В начале семидесятых годов Бэндлер и Гриндер вернулись к проекту, который инициировали в 1951 Бейтсон и Руеш. Они заново задали вопрос, как именно возникает коммуникация, вызывающая изменения. Как мы уже упоминали, их исследования терапевтической коммуникации привели к точной формулировке моделей, представляющих существенные структурные элементы терапевтической работы Перлза, Сатир и Эриксона.

Также группа, сконцентрировавшаяся вокруг Бейтсона, пыталась ранее создать основы для понимания терапевтических отношений. Их подход опирался однако, главным образом, на абстрактных теоретических гипотезах. Бейтсон с перспективы лет так описал намерения и способ работы своей исследовательской группы:

"Задачу можно было легко определить: создать соответствующие основы для описания человеческих интеракций. Трудность состояла в уточнении слова "соответствующие" и факте того, что то что должно было быть описано, содержало описания не только последствий успешной коммуникации но также паттерны непонимания и патологические паттерны. Учение о межчеловеческих отношениях, и в особенности психиатрия, всегда избегали этой теории. [...] Психологи принимали все возможные внутренние объясняющие факторы (эго, страх, агрессию, инстинкт, конфликт и т.п.), способом напоминающим начинания средневековых психотеологов.

Психиатры обработали их так, что вначале слушали рассказы о детстве, чтобы объяснить сегодняшнее поведение, то есть создавали новые данные на основе того, что было известно. Пытались отрывочно проводить статистику заболеваемости. Терялись во внутренних и мифических экзистенциях, понятиях типа ид или архетип. Для придания своим теориям научного характера, прежде всего заимствовались концепции физики и механики (энергия, напряжение и т.п.) А ведь в точных науках существовало несколько основ от каких можно было исходить, например логические типы Расселла и Уайтхеда, теория игры фон Нойманна, понятие сравнительной формы (названной биологами гомологией), концепции плоскостей из лингвистики, анализ шизофренических силлогизмов фон Домаруса, понятие дисконтинуации из генетики, а также родственные понятия бинарной информации. Достойны интереса были также определения образцов и рефундации. Прежде всего, однако, в кибернетике функционировало понятие гомеостаза и саморегуляции. Из этих разбросанных терминов возникла иерархическая классификация типов информации и впоследствии типов обучения. Появились зачатки теории шизофрении и вместе с ними ранняя попытка квалификации способов, какими люди и животные кодируют свою информацию (цифровым, аналоговым, иконографическим, кинематическим, вербальным и т.п.)"[155].

Работа группы Пало Альто под управлением Бейтсона происходила, как мы уже говорили, в Mental Research Institute. Их достижения были систематизированы с учетом психотерапевтических контекстов. Теперь можно было выработать точные принципы и терапевтические стратегии, которые впоследствии стали основой для многих системно-теоретически ориентированных школ семейной терапии[156].

Для реализации своего намерения, Бэндлер и Гриндер выбрали совершенно иной путь. Вместо того чтобы выводить успешные терапевтические стратегии долгой обходной дорогой из теоретических принципов, они решились на непосредственный и более понятный способ. Они проанализировали работы трех терапевтов, известных своими успехами: Фрица Перлза, Вирджинии Сатир и Милтона Эриксона. Если бы удалось формализовать, согласно их ожиданиям, терапевтическую коммуникацию этих мастеров, то были бы созданы условия для разработки терапевтических стратегий, которые уже достаточно доказали свою успешность. Бэндлер и Гриндер описали начало своих проектов так:

"В современной психиатрии появилось несколько харизматических мегазвезд. Эти люди выполняли задания клинической психологии с удивительной легкостью, с помощью магических терапевтических стратегий. Они отправлялись вглубь страдания, боли и смерти, обращая безнадежность в радость жизни, давая новую надежду. Несмотря на то, что теории, на которые они опирались выполняя эти задания, казались такими разнородными и различными как день и ночь, все таки их что-то объединяло, нечто общее в своем роде, великолепное и мощное. [...]

Отрицать эти способности или назвать их просто талантом, интуицией или гениальностью, означает ограничить собственный потенциал личности, помогающей людям. Таким образом, мы теряем возможность научиться передавать каждому человеку, ищущему у нас помощи и опыт, с помощью которого мы можем изменить его жизнь, так чтобы он радовался ее полноте. Нашим намерением не является (...) подвергать сомнению магию наших переживаний, вызванных этими терапевтами, мастерами - магами, но скорее продемонстрировать, что магия, которой они пользуются, [...] имеет структуру и поэтому существует возможность ей обучиться"[157].

В своих исследованиях Бэндлер и Гриндер сконцентрировались, главным образом, на процессе терапевтических интеракций. Им удалось отразить в моделях существенные черты технических навыков Перлза, Сатир и Эриксона.

Как они объясняли, эти модели опирались на анализ непосредственной коммуникации (лицом к лицу) между терапевтом и клиентом. Основной единицей анализа была кибернетическая петля обратной связи. Свое поведение они проиллюстрировали так:

"Если бы вы, например, получили задание описать интеракцию между котом и собакой, вы бы начали примерно так: кот фыркает... собака демонстрирует зубы... кот выгибает спину... собака лает... кот... и т.д. По крайней мере так же важно не только описываемое поведение но и его последовательность. И до определенной степени, каждая из отдельных реакций кота становится понятной лишь в контексте поведения собаки. Если по некоторым причинам, ваши наблюдения ограничатся лишь поведением кота, открыть раздражители его реакций стало бы весьма сложным заданием"[158].

Теоретические концепции и модели нарушений не были предметом ранних исследований создателей НЛП. С самого начала они существовали лишь как метафоры, отвлекающие внимание от того, что в действительности происходило во время терапевтического процесса между клиентом и терапевтом.

В процессе распространения НЛП, напоминающего взрыв, возникла принципиальная проблема, поскольку Бэндлер и Гриндер в своей работе допустили фундаментальную ошибку современной науки, изолировав технические способности из духовного контекста, в котором они возникли. Это опирается на тот принцип, что техника имеет нейтральный характер. Вопросы о целях, этике и ответственности, которые всегда возникают в связи с магией, остаются однако без ответа. Опасность злоупотребления, таким образом, становится такой высокой, как и потенциальная польза, ожидаемая от НЛП.

Уже в 1981 году Тис Шталь и Хилерион Петцольд обратили внимание на это несоответствие. Без сомнений, исключение этико-духовного фона работ Перлза, Сатир и Эриксона стало одной из причин большего понимания и признания техник НЛП. Однако отказ от духовных ценностей, а также содержащегося в работе этих терапевтов образа человека и мира, несет с собой опасность того, что эти необыкновенно успешные терапевтические инструменты будут использованы некомпетентными людьми, желающими скрыть свои собственные недостатки за функциональным успехом. Кроме того, более чем когда либо, в контексте НЛП возникает вопрос о цели терапевтов и заинтересованных общественных групп, стоящих за ними[159].

Вирджиния Сатир, в интервью Гесу Юргенсу и Тису Шталь, также выступила за создание рамок стратегии НЛП,

"[...] которые формировались бы чувствами и любовью. Порядочные люди, работающие над НЛП [...], говорят о гуманности (humanness). Я думаю, что именно это важно, поскольку [...] это исходит из моей работы, которую переполняли любовь и забота. НЛП это отличный инструмент, поскольку если что-то делается в соответствующей форме то это прежде всего убедительно и весьма успешно. Однако люди, не имеющие понятия о психодинамике и не знающие, как употреблять этот инструмент, могут натворить много вреда!"[160].

В принципе, также сама концепция моделирования противится одностороннему сужению поля зрения до технических аспектов. Моделирование, как мы уже говорили, это процесс, в котором умения талантливых людей становятся настолько доступными, что их могут присвоить себе другие люди. Это включает в себя не только чисто механические паттерны определенного поведения. Полное моделирование требует также определения контекста, в котором стремятся к достижению определенной цели. Обращаясь к концепции логических уровней НЛП Роберта Дилтса, можно также сказать, что лишь системы веры и ценностей дают возможность человеку проявить типичное для него поведение. Многое по видимому говорит в пользу того, что необыкновенные достижения в определенной области, зависят как от идентичности, которую человек себе приписывает, так и от личной жизненной цели или миссии, которые по его мнению он должен выполнить[161]. Однако Бэндлер и Гриндер имели в свое время важный повод из-за которого решили не представлять своих моделей в контексте образа человека и мира. Во первых, теоретически-познавательный релятивизм, который являлся основой их принципов, запрещал ограничиваться определенной моделью реальности. Во вторых, образы мира и человека Перлза, Сатир и Эриксона не были идентичными. Поэтому казалось, что их терапевтическая успешность не зависит от личных убеждений. С этой точки зрения, совершенно понятным становится введение в НЛП основных утверждений Перлза, Сатир и Эриксона, лишь в форме практичных ознакомительных принципов. Они должны были, независимо от степени правдивости дать возможность организовать работу эффективно и успешно[162].

Наконец, остается лишь учесть факт того, что в общественно-культурной среде создателей НЛП царило настроение коллективного бунта. Калифорния шестидесятых и семидесятых была клубком огромного количества порывающих с традицией импульсов в науке, технологии, физиологии, психологии, искусстве и религии, которым суждено было оставить свою печать на уходящем тысячелетии. Многое из того, о чём сегодня необходимо вначале вспомнить, было в те дни понятным само по себе.

Современный пользователь НЛП ставит перед собой вопрос, если он вообще это делает, в какие рамки поместить свою работу. Часто слишком техническое изложение НЛП оставляет опасную пустоту. Хотя кроме прагматичной позиции Эриксона и техно-кибернетического взгляда Бейтсона в основные принципы НЛП попали также гуманистические идеи Перлза и Сатир, несмотря на это, этические послания базовых принципов НЛП и их значение, для хорошо продуманной работы над изменениями, в принципе редко рассматриваются. Поэтому многое говорит в пользу необходимости осознать, на какой основе возникли классические методы НЛП. Во времена вдохновляемые в меньшей степени мечтами, а в большей технологическими возможностями, такого типа взгляд назад, на истоки нейролингвистического программирования, кажется обоснованным и необходимым[163].

Целью следующей главы, таким образом, будет демонстрация связи НЛП с духовными системами Перлза, Сатир и Эриксона. На первый план, наряду с концепцией человека, выступает прежде всего желание представить их основные идеи, касающиеся целей и практики психотерапии. Они сопутствовали терапевтическим "магам" в их многолетних стараниях лечить ограничения развития человека, и в основном были сохранены в практике НЛП. Об этом необходимо вспоминать так часто, как это возможно.

Наряду с биографическими данными Перлза, мы прежде всего обсудим в данной главе основные работы гештальт-терапии, в течении их исторического развития. Главное внимание будет направлено на представление постепенного перехода ученого от психоанализа к гештальт-терапии. В этом контексте мы также займемся проблемами психоаналитических техник печения и все более частым замещением их экспериментальными и направленными на опыт, методиками гештальт-терапии. Кроме этого мы опишем основные взгляды Перлза на теорию и практику психотерапии.

Родившийся в Германии психиатр и психоаналитик Фридрих Соломон ("Фриц") Перлз был одной из самых выдающихся личностей психологии гуманизма. Принимая за основу психоанализ Фрейда, с сороковых годов он занимался развитием новой, опирающейся на эксперимент и опыт концепции психотерапии, которая получила в мире известность под именем гештальт-терапии. Отмеченное Джоном Ковелом в его A Complete Guide to Therapy. From Psychoanalysis to Behavior Modification (Руководство по терапии. От психоанализа до модификации поведения) переломное значение теории гештальт состояло в том,

"[...] что (гештальт-терапия) добралась до невербального опыта. Отрицая высокий статус, который занимала душа, и воспринимая каждую проблему с психикой как форму невроза, гештальт-терапия потрясла также позицию языка, как инструмента мышления, одновременно проторив дорогу принципу, который необходимо назвать целостным и организмическим. Эта терапия ставит тело с его движениями и чувствами на тот же уровень, что и душу с ее абстрактным мышлением и вербальными символами"[164].

С современной точки зрения заслуги Перлза в области создания теории не так велики, как это представлялось. Его основные идеи остались неясными и, по отношению к требованиям теоретической логики, также частично поверхностными. Он объединял в своих рассуждениях принципиальные идеи таких различных областей как нейропсихология, экзистенциальная философия, гуманистическая психология, кибернетика, дзен буддизм, но кажется они служат лишь для иллюстрации его личных взглядов. Кроме этого, анализ его работ показывает, как сильно по сути дела он оставался под влиянием парадигматических мысленных фигур Фрейда. Свидетельством этому является, прежде всего, биографическая и интрапсихическая ориентация Перлза.

Несмотря на теоретические слабости Перлз был новатором и талантливым практиком. Его действительная заслуга перед современной терапией состоит в модернизации клинической практики. Он создал множество современных техник лечения, которые принципиально отличались от современных ему терапевтических методик. Если мы осознаем, что до конца шестидесятых годов метод свободных ассоциаций (при широко понимаемой сдержанности аналитика) был всемогущим, то станет ясно, как сильно отличалась от этого терапия Перлза, который понимал ее как активную работу с клиентом. В центре ее внимания находится встреча клиента и терапевта. Здесь должны быть непосредственно найдены и подвергнуты изменениям невротические паттерны[165].

В следующих главах мы попытаемся рассмотреть основные идеи Перлза, относительно задач психотерапевтической практики. Однако представление этого взгляда сталкивается с принципиальными трудностями, поскольку в реальности нет никакой отработанной и закрытой теории гештальт-терапии. Перлз, всю свою жизнь искал успешную психотерапевтическую технику. Это отразилось в постоянных изменениях его теоретических принципов. Кроме того, многие открытия в гештальт-терапии были тесно связаны с развитием его личности. Отсюда сама собой возникает исторически-реконструктивная форма изложения наследия Перлза[166].

Фридрих Соломон Перлз родился 8 июля 1893 года в Берлине. Он был третьим ребенком в ассимилировавшейся еврейской семье, принадлежащей к нижней части среднего класса. Его отец был разъездным продавцом вин и официально называл себя представителем дома Ротшильдов. Мать происходила из простой традиционной еврейской семьи[167].

Перлз был способным, однако из-за своей натуры бунтаря, считался проблемным ребенком. Проблемы стали появляться особенно в период созревания. Однажды его даже выгнали из школы. Он очень рано стал восхищаться театром, ребенком собирая опыт на малых сценах. Во время учебы в асканской гимназии, он время от времени, работал статистом в Дойчес Театр, которым руководил в то время известный режиссер Макс Рейнхард. Перлз обратил внимание на разнородные аспекты языка тела, именно благодаря Рейнхарту, который во время обучения своих актеров, акцентировал внимание на совместной работе языка и невербальных средств выражения. Долгое время Перлз мечтал о карьере актера, но к сожалению оказалось, что он не слишком талантлив в этой области. Однако у него на всю жизнь осталась любовь к спектакулярным инсценизациям и свободной жизни артистических кругов.

Свое обучение он начал в 1914 году, незадолго до начала Первой Мировой войны. Несмотря на то, что его интересовали гуманитарные науки, он решил изучать медицину. В своем решении он видел бунт против угнетающих его амбиций своей матери, которая желала, чтобы он пошел по следам своего дяди, известного юриста. В 1916 году, после нескольких коротких семестров, Перлз отправился в ряды германской армии, на фронт. Вскоре он стал санитарным офицером. После войны он продолжил свое обучение. В 1920 году он сдает медицинский экзамен. Год спустя он делает докторскую работу по медицине и начинает собственную практику, как психиатр и невролог.

В двадцатых годах он контактировал с известными интеллектуальными кругами артистического Берлина. Несмотря на вездесущую бедность послевоенных лет, этот город переживал в этот период свой культурный расцвет. Это проявилось рождением революционной архитектуры Баухауза, дадаизма, а также художественными группами, такими как Ди Брюке и Дер Блау Райтер. Многие философы, писатели, художники, интеллектуалы и политические радикалы, встречались тогда в Кафе дес Вестенс или Романтишес Кафе.

В начале двадцатых годов Перлз познакомился с психоанализом. После многолетнего самостоятельного изучения и многомесячного пребывания в Нью Йорке, он начал в 1925 году проходить анализ у Карен Хорни. Там прежде всего, он занимался вопросом отношений, которые доминировали в его первых длительных отношениях с женщиной.

В 1926 году Перлз переезжает во Франкфурт на Майне. Там он продолжил свой психоанализ у Клары Хаппель, ученицы Карен Хорни. В центре их внимания оказались дискуссии о семейных и общественных ценностях, а также поиски собственных идей. Перлз одновременно работал ассистентом известного нейропсихолога Курта Голдштейна, в Институте Исследований Последствий Повреждений Мозга. Голдштейн внес много нового в психологию образов, которой занимался Макс Вертхеймер, Курт Коффка, Вольфганг Келер и Курт Левин. Его идеи спровоцировали Перлза заняться открытиями этого, развивающегося направления исследований. Подчеркиваемое Голдштейном неразрывное единство тела, сознания и души, его идея воспринимать человека, как целостный организм, мышление, чувства и действия которого неразрывно связаны друг с другом, особенно определили развитие гештальт-терапии.

Во франкфуртовское время были популярны также духовные теории еврейского экзистенциального и религиозного философа Мартина Бубера и феноменологически ориентированного ученика Эдмунда Гуссерля, Макса Шелера. Перлз познакомился с экзистенциализмом лишь частично, однако лекции Шелера произвели на него значительное впечатление. Идея Гуссерля о том, что духовность можно в принципе понять, когда ее видят и описывают вне ранее сформулированных теоретических точек зрения, в ее непосредственном проявлении, можно воспринимать как существенное послание для позднейшей феноменологической ориентации Перлза.

Неожиданно для Перлза, в 1927 году, Клара Хаппель объявила анализ законченным. Она порекомендовала ему отправиться в Вену и там пройти контрольный анализ. Перлз так и сделал. Его контрольными аналитиками стали Хелен Дойч и Эдуард Хитчманн. Одновременно Перлз принял в Винер Нервенклиник должность ассистента, под началом Пауля Шильдера и Юлиуса Вагнер-Яурегга.

В 1928 году Перлз вернулся в Берлин. Он открыл психоаналитическую практику и начал работу с собственными клиентами. Карен Хорни и Отто Фенихель контролировали его анализы. Перлз был однако все еще не доволен. Поэтому он заново проходит терапию, на этот раз у венгерского терапевта Эугена Харника. Опыт с Харником был как хаотическим так и парализующим. Перлз почувствовал себя в высшей степени разочарованным, что оставило пятно на его позднейшей психоаналитической практике. Поэтому нельзя обойти образ того времени, описанный Перлзом. Он пишет:

"Я хотел бы уметь описать как-то состояние глупости и моральной трусости, к которому привело меня его, так называемое лечение. Наверно не нужно было никакого лечения. Возможно это был дидактический анализ, который должен был служить моей подготовке к работе, как аккредитованного психоаналитика. Но об этом я никогда не слышал. [...] Он верил в пассивный анализ. Это полное противоречий понятие, означает, что восемнадцать месяцев я ходил к нему, пять раз в неделю и лежал у него на кушетке, не подвергаясь никакому анализу. В Германии пожимают друг другу руку - он не подавал мне свою, ни когда я приходил, ни когда я уходил. За пять минут до истечения часа, он шаркал ногой по полу, чтобы таким образом дать мне понять, что предназначенное мне время истекает.

Он произносил максимум одно предложение в неделю. Одним из его первых утверждений было то, что я отношусь к типу сердцееда. С того момента мой путь был определен. Я наполнял на кушетке пустоту своей жизни любовными историями, для того чтобы поддержать его взгляд на меня как на Казанову. Чтобы укрепить это впечатление, мне приходилось все чаще пускаться в приключения, как правило дурацкие. Где-то через год я захотел освободиться от него. Я однако был слишком большим трусом, чтобы напрямую сказать ему об этом. После того, как мой анализ не удался у Клары Хаппель, я считал, что у меня нет слишком больших шансов стать когда-либо аналитиком. [...] Я однако не был готов отказаться от психоанализа. Меня все еще преследовала мысль, что я сам слишком глуп или ненормален, я решил справиться с этой проблемой"[168].

Лишь через полтора года, Перлз прервал работу с Харником. Объективной причиной такого решения был брак с Лорой Познер, с которой он познакомился осенью 1926 года в институте Голдштейна[169]. В конце концов, он заново обратился к Карен Хорни, которая порекомендовала ему продолжить анализ у Вильгельма Райха. Перлз воспользовался её предложением и прошёл лечение у Райха. Работа этого психоаналитика произвела на него сильное влияние.

Райх тогда считался лидирующей фигурой среди молодых аналитиков. В 1920 году, в возрасте 23 лет, он был принят в Психоаналитическое Общество. Два года спустя он предложил создать технический семинар, во время которого прежде всего разрабатывалось бы дальнейшее развитие психоаналитических техник лечения. Причиной создания семинара, были явно недостаточные результаты психоаналитической работы. Фрейд ухватился за эту мысль и еще в том же году создал Wiener Seminar fur Psychoanalitysche Therapie (Венский Семинар Психоаналитической Терапии). Вначале его управление взял на себя Хитчманн. Год спустя семинаром управлял Германн Нунберг. С осени 1924 года, до самого перемещения в Берлин в 1930 году, этот пост занимал Райх. Поскольку предыстория этого семинара необходима для понимания работ Райха и дальнейшего развития гештальт-терапии, необходимо вначале кратко обрисовать данную проблематику.

Во второй половине девятнадцатого века Жан-Мартин Шарко (Jean-Martin Charcot), профессор медицины парижской больницы Salpetriere, вызвал международную сенсацию. Используя гипнотическое внушение, он продемонстрировал, что несмотря на прежние убеждения, причины симптомов так называемой истерии не нужно искать в неврологических нарушениях. Шарко доказал свое утверждение, устраняя симптомы истерии силой собственных слов.

Зигмунд Фрейд, молодой венский невролог, осенью 1885 выехал в Париж с намерением изучать методы Шарко. Фрейда интересовала, прежде всего, идея того, как можно этот метод целенаправленно использовать в лечении истерии. Джозеф Брейер (Josef Breuer), старый друг и коллега, рассказал ему о необыкновенном выздоровлении пациентки по имени Берта Паппенхайм. Она страдала истерическими симптомами паралича. Брейер загипнотизировал молодую женщину и позволил ей самой управлять лечением. Симптомы, выступавшие у нее исчезли, когда она вспомнила и заново пережила ситуацию, в которой впервые пережила приступ истерии. Брейер поэтому считал, что за каждым симптомом кроется определенное бессознательное травматическое воспоминание, очищающее переживание которого заново, убирает симптом.

Несмотря на то, что Шарко произвел на него большое впечатление, Фрейду пришлось признать, что профессор не интересовался практической терапией. Шарко хотя и продемонстрировал, что гипноз был успешным, не показал однако, каким образом можно применить его в терапии. Поэтому Фрейд вернулся в Вену и еще раз прослушал случай Брейера. Потом воспользовался гипнозом, чтобы целенаправленно заставить вспомнить забытый опыт и вызвать методом катарсиса противореакцию.

После ряда неудач в применении гипнотической индукции, между 1892 и 1898 годами Фрейд разработал новый метод. Он назвал его "свободными ассоциациями". Вдохновленный работами школы Вильгельма Вундта, он пришел к мысли, что забытые переживания можно вызвать цепью спонтанных ассоциаций. Наиважнейший основополагающий принцип новой техники состоял таким образом в том, что клиент говорил все, что произвольно приходило ему в голову, даже если эти мысли были ему неприятны[170].

Чтобы застраховаться от фальшивого проявления внутренней психической динамики клиента, Фрейд организовывал психотерапевтические встречи таким образом, чтобы он сам сидел вне поля зрения человека, проходящего анализ. Свою роль он видел лишь в том, чтобы в решающий момент аналитического процесса предложить интерпретацию, относящуюся к неосознанному смыслу симптома, его предыстории и типа защиты от него[171].

