмосферы борьбы от ненужной злобы, опасного раздражения”… Положим, что все это верно. Но скажите ради святого капитала: что может внести больше злобы и раздражения, печатное слово “Гудка” или живое дело нефтепромышленников, систематически рассчитывающих рабочих, вводящих 10-копеечный больничный сбор, отнимающих у рабочих народные дома, прибегающих к помощи кочи,[65] кулачной расправе и т. д.? Почему г. К-за, этот “беззаветный” защитник “облагорожения экономической борьбы”, не находит нужным обмолвиться хотя бы единым словом о раздражающих и озлобляющих действиях нефтепромышленников? Ведь те “темные” элементы, которые могут пойти на экономический террор, не читают нашу газету, ведь их скорее всего могут раздражать и озлоблять репрессии и прижимки нефтепромышленников, — так почему же г. К-за, так много говорящий против “Гудка”, совершенно умалчивает о “делах темных” гг. нефтепромышленников? И не ясно ли после этого, что наглость г. К-за не знает границ?

Во-вторых, откуда взял г. К-за, что “Гудок” не старался “очищать атмосферу экономической борьбы от ненужной злобы и опасного раздражения”? А агитация “Гудка” против экономического террора и итальянской забастовки, против анархически-бунтарских забастовок в пользу организованных, против частичных выступлений в пользу общеклассового отстаивания своих интересов, — что это как не “очищение атмосферы борьбы от ненужной злобы и опасного раздражения”? Неужели не знает всего этого г. К-за? Или, быть может, он считает нужным прикинуться незнающим, разыгрывая роль краснобая капитала? Но к чему же тогда все эти красивые речи о “морали” и “человеческой совести”?

“Гудок” делает “вылазки против других организаций, партий, классов, газет, отдельных лиц, даже против “Промыслового Вестника””, — продолжает обвинять г. К-за. Совершенно верно, г. К-за, вы нечаянно сказали правду, “Гудок” в самом деле ведет борьбу против других классов и их органов! Но неужели можно требовать чего-либо другого от газеты рабочих, эксплуатируемых всеми другими классами и группами? Полноте разыгрывать “ангела невинного” и скажите прямо, без ужимок; неужели вы не знаете, что орган нефтепромышленников “Нефтяное Дело” и его хозяин, совет съезда, созданы именно для “вылазок” против класса рабочих, против партии рабочих, против газет рабочих? Неужели не помните последних распоряжений совета съезда о 10-копеечном сборе, о поднятии цен на порции, о сокращении школ и бараков, об отобрании у рабочих народных домов и т. д.? И не старается ли оправдать эти азиатские распоряжения орган нефтепромышленников “Нефтяное Дело”? Или, быть может, это не “вылазки” против рабочих, а “облагорожение преступной воли”, урегулирование экономической борьбы и т. д.? Но как же прикажете тогда действовать рабочей газете по отношению к нефтепромышленникам, эксплуатирующим рабочих, по отношению к их организации, надувающей рабочих, по отношению к их органу, развращающему рабочих, по отношению, например, к К-зе, делающему смешные потуги на “философское” обоснование азиатски — диких шагов нефтепромышленников? Неужели так-таки не понимает г. К-за необходимость классовой борьбы между рабочими и хозяевами? О, конечно! Г. К-за прекрасно понимает все это: ведь он сам ведет борьбу против пролетариата и его организации! Но, во-первых, он говорит против борьбы со стороны рабочих, а не против борьбы вообще, во-вторых, ведь нефтепромышленники не борются, а только “облагораживают борьбу”, в-третьих, ведь К-за не против рабочих, — он всецело за рабочих в пользу… нефтепромышленников; в-четвертых, ведь К-за “получает”, — надо, знаете, считаться и с этим…

Очевидно, смелость г. К-зы успешно может конкурировать с его “совестью” в их способности расширяться по мере надобности.

Так обстоит дело в передовице г. К-за с частностями против пролетариата и его организации.

Перейдем теперь ко второй части его статьи.

В этой части своей статьи автор говорит о причинах экономического террора. При этом “выясняется”, что причиной является “темнота умов” и “преступность воли” отсталых слоев рабочего класса. “Темнота” же и “преступность” объясняется тем, что рабочие союзы и газеты не ведут с достаточной энергией просвещающую и облагораживающую работу среди рабочих. Конечно, добавляет г. К-за, “программы (союзов?) не одобряют экономического террора”, но одного только “программного неодобрения недостаточно, коль скоро мы видим, что жизнь пошла по ложному пути. Здесь необходима активная борьба… всех партий и союзов” “с народившимся злом”. “Только тогда, — поясняет свою мысль г. К-за, — когда… все друзья рабочих, без различия их партийной группировки, поведут энергичную борьбу против… экономического террора, только тогда исчезнут убийства” и т. д.

Итак, рабочие темны и потому решаются часто на убийства, но они темны потому, что их союзы и газеты не стараются их “просвещать и облагораживать”, — стало быть, во всем виноваты рабочие союзы и газеты.

Так поет г. К-за.

Мы не будем останавливаться на путанице, царящей в голове г. К-зы об экономическом терроре — мы имеем в виду его невежественное заявление о том, что экономический террор является вопросом программы. Мы хотим только заметить одно: 1) если г. К-за, упоминая о “программном терроре”, говорит о союзах, неужели он не знает, что в России вообще союзы не имеют программы, — ведь это знает каждый рабочий! 2) если же он имеет в виду партии, неужели не знает того, что знает каждый гимназист, что экономический террор является тактическим, а не программным вопросом! К чему же все эти разглагольствования о программе? Удивляемся, как это не сумели нанять гг. нефтепромышленники лучшего, хотя бы менее невежественного “идеолога”.

Не будем останавливаться и на другом, уже бестолковом (а не невежественном только!), заявлении г. К-зы о том, что по поводу экономического террора “жизнь пошла по ложному пути” и что “нам” надо бороться с жизнью. Заметим только, что плохо было бы наше дело, если бы именно жизнь пошла по ложному пути, а не отдельные, отставшие от жизни лица. Сила нашей агитации именно в том и состоит, что борьбу с экономическим террором требует сама жизнь, всесильная, развивающаяся жизнь. Если г. К-за не понимает этого, мы ему советуем переселиться куда-нибудь на другую планету, быть может, там ему удастся применить свою бестолковую теорию о борьбе с развивающейся жизнью…

Перейдем лучше к “анализу” г. К-зы.

