14. Образы

14. Образы

Образы обладают огромной силой, но мы не сумеем раскрыть ее в полной мере, если будем работать только с одними образами. Серия образов может быть весьма впечатляющей, но в то же время не вызывать у человека никаких изменений. Поэтому сейчас специалисты по работе с образами все больше и больше внимания уделяют работе с телом. Так, например, с помощью фокусирования образы могут быть быстро связаны с телом.

Предположим, что во время работы над проблемой у клиента возникает образ “тяжелого бремени”, погребенного в земле так, что видна лишь его верхушка. Клиент прикрепляет к ней цепь и с помощью большого подъемного крана пытается вытащить груз. Это вызывает к жизни длинную серию весьма необычных образов, являющихся полным сюрпризом для клиента, — целое удивительное путешествие. Исходя из природы этих образов можно было бы подумать, что происходит подлинно глубинный процесс. Однако он не вызывает у клиента никаких заметных изменений. Оказывается, что само по себе созерцание образов еще не является процессом, вызывающим реальные изменения. Поэтому некоторые называют это просто “просмотром кинофильма”.

Направляя внимание на тело, клиент снова обнаруживает образ “тяжкого бремени”, погребенного в земле. Но сейчас он замечает, что образ связан с чувством тяжести в желудке, возникшим после обсуждения его проблем. Продолжая сосредоточиваться на теле, клиент снова представляет, как он вытаскивает это “бремя” из-под земли с помощью подъемного крана. Однако если позволить образам развиваться спонтанно, то оказывается, что кран не может поднять такой груз и тот снова оказывается в земле. Клиент предпринимает многочисленные попытки, но неподатливый “тяжкий груз” все время опускается и погружается в землю.

Причина, по которой образ оказывает такое сопротивление, состоит в том, что он создан из чувства тяжести, присутствующего в желудке, — телесного ощущения, отражающего проблему клиента. Поэтому в данном случае это не просто картинка, а визуальный образ “тяжелого бремени”, который не удается вынуть из земли, потому что он связан с телом, а в теле пока еще не произошли необходимые изменения. Попытки поднять “тяжелое бремя” приводят лишь к визуальным изменениям образа, а на уровне телесных ощущений образ “тяжелого бремени” все так же остается погребенным в земле.

Телесный аспект образов — те самые чувствуемые ощущения, о которых мы говорим в настоящей книге. Новые шаги в психотерапевтическом процессе станут возможными, если мы обратимся именно к ним. Когда клиент задает чувствуемому ощущению вопрос о том, что скрыто в нем, его содержание может действительно раскрыться. Подобное раскрытие ощущается как изменение на уровне тела, происходящее вместе с приобретением нового знания, и в это время на ум обычно приходят слова, необходимые для описания происходящего.

Если после фокусирования на подобном шаге позволить образам проявляться спонтанно, в них начнут происходить изменения (Olsen & Gendlin, 1970). Весьма впечатляющий эффект, показывающий связь образов с телом.

Дальнейшее развитие чувствуемого ощущения может происходить либо в молчании, либо при разговоре, в межличностном взаимодействии клиента и психотерапевта и т.д. Благодаря фокусированию и возникающим в результате изменениям физически ощущаемое “тяжелое бремя” начинает сдвигаться; земля, в которой оно было погребено, постепенно осыпается, либо возникает какой-то иной образ. Это происходит по мере прояснения причин, по которым проблема клиента оказалась погребенной, а “вес” бремени — столь большим.

При этом вполне естественен постепенный переход от чувствуемого ощущения какого-либо образа к соответствующим словам, чувствам и взаимодействиям. Когда человек включен в безопасное взаимодействие и чувствует заботу о себе, это способствует изменениям в теле и со временем приводит к изменениям в образе. И даже если нам кажется, что на уровне образов ничего не происходит, сам процесс взаимодействия клиента и психотерапевта может привести к дальнейшему продвижению. Я покажу это далее.

