БЕГСТВО В ПРЕЗИДЕНТЫ

Январь — февраль 1999 года.

И грянул бой! Не первый и не последний. Полемика вокруг Российско-Украинского договора явственно обозначила контуры баррикад.

Голосования сенаторов в пропорции 115 «против» к 15 «за» впечатляет. Столь подавляющее неприятие поспешной ратификации договора вызвало крайнее раздражение у левого большинства в Думе.

Господин Селезнев был раздосадован настолько, что заявил: «Для ратификации договора согласие верхней палаты совсем не обязательно». Приятно, когда глава Государственной Думы так хорошо знает Конституцию собственной страны, тем более что участие Совета Федерации в процедурах такого рода четко оговорено в Основном Законе, но это к слову.

Игру испортил Юрий Лужков.

Никто не сомневается, что договор в конце концов будет ратифицирован, но… И вот это «но» и есть положительный либо отрицательный балансовый эффект.

Геннадий Селезнев, реакция которого по поводу выступления Лужкова была особенно нетерпима, на всякий случай предсказал политические похороны Лужкова, как говорится, пометил место, чтобы когда-нибудь — а вдруг! первым прокричать: «Это я, это я предсказал, я предупредил…»

Ситуация не лишена любопытности, она укладывается в формулу: «И ты прав». Иначе говоря, сторонники немедленной ратификации договора правы, ссылаясь на необходимость стабильных экономических отношений с Украиной, которые должен обеспечить договор. Правы они и в том, что наличие крупномасштабного межгосударственного соглашения выстраивает отношения цивилизованных стран во взаимообязывающей плоскости. Есть резон и в утверждении, что дружественные отношения славянских государств предпосылка к союзничеству на будущее. Не возвращение к прежней модели СССР, хотя леворадикальные коммунисты и там и тут этого желают, а к более тесным и близким, теперь уже политическим взаимоотношениям и связям.

Существование территориальных проблем всегда самая болезненная материя.

Однако нестандартность ситуации в ином, она в правоте оппонентов немедленной ратификации, и правоте никак не меньшей, чем сторонников.

Житейский тезис — украинцы могут обмануть — не лишен основания. Отношение к русскоязычному населению на Украине и к русскому языку, несмотря на все заверения президента Украины Кучмы, ухудшилось за последние годы, и причем ухудшилось основательно. Нет смысла называть цифры, которые озвучивались неоднократно. А ведь Кучма выиграл на выборах у Кравчука, в громадной мере опираясь на симпатии так называемого русского пояса: городов Николаев, Донецк, Харьков и других.

Отвратительна история и с воровством российского газа при транспортировке его через территорию Украины. Вызывает сожаление и беспокойство подчеркнутое заигрывание с НАТО украинских политиков, как, впрочем, и упорное категорическое нежелание обсуждать судьбу Севастополя как военно-морской базы России.

Отказ от ратификации договора, затягивание процедуры может спровоцировать наступление националистов на Украине. Так считают сторонники договора.

Они и без того наступают, утверждают их оппоненты.

Самое любопытное в этой ситуации, что оппоненты идеи немедленной ратификации никак не противники договора, наоборот, они его сторонники. Но они лишь настаивают на признании спорных вопросов и утверждении процедуры их решения. Чтобы эта процедура была частью договора. Крым и Севастополь как раз из числа таких проблем.

Выступление Лужкова в Совете Федерации было наиболее аргументированным. Не эмоциональным, на чем настаивает министр иностранных дел Игорь Иванов, а аргументированным. Именно в силу этой доказательности оно оказало серьезное воздействие на мнение сенаторов.

Характерно, что любое выступление Лужкова уже давно не воспринимается как выступление московского мэра или регионального лидера. По своей сути оно может быть созвучно губернаторским взглядам, может быть не приемлемо для них, но всегда в их понимании это выступление вероятного кандидата в президенты. Нравится это Лужкову и его оппонентам, не нравится, но это так. Переполох в высоких федеральных кругах, вызванный выступлением московского мэра, из той же серии.

Получилось так, что Юрий Лужков не стал прорываться на узком участке, а атаковал по всей линии фронта, на которой удачно разместились на правах сотоварищей Государственная Дума, правительство и коммунисты. Последние как в качестве главенствующей парламентской фракции, так и в качестве довлеющей партии.

Хорошо ли это или плохо — говорить уже поздно, так случилось.

А теперь о реакции оппонентов мэра Москвы. Скорее всего, этот шаг Лужкова не улучшил его отношений с Примаковым, хотя лично Примакову ратифицированный договор с Украиной дополнительная головная боль. Давление на правительство в связи с множеством наличествующих, но не решенных этим договором проблем увеличится кратно.

Как дипломат и глава правительства, Евгений Примаков, конечно же, «за», но как государственник, он не может не чувствовать правоты Лужкова, да и как дипломат тоже.

Примечательно, что первая реакция на сенатский переполох последовала не со стороны правительства. Надо отдать должное двум министрам: Игорю Иванову и Борису Пастухову, они были вне всякой агрессивности, а продолжали должностные разъяснения.

Первая реакция, реакция упреждающая, последовала со стороны президентской администрации. Николай Бордюжа скоротечно встретился с шестью губернаторами на предмет создания некой губернаторской предвыборной платформы.

