По завершении завоевания израильтяне расселились в Палестине и обратились к мирному труду. Следующие два века они не имели над собой ни царя, ни какой-либо другой сильной центральной власти, но жили по родовым законам. Основной ячейкой их сообщества являлся «отцовский дом» («беит аб»), включавший в себя достаточно большую группу близких и дальних родственников, а также подчинённых им зависимых людей. В такой «дом», находившийся под властью своего старейшины, входило, как правило, три или четыре поколения родичей. Даже после смерти своего главы «дом» не распадался, но во главе него вставал старший сын умершего. Сыновья, внуки и правнуки старейшины имели свои семьи и свои жилища, свои участки земли и свои стада, однако всё это имущество не являлось их личной собственностью. Оно принадлежало всему «дому». По-видимому, местом обитания такого «дома» служила неукреплённая деревня с четырёх- или трёхкомнатными домами.

Несколько «отцовских домов», происходивших от общего предка, объединялись в племя. Возникнув ещё во времена кочевой жизни, такое племя сохранялось и после оседания на земле и занимало определённую территорию, которая становилась округом внутри территории колена. Племена включали в себя достаточно большое количество людей, поскольку в колене их было сравнительно немного — не более восьми. Центром племени обычно служил укреплённый город. Несколько племён составляли колено. В колене существовало народное собрание, состоявшее из «мужей» (например, «мужей Иуды»), а возглавляли каждое колено его вожди (их называли насси), рядом с которыми стоял совет старейшин — главы «отцовских домов» и племён.

Колена объединялись в союз Израиль, возглавляемый судьёй (шофетом). Однако не надо думать, что единственным занятием судьи было блюсти правосудие. Обязанности его были гораздо шире. Можно сказать, что в руках судьи находилась верховная политическая власть над страной, а во время войны он командовал союзным войском. Но, в отличие от более поздних царей, судьи не имели возможности насильно навязать народу свою волю. У них не было ни своей дружины, ни подчинённого им аппарата чиновников. Власть судий опиралась лишь на их личный авторитет. К тому же должность эта не являлась наследственной. Как правило, судью избирали тогда, когда возникала внешняя угроза.

Наряду с судьёй в Израиле существовало общесоюзное народное собрание, в котором участвовали все взрослые мужчины, а также «заседание старцев», то есть совет старейшин (зекеним). Объединяющим центром союза был город Силом — место, где отправлялся культ Яхве. Здесь располагался Ковчег Завета, здесь жил первосвященник (должность эта оставалась наследственной в роде Аарона). В Силоме происходили ежегодные праздники в честь Яхве с обязательными жертвоприношениями.

Внутри союза не только случались разногласия, но и происходили довольно кровавые столкновения. Сохранилось воспоминание о войнах, которые вели остальные израильтяне против колена Ефрема и Вениамина. Вообще же эпоха Судий остаётся довольно тёмным периодом в истории Израиля. Помимо древних преданий у историков фактически нет никаких других данных об этом времени — ни письменных, ни археологических.

После смерти Иисуса Навина евреи уже не были так непримиримы к своим врагам, как прежде, и не изгоняли ханаанеев и аморреев из их городов. Вместо этого они заключали с ними договора и заставляли их платить дань. Сыны Израилевы расселились среди ханаанеев и стали брать их дочерей себе в жёны. У них рождались дети, которые не знали ни Моисея, ни Иисуса, а старики, помнившие прежние времена, умирали. И чем больше проходило лет, тем больше забывали евреи Господа, который вывел их из Египта. Зато они начали служить богам ханаанским — Ваалу и Астарте. Тогда Господь разгневался на израильтян и перестал помогать им. Ангел Господень явился в Бохим к дому Израилеву и сказал: «Я вызволил вас из Египта и ввёл в землю, которую обещал дать вашим отцам. Я говорил им: „Не нарушу завета Моего с вами вовек, но и вы не вступайте в союз с жителями этой земли. Богам их не поклоняйтесь, идолов их разбейте, а жертвенники разрушьте“. Но вы не послушались Моего наказа, и поэтому говорю вам: „Я не стану изгонять этих людей — ханаанеев и аморреев, — которых хотел изгнать, и будут они вам петлёю, а боги их будут для вас сетью“».

