Раньше было принято считать, что физика описывает вселенную. Теперь мы знаем, что физика описывает лишь то, что мы можем сказать о вселенной.

(Нильс Бор)

Что? Реальность? Не приставайте вы к нам с вашей вонючей реальностью!

(Доктор Ник Херберт пародирует Копенгагенскую Интерпретацию, Исаленский институт, февраль, 1986)

Доктор фон Нейман, один из ведущих защитников мнения Бора о том, что наука не в состоянии найти «одну глубокую реальность», лежащую в основе всех относительных инструментальных реальностей, продвинулся даже на шаг дальше, чем Бор. Поскольку квантовый мир просто не вписывается в аристотелевскую логику «либо-либо», фон Нейман изобрел трехзначную логику, которая лучше подходит к квантовому миру.

Аристотель оставил нам всего два варианта для выбора: «истинно» и «ложно». Фон Нейман добавил к ним «может быть». В некотором отношении это соответствует «неопределенному» состоянию доктора Рапопорта, но и отличается от него; «может быть» определенно исключает «бессмысленность», которую фон Нейман, как и Бор, изгонял из научного рассуждения.

Некоторые физики (например, доктор Давид Финкельштейн) считают, что фон Нейман разрешил «все» (или, может быть, некневсе ?) парадоксы, остававшиеся даже после того, как мы вместе с Бором отвергли «глубокую реальность». Другие считают трехзначную квантовую логику не более чем «формализмом» или «фокусом», который не вносит реального вклада в прояснение неопределенности квантовых событий.

Тем не менее КЛ (квантовая логика) очень хорошо применима к обычным событиям — вопреки утверждениям, что квантовая неопределенность не имеет никакого отношения к нашей повседневной жизни и существует только на субатомном уровне.

Например, я подбрасываю монету. Если только она не упадет на ребро (чрезвычайно редкое событие!), монета определенно подчинится аристотелевской логике «либо-либо». Она упадет на пол либо орлом вверх, либо решкой вверх. Никакого «может быть».

Но в каком состоянии существует монета, пока она кувыркается в воздухе? Сторонник метафизического учения о предопределении может заявить, что орел или решка существуют еще до того, как монета упадет на пол, потому что падение монеты той или другой стороной предопределено заранее. С научной точки зрения, такое предположение находится за пределами возможности проверки, поэтому следует считать его «бессмысленным». На операционном или феноменологическом уровне монета находится в фоннеймановском состоянии «может быть» до тех пор, пока не упадет на пол.

Трансакционная психология показывает, что восприятие всегда начинается в подобном состоянии «может быть». Вот пример. Я иду по улице и вижу впереди своего друга Джо. Если я никогда не изучал науку о мозге, я уверен в том, что тот Джо, которого я вижу, «на самом деле» находится там. И я очень удивляюсь, когда, подойдя ближе, замечаю, что этот человек лишь похож на моего старого доброго Джо. Мое восприятие содержало в себе «может быть», но, обусловленный аристотелевской логикой, я игнорировал это, и мое представление совершило скачок к преждевременной уверенности. (Мы несколько упростили описание этою процесса. На практике петля обратной связи от восприятия к представлению и снова к восприятию работает невероятно быстро. В результате мы «видим» то, что, по нашему мнению, мы должны видеть, а логическое значение «может быть» практически никогда не регистрируется — пока мы не научим себя регистрировать его.)

Относится ли что-либо к классу «истинно-ложно» или к классу «может быть» — обычно это зависит от фактора времени. Монета принадлежит к «может быть» лишь несколько секунд, находясь в воздухе, но падает на пол в положение «либо-либо». Предложение «Мэри не пришла сегодня на урок» кажется истинным для учителя, который видит отсутствие Мэри или, технически выражаясь, «неприсутствие того, что принято называть “Мэри”» на уроке. Но это же предложение попадает в категорию «может быть», если предположить, что Мэри в данный момент бежит в школу, и перейдет в категорию «ложного», как только Мэри войдет в классную комнату (истинным теперь будет предложение «Мэри сегодня опоздала на урок»).

Многие восприятия не только начинаются в состоянии «может быть», но и остаются «может быть» навсегда, поскольку пространственно-временные события, вызвавшие их, настолько быстротечны, что мы просто не можем вынести определенное суждение. Тем не менее мы игнорируем это и, по старой аристотелевской привычке, все равно выносим определенные суждения. К таковым, похоже, относятся и замечания некоторых физиков о том, что неопределенность применима только к квантовому миру.

Книга «Приговор НЛО», написанная Робертом Шиффером, грешит преждевременной уверенностью (на что указывает уже ее заглавие). Мистер Шиффер знает, что такое НЛО «на самом деле» — «на самом деле» это подделки и галлюцинации. Но и другая книга, «Летающие тарелки — реальность» майора Дональда Кио, тоже грешит догматизмом (на что также указывает ее заглавие). Майор Кио тоже знает, что такое НЛО «на самом деле» — «на самом деле» это межпланетные корабли. Психолог, изучающий восприятие, заметил бы, что НЛО обычно появляются и исчезают столь стремительно, что большинство из них никогда не выходит из класса «может быть». Но мы поговорим об этом позже, когда это будет более уместно.

Аристотелевская привычка к догматизированию подкрепляет древние животные территориальные императивы и сама, в свою очередь, подкрепляется ими. Дикие приматы, как и другие позвоночные, заявляют свои права на физические территории. Домашние приматы (люди) заявляют свои права на «ментальные» территории — идеологии и религии. Так, крайне редко можно услышать квантовое «может быть» при обсуждении преимуществ экономической политики Рузвельта перед экономической политикой Рейгана (или наоборот). Чаще всего люди, верящие в НЛО и опровергающие НЛО, не соглашаются ни по одному пункту, но разделяют общее отвращение к словам «может быть». И уж практически невозможно услышать такие предложения, как «Может быть, Иисус — сын Божий» или «Может быть, ислам — ложная религия».

Люди игнорируют квантовое «может быть», потому что большинство никогда не слышало о квантовой логике или трансакционной психологии, но еще и потому, что традиционные политические идеологии и религии на протяжении тысячелетий учили людей — и продолжают учить сегодня — действовать с нетерпимостью и преждевременной уверенностью.

В целом, люди считают вынесение догматических суждений и отстаивание их признаком «мужественности», а признание квантовой неопределенности (фоннеймановское «может быть») — признаком «немужественности». Феминизм часто бросает вызов этой «идеологии мужика», но не менее часто феминисткам кажется, что они выглядят более сильными, если говорят и ведут себя так же догматично и ненаучно, как самые тупые и самонадеянные из «мужиков».

Тенденция к вынесению преждевременных приговоров получает значительное подкрепление и от того программного обеспечения, которым привычно пользуется наш мозг. Имеется в виду наш язык.

Согласно книге «Странные известия» Шеперда, Коута и Свита (это сборник почти неправдоподобных, но, по-видимому, правдивых историй, взятых из респектабельных газет), в 1987 году один житель Рочестера (штат Нью-Йорк) застрелил женщину, которую он принял за свою жену. «Я виноват, — сказал он полицейским, — я хотел застрелить свою жену, но забыл взять очки». Похоже, что его вселенная, как и вселенные Шиффера и Кио, построена на быстрых приговорах и не знает никаких «может быть».

В той же книге: житель Уэстчестера застрелил свою жену на охоте. Он заявил полиции, что принял ее за пень.

Еще два случая на охоте, в той же книге: мужчина застрелил друга, которого он принял за белку. Другой мужчина застрелил девочку-подростка, которую он принял за кабана.

Еще один человек в Вирджиния-Бич убил свою тещу топором и заявил, что принял ее за большого енота.

В этих историях в самих «может быть» скрываются другие «может быть». Я имею в виду то, что, может быть, некоторые из этих людей придумали свои алиби из отчаяния.

И еще одно замечание: в мире есть не только НЛО (неопознанные летающие объекты), но и ННЛО (неопознанные нелетающие объекты), и люди, не владеющие фоннеймановской трехзначной логикой с ее «может быть», зачастую слишком быстро «опознают» и «понимают» их.

Если вы сейчас находитесь в оживленном районе большого города, выгляните в окно. Обратите внимание на то, сколько ННЛО мелькает перед вами так быстро, что их никогда невозможно будет перевести из класса «может быть» в класс «опознанных».

Классифицируйте следующие предложения как истинные, ложные или «может быть».

1. В 1933 году Франклин Рузвельт стал президентом Соединенных Штатов.

2. В 1932 году Франклин Рузвельт стал президентом Соединенных Штатов.

3. 18 января 1932 года Кери Грант отметил свой 28-й день рождения.

4. Река Некер протекает через город Франкфурт.

5. Река Некер протекает через город Гейдельберг.

6. Человечество произошло от обезьян Старого Света.

7. Сила всегда равняется произведению массы и ускорения.