И прежде всего мы хотели бы спросить: неужели в самом деле думает г. К-за, что именно союзы и газеты рабочих являются причиной экономического террора?

Что значит “просвещать” рабочих? Ведь это значит учить рабочих сознательной, планомерной борьбе! (С этим согласен г. К-за!) Но кто другой мог заняться этим делом, как не союзы и газеты рабочих с их устной и печатной агитацией за организованную борьбу?

Что значит “облагораживать” экономическую борьбу? Ведь это значит направлять ее против порядков, ни в коем случае не против лиц! (С этим согласен и К-за!) Но кто же занимается этим делом, кроме рабочих союзов и газет?

И разве не нефтепромышленники сводят борьбу с классом рабочих на борьбу с отдельными рабочими, выхватывая и рассчитывая наиболее сознательных рабочих?

И если г. К-за в самом деле убежден в правоте своего обвинения против рабочих союзов и газет, то почему он обращается со своим советом именно к этим союзам и газетам? Неужели он не знает, что организации, “делающие вылазки против других классов, газет, лиц” и т. д., не будут действовать по совету г. К-за? Для чего же он занимается толчением воды!

Очевидно, он сам не верит в свое обвинение.

И если г. К-за, несмотря на это, все-таки говорит против союзов, то это для того, чтобы отвлечь внимание читателя от настоящей причины, скрыть от него настоящих “ виновников”.

Но нет, г. К-за! Вам не удастся скрыть от читателя действительные причины экономического террора!

Не рабочие и не их организации, — а раздражающие и озлобляющие действия гг. нефтепромышленников являются настоящей причиной “экономических убийств”.

Вы указываете на “темноту” и “невежество” известных слоев пролетариата. Но где бороться с “темнотой” и “невежеством”, как не в школах и на лекциях? Почему же сокращают гг. нефтепромышленники количество школ и лекций? И почему вы, “искренний” сторонник борьбы с “темнотой”, не возвышаете голоса против нефтепромышленников, отбирающих у рабочих школы и лекции?

Вы говорите об “облагораживании” нравов. Почему же вы, милостивый государь, молчали, когда гг., нефтепромышленники отбирали у рабочих народные дома, эти центры народных развлечений?

Вы поете об “облагораживании экономической борьбы”. Но почему вы молчали, когда наемники капитала убили рабочего Ханлара[66] (Нафталанское общество), когда “Борн”, Каспийское товарищество, Шибаев, Мирзоев, Молот, Мотовилиха, Биеринг, Мухтаров, Мальников и другие рассчитали наиболее передовых рабочих, когда Шибаев, Мухтаров, Молот, “Руно”, Кокорев на Биби-Эйбате и др. избивали рабочих?

Вы говорите о “преступной воле” рабочих, о “ненужном озлоблении” и т. д. Но где вы скрывались, когда гг. нефтепромышленники озлобляли рабочих, дергая за душу самых чувствительных, самых легковоспламеняющихся из них — нефирменных и безработных? А знаете ли вы, милостивый государь, что именно эту часть рабочих обрекли на голод известный 10-копеечный больничный сбор и повышение цен на порции в столовых совета съезда?

Вы говорите об ужасах “крови и слез”, вызванных экономическим террором. Но знаете ли, сколько крови и слез проливается по поводу массы увечных рабочих, не находящих себе место в больницах совета съезда? Почему сокращают гг. нефтепромышленники количество бараков? И почему вы не кричите по этому поводу точно так же, как вы кричите против рабочих союзов и газет?

Вы поете о “совести” и т. д. Почему безмолвствует ваша стеклянная совесть по поводу всех этих репрессий гг. нефтепромышленников?

Вы говорите… но довольно! Кажется ясно, что основной причиной “экономических убийств” являются не рабочие и не их организации, а раздражающие и озлобляющие действия гг. нефтепромышленников.

Не менее ясно и то, что г. К-за является жалким наемником гг. нефтепромышленников, сваливающим все на рабочие организации и старающимся, таким образом, оправдать в глазах “публики” действия своих хозяев.

Перейдем теперь к третьей части статьи г. К-за. В третьей части своей статьи г. К-за говорит о мерах борьбы с экономическим террором, причем его “меры” вполне соответствуют его “философии” “о причинах” экономического террора. Послушаем великого философа из Баку. “Необходима активная борьба с народившимся злом и нужно выкинуть лозунг этой борьбы. Таким лозунгом для всех партий и организаций, союзов и кружков в настоящий момент должен быть: “долой экономический террор!” Только тогда, когда будет смело выкинут чистый белый флаг с этим лозунгом, только тогда… исчезнут убийства”.

Так философствует г. К-за.

Как видите, г. К-за до конца остается верен своему богу — капиталу.

Во-первых, всю “вину” за “экономические убийства” он снял (философски снял!) с нефтепромышленников и свалил на рабочих, их союзы и газеты. Этим он целиком “оправдал” в глазах так называемого “света” азиатски — наступательную тактику гг. нефтепромышленников.

Во-вторых, — и это самое главное для нефтепромышленников — он “выдумал” самое дешевое средство против “убийств”, не требующее от нефтепромышленников никаких затрат — усиленную агитацию союзов и газет против экономического террора. Этим он еще раз подчеркнул, что нефтепромышленники не должны уступать рабочим, не должны “тратиться”.

И дешево, и мило! могут воскликнуть гг. нефтепромышленники, слушая г. К-за.

Конечно, гг. нефтепромышленники могли бы с “удобством наплевать” на мнение так называемого “света”. Но что они могут иметь против, если какой-нибудь К-за, в интересах “общечеловеческой совести”, берется оправдать их в глазах “света”?

И наоборот, как им не радоваться, когда, вслед за таким оправданием, тот же К-за предлагает самое “верное” и самое дешевое средство против экономического террора? Пусть себе агитируют союзы и газеты совершенно свободно и беспрепятственно, лишь бы здравствовали карманы нефтепромышленников. Ну, разве это не либерально!.. И как же после этого не выпускать им на литературную сцену своего “соловья-разбойника”, г. К-зу.

Между тем, стоит немного подумать, стоит только стать на точку зрения сознательных рабочих, чтобы сразу понять всю смехотворность предлагаемой г. К-за меры.

