ГЛАВА 11.

ЯЗЫК ТЕЛА: ПРАВИЛЬНОЕ И НЕПРАВИЛЬНОЕ ПРИМЕНЕНИЕ

В ходе исследований, проведенных супругами Р. Алленом и Беатрис Т. Гарднер из Невадского университета, было получено доказательство древности языка тела и его первичности по отношению к разговорному языку. Проанализировав неоднократные и бесплодные попытки психологов научить человекообразных обезьян говорить, Гарднеры решили обучить их языку жестов. Поскольку язык тела является неотъемлемым элементом поведения животных, ученые рассудили, что приматы знакомы с ним в достаточной мере и их можно обучить использованию жестов для общения. В особенности это касается человекообразных обезьян, отличающихся инициативностью и ловкостью рук.

Супруги Гарднеры решили обучить молодую самку шимпанзе по имени Вэшоу языку знаков, используемому глухонемыми Северной Америки. В доме Гарднеров обезьяне были предоставлены полная свобода, масса игрушек и мягкое обращение; она оказалась в окружении людей, использовавших для общения только язык жестов.

Вэшоу, как и подобает шимпанзе, чрезвычайно быстро стала подражать жестам ее новых друзей, однако лишь спустя месяцы терпеливой работы ей удалось воспроизводить их по команде. Ее понуждали «высказываться» прикосновениями к руке и в каждом случае «неверного произношения» добивались его улучшения, повторяя не получившийся жест с подчеркнутой выразительностью. Когда Вэшоу в достаточной степени овладевала этим жестом, ее вознаграждали почесыванием. Если же ее заставляли слишком много работать, она выказывала свой протест, убегая от учителя или в раздражении колотя его по руке.

После двух лет кропотливой работы Вэшоу освоила около тридцати знаков. Знак считался освоенным, если она добровольно использовала его в нужном контексте в течение пятнадцати дней подряд хотя бы один раз в день. Вэшоу научилась выражать понятие «больше» («еще»), вытягивая кончики пальцев над головой, трясла раскрытой кистью руки, обозначая сигнал «спешить», и прикладывала ладонь к груди, выказывая «удовольствие».

Она обучилась также жестам, обозначающим шляпу, башмаки, брюки и прочие предметы туалета, а так же знакам «ребенок», «собака» и «кот». Как ни странно, она употребляла эти знаки даже при встречах с незнакомыми ей детьми, собаками и кошками. Однажды она даже использовала знак «собака», не видя той, а лишь услышав лай. Кроме того, она изобрела ряд простых предложений, например: «Идти сладкое», когда хотела, чтобы ее отнесли к кусту малины, либо "Открыть еда питьем, если предпочитала полакомиться чем-нибудь из холодильника.

Эксперимент все еще продолжается, Вэшоу обучается новым жестам и составляет из них новые предложения. Старая идея доктора Айболита– беседовать с животными – имеет шанс реализоваться посредством языка тела.

Однако ряд дотошных естествоиспытателей указывают, что использование языка тела животными не является чем-то новым. Птицы сигнализируют о своей половой готовности сложными ритуальными танцами, пчелы указывают направление на источник меда, выделывая в полете замысловатые фигуры, собаки же для обозначения чувства голода используют разнообразные сигналы, например, переворачиваются на спину, притворяясь мертвыми, либо усаживаются перед хозяином, изображая взглядом просьбу «дай поесть».

Новым в случае Вэшоу является сам процесс обучения животного новому для него языку (системе искусственных жестов) и достигнутый результат: животное по собственной инициативе подает сигналы.на этом языке. Поскольку общение посредством разговорной речи оказалось невозможным, обращение к языку глухонемых было логичным. По всей вероятности, потеряв слухи будучи отрезанным от мира звуков, индивидуум становится более восприимчивым к миру жестов и движений. Если это так, то глухой должен более обостренно воспринимать язык тела.

Придя к такому заключению, доктор Норман Каган из Мичиганского университета провел исследование среди глухих. Им показывали фильмы, изображающие мужчин и женщин в различных ситуациях, после чего просили оценить эмоциональное состояние героев фильма и описать ключевые жесты языка тела, используемые теми для передачи их душевного состояния. С помощью технических средств чтение по губам было исключено.

«Нам стало очевидно, – рассказал доктор Каган, – что для выражения своего эмоционального состояния человек в той или иной степени пользуется практически всеми частями тела.»