Если возникающий образ не вполне соответствует чувствуемому ощущению, следует некоторое время подождать возникновения нового образа. Мы проверяем каждый образ до тех пор, пока на уровне чувствуемых ощущений не возникает ясно ощущаемый эффект — ответ: “Да, этот образ соответствует чувствуемому ощущению”. Чувство, возникающее при этом небольшом “да”, само по себе уже является некоторым изменением и достаточно быстро приводит к изменениям в чувствуемом ощущении.

Иногда клиент вообще не может испытать чувствуемого ощущения. Я помогаю таким лицам научиться фокусированию, жду, пока проявится образ проблемы, и только потом задаю вопрос о физическом, телесном качестве образа. “Представьте себе, что вся проблема изображена перед вами, подобно большой настенной картине... Вы отходите немного назад, чтобы лучше ее разглядеть. Какой образ возникает?”

Затем я спрашиваю: “Какое чувство вызывает данный образ в вашем теле? Подождите немного и позвольте ему проявиться в полной мере”.

А теперь я хотел бы показать, как фокусирование может быть добавлено к некоторым стандартным психотерапевтическим методам работы с образами.

В методе лечения, предложенном супругами Саймонтон, клиентам, больным раком, показывают изображение раковой клетки. Затем предлагают представить себе акулу, пожирающую раковые клетки. Саймонтон считает, что этот метод весьма эффективен. Кроме того, он успешно применяет различные формы фокусирования.

Развивая такой подход, следовало бы предложить клиентам почувствовать на уровне тела активную энергию акулы, а также то, как акула нападает на врага. Некоторым клиентам не удается почувствовать это в теле, и для них необходимы специальные инструкции и практика. Цель этого метода состоит в том, чтобы показать клиентам, как сосредоточить внимание в середине тела (легче всего это сделать, если двигаться снизу, от пальцев ног).

Можно сказать: “Направьте внимание в середину тела. Вы уже там? Каково ощущение, возникающее у вас?” Если клиент указывает на то, что такое телесное качество найдено, можно продолжать. В противном случае необходимо помочь уловить это ощущение. После чего можно предложить: “Создайте такой образ акулы, чтобы у вас возникло телесное ощущение, что вы действительно являетесь акулой”. Потом можно спросить: “Какого рода телесное ощущение возникает у вас сейчас?”

Если возникает впечатление, что некоторые ощущения блокируют путь дальнейшего продвижения, можно уделить некоторое время работе с этими ощущениями, пытаясь найти их телесное качество, а также обнаружить те дальнейшие шаги, которые могут возникнуть из такого ощущения. Если человеку все же не удается почувствовать энергию акулы, ему в данном случае поможет ролевая игра, когда необходимо почувствовать, на что похожа эта энергия.

Большинство из нас при достаточно глубокой релаксации в состоянии довольно ярко почувствовать эти образы, возникающие очень легко и включающие в себя глубинные аспекты личности. Но, к сожалению, во время глубокой релаксации нет обратной связи, и клиент не может ничего сообщить о своих чувствуемых ощущениях.

Каковы критерии для определения того, является ли глубина релаксации чрезмерной для процесса фокусирования? Релаксация считается слишком глубокой, когда тело перестает “отвечать” и реагировать на внешние раздражители. Во время гипноза можно сказать: “Мое тело чувствует себя комфортно”, и это будет восприниматься как истина. Но если мы скажем это во время фокусирования, скорее всего возникнет острое и яркое чувство дискомфорта. Тело предлагает обратную связь в виде отчетливого ответа: “Нет, не комфортно... а вот так...”

Даже легкого, едва заметного транса бывает достаточно, чтобы тело перестало “отвечать”. Действительно, глубокая релаксация полезна во многих отношениях, но если клиент проведет все время психотерапевтической сессии в трансе, то нечто весьма важное может быть утрачено. Но как получить необходимые нам образы без глубокой релаксации? Большинство людей, закрывая глаза (если они не находятся в состоянии глубокой релаксации), не видят никаких картин. Но каждый может довольно легко наблюдать визуальные образы, не закрывая глаз. Обычно я говорю: “Представьте, где находится ваша постель. А сейчас представьте, что вы отправляетесь в ванную”. Почти все могут сделать это, даже если в этот момент они смотрят прямо на меня. Затем я говорю: “А сейчас в пространстве данного образа вместе с телесным ощущением у вас возникает визуальная картина”.