8. Фрэнсис Бэкон написал пьесы, которые приписываются Шекспиру.

9. Сексуальное просвещение приводит к увеличению числа сексуальных преступлений.

10. В те годы, когда масштабы сексуального просвещения в США расширились, число зарегистрированных сексуальных преступлений также увеличилось.

11. Перепись 1890 года зарегистрировала 4 млн. жителей в Нью-Йорке.

12. Обычно в пачке содержится 20 сигарет.

13. Рональд Рейган не знал о махинациях с оружием и кокаином, известных как «Иран — контрас».

14. Рональд Рейган не знал о махинациях с оружием и кокаином, известных как «Иран — контрас», пока не услышал о них в телевизионных новостях.

15. Все различия между мужчинами и женщинами являются результатами воспитания.

16. Некневсе различия между мужчинами и женщинами являются результатами воспитания.

17. Все различия между мужчинами и женщинами являются результатами генетических факторов (тестостерон, эстроген и т. д.).

18. Некневсе различия между мужчинами и женщинами являются результатами генетических факторов (тестостерон, эстроген и т. д.).

19. Атлантида сейчас находится на дне моря в районе Бермудских островов.

20. Атлантида никогда не существовала.

21. У Гитлера было всего одно яичко.

Все понимают, что нельзя выпить слово «вода». Но, похоже, мало кого из нас можно назвать совершенно свободным от семантических заблуждений, которые, в сущности, ничем не лучше, чем если бы мы пытались пить пятна краски, образующие слово «вода» на этой странице, или звуковые волны, возникающие, когда я произношу слово «вода» вслух. Если вы говорите: «Слово — это не вещь», все легко соглашаются с вами; но посмотрите вокруг, и вы увидите, что все ведут себя так, как будто нечто, называемое Священным, «действительно является» Священным, а нечто, называемое Низким, «действительно является» Низким.

Такого рода нейролингвистические «галлюцинации» настолько широко распространены среди людей, что обычно мы их даже не замечаем — как, по мнению некоторых, рыбы не замечают воду, — и мы еще приведем немало примеров, иллюстрирующих это явление. Если проанализировать, такое подчинение «гипнотической силе слова» кажется самым характерным признаком человечества. Альфред Коржибский говорил, что мы «путаем карту с территорией». Алан Уотс утверждал, что мы не можем отличить меню от еды. К каким бы сравнениям мы ни прибегали, имеется в виду то, что люди, похоже, странным образом склонны смешивать свои ментальные картотеки, или нейролингвистические решетки, с невербальным миром чувственно воспринимаемого пространства-времени.

А ведь еще Лао-цзы говорил в «Дао дэ цзине» 2500 лет назад:

Дорога, о которой можно говорить, не есть та дорога, по которой можно ходить.

(Или, в другом переводе:)

Путь, о котором можно говорить, — это не тот путь, который можно пройти.[14]

Мы все «знаем» это (или думаем, что знаем), но постоянно забываем.

Вот, например, считается, что Соединенные Штаты — это секулярная демократия, в которой церковь конституционно отделена от государства «железной стеной». Но именно здесь, в Соединенных Штатах, Федеральная комиссия по коммуникациям имеет список из Семи Запретных Слов, которые никому не позволено произносить в радио- или телевизионном эфире. Любая попытка разобраться в том, почему данные слова являются табу, заводит в какой-то эпистемологический туман, в болото средневековой метафизики, где понятия плавятся, как часы на картинах Сальвадора Дали, а идеи скользки, как палуба корабля в шторм.

Тайна эта не так безобидна, как может показаться на первый взгляд. Как-то юморист Джордж Карлин записал пластинку «Род занятий: шут», на которой, среди прочих шуток, было и рассуждение о «Семи словах, которые нельзя говорить на телевидении». Нью-йоркское радио WBAI в 1973 году прокрутило эту запись, и на эту маленькую радиостанцию, спонсируемую слушателями, был наложен огромный штраф. И по сей день (1990) радио WBAI еще не выплатило всех судебных издержек по этому делу, которое несколько раз попадало в Верховный Суд. Восемь Мудрых Мужей (и одна Мудрая Женщина) безоговорочно приняли сторону Федеральной комиссии по коммуникациям.

Итак, высший суд страны фактически рассудил, о чем можно и о чем нельзя шутить юмористам. Джордж Карлин стал больше чем просто комиком. Он обрел статус Законного Прецедента. Сегодня в США вам придется заплатить огромный штраф, если в радио- или телеэфире вы произнесете любое из Семи Запретных Слов: shit, piss, fuck, cunt, cocksucker, motherfucker или tits.

Эти слова стали запретными, объясняет «наше» правительство, потому что они «непристойны». Почему же они «являются» «непристойными»? Да просто потому, что определенный процент людей, которые могут включить радио или телевизор, воспринимают их как «непристойные».

А почему некневсе люди воспринимают эти слова как «непристойные»? Потому что данные слова «являются» «грязными» или «вульгарными».

Но почему данные слова «являются» «грязными» или «вульгарными», если другие слова, обозначающие те же предметы или действия, «грязными» и «вульгарными» не «являются»? Почему, если говорить конкретно, радиостанцию можно оштрафовать, если психолог на ток-шоу скажет: «Он был так разгневан, что больше не мог с ней трахаться», но нельзя оштрафовать, если психолог скажет: «Он был так разгневан, что прекратил с ней всякие сексуальные отношения»?

Как совершенно справедливо схохмил Джордж Карлин (вынудив Верховный Суд разыграть еще более веселую шутку), трах — это одна из самых популярных на телевидении тем, даже если никто и не произносит самого этого слова. Если развить мысль мистера Карлина, то ведь многие из гостей шоу Мерва Гриффина и Донахью написали целые книги о том, как нужно трахаться, с кем трахаться, как трахаться лучше, и никого это не пугает — лишь бы они только говорили «иметь сексуальные контакты», а не «трахаться». И уж конечно, продолжает Карлин, к чему сводится содержание всех этих бесконечных мыльных опер, как не к тому, кто кого трахнул, трахнет ли он кого-то еще, трахались ли уже такие-то или нет, кого трахают в данный момент и т. п.

Некоторые разъясняют, что, дескать, слово «fuck» («трах») «является» «грязным», а словосочетание «сексуальный контакт» — нет, поскольку «fuck» имеет англо-саксонский, а слова «сексуальный контакт» — латинские корни. Ну и что? Почему, позвольте спросить, англо-саксонский язык нужно считать «грязным», а латынь — «чистым» языком?

Ну, хорошо, говорят нам другие борцы за чистоту языка, дело в том, что «трах» представляет речь низших классов, а «сексуальный контакт» — средних и высших. Но и это, по-моему, статистически не соответствует грубой действительности: я много раз слышал слово «трах» в повседневной (не для радио) речи профессоров, политиков, бизнесменов, поэтов, кинозвезд, врачей, адвокатов, полицейских и вообще большей части представителей некневсех классов и каст — за исключением нескольких религиозных консерваторов.

Но даже если бы слово «трах» действительно было присуще исключительно речи низших общественных классов, все равно было бы непонятно, почему оно облагается таким колоссальным штрафом, в то время как другие простонародные выражения вроде «хавать», «клевый», «бабки», «тачка» и т. п. — не облагаются.[15]

Единственный ключ к разгадке этой тайны, похоже, содержится в том факте, что не употребляют слова «трах» (или смущаются, когда их ловят на употреблении этого слова) лишь некоторые религиозные консерваторы. Видимо, Федеральная комиссия по коммуникациям согласовывает свою политику с людьми, которые верят (или по политическим причинам хотят казаться верящими) в то, что несколько параноидальный «Бог» консервативных религий имеет свой собственный список Семи Запретных Слов и очень разгневается, если официальный перечень табуированных слов нашего правительства не будет соответствовать Его списку. Поскольку за этим конкретным Божеством известны подвиги вроде сжигания дотла целых городов, которые ему чем-то не угодили, ФКК, вероятно, в глубине души надеялась, наложив табу на Семь Непроизносимых Слов, избежать грядущих катаклизмов.

Но отделение церкви от государства, как и многие другие возвышенные лозунги нашей конституции, почему-то никак не проявляется в методах работы нашего правительства. Семь Запретных Слов остаются запретными, потому что произнесение их вслух могло бы разгневать то или иное божество Каменного Века, и мы продолжаем жить в той же паутине табу, которая управляет другими первобытными народами на этой планете.

Кажется, в семантическом мраке начинает брезжить какой-то слабый свет… но давайте еще поднажмем и попытаемся разобраться, почему же первобытный «Бог» возражает против слова «трах», но не против «сексуального контакта» или таких его же синонимов, как «коитус», «копуляция», «половой акт», «соитие», «половое сношение» и т. д. Должны ли мы поверить в то, что этот «Бог» имеет резкое предубеждение против таких слов, которые (как принято считать, но не на самом деле) относятся к культуре низших классов? Неужели этот «Бог» просто не любит бедняков, как не любил их Рональд Рейган?