К несчастью, оказалось, что многие клиенты сопротивлялись такому методу. У них возникала тенденция сдерживать ряд своих патологических представлений. В таких случаях, Фрейд так долго проводил давление на них, пока не достигал своей цели. В опубликованных в 1895 году Studien uber Hysterie (Исследования истерии), содержатся ясные представления его практического метода поведения, а также теоретические выводы из его опыта. Фрейд писал:

"Когда, во время первой встречи, я спрашивал у клиентов, помнят ли они когда у них впервые проявились данные симптомы, одни говорили что ничего не помнят, другие, что расплывчато и не в состоянии воссоздать это. [...] Я напирал все сильнее [...] и убедился, что без гипноза появляются все новые, все глубже уходящие в прошлое воспоминания, которые вероятно касались нашей темы. Благодаря этому опыту я обрел впечатление, что действительно возможно выявить существующий ряд патологических представлений, применяя давление. Это давление потребовало от меня множества усилий и привело к выводу, что я должен побороть сопротивление. Такое положение вещей переродилось в теорию о том, что психической работой я должен побороть психическую силу пациента, которая сопротивляется осознанию (воспоминаниям) патологических переживаний. [...] Из этого всего родилась, как бы сама по себе, мысль о сопротивлении"[172].

Примерно в 1910 году Фрейд переместил центр тяжести. Если раньше на первом плане в его интерпретациях находились еще симптомы (и вызывающие их бессознательные комплексы) клиента, теперь он начал интенсивно заниматься самим сопротивлением. Главную задачу психологической курации он видел в том, чтобы победить сопротивление, посредством его осознания с целью приблизиться к патогенным представлениям. Однако ему не удалось выработать слитную гипотезу. Около 1913 года, он пришел к выводу, что способ, которым протекает сопротивление у клиента важен, но не развивал этой идеи. Вместо этого он разработал модель психического аппарата (эго, ид, суперэго), перенося таким образом свое внимание на существующие бессознательные процессы защиты.

В 1920 году Фрейд впервые объяснил явление, которое назвал негативной терапевтической реакцией. Под этим понятием он понимал факт того, что многие пациенты реагируют на аналитическое лечение усилением своих страданий. Он был убежден, что здесь проявляется бессознательная сила, которую гипотетически назвал стремлением к смерти (Thanatos) и противопоставил стремлению к жизни (Eros).

Это была однако лишь одна из множества интерпретаций фактов, ведь наряду со спекуляцией на тему бессознательного желания страдать, существовала возможность, что причиной негативной терапевтической реакции было несовершенство аналитической техники лечения. Такой была решающая точка зрения Райха, который провозглашая ее, не добавил удовольствия своим, в большинстве более пожилым коллегам[173]. Он обратил внимание на то, что во время анализа, хотя и открывается множество воспоминаний, мечтаний и подсознательных мыслей, однако эмоциональное участие пациента, чаще всего невелико. Чисто рациональные взгляды не могут вызвать процесс выздоровления.

Поэтому Райх начал исследования способов, которыми скрывают чувства клиенты. Таким образом, сейчас важнее было не то о чем вспоминает клиент во время свободных ассоциаций. Решающим было то, как он ведет себя здесь и сейчас, во время терапевтической встречи. Райх пришел к выводу, что форму сопротивления можно распознать, прежде всего на основе изменений голоса, позиции тела, способу дыхания, мимике и жестам. Вследствие этого, предметом интерпретации сопротивления он также сделал невербальные формы выражения. При чем, все чаще он заставлял своих клиентов конфронтировать с интерпретацией их поведения. Другими словами: он сам сейчас управлял процессом анализа, вместо того чтобы - как это было раньше - разрешать строить клиентам цепи свободных ассоциаций[174].

Концентрация на характерных формах сопротивления клиентов, привела Райха с годами к новой идее - функциональному тождеству телесности и духовности. Он открыл, что структуры характера объединяются с типичным паттерном хронического мышечного напряжения ("характерологический панцирь"). Это открытие дало дорогу, по меньшей мере революционному подходу к лечению психических заболеваний. Райх начал теперь непосредственно работать с телом, для того чтобы освободить подавленные чувства и выработал технику, которую он назвал вегетотерапией.

Весной 1932 года Перлз стал клиентом Райха. Анализ характера и начало вегетотерапии он почувствовал на своем теле. После опыта с Харником, он был очень доволен этой терапией. Почти сорок лет спустя он напишет:

"Райх был бунтарем, полным сил и жизни. Он был готов обсудить любую ситуацию, прежде всего политическую и сексуальную, но несмотря на это анализировал и инсценизиро-вал обычные игры возникновения - поиска. Одновременно однако, от него ускользала важность фактов. На первом плане находился интерес к позиции клиента. Его книга Charakteranalyse в этом смысле большой шаг вперед, в терапии[175]."

После того, как к власти пришли нацисты, Перлзу пришлось покинуть Германию. Поскольку он был евреем и психоаналитиком, его фамилия попала в черные списки. Вначале он выехал в Амстердам. Несколько месяцев спустя к нему присоединилась жена с маленькой дочкой, Ренатой. Из-за отсутствия средств к жизни и разрешения на работу им приходилось пользоваться помощью общественной опеки.

В 1934 году ситуация изменилась молниеносно. Эрнест Джонс, близкий друг и биограф Фрейда, поддерживал преследуемых еврейских аналитиков. Перлз получил от него предложение выехать в Южную Африку в качестве учителя анализа. Поскольку он уже предчувствовал размах приближающейся катастрофы, то воспользовался случаем бежать, из находящегося в безнадежной ситуации Амстердама. Вместе с семьей он покинул Европу и основал в Йоханнесбурге Institute for Psychoanalysis. Вскоре после этого у него родился сын, Стив.

Примерно через год после прибытия в Южную Африку, семья переехала в эксклюзивный район Йоханнесбурга. Там они построили первый дом в стиле Баухауса. Они стали добиваться профессиональных успехов. Вскоре они стали вести жизнь на уровне местных богатых мещан, ортодоксальных аналитиков. С профессиональной точки зрения, они были предоставлены сами себе. Это позволило, после многолетнего контролированного образования, совершенствовать собственные идеи.

1936 год принес два события, решающим образом повлиявшие на профессиональное развитие Перлза: негативный прием на психоаналитическом конгрессе в Мариенбаде (Чехия) его доклада об оральном сопротивлении и встреча с Зигмундом Фрейдом, оказавшаяся разочарованием.

Реферат Перлза не был принят в Мариенбаде, поскольку Перлз, сам не обращая на это внимания, усомнился в основных фрейдовских постулатах анальной природы сопротивления. Кроме того он постулировал, исходя из теории Райха, общность тела и души, структурной тождественности психических и физических процессов. В то время как Райх в своих размышлениях в дальнейшем все еще раздумывал о (статистически наблюдаемых) психофизических соответствиях характерологического панциря, Перлз занялся поиском источников специфических форм поведения в соответствующих духовно-психических процессах[176].

Разочарование в отсутствии признания, дало первую трещину в его отношении к психоанализу. Причиной окончательного ухода из этой дисциплины стала однако лишь личная встреча с Фрейдом. После завершения конгресса, Перлз поехал в Вену, где его, необычайно холодно, принял Фрейд. Он отправил Перлза после, нескольких минут разговора у двери в свой кабинет. Перлз, для которого психоанализ стал своего рода религией, почувствовал себя глубоко задетым. Еще незадолго перед смертью он вспоминал это событие, как одно из наиважнейших незаконченных дел своей жизни.

После возвращения из Южной Африки, он начал постепенно отходить от психоанализа. Несмотря на то, что вначале он все еще работал традиционным психоаналитиком, он ощущал себя обделенным моральным наследством. Наконец, он осознал многолетнюю духовную и личностную зависимость, в который он очутился. Он принял это как экзистенциальное просветление. Он понял, что рассчитывать необходимо лишь на себя. Самому необходимо принять ответственность за свою жизнь. Этот опыт стал основой его позднейших взглядов на природу невроза[177].

В течении следующих лет, Перлз и его жена, во все большей степени, освобождались от суровых правил поведения, свойственных ортодоксальному психоанализу. Лора Перлз, первая отважилась занять место напротив клиента. Наконец были разрушены следующие табу - обязательное соблюдение 50 минут терапевтической встречи, избегание визуального и телесного контакта, а также запрет на личные контакты с клиентами. С технической точки зрения, на первый план все больше выдвигались экспериментальные методы.

Для Перлза это время было фазой личного кризиса, который привел его к новой философской, научно-теоретической и практической ориентации. В 1940 году он написал рукопись, опубликованную два года спустя, под титулом Ego, Hunger and Agression (Эго, голод и агрессия). Свою работу он определил, как пересмотр психоанализа[178].

Главной темой этого текста было замещение ассоциативно-психологического и механистического мышления Фрейда организми-ческим взглядом, заимствованным у Голдштейна. Кроме того, Перлз впервые к своим идеям добавил концепции гештальт-психологии. При этом он пришел к убеждению, что основной чертой невроза является избегание удовлетворения и потребностей организма[179]. Лора Перлз, так описывает значение этой книги:

"В книге «Эго, голод и агрессия» мы перешли от исторически-археологического взгляда Фрейда, к экзистенциально-экспериментальному, от изолированного частного взгляда психологии, опирающейся на ассоциации, к взгляду целостному, от аспекта чисто языкового, к организмическому, от интерпретации воспоминаний и снов к непосредственному восприятию событий, происходящих здесь и сейчас, от переноса, к реальному контакту, от понятия эго как субстанции ограниченной, к понятию эго как явлению, которое само является границей, определяющей контакты с другими людьми, отрицание и идентификацию"[180].

Несмотря на то, что теоретические идеи Перлза были вначале туманны и несвязанны, они повлияли на его практику. Поскольку он считал, что уклонение это основная черта невротического поведения, он воспользовался методом, который назвал терапией концентрации. Отличительным элементом его техники было удержание внимания пациента на описании актуальных проявлений симптома. Он считал, что невротические уклонения могут быть непосредственно исключены, с помощью концентрации сознательного внимания на происходящих сейчас процессах.

Эта методика раскрыла возрастающую феноменологическую направленность Перлза. Очевидно, что большее значение для него имело сознательное восприятие актуального места и времени. Решающий прорыв в его концепции, по отношению к Райху, состоял в том, что теперь на первый план выступила процессуальная природа симптомов[181].

Еще в году издания "Эго, голод и агрессия", Перлз вступил в африканскую армию, в характере военного психиатра. Он хотел принять участие в борьбе против немецкого корпуса Вермахта, задачей которого было овладение африканским континентом. Во время службы он главным образом работал как терапевт. Поскольку у него теперь было намного меньше времени для своих клиентов, он испытывал техники краткосрочной терапии, сконцентрированной на процессе. Ему однако не удалось достичь систематических, повторяющихся показательных успехов.

После окончания службы, Перлз решил покинуть Южную Африку. Усиливающееся явление апартеида он принимал как фашистское и не собирался далее в подобной ситуации жить в ЮАР. Он выехал в США. В 1946 году, из-за определенных формальных проблем при выезде, ему пришлось прибыть в Нью-Йорк окружным путем через Канаду. Поскольку однако, он плохо переносил климат и суматоху этого города, то сейчас же выехал в Нью Хейвен. штат Коннектикут, где некоторое время работал психоаналитиком.

Перлз вскоре подвергся нападкам коллег из-за своих методов работы. Раздраженный, он рассматривал идею возвратиться в ЮАР. В это время он познакомился с Эрихом Фроммом, который его отговорил, предложив открыть практику в Нью-Йорке. Перлз обдумал это предложение и спустя шесть недель перенял практику у нью-йоркского коллеги, который переехал в Лос-Анджелес. В 1947 году он перевёз в США свою жену (которую теперь называл Лаура) и детей.

Нью-йоркские неоаналитики, сконцентрированные вокруг Эриха Фромма и Карен Хорни (она также эмигрировала), очень позитивно приняли его "Эго, голод и агрессию". Несмотря на это, Америка вначале разочаровала Перлза в профессиональном плане. И лишь знакомство с идеями неоаналитика Харри Стека Салливана (Harry Stack Sullivan) и философа Пола Гудмана (Paul Goodman), стало для него источником новых вдохновений. Стемлер и Бок, так описывают значение этих контактов:

"Ожидаемые новые профессиональные стимулы появились вначале со стороны Харри Стека Салливана, [...] который одним из первых аналитиков отметил значение интерперсональных контактов. [...] Под влиянием его теории, Перлз изменил остальные формы своих классических аналитических терапевтических сессий. Он отказался от традиционной кушетки и садился напротив клиента. Он пришел к выводу, что нет необходимости в традиционной анонимности в контактах между клиентом и терапевтом, позволяя себе большую свободу в общении с посетителем. Он больше не был классическим аналитическим зеркалом. Он представал перед клиентом, как реальная личность, предлагая ему таким образом реальные отношения. Такой контакт получал в его терапии все большее значение. [...]

Вскоре после прибытия Лауры, Перлз познакомился с влиятельным интеллектуалом Полом Гудманом. Также как это было ранее в Берлине с группой Баухауз, Перлз вступил благодаря ему в контакт с культурным авангардом города. Он внутренне расцвел, а общение с выдающимися и талантливыми людьми давало ему новый опыт и отвагу к открытию новых путей. Его снова охватило старое увлечение театром. Множество времени он проводил с Джулианом и Джудит Беками в их Living Theatre - они учились у Перлза, а он у них"[182].

В 1949 Лора Перлз создала первую терапевтическую группу. К ней принадлежали также: Эллиот Шапиро, Поль Вайц, Айзедора Фромм и Поль Гудман. Перлз, пребывающий в это время в Лос-Анджелесе, быстро вернулся в Нью-Йорк. Совместно с Гудманом и Ральфом Хефферлином, профессором психологии из Колумбийского Университета, он начал работу над своей основной книгой о гештальт-терапии Gestalt Therapy. Execitement and Grows in Human Personality (Гештальт-терапия. Возбуждение и рост человеческой личности)[183].

Теперь уже невроз, не рассматривался как болезнь, в медицинском смысле. Авторы понимали под этим понятием, скорее нарушения в целостном развитии организма, связанные с остановкой естественной "саморегуляции" в пластическом формировании характера[184].

Внимание, концентрация, интерес, участие, возбуждение и привлекательность считались выражением здоровых процессов, типа фигура - фон. Спутанность, скука, угнетение, надоедливость, страх, амнезия, стагнация и стеснительность - считались признаками нарушения процессов формирования характера. Основным показателями полного здоровья стали теперь сознательное восприятие и соответствующее удовлетворение актуальных нужд организма. На первом плане интересов Перлза оказались нарушения в контактах. Перлз и его коллеги, так описали новую идею своей работы:

"Терапия, таким образом, состоит в анализе внутренних структур актуального опыта [...]: не анализируя то, что мы испытываем, о чем вспоминаем, что делаем, говорим, и так далее, но скорее исследует, каким образом вызываются воспоминания или как высказано то, что мы хотели сказать, с каким выражением лица, каким тоном, как составлено высказывание, какое было положение тела во время высказывания, какие чувства, чего мы избегали, было ли это сказано с уважением или неуважительно по отношению к другому человеку и т.д. Работа над целым или отсутствием его, в структуре опыта даст возможность создать динамические отношения, между фигурой и фоном, так что контакт усилится, восприятие обострится, а поведение обретет движущую силу[185]".

Пятидесятые годы стали для Перлза снова периодом кризиса. Он правда, создал свою модель терапии, обретающую все большее признание, однако не был доволен своим личным развитием. Он также не мог вынести того, что его жена и Поль Гудман им не восхищаются. Оба они считали себя одинаково компетентными гештальт-терапевтами, относясь к нему весьма критично.

В 1956 году, Перлз покинул семью и нью-йоркскую группу. Он уехал в Майями на Флориду. Одинокий и усталый (из-за болезненных приступов стенокардии он жил в постоянном страхе сердечного приступа), на два года полностью покидая общественную жизнь[186].

В декабре 1957 года, он познакомился с тридцатидвухлетней Мартой Фромм. Вначале она была его клиенткой. Вскоре, однако у него завязались с ней личные отношения. Для шестидесятичетырехлетнего Перлза, наступил наиболее страстный любовный союз всей его жизни. Снова вернулась его отвага и он втянулся в распространение теории гештальт-терапии. В апреле 1958 года, он покинул Майями, чтобы заняться формированием группы психиатров в Коламбус (штат Огайо). Спустя девять месяцев, он вернулся в Майями. Эта работа ему нравилась. Однако временное разлука с новой возлюбленной, дала ему понять, насколько важны эти отношения для него. Впервые, он переживал полный контакт с другим человеком на всех уровнях.

Интенсивная близость выявила также негативные черты Перлза: он стал исключительно ревнив и эгоистичен. После длительных и мелочных споров и ссор, Марта Фромм покинула Перлза, полюбив другого. Для Перлза это был конец света, его охватили мысли о мщении. Вскоре после расставания, он начал интенсивно принимать ЛСД. Время от времени, он также экспериментировал с псилоцибиновыми грибами. Чрезмерное употребление наркотиков, привело его, в конце концов, к дестабилизации личности, которую в нормальное состояние могли вернуть лишь хорошие друзья. Сердечные приступы так участились, что в течении следующих лет, ему пришлось несколько раз перенести операцию. Позднее, Перлз определил свое поведение, как скрытую попытку самоубийства.

В 1959 году Перлз переехал в Калифорнию. Через год, на ежегодной встрече Американской Ассоциации Психологов (АРА) в Сан Франциско, он познакомился с феноменологом Вильсоном ван Дусеном (Wilson van Dusen). Ван Дусен, восхищенный работой Перлза, временно принял его на работу. Некоторое время спустя, Перлз начал сотрудничество в Лос-Анджелесе с гештальт-терапевтом, Джеймсом Симкиным. Симкин был ранее одним из обучающихся кандидатов в нью-йоркской гештальт-группе, а теперь вел процветающую практику. Теперь они совместно организовали учебную группу. В центре их интересов оказались разнородные экспериментальные методы, которые должны были укреплять сознание. Целью, которую они собирались достичь, было проникновение в континуум сознания - постоянное сознательное восприятие собственных физиологических, сенсорных и ментальных процессов[187]. Это должно было стать per se лечебным и вызвать организмический процесс роста[188].

В этом периоде, Перлза охватило глубокое сомнение. К окружающим, он часто стал относиться цинично и агрессивно. Он не мог примириться с уходом Марты Фромм и не находил способов, чтобы - по крайней мере, на некоторое время - притормозить свое падение. К этому прибавились огромные сомнения в смысле своей работы. Согласно его теоретическим принципам, само проникновение в континуум сознания, должно дать продвижение в процессе личностного роста. Так однако не случилось ни в его случае, ни с его клиентами. Перлз заметил, что хотя метод ведет к количественному росту сознания, однако ни в коем случае не вызывает ожидаемой радикальной перемены. Он ясно осознал, что все еще не нашел желаемого способа исцеления. В течение некоторого времени, он считал всю психотерапию шарлатанством, ориентированным лишь на зарабатывание денег. Он таким образом, попал в экзистенциальный тупик и немного не хватало, чтобы сдаться окончательно.

В 1960 году он решился совершить кругосветное путешествие. Его путь лежал, через Гонолулу на Гавайях, в Токио. Он также посетил известный японский город храмов - Киото. Захваченный идеей религии без бога, он провел два месяца в дзенском монастыре. И хотя он сомневался в пользе вытекающей из дзен методики, однако можно сказать, что представляемая им в последние годы наука имеет явно буддийскую окраску[189].

Из Японии, Перлз направился через Гонконг в Израиль. Там он остановился на длительное время в Эйлате, в одном из кибуцов на юге страны. Опыт жизни в обществе хорошо повлиял на него. Его состояние, в дальнейшем переменчивое, несколько стабилизировалось. Временно, у него даже возникла идея остаться в Эйлате. Однако стремление к новому, все таки победило в нем, и после визита в колонии израильских художников Айн Ход, он возвращается в США. В сумме его путешествие заняло 15 месяцев.

На Рождество 1963 года Перлз был приглашен на конференцию в Эсаленский институт. Этот визит стал еще одним поворотным пунктом в его полной перемен жизни.

Эсален находиться на диком побережье Тихого Океана в Калифорнии. Институт был основан в 1961 году Майклом Мерфи и Ричардом Прайсом. Известный писатель Олдос Хаксли придал им смелости создать форум для новаторских мыслей, с какими можно было бы выйти навстречу требованиям постматериалистической цивилизации. Члены института стремились к синтезу духовной мудрости с западным наследием науки, философии, религии и психотерапии. Основой успеха должно было стать изменение личности в рамках общества.

В первые годы, управление проектом приняла на себя Вирджиния Сатир. Однако лишь после третей попытки, основателям Эсалена, удалось создать место встреч известных ученых, философов, психологов и религиозных лидеров, для формирования сознания Эры Водолея. Сегодня Институт Эсален считается центром движения Human Potencial Movement[190].

Перлз, будучи уже семидесятилетним, присоединился к сообществу Эсалена. Впервые он ощутил, что нашел свою отчизну. Физически он также ощущал себя все лучше. Он прошел лечение у Иды Рольф, работа с телом которой стала известной благодаря ему. Остальное сделала жизнь в обществе, мягкий климат и хороший воздух.

Перлз сильно изменился. После того, как вначале из-за перепада настроений и раздражения его назвали Fritz the Terrible (Фриц Ужасный), он теперь излучал мудрость, желание жить и спокойствие. Благодаря помощи Иды Рольф, он победил экзистенциальный кризис, который едва не стоил ему жизни. После лет поиска, он прошел через глубокое изменение личности, которое принесло долгожданное оздоровление. Стеммлер и Бок так описывают значение этого опыта для дальнейшего развития гештальт-терапии:

"Переживание, приведшее к переменам, было, согласно Перлзу, событием значительным для психотерапии. В лекции 1966 года, он впервые говорил об этом публично: "Когда клиент приближается к тупику собственного существования (в этом смысле я понимаю сильные комплексы), он попадает в воронку. Его охватывает паника, он делается глухим и немым, он не готов к тому, чтобы покинуть карусель, постоянно повторяющихся стрессов. Он действительно ощущает сомнение, которое Киеркегаард определяет как смертельную болезнь". [...]

Близко подошедший к смерти Перлз, благодаря помощи Иды Рольф, нашел выход из этого тупика, растеряв свои сомнения. Этот путь - сквозь сомнения к настоящему "я", к тому, чтобы заново стать целостным, к свободному формированию личности, как условию дальнейшего органического роста - оказался наиважнейшим открытием его жизни. Он выздоровел сам, а как терапевт нашел метод, который всегда искал: «Сегодня я знаю в чем смысл психотерапии, необходимо вести клиента сквозь безвыходные положения, через перевалы» [...]^"[191].

Перлз выработал психотерапевтическую модель процесса, который отражал его собственные изменения. Он назвал ее моделью уровней невроза. Согласно ей, каждое невротическое нарушение, а тем самым и терапевтический процесс, состоит из трех уровней: подражание, ролей, блокады, имплозии или уровня смерти и эксплозии. Во время семинаров в Эсален, он так описывал эту концепцию:

"Первый уровень это уровень подражания. Когда мы встречаемся с человеком, мы стереотипно произносим "Здравствуйте", пожимаем руку и воспроизводим все остальные, ничего не значащие символы встречи. За уровнем подражания идет второй уровень, [...] уровень на котором мы играем в игры и роли - очень важного бонзы, тирана, плаксы, маленькой девочки, послушного мальчика -не важно в какие. Таким образом, это поверхностные, общественные уровни состояния как если бы. Мы ведем себя, как если бы мы были лучше, сильнее, слабее, более послушными и т.д., нежели на самом деле. На этом уровне обычно задерживаются психоаналитики. Они воспринимают игру в ребенка как реальность, называют инфантилизмом и пытаются на этой основе сделать выводы обо всем. [...] Если мы теперь остановимся на уровне ролей или если отбросим их - что мы тогда ощутим? Тогда мы переживем антиэкзистенцию, познаем ничто, пустоту. Это мертвая точка, блокада [...] чувство, что вы находитесь на привязи, что вы потеряны. Блокаду характеризует фобическая позиция - избегание. Мы боимся, избегаем страдания, особенно раздражения. [...] Мы с удовольствием останемся незрелыми, продолжая манипулировать миром, вместо того чтобы поддаться страданиям, связанным с нашим дальнейшим развитием. [...] Как я считаю, в этом состоит самая большая трудность аутотерапии. Есть многое, что можно сделать самому, [...] но когда мы подходим к трудным "местам", прежде всего к собственным блокадам, тогда человека охватывает фобия, он начинает метаться вращаться по кругу не желая пройти сквозь боль тупика.