С помощью техники систематической десенсибилизации, предложенной Лазарусом (Lazarus, 1971), мы убедились, что тревога угасает в том случае, если клиент, оставаясь в состоянии глубокой релаксации, постепенно переживает все большее и большее количество образов объектов, вызывающих тревогу.

При процедуре десенсибилизации образы постепенно становятся все более и более подробными. Однако Лазарус говорил мне, что часто наблюдал, как с образами происходит нечто совершенно не запланированное. Например, у женщины, испытывающей затруднения в сексуальных отношениях с мужем, в последовательной серии визуализаций его образ должен был очень медленно приближаться к клиентке. Вначале клиентке предложили представить себя стоящей на верхней ступеньке лестницы, в то время как муж находился у входной двери. Но когда Лазарус спрашивал у клиентки, что она видит, та отвечала, что муж действительно входит в дверь, но вместе с матерью, в то время как себя она увидела скатившейся с лестницы и бросившейся на свою свекровь.

То, что действительно раскрывается в образах, вероятнее всего, выходит за пределы процедуры. Психотерапия — это процесс самого клиента, а не проводимая психотерапевтом процедура. Согласно Лазарусу, нам прежде всего необходимо создать связь с действительным процессом, происходящим у клиента. Далее мы увидим, как при этом используются другие пути психотерапии и в чем состоит специфическая сила образов. В любом случае не существует фиксированной процедуры, которая могла бы гарантировать успех.

Другой метод — предложенная Юнгом техника управляемого фантазирования. Она также иногда включает в себя чувствуемые ощущения. Юнг говорил о “пятом чувстве”, движущемся центре квадрата, стороны которого составляли ощущения, чувства, мышление и интуиция. В некотором смысле чувствуемое ощущение оказывается каждым из этих четырех аспектов, не являясь в то же время ни одним из них. Иногда Юнг говорил клиентам, что необходимо позволить образу “возникнуть из аффекта”. Он, конечно, мог и не иметь в виду телесных ощущений, а то, что он называл аффектом, скорее относилось к эмоциям, чем к обладающим скрытой сложностью чувствуемым ощущениям. Однако юнгианскую технику активных “снов наяву” можно довольно легко использовать в русле фокусирования, предлагая клиентам направить внимание на тело, чтобы там возникали чувствуемые ощущения, из которых позже сформируются образы.

Давайте рассмотрим, что можно использовать из этой техники. Когда у клиента возникал образ, Юнг предлагал быть активным по отношению к нему и реагировать так, как будто тот реален. Например, один мужчина при работе с образами увидел, как его подруга нырнула в озеро и скрылась под водой. Юнг заметил: “Почему же вы сидите и спокойно смотрите на это? Как бы вы поступили в реальной жизни? Прыгайте в озеро и немедленно хватайте ее, пока она не утонула!”

Юнг хотел бы, чтобы клиент после активного реагирования на образ немного подождал, позволяя событиям снова развиваться своим чередом. Иногда такой подход может пригодиться и нам.

Мы постепенно приобретаем опыт в работе с несколькими специфическими процедурами, и они начнут разделяться для нас на более мелкие части, которые мы сможем гибко использовать в различных сочетаниях. И даже когда мы задаем клиенту простой вопрос о том, какие у него возникают образы, это учит нас очень многому: “Может ли из этого возникать образ?” А когда образ действительно приходит, мы спрашиваем: “Какое телесное ощущение возникает на его основе?”

В главе 9 мы рассмотрели, как образы “дают нам полезные советы”, часто с такими новыми альтернативами, которые иначе мы никак не смогли бы получить. Способность образов предлагать новые пути оказывается просто поразительной. Обычно у нас есть лишь две альтернативы: остановиться или идти дальше. “Не пытайтесь преодолевать препятствие здесь, — говорит нам образ. — Там, дальше, есть место, где его можно легко преодолеть”. Мы не даем инструкции, не пытаемся управлять образами, а сами повинуемся их указаниям.