Возможно, читатель лучше поймет, насколько огромна эта тайна, если я задам еще один вопрос по теме:

Если слово «трах» «является» непристойным или «грязным», почему тогда слово «трап» не является «грязным» на 75 процентов?

Или:

Если слово «х…» «является» неприемлемым для «Бога» консерваторов, то почему бы слово «буй» не считать на две трети неприемлемым? Почему его не пишут как «б…»?

Ну как тут еще раз не процитировать восхитительного Джорджа Карлина:

Какая логика! Какой закон!

1. Попробуйте объяснить разницу между центральным разворотом журнала «Плейбой» и картиной Ренуара, на которой изображена обнаженная девушка. Обсудите это в группе и посмотрите, сможете ли вы прийти к какому-то заключению, которое имело бы смысл, будучи выраженным на операционально-экзистенциальном языке.

2. Выполните такой же семантический анализ по отношению к «мягкому» и «жесткому» порнофильмам. Не забывайте: нужно стараться, чтобы предложения были операциональными. Избегайте аристотелевских «сущностей», или «призраков».

3. Когда американские войска вошли в Камбоджу, администрация Никсона заявила, что это «не было» вторжением, поскольку это «была всего лишь» карательная акция. Сможет ли кто-нибудь из вас выразить это различие на операциональном языке?

4. ЦРУ называет некоторые свои акты «ликвидацией с максимальной осторожностью». Пресса же описывает эти события как «убийства». Попробуйте объяснить друг другу разницу.

Представьте себя на месте жертв. Имеет ли для вас сколько-нибудь глубокое значение то, как будет называться ваша смерть: «ликвидация с максимальной осторожностью» или «убийство»?

5. В 50-е годы фильм «Луна — голубая» вызвал много споров и даже был фактически запрещен в нескольких городах, потому что в нем звучало слово «девственница». Что вы можете сказать об этом сегодня? Если среди вас есть такие, кому шутки мистера Карлина кажутся оскорбительными, пусть они объяснят, почему уже давно никому не кажется оскорбительным вышеупомянутый фильм.

Предыдущую главу мы начали с того, что никто не пытается пить вместо воды пятна типографской краски, из которых складывается напечатанное слово «вода», но тем не менее большинству людей присущи семантические заблуждения и галлюцинации именно такого сорта. Читатель, возможно, уже начал понимать, что это отнюдь не преувеличение.

Когда вы приходите в ресторан, то ожидаете, что в меню будет написано: «бифштекс из вырезки», и будете немало озадачены, если увидите вместо этого: «кусок мяса, отрезанный от мертвого кастрированного быка». Но ведь обе эти вербальные формулы относятся к одному и тому же невербальному событию в пространственно-временном континууме, и любой вегетарианец моментально укажет вам на это.

Слова не равняются в пространстве-времени тем вещам, к которым они относятся, но люди относятся к различиям между словами так ревностно, словно речь идет о различиях между «реальными» вещами или событиями в экзистенциальном мире.

Этот «словесный гипноз» может даже привести к убийству. В самом буквальном смысле. Мне вспоминаются три типичных примера:

1. Несколько лет назад в Сан-Франциско один человек заказал в ресторане дополнительную порцию бифштекса, объяснив, что он хочет взять его домой для своей собаки. Официант на это заметил, что лично он кормит своего пса собачьим кормом «Ред Харт». Посетитель ответил, что лично его собака не желает есть собачий корм и требует натурального мяса. Тогда официант сказал: «Ваша собака просто зажралась, мистер». Посетитель, которого эта беззаботно брошенная фраза глубоко обидела, придя домой, начал думать. Его любимого пса, короля всех собак, назвали «зажравшимся». Он подумал еще немного. Представьте себе, как бы вы себя чувствовали, если бы вашу мать назвали «пьяной старой шлюхой». Очевидно, для этого человека то, что его драгоценную собаку назвали «зажравшейся», казалось столь же непереносимым. Он взял пистолет, вернулся в ресторан и застрелил официанта.

2. Салман Рушди недавно составил такой вид композиции из слов, который мы обычно называем «романом» — в отличие от «поэмы», «страхового полиса» или «предвыборной речи». Аятолла Хомейни счел это художественное расположение слов столь же непереносимым, как непереносимы для Федеральной комиссии по коммуникациям Семь Запретных Слов, на которые она наложила табу. Как вам, несомненно, известно из газет, преподобный Аятолла назначил награду в 5 миллионов долларов любому, кто поедет в Англию и застрелит господина Рушди.

(Рушди не называл Мухаммеда «зажравшимся», но то, что он написал, хотя это и предназначалось для восприятия в качестве произведения искусства, столь же сильно оскорбило преподобного Аятоллу, как «зажравшаяся собака» — того человека из Сан-Франциско.)

3. Когда англичане завоевали Ирландию, они переименовали старинный город Дерри в Лондондерри. Это оказалось неприемлемым для многих ирландских патриотов и совершенно нетерпимым — для Ирландской Республиканской Армии. С другой стороны, протестанты в этом городе предпочитают именно название «Лондондерри». Поэтому сейчас, в 1990 году, если вы произнесете название «Дерри» в одной части этого города, вас могут застрелить «Борцы за Свободу Ольстера», а если вы скажете «Лондондерри» в другом конце города, вас могут застрелить приверженцы ИРА.

Сторонники БСО верят, что они борются за права протестантского большинства в Северной Ирландии; сторонники же ИРА верят, что они борются за права католического меньшинства. Чьи гражданские права могут быть реально ущемлены, когда вы произносите «Дерри» вместо «Лондондерри» или «Лондондерри» вместо «Дерри»?

Если я напишу, что то, что в действительности существует в чувственно воспринимаемом пространстве-времени «не есть» Дерри или Лондондерри, но совокупность людей, домов, парков, мостов, улиц и т. д., возможно, я смогу избежать Идеологии и подойти ближе к экзистенциальной «реальности» общего человеческого опыта. Правильно?

Неправильно. Если подумать, это не совсем так. «Совокупность людей, домов, улиц и т. д.» — это все слова, а то, что вы найдете на данном месте в пространстве-времени, всегда будет чем-то вне слов. Это будут невербальные «вещи» и события.

Но ведь «невербальные вещи и события» — это тоже слова нашего языка. И мы, кажется, снова совершаем Странную Петлю.

Не обратиться ли нам за просветлением к дзэн-буддизму? В конце концов, дзэн обещает людям просветление вот уже несколько столетий.

Есть такой старинный дзэновский коан: роси (учитель дзэн) поднимает посох и говорит: «Если ты называешь это посохом, то ты утверждаешь нечто. Если говоришь, что это не посох, то ты отрицаешь. А по ту сторону утверждения и отрицания, что это такое?»

Предлагаю читателям поразмышлять над тем, что было сказано в предыдущих главах. Подумайте о Семи Запретных Словах, о «зажравшейся собаке» и об убийствах в Северной Ирландии. Поразмыслите о том, что «карта не есть территория» и «меню не есть еда». Закройте книгу, закройте глаза, сядьте спокойно и подумайте над дзэновской загадкой. Постарайтесь почувствовать, не начинает ли вас медленно озарять свет.

Привет! Рад новой встрече. Независимо от того, разрешили вы загадку о посохе или нет, я приглашаю вас снова подумать над вопросом: что равняется вселенной?

Как считают благочестивые католики, вселенной равняется философия Фомы Аквинского. Другими словами, все сущее во вселенной существует также в философии Аквината, а все, что описано у Аквината, существует во вселенной.

А вот с точки зрения благочестивых русских коммунистов, вселенной равняется идеология диалектического материализма, разработанная Марксом, Энгельсом и Лениным. Все сущее во вселенной существует также в диалектическом материализме, а все, о чем говорится в диалектическом материализме, существует во вселенной.

Ученики Айн Рэнд могут сказать то же самое об объективизме.

Впрочем, если не считать католиков, марксистов, объективистов и приверженцев кое-каких других воинствующих организаций вроде Комитета по научному расследованию сообщений о паранормальных явлениях (КНРСПЯ)[16] или твердокаменных баптистов, большинство из нас в нынешний технологический век по крайней мере смутно догадывается о том, что никакая комбинация слов — даже самая красивая — не может в точности равняться вселенной. Мы начинаем осознавать, что ничто не равняется вселенной, кроме самой вселенной.

Любая философия, любая теология, любая комбинация слов, любая математическая модель, любая научная «система» всегда будут оставаться чем-то меньшим, чем вся вселенная. Наши карты или модели могут описывать значительные части вселенной, но ни одна из них не сможет охватить всю вселенную. Вот вам пример: даже самая передовая математическая физика не может предсказать, что я напишу через пять минут. (Кстати, не могу этого предсказать и я, как справедливо указал Бергсон.)