Так, например, безостановочные движения рук, игру с перстнем или непрерывное хождение в процессе разговора все глухие восприняли как признаки нервозности, замешательства и беспокойства. Когда же глаза и лицо человека внезапно становятся «потерянными», когда он словно «проглатывает» выражение лица или черты его лица будто «сжимаются», это интерпретировалось как признак вины.

Чрезмерно резкие движения связывались с крушением планов, а постепенно затухающие телодвижения, словно человек «пытается спрятаться», ассоциировались с депрессией. Энергичность воспринималась через резкую подачу вперед головой и всем корпусом, включая руки и плечи; если индивидуум сидит, откинув голову или склонив ее набок и играя пальцами, это трактовалось как выражение скуки. С задумчивостью связывались такие жесты, как напряженный пристальный взгляд, наморщенный лоб и опущенные глаза. Если человек не хочет смотреть на кого-то или не желает, чтобы смотрели на него, он снимает очки либо отводит взгляд.

Такие толкования были получены от глухих людей, неспособных воспринимать речь, тем не менее их оценки оказались верными. Жесты интерпретировались в рамках общего контекста сцены, которая разворачивалась перед «зрителями-экспертами» без речевого сопровождения. Создается впечатление, что один лишь язык тела может оказаться достаточно эффективным средством общения, если мы наделены способностью понимать его, если обладаем повышенной восприимчивостью к мельчайшим нюансам движений и жестов. Однако это требует сверхчувствительности, свойственной глухим. Их зрение в такой степени нацелено на интенсивный поиск дополнительных ключей, что они способны уловить общий контекст сцены исключительно через посредство языка тела.

Истинную значимость язык тела, однако, приобретает именно в смеси с разговорным языком на всех уровнях общения, и иными сигналами, передаваемыми по другим каналам. Одним из таких каналов является осязательное восприятие, которое временами перекрывается со зрительным, но по сути представляет собой более Примитивную и общую форму коммуникации.

Согласно покойному доктору Лоуренсу К. Фрэнку из Гарварда, знакомство ребенка с окружающим миром начинается с прикосновений матери, ее ласк и поцелуев, с ощущения во рту ее соска, теплоты и надежности ее рук. Позже ребенку прививают понятие «не тронь», чтобы познакомить его с таким аспектом человеческой культуры, как «право собственности», и воспитать в нем чувство обладания и принадлежности. Его исследование собственного тела в ребячестве и подростковом возрасте посредством прикосновений к нему, приключения с мастурбацией – крайним проявлением самоосязания – и позднее, в юношеском возрасте, любовные прикосновения, взаимное исследование тел со своим партнером по любви – самые очевидные примеры осязательного общения.

Такими действиями, как царапание, похлопывание или нажатие внешних объектов, каждый из нас сообщает себе по каналу осязания: «Я осознаю себя. Я доставляю себе удовольствие и удовлетворение». Мы общаемся с другими через касания руками, рукопожатия и прочие виды прикосновений, говоря тем самым: «Не волнуйся. Расслабься. Ты не один. Я люблю тебя».

Трудно сказать, где заканчивается язык тела и начинается осязательное общение. Границы между ними расплывчаты и неопределенны.

Возможно, наибольшую ценность понимание языка тела имеет в области психиатрии. Работы доктора Шефлена показало, насколько важно врачам осознанно использовать этот язык, а доктор Бухгаймер с сотрудниками применили его в лечебных процедурах, нацеленных на самоконфронтацию.

Доктор Бухгаймер рассказывает о группе взрослых пациентов, которым в качестве терапевтического средства были даны смывающиеся (водорастворимые) краски для рисования пальцами, как детям. «Мы надеялись, что ощущение краски, размазываемой по бумаге, поможет им освободиться от ряда сдерживающих факторов, замедлявших процесс лечения. Чтобы помочь им лучше понять происходящее, мы сняли их в процессе работы и затем показали им эти фильмы».

У одной из пациенток, продолжал он, первый брак, оказавшийся неудачным, распался, в частности по причине ее неспособности наслаждаться сексом. Сейчас, выйдя замуж вторично, она почувствовала, что ее сексуальная жизнь существенно улучшилась, однако супружество все равно «рвется по швам».

Создавая пальцами яркое багрово-пурпурное пятно, она внезапно воскликнула: «Как сексуально это выглядит!» – и тотчас скрестила ноги.