Дело здесь вовсе не в одних союзах и газетах — союзы и газеты давно ведут агитацию против экономического террора, и, несмотря на это, “убийства” все-таки не исчезают. Дело в гораздо большей степени в тех раздражающих и озлобляющих действиях гг. нефтепромышленников, в тех экономических репрессиях, в тех прижимках, в той азиатски-наступательной тактике гг. нефтепромышленников, которые питают и будут питать занимающие нас “экономические убийства”.

Скажите на милость: что может сделать одна только агитация союзов и газет, хотя бы и очень влиятельных, при озлобляющих действиях гг. нефтепромышленников, отбирающих у рабочих одно завоевание за другим и тем толкающих наиболее бессознательных из них на “экономические убийства”! Ясно, что одна только антитеррористическая агитация, хотя бы и с “чистым белым флагом”, не в силах уничтожить их.

Очевидно, для “исчезновения” “экономических убийств” необходимы меры более глубокие, чем простая агитация, и прежде всего отказ нефтепромышленников от прижимок и репрессий, удовлетворение справедливых требований рабочих… Только тогда, когда нефтепромышленники откажутся от своей азиатски-наступательной тактики в виде сокращения заработной платы, отбирания народных домов, сокращения школ и бараков, десятикопеечного больничного сбора, поднятия цен на порции, систематического рассчитывания передовых рабочих, кулачной расправы с ними и т. д., только тогда, когда нефтепромышленники определенно станут на путь культурных европейских отношений к рабочим массам и их союзам, признав в них “равноправную” силу, — только тогда будет создана почва для “исчезновения” “убийств”.

Все это до того ясно, что не стоит и доказывать.

Но г. К-за не понимает этого, да и не может, собственно, не хочет понять, ибо это не “выгодно” для гг. нефтепромышленников, ибо это потребовало бы от них известных затрат, ибо это открыло бы всю правду о “виновниках” экономических “убийств”…

Вывод один: К-за является лакеем капитала.

Но что же, однако, следует из этого, из лакейской роли К-за?

А из этого следует вот что: то, что говорит г. К-за, принадлежит не ему самому, а нефтепромышленникам, “вдохновляющим” его. Стало быть, статья К-за не его философия, а философия гг. нефтепромышленников. Очевидно, устами К-за говорят сами нефтепромышленники, К-за только передает их “думы, желания и настроения”.

В этом и только в этом следует видеть интерес разбираемой статьи г. К-за.

К-за, как Коза, К-за, как “личность”, — для нас абсолютное ничтожество, невесомая материя, не имеющая никакой ценности. И напрасно г. К-за жалуется на “Гудок”, делающий якобы “вылазки” против его “личности”: смеем уверить г. К-за, что “Гудок” никогда не интересовался его так называемой “личностью”.

Но К-за, как безличное нечто, К-за, как отсутствие “личности”, К-за, как простое выражение мнений и настроения гг. нефтепромышленников, — для нас безусловно представляет известную ценность. С этой точки зрения и рассматриваем как самого К-за, так и его статью.

Очевидно, г. К-за поет не даром. Если он в первой части своей статьи яростно нападает на союзы, стараясь дискредитировать их, если он во второй части статьи обвиняет союзы в культивировании экономического террора, ни единым словом не упоминая об азиатских распоряжениях нефтепромышленников, если он в третьей части статьи указывает на антитеррористическую агитацию, как на единственную меру против “убийств”, оставляя в стороне наступательную тактику своих хозяев, то это значит, что нефтепромышленники не намерены вступать на путь уступок рабочим массам.

Нефтепромышленники будут наступать, нефтепромышленники должны наступать, а вы, рабочие и союзы, извольте отступать — вот что говорит нам статья г. К-за, вот что говорят нам нефтепромышленники устами своего “соловья-разбойника”.

Такова мораль статьи г. К-за.

Нам, рабочим, нашим организациям и газетам остается зорко следить за гг. нефтепромышленниками, не поддаваться на их вызывающие действия, и твердо и спокойно, как и прежде, идти по пути превращения нашей стихийной борьбы в борьбу строго классовую, планомерную, ведущую к определенной цели.

Что же касается лицемерных воплей разных наемников капитала, то мы можем оставить их без внимания.

Газета “Гудок” №№ 28, 30 и 32; 21 апреля, 4 и 18 мая 1908 г.

Подпись: К. Като

Печатается по тексту газеты

Пресса[67]

Наряду с другими газетами, издающимися в Тифлисе, существует и грузинская газета, называемая “Наперцкали”.[68] Она — газета новая, но вместе с тем слишком старая, ибо она является продолжением всех имевшихся до сих пор меньшевистских газет в Тифлисе, начиная с “Схиви” 1905 года. “Наперцкали” редактирует старая группа меньшевистских оппортунистов. Но дело, конечно, не только в этом. Дело, главным образом, в том, что оппортунизм этой группы является каким-то особенным, сказочным. Оппортунизм — ведь это беспринципность, политическая бесхарактерность, и вот, мы заявляем, что ни у одной из меньшевистских групп не замечалась такая беззастенчивая бесхарактерность, как у тифлисской. В 1905 году эта группа признавала роль пролетариата, как вождя революции (см. “Схиви”). В 1906 году она изменила свою “позицию”, заявив, что “на рабочих нечего надеяться… инициатива может исходить только от крестьян” (см. “Схиви”). В 1907 году она еще раз изменила свою “позицию”, сказав, что “главенство в революции должно принадлежать либеральной буржуазии” (см. “Азри”[69]) и т. д. и т. п.

Но никогда еще беспринципность упомянутой группы не доходила до такого бесстыдства, как теперь, летом 1908 года. Мы имеем в виду оценку убийства идейного поработителя обездоленных, так называемого экзарха, на страницах “Наперцкали”. История этого убийства общеизвестна. Какая-то группа, убив экзарха, убила еще жандармского ротмистра, возвращавшегося с протоколом с “места преступления”, и затем напала на процессию из хулиганов, сопровождавших труп экзарха. Группа эта, очевидно, не хулиганская, но и не революционная, ибо никакая революционная группа не решится на такой акт в настоящий момент собирания сил, рискуя подорвать дело сплочения пролетариата. Позиция социал-демократии по отношению к таким группам общеизвестна: выяснив условия возникновения таких групп и борясь с этими условиями, она в то же время борется идейно и организационно и с самими группами, дискредитируя их в глазах пролетариата, отмежевывая от них пролетариат. Не так поступает “Наперцкали”. Ничего не выясняя и ничего не давая, она изрыгает несколько пошлых либеральных фраз против террора вообще и затем советует читателям, да и не только советует, но и обязывает их, ни больше ни меньше, как доносить полиции на такие группы, выдавать их полиции! Это позор, но это факт, к сожалению. Послушайте “Наперцкали”:

“Представить перед судом убийц экзарха — таково единственное средство навсегда смыть с себя пятно… Такова обязанность передовых элементов” (см. “Наперцкали” № 5).