Похоже, что многие карты содержат довольно большие части вымысла и домыслов — об этой возможности мы всегда помним, когда рассматриваем идеи других людей, но быстро забываем, когда предлагаем свои собственные.

Наши карты и модели вселенной — наши туннели реальности — никогда не были и, скорее всего, никогда не будут полномасштабными и работающими моделями. Ведь такая модель в масштабе «один к одному» должна была бы включать меня и вас и всех чувствующих существ во всем пространстве-времени, а также ощущения и мысли всех этих существ. Поскольку никто не имеет достаточных знаний для того, чтобы построить работающую модель вселенной, никто и не понимает вселенную во всей ее полноте.

Но вы уже осознали все это, если нашли ответ на дзэновскую загадку о посохе. Ведь так? Но если вы все еще мучаетесь…

Попробуйте зайти с другой стороны:

Не только слово «вода», пятно черной краски на книжной странице, не равняется восприятию воды, но и наша идея воды никогда не содержит в себе всех возможных человеческих восприятии воды. Химическая формула воды, H2O, передает нам некневсю информацию о воде, которую должен знать химик, — а именно то, что молекула воды состоит из двух атомов водорода и одного атома кислорода. Но эта формула НЕ передает и даже не пытается передать нам разницу между стаканом воды, выпитым в жаркий день, и океанским штормом, обрушивающим тонны бурной воды на вашу яхту. Ничего не говорит она и о различной роли воды в жизни золотой рыбки, которая не может прожить без воды больше двух минут, и человека, который способен существовать без воды около недели.

Краткое упражнение

Поразмыслите о различии между двумя нижеследующими предложениями и отметьте, как знаки препинания помогают нам передавать правильный смысл.

1. Вода не есть слово.

2. «Вода» есть слово.

Уловили? Скорее всего, нет. Пока еще нет. Вы только думаете, что вы все поняли…

1. Пусть каждый ущипнет себя за руку.

2. Пусть каждый произнесет вслух слово «ущипнуть».

3. Пусть каждый напишет слово «ущипнуть» на бумаге.

4. Пусть каждый снова ущипнет себя за руку.

5. Обсудите различия между пунктами 1—4.

Наши модели вселенной — наши фразеологии и игры — имеют по крайней мере следующие ограничения:

1. Генетика. Так уж получилось, что наша ДНК произошла от ДНК приматов. Она до сих пор имеет 98-процентное сходство с ДНК шимпанзе и 85-процентное — с ДНК южноамериканских паукообразных обезьян.

Поэтому у нас, в принципе, та же анатомия, что и у остальных приматов, такая же нервная система, почти такие же органы чувств и т. д. (Наша более развитая кора головного мозга позволяет нам выполнять некоторые «высшие» или более сложные ментальные функции по сравнению с другими приматами, но наше восприятие в значительной степени остается в пределах нормального для приматов.)

ДНК и производный от нее нейро-сенсорный аппарат создает то, что этологи называют немецким словом umwelt.[17] Это «мировое поле», то есть окружающий мир, как он воспринимается данным субъектом.

Собаки и кошки видят и ощущают не такой же umwelt (или, что то же самое, «туннель реальности»), как приматы. (Отсюда и Закон Хайнлайна: «Никто и никогда еще не мог переупрямить кошку».) Однако собачьи, кошачьи и обезьяньи туннели реальности остаются в достаточной степени сходными для того, чтобы между собаками, кошками и приматами легко могли возникать общение и даже дружба.

Змеи живут в гораздо сильнее отличающемся umwelt. Они, например, видят тепловые волны и, кажется, не видят «объектов». Тот мир, который видит змея, очень похож на спиритический сеанс — во мраке плавают поля «жизненной энергии». Вот почему змея бросится на воздушный шарик, надутый горячим воздухом, если он «вторгнется» на ее территорию. Для змеи тепло воздушного шарика и тепло ноги охотника имеют одно и то же значение: пришел непрошеный гость. В обоих случаях змея будет защищать свою территорию.

Поскольку umwelt, или туннель реальности, змеи настолько фундаментально отличается от туннелей реальности млекопитающих, дружба между людьми и змеями случается гораздо реже, чем между людьми и собаками или кошками.

Вера в то, что человеческий umwelt знает реальность или «глубокую реальность», кажется в этой связи столь же наивной, как и вера в то, что линейка показывает больше «реальности», чем вольтметр, или в то, что «моя религия лучше, чем твоя». Нейрогенетический шовинизм научно не более обоснован, чем национальный или половой шовинизм.

Самая остроумная из последних попыток оживить классический аристотелизм содержится в книге Энтони Стивенса «Архетипы». Там утверждается, что эволюция обязательно должна была произвести органы чувств, различающие «истину», или «реальность», или что-то в этом роде — иначе, дескать, мы бы давно уже вымерли. Этот аргумент не согласуется с некоторыми фактами, например:

Вымерло больше видов жизни, чем существует сегодня.

Большинство исчезнувших видов вымерли из-за своей собственной ограниченности еще до появления человека, и их вымирание не являлось результатом «человеческой алчности».

Вымерли также многие племена людей.

Целые цивилизации уничтожали сами себя, причем некоторые из них — явно благодаря следованию безумным выводам из неадекватных восприятий.

Если рассматривать эволюцию с учетом этих фактов, мы увидим, что большинство животных воспринимает такой туннель реальности их среды обитания, какой статистически позволяет большей части особей данного вида жить достаточно долго для продолжения рода. Никакому животному, включая одомашненного примата, не позволено самонадеянно утверждать, что мир, распознаваемый (создаваемый) его органами чувств и мозгом, во всех отношениях равен реальному миру, или «единственному реальному миру». Не во всех! Лишь в некоторых.

2. Импринты. Кажется, у животных бывают краткие периоды «импринтной уязвимости», когда нервная система может неожиданно создать некий личный туннель реальности для самой себя. Импринты связывают нейроны в рефлексные сети — связывают, похоже, на всю жизнь. Фундаментальные исследования импринтирования (например, исследование, за которое Лоренц и Тинберген разделили Нобелевскую премию в 1973 году) показали, что статистически нормальный гусь импринтирует свою мать — то есть начинает отличать ее от других гусей — вскоре после рождения. Этот импринт создает нейронную «связь», благодаря чему и сам гусенок привязывается к матери. Такая привязанность может проявляться самыми разными способами.

В моменты уязвимости импринтироваться может буквально что угодно. Лоренц, например, описал случай, когда гусенок в отсутствие матери импринтировал шарик для пинг-понга. Он повсюду следовал за шариком, устраивался к нему поближе, а когда достиг половозрелого возраста, попытался вовлечь шарик в половые отношения. Другой гусенок импринтировал самого доктора Лоренца — с теми же роковыми последствиями.

В каждом помете щенков легко можно наблюдать, с какой быстротой импринтируются Высший Щенок и Низший Щенок. Высший ест больше, вырастает крупнее и остается Высшим Щенком на всю жизнь; Низший же всегда остается покорным и «робким».

Даже самое беглое знакомство с любым человеческим обществом заставляет подумать, что прав был доктор Тимоти Лири, предположивший, что роли Высшего и Низшего Щенков импринтируются у большинства людей столь же механически, как и у собак. (У некневсех млекопитающих, конечно же, импринтируются и промежуточные роли — так возникает иерархия…)

От того, как и когда мы импринтируем язык, похоже, зависит наша пожизненная запрограммированность на «ум» (словесную ловкость) или «тупость» (словесную неуклюжесть). Поскольку мышление в значительной степени представляет собой жонглирование полуоформленными словами, от уровня овладения речью зависит наша способность обрабатывать понятия, разрешать проблемы и т. д.

То, как и когда мы импринтируем взрослую сексуальность, похоже, определяет нашу пожизненную запрограммированность на гетеро- или гомосексуальность, склонность к промискуитету или приверженность моногамии и т. п. Как в этих самых распространенных сексуальных импринтах, так и в более эксцентричных (целибат, фетишизм, садомазохизм и т. д.), в мозгу, кажется, образуются столь же устойчивые нейронные цепи, как и в случае импринта, привязавшего гусенка к шарику для пинг-понга. (Если вы в этом сомневаетесь, попробуйте начать сексуально реагировать на то, что вас раньше никогда не возбуждало, или полностью игнорировать то, что обычно вызывает ваш сексуальный интерес.)

Итак, когда человек входит в комнату, то, что он там воспримет, никогда не будет зависеть только от его генетической приматной нейрологии. В зависимости от импринтов он может «видеть» вещи с точки зрения умного гетеросексуального Высшего Щенка, с точки зрения тупого гомосексуального Высшего Щенка, с точки зрения тупого гетеросексуального Низшего Щенка, с точки зрения умного целомудренного Низшего Щенка и т. д., и т. д. Вариантов сочетаний может быть очень много, хотя и не до бесконечности.