Когда этот эпизод воспроизвели и она оказалась лицом к лицу с собственной реакцией на осязательную концепцию сексуальности, она не могла поверить, что реагировала подобным образом. Однако в процессе обсуждения значения скрещенных ног с точки зрения языка тела она согласилась, что ее реакция – один из способов, выражающих нежелание и отказ от секса. Это проявилось особенно ярко в контексте других ее действий, ее комментариев к «сексуальной» картине. Она призналась, что по-прежнему имеет конфликты на почве секса, начала понимать: второй брак страдает от тех же проблем, что и первый, – и, осознав это, смогла предпринять верные шаги к выздоровлению.

Вот классический образчик того, как осмысление собственной символической жестикуляции языком тела раскрывает женщине глаза на остроту ее проблем. Доктор Фриц Перлс, психиатр, основоположник «гештальт-терапии» (психиатрической терапии, в качестве одного из основных средств использующей язык тела), рассказывает о своем методе: «Мы стараемся держаться очевидного, а именно поверхностных сторон ситуаций, в которых оказываемся».

Основная методика гештальт-терапии, согласно доктору Перлсу, заключается не в том, чтобы вдаваться в объяснения с пациентом, а в том, чтобы предоставить ему возможность понять и раскрыть себя. «С этой целью, продолжает доктор Перлс, – я не принимаю в расчет большую часть из того, что говорит пациент, и сосредоточиваю основное внимание на неречевом уровне, потому что он в наименьшей степени подвержен влиянию само обмана». Естественно, под неречевым уровнем подразумевается уровень языка тела.

Чтобы представить, что имеет в виду доктор Перле, заглянем на один из его сеансов с 30-летней женщиной. Эти беседы взяты из учебного фильма по психиатрии.

ПАЦИЕНТКА: Сейчас мне страшно.

ДОКТОР: Вы говорите, что испуганы, а сама улыбаетесь. Не понимаю, как можно бояться чего-то и улыбаться одновременно.

Пациентка смущена, ее улыбка слабеет и исчезает вовсе.

ПАЦИЕНТКА: Я и к вам отношусь с подозрением. Думаю, вы все прекрасно понимаете. Полагаю, вам известно, что, когда мне страшно, я смеюсь, или прикидываюсь, чтобы скрыть это.

ДОКТОР: Так, значит, у вас страх перед публикой?

ПАЦИЕНТКА: Не знаю. Меня главным образом беспокоит ваше присутствие. Я боюсь, что вы.начнете открыто нападать на меня, боюсь, что вы хотите загнать меня в угол, и мне становится страшно. Мне хочется, чтобы вы были на моей стороне.

Говоря это, она невольно ударяет себя в грудь.

ДОКТОР: Вы сказали, что я хочу загнать вас в угол, и ударили себя в грудь.

Доктор Перле повторяет ее жест, и она смотрит на свою руку так, словно видит ее впервые, после чего задумчиво повторяет жест.

ПАЦИЕНТКА: Ну-у… да.

ДОКТОР: Что бы вы хотели сделать? Можете ли вы описать угол, в который бы захотели пойти?

Оглядывая углы комнаты, пациентка внезапно начинает оценивать каждый из них как место своего возможного пребывания.

ПАЦИЕНТКА: Да. Вон в том углу сзади я бы чувствовала себя в безопасности.

ДОКТОР: Там вы лучше были бы защищены от меня?

ПАЦИЕНТКА: Ну… нет… ой… я знаю, что не была бы в полной безопасности. Может, чувствовала бы себя чуть уверенней.

Все еще глядя в угол, она кивает головой.

ДОКТОР: Постарайтесь представить, что вы очутились в том углу, и скажите, что бы вы стали там делать?

Какое-то мгновение она размышляет. Случайно оброненная фраза насчет угла сейчас стала физически реальной ситуацией.

ПАЦИЕНТКА: Я бы просто сидела.

ДОКТОР: Просто сидели бы?

ПАЦИЕНТКА: Да.

ДОКТОР: И как долго вы сидели бы там?

Пациентка принимает позу девочки, сидящей на табурете, как если бы она действительно находилась в углу.

ПАЦИЕНТКА: Не знаю, но мне странно, что вы так говорите. Это напоминает мне время, когда я была маленькой. Когда мне бывало страшно, я садилась в угол, и мне становилось легче.

ДОКТОР: Хорошо, так вы – маленькая девочка?

Пациентка вновь смущена тем, что ее замечание приобрело такую образность.

ПАЦИЕНТКА: Ну, нет, Конечно, но чувство такое же.

ДОКТОР: Так все-таки вы маленькая девочка?

ПАЦИЕНТКА: Это чувство напоминает мне о детстве.

