КАРАУЛ УСТАЛ

У Ельцина нет постоянной команды. У Ельцина не было и нет постоянного окружения. Часто задается вопрос: чем это вызвано? Капризностью Ельцина? Его неумением ладить с окружением? А может, таков стиль президента?

Сейчас, будучи отстраненным во времени, могу сказать, что Ельцин всегда был крайне уязвим и крайне непрофессионален в кадровой политике. И слишком часто пользовался житейской целесообразностью, что хорошо при найме столяра, но плохо при управлении государством. Стиль — состояние складывающееся. Каприз, плюс неумение, плюс ситуация, плюс давление. И как итог, изменившийся или вновь обретенный стиль. Стиль — всегда следствие. Поэтому надо говорить не о стиле. И даже не о специфичности Ельцина. И то, и другое — продукт обстоятельств. Создать демократическую среду — одна цель. Следовательно, окружение должно соответствовать этой заглавной цели. Движение «Демократическая Россия», Геннадий Бурбулис, Лев Пономарев, Марина Салье, Галина Старовойтова, Гавриил Попов, Николай Травкин и, прежде всего, Межрегиональная депутатская группа. Окружение осуществляло решение чисто политической задачи — заявить нового лидера России как лидера демократического, не уступающего в своих демократических притязаниях Михаилу Горбачеву, с именем которого Запад связывал свои надежды на демонтаж коммунистической системы. Их интересы пересеклись в диспропорциональной зоне. Горбачев уже прошел свой пик и жил остаточностью своего быстро убывающего авторитета. И слова «Горбачеву альтернативы нет» произносились все реже и реже. Ельцин наоборот, буквально поднимался из политических руин. Распятый Горбачевым на кресте Московской городской партийной организации, вдруг стал набирать высоту. Жизненный алогизм: именно либерализм Горбачева сохранил Ельцина, дал ему еще один политический шанс. По признанию самого Ельцина, Москва — и он был уверен в этом — стала его безотрадным политическим финалом. Он оказался на грани нервного срыва и был близок к самоубийству. То окружение образца 90–91-го годов было окружением политической риторики. Надо было выиграть у Горбачева на его территории. Не кто иной, как Горбачев, предложил эту риторическую модель противостояния. И неудивительно, что ближайшие помощники и соратники Ельцина строили свою тактику на перетягивании интеллектуалов в стан Ельцина. Такова была тактическая концепция Геннадия Бурбулиса, в ту пору человека № 1 в окружении президента. Бурбулис был руководителем предвыборного штаба Ельцина и, следуя историческим аналогиям, в случае победы Ельцина мог рассчитывать на самый высокий пост в управленческой иерархии.

Для Ельцина весьма показательно, когда он, приблизив к себе человека, оставляет его в зоне собственного саморегулирования. Так было с Бурбулисом, с Руцким, Шумейко, Немцовым, Чубайсом, Шахраем, Скоковым, Сосковцом, Филатовым, Илюшиным. Он предлагал своим приближенным либо сгореть на огне собственного тщеславия, либо продлить свое привластное долголетие, оставаясь в достаточной политической тени. Если первые общеизвестны, то к числу вторых можно отнести Илюшина, Сатарова, Батурина, Суханова, Бородина. Все они долгожители кремлевских коридоров. Ельцин перед своим окружением ставил, по сути, головоломную задачу. Давал максимум прав открытого политика, но при этом достаточно болезненно реагировал, когда его сверхприближенные начинали этими правами пользоваться. Геннадий Бурбулис, Михаил Полторанин, Сергей Филатов, Руслан Хасбулатов, Галина Старовойтова, Сергей Станкевич, Сергей Шахрай, Борис Немцов, Владимир Шумейко и весь спектр демократических сил, возглавляемых Гавриилом Поповым, Николаем Травкиным, и есть главные соавторы и сотворители противоречивого образа первого президента России. Наверное, есть тут и моя лепта, Олега Попцова.

Все эти люди и многие их сподвижники по демократической волне ныне вне президентской команды, вне президента, вне его окружения. И ныне в своем абсолютном большинстве его оппоненты, нежели сторонники. Тут нет больших открытий. Во все времена революции пожирали своих детей. Но вернемся к исходной мысли: по каким законам и нормам формируется окружение президента Ельцина?

В первой своей книге «Хроника времен царя Бориса» я достаточно писал о Геннадии Бурбулисе. Сейчас, чуть отодвинув от себя эти события, я имею возможность взглянуть со стороны, как и могу понять, что многое в этом случае видится более рельефно и объемно. Характерная черта российских демократов образца 90–91-го годов — помешанность на сверхидее низвержения идола (покончить раз и навсегда с всевластьем КПСС). При этом нельзя забывать, что многие, если не большинство легионеров радикально-демократического поветрия, — выходцы из КПСС, прошедшие выщелачивающую все и вся школу демократического централизма, но сохранившие вопреки ей надежду похоронить коммунизм советского образца. При этом сами того не подозревали, что в карьерном мышлении продолжают жить мироощущениями коммуно-социалистической данности, в уничтожении которой, казалось бы, преуспели. Никакой иной методологии поведения во власти власть демократическая не обрела. Ко всему прочему дал себя знать властный непрофессионализм демократов, отчасти схожий с обстоятельствами 1917 года, когда властью стали те, кто никогда не был властью и навыков власти не имел.