Но генетика и импринты — это еще не все «программное обеспечение» для наших «я» и наших воспринимаемых вселенных. Следует также упомянуть:

3. Кондиционирование. В отличие от импринтирования, при котором единственного переживания достаточно для установления постоянных нейронных связей, кондиционирование требует многократных повторений одного и того же переживания и при этом не устанавливается навсегда. Любой бихевиорист знает, как можно снимать кондиционирование при помощи контркондиционирования, но один лишь доктор Тимоти Лири утверждал, что он знает, как снимать импринты. (Интересно отметить, что нынешние законы запрещают ученым повторять и подвергать проверке эксперименты доктора Лири. Застигнутым при попытке повторить его исследования угрожает тюрьма. Похоже, что инквизиция вовсе не умерла 170 лет назад — это такой же миф, как и то, что церковь сейчас отделена от государства, миф, никак не связанный с действительными методами «нашего» правительства.)

4. Обучение. Как и кондиционирование, обучение требует многократного повторения. Но, кроме этого, оно требует еще и мотивации. Вот почему обучение, похоже, играет менее важную роль в человеческом восприятии и формировании убеждений, чем генетика и импринтирование, и гораздо менее важную, чем кондиционирование.

Сейчас, в 1990 году, похоже, все змеи воспринимают практически один и тот же туннель реальности — с весьма незначительными импринтированными различиями. Млекопитающие демонстрируют больше различий в своих туннелях реальности, в том числе больше различий, связанных с кондиционированием и обучением. (Истории об «умных собаках», которые можно найти в газетах, свидетельствуют как раз о том, что данный конкретный пес импринтировал модель мира, непохожую на модель любой другой собаки.)

Похоже на то, что мы, люди, сильнее отличаемся друг от друга, чем представители любого другого вида млекопитающих, благодаря развитым коре и лобным долям нашего головного мозга, а также благодаря тому, что у нас детство длится очень долго (это, по-видимому, позволяет нам получать больше импринтов, причем импринтов более необычных).

Действительно, ирландская, афганская, русская и т. д. собаки обычно хорошо понимают друг друга. У индивидуальных собачьих туннелей реальности больше сходств, чем различий. А вот человеку-ирландцу, находящемуся в католическом туннеле реальности и имеющему личностный склад Высшего Щенка, может быть нелегко понять афганца, живущего в мусульманском туннеле и обладающего личностью Низшего Щенка. И оба они могут счесть для себя совершенно невозможным общаться с русским коммунистом-гомосексуалом-Высшим Щенком.

Такое разнообразие людей может быть для нашего рода человеческого огромной эволюционной силой — ведь мы можем учиться у личностей, импринты и обучение которых позволяют им видеть, слышать и чувствовать такие вещи, которые мы раньте были приучены не видеть, не слышать и не чувствовать.

Но из-за нашей привычной преждевременной уверенности мы довольно редко пользуемся этой замечательной эволюционной возможностью. Вместо этого, встречая человека с другой фразеологией или с другим umwelt, мы просто навешиваем на него ярлык «сумасшедшего» или «злого» (а то и оба ярлыка сразу).

Не этим ли объясняется большая часть враждебности и войн на нашей планете?

Апологеты различных авторитарно-догматических групп (будь то Ватикан, Госдепартамент США или Политбюро ЦК КПСС) большую часть своего времени уделяют сбору «доказательств» того, что каждый, кто не разделяет их туннелей реальности, имеет серьезные ментальные или моральные пороки или «является» проклятым лжецом.

Снова повторюсь: я назвал эту книгу «Квантовая психология», а не «Квантовая философия» потому, что понимание и усвоение излагаемых в ней принципов может способствовать ослаблению догматизма, нетерпимости, принуждения, враждебности и т. п. и усилению открытости, дружелюбности, стремления к обучению и «росту». Некневсе из этих последних качеств являются целью большинства форм психотерапии и некневсех форм мистической религии.

1. Пусть один из членов учебной группы свяжется с «Обществом по изучению гипотезы плоской Земли» (Flat Earth Research Society, Box 2533, Lancaster, CA 93539, U.S.A.), а затем представит группе несколько хороших аргументов в пользу того, что модель плоской Земли лучше соответствует фактам, чем сферическая модель.

Пусть все члены группы постараются выслушать это сообщение спокойно и отнестись к нему разумно и объективно.

Обратите внимание на то, что слушать беспристрастно окажется гораздо труднее, чем вы ожидали.

2. Пусть еще кто-то из группы подготовит такой же небольшой доклад в защиту ислама (особенно в защиту мусульманского отношения к женщинам).

И снова постарайтесь выслушать докладчика без предубеждения. Наблюдайте, легко ли вам это дается.

3. Пусть еще один член группы почитает литературу о блестящем ученом Николе Тесле, создателе решеток переменного тока, и расскажет группе, почему Тесла отвергал теорию относительности.

4. И еще кто-нибудь пусть поищет и приведет доводы против теории эволюции.

Еще раз обращаю ваше внимание: вы получите больше пользы от упражнений, если выполните их, а не просто прочитаете.

В 1933 году в «Науке и психическом здоровье» Альфред Коржибский предложил исключить из английского языка «идентификационный» глагол «является»[18]. (Идентификационное «является» создает предложения типа «X является Y»[19]. Например, «Джо — коммунист», «Джордж — глупый мелкий клерк», «Вселенная есть гигантская машина» и т. п.) В 1949 году Д. Дэвид Борланд-младший предложил запретить вообще все формы слов «быть» и «являться», что привело бы к появлению нового языка, в котором совершенно отсутствовала бы «идентификационность»[20]. Этот предполагаемый язык Борланд назвал «Я-прим», то есть «язык-прим»[21].

Мало кто из ученых решился перейти на Я-прим (стоит отметить доктора Альберта Эллиса и доктора Э. У. Келлогга III). Борланд в своей последней (еще не опубликованной) статье рассказывает о нескольких случаях, когда научные доклады, неудовлетворительные для некневсех членов исследовательского коллектива, неожиданно обретали смысл и становились приемлемыми, как только их переписывали на языке-прим. Однако Я-прим пока еще не прижился ни в научных кругах, ни в разговорной речи.

(Любопытно, что большинство физиков по большей части пишет свои работы на языке-прим благодаря влиянию операционализма — философии, требующей определять вещи выполняемыми операциями, — но мало кто из них знает о Я-прим как о дисциплине. К сожалению, даже эти ученые слишком часто допускают «идентификационные» утверждения, сбивая с толку и самих себя, и своих читателей.)

Тем не менее Я-прим, похоже, решает многие сложные проблемы и служит хорошим лекарством от того, что Коржибский называет «демонологическим мышлением». В нашей книге Я-прим применяется очень широко, чтобы читатель мог постепенно привыкать к этому новому способу картографирования мира; в нескольких случаях я позволил вторгнуться стандартному языку с его «идентификационностью» (многие ли из вас заметили это?). Я позволил ему вторгнуться при обсуждении того параноидального мышления, которое широко распространено во всех слоях нашего общества и всегда возникает, когда в наши понятия вкрадывается коварное «является». (В качестве намека или предупреждения я поместил каждое «является» в кавычки — в надежде, что они привлекут ваше внимание к центральной роли этого слова в обсуждаемом недоразумении.)

Каждый, у кого есть компьютер, знает, что программное обеспечение может на удивление радикально изменить функционирование этой машины. Первый закон компьютеров — настолько древний, что некоторые относят его рождение к темным эпохам, когда на Земле еще господствовали гигантские ящеры и Ричард Никсон, — гласит: «Каков запрос, таков ответ»[22].

Дефектное программное обеспечение гарантирует получение неправильных ответов или даже полной бессмыслицы. И наоборот, хорошее программное обеспечение часто «чудесным» образом разрешает проблемы, которые до сих пор казались неразрешимыми.

Поскольку мозг не принимает сырых данных, но редактирует данные одновременно с их получением, нам необходимо понимать те программы, которыми пользуется мозг. Причина, по которой предложено использование языка-прим, очень проста: «идентификационность» загоняет мозг в средневековые аристотелевские рамки и делает невозможным понимание современных проблем и возможностей. Короче говоря, классическое проявление закона «каков запрос, таков ответ». Если мы избавимся от «идентификационности» и будем всегда писать и мыслить только на языке операционализма и экзистенциализма, это, соответственно, введет нас в современную вселенную, где мы сможем успешно заниматься современными проблемами.

Чтобы дать вам первое представление о Я-прим, я подготовил следующую таблицу. В левой колонке вы увидите предложения, записанные на стандартном языке, а в правой — записанные на языке-прим.