Вынудив ее вновь почувствовать себя маленькой девочкой, доктор продолжает:

ДОКТОР: Вы в самом деле маленькая девочка?

ПАЦИЕНТКА: Да нет же, нет! ДОКТОР: Нет. А сколько вам лет?

ПАЦИЕНТКА: Тридцать.

ДОКТОР: Да, вы не можете быть маленькой девочкой.

ПАЦИЕНТКА: Да!

В одном из последующих эпизодов доктор говорит:

ДОКТОР: Если вы притворяетесь немой и глупой, то я вынужден буду выражаться более определенно.

ПАЦИЕНТКА: Мне и раньше это говорили, но со мной такой номер не пройдет.

ДОКТОР: Что вы сейчас вытворяете своими ногами?

ПАЦИЕНТ: Болтаю ими.

Она смеется, так как покачивание ногами заставляет ее осознать, что она притворяется. Доктор тоже смеется.

ДОКТОР: Вы сейчас шутите. Несколько позже пациентка говорит:

ПАЦИЕНТКА: Вы обращаетесь со мной так, словно я сильнее, чем на самом деле. Мне хочется, чтобы вы защищали меня, были более внимательны ко мне.

Голос ее сердит, хотя она и улыбается, произнося это. Доктор имитирует ее улыбку.

ДОКТОР: Вы понимаете, что значит ваша улыбка? Вы не верите ни одному слову из того, что говорите.

Он тоже улыбается обезоруживающей улыбкой, однако она трясет головой.

ПАЦИЕНТКА: Нет, верю..

Она пытается сдержать улыбку, однако доктор уже показал ей, что она улыбалась.

ПАЦИЕНТКА: Я знаю, вы не думаете, что я…

ДОКТОР: Конечно. Вы блефуете. Вы – обманщица!

ПАЦИЕНТКА: Вы верите… вы это серьезно?

Ее улыбка становится неуверенной и гаснет.

ДОКТОР: Да. Вы улыбаетесь, хихикаете и виляете. Это все обман..

Он копирует ее движения, заставляя ее как бы взглянуть на свое отражение.

ДОКТОР: Вы устроили для меня целое представление.

ПАЦИЕНТКА: Ах, это возмутительно!

Ее смех прошел, а голос и движения выдают обиду.

ДОКТОР: Не могли бы вы это выразить?

ПАЦИЕНТКА: Хорошо. Со всей определенностью могу заявить, что я не обманываю вас. Признаться, мне трудно показывать свое замешательство. Терпеть не могу оказываться в затруднительном положении, но меня задело, что вы назвали меня обманщицей. То, что я смеюсь, когда бываю смущена или загнана в угол, еще не значит, что я обманщица!

ДОКТОР: Последнюю минуту вы были самой собой!

ПАЦИЕНТКА: Ну, я очень рассердилась на вас.

Она опять улыбается.

ДОКТОР: Ну вот! Вот это! Он копирует ее улыбку.

ДОКТОР: Вы сделали это, Чтобы скрыть свой гнев? В эту минуту, в этот момент какое у вас было чувство?

ПАЦИЕНТКА: Ну, в эту минуту я была сердита, а не смущена.

Существенной особенностью ^данного сеанса является то, как доктор Перле перехватывает сигналы, подаваемые пациенткой на языке тела, – ее улыбку, хихиканье, даже ее желание посидеть в углу -и затем предъявляет их ей, заставляя столкнуться с символикой собственного языка тела. Он показывает, что, ее улыбка и смех – всего лишь оборонительная реакция, призванная смягчить реальные чувства, ее раздражение, которому она не позволяет себе поддаваться, поскольку оно может оказаться слишком разрушительным. И лишь в конце она выходит из себя до такой степени, что отбрасывает защитную улыбку и действительно выражает свои эмоции. Это и есть пример самоконфронтации в действии.

Как видно, сочетание языка тела с самоконфронтацией позволяет заставить индивидуума осознать противоречие между сигналами языка его тела и тем, что он произносит. Если вы постигнете смысл движений своего тела, то ваше самопознание углубится и приобретет большую значимость. С другой стороны, возможность управлять языком тела позволит прорваться через множество защитных барьеров, которыми вы себя окружили.

Недавно мне довелось наблюдать на танцах очень красивую девочку-подростка; она стояла с подругой у стены, надменная, отчужденная и недоступная всему миру, словно сказочная снежная королева.

Я был с ней знаком и знал, что ее можно обвинить в чем угодно, но только не в холодности или равнодушии. Позже я поинтересовался, в чем была. причина ее неприступности.