Пора понять, что Николай Бордюжа на свой нынешний пост был поставлен с согласия президента Евгением Примаковым. И это не случайно.

Назначение Бордюжи можно считать первым свидетельством, что Евгений Максимович, возможно, и не хочет, но и не исключает своего участия в президентских выборах. А если это так, то вполне уместно приступить к созданию будущей президентской инфраструктуры. Встреча неулыбчивого главы президентской администрации с шестью губернаторами лишь убеждает нас, что поручение президента, а вкупе с ним и поручение премьера — отслеживать ситуацию с региональными лидерами, главный администратор страны выполняет неукоснительно. То, что суетная поспешность случилась сразу после голосования в сенате, весьма показательно. В интерпретации придворных аналитиков ситуация была истолкована как катастрофическое доминирование московского мэра в Совете Федерации. Правительственные, и не только правительственные, наблюдатели пребывали в состоянии нервозности. Не отредактированные размышления на сей счет, выглядели примерно так: «Что же это получается? Если так пойдет дальше, Лужков весь «табун» за собой уведет!»

Разумеется, столь упрощенное толкование позиции Совета Федерации неприемлемо. Сенаторы пошли не за Лужковым. Многих из тех, кто голосовал за то, чтобы не спешить с ратификацией, назвать единомышленниками мэра вряд ли возможно. Неразрешенность многих вопросов, на которых правительство и Дума не акцентировали внимание при ратификации договора, насторожила сенаторов. И Лужков виноват лишь в том, что сказал об этом беспокойстве вслух. Разумеется, политический авторитет мэра сыграл свою роль, но никак не главную. Тем более что в словах Лужкова не было особой новизны. Всем известна его многолетняя, последовательная позиция относительно Севастополя, Черноморского флота и Крыма.

Своим выступлением в Совете Федерации Юрий Лужков инициировал активную политическую диффузию.

Почему столь раздраженной оказалась реакция Геннадия Селезнева? Именно он наиболее полно выразил позицию коммунистов. И дело не в том, что коммунисты упустили политический капитал, который они могли заработать на критике изъянов договора. И дело не в том, что в этом своем вынужденном молчании они были повязаны согласием с примаковским правительством.

Коммунисты оказались между двух огней. С одной стороны, правительство Примакова, которое коммунисты поддерживают, с другой — украинские партийные соратники, усилиями которых обеспечена ратификация договора на Украине. И Геннадий Селезнев, одержимый идеей союза с Белоруссией и гипотетическим замыслом присоединения к этому союзу Украины, на чем он активно нарабатывал собственный политический предпрезидентский вес, был буквально взбешен случившейся осечкой.

Юрий Лужков, по сути, обнажил антипатриотизм коммунистов, чем пошатнул их главный народно-патриотический постулат.

Лужков и не улучшил и не ухудшил свои взаимоотношения с коммунистами, он отыграл у них патриотические очки. Он показал, что во имя достижения узкопартийных целей и целей политически корыстных коммунисты готовы поступиться интересами соотечественников.

Лужков не был повязан никакими договоренностями и сознательно или не сознательно воспользовался своей свободой. В этом смысле мэр Москвы играл на открытом поле.

Бесспорно, создание движения «Отечество» расширило зону ревности в сенатском корпусе. Каждый губернатор, президент, по существу, — лидер, в хозяйственном ли преломлении, общественном или политическом, но обязательно лидер, иначе бы он не был ни губернатором, ни президентом. В этом разница между сенатором и депутатом Думы. Объединить лидеров — цель почти не достижимая. Можно объединить вторых или третьих лиц. Первых — никогда, потому что первые — все.

Упрекать губернаторов в наличии амбиций — занятие малопродуктивное, потому как властные амбиции губернаторов, глав республик — составная часть их управленческого профессионализма.

Инициатива Константина Титова — главы Самарской области по поводу создания нового избирательного блока, с которой он выступил от лица двадцати губернаторов, — есть подтверждение этой естественной амбициозности.

Случившееся следует считать немедленной реакцией федеральной власти под девизом: «Хватит играть в кошки-мышки. Пора остановить мэра Москвы. Кто ему сказал, что он первый?!»

Не лишено интересности политическое кредо нового губернаторского блока, озвученное тем же Константином Титовым: «Мы решили не идеологизированно, нормально строить Россию, противопоставляя губернаторский блок тем, кто в преддверии выборов сделал ставку на политический ажиотаж». Звучит здраво и даже трогательно, особенно из уст заместителя движения «Наш дом Россия», поддержавшего тремя неделями ранее политический бунт в руководстве движения против Виктора Черномырдина. Того самого движения, лидером которого в собственных раздумьях Титов, конечно же, хотел бы стать. И основания для того были немалые. Профессиональный экономист — авторитетный губернатор. Но не сейчас, когда движение на излете, а раньше, много раньше.

Вообще, понятия — «блок губернаторов» или «предвыборный блок глав национальных республик (как утверждают авторитетные источники, на эту затею пытаются взбодрить умного и влиятельного Минтимера Шаймиева). Так вот от всех этих блоков, движений, объединений экс-премьеров вкупе с экс-вице-премьерами, губернаторов или президентов, а может, глав законодательных собраний отдает чем-то суетным и барственным. Мол, главное дело бояр объединить. А холопов, тех, что будут таскать транспаранты, найдем. Вон их сколько по улицам «шастает» без работы.