История ельцинского окружения не лишена чисто возрастной окраски. Она всегда была сочетанием привычного с необходимым. На разных этапах верх брала то одна, то другая тенденция. Однако преобладание той или иной группы обусловливалось не изменившимися обстоятельствами, а, скорее, переменами, происходящими в самом Ельцине.

Июль 1997 года.

Месяц президентского отдыха. Первую половину своего отпуска Ельцин провел в Карелии, вторую на Волге. Это был необычный отдых президента. Никогда еще время президентского отпуска не было столь перенасыщено деловыми контактами. Никогда еще авиалинии Москва-Петрозаводск-Москва, а чуть позже Москва-Самара-Москва не были так перенасыщены спецрейсами. Управление страной обрело явно челночный характер. За время президентского отпуска в его резиденции сначала в Карелии, а затем на Волге трижды побывал первый вице-премьер Немцов, дважды Анатолий Чубайс, дважды Виктор Черномырдин, дважды глава Центробанка Сергей Дубинин, дважды министр обороны Игорь Сергеев, руководители ведомств, министры, региональное руководство.

С одной стороны, Ельцин давал понять, что обновившаяся федеральная исполнительная власть работает по-новому и он, президент, продуцирует этот новый стиль работы. С другой — некое искупление за собственное вынужденное бездействие в течении почти целого года, вызванное болезнью.

Июль приметен двумя событиями: резким обострением осетино-ингушского конфликта и скандальными неполадками на космической станции «Мир», выход из строя уже не первый раз систем жизнеобеспечения орбитального комплекса, что ставит под вопрос успешность всей космической программы России. Хотя Центр управления полетами упрямо твердил, что ничего сверхординарного не произошло и станция, несмотря ни на что, будет продолжать свой полет, хотя сроки ее эксплуатации превышены уже в два раза.

Рассуждая непредвзято, мы, конечно же, пытаемся спасти честь мундира. И решение о продолжении эксплуатации станции «Мир» — решение вынужденное, у нас нет денег на следующий сверхмасштабный космический проект. Станция «Мир» фиксирует наше постоянное присутствие в космосе. И ее пусть не идеальное долгожительство меняет взгляды на продолжительность космических полетов. При этом как чертик из табакерки выскакивает воспоминание: а американцы высадились на Марс.

Кавказ задымился вновь. Президент намерен встретиться с президентом Северной Осетии Галазовым и Аушевым, президентом Ингушетии, предлагавшим ввести в связи с обострившимися конфликтами на спорных территориях прямое федеральное правление. Идея Руслана Аушева наделала много шума — его сразу едва ли не нарекли прародителем новой чеченской войны. Галазов агрессивен несравненно более Аушева. Если в зоне конфликта будет введено прямое правление федеральной власти, пригрозил Галазов, Северная Осетия поставит вопрос о выходе из состава России.

При достаточно зыбком мире в Чечне, когда чеченский президент Масхадов пытается выстроить новую концепцию отношений с Россией, без очевидного подтверждения устойчивости собственной власти, заявление Галазова, а не сам осетино-ингушский конфликт есть жестокое признание очевидного факта эффективной кавказской политики у России нет. Она держится на остаточной энергии политики советского периода, что само по себе нелепость, так как оплотные республики Кавказа: Грузия, Армения, Азербайджан — стали независимыми государствами. Иначе говоря, обруч, который держал, лопнул, породив иллюзии собственных интересов этих соседей на российском Северном Кавказе. Вот суть совершенно новой проблемы. И похожий на плюшевого медведя Эмиль Паин — советник президента по национальным вопросам, олицетворяющий осторожность и взвешенность, уподобился ученому-островитянину, размышляющему о материковой жизни на основании отражения материка в поверхности океана.

Шаг, сделанный президентом 3 августа, когда был подписан указ о назначении Рамазана Абдулатипова — даргинца по национальности — на пост вице-премьера по национальным вопросам, шаг разумный. Абдулатипов — человек из нутра Кавказа. Это очень важно, но в этом есть еще и своя проблема. Дагестан из северокавказских республик — республика самая многонациональная, с наибольшей российской ментальностью. Назначение Абдулатипова в этом случае никак не демонстрация интернациональности федеральной власти, а попытка найти фигуру, пользующуюся значимым авторитетом на Северном Кавказе. Одно можно сказать точно. В правительстве одним политиком стало больше. Абдулатипов природно бескорыстен, самолюбив и горд. В окружении сверхрациональных молодых людей, хотя он и сам не стар (ему пятьдесят), Абдулатипову будет нелегко. Впрочем, это всегда на пользу, когда в разработке кавказской политики ключевую позицию занимает человек, знающий и чувствующий неоднородность Северного Кавказа. Правда, есть одно «но»: позволят ли президент, премьер, да и либерально-радикальные реформаторы в правительстве и в окружении президента Рамазану Абдулатипову проявить себя, как идеологу российской политики на Кавказе. Не исключено, что именно Сергей Шахрай рекомендовал президенту сделать подобное назначение. И от него в достаточной мере будет зависеть успех и неуспех Абдулатипова в будущем.