«Это я-то неприступна? – искренне изумилась она. – А что вы скажете о мальчишках? Ни один даже не подошел поговорить со мной. Да мне до смерти хотелось танцевать, но никто меня не пригласил. – И с ноткой трагизма добавила: – Из девочек моего возраста в нашей школе я одна хожу в старых девах. Взять хотя бы Рут. Она моя ровесница, ноне пропустила ни одного танца, а ведь вы ее знаете, – смотреть не на что!»

Смотреть действительно было не на что: Рут– непривлекательная толстушка… но у нее есть секрет! Рут улыбается каждому мальчику. Рут прорывается сквозь все защитные барьеры. Рут заставляет каждого парня чувствовать себя непринужденно и уверенно. Он знает, что на приглашение к танцу она ответит согласием. Язык ее тела гарантирует это. Моя красивая юная приятельница, внешне такая холодно-спокойная, прячет в себе тоскливую робость. Она сигнализирует: «Не стой около меня! Я неприступна. Попробуй только меня пригласить!». Какой подросток захочет подвергаться риску быть отвергнутым? Все они подчиняются этим сигналам и обращаются к Рут.

При известной практике моя юная приятельница сможет научиться улыбаться и смягчать свою красоту, сможет сделать ее более досягаемой. Она узнает, как с помощью языка тела сигнализировать мальчикам: «Можете пригласить меня на танец, я не откажу». Однако для этого вначале она должна понять значение этих сигналов. Она должна сама увидеть себя глазами окружающих, произвести конфронтацию с самой собой, и лишь после этого можно ожидать изменений.

Каждый из нас в состоянии понять, что если он выразит свое я таким, каким сам хотел бы быть, свое тщательно скрываемое я, то сможет сделать себя более раскрепощенным и более доступным для окружающих.

Существует много способов достижения этой цели, способов имитировать язык тела с тем, чтобы достичь результата. Во всех книгах о самосовершенствовании, приобретении друзей и завоевании любви окружающих подчеркивается большое значение языка тела и отмечается важность умения имитировать на языке тела необходимые сигналы: «Я – потрясающий парень! Я невозмутим. Я хочу подружиться с тобой. Верь мне!» Научитесь таким сигналам, постоянно подавайте их – и успех в обществе вам гарантирован!

В школах хороших манер понимают это и настойчиво обучают девушек искусству грациозно сидеть, прогуливаться и стоять. Сомневающимся рекомендую посмотреть Конкурс «Мисс Америка»: вы увидите, насколько умело участвующие в нем девушки используют язык тела с целью предстать чарующими и манящими. Иногда это выглядит крикливо, однако только за то, что они так стараются, им можно поставить «пятерку». Их жесты выверены и точны. Они знают, как много можно сказать языком тела.

Политики понимают, сколь велика роль языка тела, и используют его, чтобы усилить значимость и драматизм выступлений и придать своей индивидуальности или имиджу больше обаяния и привлекательности, Франклин Д. Рузвельт и Фьррелло Ла Гуардиа инстинктивно владели им в совершенстве. Рузвельт, несмотря на наличие физического недостатка и необходимость избегать подчеркивающих этот недостаток поз, прекрасно сознавая их негативное влияние, умел с помощью языка тела передать окружающим образ уверенного в себе и полностью владеющего собой человека. Ла Гуардиа создал иной имидж, человека домашнего и приземленного, сына своего народа, благодаря жестам и движениям тела, за счет поразительного знания «словаря» языка тела, причем словаря не только английского, но также итальянского и идиш.

Некоторым людям не дается грамматика языка тела, как бы они ни старались. Линдон Джонсон так и не смог как следует с ним освоиться. Движения его рук были слишком искусственными, манерными, и, глядя на него, создавалось впечатление, что выполняется прогон заученной программы.

Чрезмерное злоупотребление ограниченным набором сигналов языка тела делало Ричарда Никсона отличной мишенью для пародистов, таких, как Дэвид Фрай, которым было достаточно взять парочку его жестов и слегка их утрировать, чтобы создать поразительное впечатление сходства.

Доктор Бердвистел в своей статье из сборника «Исследования в области общения» утверждает, что хорошо обученный «лингвист-кинесиолог» должен уметь описать движения человека, не видя его, а лишь слыша его голос.