За блокадой находится очень интересный уровень, уровень смерти или фаза имплозии. Этот четвертый уровень проявляется как смерть или как страх смерти. [...] Это вид кататонии: мы сжимаемся, закрываемся, имплозируем. Если мы действительно столкнемся с таким чувством омертвения на уровне имплозии, возникает очень интересное явление. Поскольку имплозия перерождается в эксплозию, уровень смерти становится полным жизни, и эта эксплозия создает настоящего человека, способного распознавать свои чувства и выражать их. Существуют четыре основных типа эксплозии на уровне смерти. Эксплозию настоящего траура, мы переживаем когда нам удается справиться с потерей или смертью, после которой мы не могли прийти в себя. Эксплозию оргазма переживают сексуально заблокированные люди. Существует также эксплозия злости и эксплозия радости, смеха, joie de vivre. Эти эксплозии связаны с настоящей личностью, с реальным "я"[192].

Перлз был убежден, что благодаря этой модели он нашел ключ к терапевтическим изменениям. Впервые стал возможным систематический и целенаправленный подход в психотерапевтической работе с изменениями. Он однако не смог детально описать, что конкретно он делал и на чём основывался в своих интервенциях. Его существенным открытием было все же то, что глубоко идущий процесс изменений, независимо от конкретного содержания, проходит по типичному образцу.

В 1965-1969 годах успешность Перлза достигла своего апогея. Его называли "Великий Старец" из Эсалена. Проводимые им семинары на тему гештальт-терапии притягивали людей со всего мира. Его работы записывали на магнитофонные ленты и видеокассеты. Книга, описывающая этот период его деятельности, это Gestalt Therapy Verbatim (Гештальт-терапия дословно)[193].

В то же время, он совершенно отказался от индивидуальных терапевтических сеансов, работая лишь с группами. Главный упор в этой работе он сделал на методе "пустого стула"[194]. Наряду с ведением практических занятий, Перлз старался теперь прежде всего передать свои взгляды о реализованной человеческой экзистенции и представить основы успешной психотерапии. В центр его внимания попала проблема личного роста.

Теперь Перлз мог конкретизировать некоторые из своих концепций, касающиеся прежде всего его взглядов на невербальное поведение в терапии, идеи "трех уровней сознания", а также мысли о "просветлении (сатори)".

Как мы уже упоминали, Вильгельм Райх первым обратил внимание на первичное значение тела и на его коммуникационные способности[195]. Сам Перлз объяснял значение невербального выражения, пользуясь концепцией, названной им холистической доктриной. За этим понятием кроется, прежде всего отход от дуализма тела и души, постулированный реалистическим французским математиком и философом Рене Декартом (1596-1650).

Согласно Декарту, мир делится на две субстанции: бесконечная субстанция или Бог (substantia infinite sive Deus) и конечная двухсоставная субстанция - тело (substantia finita extensa sive corpus) и душа (substantia finita cogitans sive mens). Животное было для Декарта лишь своего рода бездушным автоматом, поведение которого объясняется механическими законами материи. Человек, в свою очередь, по своему существу являлся "мыслящим сознанием". Хотя он также имеет тело, послушное законам механики, в действительности он с ним не идентичен. Декарт, таким образом, был уверен в том, что человек это субстанция,

"тело которой, все существо или природа, состоит в мышлении, которая чтобы существовать, не нуждается ни в каком пространстве и не является зависимой от каких-либо материальных вещей. Это эго, то есть душа, благодаря которой я тот кто я есть, полностью отличная от моего тела и описать ее легче нежели тело. Если бы даже тело перестало существовать, то она останется какой была"[196]

Взгляды Декарта проторили дорогу убеждению в том, что болезнь необходимо понимать, как чистое нарушение в функционировании тела, сравнимого с машиной. Его радикальная, дуалистическая точка зрения, создала также основы для отделения науки о теле (медицины), от науки о душе (психологии).

Перлз решительно выступил против картезианского дуализма, противопоставив ему концепцию целого. Он писал:

"Одним из наиболее очевидных утверждений о человеке, будет то, что он — целостный организм. Несмотря на это, традиционные школы психиатрии и психотерапии полностью игнорируют этот факт, продолжая постулировать двойственность тела и души, несмотря на определения своих теорий. [...] Понимание в дальнейшем опирается на принципе причинности, [...] нарушенные функции воспринимаются как физические нарушения, вызванные причинами психической природы.

Кажется, что во время развития психологического мышления, произошло следующее: мы видим что человек способен существовать на двух различных уровнях, с точки зрения качества - на уровне мышления и на уровне действия. Мы остаемся под впечатлением, делящего их различия и видимой взаимной независимости. Поэтому мы утверждаем, что они различны, это в свою очередь приводит к предположению того, что существует некая, до сих пор не исследованная, структурная сущность, то есть душа, определяемая как центр психической деятельности. В результате развития психологии, пришли к выводу, что человек не является лишь рациональным существом, душой или психикой, которая ранее считалась лишь источником разума, но также является центром тёмного бессознательного - структурой, которая может перебороть свою волю не только вопреки телу, но также и вопреки себе. Она способна подавить психическое мышление и воспоминания, которые считает отрицательными. Она может переносить симптомы из одной части тела на другую. Эта маленькая deus ex machina, которая управляет нами в каждом смысле"[197].

Перлз старался создать новую теорию об этом. Психическую деятельность человека (сны, представления, рассуждения, антиципирование, управление вниманием и т.д.) он воспринимал как активность целой личности. Такая область деятельности отличается от физической деятельности лишь тем, что она исполняется при небольшом расходе энергии. Человек символически делает то, что может делать физически. Перлз объяснил это на следующем примере:

"Если мужчина борется с противником, он проявляет большую физическую активность. Он напрягает свои мускулы, его сердце бьется быстрее, огромное количество адреналина поступает в кровь, дыхание становится быстрым и глубоким, его челюсти сжаты и напряжены, все его тело напряжено. Если он просто говорит о том, как сильно ненавидит своего врага, то в этот момент также проявляется множество видимых телесных сигналов - почти столько же, как и во время борьбы. Когда он ощущает гнев и думает о том, как атаковать врага, подобные сигналы постоянно проступают. Эти знаки однако слабее тех, которые мы видим во время борьбы или когда он говорит о ней. Его поведение теперь менее интенсивно. Активная телесная активность переродилась в скрытую психическую активность"[198].

При внимательном наблюдении оказывается, что и внутренним процессам человека также сопутствует физическая активность, хотя она явно менее интенсивна. Утверждая это, Перлз обратил внимание на невербальные и физиологические явления, сопутствующие ментальной активности. Они дают терапевту важные указания на процессы, протекающие у клиента в данный момент. Перлз таким образом описывает свою концепцию:

"Тезис о том, что человеческая жизнь и поведение это два различных уровня активности [...], освобождает нас от восприятия психической и телесной стороны человеческого поведения, как явлений по своему существу независимых. [...] В психотерапии эта концепция позволяет нам лечить человека целостно. Наконец мы можем заметить, как его психические и физические действия взаимно связаны. Мы можем внимательно наблюдать за человеком и более успешно пользоваться результатами наших наблюдений. На сколько же увеличилась область, за который мы можем наблюдать! Если активность психическая и физическая одного типа, мы можем воспринимать обе, как проявления одного и того же человеческого существа. Ни клиент ни терапевт не должны ограничиваться тем, о чем говорит и думает клиент. Оба могут включить в свои решения и то, что он делает"[199].

Внимательное наблюдение за всем, что выражает поведение, дало возможность Перлзу отметить явление, которое раньше практически не учитывали в психотерапии. Перлз заметил, что вербальные высказывания клиентов, часто отрицали их невербальную коммуникацию. Однако, как это можно было объяснить? Перлз предположил, что таким образом выражаются бессознательные импульсы. В отличии от Фрейда он был убежден, что импульсы, желания и потребности невозможно подавить. Скорее, согласно Перлзу, блокирование это лишь определенные формы высказываний, которые проявляются в дальнейших бессознательных движениях положении тела, голосе и т.д.. Таким образом, вместо того чтобы абстрагировать языковые высказывания клиентов, для получения указаний о подавленных импульсах, он рекомендует скорее работу непосредственно на "поверхности". Если, например, клиенту задаются вопросы,то

"[...] его вербальные ответы [...] имеют источник в интеллекте, однако его общая реакция исходит, если он не полностью лишен чувствительности, от него как от целого и является признаком его целой личности. Наряду с адекватными ответами, которые он может использовать, он почти всегда реагирует дополнительно - он сбит с толку, морщит лоб и брови, пожимает плечами [...] наклоняется вперед и т.д. Каждая их этих реакций намного важнее, нежели вербальные ответы. [...]

Все что делает клиент, открыто или скрыто это выражение его самого. Его наклон вперед или упрямство, его неудачные атаки, проявление нервного возбуждения, утонченный способ выражения, небольшие промежутки между словами, почерк, метафоры и язык, применение безличной формы вместо я и ты - все это находиться на поверхности, все бросается в глаза и все имеет значение. То есть это единственно правдивый материал, на который должен опираться терапевт. Его, ранее сложившиеся убеждения абсолютно не помогут клиенту. Вопросы терапевта, таким образом, должны опираться на собственных наблюдениях и должны вводить определенные факторы в сознание клиента. Терапевт использует скорее технику постановки вопросов, нежели утверждения, так чтобы тяжесть распознания и действия находилась там, где и должна - на клиенте. Вопросы терапевта на самом деле лишь перевод его наблюдений"[200].

Кроме того, Перлз теперь мог определить решающее различие между гештальт-терапией и психоанализом. Он уже давно перестал искать причины невротических процессов. Но лишь только сейчас понял, что также и он склонялся к тому, чтобы наблюдение за этими процессами стояло на первом плане. Оказалось, что количественный рост информации не превращался в качественные изменения. После открытия impasse, ясной стала причина этого. Перлз пишет об этом:

"Сознание охватывает три уровня или три области: сознательное восприятие себя, сознательное восприятие мира и сознательное восприятие того, что находится в области фантазии, которая мешает человеку чувствовать единение с самим собой или с миром.

Великим открытием Фрейда было то, что он заметил нечто между вами и миром. Столько всего происходит в фантазии. Фрейд называет ее комплексами или предубеждениями. Если вы обладаете предубеждениями, ваше отношение к миру разрушено или имеет нарушения. [...] Вы сталкиваетесь лишь с предубеждениями или фантазиями. Фрейд был убежден, что эта промежуточная сфера [...] это ничейная земля, между вами и миром, должна быть уничтожена, опустошена, стерта - как бы мы это ни назвали - чтобы она стала полностью правильной. Единственной ошибкой была остановка Фрейда на этой промежуточной сфере и ее анализ. Он не рассматривал сознание самого себя или сознание мира. Он не рассуждал о том, что мы можем сделать для того, чтобы заново войти в контакт с собой и миром. Причины потери контакта с нашим настоящим я и миром реальности, необходимо искать в этой промежуточной сфере, на этом широком поле Майи, которое мы носим в себе. Это означает, что существует широкое поле для фантазии, которое отбирает у нас столько нашей жизненной силы, нашей энергии, что на контакт с реальностью ее остается совсем немного"[201].

Главной задачей своей терапии, таким образом, Перлз считал пробуждение клиентов от их хронического "самогипноза". Посредством новой формы работы — гештальт-терапии, они должны были научиться направлять свое внимание на здесь и сейчас собственного существования. Лишь когда они поймут, как они сами себя ограничивают тогда, согласно Перлзу сами собой перед ними откроются врата, ведущие к изменениям[202]. В связи с этим он сформулировал взгляд, определяющий верную сущность гештальт-терапии, без учета специфических техник и его личного стиля. Перлз пишет:

"Задачей всех глубоких религий, прежде всего дзен-буддизма и по настоящему хороших терапий - является сатори, обретение сознания, пробуждение от своего сна, прежде всего от своего кошмара. Мы можем вступить в сатори в момент, когда поймем, что играем роль в театре жизни, когда осознаем, что все еще находимся в состоянии транса. Мы решаем: это враг, а это друг - и играем в эти игры, пока не попадем на уровень своих ощущений. Когда мы достигаем его, то начинаем замечать, чувствовать, переживать свои потребности и удовлетворения, вместо того чтобы играть роли, которым требуется множество реквизитов, домов, машин, тысячи костюмов [...] миллионы ненужного балласта, каким мы себя нагружаем, не понимая при этом, что собственность дается нам лишь на некоторое время. Мы не можем взять это с собой, а если у нас есть деньги, то они лишь причина проблем, ведь мы не знаем, как их потратить. Вы не должны их терять, а должны умножать и так далее, и так далее - все эти сны, все эти кошмары, так типичны для нашей цивилизации. Идея пробуждения и ощущения реальности, означает жить с тем, что у нас есть, с настоящим, полным потенциалом, богатой жизнью, глубоким опытом, радостью, злостью - означает существовать на самом деле, а не быть меняющимся трупом. Это и есть смысл настоящей терапии, настоящей зрелости, настоящего пробуждения [...]"[203].

В 1964 году Перлз совместно со студентами, заинтересованными этой тематикой, основал гештальт-кибуц, при Лейк Ковичан на Ванкувер Айленд в Бритиш Коламбия (Канада). На основе опыта, он пришел к выводу, что работа во время семинаров не удовлетворительна. Таким образом, невозможно достичь долговременных изменений. Кибуц должен был дать возможность продолжить рост. Люди должны получить возможность, по крайней мере, трёхмесячного пребывания в кибуце, работать в нем и совершенствовать свой личный процесс роста. Перлз надеялся, что после этого периода, участники смогут сохранить, заново открытое сознание, вне контекста гештальта и смогут жить и работать, как нормальные люди (real people) в нормальном обществе[204].

Решение Перлза покинуть Эсален, имело под собой также и весьма личные причины. Все чаще начало проявляться соперничество терапевтов, работающих там и получивших известность. Кроме того, Перлз не хотел принять, рождавшейся трансперсональной психологии. Он отринул расширенную концепцию психики, которая выходила за границы его мира биологических понятий[205].

Зимой 1969 года Перлз отправился в путешествие в Европу По дороге он неожиданно заболел. В феврале 1970 года он возвращается в Соединенные Штаты. Врачи обнаружили у него рак поджелудочной железы. Несмотря на это, Перлз отправился в поездку с лекциями. Из-за неожиданного ухудшения здоровья, ему пришлось перенести операцию в одной из больниц Чикаго. Там в результате послеоперационных осложнений он умер 14 марта 1970 года в возрасте 77 лет.

Перлз оставил после себя развивающееся течение, основы которого принадлежат к наиболее известным на терапевтическом рынке. В посмертно опубликованной Бэндлером рукописи, Перлз сформулировал кредо, которое также определило направление НЛП. Оно звучит так:

"Последние пятьдесят лет принесли огромный рост человеческого самосознания. Эти годы многому научили нас, если говорить о понимании психологических и физиологических механизмов, благодаря которым мы выжили, несмотря на постоянно усиливающееся давление и изменяющиеся условия жизни. Однако не привели к росту наших способностей радоваться самим себе, применения знаний в собственных интересах и развитию и расширению нашего ощущения радости жизни.

Если понимание человеческого поведения остается целью самой в себе, то это будет приятной интеллектуальной игрой, веселым но и нелегким способом проводить время, однако не создающим никаких необходимых связей с обычной жизнью и не указывающим на ее ценности.

В реальности, наше невротическое неудовлетворение самими собой или миром, исходит из факта того, что мы впитываем множество понятий и идей современной психотерапии и психологии, но не перевариваем их, не применяя также наше вербальное и интеллектуальное знание как инструмент власти, каким оно должно быть. Наоборот, многие из нас пользуются психотерапевтическими концепциями, как рационализированием и предтекстом для продолжения своего неудовлетворительного актуального поведения. Теперь несчастья объясняются нашим опытом прошлого и мы варимся в котле своих бед. [...] Мы перешли от детского "Я этого сам не умею" к взрослому "Я сам не умею, поскольку моя мать не любила меня, когда я был ребенком, поскольку я никогда не акцептировал своего комплекса Эдипа, поскольку я интроверт".

Смыслом психотерапии и психологии никогда не было запоздавшее объяснение продолжающегося невротического поведения, не дающее человеку жить на уровне своих способностей. Целью этой науки не является объяснение поведения, а скорее помощь в достижении самопознания, удовлетворения и самостоятельности"[206].

После короткого введения в историю семейной терапии, будет представлен профессиональный путь Вирджинии Сатир. Далее мы займемся основными взглядами на терапевтическую работу. Также мы рассмотрим ее гуманистические взгляды и убеждения об основных значениях коммуникации в человеческих отношениях. Глава завершается коротким обзором целей и принципов терапевтической работы Вирджинии Сатир.

Вирджиния Сатир была одной из наиболее влиятельных личностей в области психотерапии, занимающихся теорией семейной терапии. Ей удалось в работе, в единственном в своём роде, синтезе - объединить существенные тезисы гуманистической психологии с коммуникационно-теоретическими концепциями группы Пало Альто. В центре ее теории, основанной на опыте, лежали такие понятия, как чувство собственной ценности, рост и коммуникация. Сатир учитывала при этом как интрапсихические факторы, так и интерперсональные. Арист фон Шлиппе считает:

"[...] что ее убеждения характеризуются высоким уровнем ценности экологических отношений, поскольку мы находим в них высказывания о различных эпистемологических уровнях. Таким образом, ее взгляд на человека, подобный идеям гуманистической психологии, одновременно выходит за ее границы, сильно акцентируя социальные построения человека. Ее теория личности сходна с тезисами Карла Роджерса (а также других представителей эпистемологического направления), однако не идентична им, поскольку пользуется аспектами теорий познания, на тему индивидуальных процессов обработки информации. Ее семейная терапия имеет системный характер, являясь попыткой понять в какой зависимости от коммуникации находятся интрапсихические процессы (однако неприкасаемость личности - лозунг, который можно найти в некоторых системных концепциях - никогда не принимался во внимание Сатир!).

Таким образом, Сатир создала многоуровневую концепцию психосоциальной интервенции, которая лишь в последние годы снискала отклик в системной литературе"[207].

Теоретические взгляды о влиянии семьи на психическое развитие личности, можно найти уже в концепциях Фрейда[208]. Также коллега Фрейда, Альфред Адлер, создатель индивидуальной психологии, включил в свои размышления значение семьи. Наряду с работами Эрика Эриксона и Рене Шпитца, также некоторые концепции неоаналитиков, окружающих Карен Хорни, Эриха Фромма, Фриду Фромм-Райхманн и Гарри Стека Салливана, можно назвать зачатками семейно-терапевтического мышления. Все эти теории подчеркивают огромное влияние общественно-культурных факторов на психические нарушения[209]. Однако в дальнейшем, во время психоаналитического лечения, сохранялся старый принцип, запрещающий клиентам разговаривать о терапии вне кабинета. Невозможным было также активное вмешательство членов семьи в терапевтический процесс.

Семейную терапию, в точном значении этого слова, начали практиковать лишь в пятидесятых годах. Ее рождением считается публикация психоаналитиком Натаном Акерманном (Nathan W. Ackermann) в 1950 году, статьи Family Diagnosis: An Approach to the Pre-School Child (Семейный диагноз. Подход к ребенку дошкольного возраста)[210]. Акерманн считал, что регистрация семейных процессов необходима для понимания детей с эмоциональными нарушениями. Он также искал способы включить семью в терапевтический процесс. На первом плане его теории находились влияния прошлого на целостный клубок актуальных отношений членов семьи.

Независимо от него начал свою работу Муррей Боуэн (Murray Bowen), также психиатр и психоаналитик, который в 1949-1954 годах участвовал в пятилетних исследованиях в Меннингер Клиник в Топеке (Канада). Здесь включили в терапию, так называемых шизофреничных пациентов, отдельных членов семьи. Боуэну особенно значительной казалась связь мать - ребенок, которую часто считали симбиотической. В 1954-1959 годах он продолжал исследования в Институте Психического Здоровья в Бетесде, штат Мериленд. В этом институте он впервые принял в психиатрическое отделение целую семью шизофренических пациентов. На основе опыта из Топека, вначале в центр его внимания попали отношения мать -ребенок. Вскоре однако оказалось, что вся семья имела свою долю в поддержании шизофренической симптоматики. Часто Боуэну казалось, что отклоняющееся от нормы поведение пациентов стабилизируют разрушающиеся отношения партнеров. Пациенты переносят конфликты родителей на себя. В таких условиях нормальные процессы индивидуализации были практически невозможны. Поэтому целью терапевтической работы Боуэна стала поддержка развития индивидуальности и разрушение косных интерактивных и коалиционных паттернов семьи.

Наряду с Акерманном и Боуэном, пионерами, психоаналитически-ориентированной семейной терапии считают также Ивана Бошормени-Наги, Джеймса Фреймо и Теодора Лидза (Ivan Boszormenyi-Nagy, James Framo, Theodor Lidz). Несмотря на многие различия в деталях, они сходились в том, чтобы концентрировать внимание, полностью опираясь на психоаналитическую традицию, прежде всего на проблематичных процессах семейных интеракций.

Семейную терапию также пропагандировала работа Карла Витакера (Carl Whitaker). В половине пятидесятых в Атланте, он начал лечить шизофреников в среде их семей. Он первым начал работать с помощью ко-терапевтов. Он подчеркивал, в своей терапии, значение эмоционального опыта и широко понимаемую активность собственной личности в процессе лечения. Гуманистические концепции, делающие акцент на рост спонтанности, целостности и т.д., играли по его мнению важную роль.

Однако наибольшее влияние на движение семейной терапии, вызвала безусловно, уже упоминавшаяся работа группы Пало Альто, сконцентрированная вокруг Бейтсона, Джексона, Хейли, Уикленда, Вацлавика и Сатир. Их достижения обрели больше всего последователей, среди практикующих терапевтов. Особое значение школы Пало Альто, состоит, согласно Крицу в том,

"[...] что кроме эмпирически-феноменологического описания, она сделала шаг к созданию теории. Благодаря ей была сформулирована существенная теория шизофрении, противопоставляющаяся соматически-медицинским и психоаналитическим концепциям. Шизофрению здесь понимали, как нарушение коммуникации, как единственно возможную реакцию на абсурдный и непродолжительный межчеловеческий контекст [...]. Эта концепция оказалась сильным импульсом для дальнейшего развития семейной терапии"[211].

Основные принципы группы Пало Альто, были нами уже описаны в части, касающейся исследований Бейтсона. Поэтому далее мы сконцентрируемся на представлении практично-теоретического подхода Сатир. Мы остановимся прежде всего на тех элементах ее духовной системы, которые дают возможность перейти от абстрактного, системно-теоретического подхода MRI к гуманистической психологии.

Вначале однако, мы предлагаем описание личного и профессионального развития Вирджинии Сатир.

Вирджиния Сатир родилась на маленькой ферме американского штата Висконсин. Там она провела детство, среди братьев и сестер[212].

Ее предки прибыли из Германии. Отец происходил из семьи крестьян и ремесленников. Сатир описывает его, как простого симпатичного, контактного, технически талантливого, но мало образованного мужчину. Мать происходила из воспитанных мещанских кругов и была сильной, доминирующей, отважной и исключительно амбициозной личностью, большое внимание уделявшей воспитанию детей.

Различное происхождение и различие характеров были причиной существенных напряжений в семье. Отец чувствовал себя нелюбимым женой. Некоторое время он пытался топить проблемы в алкоголе. Мать, в свою очередь, обвиняла его в безответственности. Оба были однако слишком горды, чтобы открыто говорить о своих конфликтах перед детьми и даже для того чтобы развестись. Это привело к напряжению атмосферы на что чувствительная Вирджиния часто реагировала болезнью. Долгие годы у нее были проблемы с желудком. Она также легко поддавалась инфекциям. Несмотря на то, что родители изо всех сил поддерживали развитие детей, Вирджиния часто страдала, поскольку не могла понять конфликта родителей. Она признается, что уже в возрасте пяти лет решила стать, своего рода семейным детективом. Она хотела узнать, что действительно происходит внутри ее собственной и других семьях.

Будучи шестилетним ребенком, она заболела воспалением слепой кишки. Ее мать решительная сторонница Христиан Сайенс, по религиозным причинам была против любого медицинского вмешательства. Это убеждение едва не стоило Вирджинии жизни, поскольку вследствие этого произошел разрыв слепой кишки. Она выжила лишь потому, что отец вопреки воле матери, отвёз ее в последний момент в больницу. Там вначале отказались проводить операцию, посчитав её мертвой. Лишь когда отец настоял на реанимации и лечении, ей занялись. После нескольких критических минут, в отделении интенсивной терапии, считавшаяся мёртвой Вирджиния была спасена. Спустя четыре месяца Вирджиния Сатир была выписана из больницы. Сразу после этого она заболела воспалением среднего уха. Почти два года она была глухой. По всей видимости именно опыт перенесенных болезней неосознанно сделал её чувствительной к невербальному участию в коммуникации между членами семьей.