Социал-демократы в роли добровольных доносчиков — вот до чего довели нас меньшевистские оппортунисты из Тифлиса!

Политическая бесхарактерность оппортунистов не с неба падает. Она вытекает из неудержимого стремления приспособляться ко вкусам буржуазии, понравиться “господам”, вырвать у них похвалу. Такова психологическая основа оппортунистической тактики приспособления, И вот для того, чтобы блеснуть перед “господами”, чтобы понравиться им, чтобы, по крайней мере, миновать их гнев по поводу убийства экзарха, — наши меньшевистские оппортунисты лакейски кривляются перед ними, беря на себя роль полицейских ищеек!

Дальше этого не может пойти тактика приспособления!

В ряду других городов Кавказа, дающих оригинальные типы оппортунизма, стоит и Баку. В Баку тоже имеется группа, еще более правая и потому более беспринципная, чем тифлисская. Мы имеем в виду не “Промысловый Вестник”, вступивший в незаконное сожительство с буржуазной “Сегодня” — о нем достаточно писалось в нашей печати. Мы говорим о шендриковской группе “Правое Дело”, родоначальнице бакинских меньшевиков. Правда, эта группа давно не существует в Баку, она принуждена была переселиться в Петербург, преследуемая бакинскими рабочими и их организациями. Но она присылает свои писания в Баку, она пишет только о бакинских делах, она ищет сторонников именно в Баку, она старается “завоевать” бакинский пролетариат. Не мешало бы поэтому поговорить о ней. Итак, перед нами лежит “Правое Дело” № 2–3. Перелистываем — и перед нами открывается старая картина старой теплой компании гг. Шендриковых.[70] Вот Илья Шендриков, известный “рукопожатель” г. Джунковского, старый закулисных дел мастер. Вот и Глеб Шендриков, бывший эсер, бывший меньшевик, бывший “зубатовец”, теперь человек в отставке. А вот знаменитая тараторщица “всечистая” Клавдия Шендрикова, дама приятная во всех отношениях. Нет недостатка и в разных “последователях”, вроде Грошовых и Калининых, когда-то игравших роль в движении, а теперь отставших от жизни, живущих одними лишь воспоминаниями. Даже тень покойного Левы всплывает перед нами… Словом, картина полная!

Однако, кому все это нужно, для чего навязываются рабочим бесславные тени темного прошлого? Не поджигать ли вышки приглашают они рабочих? Или ругать партию и топтать ее в грязь? Итти на совещание без рабочих и затем обделать делишки с г. Джунковским?

Нет! Шендриковы хотят “спасти” бакинских рабочих! Они “видят”, что после 1905 года, т. е. после изгнания рабочими Шендриковых “рабочие очутились на краю пропасти” (см. “Правое Дело”, стр. 80), и вот, Шендриковы написали “Правое Дело”, чтобы “спасти” рабочих, вывести их из “тупика”. Для этого они предлагают вернуться к старому, отречься от приобретений последних трех лет, стать спиной к “Гудку” и “Промысловому Вестнику”, махнуть рукой на существующие союзы, послать к черту социал-демократию и, выгнав из рабочих комиссий, всех нешендриковцев, сплотиться вокруг камеры соглашения. Не нужно больше забастовок, не нужно и нелегальных организаций — рабочим нужна только камера соглашения, где Шендриковы и Гукасовы[71] будут “решать вопросы” с разрешения г. Джунковского…

Так они хотят вывести из “тупика” бакинское рабочее движение!

Точь-в-точь как хамелеон из “Нефтяного Дела”, г. К-за (см. “Нефтяное Дело” № 11).

Но разве не так же “спасали” рабочих: Зубатов в Москве, Гапон в Петербурге, Шаевич в Одессе? И разве все они не оказались отъявленнейшнми врагами рабочих?

Так кого же хотят надуть среди бела-дня эти фарисеи-“спасители”?

Нет, гг. Шендриковы, — хотя вы и утверждаете вместе с К-за, что бакинский пролетариат еще “не созрел”, что он еще “должен выдержать экзамен (перед кем выдержать?) на аттестат зрелости” (см. “Правое Дело”, стр. 2), — но вам все-таки не удастся обмануть его!

Бакинский пролетариат достаточно сознателен для того, чтобы сорвать с вас маску и указать вам подобающее место!

Кто вы, откуда вы?

Вы не социал-демократы, ибо вы выросли и живете в борьбе с социал-демократией, в борьбе с партийностью!

Вы и не профессионалисты, ибо вы топчете в грязь рабочие союзы, естественно проникнутые духом социал-демократии?

Вы те же гапоновцы и эубатовцы, фарисейски скрывающиеся под маской “друзей народа”!

Вы внутренние и потому самые опасные враги пролетариата!

Долой шендриковцев! Спиной к шендриковцам!

Вот как мы отвечаем на ваше “Правое Дело”, гг. Шендриковы!

Вот как ответит бакинский пролетариат на ваши фарисейские заигрывания с ним!..

Газета “Бакинский Пролетарий” № 5, 20 июля 1908 г.

Подпись: Ко…

Печатается по тексту газеты

Кампания по совещанию приостановлена. Переговоры между сторонами прерваны.[72] Старое, но вечно новое, совещание еще раз сорвано. Совет уполномоченных, организационная комиссия, выработка требований, доклады в массах, широкое объединение рабочих вокруг своих комиссий, комиссий вокруг союзов, союзов вокруг социал-демократии, — все это прервано и отброшено в область прошлого. Забыты и старые фарисейские речи об “урегулировании производства” путем совещания, об “облагорожении отношений” между рабочими и хозяевами. Старый клоун из Тифлиса, г. Джунковский, объявляет “представление” закрытым. Истасканный лакей капитала, г. Кара-Мурза, хлопает ему в ладоши. Занавес падает и перед нами открывается давно известная картина: нефтепромышленники и рабочие остаются на старых позициях в ожидании новых бурь, новых столкновений.