Если это так, то должна существовать Жесткая связь между словами и жестами. Когда оратор указывает куда-либо, произносимое им должно соответствовать этому. Например, Билли Грэхем, громогласно провозглашая: «Вы рискуете не попасть на небеса…», – указывает пальцем вверх; когда же он добавляет: «… и отправитесь прямиком в ад!», – то опускает палец вниз, как сделали бы и мы.

Такова наиболее очевидная и примитивная связь между сигналом и словом, тем не менее эта связь уместна, и на слушателей воздействует такая манера.

Из самого факта существования уместных связей вытекает, что кое-кто может их искажать и использовать неправильно. Некоторые проделывают это со словами. Они заикаются, запинаются, говорят слишком высоким либо, напротив, слишком низким голосом и тем самым сводят на нет доходчивость своих слов. Точно так же можно запинаться или заикаться в кинесическом смысле и использовать вместо неподходящих слов неуместные жесты.

Аудитория может слышать и понимать ваши слова, однако изрядная доля сказанного, может не доходить до нее либо будет доходить в искаженном виде, и вы окажетесь лицом к лицу с «холодным» слушателем. Ваша речь будет лишена эмоциональной окраски, проникновенности и того, что скрывается за таинственным термином «харизма».

Насколько досадным может быть результат неверного использования языка тела, показал несколько лет назад комик Пэт Паульсон. Изображая кандидата на политический пост, он создал великолепную пародию на тогдашних кандидатов, сделав голос невыразительным, лишенным всех эмоций, придав лицу вид бесстрастной маски, усиливавшей впечатление невыразительности, и чрезвычайно умно ввел в представление не соответствующие тексту телодвижения. В итоге псевдополитики потерпели сокрушительное поражение.

К сожалению, такое может случиться и в реальности, если политик слишком заторможен и боится использовать правильные жесты либо попросту их не знает. Уильям Дж. Фулбрайт и Артур Голдберг внесли большой вклад в политику, однако в их манере говорить отсутствовал даже намек на использование языка тела, что делало их выступления скучными и не воодушевляющими. То же справедливо в отношении Джорджа Макговерна и, в несколько меньшей степени, Юджина Маккарти.

Наибольшую популярность Маккарти снискал среди молодых людей, способных прорваться через его манеру говорить к смыслу произносимого. Однако, как ни горько это сознавать, для большинства американцев большее значение имеет манера произносить речи и умение пользоваться языком тела, нежели суть сказанного.

Его однофамилец, Джозеф Маккарти, выступавший с речами несколько десятилетий назад, обладал на редкость эффектной манерой произносить речи и имел познания в основах языка тела, свойственные многим странствующим проповедникам-евангелистам.

Несмотря на то, что проводимая Джорджем Уоллесом политика многими воспринималась негативно, во время предвыборной президентской кампании он создал себе с помощью языка тела имидж «честного парня». Тщательный анализ киноматериалов и его предвыборными речами, особенно при отключенном звуке, показывает, что языком тела он буквально выкрикивал содержание своих речей.

Житель Нью-Йорка Уильям Бакли принадлежал к категории людей, чьи политические взгляды характеризуются крайним правоцентристским уклоном, однако любое его появление на телеэкране всегда собирало большую аудиторию, которая лишь отчасти придерживалась право-центристских взглядов. Он притягивал слушателей не столько содержанием речей, сколько манерой их подачи. Помимо наиболее очевидных приемов языка тела, таких, как жестикуляция и принятие поз, широко распространенных среди политиков, вынужденных часто выступать на значительном удалении от слушателей, Бакли умело пользовался арсеналом тонких нюансов кинесики. С замечательной легкостью он прибегал к мимике, поднимая брови, прикрывая глаза, кривя губы и надувая щеки, так что лицо его представляло непрерывную череду разнообразных выражений. Его выступления оставляли впечатление живости и вдохновения, что добавляло искренности его заявлениям.

Джон Линдсей лучился той же искренностью, однако его кинесические движения слегка пригашены, затушеваны, смягчены по сравнению с нарочито подчеркнутой техникой Бакли, и вместе с ощущением искренности мы получали впечатление спокойствия и уверенности, а также нечто большее – подкупающую бесхитростность, вытекающую из одного лишь смягчения кинесического движения.

Тед Кеннеди обладал такими же кинесическими возможностями, подкрепленными, как и в случае Линдсея и Бакли, приятной внешностью. Это позволяло ему излучать мальчишескую искренность, которая могла совершенно не вязаться с тем, что он делает, и тем не менее помогала растопить нашу отчужденность.