Образы раненой черепахи и погребенного в земле “тяжелого бремени” содержали в себе энергию — энергию, которая могла или вызывать новые шаги, или сопротивляться им. Мы можем почувствовать эту энергию, когда из образа возникает телесное ощущение, а сама энергия в своем проявлении устремляется к новым шагам.

Что уникального содержится в образах? В своих философских публикациях (Gendlin, 1962, 1992a, 1992b, 1996a) я разработал систему терминов и сделал выводы, которые привожу в упрощенной форме.

Каждое живое тело заключает в себе и, если ему это удается, реализует следующий шаг жизненного процесса. Если этот шаг не удается воплотить в жизнь, он остается в теле в скрытой форме — весьма болезненное переживание, подобное приступам острого голода, когда потребность в пище не удовлетворяется.

Образы являются проекциями (виртуальными объектами), которые тело создает, для того чтобы выразить то, что в нем скрыто присутствует. Причем выразить теми способами, которые невозможны в реальной ситуации. Так образ оказывается компромиссным решением, созданным самим организмом объектом, воплощающим в себе то, что не может быть воплощено в реальности. Поэтому при фокусировании шаг, необходимый для разрешения проблемы, часто возникает сначала в форме образа.

Чувство, которое мы пытаемся передать с помощью слов, является результатом взаимодействия. В том, что мы “хотим сказать”, участвует большое количество факторов. Образ также возникает при взаимном пересечении многих факторов. Иногда он появляется просто при мысли об определенной ситуации. Затем, если у нас рождается чувствуемое ощущение и мы сосредоточиваемся на нем, обнаруживается бесчисленное множество факторов, при взаимном пересечении которых и возникает образ.

Если же образ оказывается как бы покрытым пластиковой оболочкой, у вас может появиться мысль: “Если бы я мог укрыться за такой оболочкой, враждебность со стороны других не затрагивала бы меня, а у меня имелась бы возможность свободно наблюдать все происходящее. Поскольку оболочка невидима, никто не узнает, что она у меня есть. Получилось бы как в том фильме... Да, это помогло бы справиться с ситуацией и придало бы мне уверенность в себе, которую я всегда искал. Такая оболочка обеспечивает людям большую безопасность и пригодна в любых ситуациях, при воздействии любых факторов”.

Так, образы дают нам новые, более богатые возможности. Обычные объекты и связанные с ними альтернативные возможности слишком бедны, чтобы сравнивать их с тем количеством нитей, которые пересекаются в образе. Но почему эта альтернатива, приводящая к разрешению ситуации, возникает именно в образе? Данный процесс можно сравнить с исцелением раны или с ситуацией, когда, испытывая чувство голода, мы получаем наслаждение от самой мысли о еде.

Конечно, в действительности не существует никакой прозрачной оболочки, позволяющей человеку спокойно находиться в опасной для него ситуации. Однако тело действительно содержит в себе возможность сделать шаг (или серию шагов) к неуязвимости и доверию. Перед возникновением образа индивид чувствовал себя в угрожающей ситуации, и только желание неуязвимости порождало в нем доверие. В реальности же ничего этого нет. То, что необходимо, кажется совершенно невозможным, однако оно возникает, и развивается ситуация вполне реальной неуязвимости и уверенности, хотя еще недавно это казалось невыполнимым.

Поскольку клиент не сможет в действительности иметь такую прозрачную оболочку, нередко возникает впечатление, что мы зашли в тупик. Мы действительно зашли бы в тупик, если бы у нас был только образ. Но если образ возник на основе чувствуемого ощущения, если он соответствует этим ощущениям и способствует их дальнейшему развитию, клиент позволяет возникнуть из образа чувствуемому ощущению, чтобы оно могло развиваться дальше. Новое чувствуемое ощущение возникает у человека (находящегося в угрожающей ситуации) и уже содержит в себе угрожающие аспекты его опыта. Однако теперь телесное ощущение включает в себя чувство неуязвимости и уверенности. Так изменяется вся совокупность переживаний.