В 1927 году (Вирджинии было как раз 11 лет) мать решила покончить с фермерской жизнью. Семья переехала в Милуоки в штате Висконсин, городок около озера Мичиган. Там были расположены лучшие школы.

Сатир была очень способной ученицей. Школу и колледж она закончила в рекордные сроки. Закончив колледж, она шесть лет работала учителем. Чтобы собрать больше опыта с людьми различного происхождения, она специально обучала в шести различных школах. При этом, она обрела весьма ценные взгляды на специфику ситуации детей белых и черных, бедных и богатых, деревенских и городских семей. Уже тогда она старалась включить родителей в жизнь школы. Для этого, почти каждый день она отводила одного из своих учеников домой, чтобы посетить его семью. Часто ей удавалось решить школьные проблемы детей, увеличив у родителей осознание того, что результаты в школе и атмосфера в семье, зависимы друг от друга. Позднее эти визиты дали плоды в виде весьма продуктивного опыта в терапевтических встречах с семьями.

В то же время, когда она работала учителем, Вирджиния Сатир посещала в Чикаго курсы из области социальной работы. Поскольку теоретическая программа обучения базировалась на психоанализе, она записалась одновременно на курс психоанализа. Этот курс включал также самоанализ.

Во время занятий и после их завершения Сатир работала в различных организациях. При этом она открыла свой особый дар -умение работать с опасными пациентами, страдающими сильными нарушениями. Позднее она открыла в Чикаго свой кабинет. Поскольку она не была врачом, то не имела доступа к нормальной клиентуре аналитиков. Поэтому она работала исключительно с бездомными, алкоголиками, тяжело больными детьми, шизофрениками и клиентами, которые после многих неудачных попыток лечения, направлялись к ней из публичных институций. В связи с тем, что она не была врачом, она также не могла застраховаться от профессиональной гражданской ответственности и поэтому работала без всякой страховки. Поэтому она не могла позволить себе допустить ошибку[213].

С перспективы времени, Вирджиния Сатир определила эти годы как исключительно тяжелые. Несмотря на это, она воспринимала свою ситуацию, как хороший способ обучиться основам. В это время она вела исключительно индивидуальную практику. При этом, стараясь интуитивно, вопреки принципам аналитической техники, войти в хороший контакт с клиентом. Опыт учительской и социальной работы научил ее, как важно искать в человеке его сильные стороны. Поэтому она старалась внимательно слушать, наблюдать, передавать позитивный взгляд и избегать подчеркивать патологические явления, как это было в практике других терапевтов. При этом она достигла удивительно хороших результатов. Об этом стали говорить и вскоре у нее уже было столько работы, что она не могла с ней справиться. Наконец появились также "нормальные" клиенты и Вирджиния Сатир признала, что ее подход, независимо от отдельных симптомов, чаще всего приводит к исключительно позитивным результатам.

Весной 1951 года она работала с двадцативосьмилетней клиенткой, страдающей шизофренией. Эта женщина уже прошла несколько неудачных попыток терапии. Спустя около шести месяцев, она почувствовала улучшение. Вскоре после этого Вирджинии Сатир позвонила ее мать, угрожая вызвать Сатир в суд, из-за растущего эмоционального отчуждения дочери. Во время телефонного разговора Сатир заметила, что мать в действительности передает два коммуниката: угрожает на словах, хотя в ее голосе ясно ощущается призыв о помощи. Сатир поняла, что ранее никогда не замечала, на сознательном уровне, такой пропасти между вербальным и невербальным содержанием послания. Вместо того чтобы ответить на угрозы, она спонтанно пригласила мать на терапию, решив помочь также ей. Мать приняла предложение. К огромному удивлению Вирджинии Сатир, клиентка в присутствии матери, повела себя также странно, как и в тот день, когда она впервые познакомилась с ней. Как обычно, когда Сатир не понимала, что происходит, она отступала на позицию наблюдателя. Во время первых встреч, не вмешиваясь, она сконцентрировалась на событиях, происходящих перед ней, и заметила, что клиентки в течении разговора, наряду с вербальным, передают и эмоциональное послание. Это было открытие, которое независимо от нее, сделал в начале пятидесятых годов Грегори Бейтсон[214]. Позднее у нее возникло впечатление, что между дочерью и матерью действовала, неосознаваемая женщинами, невербальная система сигналов: легкий наклон головы, изменение тона голоса, пожатие плечами и т.д., казалось вызывали сходные реакции у партнерш. Это явление было ею досконально изучено, она обострила своё внимание на восприятие этих элементов. Тогда ей стало ясно видно, как были важны данные невербальные указания и раздражители для коммуникационного обмена, и тем самым для отношений между клиенткой и ее матерью[215].

После истечения еще шести месяцев работы с дочерью и матерью, Вирджинии Сатир пришла идея пригласить на терапию отца. Это было необычно, так как мужчин даже не считали, в то время элементом эмоциональной жизни семьи. Вопреки ее ожиданиям, отец пациентки выразил готовность участвовать во встречах. Его присутствие привело к подобным резким переменам, как и появление пол года назад матери. Отношения клиентки и матери стали теперь очень хаотичными. Впервые Вирджиния Сатир смогла изучить влияние третьего лица на пару. Особенно заметными стали при этом меняющиеся коалиции этой тройки, отец - мать - дочь. Сатир терпеливо работала уравновешивая их отношения, добиваясь однако скромных результатов. Несмотря на то, что Вирджиния Сатир работала с группой из трех человек, ее мышление все еще концентрировалось на одной личности. Впрочем, так поступали все, современные ей терапевты, поэтому длительное время она не догадывалась спросить, есть ли еще дети в семье. Когда она сделала это, оказалось, что есть еще брат, на два года старший своей сестры. Его также пригласили на терапию. Когда он зашел в помещение, Сатир интуитивно почувствовала, что нашла еще один ключ к пониманию семейной динамики. Сын был высоким, необычайно красивым молодым человеком, Сатир поняла, что он играл роль модели идеального ребенка. Родители явно его обожали, в то время как дочь считали плохой и ненормальной. По мере накопления опыта проблем семей, Сатир все чётче видела, что такого типа признаки имеют огромную силу. Согласно самоисполняющемуся предсказанию, навешивание этикеток членам семьи, укрепляет специфические паттерны стереотипного поведения, отдельных ее членов. Если наступает подобное упорядочивание, то оно часто может привести к закреплению нарушений в жизни семей[216].

После расшифровки существенных моментов этого случая, Вирджинии Сатир удалось довести лечение семьи до увенчавшегося успехом финала. Отношения между членами семьи улучшились, были открыты новые пути коммуникации, а молодая женщина выздоровела. Работа с этой семьей создала, согласно Сатир, основы для многих принципов, какими она позднее руководствовалась. Принцип, касающийся восприятия психических нарушений, как семейных явлений, возникающих в результате патологических интерперсональных реакций, стал основной идеей ее дальнейшей работы. Это был взгляд на то время революционный, поскольку оказался совершенно противоположным, всем действующим научным взглядам, относительно возникновения психических заболеваний[217].

Вирджиния Сатир начала теперь применять новый опыт также в других случаях. Она все чаще приглашала на терапевтическую встречу всю семью, при этом добиваясь подобных удовлетворительных результатов. Два года спустя она была уже так известна, что ее попросили вести курс обучения для врачей психиатров, в только что созданном Психиатрическом Центре Штата Иллинойс в Чикаго. Она вела его в 1955- 1958[218]. Кроме того, у нее было два частных терапевтических кабинета. Дополнительно она работала в школьном центре и советником в фирме. Согласно ее собственным подсчетам, она работала тогда около 85 часов в неделю.

В 1956 году Вирджиния Сатир встретилась с Мюрреем Боуэном. За несколько месяцев до этого, она узнала, что он принимает целые семьи у себя в клинике. Она хотела узнать побольше об этом проекте. Кроме того, она желала обсудить свои открытия о семейной динамике со специалистами. Она так представляла ту ситуацию:

"Ну вот, я пошла на эту встречу и провела информативный совет с людьми. Передать им то, что я делаю! [...] Все что я делала, было полной противоположностью того, что делали они. Но я знала что есть нечто, на след чего я вышла, не имея понятие что это, но не смотря на это знала. [...] Поэтому я встретилась с Мюрреем. Он был весьма вежлив со мной, позволив войти, мы говорили и все прошло как положено. Я сама уже многое сделала, поскольку в 1951-1955 старалась применять все, что только было возможно. Тогда Мюррей еще ничего не знал и я также [...] Это были времена, когда каждый был уверен, что страдающим шизофренией нельзя помочь. Шизофрения была базой для нас всех, поскольку если бы мы начали с чего-то другого, то ни к чему бы не пришли. Все "послушные" невротики и им подобные, лечились психоаналитиками. Агрессивных сажали в тюрьмы, а шизофреников в психиатрические лечебницы. Невротики, таким образом, шли к другим, а мы все семейные терапевты, с самого начала работали с шизофрениками. Этим больше никто не занимался. И когда мы пытались лечить шизофреников, это также никого особенно не интересовало"[219].

В 1957 году, спустя год после визита к Боуэну, Вирджиния Сатир прочитала статью Toward a Theory of Schizophrenia (К теории шизофрении), опубликованную год спустя Грегори Бейтсоном, Доном Д. Джексоном, Джеем Хейли, и Джоном Уиклендом[220]. В этой статье, как мы уже говорили, впервые была представлена гипотеза, так называемой, двойной связки, возникающей в шизофрении. Сатир была восхищена, она нашла людей, которые заметили то же, что и она.

В октябре 1958 года Вирджиния Сатир переехала в Пало Альто. По личным причинам она покинула Чикаго, ей также хотелось поменьше работать. В начале 1959 года она встретилась с Доном Д. Джексоном, тогда родилась мысль создать совместно с Джулесом Рискиным, который хотел переехать из Цинцинати в Пало Альто, собственный институт. Уже в марте этого же года, был открыт Mental Research Institute (MRI). Вирджиния Сатир писала об этом:

"Мы получили так мало денег, что могли снять лишь одно помещение, на один день в неделю. В нашем распоряжении было 6000 долларов на весь год, для выплаты себе зарплаты, насколько это возможно и закупку всего, что необходимо. Дон тогда был управляющим группы психиатров в клинике, поэтому Джульс и я, в этот период, делали большую часть работы. Мы разработали проект, целью которого было исследование зависимости здоровья и болезни от определенных интеракций среди членов семьи. Это был наш проект и он получил финансовую поддержку. [...] В марте институт начал работу, а я запланировала, что буду работать в нем три дня в неделю. В мае этого года я участвовала в большой конференции и услышала, как кто-то обращается ко мне, называя мою фамилию. Обернувшись, я увидела незнакомых мне людей. Они спросили: "Это вы Вирджиния Сатир?" "Да" - ответила я. "Мы хотели бы, чтобы вы приехали к нам и показали нам семейную терапию". Я спросила: "Откуда вам известно ,что я разбираюсь в этом?". "Мы слышали о вашей работе в Чикаго [...]" А я придерживалась четкого распорядка. Однако, поскольку в институте мы работаем лишь три дня в неделю [...], я сказала: "Хорошо, один раз я могу приехать, я ставлю лишь одно условие - дайте мне пациента с семьей". [...]

Таким образом, короче говоря, хватило времени от мая до сентября, и я работала уже во всех психиатрических заведениях. И происходило это так: в 6.15 подъём, трех часовая поездка на север в Сан-Франциско, чтобы вести семинар, затем два часа езды на автомобиле в клинику, потом в Пало Альто, так как там у меня уже была небольшая учебная группа. Дальше на следующей неделе в Южную Калифорнию, потом в Метрополитен и т.д. Пока Дон не сказал мне: "Ты слишком много путешествуешь. Почему бы тебе не вести обучение здесь?". Хорошо, подумала я, создам программу обучения. Правительство США положительно отнеслось к этому и я получила 800000 долларов - огромную сумму, на реализацию проекта. Я вела обучение по средам и пятницам, и что получилось? Об этом услышали от меня и от психиатров в соседних штатах. И опять началось. Я была в Неваде, затем поехала в Вашингтон и вскоре я регулярно покидала Пало Альто в субботу утром и возвращалась в среду вечером. Неделю на севере, Сиеттл, потом прибавился Солт Лейк Сити и Миннеаполис, где я вела три тренинга от субботы до среды. Путешествуя туда-назад, я возвращалась на два дня на тренинг, а на следующей неделе выезжала в Феникс в Аризоне, управлялась за три дня и возвращалась. Вскоре я начала работать в Канаде, а в конце 1960 года получила приглашение в Европу. Программа обучения была реализована, работа приобрела ход. [...] Теперь я имела целое отделение обучения - я абсолютно независима"[221].

Отделение обучения стало единственным источником доходов MRI. Поскольку эта деятельность полностью поглощала Вирджинию Сатир, она полностью отошла от работы в исследовательском отделе. Ее и так больше интересовала практика и обучение. Ее сотрудничество с отделом исследований ограничивалось лишь разработкой материалов, которые она привозила со своих тренингов. Кроме того, она занималась различными проектами, и некоторое время исполняла функцию директора в Институте Эсален в Биг Сур. Там она познакомилась с Фрицем Перлзом, которого очень уважала.

В 1966 году Вирджиния Сатир покинула MRI, с той поры полностью посвящая себя всемирному обучению и работе над развитием метода лечения семей, то есть Терапии Целой Семьи (Conjoint Family Therapy)[222].

В начале 1972 года Вирджиния Сатир познакомилась с двадцатидвухлетним студентом Ричардом Бэндлером. Их познакомил издатель, Роберт Спитцер. Началась очень плодотворная работа. Бэндлер начал изучать ее технику и совместно с Джоном Гриндером разработал собственные модели, в которые наряду с невербальными паттернами поведения попали также мысли Сатир о терапии и коммуникации.

Поэтому, изданный в 1975 году первый том The Structure of Magic (Структура магии), то есть первая общая публикация создателей НЛП, говорил, прежде всего, о вербальном поведении, указанном Сатир[223]. Год спустя вышел второй том этой книги[224]. В нем на первый план были помещены невербальные паттерны и борьба терапевтов с неконгруэнтностью. Наряду с концепцией репрезентативных систем, впервые были представлены стратегии интервенции в семейной терапии. В том же году Бэндлер и Гриндер опубликовали книгу Changing With Families (Изменяемся вместе с семьями)[225]. Эта публикация возникла при соучастии Вирджинии Сатир. В ней впервые систематически применяется, уже на практике, разработка модели семейной терапии. Наконец, изданная в 1982 году книга Re-framing: Neuro-Linguistic Programming and the Transformation of Meaning (Рефрейминг. Нейролингвистическое программирование и изменение значений) можно считать собранием основных паттернов рефрейминга и бесед, какими пользовалась Вирджиния Сатир, во время встреч с семьями и индивидуальными клиентами[226].

С семидесятых годов Вирджиния Сатир находилась в тесном контакте с коренным населением Северной Америки. Контакты с индейцами обогатили ее работу духовными элементами.

Эти контакты начались в 1973 году, в рамках трагического конфликта в Вундед Кни. Вундед Кни это небольшая местность в Южной Дакоте, которая в конце декабря 1890 года обрела трагическую известность. Здесь произошло последнее большое истребление американских индейцев белыми завоевателями. В лагере кавалерии, при Вундед Кни Грик, были убиты жестоким образом сотни беззащитных мужчин, женщин и детей из Миннеконжус - племени Сюксов. Это кровопролитие было финальным актом жестокого марша белых пришельцев, постоянно подписывающих договоры с индейцами и нарушавших их, ради удовлетворения собственной алчности - владеть землей и ископаемыми.

За военным покорением, пришло бескомпромиссное уничтожение индейской культуры. Детей силой забирали из семей, помещая их в белых миссионерских школах. Там хотели сделать из них "цивилизованных" граждан. Так делали, не взирая на то, что многие индейские дети погибали во время такой попытки или пытались покончить жизнь самоубийством.

Страдания индейцев, остатки самоуважения которых уничтожено с помощью бедности, алкоголя, полицейского террора и расового права, привели в конце концов к созданию членами племени Чиппева, Клайдом Беллекурта и Деннисом Бандксом, радикального American Indian Movement (Движение Американских Индейцев -AIM). AIM был, прежде всего, духовным движением, целью которого было возвращение собственной культуры и духовной тождественности, оторванным от корней и часто, вращающимся в криминальных кругах индейцам Северной Америки. Чтобы достичь этого, необходимо было заняться юридической и политической деятельностью, поскольку тождественность и духовность традиционного индейца неразрывно связана с землей на которой он живет. Поэтому кроме судебных процессов о праве на владение землей, AIM проводило все новые марши протеста и другие акции, достигающие общественного успеха, чтобы таким образом направить внимание белых американцев на проблемы коренных жителей этих территорий. Они собирались потребовать исполнения 371 (!) договора, нарушенного белыми.

Наиболее спектакулярной акцией, горячо протестующих индейцев, было занятие 27 февраля 1973 года Вундед Кни. Сотни индейцев различных племен забаррикадировалось в местности на территории Пайн Ридж Индиан Резервейшен, объявив независимость народности Оглала. Индейцы требовали равноправных переговоров с правительством США. Правительство отказалось и вместо этого выслало войска и полицию штата. Далее произошла самая большая военная конфронтация на территории Соединенных Штатов со времен завершения войны с индейцами. Драматическая трагедия, потрясшая весь народ, длилась до 8 мая этого же года. Жизнь при этом потеряли сотни людей[227].

Вирджиния Сатир включилась в конфликт в роли ведущей переговоры. Она понимала мотивацию индейских жителей и сама хотела облегчить их страдания. С тех пор она регулярно работала с индейцами племени Сюксов, среди которых обрела множество друзей. Во время длительных ночных церемоний с ритуалами и посвящениями, она была произведена в шаманы. Ей передали священную трубку, освящаемую каждый год. Сатир также получила индейское имя Женщина Летящий Орёл[228].

В 1977 году Вирджиния Сатир создала Avanta Network. Она ощущала необходимость собрать людей, которые прошли у нее обучение и исповедовали те же ценности. Ее намерением было сконцентрировать способности и талант этих людей, чтобы поддержать людей, семьи, организации, церкви, воспитательные учреждения, политические организации и правительства в развитии гуманитарной мирной и счастливой формы человеческой совместной жизни Ее мечта это всеобщий мир, среди людей невзирая на расы, религии, национальности.

Целью этой сети был поиск новых путей к осуществлению, вышеназванной мечты. В центре ее внимания находится развитие и передача методов, укрепляющих в людях чувство собственной ценности. Кроме того, члены Avanta Network, прежде всего, занимаются всевозможной поддержкой всех тех мысленных моделей, которые ведут к росту личности. В рамках всемирного профессионального предложения тренингов, приверженцы сети работают над совершенствованием и передачей человеческих коммуникационных способностей[229].

В мае 1988 года Вирджиния Сатир впервые продемонстрировала свою работу в четырех городах бывшего Советского Союза. В конце четырехнедельного путешествия, она почувствовала легкую боль в области поджелудочной железы, благодаря массажу удалось облегчить ее страдания. Вначале подозревалась инфекция, вызванная паразитами.

После завершения поездки, Вирджиния Сатир вернулась в США. Несколько недель спустя, боли усилились, она заболела желтухой. Силы быстро покидали ее. Врачи считали, что виной этому опухоль поджелудочной железы. Она решила вернуться в свой дом в Пало Альто, чтобы пройти диагностику и лечиться в Стэнфордском Медицинском Центре. Там у нее обнаружили, что опухоль уже дала метастазы, разрушившие печень.

В последние недели жизни, Вирджиния Сатир внимательно наблюдала за приближающейся смертью. Она хотела пережить процесс смерти настолько сознательно, насколько это было возможно. Лицом к лицу со смертью, она прошла глубокий процесс трансформации, во время которого победила страх переда на другую сторону. За пять дней до смерти, она обратила к людям, с которыми чувствовала связь, такие слова:

То all my friends, colleagues and family:

I send you love.

Please support me in my passage to a new life

I have no other way to thank you then this.

You have all played a significant part in may development of loving.

As a result, my life has been rich and full, so I leave feeling very grateful.

Virginia[230].

10 декабря 1988 года Вирджиния Сатир умерла в кругу нескольких ближайших друзей в своем доме в Пало Альто[231].

Когда мы читаем различные описания, сделанные коллегами, друзьями и клиентами Вирджинии Сатир, внимание привлекает то, как необычайно ее уважали. Ричард Бэндлер, например пишет:

"В течении последних 15 лет, я имел удовольствие и честь, моделировать нескольких лучших специалистов по коммуникации, последнего поколения, таких как Моше Фельденкрайз и Милтон Эриксон. Однако особое удовольствия я получил в начале работы, при моделировании Вирджинии Сатир, создателя Терапии Целой Семьи, мастера терапии, великолепного учителя и прежде всего личность, необычайно коммуникационно одаренную. [...]

Вирджиния помогла мне также понять, различие между серьезным подходом к работе, выполняемой вами и престижем, который благодаря этому обретаете. Последние 15 лет. я встречался со многими терапевтами, ставшими знаменитыми благодаря интеллектуальным достижениям или благодаря чему-то, что в реальности или лишь видимо, они сделали в прошлом. В отличии от них, Вирджиния была ремесленником. Я никогда не видел, чтобы у нее был хотя бы один плохой день или ее старания были меньше ста процентов. [...] Я завидовал ее энергии и готовности посвятить себя, чем бы она не занималась. За все время нашего знакомства, ее увлеченность была одинаково большой исполненной профессионализма и сердечного отношения[232]".

Если верить высказываниям тех кто знал Вирджинию Сатир, то ее отличало прежде всего умение почувствовать другого человека и широко понимаемый гуманизм, превосходящий обычную вежливость. Казалось, без труда, в ее работе объединялись сочувствие, юмор человеческая теплота, понимание целей, креативность и постоянная готовность к риску, с необычайным умением точно определять межчеловеческие процессы интеракции. Принципиальные убеждения и глубоко ощущаемая любовь к жизни, конечно, сильно помогли ей поддерживать отношения с людьми на очень личном уровне. Во многих отчетах можно прочесть, как зачастую шутливо ей удавалось за короткое время войти в, основанный на доверии контакт с клиентом, независимо от того, происходила ли встреча в безопасной атмосфере терапевтической консультации, или в рамках учебного семинара на глазах у публики. Такая способность создавать сильные и длительные отношения с людьми была, как показали это Бэндлер и Гриндер в своих исследованиях, исключительно системно организованной и технически утонченной. Однако способности Сатир опирались, не только на технику но и на ее духовный взгляд на жизнь. Уже в детские годы, Вирджиния Сатир восхищалась богатством жизни и постоянными изменениями природы. На родительской ферме она развила чувствительность к красоте бесконечного звездного неба, различных явлений природы, постоянной борьбе и гибели в мире животных и растений. Мир был для нее местом магии, в котором гигантский процесс жизни проявляется в неисчислимых формах[233].

С точки зрения Сатир, также каждый человек силой своего существования, являлся ценной частью вселенной. Она постоянно подчеркивала, что даже тело человека удивляет своей целостностью, являясь практически неуловимым чудесным творением. Однако, тело лишь одно из многочисленных творений искусства, созданных природой в течении миллионов лет. Сатир не верила, что все это возникло в результате бессмысленной, слепой эволюции материи. Наоборот, она была глубоко уверена в существовании жизненной силы или духа мира, который, действуя на многих уровнях, влияет также на поведение человека[234].

Одной из причин трагедии, согласно Вирджинии Сатир, является игнорирование научными исследованиями духовно-психического уровня жизни: позитивистской науке не известны такие понятия, как смысл, чувство собственной ценности, рост, отношения или любовь. Однако именно эти измерения, согласно Сатир, делают жизнь и смерть достойными. Вначале, как утверждает Моррис Берман в своей книге Reenchantment of the World (Повторно заколдованный мир) - наука имела своей целью облегчить и улучшить жизнь человека. Однако ее тенденция лишать магии тайну существования для блага исследований, посредством расчленения реальности, привела к тому, что современный человек потерял свою связь с духовным измерением бытия. При помощи губительной концентрации на объективно измеряемых объектах реальности, наука превратилась в могильщика ценностей, которые ранее сами по себе исходили из непосредственного наблюдения чуда жизни.