Канадец Пьер Трюдо столь же искренен, но отличался большой живостью вероятно, за счет своего французского происхождения, – и это вооружало его возможностью придать своему политическому имиджу несколько иное измерение. Он оставил впечатление весьма искушенного, светского человека, даже где-то повесы, однако все это в хорошем смысле. Языком тела он говорил нам: «Послушайте, мне доставляет удовольствие все то, что нравится и вам. Так разделите же со мной это удовольствие хотя бы мысленно!»

Как только вы начнете наблюдать за манерой поведения людей, их жестами и мимикой, вам сразу станет ясно, какое большое значение все политические деятели уделяют языку тела, добиваясь большей благосклонности аудитории к своим словам и имиджу. Действительно хороших политиков, хороших в том смысле, что они могут выражать своим телом любые эмоции, никогда не заботит содержание речей. Единственное, что имеет значение, это способ их подачи.

Все они, как правило, хорошие актеры, а хороший актер просто обязан быть специалистом в области языка тела. Согласно законам естественного отбора, успех гарантирован лишь тем из них, кто виртуозно владеет как грамматикой, так и лексикой этого языка.

Естественно, бывают и исключения. Одно из них – Нельсон Эдди. Благодаря вокальным данным он в тридцатых годах стал артистом, но (это нередко бывает с певцами) так и не научился пользоваться языком тела. В его выступлениях (которые можно посмотреть в старых-престарых шоу) видна скованность движений, роботоподобная жестикуляция. Полная противоположность ему – Гэри Купер. Куперу также была свойственна некоторая скованность, однако он умело использовал ее для передачи впечатления основательности и надежности благодаря интуитивной способности находить нужные движения языка тела.

По мере накопления фактов, касающихся языка тела, и постепенного перехода их анализа на научный уровень они становятся средством исследований в других науках. В докладе, сделанном на 55-й годичной конференции Американской ассоциации ораторов, профессор Стенли Э. Джонс, ссылаясь на принципы языка тела, поставил под сомнение утверждение доктора Холла о том, что основное различие между культурами сводится к приемам обращения с пространством. Помните, в главе 3 мы обращаем внимание на тот факт, что латиноамериканцы, разговаривая друг с другом, располагаются к собеседнику ближе, чем китайцы или негры, а арабы сближаются в еще большей степени.

Профессор Джонс, проработав два года в Гарлеме, Чайнатауне, Малой Италии, Испанском Гарлеме, то есть во всех этнических районах Манхэттена (Нью-Йорк), получил доказательства того, что эта схема претерпевает изменения. По его мнению, бедность вынуждает людей менять некоторые из своих культурных обычаев. Он полагает, что существует культура бедноты, которая оказывает на личность более сильное влияние, нежели любой этнический субкультурный фон.

Профессор Джонс, обсуждая свой доклад в интервью для Прессы, сказал: «Начиная исследования моделей поведения среди представителей субкультур, живущих в так называемом нью-йоркском „плавильном тигле“, я полагал, что между этими моделями будут сохраняться различия. Но был несказанно удивлен, обнаружив, что бедность учит всех поразительно одинаковым манерам поведения».

Профессор Джонс установил, что в перенаселенных районах с плохими жилищными условиями практически любой человек, независимо от этнических корней, удерживает между собой и собеседником дистанцию около 1 фута.

Попытки молодой науки о языке тела выяснить.влияние бедности на культуру представляют интерес в социологическом плане. Открытия профессора Джонса показывают, что, по всей вероятности, в культуре американской бедноты стираются межэтнические и межнациональные различия. Вся Америка становится «плавильным тиглем», но основным фактором, способствующим таянию барьеров и формированию общего для всех языка тела, является именно беднота с ее характерными особенностями.

Было бы интересно продолжить эту работу и выяснить, на какие другие особенности, кроме размера личностного пространства, влияет бедность, либо провести аналогичные исследования в ином направлении и оценить степень влияния благосостояния на ломку этнических норм языка тела с тем, чтобы ответить на вопрос, что сильнее – экономические или культурные факторы.

Исследователю, посвятившему себя изучению языка тела, открываются необозримые области для исследований, особую прелесть которым придает отсутствие необходимости в каком бы то ни было оборудовании. Мне известно немало работ, выполненных с применением шестнадцатимиллиметровых кино– и видеокамер и привлечением десятков добровольцев из числа студентов, но мне известен также совершенно восхитительный проект, реализованный четырнадцатилетним подростком, из окна спальни которого видна телефонная будка, расположенная на одной из улиц Нью-Йорка. Он заснял на 8-миллиметровую кинопленку столько людей, пользующихся телефонной будкой, сколько позволяли его карманные деньги, а затем, запустив семейный кинопроектор на. малую скорость, регистрировал и идентифицировал каждое их движение.