Если человек входит в чувствуемое ощущение и пытается выразить словами различные его аспекты, каждое новое открытие способствует дальнейшему развитию ощущения, так что оно начинает вызывать вполне реальные изменения в теле. Этот новый, более совершенный способ бытия существует в теле как потенциально возможный, уже испытанный образ жизни, готовый проявиться при соприкосновении индивида с реальной ситуацией.

Какой бы путь психотерапии мы ни использовали, возникающие на уровне тела новые шаги в процессе переживаний “дают” нам свои советы. Чтобы сделать это, мы пытаемся отрефлексировать чувствуемое ощущение, связанное, например, со словами: “Я хотел бы испытывать доверие к людям, которые чувствуют себя неуязвимыми”. При этом психотерапевт мог бы заметить: “У вас есть чувство, что вы сможете доверять людям, если признаете свою неуязвимость”. Но при помощи “пластиковой оболочки” образа клиент может действительно стать неуязвимым и исполненным доверия.

Далее я продолжу разбор процесса работы с образами, начатый в главе 10. (Приводимые далее фрагменты стенограмм реконструированы по кратким заметкам. В действительности во время сессий происходило больше шагов, чем отражено в диалогах.)

Иногда у клиентов возникают образы, о которых они не упоминают. Их появление зачастую вызывается вопросом: “Можете ли вы увидеть ее?” Оказывается, такой простой вопрос нередко вызывает довольно длинный ряд новых шагов, направленных к исцелению. Иногда я спрашиваю: “Что она делает?” или: “ Она стоит или сидит?”

В случае, который я привожу далее, нам было необходимо просто удостовериться, что клиентка чувствует себя взрослым человеком, находящимся в безопасности. Но при этом ее внимание направлено на чувствуемое ощущение — она чувствует себя ребенком. Под защитой двух взрослых (себя самой и психотерапевта) ее детское начало проявляет себя и исцеляется.

Ранее клиентка вообще не упоминала образы. В самом начале фрагмента мы видим, что клиентка испытывает целостное чувство боли. Это чувствуемое ощущение, которое затем развивается в определенной последовательности.

К: Детская часть моей личности чувствует сильную обиду.

П: Итак, вы чувствуете обиду именно в детской части личности.

К: Да. (Молчание.)

П: Можете ли вы увидеть эту детскую часть себя?

К: Да.

П: Что она делает?

К: Я вижу ее (тихонько плачет). Она свернулась, как эмбрион, подняв руки над головой.

П: Давайте просто спокойно посидим возле нее. Не будем ничего говорить и не станем пытаться что-либо делать. Просто поприсутствуем, составляя ей спокойную компанию.

(Молчание.)

П: Будем охранять ее и не позволим никому приблизиться к ней. Хотя мы и отличаемся от нее, но посидим рядом...

К: Никто никогда не заботился о детской части моей души (плачет).

П: В то время не было никого, кто бы защищал ее. Это очень плохо. Но сейчас мы здесь, рядом — я и вы, взрослая женщина.

(Молчание.)

К: О, она смотрит по сторонам!

Внезапно ребенок в этом образе начинает исцеляться! Однако отметьте, что психотерапевт не пытается как-то организовать процесс работы с образами, произнося фразы типа: “Наблюдайте за ней; сейчас она будет двигаться и изменяться”.

“Составить кому-либо компанию” — в высшей степени психотерапевтическая форма взаимодействия. Это естественная часть психотерапии, и нельзя сказать, что работа с образами является “совершенно иной” психотерапевтической процедурой. То, что психотерапевт “составлял компанию” клиентке, вполне соответствовало общему контексту происходящего с ней, но принципиально меняло контекст ситуации для образа детской части личности клиентки — одинокого и беспомощного ребенка, которому раньше никто не составлял компанию и не пытался его защищать.

Для клиентки явилось полной неожиданностью то, что довольно скоро “ребенок” начал смотреть по сторонам. Я думаю, что исходящее изнутри движение не началось, если бы психотерапевт попытался предвидеть, что именно станет делать “ребенок”, или даже то, что он вообще будет делать.