С тех пор евреи стали терпеть поражения от врагов, то и дело попадая к ним в рабство. Прежде всего, Господь укрепил Еглона, царя моавитского. Тот собрал к себе всех аммонитян и амаликитян и поразил израильтян. И служили евреи Еглону, царю моавитскому, восемнадцать лет. Тогда вспомнили они о Господе и стали молить Его о спасении. Господь, сжалившись над ними, послал им спасителя — Аода, сына Геры.

Аод сделал меч с двумя остриями и спрятал его под своим плащом с правой стороны, так как был левша и в бою держал меч левой рукой. Евреи послали с ним дары к царю. Когда моавитяне приняли дары, Аод сказал: «У меня есть тайное слово до тебя, царь». Еглон велел выйти из комнаты всем, кто находился при нём, и встал со стула перед Аодом. Аод опустил левую руку под плащ, взял меч с правого бедра и вонзил ему в живот. Вслед за тем он вышел из комнаты, заперев дверь. Моавитяне пошли к царю, увидели, что дверь заперта, и подумали: «Видимо, наш царь отдыхает». Лишь через некоторое время они вошли в комнату и только тогда узнали, что Еглон убит.

Аод тем временем успел уехать из моавитских пределов. Явившись в Израиль, он взял трубу, поднялся на гору Ефрем и вострубил оттуда. Евреи сошлись на звук трубы, а Аод сказал им: «Идите за мной, ибо Господь предал моавитян в наши руки». Евреи пошли за ним, захватили переправу через Иордан к Моаву и перебили около десяти тысяч моавитян. После этого земля покоилась в мире восемьдесят лет, а Аод до самой своей смерти был судьёю над израильтянами.

Когда умер Аод, израильтяне опять уклонились от служения Господу. Тогда Бог предал северные колена во власть Иавина, царя ханаанского, который царствовал в Асоре. Военачальником у него был Сисара. Он имел девятьсот железных колесниц и жестоко угнетал израильтян двадцать лет. В то время судьёй Израиля была пророчица Девора, которая жила на Ефремовой горе между Рамою Вениаминовой и Вефилем. Она призвала к себе военачальника Варака из Кедеса Неффалимова и сказала ему: «Повелевает тебе Господь Бог Израилев: „Пойди, взойди на гору Фавор и возьми с собой десять тысяч человек из сынов Неффалимовых и сынов Завулоновых, а Я приведу к тебе Сисару, военачальника Иавина, со всеми его колесницами и со всем его многолюдным войском, чтобы ты мог поразить его“». Варак возразил ей: «Если ты пойдёшь со мною в поход, то я согласен встать во главе войска, а если не пойдёшь, то отказываюсь. Откуда мне знать, в какой день Господь пошлёт мне на помощь Своего Ангела?» Она отвечала: «Хорошо, я пойду с тобой. Но знай: за то, что ты не имел достаточно веры, слава победы над Сисарой достанется не тебе. Господь отдаст его в руки женщины!»

Девора отправилась вместе с Вараком в Кедес. Варак созвал сюда всех завулонян и неффалимлян и выступил с ними на гору Фавор. Сисара узнал об этом, созвал все свои колесницы и весь свой народ и выступил против израильтян к потоку Киссону. Девора сказала Вараку: «Встань и собери своих людей, так как сегодня Господь пошлёт тебе победу». Варак послушался её и сошёл с Фавора во главе десяти тысяч человек. Господь наслал на ханаанеев великий страх. Не вступая в бой, они обратились в бегство. Израильтяне преследовали врага и перебили всё ополчение Сисары до последнего человека. Сам Сисара сошёл с колесницы и убежал пеший в шатёр Иаили, жены Хевера Кенеянина. Иаиль вышла навстречу Сисаре и сказала ему: «Зайди, господин мой, зайди ко мне, не бойся». Он зашёл к ней в шатёр, а Иаиль покрыла его ковром. Сисара попросил: «Дай мне немного воды, чтобы напиться». Она развязала мех с молоком и напоила его. Сисара сказал: «Встань возле дверей шатра, и если кто-либо из израильтян будет спрашивать у тебя: „Нет ли здесь кого?“, то ты отвечай: „Нет“». Иаиль обещала сделать всё так, как он хотел. Сисара, успокоившись, заснул. Тогда Иаиль взяла в одну руку кол от шатра, а в другую — молот, подошла тихонько к спящему, приставила ему к виску кол и ударила по нему молотом. Остриё пробило Сисару голову, и он умер во сне. Между тем спустя короткое время Варак напал на царя Иавина и совершенно сокрушил его могущество. Израильтяне вновь обрели свободу и жили в мире сорок лет.