Мне знаком также исследователь постарше. Это студент, работающий над диссертацией и изучающий поведение людей, пытающихся разойтись на запруженной народом улице и на улице, где толпа пореже.

«Там, где позволяет пространство, – объясняет он, – они выжидают, пока не сблизятся на расстояние около десяти футов, а затем подают друг другу сигнал, позволяющий им благополучно разминуться». Он пока не выяснил точно, какого рода этот сигнал и как с его помощью показать, в какую сторону ты собираешься отклониться.

Естественно, порой с сигналами происходит путаница, и оба, столкнувшись, синхронно начинают отступать то влево, то вправо и продолжают этот бессмысленный танец, пока не остановятся, после чего следует обмен извиняющимися улыбками, и каждый идет в свою сторону. Фрейд назвал такое явление сексуальным столкновением. Мой приятель предпочитает называть его кинесическим заиканием.

Наука о языке тела пребывает в младенчестве, ив этой книге рассмотрены лишь некоторые из ее фундаментальных положений. Сейчас, когда вы ознакомились с ними, попристальней взгляните на себя, своих друзей и родственников. Почему вы передвигаетесь именно так, а не иначе? Что это может означать? Какое начало преобладает в ваших кинесических взаимоотношениях с окружающими – доминирование или подчинение? Как вы распоряжаетесь пространством? Являетесь ли вы его хозяином или позволяете ему управлять собой?

Как вы распоряжаетесь пространством в деловых взаимоотношениях? Стучитесь ли вы в дверь к вашему шефу перед тем, как зайти в кабинет? Подходите ли вы вплотную к его столу, занимая господствующую позицию, либо останавливаетесь на почтительном расстоянии, допуская его господство над собой? Позволяя ему господствовать над вами, вы хотите задобрить его либо, напротив, манипулировать им?

Как вы выходите из лифта, если с вами выходят коллеги по работе? Пропускаете ли вы их вперед из-за того, что проявление вежливости приносит вам чувство внутреннего превосходства? Или вы выходите первым, давая другим возможность попросить вас об этом и принимая их учтивость как должное? Торгуетесь ли вы за место? «Вы первый!»-"Нет, только после вас!"?

Какой из этих типов поведения является наиболее уравновешенным? Какой из них свойственен абсолютно уверенному в себе человеку? Рассмотрите каждый из этих вариантов. Ваша догадка будет столь же хороша, как и мнение опытного психиатра. Ведь эта наука только начинает развиваться.

Какое место вы займете в лекционном зале? В последнем ряду, где вам гарантирована некоторая анонимность, хотя при этом вы рискуете пропустить некоторые трудные вопросы в докладе, либо в первом ряду, где хорошо видно и слышно, но при этом вы сами будете слишком бросаться в глаза?

Как вы ведете себя на неофициальной встрече? Пытаетесь ли вы унять дрожь в руках с помощью рюмки?

Опираетесь ли о камин для пущей безопасности? Это позволяет расслабить половину туловища и не беспокоиться о том, что нужно говорить языком тела, – либо беспокоиться вдвое меньше. Хотя, с другой стороны, сам способ, каким вы опираетесь, может вас выдать!

В каком месте вы сидите? На стуле в углу? В кругу друзей или рядом с незнакомцем? Какая позиция самая безопасная, а какая самая интересная? Какая дает безопасность, а какая свидетельствует о зрелости?

На следующем вечере, на который вы пойдете, займитесь наблюдениями и выясните: кто доминирует в этом обществе? Почему? Нисколько доминирование обусловлено использованием языка тела?

Заметьте, как сидят люди в вагонах метро: как отделяют себя от других, если в вагоне много людей? Как они перекрещивают ступни, колени и руки?

Задержите на незнакомце взгляд чуть дольше, чем необходимо, и посмотрите, что случится. Вы можете нарваться на грубость, а можете и получить некий положительный опыт. Может так случиться, что вы заговорите с незнакомым человеком, и вам это понравится.

Итак, основы и некоторые из правил вам известны. Всю свою жизнь вы играли, пользуясь языком тела подсознательно. А теперь начинайте играть сознательно! Нарушьте несколько правил и посмотрите, что получится. Результат будет удивительный, иногда пугающий, захватывающий, открывающий новое, забавный – и, обещаю скучно вам не будет!