Немного только “непонятно”: ведь вчера еще нефтепромышленники умоляли рабочих идти на совещание, покончить с “анархией частичных забастовок”, “сговориться” с ними, а власти, в лице пресловутого Джунковского, приглашали к себе влиятельных рабочих, устраивали с ними официальные переговоры, убеждали их в выгодности коллективного договора, — и вдруг такая резкая перемена, — совещание объявляется излишним, коллективный договор вредным, “анархия частичных забастовок” желательной!

Что это значит, чем объяснить эту “странность”, кто же, наконец, является “виновником” срыва совещания?

Виноваты, конечно, рабочие, отвечает г. Джунковский: мы еще не начинали переговоров, а они лезут с ультимативным требованием о союзах, пусть рабочие откажутся от союзов и тогда у нас будет совещание, в противном случае нам не нужно совещания!

Согласны, повторяют хором нефтепромышленники, именно рабочие виноваты, пусть откажутся они от союзов, нам не нужно союзов!

А ведь они правы, ведь в самом деле рабочие виноваты, повторяет за врагами рабочих союз без рабочих, “союз механического производства”: отчего бы в самом деле не отказаться рабочим от союзов, не лучше ли было бы сначала поторговаться, отказавшись от своих требований, а потом заговорить о требованиях?

Так, так, поддакивает союзу без рабочих газета без читателей, “Промысловый Вестник”: порядочные рабочие сначала торгуются, а потом говорят об ультиматумах, сначала сдают позиции, а потом их обратно завоевывают, у бакинских же рабочих не хватило этой порядочности, они оказались слишком непорядочными, почти бойкотистами.

А мы ведь это знали, ведь мы все это давно предвидели, глубокомысленно замечают дашнаки и социалисты-революционеры: вот если бы рабочие прокричали бойкот, совершенно порвав с союзами, да ударили бы пряно в забастовку без всякой подготовки и сплочения каких-то там широких масс, то они бы поняли, что без “земли и воли” не быть совещанию и что “в борьбе обретешь ты право свое”…[73]

Так говорят “друзья” и недруги бакинского пролетариата.

Нужно ли доказывать необоснованность этих обвинений против бакинского пролетариата? Стоит только противопоставить друг другу дашнаков и социалистов-революционеров, обвиняющих рабочих в любви к совещанию, механикам и нефтепромышленникам, обвиняющим тех же рабочих в бойкоте совещания, — стоит, я говорю, противопоставить друг другу эти взаимно исключающие взгляды, чтобы сразу понять всю вздорность и лживость упомянутых обвинений…

Но кто же в таком случае является настоящим “виновником” срыва совещания?

Бросим беглый взгляд на историю совещания. Нефтепромышленники не первый раз приглашают рабочих на совещание, — мы переживаем уже четвертое совещание (1905, 1906, 1907, 1908 гг.), Всегда нефтепромышленники первые призывали на совещание и всегда власти помогали им “сговориться” с рабочими, заключить коллективный договор. У нефтепромышленников была своя цель: они хотели за маленькие уступки гарантировать себя от забастовок, обеспечить себе непрерывность черпания нефти. Власти еще более были заинтересованы в “тишине и спокойствии” в нефтяном царстве, не говоря уже о том, что очень многие из членов правительства являются акционерами крупнейших нефтяных фирм, что налоги на нефтяную промышленность составляют одну из важнейших доходных статей государственного бюджета, что бакинский мазут питает “отечественную промышленность”, ввиду чего малейшая заминка в нефтяной промышленности необходимо отражается на состоянии промышленности России.

Но это не все. Не говоря уже обо всем сказанном выше, мир в Баку важен для правительства еще в том отношении, что массовые выступления бакинского пролетариата как нефтяного, так и связанного с ним морского, заражающе действуют на пролетариат других городов. Вспомните факты. Первая общая забастовка в Баку, весной 1903 года, открыла собой знаменитые июльские забастовки-демонстрации южных городов России.[74] Вторая общая забастовка в ноябре — декабре месяцах 1904 года[75] послужила сигналом славных январско-февральских выступлений по всей России. В 1905 году, быстро оправившись от армяно-татарской резни, бакинский пролетариат вновь врывается в бой, заражая своим энтузиазмом “весь Кавказ”. Наконец, начиная с 1906 года, уже после отступления революции в России, Баку все еще не “унимается”, до настоящего времени пользуется на деле некоторыми свободами и ежегодно, лучше чем где бы то ни было в России, празднует пролетарскую маевку, вызывая в других городах чувство благородной зависти… После всего этого не трудно понять, почему власти старались не раздражать бакинских рабочих, каждый раз поддерживая нефтепромышленников в их попытках совещаться с рабочими, “сговориться” с ними, заключить коллективный договор.

Но мы, большевики, каждый раз отвечали бойкотом.

Почему?

Потому, что нефтепромышленники хотели совещаться и заключить договор не с массой, не на глазах у массы, — а с кучкой лиц, за спиной массы: они хорошо знают, что только таким путем можно обмануть многотысячную массу нефтяных рабочих.

В чем суть нашего совещания? Наше совещание — это переговоры о требованиях между нефтяным пролетариатом и нефтяной буржуазией. Если переговоры приводят к соглашению, то совещание оканчивается коллективным договором на известный срок, обязательным для обеих сторон. Говоря вообще, мы ничего не имеем против совещания, ибо оно, при известных условиях, на почве общих требований, может объединить рабочих в единое целое. Но совещание может объединить рабочих только в том случае: 1) если массы примут в нем самое активное участие, свободно будут обсуждать свои требования, контролировать своих делегатов и т. д.; 2) если массы будут иметь возможность, в случае необходимости, поддержать свои требования общей забастовкой. Могут ли рабочие активно совещаться, обсуждать требования и т. д. без известной свободы собраний на промыслах и заводах, без свободно собирающегося Совета уполномоченных, без руководства союзов? Конечно, нет! Можно ли поддержать свои требования зимой, когда навигация закрыта и вывоз нефти прекращается, когда хозяева дольше, чем когда бы то ни было, могут сопротивляться общей забастовке? Опять-таки нет! Между тем все имевшиеся до сих пор совещания приурочивались именно к зиме и предлагались именно без свободы обсуждения требований, без свободного Совета уполномоченных, без вмешательства союзов, рабочие массы и их организации тщательно устранялись со сцены, все дело передавалось кучке шендриковски настроенных “индивидов”. Дескать, вы там, господа рабочие, выбирайте делегатов, а потом можете расходиться по домам! Совещание без рабочих, совещание для обмана рабочих — вот что нам предлагалось в продолжение трех лет. Такие совещания достойны лишь бойкота, и мы, большевики, объявили им бойкот…

Рабочие не сразу поняли все это и потому, в 1905 году, пошли на первое совещание. Но они принуждены были уйти с совещания, сорвав его.