В первом примере «метафизическая», или аристотелевская формулировка, написанная на стандартном языке, становится формулировкой операционалистской и экзистенциалистской, когда мы переписываем ее на языке-прим. Может показаться, что это представляет интерес только для философов и ученых из лагеря операционалистов и экзистенциалистов, но обратите внимание, что происходит, когда мы переходим ко второму примеру.

Безусловно, стандартные предложения «Фотон является волной» и «Фотон является частицей» противоречат друг другу, как противоречат друг другу предложения «Робин — мальчик» и «Робин — девочка». На протяжении всего девятнадцатого столетия физики спорили на эту тему, а к 20-м годам века нынешнего стало очевидно, что экспериментальные данные эту проблему не могут разрешить, поскольку сами данные зависели от инструментов или от расположения инструментов в ходе экперимента. Эксперимент, поставленный одним способом, всегда показывал, что свет распространяется как волны, а при другой постановке эксперимента всегда получалось, что свет распространяется как отдельные частицы.

Над этим противоречием трудились многие умные головы. Как мы уже упоминали, некоторые теоретики-квантовики полушутя говорили о «волночастицах». Другие в отчаянии заявляли, что «вселенная недоступна разуму» (подразумевая под этим, что вселенная не следует аристотелевской логике). Третьи с надеждой ждали решающего эксперимента, который внесет окончательную ясность, «являются» ли фотоны волнами или частицами (чего не случилось и в 90-х годах).

Но если мы посмотрим на те же предложения, переведенные на язык-прим, то не увидим в них никакого противоречия, никакого «парадокса», никакой «непостижимости» вселенной. Кроме того, мы заметим, что мы наложили некоторые ограничения на разговор о том, что на самом деле происходит в пространстве-времени, в то время как стандартный язык позволял нам рассуждать о том, чего мы в пространстве-времени никогда не наблюдали, — об «идентичности» или аристотелевской «сущности» фотона. («Принцип комплементарности» Нильса Бора и Копенгагенская Интерпретация, технически разрешившие проблему дуализма волны и частицы, фактически призвали физиков к использованию «духа языка-прим», хотя сам Я-прим в них еще не прозвучал.)

Слабость аристотелевских «идентификационных» утверждений заключается в том, что они любому «объекту» приписывают некую внутреннюю «вещность» (которую циничный немецкий философ Макс Штирнер называл «призраком»). Помните, как у Мольера невежественный врач, стараясь произвести впечатление на еще более невежественного пациента, «объясняет», что опиум погружает нас в сон, потому что обладает «снотворным качеством»? Научное, или операционалистское утверждение должно было бы точно определить, каким образом структура молекулы опиума химически связывается со специфическими структурами рецепторов мозга, — то есть описать действительные события в пространственно-временном континууме.

Проще говоря, аристотелевская вселенная — это собрание «вещей», обладающих внутренними «сущностями» или «призраками», в то время как современная научная (или экзистенциалистская) вселенная — это сеть структурных взаимоотношений. (Чтобы четче увидеть это отличие, взгляните еще раз на два первых примера стандартного языка и языка-прим.)

Но, как ни смешон мольеровский врач, ему далеко до ватиканских богословов. Согласно томизму-аристотелизму (официальной философии Ватикана), «вещи» не только обладают внутренними «сущностями», но и имеют внешние «акциденции»[23], или проявления. Этим, в частности, «объясняется» Чудо Пресуществления[24]. В этом изумительном, поразительном, совершенно невероятном Чуде кусочек хлеба превращается в тело еврея, жившего 2000 лет назад.

Так вот, «акциденции» — к которым относится все, что вы можете наблюдать в хлебе, как при помощи ваших органов чувств, так и при помощи самых тонких научных инструментов, — конечно же, не изменяются. Для ваших глаз, вкусовых сосочков или электронных микроскопов хлеб не претерпевает никаких изменений. Он даже не приобретает вес человеческого тела, но остается легким, как и положено кусочку хлеба. Тем не менее для католиков после этого Чуда (которое может выполнить любой священник) хлеб «является» телом вышеупомянутого умершего еврея, некоего Иешуа бен-Юсефа, которого ватиканские гои называют Иисусом Христом. Иными словами, «сущностью» этого хлеба «становится» мертвый еврей.

Если принять эту схему рассуждений, то вскоре становится очевидным, что «сущностью» хлеба может «стать» все что угодно. Почему бы «сущностью» хлеба не могли «стать» Пасхальный Кролик, или Пасхальный Кролик вместе с Иисусом Христом, или Пять Изначальных Братьев Маркс, или миллионы других «призраков», счастливо сосуществующих в тех мирах за пределами пространства-времени, где таким метафизическим сущностям — самое место?

Но вот что еще более изумительно: это Чудо может произойти только в том случае, если у священника есть пенис. За последние десятилетия протестанты, иудеи, дзэн-буддисты и др. рукоположили множество священников женского пола, но Ватикан непоколебимо придерживается закона, согласно которому только мужчина — человек с пенисом — может трансформировать «сущность» хлеба в «сущность» мертвого тела.

(Как и лежащий в основе данного ритуала каннибализм, поклонение фаллосу ведет начало из каменного века — от идеи возможности передачи «сущностей» от одного организма к другому. Ритуальный гомосексуализм, в отличие от гомосексуализма-для-удовольствия, сыграл выдающуюся роль во многих языческих культах плодородия, которые впоследствии были включены в католическую метафизику. См. «Золотую ветвь» Фрэзера и «Почитание органов размножения» Райта. Для трансмутации хлеба в плоть требуется фаллос, потому что наши древние предки верили в то, что фаллос требуется вообще для любой значительной магической работы.)

На стандартном языке мы можем обсуждать любые метафизические и «духовные» проблемы, часто даже не замечая, что мы уже вошли в сферы теологии и демонологии, в то время как на языке-прим мы можем обсуждать только действительные переживания (или трансакции) в пространственно-временном континууме. Сам по себе язык-прим не обязательно переносит нас в научную вселенную, но он по крайней мере подводит нас к экзистенциальным или основанным на опыте моделям и выводит нас из сферы средневековой теологии.

Я не против того, чтобы те, кому нравятся теологические или демонологические спекуляции, продолжали наслаждаться ими. Настоящая книга лишь пытается прояснить различие между теологическими спекуляциями и действительным опытом в пространстве-времени, чтобы мы не забредали больше в теологию, сами того не осознавая. Верховный Суд, например, забрел в теологию (или демонологию), когда про возгласил fuck непристойным словом. Самое большее, что можно сказать об этом на научном языке-прим, это: «Слово fuck кажется непристойным Х процентам населения», причем число Х должно определяться при помощи стандартных методов оценки общественного мнения.

Теперь перейдем к загадочному Джону, который «является» недовольным и брюзгливым, но при этом также «является» ярким и веселым человеком. Здесь мы находим любопытную параллель с дуализмом волны и частицы. Оставаясь в туннеле реальности стандартного языка, можно решить, что Джон «на самом деле» подвержен маниакальной депрессии. Или же один наблюдатель может решить, что другой наблюдатель просто «на самом деле» не наблюдал за Джоном внимательно или «является» «ненадежным свидетелем». Опять-таки, невинное на вид «является» заставляет нас населять мир призраками и может привести нас к жарким спорам, а то и к драке. (Вспомним тот город в Северной Ирландии — «является» ли он «на самом деле» Дерри или Лондондерри?)

Переписывая высказывания о Джоне на языке-прим, мы обнаружим, что «Джон выглядит недовольным и брюзгливым в офисе» и «Джон выглядит ярким, веселым человеком по выходным на пляже». Мы покинули мир призраков и снова вошли в экзистенциально-феноменологический мир действительного опыта в пространстве-времени. И — о чудо! — еще одно метафизическое противоречие внезапно исчезло!

Когда мы говорим, что «Джон является» чем бы то ни было, мы тем самым сразу же открываем дверь призракам и метафизическим спорам. Историческая логика аристотелевской философии, встроенная в стандартный язык, всегда придает статичность каждому «является», если только говорящий или пишущий не забывает указать дату, но даже и в этом случае лингвистическая привычка заставит многих «не обращать внимания» на дату и исходить из того, что понятие «является» статично (как статична любая аристотелевская «сущность»).

Например, фраза «Джон — безбородый» может ввести в заблуждение многих людей (кроме опытных полицейских), если преступник Джон попадет в розыск и решит изменить свою внешность, отрастив бороду.

«Джон — протестант» или «Джон — католик»: это может измениться в любой день, если у Джона появится привычка к философским рассуждениям.

Как ни странно, фраза «Джон — еврей» имеет по крайней мере пять различных смыслов[25]. Некоторые из этих значений могут измениться, другие остаются постоянными, и лишь одно из них что-то говорит нам о том, как Джон будет вести себя в пространстве-времени.