Когда Аод умер, сыны Израилевы опять стали делать злое перед очами Господа, поклоняясь Ваалу, и Господь предал их во власть мадианитян. Те владычествовали над землёй израильтян семь лет. Едва успевали израильтяне вырастить урожай, как приходили мадианитяне и начинали грабить их, так что не оставалось у сынов Израилевых ни овец, ни волов, ни ослов. И зерна не оставалось у них, поскольку мадианитяне приводили с собой множество скота и истребляли посевы, как саранча. Израильтяне становились всё беднее и беднее, пока не обнищали в конец. Тогда вспомнили они Господа и стали молить Его о помощи. И не оставил Господь мольбы Своего народа без ответа.

Пришёл ангел Господень в Офру и сел под дубом, принадлежавшим Гедеону, сыну Иоаса. Гедеон нёс несколько снопов пшеницы, чтобы тайно от мадианитян обмолотить их. Ангел сказал ему: «Господь с тобой, муж сильный!» Гедеон отвечал: «Господин мой! Если бы Господь был с нами, разве могли бы постигнуть нас все эти бедствия? Где чудеса Его, о которых говорили нам наши отцы, рассказывая о том, как Господь вывел их из Египта? Ныне оставил нас Господь и предал в руки мадианитян». Ангел взглянул на Гедеона и сказал: «Иди и силою руки своей спаси Израиль от власти мадианитян. Я посылаю тебя!» Гедеон возразил: «Господи! Кто я такой, чтобы спасти Израиль? Вот, и племя моё в колене Манассиином самое бедное, да и я в доме моего отца самый младший». Но ангел отвечал: «Я буду с тобой, и ты поразишь мадианитян, как одного человека».

Ночью Гедеон пошёл к жертвеннику Ваала, разрушил его, соорудил жертвенник Господу и принёс на нём жертву. Утром евреи из колена Манассии увидели разрушенный жертвенник и стали спрашивать друг друга: «Кто сделал это?» Стали разыскивать и узнали, что это дело Гедеона. Тогда они сказали Иоасу: «Выдай нам сына твоего. Он должен умереть за то, что разрушил жертвенник Ваалу!» Иоас отвечал им: «С какой стати вы взялись защищать Ваала? Если он бог, то пусть сам вступится за себя». Многие посчитали, что Иоас говорит правильно и оставили Гедеона в покое.

Между тем мадианитяне и амаликитяне собрались вместе, перешли Иордан и стали станом в долине Изреель, готовые в очередной раз разорить землю евреев. При этой вести Дух Господень объял Гедеона. Он протрубил в трубу, как это сделал много лет назад Аод, и собрались к нему воины из колен Манассии, Завулона, Асира и Неффалима. Гедеон обратился с молитвой к Богу и сказал: «Господи! Если Ты решил спасти Израиль моей рукой, то подай мне знак. Вот, я расстелю здесь стриженую шерсть. Если роса выпадет только на шерсти, а на всей земле будет сухо, то я буду знать, что Ты поможешь мне, как обещал». На другой день, встав рано, стал он выжимать шерсть и выжал из неё целую чашу воды. И сказал Гедеон Богу: «Не прогневайся на меня, если я сделаю ещё одно испытание над шерстью: пусть в эту ночь будет сухо на одной только шерсти, а на всей земле пусть будет роса». Бог так и устроил в следующую ночь: только на шерсти было сухо, а на всей земле была роса. Тогда все уверились в том, что Господь с Гедеоном.