Еще два события июля из разряда финансово-экономических скандалов. Обвинение Дубинина, председателя Центробанка, в адрес бывшего заместителя министра финансов Андрея Вавилова и руководства «Уникомбанка» в финансовых злоупотреблениях в размере трехсот миллионов долларов. Речь идет о двух сделках в равных долях по сто пятьдесят миллионов: одна — с правительством Московской области, а другая — с МАПО «МиГ», связанная с поставкой Индии российских боевых истребителей. Обе сделки в бытность свою заместителем министра финансов курировал Андрей Вавилов. С подачи Дубинина письмо в прокуратуру по поводу странных финансовых операций с бюджетными средствами на столь внушительную сумму подписал премьер. Это тем более необъяснимо, что, по всем данным, именно Андрей Вавилов был долгое время человеком Черномырдина в правительстве. И переход Вавилова после своей отставки в «Газпром», казалось бы, подтвердил эту версию. Однако последующие события, когда после недавней реструктуризации руководства «Газпрома» Вавилов ни в каком виде там не оказался, наводит нас на мысль, что прежний альянс между премьером и Вавиловым расстроился. Вавилова, как серьезного специалиста в финансовом мире, попросту перекупил Владимир Потанин («ОНЭКСИМбанк»). Остается открытым вопрос: до отставки Вавилова или после нее?

Чубайс, получивший по совместительству с вице-премьерством пост министра финансов в обновленном правительстве, сразу же выдвинул одно принципиальное требование: Вавилов должен покинуть Минфин. Чубайсу удалось то, что не удалось ни одному из прежних министров, хотя неудобство от присутствия Андрея Вавилова в кресле заместителя испытывали и Барчук, и Пансков, и Дубинин, и Лившиц, который, в отличие от остальных, был вице-премьером, но тоже ничего поделать с Вавиловым не мог. Если признать, что Андрей Вавилов был человеком Черномырдина, то атака на него бесперспективна. Вавилов достаточно умен, чтобы не позволить себе проведение подобного рода операций без санкций правительства. Иначе зачем быть человеком премьера? Так оно и случилось. На первой же пресс-конференции, последовавшей после разразившегося скандала, Вавилов продемонстрировал достаточный запас правительственной документации, открывавшей зеленый свет этим соглашениям. Дубинин должен был отступить. Скандал вспыхнул и так же мгновенно угас. Дело в том, что и Дубинин был человеком Черномырдина. Однако насыщенный неурядицами июль этим не завершился.

В самом конце месяца тендер-аукцион по покупке 25 % государственного пакета акций компании «Связьинвест» закончился очередным скандалом. Тендер выиграл Владимир Потанин, выступивший в связке с Джорджем Соросом, известным бизнесменом, мастером биржевых спекуляций мирового масштаба, и Лойд-отделением Дойч-банка. Специально для участия в тендере Потаниным была создана некая компания из трех составляющих: «ОНЭКСИМбанк», Д.Сорос, Дойч-банк. В числе их конкурентов оказались две значимые банковско-финансовые группы, одну из которых представлял Борис Березовский, другую — Владимир Гусинский. Здесь тоже сложился тройственный союз. Третьей вершиной оказалась испанская телефонная компания.

Потанин аукцион выиграл, предложив за выставленный на торги пакет 1875 млн $. Конкуренты Потанина, приглашая в команду известную испанскую телефонную компанию, давали понять, что они технологически более подготовлены к конкурсу, нежели их оппоненты. В качестве предлагаемой программы на ближайшее будущее, опираясь на возможности и опыт Всемирной телефонной компании, противники Потанина обещали модернизацию «Связьинвеста», но…

На данный момент при помощи тендера правительство решало иную задачу: не модернизацию «Связьинвеста», что стратегически выглядело перспективнее, а задачу сугубо тактическую — позарез нужны были деньги, чтобы в ближайшее время снять социальное напряжение, и прежде всего в армии, погасив немыслимую задолженность. У аукциона есть свой железный закон — кто больше? Потанин с Соросом предложили на 125 млн $ больше и выиграли. Такова формальная и внешне достаточно объективная сторона разразившегося скандала. Но, как всегда, закулисная часть разыгравшегося действия оказалась намного насыщеннее и драматичнее, но об этом чуть позже. Таков был июль 1997 года.