Увеличивающееся отчуждение человека от природы, поставило свою печать также на сфере межчеловеческих отношений. Все большая оторванность от корней "просвещенного" человека, усиливающийся распад общества и всевозможных форм жизни, массовое уничтожение окружающей среды, войны, преступления, насилие и психические страдания, говорят сами за себя. Это отражает процесс, начавшийся в новое время и приведший человечество к перепутью[235].

Основную задачу психотерапевтов, Вирджиния Сатир видела в установлении связи личности с универсальной силой жизни. Она желала поддержать людей, вступающих в разорванный контакт, с заключенным в них самих, потенциалом. Мишель Болдвин, ученица и подруга Сатир, пишет:

"Люди не всегда находятся в контакте со своей жизненной силой. Многие не обращают внимания на свое внутреннее богатство и нуждаются в помощи, чтобы прийти к нему. Зачастую, единственная в своем роде красота человека глубоко скрыта и необходимо много терпения и стараний, чтобы к ней пробиться, но она всегда существует. Убеждение о неповторимости и красоте каждого человека изменило характер психотерапевтических отношений. Иерархия я (эксперт) - вы (человек с проблемой, нуждающийся в моей помощи), между терапевтом и клиентом, переросла в отношение я - вы, и эта человеческая связь помогает клин-там открывать для себя силу жизни"[236].

Вирджиния Сатир не поддерживала такой слепой оптимизм. Она была реалисткой, твердо стоящей обеими ногами на грунте реальности. Поэтому она полностью сознавала, что внутренние богатства человека рассеяны и практически недоступны. Если однако, сам терапевт находится в контакте с духовным измерением жизни, ему удастся вовлечь туда клиента. Тогда опыт контакта, основанного на уважении доверии и открытости, может стать для клиента моделью, переносимой на другие контакты и на отношение к самому себе.

Подводя итог, можно таким образом сказать, что Вирджиния Сатир работала по принципу, согласно которому в человеческих отношениях важнейшим приоритетом является уважение к самому себе и другим. Это было логическим результатом последовательного системно-ориентированного мышления, согласно которому каждый человек приговорен в своей жизни к контактам с другими людьми. Никто не может существовать сам для себя, внутри ньютоновского вакуумного помещения. Поэтому Сатир постоянно говорила о состоянии взаимной зависимости и что все, что мы делаем как люди, и способ каким мы воздействуем на мир, также влияют на нас. Она была убеждена, что механизмы, мешающие людям в построении мирного существования на каждом уровне, будь-то на индивидуальном, семейном или на уровне международных отношений, одни и те же. Поэтому, она также определяла и себя элементом этого постоянно усиливающегося движения, возникающего из глубокой необходимости совместного мирного существования людей друг с другом и с природой во всем мире. Такая надличностная точка зрения, дала ей возможность развить деятельность, охватившую весь мир, которая продолжается и по сей день, в рамках программы Avanta Network.

В своих докладах и семинарах, Вирджиния Сатир постоянно сравнивала два противоположных взгляда на мир: иерархическую, модель наказания и награды и модель роста[237].

Модель наказания и награды принимает, что человек по своей природе плох. Чтобы он смог вырасти и стать полезным членом общества, его необходимо контролировать и останавливать извне. Отношения опираются на иерархии. Родители учителя, начальники, светские и духовные, устанавливают правила для детей, учеников, пациентов, работников и верующих. Требования, связанные с поведением, согласно определенным ролям, угнетают. События в такой модели объясняются линейно и причинно, что ведет к возникновению схематического способа мышления: черное - белое. Люди боятся изменений. Индивидуальные различия нивелируются, поскольку угрожают общепринятому порядку. Болдвин так описывает последствия этого подхода:

"[...] самое плохое последствие это то, что эти люди не находятся в согласии сами с собой. Тот, кто находится наверху, одинок и изолирован, а тот кто внизу, слаб и не ценится. Люди, живущие по такой модели, оцениваются согласно переданным им нормам поведения. [...] В результате, они чувствуют себя вынужденными действовать определенным образом. Цена действия, не соответствующего роли - чувство вины, страх или отверженность. Если поведение не направлено на удовлетворение собственных надежд, а на удовлетворение ожиданий других, естественным последствием будет ощущение злости и враждебности, а зачастую также отсутствие надежды"[238].

Вирджиния Сатир считала модель наказания и награды полностью античеловечной. Ведь она не учитывает принципиально важного факта, что человек — целостное и ощущающее существо. В книге The Peoplemaking (Формирование людей) она писала:

"Каждый человек, всю жизнь, с момента рождения и до самой смерти, испытывает чувства. Он может чувствовать гнев, заботу, радость, обиду, страх, беспомощность, безнадежность и любовь. Это основа, благодаря которой мы готовы объединиться со всеми людьми, в любой момент нашей или их жизни. Дети чувствуют, взрослые чувствуют, мужчины чувствуют, женщины чувствуют. Белые, черные, коричневые, желтые и красные люди чувствуют. Богатые чувствуют. Бедные чувствуют. Католики чувствуют. Протестанты чувствуют. Евреи чувствуют. Начальники чувствуют. Подчиненные чувствуют. Каждый человек чувствует. Часто этого не видно, но это так. Вера в то, что это так, даже если этого не видно, заставляет вас вести себя иначе, нежели бы вы повели себя если бы реагировали лишь на то, что видите. Убеждение в этом позволяет добиваться успехов родителям и терапевтам"[239].

Подобно Фрицу Перлзу, Карлу Роджерсу, Абрахаму Маслоу и другим представителям гуманистической психологии, также и Вирджиния Сатир выражала взгляд о том, что человек, вырастающий и живущий в благоприятных и поддерживающих рост условиях, в принципе добр, талантлив, жизнелюбив и сердечен. Рост, развитие и изменения были для нее существенными чертами самой жизни. Она исходила из принципа, что всем организмам с рождения присуща, своего рода, мудрость и красота, которые подобно растениям, развиваются в соответствующих условиях. Она также верила, что каждый человек рождается с потенциалом отличным от других. Роль и статус определяют лишь отношения внутри различных контекстов. Не давая человеку per se первенства перед остальными. Болдвин в связи с этим пишет:

"Согласно этой модели, каждый человек неповторим. Он как источник, вода которого, практически не отличается от других источников, и все же другая, благодаря своим неповторимым входящим в нее минералам. К тому, в чем наше сходство (у каждого есть пупок, мы платим налоги и умираем), добавляются наши различия, и лишь это делает нас неповторимыми и дает нам повод гордиться собой. В свою очередь, конструктивный подход к нашей однородности, обогащает мир. Сложность человека, основана на принятии того, что его от всех остальных отличает"[240].

И далее:

"Все люди стремятся стать идеальным целым. При этом могут встречать блокады. Задача терапевта — помочь клиенту при разрушении этих барьеров.

Вирджиния Сатир была убеждена в правильности взгляда Фрейда в том, что любовь и работа это существенные элементы психического здоровья человека, так как для психики так же важна способность давать и получать любовь как вдыхать и выдыхать воздух для тела. В то же время, работа это существенный источник ощущения собственной ценности. Следующими составляющими психического здоровья являются: необходимость равновесия между телесным и психическим развитием, эмоциональным и духовным, позитивный образ собственного "я", готовность к риску, реализация новых возможностей, понимание процессуального характера всей жизни, в которой оставляется все старое и пережитое и испытывается новое, способность противостоять амбивалентности и оставаться собой настолько долго, насколько это возможно"[241].

Что собственно Вирджиния Сатир понимала под понятием комплексности собственного "я"? С ее точки зрения, "я" не являлось воображаемым центром личности, которое необходимо понимать интрапсихически. Она последовательно объясняла это понятие, с системной точки зрения. Она понимала под ним, постоянно меняющийся динамический союз, различных уровней. Учитывая при этом в одинаковой степени факторы телесные, интрапсихические, духовные, интерперсональные, контекстуальные и общественные. В книге памяти, посвященной Сальвадору Минухину, она так писала о своих взглядах на тему "я":

"Здесь имеется в виду физический уровень (тело, интеллектуальное левое полушарие, мысли, знание фактов), эмоциональный (правое полушарие, чувства, интуиция), чувственный (уши шум, глаза зрение, образы, нос запахи, рот вкус, кожа осязание, движение), уровень интеракции ("я" - "ты" коммуникация между "я" и собственным "я" других людей), уровень питания (принятие жидкой и твердой пищи), уровень контекста (цвета, тона, свет, воздух, температура, форма, движение, пространство и время) и духовный уровень (вопросы о смысле, душа, дух, сила жизни). [...] До недавнего времени, эти уровни воспринимались, как отдельные единицы. Каждой занимался отдельный специалист. Эти специалисты зачастую не понимали связи между отдельными частями. Телом занимался врач, разумом - учитель, чувством - психотерапевт, душой священник. Все остальное оставалось ничейной землей"[242].

А ведь все эти уровни взаимно влияют друг на друга. Каждый из них должен быть, таким образом, рассмотрен во время терапевтической интервенции. Если в каком-то месте системы отсутствует равновесие, наступает дисгармония системы, что воздействует на человека в целом. Таким образом, способность удержать состояние постоянного равновесия всех этих измерений, становится основным условием полной и осмысленной человеческой жизни[243]. Сатир также пишет:

"Долгие годы я работала над образом человека, живущего по человечески. Он понимает свое тело, ценит его и развивает, принимая его за красивое и нужное; это личность честная и откровенная по отношению к себе, во взглядах на себя и на окружающих; такой человек готов к риску; он талантлив и компетентен, не боится, если этого требует ситуация, изменить себя и готов искать соответствующие способы для принятия нового и разнородного, готов сохранить полезные старые части и откинуть те, которые уже не пригодятся. Если вы поступаете так, вы физически здоровы, психически восприимчивы, чувствительны, любящи, готовы к играм, аутентичны, креативны и продуктивны. Вы можете стоять на собственных ногах, сильно любить, а также вести справедливую и успешную борьбу. Вы сохраняете равновесие, между утонченностью и выдержкой и видите различие между ними, поэтому можете успешно реализовать свои цели"[244].

Во время разговоров с людьми о своей работе, Вирджиния Сатир постоянно подчеркивала понятие собственной ценности. Этим термином, она пыталась определять все чувства, которые у человека возникают в течении жизни по отношению к самому себе. На основе профессионального и личного опыта, Вирджиния Сатир пришла к выводу, что значительная часть человеческих проблем и страданий исходит из низкой самооценки. Согласно этому, представление, человека о собственной ценности, имеет решающее значение для процессов в нем происходящих и его реакции на жизненные вызовы.

А вот пример, объясняющий эту связь: если человек пытается решить задачу, которую, кажется, невозможно решить, то в большинстве случаев, в нем зарождается чувство неудачи. Теперь решающим будет то, как он будет реагировать на это чувство. Если этот человек хорошего мнения о себе, то вероятно он вспомнит о своем успехе в подобной ситуации. Это придаст ему выдержки и уверенности, благодаря чему он сможет найти конструктивные решения проблемы. Однако, если его самооценка низкая, это прежде всего активизирует воспоминания собственных неудач, негативные мнения важных лиц и т.д. Вследствие этого он потеряет уважение к самому себе, блокируя существующий потенциал. Если, наконец, он прекратит попытки решения задачи, его негативный образ "я" подтверждается новым опытом реального поражения.

Во время работы, Вирджиния Сатир открыла, как мало людей, которые могут ценить и уважать самих себя. Так она описывала людей с низкой самооценкой:

"[...] поскольку сами себя они считают мало ценными, то ждут от других, что те будут их недооценивать, пинать и пренебрегать ими. Поскольку они всегда ожидают самого плохого, то сами такие реакции и провоцируют и часто в действительности их так и воспринимают. Чтобы защищаться, они прячутся за стеной недоверия, погружаясь в то ужасное состояние, которое называется одиночеством и изоляцией. Отдаленные от других людей, они становятся неспособными к разговору и равнодушными к себе и другим. Множество трудностей доставляет им положительный взгляд на мир, слушать и думать, поэтому они начинают недооценивать и обижать окружающих. Естественным последствием одинокости и недоверия является страх. Страх крепнет и приводит к тому, что ваш взгляд становится подозрительным, не допуская попыток сделать что-то новое, перебороть трудности и потому поведение становиться изо дня в день все хуже"[245].

Целью Сатир была поддержка людей в обретении ими человечности. По ее мнению такие черты как: умение любить, интегральность личности, открытость, ответственность и страстность, совершенно естественны у человека, обладающего высоким чувством собственной ценности. Такой человек знает,

"[...] что он что-то из себя представляет и что мир богаче благодаря ему. Он верит в свои собственные навыки. Он умеет просить других о помощи, но верит также и в свою способность принимать решения, и в свои силы. Поскольку он сам себя уважает, он может видеть ценность окружающих и также уважать ее. Он излучает доверие и надежду. Не ограничивает своих чувств. Принимает в себе все, считая это естественным.

Люди большой жизненной силы чаще всего находятся наверху. [...] Конечно, каждый переживает периоды, когда хочется все бросить, когда чувствует себя исчерпанным и усталым, периоды когда жизнь приносит слишком много разочарований, когда неожиданно возникают одни проблемы, кажущиеся такими огромными, что их невозможно преодолеть. Но человек жизненной силы обращается со всем этим так, как нужно. Воспринимая их как редкие неудачи, которые можно безболезненно пережить, он принимает их как то, что на данный момент сложно и неприятно и чего не стоит стыдиться"[246].

Уже сам факт того, что были люди, которых Вирджиния Сатир считала интегральными личностями, укреплял её в убеждении, что в принципе можно достичь этой цели. Несмотря на то, что ей редко приходилось встречать людей с высокой самооценкой, она была уверена, что для человека никогда не поздно обрести уважение к самому себе. В книге Peoplemaking (Формирование людей) она пишет:

"Поскольку чувство собственной ценности и его отсутствие выучены, ему можно разучиться и научиться заново. И это возможно от рождения до смерти и значит никогда не поздно. Человек в любой момент жизни может начать чувствовать себя лучше. [...]

Всегда существует надежда, что ваша жизнь может измениться, поскольку всегда можно накопить новый опыт и таким образом обучиться новому.

Люди могут созревать и полностью изменить свою жизнь. С течением лет это становится труднее и длится дольше. Однако знание того, что изменения возможны и само желание измениться - это первые два огромных шага. Возможно мы медлительные ученики, но все способны учиться"[247].

Однако почему, спрашивает Сатир, у людей возникают негативные представления о себе? Наблюдения все время наводили ее на паттерны коммуникации, тиражирующиеся в семьях. Чувство собственной ценности казалось последствием того, как родители относились к ребенку в первые 5-6 лет. Обратная информация, получаемая в это время человеком о себе и своем поведении, становится основой для принятия вызовов в будущем. Сатир констатирует:

"С моей точки зрения, коммуникация это огромный зонтик, который все охватывает и влияет на все, что происходит в человеке. В момент рождения человека, коммуникация становится единственным и самым важным фактором, определяющим какого типа отношения он создаст с окружающими и что переживет в своем окружении. Как он справится со своей жизнью, как обретет полные доверия отношения, насколько он будет продуктивен, как обретет свой смысл, как вступит в контакт со своим личным богом - все это в большой степени зависит от его коммуникационных способностей.

Коммуникация, таким образом, это мера, с помощью которой двое людей измеряют взаимно степень собственной ценности. Она также инструмент, способный эту степень изменить. Коммуникация дает возможность передавать информацию, поскольку она охватывает послания, посылаемые и принимаемые людьми, а также способ ее использования. Коммуникация это также значение, которое люди приписывают данному посланию. Каждый тип коммуникации выучен. В возрасте пяти лет, мы собрали, по всей вероятности, биллион опытов о контактировании. К этому времени у нас сформировались взгляды о себе и о том, чего можно ждать от окружающих, что кажется нам возможным, а что нет. Если у нас нет некого другого необычайного опыта, такие взгляды станут постоянными указателями во всей нашей жизни"[248].

Согласно Сатир, трагизм человеческих отношений состоит в том, что люди редко сознают свое собственное коммуникационное поведение. Добрые намерения зачастую нивелируются неадекватным невербальным поведением. К несчастью такие деструктивные паттерны интеракции, а также исходящие из них психические и физические нарушения, часто передаются из поколения в поколение[249].

Однако Сатир считала, что если эти паттерны приобретены, выучены, то есть объективная надежда на изменения. К ней часто приходили люди, долгие годы, безуспешно искавшие решения своих проблем. Иногда немного не хватало, чтобы они полностью утратили надежду о нормальной жизни. Во время общения с Вирджинией Сатир, они заново испытывали вступление в контакт с другим человеком - они приобретали опыт, что значит видеть и быть виденным, слушать и быть услышанным, замечать свои собственные чувства такими какие они есть и без страха открываться перед другими. Спонтанный и сердечный способ, с каким Сатир помогала клиентам в обретении чувств собственной ценности и осознании деструктивных паттернов коммуникации, завоевывал их доверие. Они заново учились замечать собственные умения и далее самостоятельно работали над основами перемен[250].

Как описать коммуникационные процессы? Чтобы ответить на этот вопрос, Сатир называет различные важные элементы, участвующие в коммуникационном процессе. Во первых, у каждого человека есть тело. Тело обладает определенным видом, позицией, двигается специфическим образом. Благодаря этому, оно является средством невербальной коммуникации. Вторым важным фактором интеракции являются органы чувств (глаза, уши, нос, рот, руки и кожа). Они дают возможность воспринимать информацию из ближайшего окружения (ситуационный контекст). Поэтому их функционирование будет главным условием вступления в контакт со средой и получения от нее обратной информации (feedback). В мозге, вмещающем знания, информация из среды сравнивается с опытом прошлого. На эффект сравнения влияют также личные ожидания и ценности. Они сильно влияют на индивидуальные процессы формирования личности. Наконец, в отношениях между людьми, главную роль играет умение вести разговор, благодаря этой способности, человек может выражать свои (сознательные) намерения и передавать комплексные значения.

Если двое людей вступают в интеракцию, начинается многоуровневый процесс, не ограничивающийся лишь тем, что воспринимается сознательно. Сатир описывает такой процесс, а тем самым общую структуру явления, которое в рамках НЛП называется моделью коммуникации, так:

"Коммуникация подобна звуковой кинокамере. Она работает лишь в настоящем, точнее здесь и сейчас, между вами и мной.

Она действует так: вы стоите рядом со мной, ваши ощущения регистрируют то, как я выгляжу, как звучит мой голос, как я пахну, что вы можете почувствовать, если случайно меня коснетесь. Ваш мозг говорит, что это означает для вас, опираясь на ваш прошлый опыт, особенно на полученный от общения с родителями и другими авторитетными для вас людьми - на то, чему вы научились из книг и на вашу способность использовать эти знания для интерпретации информации, поступающей от органов чувств. В зависимости от того, что передает мозг, вы чувствуете себя хорошо или не в своей тарелке, ваше тело напряжено или расслаблено. В тоже самое время, также и во мне происходит подобный процесс. Я тоже вижу, слышу, что-то чувствую, о чем-то думаю, у меня есть свое прошлое, свои ценности, определенные ожидания и мое тело что-то делает. Вам точно не известно, что я понимаю, что чувствую, каково мое прошлое, каковы мои ценности и что сейчас делает моё тело. У вас есть лишь определенные догадки и представления обо мне, как и у меня о вас. Если эти допущения и представления не подтвердятся то могут стать ловушками или даже причиной разрыва наших отношений"[251].

Коммуникация, таким образом не состоит в том, что один человек высылает информацию, а второй считывает ее, в неискаженной форме. Здесь имеют место, скорее комплексные процессы интеракции, помогающие акцептировать определенные аспекты послания, в то время как другие остаются в тени. Таким образом, любая информация подвергается процессу переформирования, относительно ожиданий, ценностей и опыта адресата[252].

Отсутствие осознания, сложного характера коммуникационных процессов, является, согласно Сатир, источником всех недоразумений и конфликтов между людьми. Это может иметь особенно фатальные последствия в семьях и общественных формациях, которые базируются в большей степени на формировании привычек. Их члены, принимая во внимание свой опыт, чаще всего исходят из принципа, что им и так известно о чём думает другой человек. Обычно они не проверяют это вопросами или внимательным наблюдением за собеседником. Вследствие этого, системе взаимоотношений угрожает закостенение[253].

Поэтому Сатир считала, что основной задачей семейной терапии является замена, такого типа, соответствующих привычкам, ошибочных коммуникаций (коммуникационные циклы) более продуктивными паттернами интеракции. Целью терапии, таким образом, должно быть создание в коммуникации членов семьи петель обратной связи (коммуникационные циклы обратной связи). Конкретно обсуждаемая проблема служит лишь иллюстрацией этой формы коммуникации. Модельное коммуникационное поведение терапевта, во время решения проблемы, как и конкретный опыт перемен во время терапии, должны служить образцом. Позитивный опыт с новыми паттернами интеракции, должен позднее дать возможность конфронтации со всеми возможными типами опыта.

Тем самым изменения, к которым стремилась Сатир, в меньшей степени относились к типу лечебных изменений (занимающихся конкретной проблемой), а в большей степени генеративных (возникающих в процессе перемен).

Сатир, совместно с Бэндлером и Гриндером, создала несколько моделей, которые должны помочь семейным терапевтам[254].

Самые тяжелые последствия вызывает нарушение отношений, называемое неконгруэнтной коммуникацией. Бэндлер, Гриндер и Сатир так описывают это явление:

"Как на этапе формирования так и во время цикла калибровки, передающий ведет себя неконгруэнтно: послания передаваемые его позицией и движениями тела, тон его голоса, цвет и оттенок кожи, темп речи, слова и т.д., не соответствуют друг другу. [...] Вот пример: Джордж вертел головой по сторонам, дыша поверхностно и нерегулярно, он перенес вес тела на правую ногу, левую слегка выдвинул вперед, его голос жесткий и резкий, его левая рука легко выступает вперед с торчащим указательным пальцем, правую он держит ладонью вверх: "О, мама, как здорово что ты зашла к нам" Коммуникация тела Джорджа не соответствует его словам. Если бы мы спросили его об этом, то вероятнее всего оказалось бы, что он осознает лишь слова, сказанные им, но не противоречивые коммуникации, передаваемые по другим каналам"[255].

Уже группа Бейтсона утверждала, что причины большей части проблематичных интеракций нужно искать в неконгруэнтной коммуникации. В экстремальных случаях это может, как мы уже говорили в контексте дискуссии о гипотезе двойной связки, привести к шизофрении.

Теоретически, неконгруэнтность в коммуникационной теории Бейтсона, была определена как несоответствие между вербальным и невербальным посланием. При этом, как мы уже говорили, вербальную часть определяли как уровень содержания, а невербальную как уровень отношений. Поскольку Бейтсон, для упорядочивания своей теории использовал теорию логических типов Рассела и Уайтхеда, он пришел к выводу, что невербальные средства выражения отражают реальную природу намерений и чувств данного человека[256].

Бэндлер, Гриндер и Сатир подвергли критике факт того, что Бейтсон не представил ясно свою точку зрения. Согласно им, явление неконгруэнтности можно объяснить иначе. Вступая в коммуникацию, человек высылает целый ряд взаимо-противоположных равноценных пара-коммуникаций. Каждое из этих посланий одинаково важно. Ссылаясь, на вышеназванный пример, авторы пишут:

"Джордж не врёт, не пытается обмануть ни себя, ни свою тещу, однако неожиданное появление ее на крыльце, вызывает у него несколько реакций. Некая часть Джорджа реагирует, стараясь сохранить вежливость по отношению к тёще, другая его часть, как видно, ошеломлена, расстроена и раздражена. Каждая из высылаемых им коммуникаций, отражает некую его часть. Отрицание или игнорирование какого-либо типа коммуникации или какой-либо части Джорджа, передающей их, будет отрицанием или игнорированием его важных составных элементов, которые можно использовать как мощные источники ресурсов, полезные для развития и изменений. Кроме того, как следует из нашего опыта, отрицание или игнорирование части личности невозможно, она будет бороться за себя, пока не будет принята, изменена и интегрирована в остальную часть личности. В традиционной психиатрии примером такой тяжелой борьбы, которую ведет вытесненная или проигнорированная часть, будет конверсия симптома. Части Джорджа, передающие противоположные коммуникации, мы считаем неконгруэнтными, еще не интегрированными им, моделями мира"[257].