Рабочие ошиблись и в 1906 году, идя на второе совещание. Но они снова принуждены были бросить совещание, еще раз сорвав его.

Все это говорило о том, что сама жизнь осуждала и исправляла ошибки рабочих, толкая последних на путь бойкота закулисных, обманных, шендриковских совещаний.

Меньшевики, приглашавшие рабочих на такие совещания, бессознательно содействовали нефтепромышленникам в деле обмана рабочих…

Но в 1907 году дело приняло другой оборот. Опыт двух совещаний, с одной стороны, усиленная агитация большевиков, с другой, — сделали свое дело: на предложение властей и нефтепромышленников идти на совещание (уже на третье совещание!) рабочие ответили решительным отказом.

С этого момента открывается новая полоса в бакинском рабочем движении…

Но значит ли это, что рабочие боялись совещания? Конечно, нет! Им ли, пережившим грандиозные забастовки, бояться переговоров с нефтепромышленниками?

Значит ли это, что рабочие убегали от коллективного договора? Конечно, нет! Им ли, пережившим “декабрьский договор”, бояться коллективного договора?

Бойкотируя совещание в ноябре 1907 года, рабочие тем самым говорили, что они достаточно зрелы для того, чтобы не позволить больше врагам рабочих морочить их шендриковски-закулисным совещанием.

И вот, когда власти и нефтепромышленники, видя призрак бойкота, спросили нас — при каких же, наконец, условиях мы могли бы пойти на совещание, мы ответили, что лишь при условии самого широкого участия рабочих масс и их союзов во всем ходе совещания. Только тогда, когда рабочим дадут возможность 1) свободно обсуждать свои требования, 2) свободно собирать будущий Совет уполномоченных, 3) свободно пользоваться услугами своих союзов, 4) свободно выбирать момент открытия совещания, — только тогда пойдут рабочие на совещание. Причем во главу угла выставлялся пункт о признании союзов. Сами же пункты назывались гарантиями. Тут впервые была пущена знаменитая формула: совещание с гарантиями или никакого совещания!

Изменяли ли мы тем самым тактике бойкота старых, шендриковских совещаний без рабочих? Ни на йоту! Бойкот старых совещаний оставался в полной неприкосновенности, — мы провозглашали только новое совещание, совещание с гарантиями, и только такое совещание!

Нужно ли доказывать правильность такой тактики, нужно ли доказывать, что лишь при такой тактике сумели бы мы превратить совещание из оружия обмана рабочих в оружие сплочения их вокруг союзов в единую многотысячную армию, могущую постоять за свои требования?

Даже меньшевики, механический союз, “Промысловый Вестник”, даже они не могли устоять против такой позиции, провозгласив вслед за нами ультимативность пункта о союзах. У нас имеются в руках документы, говорящие о том, что меньшевики не соглашались не только на совещание, но и на выборы уполномоченных без предварительного удовлетворения пункта о союзах, без выдачи союзам разрешительных записок. Все это происходило до переговоров в организационной комиссии, до Совета уполномоченных, до выбора уполномоченных. Конечно, теперь они могут заявить, что “ультимативность должна явиться только в конце переговоров”, что они “с самого начала боролись с ультимативностью требований” (см. “Промысловый Вестник” № 21), но ведь это обычные, давно известные “кувырканья” бесхарактерных оппортунистов из лагеря меньшевиков, лишний раз доказывающие выдержанность нашей тактики!

Даже эсеры и дашнаки, предавшие анафеме “все и вся совещательское”, даже они “склонили головы” перед нашей тактикой, решив принять участие в подготовительной работе по совещанию!

Рабочие поняли правильность нашей позиции и в подавляющем большинстве голосовали за нее. Из тридцати пяти тысяч опрошенных рабочих за эсеров и дашнаков (безусловный бойкот) голосовало только 8 тысяч, за меньшевиков (безусловное совещание) — 8 тысяч, за нашу тактику, за тактику совещания с гарантиями — 19 тысяч.

Таким образом, рабочие не приняли тактику меньшевиков, тактику совещания без рабочих, без гарантий. Рабочие не приняли и тактику дашнако-эсеров, тактику заоблачного бойкота и неорганизованной общей забастовки. Рабочие высказались за совещание с гарантиями, за планомерное использование всего хода совещания в целях организации общей забастовки.

Вот где секрет срыва совещания!

Нефтепромышленники в один голос высказались за совещание без гарантий. Этим они одобрили тактику меньшевиков. Мы заявляем, что это самое лучшее доказательство ошибочности позиции меньшевиков.

Но так как рабочие отвергли совещание без гарантий, то нефтепромышленники перевернули свою тактику и… сорвали совещание, забойкотировали его. Тем самым они выразили солидарность тактике дашнако-эсеров. Мы заявляем, что это самое лучшее доказательство негодности позиции дашнако-эсеров.

Тактика бакинского пролетариата оказалась единственно правильной.

Потому и нападают на нее все силы нефтяной буржуазии. В то время, как нефтяная буржуазия вполне одобряет меньшевистское совещание без гарантий, а на худой конец сама хватается за бойкот дашнако-эсеров, на ни за что не хочет мириться с бакинским пролетариатом, провозглашающим совещание с гарантиями!

Оно и понятно. Представьте только такую картину: удовлетворяются известные пункты — гарантии; поднимается самое широкое обсуждение рабочих требований; Совет уполномоченных все более и более укрепляется в массах; в ходе выработки требований массы сплачиваются вокруг своего совета, а через него вокруг союзов; пятидесятитысячная масса, организованная в единую армию, предъявляет нефтепромышленникам требования; нефтепромышленники принуждены сдаться без боя, или считаться с серьезно организованной общей забастовкой, поднятой в самый неудобный для них момент, — ну разве это выгодно для нефтяной буржуазии? Как же после этого не лаяться и не мяукать буржуазным зверюшкам из “Нефтяного Дела” и “Баку”?[76] Так долой же его, это самое совещание, раз оно неосуществимо без проклятых гарантий — говорят нефтепромышленники, срывая совещание.