Израильтяне двинулись против мадианитян и встали лагерем у источника Харод неподалёку от врага. Тут сказал Господь Гедеону: «Слишком много народа с тобой. Если победят они мадианитян, то будут говорить: „Не Господь побил врагов наших, а сами мы победили их“. Скажи своим людям: „Кто боязлив и робок, кто не хочет биться, тот пусть едет назад“». Гедеон объявил народу слово Господне, и ушло от него двадцать две тысячи человек. Но Господь сказал: «Всё равно много с тобой народа. Приведи его к источнику Харод, там Я Сам выберу тех, кто должен идти с тобой».

Гедеон привёл народ к источнику. Тут Господь сказал ему: «Кто будет лакать воду языком своим, как лакает пёс, тот останется с тобой. Другие пусть возвращаются домой». Гедеон отобрал тех, на которых ему указал Бог, и оказалось, что таких, кто лакал языком с ладони, всего триста человек. Остальной народ пил воду, вставши на колени. Господь сказал Гедеону: «Тремястами лакавших Я спасу вас от мадианитян. Остальные пусть расходятся по домам». Гедеон отпустил всех израильтян по их шатрам, удержав у себя только тех трёхсот, о которых говорил Господь. Он разделил их на три отряда и ночью скрытно подступил к мадианитянскому лагерю. Каждому воину он дал в руки трубу и пустой кувшин, а в кувшине был спрятан светильник (чтобы враги не заметили их прежде времени). Затем приказал: «Смотрите на меня и делайте то же. Когда я и оставшиеся со мной затрубим в трубы, трубите и вы в ваши трубы вокруг всего лагеря и кричите: „Меч Господа и Гедеона!“» После этого подошли Гедеон и сто человек, которые были с ним, к мадианитянскому стану. Он и его люди затрубили в трубы. По их примеру все остальные бросили на землю кувшины и, держа в одной руке светильник, а в другой трубу, стали кричать: «Меч Господа и Гедеона!» В лагере мадианитян поднялась суматоха, и все враги, сколько их было, обратились в бегство. Гедеон послал послов на гору Ефремову и велел израильтянам: «Перехватывайте врага на переправе через Иордан!» Израильтяне поспешили к реке, стали избивать бегущих и нанесли им жестокое поражение.

Так были повержены мадианитяне, а Гедеон после своей победы в течение сорока лет был судьёй Израиля.

У Гедеона от многих жён родилось семьдесят сыновей. Помимо них был у него сын по имени Авимелех. Его родила рабыня, взятая им из города Сихема. После кончины отца Авимелех пошёл в Сихем и сказал братьям своей матери: «Что лучше для вас: чтобы правили вами все семьдесят сыновей Гедеона или я один? Внушите жителям Сихема, чтобы они поддержали меня». Братья матери Авимелеха стали склонять на его сторону горожан, говоря: «Он брат наш. Пусть правит нами». Те дали Авимелеху много денег, он нанял на них праздных и своевольных людей, пришёл с ними в Офру, в дом отца, и казнил всех своих братьев на одном камне. Уцелел только самый младший из сыновей Гедеона по имени Иофам. После этого все жители сихемские собрались за городом и провозгласили Авимилеха царём над Израилем.