В семьях, с которыми работала Вирджиния Сатир, основной проблемой, почти всегда, была неконгруэнтная коммуникация. Множество конфликтов возникало из-за того, что их участники были не в состоянии ясно выразить свои чувства и намерения. Связанное с этим отсутствие борьбы с конкретными проблемами, почти всегда приводит к трагическим сплетениям, в конечном итоге отражающимся на всех членах семьи. Сатир пишет:

"Все семьи, с какими я познакомилась и в каких проявлялись нарушения, вели двусмысленную коммуникацию. Двусмысленная коммуникация возникает если личность имеет следующие черты: 1. Обладает низким чувством собственной ценности [...] и считает себя плохой, поскольку так сама чувствует. 2. Боится ранить чужие чувства. 3. Боится что они отплатят. 4. Боится разрушения отношений. 5. Не желает навязываться. 6. Не признает значение другой личности или взаимных отношений.

Практически во всех подобных случаях, такая личность не осознает того, что выражается двусмысленно. Таким образом, слушающий находится в конфронтации с двумя коммунистами, а на результат коммуникации сильно влияет его коммуникация. Вообще, существуют следующие возможности восприятия: слушатель регистрирует слова, а остальное игнорирует; выбирает невербальную часть и игнорирует слова; игнорирует все высказывание и меняет тему; засыпает, выходит их комнаты или говорит о двусмысленной природе коммуникации"[258].

В этом контексте, Сатир разработала типологию неконгруэнтных форм коммуникации, в зависимости от позиций, занимаемых данным человеком. Она определяет их так "виновник", "обвинитель", "рационалист", "отвлекающий внимание"[259].

"Виновник" пытается предотвратить раздражение партнера, высказывая слова согласия и извинения. Он говорит тихим плачущим голосом, а его поведение исполнено такта и мягкости. Позиция тела напоминает вечную жертву. В результате отсутствия чувства собственной ценности и беспомощности, он пытается быть нужным другим, редко требуя что-либо для себя. Так он хочет избежать страха быть покинутым и ненужным. Этим он вызывает у окружающих резкие реакции: от чувства вины, сочувствия, желания поддержки, до злости и недооценки.

"Обвинителя" характеризует требовательная и диктаторская позиция. Его тело кажется раздутым. Он ищет ошибки окружающих и легко их обвиняет. Свои обвинения повторяет жестким и громким голосом, не слушая ответов и не воспринимая реакций. Однако причина такой позиции видимой доминации - чувство одиночества и сознание отсутствия успеха. В реальности, обвинителю кажется, что никто его не слушает, не понимает и что с ним поступают несправедливо. В результате низкой самооценки, он считает себя человеком малозначимым и боится, что окружающие заметят его слабости. Поэтому он действует согласно принципа - лучшая защита это нападение. Таким образом, он вызывает у людей страх, желание отдалиться, чувство вины, злость, холодность или стремление оправдаться.

"Рационалист" производит впечатление весьма рассудительного. Тело его напряжено и неподвижно. На все он находит бесконечные объяснения и ответы, которые высказывает монотонным голосом. Каждая точка зрения рационально обоснована. Кажется, эмоции не играют для него никакой роли. Значительные слова должны доказывать, что в реальности никакой угрозы не существует. Содержание переживаний часто заменяется абстракциями. В реальности такой человек очень чувствителен к обидам, боясь потерять контроль и попасть под влияние. Поэтому он пытается вернуть стабильность, избегая эмоционального возбуждения. Окружающие при этом ощущают скуку, чувствуя себя мелкими и глупыми, уступчивыми и недостойными его внимания. Часто другой человек реагирует злостью, из-за его видимой бесчувственности.

"Отвлекающий внимание", на первый взгляд кажется полным жизни, выразительным и интересным. Он постоянно в движении, защищается, без остановки уклоняясь, меняет взгляды, избегая конкретных высказываний. Часто он перескакивает с темы на тему, и, кажется, находится всюду в одно и то же время, но нигде по настоящему. Он пытается избегать опасностей, игнорируя их так долго, как это возможно. Цель такого поведения - отвлечь внимание окружающих от своих слабостей. Из-за внутреннего отсутствия ориентации, такой человек часто ощущает одиночество и ощущает собственное бесцельное существование. С одной стороны, он очень тоскует по контактам с людьми, с другой стороны, боится интимных отношений. У партнеров он пробуждает вначале восхищение и интерес, со временем переходящие в раздражение, усталость, отсутствие интереса и отчуждение. Многие быстро разрывают контакт с таким человеком.

Сатир противопоставила этим четырем общим позициям неверной коммуникации паттерн к которому она стремилась в своей работе с людьми и в своей личной жизни. Она назвала его конгруэнтной или скорее плавной формой реакции. Вот описание этой модели:

"В форме этой реакции все части послания имеют одну цель - голос произносит слова, соответствующие выражению лица, положению тела и тону голоса. Отношения простые, свободные и откровенные. Чувству собственной ценности практически ничего не угрожает. Из такого способа поведения не рождается необходимость обвинения, отступления на рационалистические позиции или пребывания в постоянном движении. [...]

Другим аспектом конгруэнтного поведения является то, что оно, представляет правду о человеке в определенный момент. Противопоставлением этого будет, к примеру, реакция обвинения, когда кому-то кажется, что он беспомощен но действует со злобой, или когда ощущает боль, но демонстрирует свою храбрость. Третьим аспектом конгруэнтности будет то, что человек реагирует целостно, а не частично. Тело, мысли, ощущения и чувства раскрываются, в противоположность, например, элементам позиции рационалиста, у которого двигаются лишь губы и то незначительно. Человек, реагирующий конгруэнтно излучает нечто интегрированным, плавным, живым, открытым образом, что-то, сквозь что протекают, как я это называю, соки жизни. Ему доверяешь, зная, что можно от него ожидать, чувствуя себя хорошо в его присутствии. Его позиция тела гармонична и в движении это свободное целое. Только такая форма реакции на другого человека, дает возможность испытать полноту жизни и не ведет к ощущению, что вы мертвы"[260].

Целью терапии Вирджинии Сатир было создание условий, в которых клиенты без проблем, могли бы себя реализовать. Во время работы с семьями, особое внимание она уделяла достижению равновесия между индивидуальными нуждами и поведением семейной системы.

Следующим важным вопросом для Сатир, было укрепление и расширение навыков всех людей, заинтересованных в решении проблем. Согласно ей, трудности это интегральная часть жизни людей и они являются шансом к дальнейшему росту. Поэтому целью ее работы, было улучшение стратегии преодоления проблем. Поскольку эти стратегии непосредственно связаны с семейными отношениями (паттернами коммуникации), почти всегда в центре ее внимания было создание конгруэнтной коммуникации.

Сатир пыталась достичь цели терапевтического процесса, опираясь на ряд вступительных гипотез. Она считала, например, что концентрация на настоящем и прошлом, с точки зрения решения проблем, намного важнее обсуждения событий прошлого. Знание прошлого служило ей лишь для распознавания существенных моментов динамики семьи и природы семейных проблем. Когда эти вопросы были выяснены, она направляла внимание участников терапии на вопросы, о том какую позитивную цель они хотят достичь. Она при этом понимала, что слова типа гармония, любовь, общность и т.п., могут пониматься по-разному. Поэтому она, огромное внимание уделяла ясному описанию этих целей, чтобы иметь возможность работать с ними конкретно[261].

Еще одной особенной чертой в общении Сатир с клиентами, было ее сильное убеждение в том, что поведением каждого управляют позитивные намерения. Она считала, что каждый дает то, что в нем лучшее. Такая точка зрения давала ей, независимо от того, каким плохим могло быть специфическое поведение клиента, возможность искать основные мотивы и процессы без вербальной (или невербальной) оценки и обвинения. Таким образом, она пробуждала надежду и создавала прочные основы доверия. С помощью этого, она впоследствии поддерживала клиента при создании новых, более полезных возможностей поведения.[262]

Вирджиния Сатир уделяла огромное внимание также и тому, чтобы члены семьи активно реализовали, новообретенные возможности выбора. Она знала, что только разговор об альтернативе не будет убедительным. Люди меняются лишь, когда переживают конкретный позитивный опыт, находившийся ранее вне сферы их представлений. Поэтому Сатир настойчиво старалась детально разучить с клиентами новые паттерны интеракций. Эту частичную цель она считала достигнутой лишь когда новое поведение практиковалось конгруэнтно с семейной системой[263].

Зачастую необходимо было пробудить в клиенте понимание его партнеров (отца, матери, детей, сотрудников...). Сатир требовала от заинтересованных лиц, чтобы они совершенно сознательно старались почувствовать ситуацию этого другого человека. При этом она приводила индейскую пословицу, согласно которой человека можно оценить лишь когда пройдёшь милю в его мокасинах. Кроме того, она часто давала возможность понаблюдать за определенной ситуацией изнутри. С точки зрения нейтрального наблюдателя, можно зачастую более объективно оценивать события. Это увеличивает взаимопонимание и тем самым желание к сотрудничеству[264].

Однако ключ к успешной Терапии Целой Семьи лежит в личности терапевта, несмотря на все техники и принципы. Согласно Сатир, терапевт должен чувствовать благодарность к модели роста. В лучшем случае, он благодаря ей является человеком, который также учится, растет и развивается. Поэтому его встречи с клиентом должны проходить на том же уровне. Сатир отрицала предубеждения о том, что терапевт играет роль эксперта.

С ее точки зрения, работа терапевта подобна работе акушера. Задача терапевта поддержать клиентов в неизбежной боли, при рождении новых возможностей. Терапевт должен уметь отказаться от оценки поведения клиента. Основой для стабильных отношений, опирающихся на доверии, будет принятие, допускающее существование многих возможных причин проблем и осознание своей ограниченности.

В конце концов, каждый, применяющий методы Сатир, должен уметь использовать собственную личность как инструмент терапии. Ведь в итоге, она служит моделью для клиента. Сатир так сформулировала свое терапевтическое кредо:

"Дело достойное уважения — использовать себя в роли терапевтического инструмента. Чтобы справиться с таким заданием, мы должны постоянно углублять в себе человечность и свою зрелость. Мы вступаем в контакт с человеческой жизнью. Я считаю, что профессии терапевта нельзя обучиться также просто, как, например, профессии сантехника. Сантехник полагается на свою технику. Терапевту приходится делать больше. Канализационную трубу не обязательно любить, чтобы ее починить. Общность существует вне всяческих методов, философий или семейно-терапевтических школ. Что бы мы ни делали, во время нашей работы с людьми, у нас только одно средство: мы сами. Когда я обучаю, моей целью является глубина терапевта -бытие человеком. Мы люди, которые коммуницируют с людьми. Мы должны понимать самих себя и любить самих себя, чтобы видеть, слушать, касаться, замечать и понимать окружающих"[265].

И далее:

"Согласно моему опыту, глубокое уважение к человеческой душе венчает нашу работу с человеком. Двадцать лет назад я старательно избегала всяческих ссылок на душу, так как это понятие относится к сфере религии и в научной психотерапии для него нет места. Теперь я думаю скорее, что психотерапия не возникла бы, если бы религия работала как нужно. Духовность, сегодня представляется мне совсем по иному. Она заставляет нас уважать себя как людей, также как мы уважаем наше тело, наши чувства, мир растений и животных вокруг нас. Все чаще при этом, мне приходит в голову понятие вскармливания. Оно не означает зависимость или избалованность, здесь дело скорее в свободе любить и уважать себя по настоящему. Я верю, что верно вскормленное "я" никогда не сможет неверно использовать ни себя, ни других. Кроме того, я убеждена, что душа человека это манифестация силы жизни или энергии, которая постоянно регенерирует. Мы стоим на пороге перехода в полностью новый духовный мир. Я считаю, люди не должны жировать на собственной ценности и собственном уважении. Они должны понять, что основа их выживания это способность понять, что лишь они сами принимают решения, как им реагировать и действовать. Они должны быть глубоко убеждены в том, что жизнь это процесс и он всегда может быть подвергнут изменению"[266].

Примечания:

1

J. О. Stevens, Вступление, в: R. Bandler, J. Grinder, Frogs into Princes, Moab Utah: Real People Press 1979; нем. Neue Wege der Kurzzeit-Therapie. Neurolinguistische Programme, Padeborn: Junfermann 1981b, с 13-14), с. 9-10.

2

Там же, с. 10-11.

15

Сравните J. Kriz, Grundkonzepte der Psychontherapy. Eine Einfuhrung, Munchen: Psy-chologie Verlags Union 1989, стр. 173 и наст.

16

Движение групп встреч дала удивительные плоды. Например Терренс МакКлендон упоминал об одной такой группе в Кресж Колледж, которая считалась особенно популярной среди студентов первого семестра. Личностный рост состоял в ней на организации, так называемого nude dinner - общего обеда, во время которого все присутствовавшие были без одежды (Т. McClendon, стр. 9).

17

Сравните статью Карла Роджерса о психотерапии, сконцентрированной на клиенте в Handbuch der PsychotHerapie, издатель R. J. Corsini, том 1, Weincheim und Basel: Beltz Verlag 1983 [C. Rogers, Handbook of Innovative Psichotherapies, New York: John Wiley & Sons 1981], стр. 471-512.

18

Ср. также Wexler D. A. Rice L. N. (edit.). (1974). Innovations in Client-centered Therapy. New York: John Wiley & Sons.

19

Т. МакКлендон представил работу этой группы очень образно. Ясно видно, что экспериментальный стиль Бэндлера уже в начале его карьеры был исключительно необычен и странен (ср. МакКлендон, цитируемое произведение, стр. 9).

20

O'Connor, J., Seymour, J. (1992). Neurolingustisches Programmieren: Gelungene Kom-munikation und personliche Entfaltung. Freiburg im Breisgau: Verlag fur angewandte Kinesi-ologie [оригинал. (1990). Intorducing Neuro-Linguistic Programming. The New Psychology of Personal Excellence. London: Mandala], стр. 263-264.

21

Сравните Weerth, R. (1992). NLP & Imagination, Grundannahmen, Methoden, Mo-glichkeiten, Grenzen. Paderborn: Junfermann., стр. 8.

22

O'Connor, J., Seymour J. (1992). Neurolingustisches Programmieren: Gelungene Kom-munikation und personliche Entfaltung. Freiburg im Breisgau: Verlag fur angewandte Kinesi-ologie [оригинал. (1990). Intorducing Neuro-Linguistic Programming. The New Psychology of Personal Excellence. London: Mandala], стр. 263-264

23

Сравните МакКлендон, цитируемое произведение, стр. 15. ²⁴ Ср. Spitzer, R. S. (1992). Virginia Satir and Origins of NLP, стр. 41.

24

Ср. Spitzer, R. S. (1992). Virginia Satir and Origins of NLP, стр. 41

25

Работа с этими семьями была записана и её можно увидеть в видеофильме Family In Crisis (Семья во время кризиса), который доступен в продаже.

26

Ср. Spitzer, R. S. (1992). Virginia Satir and Origins of NLP, стр. 41

155

Г. Бейтсон, Вступление в: Bandler, R., Grinder, J. (1981a). Metasprache und Psycho-therapie. Strukturder Magie I, стр 13-14.

156

Сравните Дж. Критц, цитируемое произведение, стр. 236-241.

157

Bandler, R., Grinder, J. (1981a). Metasprache und Psychotherapie. Struktur der Maqie I стр. 25-26.

158

P. Бэндлер, Дж. Гриндер "Из лягушек в принцессы", стр. 8.

159

Сравните критическое "Вступления для немецкого читателя Хиларион Петцольд и Тиеса Шталь в: Petzold, H., Stahl, T. (1981b). Vorwort an den deutschen Leser. In: R. Handler, J. Grinder. Neue Wege der Kurzzeit-Therapie. Struktur der Magie I (стр. 710).

160

Там же, стр. 9.

161

Сравните также Dilts, R. В. (1993). Die Veranderung der Glaubensystemen. NLP-Glaubensarbeit. Pader-born: Junferraann. [оригинал (1990). Changing Belief System withNLP. Cupertino: Meta Publications], стр. 11-38.

162

Известные принципы НЛП можно приблизительно приписать следующим источникам: 1. Любое поведение это коммуникация (Бейтсон, Перлз, Сатир, Эриксон). 2. Тело и душа - части одной кибернетической системы (Бейтсон, Перлз, Сатир, Эриксон). 3. Люди уже обладают всем необходимым для изменений (Перлз, Сатир, Эриксон). 4. Люди ориентируются по своим собственным картам, своей модели мира, а не по нему самому (Кожибски). 5. Карта это не территория, которую она представляет, но - если она точна - имеет подобную этой области структуру, то этим и объясняется её полезность (Кожибски). 6. Люди выбирают лучшее среди возможностей, которые они имеют (Сатир). 8. За каждым поведением кроется позитивное намерение (Сатир). 9. Значение коммуникации это реакция, которую она вызывает, а не реализация намерения коммуницирующего (Эриксон). 10. Отрицание это комментарий относительно коммуницирующего (Эриксон). 11. Если то что вы делаете не получается, сделайте это по иному (Эриксон). 12. Нет ошибок, есть лишь обратная связь (Эриксон). 13. Система контролируется его самым главным элементом (кибернетический принцип необходимой разнородности). 14. Всё что делает человек можно смоделировать (Бэндлер, Гриндер).

163

Роберт Б. Дилтс, Ричард Бэндлер, Лесли Камерон-Бэндлер, Джон Гриндер и Джудит ДеЛозье писали во вступлении к первому тому "Нейро Лингвистического Программирования" о "душе" НЛП: "Если инструменты, созданные НЛП получат применение в других дисциплинах и число приверженцев программирования возрастёт, мы сможем ещё при своей жизни удивиться чудесам, которые будут также великолепны как и посадка на Луну, победа над оспой и атомная энергия. Откроются новые перспективы для таких проблем как экология, относительность, гражданские права, права человека и права женщин. Границы нашего потенциала, касающиеся прогресса и человечества, ведения войн и другие примеры недальновидного мышления это побочные продукты субъективного опыта. Если они будут поняты и ликвидированы элегантно и прагматично, в духе НЛП, тогда мы не только поймём, как Фрейд проложил дорогу для теории Эйнштейна; тогда мы сможем влиять на отдельные элементы и предвидеть, давать людям право на человечность, субъективно оценивать какие возможности скрывает творческий процесс (Р. Б. Дилтс и другие, цитируемая работа, стр. 10-11).

164

Kovel, J. (19//). Kritischer Leitfaden der Psychotherapie. Frankfurt am Main New York: Campus Verlag [оригинал (1976). A Complete Guide to Therapy. From Psychoanalysis to Behavior Modification. New York: Pantheon Books], стр. 130.

165

Хотя в начале двадцатых годов появились стремления к развитию терапевтических принципов, основанных на теории обучения, однако лишь в шестидесятых они приобрели, достойную упоминания область в клинической практике, примерно в одно время с гуманистическими теориями. Таким образом, фактически психоанализ был долгое время единственным настоящим психотерапевтическим методом лечения, достигшим определённой популярности.

166

Я не намереваюсь приводить весь спектр идей Перлза. Представление его глубоких психологических теорий не будет интересным в данном контексте, поскольку Бэндлер и Гриндер никогда не опирались на такого типа мысленные построения. Корни их представлений уходят к основным концепциям кибернетики и коммуникационно-теоретических принципов группы Пало Альто. Они станут особенно существенны в поздней фазе развития НЛП, в описании интрапсихических процессов как внутренних стратегий (сравните Р. Б. Дилтс, стр. 45-76).

167

Данные о жизни Фрица Перлза были взяты, главным образом из автобиографии: Perls, F. S. (1981). Gestalt-Wahrnehmung. Verworfenes und Wiedergefundenes aus meiner Miulltone. Franfkurt am Main: Verlag fur Humanistische Psychologic Werner Flach KG [ориг. (1969). In and Out the Garbage Pail. Lafayette: Real People Press]. Представление постепенного развития теории гештальт-терапии, опирается на реконструкцию, разработанную Франком М. Штаеммлером, В. Брохом. Staemmler, F. M., Brock, W. (1987). Neuentwurf der Gestalttherapie. Ganzheitliche Veranderung im therapeutischen Prozefi. Munchen: Verlag J. Pfeiffer. Как дополнение будет приведено интервью, проведённое с Фрицем Перлзом в 1966 году, Джеймсом Симкиным в Институте Эсален, Simkin, J. (1980). Ein Interview mit Dr. Friedrich Perls (1966). In: F. S. Perls. Gestalt. Wachstum. Integration: Aufsdtze, Vortrdge, Therapiesitzung (стр. 17-26). Определённая информация взята из статьи Hartmann-Kottek-Schroeder, L. (1983). Gestalttherapie. In: R. J. Corsini Hand-buch der Psychotherapie (том 1, стр. 282-320). Дополнительные источники будут описаны отдельно (Некоторые данные, касающиеся фамилий, названий и дат, в приведённой литературе различались. Обычно в таких случаях мы приводим данные из автобиографии Перлза 1969 года. Однако нельзя исключить ошибок, возникших от недостатка источников).

168

Perls, F. S. (1981). Gestalt-Wahrnehmung. Verworfenes und Wiedergefundenes aus meiner Mulltone. Franfkurt am Main: Verlag fur Humanistische Psychologic Werner Flach KG [ориг. (1969). In and Out the Garbage Pail. Lafayette: Real People Press].

169

Лора Познер происходила из богатого мещанского купеческого дома из Пфорцхайм. В момент встречи с Перлзом, она уже два года проучилась у Голдштейна. Позднее она делала докторскую у коллеги Голдштейна Адхемара Гельба по гештальт-терапии. Она представила работу о визуальном восприятии. Далее она прошла психоаналитическое обучение у Клары Хаппель и Карла Ландауера. Её контрольным аналитиком был Отто Фенихель.

170

Таким образом, Фрейд приводит клиента к ситуации, которую позднее Вацлавик Уикленд и Фиш назвали парадоксом "Будь спонтанным!". Они писали: "Структура каждого парадокса "Будь спонтанным!" [...] остаётся всегда такой же. Она состоит в введении правила, согласно которому поведение не связано с правилами, а должно быть спонтанным. Это означает что соблюдение (установленного извне) правила будет нежелаемым поведением, так как поведение должно быть спровоцировано свободно изнутри. Однако это основное правило, относящееся ко всем правилам (то есть к типу всех правил), конечно также является правилом, то есть противоположным элементом самого себя" (П. Вацлавик, Дж. Уикленд, Р. Фиш, цитируемое произведение, стр. 88).

171

Несмотря на то, что эта аранжировка, на первый взгляд кажется понятной, новые идеи, опирающиеся на коммуникационной теории показывают, что Фрейд просмотрел в этом случае один решающий пункт. Вацлавик, Бивин и Джексон подчёркивают, что люди принципиально не могут не коммуницировать. Поэтому видимое избегание коммуникации, имеет также коммуникационный аспект. Кроме прочего, они проиллюстрировали это результатами исследований, касающихся общественных ограничений раздражителей, которые представил Джозеф Люфт в апреле 1962 года, во время конгресса Вестерн Сайколоджикал Ассоциэйшен в Сан Франциско. Они писали: "Они попросили двух незнакомых человек занять места в одной комнате, так чтобы они могли видеть друг друга и попросили их не разговаривать друг с другом и не коммуницировать никаким другим образом. Впоследствии из разговора с ними получалось, что эта ситуация была для них весьма стрессовой. Каждый из них - согласно комментарию Люфта - видел перед собой другого человека и его непрерывное и одновременно ограниченное поведение. Согласно нам, в этой ситуации происходит обычное межчеловеческое общение и лишь часть его может происходить сознательно. Например, каким образом реагирует эта вторая личность на собственное присутствие и небольшие жесты, нечто выражающие, которые по отношению к ней производятся? Будет ли дан ответ на вопросительный взгляд или он будет холодно отринут? Предаёт ли позиция тела второго человека напряжение и тем самым неприятность конфронтации? Расслабляется ли он выражая этим позитивный подход или относится к партнёру, как если бы он вообще не существовал? Эти и многие другие формы поведения можно наблюдать [...]" (П. Вацлавик, Дж. Бивин, Д. Джексон, цитируемое произведение, стр. приблиз. 52). Это ситуация сравнимая с аналитической ситуацией. Хотя аналитик должен быть невидим, однако можно допустить, что из-за этого клиент более чувствителен на замечания аудитории. Глубокие вдохи аналитика, шум при изменении им позы сидения, модуляции его голоса, во время соответствующего невербального поведения, звуки когда он делает заметки и т.д, всегда будут для клиента обладать коммуникационной ценностью. Поэтому аналитическое лечение должно восприниматься как - хотя и странная - интерактивная ситуация.