В этом примере отражен процесс, который я наблюдал почти у двадцати различных клиентов. Данный процесс нередко начинается, если клиент чувствует себя похожим на маленького ребенка после моего вопроса: “Можете ли вы увидеть свою детскую часть?” и некоторое время спустя, после следующего вопроса: “Что она сейчас делает?”

Прежде чем задать вопрос, я стараюсь убедиться, что клиенты испытывают действительно теплое отношение к этой части. Для некоторых это несложно, а с другими приходится проделывать определенную работу. Теплое, исполненное принятия отношение жизненно важно при работе с любой своей частью (не потому, что нам хотелось бы видеть все в положительном свете, а потому, что иначе чувствуемое ощущение не сможет раскрыться). В особенности важным становится такое теплое отношение к детской части личности клиента.

Многие люди отвернулись от своей детской части. Когда они встречаются с ней внутри себя, им хочется просто игнорировать ее. Обычно считается, что “с ней слишком много проблем”, что она является чем-то “необоснованным” и “нереалистичным”. Поэтому о ней не заботятся и даже проявляют враждебное отношение, реагируя на нее так же, как раньше, в детстве, реагировали на них другие люди. Иногда сам факт существования детской части души воспринимается как слабость. Идентифицируя себя с Супер-Эго, многие испытывают раздражение и презрение по отношению к детской части собственной личности. Но если клиенты отвергают этого внутреннего ребенка, они сами бессознательно становятся им. И тогда ребенок остается в одиночестве, остается только ребенком, лишенным поддержки взрослого.

“Нет, вы не только ребенок, — говорю я клиентке, — вы взрослая женщина, сидящая рядом со мной на диване, но у вас внутри есть ребенок”. Я могу сказать и так: “Будьте и тем, и другим. Чувствуя себя взрослым человеком, заботящимся о маленьком ребенке, вы являетесь и тем, и другим”.

Многие люди испытывают теплое и заботливое отношение к другим детям, но не к своему “внутреннему ребенку”. Если это действительно так, вам можно помочь, если вы представите какого-то другого ребенка, к которому испытываете чувство заботы. Затем мы продолжим работать по осознанию того факта, что “ваш внутренний ребенок — просто ребенок, такой же, как другие дети”.

Я спрашиваю в подобных случаях: “Какие чувства вы могли бы испытывать к другому ребенку, с которым происходит нечто подобное? Представьте себе такого ребенка”. Обычно клиенты отвечают: “Мне хотелось бы крепко прижать его к себе”. Такой порыв и есть то теплое чувство, которое нам необходимо.

“А что, если ребенок слишком напуган, чтобы позволить вам прижать его к себе? (спрашиваю я. (В таком случае необходимо просто спокойно сесть возле него”.

Недостаточно убеждать клиентов в необходимости испытать теплое чувство по отношению к “внутреннему ребенку”. Если я говорю, что это необходимо сделать, они чувствуют, что должны сделать это сами, своими силами. Но это способ, применявшийся ими в прошлом. Ребенок проявлял заботу о ребенке. Потому я говорю им: “Мы с вами будем рядом с этим ребенком. И вы, и я, мы вдвоем станем защищать его”.

Так мы составляем компанию “внутреннему ребенку”, хотя и не делаем при этом ничего, просто воздерживаемся от всего пугающего. Я говорю: “Не будем совершать никаких резких поступков, помня, что нам не нужно ничего узнавать. Просто посидим рядом”.

Все это я говорю без малейшего намерения вызвать у клиентки какие-либо образы. Если действительно существует детская часть личности или что-то иное, столь же нежное и уязвимое, нам поможет представление о том, что мы с клиенткой являемся взрослыми людьми, заботящимися об этом ребенке. В некоторых примерах, приводимых в следующих главах, я еще буду обращаться к этому.