Пожалуй, на этом стоит остановиться подробнее. Фраза «Джон — еврей», в соответствии с раввинским законом, означает, что мать Джона — еврейка. Это ничего не говорит нам о религиозной и политической принадлежности Джона и даже меньше, чем ничего, — о его вкусах, сексуальной жизни, любимых видах спорта и т. п.

В нацистской Германии фраза «Джон — еврей» означала (а в антисемитских кругах США означает и сегодня), что у Джона есть хотя бы один предок, которого можно назвать «евреем» согласно хотя бы одному из пяти противоречивых определений. Опять-таки, это ничего не говорит нам о поведении Джона.

«Джон — еврей» в некоторых кругах означает, что Джон исповедует иудейскую религию. Наконец-то мы узнали что-то о самом Джоне. Очевидно, он регулярно посещает синагогу… или довольно регулярно. (Но мы все равно не знаем, например, насколько строго он следует кошерным законам…)

«Джон — еврей» в некоторых других кругах означает, что, хотя Джон и отвергает иудейскую религию, он отождествляет себя с «еврейской общиной» и (если станет достаточно известной фигурой) может выступать «как еврей» на политических собраниях. (Но мы все-таки не знаем, например, будет ли он поддерживать или критиковать текущую политику Израиля.)

«Джон — еврей» может также означать, что Джон живет в сообществе, где по любому из вышеприведенных соображений люди относятся к нему как к еврею, и он поневоле вынужден признать это «еврейство» — пусть даже всего лишь призрак — как нечто такое, что люди обычно «видят», когда им кажется, что они видят его.

Литературные критики, которых принято считать самыми внимательными и вдумчивыми читателями, на протяжении 40 лет называли «евреем» Леопольда Блума, героя «Улисса» Джеймса Джойса. Только в последние лет десять исследователи Джойса начали спорить о том, «является» ли Блум евреем. (Блум подходит под определение еврея только в двух смыслах из пяти, приведенных выше, а в трех смыслах евреем не является. Означает ли это, что он «на 40% еврей» или «на 60% не-еврей»? Или и то, и другое?) Сейчас эти исследователи вроде бы сошлись на том, что Джойс дал Блуму очень запутанную родословную специально для того, чтобы создать такую двойственность и тем самым высмеять антисемитизм.

Рискуя быть осмеянным, я скажу, что, по-моему, Джойс, как и его великий современник Бор, хотя и не сформулировав идею языка-прим в явном виде, хотел заставить нас увидеть порочность «идентификационных» утверждений. Подобно шредингеровскому коту («дохлому» в одних «собственных состояниях», или eigenstates, и «живому» в других), Блум как человек не имеет смысла в своей среде, пока мы не осознаем, что и его «еврейство», и его «нееврейство» играют различные роли в его жизни — в различное время и в различной среде.

Между прочим, в рамках стандартного языка утверждение «Мерилин Монро была еврейкой» выглядит вполне справедливым. Она не имела ни матери-еврейки, ни предков-евреев, особо не общалась с еврейской общиной и вряд ли ее когда-нибудь называли еврейкой в прессе, но зато Мерилин, будучи замужем за Артуром Миллером, практиковала иудейскую религию, так что, согласно правилам стандартного языка, она «была» еврейкой в большей степени, чем некоторые из моих друзей-атеистов, происходящих из еврейских семей. Но вернемся к нашему Джону…

«Джон — сантехник». В этом предложении также содержится изъян. Возможно, с тех пор, как вы его видели в последний раз, Джон бросил работу сантехника и стал парикмахером. В жизни бывает и не такое. На языке-прим следует сказать: «В последний раз, когда я встречался с Джоном, он работал сантехником».

Банально? Чересчур педантично?

В одной из свежих научных статей[26] рассказывается о том, как профессор Гарри Вейнберг — кстати, мой старый знакомый — однажды попытался заставить своих студентов увидеть изъян, скрытый в утверждении «Джон Кеннеди — президент Соединенных Штатов». Доктор Вейнберг указал на следующий момент: все исходили из того, что «обстоятельства не изменились с тех пор, как мы вошли в эту аудиторию». Это предположение не подверг проверке никто из студентов, настаивавших на том, что вопрос совершенно ясен. Для Вейнберга и его студентов этот урок оказался более драматичным, чем они могли ожидать, поскольку лекция состоялась 22 ноября 1963 года, и вскоре все они узнали, что Джон Ф. Кеннеди погиб от пули убийцы не только именно в тот день, но и в тот час, когда шли занятия. Таким образом, когда вопрос обсуждался, президента по имени Джон Кеннеди уже не существовало.

Такой урок трудно забыть, не правда ли?

Теперь посмотрим на пример номер пять — «Машина, сбившая человека, — синий “форд”». В нем снова просматривается расселовский парадокс с двумя головами. Похоже, что синий «форд» существует «в» голове очевидца, но существовал ли синий «форд» также и «вне» этой головы — в этом у нас уверенности нет. И тут даже не нужно вспоминать эффектные лабораторные работы по психологии — достаточно вспомнить о том, как часто уверенные показания очевидцев не выдерживают проверки в суде. Может быть, «внешняя вселенная» (включающая в себя синий «форд») существует в какой-то Суперголове? Но, опять-таки, перевод исходного утверждения на язык-прим — «Мне кажется, что я припоминаю машину, сбившую человека, как синий “форд”» — явно лучше согласуется с опытным уровнем нашего существования в пространстве-времени, чем две головы и другие парадоксы, которые возникали перед нами в стандартном языке.

Джеймс Тербер рассказывал, как однажды он увидел адмирала в морской униформе XIX века и со старомодными бакенбардами, который ехал на цирковом одноколесном велосипеде вдоль по Пятой Авеню в Нью-Йорке. К счастью, Тербер незадолго до того разбил свои очки и еще не успел получить от оптика новых, так что он не стал серьезно беспокоиться о своем душевном здоровье. В Сан-Франциско, в районе Кастро, где много гомосексуалистов, я как-то увидел объявление «УБОРЩИКИ-ПОЛУГЕИ» (Англ. Half Gay Cleaners.), но, когда я присмотрелся получше, это оказались «УБОРЩИКИ НА ПОЛДНЯ» (Англ. Half Day Cleaners).

Даже Аристотель, которого мы часто обижали на страницах этой книги, был достаточно умен, чтобы заметить, что в словах «я вижу» скрыт изъян; следовало бы говорить «я видел». Ведь между воздействием энергии на глаз и созданием образа (и связанных с ним названия и идей) в мозгу проходит некоторое время. Вот почему, когда машина сбивает человека и на полной скорости уносится прочь, из трех очевидцев один может увидеть синий «форд», другой — синий «фольксваген», а третий — даже зеленую «тойоту».

Когда-то я потряс до глубины души одного моего друга, заметив, к вопросу об НЛО, что я вижу их по две-три штуки в неделю. Поскольку я изучаю трансакционную психологию, этот факт не удивляет и не пугает меня. Ведь я также вижу и ННЛО (неопознанные нелетающие объекты) — но, в отличие от некоторых персонажей нашей книги, не тороплюсь опознавать в них енотов или кабанов. Большинство людей видит ННЛО — особенно часто во время быстрой езды, но иногда даже при ходьбе. И никто не задумывается о них. На нас производят впечатление только НЛО, потому что многие люди считают их космическими кораблями. Мои НЛО остаются неопознанными, поскольку они не находились в моем поле зрения достаточно долго для того, чтобы я мог хотя бы строить какие-то догадки. Я не нахожу никаких оснований для того, чтобы классифицировать их как космические корабли. Мало того, я думаю, что, если человек не видит НЛО часто, это просто потому, что он не владеет психологией восприятия или современной нейронаукой. В небе очень много объектов, которые мелькают слишком быстро, чтобы кто-нибудь мог опознать их.

Моя собственная жена часто предстает передо мной как ННЛО — обычно часа в два-три ночи, когда я встаю с постели и иду по нужде, а затем встречаю Таинственную и Неизвестную фигуру, вырисовывающуюся во мраке на другом конце комнаты. К счастью, в этих случаях опознание не занимает много времени и я никогда не хватался за тупые тяжелые предметы, чтобы защитить себя. И, что бы ни думали обо мне мои критики, я никогда не принимал свою жену за белку.

Если мыслить на языке-прим, то весь мир состоит в основном из НЛО и ННЛО. Мало какие из «объектов» (пространственно-временных событий) в воздухе или на земле дают нам возможность «опознать» их с полной уверенностью.

В примере номер шесть («Это фашистская идея» или «Для меня это кажется фашистской идеей») стандартный язык предполагает наличие «сущности» средневекового типа, не описывает действие в пространстве-времени и не упоминает инструмент, используемый для измерения степени «фашистскости» данной идеи. Перевод же на язык-прим не оперирует призраками, описывает действие, происходящее в мозгу говорящего, и очень ясно указывает на этот мозг как на инструмент, производящий оценку. Мы снова видим, что стандартный язык исходит из того, что наблюдатель и наблюдаемое разделены «прозрачной стеной», в то время как язык-прим возвращает нас в современный квантовый мир, в котором наблюдатель и наблюдаемое образуют нераздельное единство.