172

Freud, Z. (1975). Zur Psychotherapie der Hysterie. In: Z. Freud. Studienausgabe. Ergan-zungsband. Schriften zur Behandlungstechnik Frankfurt: S. Fischer Verlag, стр. 62-63. Эта крайняя процедура не была характерна лишь для ранних лет работы Фрейда. В одном из текстов 1913 года он пишет: "Иногда встречаются пациенты, какие свою курацию начинают негативным подходом, якобы им ничего не приходит в голову. [...] Они убеждают себя, с чем имеют дело в подобных случаях. Таким образом, прежде всего начинают сопротивляться, защищая невроз. Такой вызов сейчас же принимает аналитик, проводя давление на пациента. Настоятельно повторяемое уверение, что такого типа отсутствие воспоминаний в самом начале невозможно и что причина этого сопротивление по отношению к анализу, вскоре заставляет пациента делать признания. [...]. Он злится когда ему приходится признаться, что во время знакомства с основными правилами лечения, выработал тактику, когда кое-что оставит для себя. Не плохо если он лишь информирует, каково его недоверие к анализу или какие ужасные вещи он слышал о нём" (Freud, Z. (1975). Zur Einleitung der Behandlung. Weitere Ratschldge zur Technik der Psychoanalyse I (1913). In: Z. Freud. Studienausgabe. Erganzungsband. Schriften zur Behandlungstechnik Frankfurt: S. Fischer Verlag. стр. 197-198). Фрейд таким образом, интерпретировал видимый отказ клиента как чисто интрапсихический процесс защиты. Позднее он разработал в этом контексте концепцию вытеснения. Он не распознал интерперсонального аспекта сопротивления - факт, какой относительно его вызывающего страх метода, можно объяснить лишь тем, что в точке выхода для концепции Фрейда с самого начала не было места для того чтобы учесть межчеловеческие процессы интеракции и их значения для поведения и ощущений.

173

Приведенная здесь презентация значения Райха для психоаналитической техники лечения, опирается на книге Boadella, D. (1983). Wilhelm Reich. Frankfurt: Fischer Taschenbuch Verlag [oryg. Wilhelm Reich. The Evolution of His Work], стр. 37-62.

174

Зимой 1928-1929 Райх разработал свои замечания письменно и развил на их основе новую форму аналитического лечения. В марте 1933 года он представил свои идеи в книге Charakteranalyse (я пользуюсь изданием: Reich, W. (1973). Charakteranalyse. Frankfurt am Main: Fischer Taschenbuch Verlag.)

175

Perls, F. S. (1981). Gestalt-Wahrnehmung. Verworfenes und Wiedergefundenes aus meiner Mulltone, стр. 50-51.

176

В основе идей Перлза лежал тогда опыт, который он со своей женой собрал во время наблюдения развития поведения своих детей во время еды. Они заметили, что сопротивление проявляется уже в оральной фазе. В результате они создали понятие орального сопротивления, признаки которого, проявляющиеся во взрослом состоянии они определили как оральную холодность, дентальную агрессию и т.д. При этом однако, необходимо вспомнить, что совмещение Перлзом поведения, с вызывающим его психическим процессом, имело метафорический характер. Это объясняет небольшую ценность его глубоко психологических творений для точного изучения субъективных процессов.

177

Перлз сформулировал, в течении лет, взгляд о том, что невротическое поведение необходимо принимать, как прерывание постоянного процесса созревания человека. Его характерной чертой является вырастание личности из поддержки окружения и дорастание до самостоятельности и самоподдержки. В докладе 1966 года Перлз утверждает: "Когда ребёнок растёт, он учится всё больше и больше: стоять на собственных ногах, создавать свой собственный мир, зарабатывать собственные деньги, эмоциональной независимости. У невротиков этот процесс происходит неадекватно. Ребёнок - или инфантильный невротик - не использует свой потенциал, для достижения самостоятельности, а для того чтобы играть выбранную собой роль. Принятие определённых ролей, имеет своей целью заставить окружение поддерживать нас, вместо того чтобы мобилизовать свои собственные силы. Мы манипулируем беспомощностью, притворяясь глупыми, задавая множество вопросов, подлизываясь и рассыпая комплименты" (Perls, F. S. (1980). Gestalt, Wachstum, Integration: Aufsatze, Vortrage, Therapi-esitzungen. Paderborn, Junfermann, стр. 93-94). Согласно Перлзу, во взрослом возрасте, такого типа игры служат, прежде всего отвлечению внимания от главной черты невротика - отрицания дозревания, взрослости, нежелания принять ответственность и быть независимым. В этом контексте, он также сформулировал наиболее критические замечания, относительно психоанализа: "К сожалению психоанализ укрепляет чувство детскости и зависимости. С одной стороны, он делает это из принципа, что пациент является ребёнком и что всё должно быть связано с образом отца, детской травмой или же с переносом. С другой стороны, из-за того, что психоаналитик всегда поддерживает клиента извне, в форме интеллектуальных интерпретаций как: «Я знаю, что вы глупы и незрелы. Я знаю, что вы делаете. Я знаю больше вас. Всё объясню» (Perls, F. S. (1980). Gestalt, Wachstum, Integration: Aufsatze, Vortrage, Therapiesitzungen. Paderborn, Junfermann, стр. 94). Перлз отрицал такой подход. В своих клиентах он не видел жертв психической болезни. Наоборот он сделал их полностью ответственными за своё поведение и ощущения, поддерживая их в процессе снятия масок.

178

Perls, F. S. (1978). Das Ich, der Hunger und die Aggression. Stuttgart: Klett Verlag [оригинал (1942). Ego, Hunger and Aggression. Johannesburg].

179

В статье 1948 года, Перлз поддержал это утверждение сценарием, какой как он верил, метко показывал дилемму цивилизованного человека. Вместе с развитием коры мозга животное, согласно Перлзу, вначале получило возможность подавлять своё инстинктивное поведение и спонтанные реакций на раздражители среды. С точки зрения эволюции, это была польза - ранний опыт мог быть учтён во время действия. Это привело к созданию инструментов и способности к обдуманным действиям. Оба эти достижения помогали человеку в стремлении к удовлетворению нужд организма. С появлением общества наступило дальнейшее развитие. Выживание большинства стало более важным чем выживание одного человека. Главным образом рассуждения, какие вначале служили укреплению инстинктивного поведения, теперь должны были служить его подчинению. Инстинкты были отобраны в формах, согласных с общественным интересом, однако без их порицания и уничтожения как негативных. Это произошло лишь в течении возникновения сознания "я" и открытия "духа" философами греческой античности. Человек стал сознавать себя как предмет и развил абстрактное мышление. С христианским мышлением, о том что грешить можно также в мыслях, возникла, согласно Перлзу, пропасть между душой и природой. Человек начал направлять свою силу воли против нужд своего организма. Он подавил их восприятие, а своё поведение сделал зависимым, всё больше от обобщённых представлений. Мышление заменило чувства. Связь со спонтанностью, естественной мудростью организма, была уничтожена. В просчитанном, ориентированном на рациональные цели новом индустриальном обществе, Перлз пытался найти переходный кульминационный пункт этого развития - развития, какое всё больше отдаляется от своей собственной цели и в своей слепоте всё больше обращается против жизни. На фоне этих раздумий, он начертал своё видение. Человек в нём был примирён с собой и своим окружением. Только лишь когда чувства и мышление снова будут дополнять друг друга, способность человечества к выживанию будет гарантирована. Поэтому главным заданием современной психотерапии является провести такую реинтеграцию (сравните Perls, F. S. (1980). Die Integration der Personlischkeit Theoretisch Erwagungen und terapeutische Moglichkeiten. In: F. S. Perls. Gestalt. Wachstum, Integration: Aufsatze, Vortrage, Therapiesitzungen. Paderborn: Junfermann [оригинал (1948). Theory and Technique of Personality Integration. In: American Journal for Psychotherapy, vol. 2, nr4, Oct., стр. 565-586], стр. 27-50 (цит. стр.27-28).

180

Perls, L. (1980). Begriffe und Fehlbegriffe der Gestalttherapie. In: F. S. Perls. Gestalt, Wachstum, Integration: Aufsatze, Vortrage, Therapiesitzungen (стр. 255-261) [также (1978). Integrative Therapie, 208-214].

181

Как Бейтсон со школой Пало Альто, так и Перлз критиковали тенденцию переводить в реальность классические психоаналитические модели. Под влиянием медицинских классификаций болезней, не обращали внимания на процессуальность всех явлений, а также психических и психосоматических симптомов (Необходимо вспомнить хотя бы первичное определение невроза. В XIX веке обычно под этим понятием понимали болезни нервной системы). Поэтому зачастую, не замечали, что эти явления необходимо понимать как результат конкретных событий, часто остающихся вне сознания. В уже упоминавшейся статье 1948 года, Перлз пишет: "Человек часть природы, он биологическое событие. [...] Речь - это событие пространственно-временное, также как актуализация предмета. [...] Также невротический симптом это составляющее многих процессов: например невротические головные боли могут быть результатом того, что некто будучи чувствительным и склонным поплакать, подавлял геройски свои чувства, надавливая на глазные мышцы, так что они начинали болеть. Такой симптом может вызвать симпатию, привести к употреблению аспирина или неврологическому исследованию. Его также можно проанализировать и интегрировать, происходящие в нём процессы" (Perls, L (1980). Begriffe und Fehlbegriffe der Gestalttherapie. In: F. S. Perls. Gestalt, Wachstum, Integration: Aufsatze, Vortrage, Therapiesitzungen, стр. 35-36). Перлз осознал таким образом, процессуальную природу психических событий. Изучение его лекций и записок явно демонстрирует однако, что он никогда на самом деле не освободился от психоаналитического мышления. Вместо того чтобы совершенствовать новую идею, которая дала бы возможность описать интрапсихические процессы и тем самым облегчила бы их изучение, он остался при стиле мышления, который не дотягивал до его склонности к введению в жизнь психоанализа. Есть основания, допускать, что Перлз уступил желанию своей жизни огласить себя кем-то вроде контр-папы по отношению к Фрейду. Хотя он знал, что открыл нечто существенное, однако никогда не смог - и здесь видны его слабости как теоретика - точно описать свои открытия. Лишь в рамках НЛП, удалось наконец точно проанализировать и описать интрапсихические процессы (чёрный ящик бихевиористов; сравните представление стратегических концепций НЛП в Р. Уирс, цитируемое произведение, стр.57-90).

182

Ф. Стеммлер, В. Бок, цитируемое произведение, стр. 43-44.

183

Perls, F. S., Hefferline, R. F., Goodman, P. (1991). Gestalt-Therapy (том 1). Grundlagen. (том 2). Praxis. Klett-Cotta im Deutschen Taschenbuch Verlag [оригинал (1951). Gestalt Therapy. Excitement and Growth in Human Personality. New York: The Julian Press]. Эта книга необходима для хорошего понимания ранней формы гештальт-терапии, основанной - возможно более нежели любая другая форма терапии - на теоретико-познавательных идеях. В данной работе мы однако не намерены вести теоретическую дискуссию о принципах гештальт-терапии, мы лишь указываем на эту работу. При этом необходимо вспомнить, что отличительная черта этой книги, это то, что теоретические убеждения авторов (том 1) сформулированы так, что их можно практически испытать и пережить. Том 2 содержит инструкции проведения экспериментов с восприятием, воспоминаниями, вниманием и осознаванием, снабженные обширным комментарием и записями экспериментов. Хефферлайн разработал для себя упражнения для концентрации Перлза и испытал их со своими учениками. Дополнительную информацию о корнях гештальт-терапии можно найти, в уже упоминавшейся статье Л. Перлз Begriffe und Fehlbegriffe der Gestalttherapie, а также в статье Perls, F. S. (1980). Gestaltherapie und Kybernetik. In: F. S. Perls. Gestalt, Wachstum, Integration: Aufsatze, Vortrage, Therapie-sitzungen (стр. 119-128) [также (1975). Integrative Therapie. 1].

184

Перлз и остальные вернулись к концепции Курта Голдштейна. В своей теории самореализующегося организма он занял позицию, что человека необходимо воспринимать целостно как организм, активно действующий в своей среде. Он считал, что активность биологических организмов в восприятии определяется правильностью формулы фигура - фон. Согласно ему, каждое восприятие определённого предмета или процесса, может быть рассмотрено как фигура, которая отделяется от всех остальных раздражителей, то есть от фона. Эта, постоянно меняющаяся формула фигура-фон констатирует субъективный мир ощущений организма. В понимании Голдштейна восприятию, таким образом далеко до пассивного процесса воссоздания. Даже наоборот -оно регулируется актуальными нуждами организма. Они решают, что становится фигурой, а что фоном. Если актуальная необходимость будет удовлетворена или проблема решится, фигура возвращается на дальний план, чтобы оставить первое место другим конфигурациям. Лотта Хартманн-Коттек-Шрёдер пишет: "Такой взгляд одновременно содержит идею о том, что фигура - фон служит самореализации и самоактуализации, будь то в случае, когда речь идёт о модификации плана саморазвития или когда речь идёт об элементарном желании сохранения вида. Голдштейн убеждён, что организм лучше знает, как и что он хочет реализовать и что ему делать дальше. На основе внутреннего диалога между постоянным, управляемым нуждами образом поиска и реальностью внешнего мира, организм главным образом сам находит такую среду, которая в большей степени допускает и поддерживает его самореализацию" (Hartmann-Kottek-Schroeder, L. (1983). Gestalttherapie. In: R. J. Corsini (ред.). Hand-buch der Psycho-therapie (том 1, стр. 290). Принятие такой концепции указывает на то, что Гештальт терапия относится к гуманистической психологии. Также и Карл Роджерс и Абрахам Мас-лоу сослались, не перенимая однако психологического фона Голдштейна, на идею самореализации. В этом контексте Роджерс говорит о самоактуализации организма. Эту, по сути исходящую от Голдштейна, мысль о самореализации можно воспринимать как решающую перемычку, объединяющую различные теории гуманистических терапий.

185

Ф. Перлз, Р. Хефферлайн, П. Гудман, цитируемая работа, том 1, стр. 14. Перлз и остальные определяют здоровое поведение, как неустанный процесс творческой подстройки, происходящий в циклах, реализующих контакты целостного характера. Отдельные циклы отношений, делятся на четыре фазы: отношения вступительные (специфическое возбуждение становится фигурой), вступление в контакт (возможность удовлетворения становится фигурой и предметом планирования, а также объединяющейся с ним , подготавливающей манипуляции), конечные отношения (фигура блекнет, опыт ассимилируется; сравните там же, стр. 196-226). нарушение этого основного процесса авторы называют невротическим нарушением. В зависимости от момента, в каком процесс будет прерван, они выделяют; конфлюэнцию (разрыв до возникновения возбуждения), интроекцию (разрыв вступительных отношений), проекцию (разрыв в начале вступления в отношения), ретрофлексию (разрыв во время фазы действия в течении вступления в отношения), эгоизм (разрыв реализации отношений; сравните там же, стр. 249-258). При этом особое значение приписывают утверждению, что эта схема не является классификацией невротических типов личности, а методикой расшифровки отдельных типов невротических поведения.

186

Разрыв Перлза с нью-йоркской группой привёл к расколу в гештальт-терапии на стиль Западного Побережья (Фриц Перлз) и стиль Восточного Побережья (Лора Перлз, Поль Гудман). Бэндлер и Гриндер практиковали стиль Перлза, анализируя его коммуникационное поведение в терапии. Поэтому в дальнейшем мы описываем лишь развитие вариантов гештальт-терапии Перлза.

187

Стив Андреас, он же Джон О. Стивенс, собрал множество этих упражнений (сравните Дж. О. Стивенс, цитируемая работа).

188

Уже давно Перлз полностью забросил поиски патогенного материала из памяти. Этот метод он считал фата-морганой механического причинно-следственного мышления, какое он отрицал по нескольким поводам. Во первых, согласно Перлзу, каждое актуальное событие обусловлено множеством факторов. Какой смысл будет иметь поиск определённой исторической причины? Проблема, согласно ему, не состояла в том, что однажды произошло нечто неприятное с человеком. Намного хуже было то, что люди постоянно давали власть своему прошлому и привычкам, принятыми в иных контекстах, над определением настоящего. Также неопределённая природа резервов памяти, с точки зрения Перлза выступала против своего рода археологического рассмотрения проблемы терапевтических изменений. Воспоминания никогда не бывают верным отражением, того, что действительно произошло. Опыт показывает, что сама ситуация напоминает о себе различным образом, в зависимости от контекста, настроения и интересов.

189

Разговор о науке здесь полностью обоснован. В гештальт-терапии Перлза речь идёт не только о психотерапевтическом методе. Даже наоборот - его терапия это прежде всего позитивная экзистенциальная жизненная философия.

190

Perls, F. S. (1981). Gestalt-Wahrnehmung. Verworfenes und Wiedergefundenes aus mei-ner Mulltonne, стр. 247-249, а также, Ferguson, M. (1984). Die sanfte Verschwdrung. Per-sonliche und gesellschaftliche Transformation im Zeitalter des Wassermanns. Miinchen: Dro-emersche Verlagsanstalt Th. Knaur Nachf. [оригинал (1980). The Aquarian Cospiracy] стр 157-164.

191

Ф. Саеммлер, В. Бок, цитируемая работа, стр. 54-55.

192

Perls, F. S. (1974). Gestalttherapie in Aktion (редакция 7. 1993). Stuttgart: Klett-Cotta [ориг. (1996). Gestalt Therapy Verbatim. Lafayette: Real People Press], стр. 63-64.

193

Там же. Эта книга содержит почти исключительно записи семинаров и встреч гештальт-терапии, которые Перлз проводил в 1966-1968 в Эсалене.

194

Терапевтическая гештальт-техника, называемая методом пустого стула, служит реинтеграции конфликтов с окружающими, амбивалентности между различными желаниями и нуждами, а так же подверженных проекции элементов собственной личности. Такие нерешённые проблемы часто проявляются в преувеличенном внутреннем диалоге: человек ведёт бесконечные внутренние споры и этим сильно ограничен в восприятии конкретной актуальной реальности. Находящиеся во взаимном конфликте элементы личности в этой технике разделяются и каждый раз целостно и конгруэнтно выражаются клиентом в форме ролевой игры. Часто вымышленные личности (или символические представления отдельных элементов личности) "сажают" на пустой стул. В конце происходит диалог между участниками конфликта. Цель этой техники - эмоциональная интеграция пленённой конфликтами духовной энергии. Бэндлер и Гриндер дискутировали на тему этой методики, при работе с моделями, связанными с неконгруэнтностью (сравните Bandler, R., Grinder, J. (1985). Reframing. Ein okologischer Ansatz in der Psychotherapie (NLP). Paderborn: Junfermann [оригинал (1982). Reframing: Neuro-Linguistic Programming and the Transformation of Meaning. Moab, Utah: Real People Press], стр. 37-107).

195

В Begriffe und Fehlbegriffe der Gestalttherapie Лора Перлз продемонстрировала, что на гештальт-терапию влияли также другие идеи, направляющие внимание на невербальную коммуникацию. Наряду со своим собственным опытом с танцем, эуритмией, техникой Александера и методом Фельденкрайза, она указывает, в этом контексте, на работу немецкого философа Людвига Клаге Audrucksbewegung und Gestaltungskraft. Всё это вместе взятое, привлекло внимание, в работе с гештальт-терапией, на дыхание, позицию, координацию, голос и движение.

196

Дж. Хиршбергер, цитируемая работа, стр. 108-109.

197

Perls, F. S., Hefferline, R. F., Goodman, P. (1991). Gestalt-Therapy (t. 1). Grundlagen. (t. 2). Praxis. Klett-Cotta im Deutschen Taschenbuch Verlag [оригинал (1951). Gestalt Therapy. Excitement and Growth in Human Personality. New York: The Julian Press], стр. 26-27.

198

Там же, стр. 31-32.

199

Там же, стр. 32-33.

200

Там же, стр. 94-95.

201

Perls, F. S. (1974). Gestalttherapie in Aktion, стр. 57-58.

202

Перлз большое внимание уделял утверждению, что ошибкой будет активно стремиться к переменам. Он сказал: "Мы все занимаемся идеей изменений, а большинство из нас подходит к работе, создавая программы. Люди хотят измениться. "Я должен быть таким" говорят они и т.д. Однако что происходит в действительности? Идея намеренного изменения нигде и никогда себя не оправдывает. Как только, кто-то говорит: "Хочу измениться", то есть устанавливает программу, сразу начинает действовать противоположная сила, противостоящая изменениям. Изменения происходят сами по себе. Если человек углубится в себя, в то чем он является, если примет то, что в нём находится, тогда изменение произойдет само собой. Это и есть парадокс изменения, [...] Симптом усиливается так долго, как долго с ним будут бороться. Если берётся ответственность за то, как вызываются ваши симптомы, как вызывается ваша болезнь, как вызывается ваше всё существование, то в момент, когда вы встречаете самого себя, начинается рост, начинается интеграция" (Там же, стр. 187).Далее Перлз на основе собственного опыта открыл явление, какое нашло свое подкрепление, также с точки зрения системно-теоретического взгляда. Бейтсон в статье Bateson, G. (1985). Die Kyber-netik des „Selbst": Eine Theorie des Alkoholismus (в: G. Bateson. Die Okologie des Geistes стр.400-435) представил созданную им самим модель, согласно которой работа сознания является частью обширного целого связанных процессов. Это согласно Бейтсону, осложняет факт того, что сознание не может охватить авторитарным контролем целостную систему, поскольку само является небольшой частью общей сети. Если не учитывается экология общей системы, необходимо считаться с нежелательными процессами, проявляющимися по принципу обратной связи. Эти взгляды использовали в НЛП.

203

Perls, F. S. (1974). Gestalttherapie in Aktion, стр. 156.

204

Мы должны в этом месте проинформировать о предостережении Перлза, которое можно отнести к некоторым явлениям на современном рынке образования в терапии, также и НЛП. Во вступлении к Gestalt Therapy Verbatim Перлз писал: "Я хотел бы сказать несколько слов о современном развитии гуманистической психологии. Нам потребовалось много времени, чтобы разоблачить всё наследие Фрейда. Теперь мы вступаем в новую и опасную эру. [...] Мы вступаем в эру мошенников, верящих, что вы вылечены, когда вам удастся сделать пролом и не взирают ни на какие требования роста. [...] Если это станет модой, то будет так же опасно для психологии, как многолетнее лежание на кушетке. [...] Я должен сказать, что очень обеспокоен тем, что сейчас происходит. [...] Одно из обвинений в их адрес это факт того, что они применяют техники Техника это трюк. Трюк нужно применять лишь в экстремальном случае. Существует достаточно много людей, обучающихся трюкам, всё больше трюков и их применения [...] Но грустно то, что это их применение становится всё чаще подменной активностью, ещё одной видимостью терапии, которая тормозит реальный рост. [...] В гештальт-терапии мы работаем, чтобы достичь других результатов. Мы здесь для того, чтобы вызвать процесс роста и открыть потенциал человека. Мы не говорим о минутной радости, о минутном состоянии полного восприятия органами чувств, о моментальном оздоровлении. [...] Вам не нужно лежать на кушетке двадцать, тридцать лет [...], но нужно заняться самим собой, а рост требует времени" (Ф. Перлз, там же, стр. 10-11).