Вот где причина срыва совещания властями и нефтепромышленниками.

Так говорит история совещания.

А “Промысловый Вестник”, забыв все это, продолжает петь о “бестактности руководителей”, неумно повторяя и пережевывая передовицы “Баку” и “Нефтяного Дела”! Даже грузинская газета тифлисских меньшевиков сочла нужным “возвысить свой голос”, подпевая бакинским кадетам![77] Жалкие подголоски!

Какова должна быть, однако, наша тактика ввиду нового положения вещей?

Нефтепромышленники сорвали совещание. Они вызывают на общую забастовку. Значит ли это, что мы должны ответить немедленной общей забастовкой? Конечно, нет! Не говоря уже о том, что нефтепромышленники уже успели собрать громадные запасы нефти, что они давно готовятся к отпору общей забастовке, мы не должны забывать, что сами мы еще не готовы для такой серьезной борьбы. Мы должны пока что решительно отказаться от общей экономической забастовки.

Целесообразной формой отступления, соответствующей моменту, должна быть признана лишь забастовка по фирмам. Меньшевики, отрицающие чуть ли не из “принципа” целесообразность таких забастовок (см. брошюру Л.А. Рина[78]), глубоко заблуждаются. Опыт весенних забастовок показывает, что, при активном вмешательстве союзов и нашей организации, забастовка по фирмам может оказаться одним из самых верных средств для сплочения пролетариата. Тем крепче мы должны ухватиться за это средство: мы не должны забывать, что наша организация будет расти лишь по мере активного вмешательства во все дела борьбы пролетариата.

Такова наша ближайшая тактическая задача.

Власти, сорвав совещание, хотят вконец уничтожить так называемую “бакинскую свободу”. Значит ли это, что мы должны совершенно уйти в подполье, предоставив поле деятельности черным силам? Конечно, нет! Как бы ни свирепствовала реакция, как бы ни разрушала она наши союзы и организации, она не может уничтожить промыслово-заводских комиссий, не вызвав “анархии и столкновений” на заводах и промыслах. Нашей обязанностью является укрепить эти комиссии, заразив их духом социализма и объединив по фирмам. А для этого в свою очередь необходимо, чтобы наши заводские и промысловые ячейки систематически выступали во главе таких комиссий, объединившись в свою очередь через своих представителей тоже по фирмам, междурайонно.

Таковы наши ближайшие организационные задачи.

Выполняя же эти ближайшие задачи и укрепляя тем самым союзы и нашу организацию, мы сумеем спаять воедино многотысячную массу нефтяных рабочих для будущих битв с нефтяным капиталом.

Напечатано в приложении к газете “Бакинский Пролетарий” № 5,

Подпись: Коба

Печатается по тексту приложения 20 июля 1908 г. к газете “Бакинский Пролетарий”

Примечания:

5

“Товарищ” — ежедневная газета; издавалась в Петербурге с марта 1906 года по декабрь 1907 года; формально не являлась органом какой-либо партии, фактически же была органом левых кадетов. В газете принимали участие и меньшевики. — 7.

6

“Отклики” — меньшевистские сборники, выходившие в 1906–1907 годах в Петербурге. Вышло три сборника. — 8.

7

“Мир Божий” — ежемесячный журнал либерального направления; издавался в Петербурге с 1892 года. В 90-х годах XIX века в нем печатались статьи “легальных марксистов”. В период революции 1905 года в журнале принимали участие меньшевики. С 1906 года по 1918 год выходил под названием “Современный Мир”. — 9.

56

“Нефтяное Дело” — орган нефтепромышленников; издавался советом съезда нефтепромышленников в Баку в 1899–1920 годах.

Совет съезда — организация нефтепромышленной буржуазии — избирался на съездах нефтепромышленников из представителей крупнейших фирм. Задачей совета съезда являлась организованная борьба против рабочего класса, отстаивание интересов нефтепромышленников перед правительством, обеспечение высоких прибылей нефтепромышленников и т. п. — 87.

57

Дашнакцаканы, дашнаки — члены армянской буржуазно-националистической партии “Дашнакцутюн”. Защищая интересы армянской буржуазии, дашнаки разжигали национальную вражду между трудящимися Закавказья. — 88.

58

Вся несерьезность и нежизненность бойкотистской позиции гг. дашнакцаканов и эсеров доказывается уже и тем, что они же сами благосклонно относятся и к совещанию типографских рабочих с их хозяевами и коллективному договору между ними. Мало того, отдельным членам их не возбраняется принимать участие в этом деле.

59

В ноябре 1907 года бакинские большевики во главе с И.В. Сталиным выставили лозунг: “Совещание с гарантиями или никакого совещания”. Условия, на которых рабочие соглашались на участие в совещании, были следующие: активное участие в совещательной кампании профессиональных союзов, широкое обсуждение требований рабочими, свободный созыв будущего Совета уполномоченных и выбор момента открытия совещания самими рабочими. На промыслах и заводах Баку началась широкая кампания по выборам в Совет уполномоченных, который должен был окончательно принять условия участия рабочих в совещании и избрать представителей в организационную комиссию по созыву совещания. Собрания рабочих по выборам уполномоченных проходили открыто. Большинство рабочих высказывалось за линию большевиков. Дашнаки и эсеры, стоявшие за бойкот совещания, и меньшевики, стоявшие за совещание без всяких гарантий, не встретили поддержки в массах. — 96.

60

“Гудок” — легальная большевистская газета, еженедельный орган союза бакинских нефтепромышленных рабочих. № 1 “Гудка” вышел 12 августа 1907 года. В газете “Гудок” был напечатан ряд руководящих статей И.В. Сталина, вошедших в настоящий том. Активное участие в “Гудке” принимали С. Шаумян, А. Джапаридзе, С. Спандарян и др. Последний, 34-й, номер газеты, изданный большевистской редакцией, вышел 1 июня 1908 года. С № 35 “Гудок” перешел в руки меньшевиков. Большевики стали издавать в Баку новую профессиональную легальную газету “Бакинский Рабочий”, первый номер которой вышел 6 сентября 1908 года. — 98.

61

В забастовке на нефтяных промыслах Мирзоева в Баку участвовало до 1500 рабочих. Забастовка началась 14 февраля 1908 года и продолжалась 73 дня. — 99.