Такой подход соединяет в себе различные принципы. Способ сосуществования с чем-либо болезненным подобен “созданию пространства” и не является ни попыткой избежать отрицательных сторон, ни попыткой их отбросить. Он подобен “чистому слушанию”, при котором необходимо воздерживаться от каких-либо оценок. Хотя может показаться, что мы не способны сделать что-либо, но чувство одиночества и незащищенности постепенно изменяется благодаря взаимодействию, контакту и безусловному принятию. Иногда такие попытки “составить компанию” могут продолжаться всего лишь несколько минут. В иных случаях психотерапевт и клиент остаются в этом состоянии на протяжении почти всей сессии.

Одна клиентка (несмотря на то, что я ничего не говорил ей об образах) разглядела маленькую девочку в лесу, где у нее было ложе из сосновой хвои, мягкое и безопасное. Потом она увидела себя с большим медведем, защищавшим ее. Все эти образы вызвали у нее чувствуемые ощущения и сильные эмоции, клиентка часто тихо плакала. Иногда она быстро покачивала рукой на уровне груди, что также служило признаком сильных эмоций.

В ходе следующей сессии она не упоминала ни о чем подобном, но в конце я спрашивал ее о маленькой девочке.

П: Продолжаете ли вы видеть маленькую девочку?

К: Да... она взбирается вверх по лестнице!

П: Хорошо, давайте попробуем побыть вместе с ней.

К: О, я знаю, что это!

Чувствуемое ощущение связало образ маленькой девочки с событиями, происходившими на протяжении недели. Мы ожидали, пока у девочки появится возможность спуститься с лестницы, после чего в теле клиентки возникло чувство облегчения.

А вот другой пример. Клиентка в течение многих лет испытывала трудности с дыханием, и она хотела бы проработать их во время сессии. Некоторое время спустя она почувствовала, что вернулась в детство.

П: Можете ли вы увидеть детскую часть себя?

К: Да.

П: Что она делает?

К: Свернулась в клубок и стала похожа на маленький мячик.

П: Давайте мы с вами — взрослые люди — посидим вместе с ней, чтобы она почувствовала себя в безопасности...

К: Сейчас она свернулась под кроватью.

П: Она в безопасности?

К: Нет. Здесь безопаснее, но они смогут найти ее и тут.

П: Чувствует ли она страх?

К: Она не дышит, потому что знает: это сделает ее невидимой. Хотя в этом нет смысла...

П: А я думаю, что есть. Если она не будет издавать никаких звуков, они не будут знать, что она спряталась здесь. Поэтому она и чувствует себя невидимой.

К: Да.

(Молчание.)

К: А сейчас ей хочется, чтобы с ней были ее игрушки и книги.

П: Давайте принесем их.

(Молчание.)

К: Она говорит, что не знает меня (плачет), но ей понравилось, что мы принесли игрушки и книги.

(Молчание. В этот момент появляется положительный персонаж из сновидения клиентки, и одна часть ее “внутреннего ребенка” забирается к нему на колени, в то время как другая часть так и остается под кроватью.)

К: Одна из них прыгнула ему на колени! А другая осталась там же.

(Молчание.)

К: Та, под кроватью... она очень слабая...

П: Да, она слабая.

К: Она в отчаянии... в отчаянии... (Тяжело вздыхает.)

(Молчание.)

В этот момент входят другие люди и становятся вокруг нее.

Означает ли подобная последовательность событий, что у человека происходят реальные изменения? Изменения в образе вызывают изменение в чувствуемом ощущении, причем такие, которые клиент ранее не испытывал. Хотя некоторым клиентам кажется весьма маловероятным, что у них вообще могут возникнуть какие-то телесные ощущения, сопровождающие эти образы, мы используем такую работу с образами, чтобы вызвать хотя бы небольшие изменения, вносящие потом весьма существенный вклад в психотерапию.

Мы обнаруживаем, что сновидения и образы, если работа с ними основана на межличностном взаимодействии и связи с телом, содержат в себе скрытую энергию, приводящую к дальнейшему движению и развитию. Я обнаружил, что это движение всегда имеет положительный характер, постепенно обращая клиентов к жизни, вызывая интерес к жизни и тем самым способствуя исцелению.