205

Тем не менее, здесь необходимо указать на сходство поздней формы гештальт-терапии, с работой чешского психиатра Станислава Грофа. С середины пятидесятых годов Гроф изучал терапевтические возможности галлюциногенного применения ЛСД. Во время работы он заметил, что глубокие терапевтические процессы перемен происходят по типичному образцу, который он описал, аналогично фазам биологического процесса рождения (базовые перинатальные матрицы). Он заметил тогда, что этот образец описан в разнообразных духовных традициях как "опыт смерти и возрождения". Гроф выделил три принципиально различные плоскости опыта, на которых манифестируют перинатальные матрицы: 1. Переживания, связанные с биографическим опытом, 2. Опыт связанный с родами (переживания беременности и родов), 3. Опыт переходящий обычную область человеческого сознания и поэтому называемый трансперсональным. Гроф указал, что результат его работы, со многих точек зрения сходен с эффектами опыта гештальт-терапии. Он писал: "Среди всех терапевтических методик гуманистической психологии, более близкой системе описанной в данной книге, будет вероятно гештальт-терапия Фрица Перлза. Главный акцент в ней приходится на полное переживание здесь и сейчас со всеми его физическими особенностями, эмоциональными и другими, а не на воспоминания прошлого и их интеллектуальный анализ. Хотя эта терапия изначально создавалась для применения в проблемах биографической природы, однако люди участвующие в систематической гештальт-работе иногда переживают ряд, связанных с родами ситуаций и даже такие трансперсональные явления как: память плода, предков или расы, отождествление с животными или встречи архетипических существ. Так может происходить, несмотря на сидячую позицию клиента, применение словесных техник и биографический подход, характерный для большинства гештальт-терапевтов. [...] Необходимо также вспомнить о схеме имплозии - эксплозии, так характерной для гештальт-терапии. И хотя её обычно испытывают на биографической основе, она отражает, находящуюся несколько глубже, основную динамику уровня родов. Ещё одно замечание, весьма значимое для нас, это то, что в течение психоделических сессий, во время применения сложных сцен, исследуемые часто спонтанно испытывают параллельное или последовательное отождествление со всеми своими героями. Это именно то, чего гештальт-терапевт пытается достичь на пути определённого ведения клиента и структурированных последовательностей интеракции, особенно во время работы над снами или воображением. Таким образом, основные принципы гештальт-подхода, подобны описанным здесь взглядам. Основные различия идут от биографической направленности и непризнания околородовых и внеперсональных планов бессознательного" (Grof, S. (1985). Beyond the Brain. Birth, Death and Trandscendece in Psychiatry. Albany, N.Y: The State University of New York Press; niem. (1985). Geburt, Tod und Transzendenz. Neue Dimensionen in der Psychologic. Miinchen: Kosel Verlag], стр. 299-300).

206

Perls, F. S. (1976). Grundlagen der Gestalt-Therapy. Einfuhrung und Sitzungsprotokolle, стр. 14.

207

A. von Schlippe, Vorwort zur deutschen Ausgabe, в: В. Сатир, М. Болдвин, цитируемая работа, стр. 9.

208

Здесь мы представляем краткую историю семейной терапии, основанную главным образом на текстах: Kaslow, F. W. (1982). History of Family Therapy in the United States: A Kaleidoscopic Overview. In: F. W. Kaslow (red.). The International Handbook of Family Therapy, New York: Brunner, Mazel Publishers, стр. 537 а также Дж. Критц, цитируемая работа, стр. 236-299. В них можно найти также более полную информацию о различных, здесь частично не приведенных, направлений семейной терапии и их дальнейшем развитии.

209

Лишь Салливан значительно отличается в этом смысле. Он учёл, согласно Критцу, также информационно-теоретические аспекты в отношениях шизофреников. Он был сторонником экологической модели, которая в большой степени отвечала современному системному взгляду. [...] Салливан умерший ещё в 1949 году, сам никогда не опубликовал книгу, поэтому его "работы" написанные на основе магнитофонных записей его докладов и его статей, появились частично лишь в шестидесятых и семидесятых годах. Поэтому его влияние на современное развитие семейной терапии [...] значительно более слабое нежели на это указывает его наследие" (Критц, цитируемая работа, стр. 237-238).

210

Ackerman, N. W., Sobel, R. (1950). Family Diagnosis: An Approach to the Pre-School Child. In: American Journal of Orthopsychiatry, XX, (4), стр. 744-753.

211

Критц, цитируемая работа, стр. 239.

212

Данная картина развития Сатир основана, если не появятся другие данные, прежде всего на докладе Going Behind the Obvious. The Psychotherapeutic Journey прочтённом Вирджинией Сатир на конгрессе, организованном Джеффри К. Зейгом, на тему The Evolution of Psyhotherapy в 1985 году (в Zeig, J. К. (red. 1987). The Evolution of Psychotherapy. New York: Brunner, Mazel Publishers, стр. 58-68). Дополнительные источники это статья о Вирджинии Сатир в: Zundel, E., Zundel, R. (1987). Leitfiguren der Psychotherapie. Leben und Werk. Miinchen Kosel Verlag, стр. 103-121, а также неоднократно упоминавшееся интервью, проведённое с Вирджинией Сатир, Тисом Сталем и Гесом Юргенсом в мае 1981 года (Г. Юргенс, Т. Шталь, цитируемая работа).

213

Особенность американской системы опеки состоит в том, что клиенты могут без труда подать в суд на врачей и терапевтов из-за их вероятных или действительных ошибок. Такие, довольно часто происходящие процессы связаны, с требуемыми к выплате большими суммами. Поэтому профессиональная страховка от гражданской ответственности, в принципе необходимое условие открытия частной практики.

214

Разделение вербального и эмоционального содержания коммуникаций, позднее было теоретически разработано в MRI, под названием: аспект содержания и аспект изложения в коммуникации. При этом обычно объединяли плоскость содержания с вербальной плоскостью, а плоскость изложения с невербальной частью коммуникации (сравните П. Вацлавик, Дж. Бивин, Д. Джексон, цит. произв., стр. 53-56.) Под влиянием интереса Бейтсона к теории логических типов Рассела и Уайтхеда, склонялись однако принимать невербальную коммуникацию как мета-коммуникационные рамки, тем самым как верную информацию передающего - шаг, какой таким образом, никогда не был сделан Вирджинией Сатир. Она воспринимала (также как позднее Бэндлер и Грин-дер в своих рассуждениях о явлении коммуникационной неконгруэнтности) оба аспекта как одинаково важные части коммуникации. При этом исходя из принципа, что слова это выражение сознательной части себя, в то время как невербальные формы выражения передают, посредством тела информацию об актуальных эмоциональных событиях. Позднее она заметила, изучая различия между вербальной и невербальной коммуникацией, что невербальная часть сильнее влияет на адресата коммуникации (сравните Satir, V. (1987). Going Behind the Obvious. The Psychotherapeutic Journey. In: J. K. Zeig (red.). The Evolution of Psychotherapy, стр. 67).

215

В рамках НЛП это явление обсуждается как циклы коммуникации и калибровочные петли.

216

В более поздний период Вирджиния Сатир совместила свои взгляды в концепции семейной системы, функционирование которой было согласно ей, в кибернетическом смысле, прежде всего результатом коммуникационных процессов между элементами системы (членами семьи). Поэтому в центре её семейно-терапевтическких вмешательств находились явные и скрытые правила, а точнее нарушения коммуникации (сравните Satir, V. (1975). Selbstwert und Kommunikation. Familientherapie fur Berater und zur Selbsthilfe. Miinchen: Miinchen: Verlag J. Pfeiffer [ориг.(1972). Peoplemaking. Palo Alto: Science & Behavior Books], стр. 49-140).

217

В историческом смысле это лечение, как показывают доступные данные, было первой терапевтической работой, проведённой при одновременном участии всех членов семьи. Ещё в 1964 году, двенадцать лет спустя после завершения этого лечения и почти пятнадцать спустя возникновения течения семейной терапии, Вирджиния Сатир писала: "Множество терапевтических стратегий называются "семейной терапией", однако они различаются по определению, которое будет тут представлено, тем что они прежде всего ориентированы на членов семьи, как на личности, а не на семью как целое. Например: а) каждый член семьи может иметь своего терапевта, б) члены семьи могут иметь общего терапевта, но встречается он с ними с каждым отдельно, в) у пациента может быть терапевт, который время от времени встречается с остальными членами семьи «для блага» пациента" (Satir, V. (1964/1967). Conjoint Family Therapy. Original and Revised English Language Edition. Palo Alto: Science & Behavior Books; niem. (1973). Fa-milienbehandlung. Kommunikation und Beziehung in Theorie, Erleben und Therapie. Freiburg im Brsg.: Lambertus-Verlag, стр. 13).

218

Одним из её первых учеников был Иван Бошормени-Наги. Позднее он развил совместно с Натаном Акерманом, психоаналитически ориентированную форму семейной терапии. Натан Акерман, в свою очередь ввёл в работу с семейной терапией Сальвадора Минухина, создателя структурной семейной терапии. На его концепции сильно повлиял Джей Хейли, также сторонник стратегических принципов. После ухода Минухина из MRI, как мы уже говорили, он отправился за ним в Чайлд Гуиданс Клиник в Филадельфию.

219

Г. Юргенс, Т. Шталь, цитируемая работа, стр. 197-178.

220

Bateson, G., Jackson, D. D., Haley, J., Weakland, J. H. (1985). Vorstudien zu einer Theo-rie der Schizophrenie.

221

Г. Юргенс, Т. Шталь, цитируемая работа, стр. 199 и далее.

222

Книга с таким же названием вышла в издательстве Роберта Спитцера Verlag Sciens & Behavior Books в 1964. В ней Вирджиния Сатир впервые письменно представляет свои представления о теории семьи (часть 1), теории коммуникации (часть 2) и теории и практики терапии (часть 3).

223

Bandler, R., Grinder, J. (1981a). Metasprache und Psychotherapie. Struktur der Magie I.

224

Дж. Гриндер, Р. Бэндлер, цитируемая работа.

225

Дж. Гриндер, Р. Бэндлер, В. Сатир, цитируемое произведение.

226

Bandler, R., Grinder, J. (1985). Reframing. Ein okologischer Ansatz in der Psychotherapie (NLP). Вирджиния Сатир работала исключительно с семьями. Её терапевтический метод можно применить без сомнения также к индивидуальным клиентам. В начале девяностых годов великолепный пример такой индивидуальной работы, с точки зрения НЛП проанализировал Стив Андреас (Andreas, S. (1994). Virginia Satir- Master ihres Zaubers. Paderborn: Junfermann [оригинал (1991). Virginia Satir - The Patterns of her Magic. Palo Alto: Science & Behavior Books]). Наряду с обширным комментарием записей, демонстрирующим работу с 39-летней участницей семинаров, в этой публикации находится также Follow up - интервью проведённое Коннирэ Андреас с клиенткой, почти через три с половиной года после терапии. Кроме того книга содержит инструкции и описания к важнейшим паттернам терапевтической работы Сатир.

227

Отлично документированный образ конфликта за Вундед Кни находится в обширной публикации Клауса Бигерта о истории современных индейцев (Biegert, К. (1976). Seit 200 Jahren ohne Verfassung. USA- Indianer im Widerstand. Hamburg: Rowohlt 1976, 1981, стр. 86-129).

228

Сравните Е. Зундель, Р. Зундель, цитируемая работа, стр, 105.

229

Сравните Virdginia Satir Dies, "Anchor Points" 1988, том 2, №10, стр. 2.

230

Ко всем моим знакомым и родным. Шлю вам свою любовь. Прошу поддержать меня во вступлении в новую жизнь. Я не могу иначе выразить своей благодарности. Вы все сыграли значительную роль в развитии моей любви. В результате моя жизнь была богатой и полной. И поэтому я ухожу исполненной благодарности.

231

Описание последних часов Вирджинии Сатир находится в книге Dodson, L. (1993). The Dying Process of a Conscious Woman - Virginia Satir. In: Anchor Point.TOM 7, nr 5, стр. 35-41.

232

Р. Бэндлер, Вступление, в: С. Андреас, цит. работа, стр. 11-12.

233

Сравните текст в: Satir, V (1988). The New Peoplemaking. Palo Alto: Science & Behavior Books; нем. (1990). Kommunikation. Selbstwert. Kongruenz. Konzepte und Perspektiven familientherapeutischer Praxis. Paderborn; Junfermann, стр. 279.

234

Сравните В. Сатир, М. Болдвин, цитируемая работа, стр. 135-136.

235

М. Берман в своей публикации представляет возникновение современного научного сознания и губительных теоретико-познавательных ошибок, которые - согласно этой работе Рональда Д. Лэйнга - расколдовали мир, отняв божественность у природы, а у людей отобрали самих себя. Тесно связанную с этим тенденцию современного общества к рассеиванию сил заметили уже весьма ясно во времена раннего германского романтизма в конце XVIII века. Точно описал её развитие молодой поэт Георг Филипп Фридрих фон Харденберг, называемый Новалисом (1772-1801) в достойной упоминания статье, написанной в 1799 году и изданной в 1826 году под титулом Die Christenheit Oder Europa (Христианство или Европа).

236

В. Сатир, М. Болдвин, цит. работа, стр. 136.

237

Размышления об этих моделях опирается на их описании в цитируемой работе В Сатир и М. Болдвин, стр. 132-142. Дополнительную информацию об этом можно найти в работе "Терапия семьи" В. Сатир, стр. 204 и далее.

238

В. Сатир, М. Болдвин, цит. работа, стр 137.

239

Satir, V. (1975), Selbstwert und Kommun/kation, стр. 208.

240

В. Сатир, М. Болдвин, цит. работа, стр 138.

241

Там же, стр. 141-142.

242

Там же, стр. 147, 150. Обширное описание концепции собственного "я" Вирджинии Сатир находится в работе В. Сатир "Здесь рождается человек".

243

Несмотря на то, что это не следует явно из доступных источников, можно допустить, что особое внимание, обращаемое в НЛП на экологию предполагаемых изменений, тесно связана с этим принципиальным взглядом Сатир. Согласно ему, любое изменение на одном уровне, вызывает изменения на остальных уровнях системы "я". Для того чтобы избежать негативных эффектов при определении целей интервенций НЛП, проводится так называемый экологический контроль. О'Коннор и Сеймур пишут об этом: "Никто не живёт в изоляции. Мы все часть больших систем: семьи, работы, круга знакомых и общества в целом. Вам необходимо решить, какими будут последствия достижения нами целей в контексте этих широких отношений. Возникнут ли нежелае-мые побочные последствия? От чего вам придётся отказаться или к чему придётся привыкнуть, для достижения цели? [...] Убедитесь, будет ли она гармонировать с вами, как сложной личностью. Мы не для того назначаем себе цели, чтобы достигать их ценой чего-то другого. Наиболее ценные результаты достигаются путём переговоров, кооперации и сотрудничества при реализации целей. Тогда побеждает каждый. Это автоматически учитывает проблему экологии. Такой тип вопросов даст вам возможность проконтролировать вашу цель или её изменения на другую, благодаря чему вы обретёте то же самое без побочных эффектов" (Дж. О'Коннор, Дж. Сеймур, цит. работа стр.39).

244

Satir, V. Selbstwert und Kommunikation, стр. 15.

245

Там же, стр. 40.

246

Там же, стр. 39-40.

247

Там же, стр. 45.

248

Там же, стр. 49-50. Этот фрагмент явно демонстрирует родство идей Сатир и концепции деутерообучения Грегори Беитсона. Согласно ей на основе конкретных ранних детских интеракционных переживаний создаются специфические фильтры восприятия и понятийные навыки, влияющие на последующий жизненный опыт. Это однако не значит, что принципиальные изменения невозможны. Не так как в психоанализе, в мышлении опирающемся на теории обучения, допускается возможность изменения ранних форм, посредством нового опыта. Прагматично ориентированные стратегии изменений, характерные для всей школы Пало Альто и ей подобных, опираются таким образом на убеждении в том, что первенство прошлого над актуальным опытом имеет место лишь когда не происходит новый процесс обучения. Инициация нового процесса, с' этой точки зрения, будет единственно правильной целью каждой психотерапевтической деятельности.

249

Факт частого проявления определенных нарушении среди членов одной семьи, склоняет биологов допускать, что их причина это генетический дефект. Этого нельзя полностью исключить. Однако правдоподобно, что такого типа состояние требует дополнительных факторов, чтобы действительно проявится в виде болезни.

250

Великолепным примером этого является работа Сатир, написанная в форме записок с комментарием. В. Сатир, М. Болдвин, цит. работа, стр. 19-132.

251

Satir, V. Selbstwert und Kommunikation, стр. 51-52.

252

Бэндлер и Гриндер, в этом контексте, выделяют три типа фильтров, обуславливающих различия между "репрезентацией" (представлением) о мире и самим миром (здесь: информация отправителя): нейрологический фильтр (ограниченная способность приёма нейрологических структур организма), социальный фильтр (все категории, которым подчинён человек как член определённой социальной системы, то есть язык, общепринятые типы восприятия и согласованные общественные фикции), а также индивидуальный фильтр (предубеждения, интересы, привычки, правила поведения, ожидания и ценности; обусловленная в каждом отдельном случае, и единственная в своём роде личная история). Эти фильтры управляют процессами формирования человеческой способности воспринимать. Бэндлер и Гриндер при этом выделяют три различных типы формирования: опущение (селективное направление внимания на определённые области опыта), обобщение (прошлый опыт обобщается с другими контекстами) и деформация (активное переформирование сенсорных деталей в общем опыте; сравните Bandler, R., Grinder, J. (1981a). Metasprache und Psychotherapie. Struktur der Magie I, стр. 28-39). А вот пример хорошо это демонстрирующий. Во время коммуникации с важными людьми, один человек испытал многократное отрицание своей личности. Вероятно он обобщит эти переживания и будет уверен в том, что его никто не любит. Если его модель мира пополнится этим обобщением, этот человек будет склонен к стиранию информации о симпатии или будет её интерпретировать как неоткровенную, то есть будет искажать. Поскольку таким образом он не увидит никакой информации о симпатии, он сможет продолжать обобщать - классический пример самоисполняющегося предсказания.

253

Р. Бэндлер и Дж. Гриндер такой вид ошибочной коммуникации называют чтением мыслей. Это явление возникает всегда, когда одному человеку кажется, что он знает о чём думает или что чувствует партнёр, даже когда он не может указать явную коммуникацию со стороны партнёра (сравните там же стр. 130).

254

Сравните отдельные решения в работе "Изменяйтесь вместе с семьями" часть 2, стр.73.

255

Там же, стр. 77-78.

256

Грегори Бейтсон в контексте двойных посланий, действительно применял выражения типа: неоткровенность, обман и т.д.

257

Р. Бэндлер, Дж. Гриндер, В. Сатир, цитируемая работа стр. 78. Теоретическая дискуссия о неконгруэнтной коммуникации находится в Grinder, J., Bandler, R. Kommunika-tion und Veranderung. Die Struktur der Magie II, стр. 36-51. Кроме того, необходимо вспомнить, что Бэндлер и Гриндер - наряду с выше описанными явлениями называемыми симультантной неконгруэнтностью - описывают ещё другую форму неконгруэнтной коммуникации, так называемую, последовательную неконгруэнтность. Подхватывая идею Бейтсона, они пишут в Reframing: Neuro-Linguistic Programming and the Transformation of Meaning: "Если спросить алкоголика в трезвом состоянии о его переживаниях под действием алкоголя, он демонстрирует полную или частичную амнезию. То же самое, если спросить пьяного про его переживания когда он трезв. Обычно им трудно ответить на эти вопросы. Одно из явных указаний, позволяющих считать, находится ли человек в состоянии диссоциации это то, что основанием его действий будет одна модель мира без доступа к опыту и резервам, какие он может иметь, когда им будет управлять другая модель мира. Он - множественная личность, в том смысле, что контактирует с миром двумя совершенно отличными способами, которые в его переживаниях никогда не сосуществуют. [...] Наибольшие проблемы людей связаны с неконгруэнтностью, а точнее с тем, что часто называют конфликтом. Налицо явное отсутствие согласия (неконгруэнтность) между частью заставляющей что-то сделать и частью желающей это завершить. Обычно неконгруэнтность является симультанной, человек в этом случае выражает своим поведением обе части. [...] В случае с алкоголизмом или наркоманией, проявляется другой тип диссоциации, неконгруэнтность выражается последовательно (последовательно во времени). "Трезвая" часть и "пьяная" часть так от себя отдалены, что не проявляются одновременно в ощущениях одного человека. Появляются последовательно, сначала одна а потом другая" (Bandler, R., Grinder, J. (1985). Reframing. Ein okologischer Ansatz in der Psychotherapie (NLP), стр. 211-212).

258

Satir, V. Selbstwert und Kommunikation, стр. 83-84.

259

Представление категорий Сатир, опирается на дополненном описании этой концепции, содержащейся в: J. Kriz, стр. 281-283. При этом необходимо помнить, что не надо путать типы Сатир с типологией характеров. Типы Сатир описывают лишь определенные формы неконгруэнтной коммуникации, которые могут изменяться в зависимости от контекста.

260

Satir, V. Selbs:wert und Kommunikation, стр. 95 и далее.

261

Аналогично методу Сатир, при определении целей терапии в рамках НЛП учитываются различные критерии, которые должны помочь в правильном определении целей: 1)Цель должна быть сформулирована позитивно. Другими словами: цели вроде "Я хотел бы ощущать меньший стресс" не считаются верно сформулированными, так как они не предусматривают ответ на вопрос, что должно заменить этот стресс. 2)Цели должны быть так сформулированы, чтобы их реализация зависела лишь от одного человека, которого они касаются. Это даёт уверенность в том, что клиент не будет беспомощным и не попадёт в ситуацию, где будет зависеть от изменения других людей или внешних условий. 3) Цели должны быть сформулированы точно. Клиент должен уметь определить, что конкретно он заметит и ощутит, когда достигнет цели (сенсорная регистрация). 4) Определение целей должно учитывать резервы, которыми располагает клиент (навыки, контакты, финансовые возможности...) и какие могут быть использованы для достижения цели. Если не хватает необходимых мотиваций, необходимо объяснить, каким образом можно их создать. 5) Цели должны быть соответственного масштаба. Слишком большие цели могут тормозить клиента в совершении первых шагов. Маленькие цели могут оказаться слишком тривиальными, чтобы возникла мотивация. 6) Цели должны быть "экологичными", то есть они не должны вызывать нежелательных побочных эффектов. 7) Стратегия достижения целей должна содержать петлю обратной связи. Она заставит заинтересованного человека гибко реагировать на неожиданные события и реалистично оценить последствия своих действий.

262

Р. Бэндлер и Дж. Гриндер также начали поступать таким образом: "Чтобы понять почему некоторые люди причиняют [...] себе боль и пробуждают в себе страх, важным оказалось утверждение, что они не злые, ненормальные или больные. В действительности они каждый раз проводят лучший выбор из возможностей, какие перед собой видят, то есть лучший возможный выбор в их конкретной модели. Другими словами, человеческое поведение, неважно каким бы странным оно не казалось в начале, имеет смысл, если рассмотреть его в контексте возможного выбора в данной модели. Трудность не в том, что люди делают неверный выбор, а в том, что они не обладают многосторонним образом мира" (Bandler, R., Grinder, J.Metasprache und Psychotherapie. Strukturder Magie I, стр. 34-35).

263

В процессе работы над изменением в рамках НЛП, также проверяется, после завершения работы каждого процесса, конгруэнтна ли поставленная в начале цель с поведением и ощущениями человека. Этот шаг служит измерению успеха. Поскольку, однако исходят их принципа, что для введения намеренного изменения достаточно один раз полностью испытать желаемое состояние, считается что можно отказаться от интервью follow up. Необходимо однако отметить, что можно быть уверенным в стабильности изменения, лишь тогда, когда оно продемонстрирует себя в широко понимаемом полном существовании клиента, в его реальной жизни. Поскольку однако, в общем-то никто не может учесть всех факторов и последствий, очень полезной кажется повторная проверка результатов работы НЛП, после соответствующего периода и ввода необходимых коррекций.

264

Основополагающая идея этой методики оказалась также в принципах работы над изменением в НЛП. В них речь идёт, о так называемых позициях восприятия. Роберт Дилтс определяет эти позиции так: "В НЛП есть три принципиальные позиции, с которых можно наблюдать определённое переживание. Первая позиция, когда мы нечто замечаем, видим собственными глазами с перспективы "я". Вторая состоит в том, что мы видим так, как если бы видели это с позиции другого человека, участвующего в событии. Третья позиция это отступление и наблюдение отношений между собой и другими людьми с перспективы наблюдателя" (Р. Б. Дилтс, цитируемая работа, стр. 226). В принципе число возможных позиций восприятия неограниченно. Другими словами, можно например воспринимать себя с четвертой позиции, то есть взгляд изнутри, так как смотрят на событие между мной и другим человеком с позиции третьего и т.д.

265

В. Сатир, М. Болдвин, цит. работа, стр. 181-182.

266

Там же, стр. 183.