62

Выборы уполномоченных от рабочих были закончены в начале февраля 1908 года. Но созыв Совета уполномоченных по распоряжению наместника Кавказа Воронцова-Дашкова откладывался. Первое заседание Совета уполномоченных состоялось 30 марта 1908 года, последующие — 6, 10, 26 и 29 апреля. Г.К. Орджоникидзе впоследствии писал о работе Совета уполномоченных: “В то время, как по всей России господствовала черная реакция, в Баку заседал настоящий рабочий парламент. В этом парламенте открыто разрабатывались все требования бакинских рабочих, развертывалась нашими ораторами вся наша программа-минимум”. В Совете уполномоченных за предложение большевиков — совещание с гарантиями — голосовало 199 уполномоченных, за бойкот совещания было подано 124 голоса. Сторонники бойкота — эсеры и дашнаки — ушли с заседания Совета. Предложение об ультимативности наказа прошло большинством 113 голосов против 54. — 107.

63

“Промысловый Вестник” — легальная меньшевистская газета, орган союза механических рабочих; выходила в Баку, два-три раза в неделю, в ноябре и декабре 1907 года и с марта по июль 1908 года. — 109.

64

К-за (Кара-Мурза, П.) — член партии кадетов, редактор органа бакинских нефтепромышленников “Нефтяное Дело”. — 114.

65

“Кочи” — разбойник, наемный убийца. — 116.

66

Ханлар Сафаралиев — рабочий-большевик, талантливый организатор азербайджанских рабочих. После удачно проведенной забастовки на Нафталанских промыслах, в ночь с 19 на 20 сентября 1907 года, Ханлар был смертельно ранен наемным убийцей нефтепромышленников. Через несколько дней Ханлар умер. По призыву Биби-Эйбатского районного комитета РСДРП состоялась общая двухдневная забастовка рабочих с требованием к Нафталанскому обществу удалить с промыслов убийцу Ханлара — бурового мастера Джафара, а также управляющего Абузарбека. Похороны Ханлара были превращены в мощную демонстрацию протеста с участием 20 тысяч рабочих. На могиле Ханлара И.В. Сталин выступил с речью. — 122.

67

Прокламация “Да здравствует Первое мая!” была написана И.В. Сталиным в Москве в начале апреля 1912 года. Печаталась она тайно в Тифлисе в легальной типографии. Тираж прокламации был потом перевезен в Петербург. — 219.

68

“Наперцкали” (“Искра”) — ежедневная газета грузинских меньшевиков; издавалась в Тифлисе с мая по июль 1908 года. — 128.

69

“Азри” (“Мысль”) — меньшевистская грузинская газета; выходила в Тифлисе с 29 января по 2 марта 1908 года. — 129.

70

Братья Шендриковы (Лев, Илья, Глеб) создали в Баку в 1904 году зубатовскую организацию под названием “Организация балаханских и биби-эйбатских рабочих” (впоследствии переименована в “Союз бакинских рабочих”). Шендриковцы вели клеветническую кампанию против большевиков. Выдвигая узко цеховые экономические лозунги, шендриковцы дезорганизовывали стачечную борьбу, стремились сорвать подготовку к вооруженному восстанию, агитировали за создание “примирительных камер”, артелей и т. п. Шендриковы получали субсидии от нефтепромышленников и царских властей. Меньшевики официально признали зубатовскую организацию шендриковцев партийной организацией. Шендриковцы были разоблачены бакинскими большевиками как наймиты царской охранки и разгромлены.

Журнал “Правое Дело” издавался Шендриковыми в Петербурге. № 1 журнала вышел в ноябре 1907 года, № 2–3 — в мае 1908 года. Упоминаемые ниже Грошев и Калинин — меньшевики, сторонники Шендриковых. — 131.

71

Гукасов, А. — один из крупнейших нефтепромышленников Баку, руководитель совета съезда нефтепромышленников. — 132.

72

Заседание организационной комиссии по вопросу о созыве совещания с нефтепромышленниками состоялось 13 мая 1908 года в присутствии 14 нефтепромышленников и 15 рабочих. В этот же день в газетах было напечатано, что представители профессиональных союзов в комиссию не допускаются. Делегация рабочих, явившись на заседание, отказалась приступить к работе без участия представителей от профессиональных союзов. Ссылаясь на этот отказ, председатель комиссии Джунковский (член совета при царском наместнике на Кавказе) закрыл заседание организационной комиссии. — 134.

73

“Земля и воля”, “В борьбе обретешь ты право свое” — лозунги партии социалистов-революционеров. — 136.

74

Всеобщая забастовка в Баку началась 1 июня 1903 года, в Тифлисе — 14 июля, в Батуме — 17 июля. Забастовка охватила все Закавказье и перекинулась на юг России (Одесса, Киев, Екатеринослав и др.). — 137.

75

Бакинская всеобщая стачка началась 13 декабря 1904 года с забастовки на нефтепромыслах Ротшильда, Нобеля, Мирзоева в Балаханах и в Биби-Эйбатском промысловых районах. С 14 по 18 декабря стачка распространилась на большинство предприятий Баку. Стачка проводилась под руководством И.В. Сталина. В прокламациях, выпущенных Бакинским комитетом в первые дни стачки, были выдвинуты политические лозунги, а также сформулированы экономические требования — 8-часовой рабочий день, повышение заработной платы, отмена штрафов и т. д. Во время стачки происходили многочисленные митинги и собрания рабочих. Стачка окончилась победой рабочих и заключением первого в истории рабочего движения в России коллективного договора между рабочими и нефтепромышленниками. “Эта стачка была как бы предгрозовой молнией накануне великой революционной бури” (История ВКП(б). Краткий курс. С. 54). Подробное освещение значения декабрьской бакинской стачки см. в настоящем томе, стр. 169–173. — 137.

76

“Баку” — буржуазная газета, выходившая с короткими перерывами в 1902–1918 годах. Газета выражала интересы преимущественно армянской нефтепромышленной и торговой буржуазии. — 143.

77

Имеется в виду статья “Рабочая комиссия в Баку”, помещенная в № 4 грузинской меньшевистской газеты “Хомли” от 17 июля 1908 года. — 143.

78

Брошюра Л.А. Рина (Ю. Ларина) “О совещании с нефтепромышленниками” была выпущена в 1907 году союзом механических рабочих. — 144.