В примерах 7 и 8 стандартный язык опять обращается к призракам и отделяет наблюдателя от наблюдаемого, язык-прим не предполагает наличия призраков и напоминает нам о ПКН (Принципе квантовой неотделимости) доктора Ника Херберта: невозможно экзистенциально отделить наблюдателя от наблюдаемого.

Помедитировав над примером 9, вы получите ответ на знаменитый дзэновский коан: «Кто тот Мастер, который делает траву зеленой?» Возможно, это также избавит вас от частых ссор (чаще всего происходящих между мужем и женой) по поводу того, «являются» ли новые занавески «на самом деле» зелеными или голубыми.

Пример 10 вводит новые тонкости. В предложении на стандартном языке не видно никакого «является», поэтому даже люди, искушенные в языке-прим, могут не увидеть здесь проблемы. Однако разрешите мне напомнить вам один хрестоматийный эксперимент из области психологии, который ясно показывает, что стандартно-языковая версия все же содержит в себе изъян.

Эксперимент этот хорошо известен всем студентам-психологам. В аудиторию внезапно врываются два человека, они дерутся и кричат, а затем один из них делает такое движение, словно бьет другого ножом. Тот падает. Когда бы ни проводился этот эксперимент, большинство студентов при опросе заявляют, что в руке нападавшего был нож. На самом деле никакого ножа нет. В руке «убийцы» находится банан.

Теперь вернемся к переводу предложения номер 10 на язык-прим. Человек, хорошо обученный языку-прим, более осторожен со своими восприятиями и не торопится выносить суждения, как это делало большинство людей в течение всей нашей истории. Может быть, такой человек способен даже увидеть банан вместо ножа-галлюцинации?

1. Пусть группа поэкспериментирует с переводом следующих предложений со стандартного языка на язык-прим. Обратите особое внимание на то, из-за чего у вас возникает несогласие или раздражение.

А. Зародыш — это уже человек.

Б. Оплодотворенная яйцеклетка — это уже человек.

В. Семя священно./ Семя драгоценно./ Если семя проливается напрасно,/ Боги приходят в гнев. (Монти Пайтон[27])

Г. Порнография — это убийство. (Андреа Дворкин)[28]

Д. Джон — гомосексуалист.

Е. Длина этого стола — четыре фута.

Ж. Человеческий мозг — это компьютер.

3. Когда я принял ЛСД, вся вселенная трансформировалась.

И. Бетховен был параноиком, у Моцарта была маниакальная депрессия, а Вагнер был мегаломаном.

К. Сегодня вторник.

Л. «Любовник леди Чаттерлей» — сексистский роман.

М. Мыши, крысы и кролики — грызуны.

Н. Пациент сопротивляется терапии.

О. Грех и искупление — это теологические фикции. Чувство греха и чувство искупления — это действительные человеческие переживания. (Перефразировано из Людвига Витгенштейна.)

2. Повторите еще раз эксперимент с камешком: передайте его по кругу, и пусть каждый постарается ощутить и прочувствовать его, не складывая в своем мозгу никаких слов о камне.

3. Пусть каждый член группы поразмышляет над следующими предложениями, а затем выберет одно из них — то, которое ему (или ей) было бы труднее всего произнести вслух:

А. Моя мать была вечно пьяной шлюхой.

Б. Я конченый педераст и х…сос.

В. Я б… и горжусь этим.

Г. Я всегда был трусом.

Д. Я боюсь быть один в темноте.

Е. Я был бы очень счастлив, если бы моя жена побыстрее подохла.

Пусть каждый из вас произнесет вслух ту фразу, которая вызывает у него самое сильное эмоциональное сопротивление.

Пусть все остальные наблюдают за тоном и «языком телодвижений» каждого члена группы, когда он старается произнести то, что боится произносить. Обратите особое внимание на улыбки (насколько искренними они кажутся?) и смущенное хихиканье.

Пусть группа обсудит результаты этого опыта. Постарайтесь уделить особое внимание следующему вопросу: почему после изучения главы о различиях между словами и невербальным существованием большинство из вас все еще боится определенных слов или идей. Отметьте, каким образом каждый член группы давал понять (тоном, жестами и т. д.), что на самом деле он вовсе не «имел в виду» то, что он говорил. Сравните это с игрой хорошего актера, который мог бы произнести любое из этих предложений с полной убежденностью и убедительностью.

Вспомните знаменитый «эпизод с пенисом» из фильма «Рожденный четвертого июля» (когда Том Круз в роли парализованного ветерана пытается объяснить своей матери, что для него означает пожизненная импотенция). Сравните его «искренность» и убежденность, когда он кричит, что его пенис больше никогда не станет твердым, с относительной нехваткой «искренности» у вас, как я предполагаю, не проходивших школы актерского мастерства.

Каким образом актеры учатся преодолевать те табу, которые управляют большинством из нас? Как вы считаете, сможет ли кто-нибудь из вас, с гетеросексуальной ориентацией, изобразить гомосексуалиста, как это когда-то сделал Брандо? Почему бы нет? Обсудите это в группе.

Примечания:

1.

Поскольку при переводе с английского, похоже, в данном случае не удастся избежать семантического шума, приведем оригинальный диалог: I am Watzlavick. — I didn't say you were. — But I am. — Then why did you deny it? — Здесь и далее прим. перев., если не указано иначе.

2.

Гедель, Курт (род. 1906) — американский логик и математик австрийского происхождения. Доказал т. н. «теорему о неполноте», согласно которой не существует полной формальной теории, где были бы доказуемы все истинные теоремы арифметики. — Прим. ред.

14.

В переводе-толковании «Дао дэ цзина», выполненном современным даосским мастером Ни Хуацином, эти начальные строки звучат еще более «феноменологично»: Дао, тонкую реальность вселенной, невозможно описать. То, что можно описать словами, — это всего лишь умственная концепция.

15.

В оригинале приводятся слова ain't, fridge (холодильник), gonna и whyncha (why don't you).

16.

Англ. Committee for the Scientific Investigations of Claims of the Paranormal (CSICOP). Базирующаяся в Буффало (штат Нью-Йорк) организация, объединяющая ученых, скептически настроенных по отношению к паранормальным явлениям. Дочерняя организация Американской гуманистической ассоциации. Первая кампания КНРСПЯ в 1975 году была направлена против астрологии. Журнал Комитета первоначально назывался «Зететик»; после трех выпусков был переименован в «Скептикал инкуайрер». Критики Комитета отмечают явно излишний пыл «расследователей» при опровержении паранормального и характеризуют КНРСПЯ как не научную организацию, а, скорее, фундаменталистскую религиозную группу.

17.

Umwelt (нем.) — «окружающий мир, окружающая среда». От um «вокруг, около» и welt — «мир».

18.

Англ. is of identity.

19.

В русском языке также употребляются формы «X есть Y», «X — это Y» и «X—Y». В последних двух случаях глагол «быть» или «являться» не присутствует, хотя содержание предложения остается: объявляется, что объект Х относится к категории объектов Y. Такая особенность русского языка создает определенные сложности при переводе этой главы, поскольку в английском языке глагол в предложении должен присутствовать всегда (в данном случае — глагол «быть», «являться»). Но эта особенность, конечно, не означает, что нормальный русский язык ближе к тому «языку-прим», о котором идет речь в этой главе.

20.

Англ. isness.

21.

Оригинальное его название — English-Prime, или E-Prime, но сам факт переводимости рассуждений Борланда и Уилсона с английского языка на русский уже позволяет нам ввести более универсальный термин — «язык-прим», или «Я-прим».

22.

Англ. GIGO — «Garbage In, Garbage Out». Этот закон относится к программам, которые не проверяют правильность входных данных и при вводе «замусоренных» данных выдают тоже «мусор».

23.

Акциденции — случайные, преходящие, несущественные свойства предметов.

24.

Пресуществление — мистическое претворение хлеба и вина в тело и кровь Христа в христианском таинстве евхаристии.

25.

Напоминаем читателю, что английский язык не делает различия между «евреем» и «иудеем». Есть лишь одно слово, Jew.

26.

Рут Гончар. «Утверждение факта или утверждение вывода». — Темпл ревью, Темпл Юниверсити, зима 1988—89.

27.

Монти Пайтон: «Летающий цирк Монти Пайтона» — британская комическая труппа, прославившаяся «контркультурной» направленностью своих номеров. Долгое время выпускала телевизионное шоу и сняла несколько фильмов, в т. ч. «Жизнь Брайана» — пародию на евангельскую историю Иисуса.

28.

Дворкин, Андреа — ультрарадикальная американская феминистка.