Когда рассказали об этом Иофаму, он пошёл и стал на вершине горы неподалёку от Сихема и, возвысив голос, кричал и говорил им: «Послушайте меня, жители Сихема, и послушает вас Бог! Решили однажды деревья поставить над собой царя и сказали маслине: „Царствуй над нами“. Маслина сказала им: „Оставлю ли я своё место и пойду ли скитаться по деревьям?“ Тогда деревья сказали смоковнице: „Иди ты, царствуй над нами“. Но смоковница отвечала им: „Оставлю ли я свою сладость и свой плод и пойду ли скитаться по деревьям?“ И сказали деревья виноградной лозе: „Иди ты, царствуй над нами“. Виноградная лоза сказала им: „Оставлю ли я свой сок, который веселит богов и людей, и пойду ли скитаться по деревьям?“ Наконец сказали все деревья терновнику: „Иди ты, царствуй над нами“. Терновник отвечал: „Если вы действительно ставите меня царём над собой, то идите, покойтесь под моей тенью; если же нет, то выйдет огонь из терновника и пожжёт кедры ливанские“. Итак, смотрите, по истине ли и по правде ли вы поступили, поставив Авимелеха царём? И хорошо ли вы поступили с Гедеоном и его домом, того ли могли мы ждать от вас после всего того, что мой отец сделал для вас? За вас он сражался, не дорожил жизнью и избавил вас от власти мадианитян, а вы теперь убили семьдесят его сыновей на одном камне и поставили царём Авимелеха, сына рабыни, только потому, что он ваш родич. Если вы ныне по истине и по правде поступили с домом Гедеона, то пусть будет на вас благословение, если же нет, то да изыдет огонь от Авимелеха и пожжёт жителей сихемских, и да изыдет огонь от жителей сихемских, и да пожжёт Авимелеха!» Сказав так, Иофам бежал в город Беэр и жил там, укрываясь от своего брата Авимелеха.

По прошествии трёх лет пришёл в Сихем человек по имени Гаал, сын Еведа, и с ним его братья. Гаал ходил по Сихему и говорил: «Кто такой Авимелех, что вы служите ему? Если бы вы пошли со мной, я прогнал бы Авимелеха и поставил бы над страной человека более достойного». Зевул, начальник города, послал к Авимелеху вестника, и тот сказал ему: «Вот, Гаал и его братья возмущают против тебя жителей Сихема, и многие слушают его, и никто ему не перечит». Получив эту весть, Авимелех встал ночью, взял с собой всех своих людей и подступил к Сихему. Утром, когда горожане, выйдя в поле, работали там, люди Авимелеха встали у ворот Сихема и не пускали туда никого, а всех бывших в поле зарезали мечами. Затем Авимелех зашёл в город и перебил там многих жителей, лишь некоторые успели убежать в башню Ваал-Вериф. Тогда Авимелех велел своим людям нарубить побольше сучьев и сложить их у подножья башни. И когда сделали так, он поджёг башню и сжёг в ней больше тысячи мужчин и женщин сихемских. Потом пошёл Авимелех к городу Тевецу и осадил его. И случилось так, что во время боя одна из женщин бросила обломок жёрнова на голову Авимелеху и проломила ему череп. Авимелех тотчас призвал к себе оруженосца и сказал ему: «Обнажи свой меч и заколи меня, чтобы не сказали: „Женщина убила его“». Оруженосец пронзил Авимелеха мечом, и тот умер, а израильтяне, видя, что Авимелех мёртв, разошлись по своим домам.

Так воздал Бог Авимелеху за то, что он убил семьдесят своих братьев. И жителям Сихема воздал Бог за то, что они помогали Авимелеху и содействовали всем его преступлениям.

По прошествии нескольких лет на заиорданские владения израильтян напали аммонитяне. Тогда израильтяне избрали своим предводителем Иеффая, сына Галаада. Иеффай воззвал к Господу перед битвой и сказал Ему: «Если Ты предашь аммонитян в мои руки, то я принесу Тебе в жертву первое, что выйдет из дома моего навстречу, когда возвращусь после победы». Потом Иеффай пошёл на аммонитян и поразил их жестоким поражением: двадцать городов аммонитянских были им взяты и разрушены. И смирились аммонитяне перед сынами Израилевыми. После этого пришёл Иеффай в Массифу, в свой дом, и выбежала ему навстречу его дочь, единственная и любимая, чтобы поздравить с победой. Когда Иеффай увидел её, то разодрал свою одежду и воскликнул: «Дочь моя! Ты поразила меня в самое сердце! Ведь я дал Господу обет принести в жертву первое, что выйдет мне навстречу из моего дома, и вот — тебя первую увидел я! Теперь не могу отречься от слова, данного мной Господу». Она сказала ему: «Отец, ты дал обещание Господу — и делай со мной то, в чём ты поклялся. Об одном тебя прошу: отпусти меня на два месяца в горы, чтобы я могла оплакать свою юность». Иеффай отпустил её. Девушка пошла со своими подругами в горы и там оплакивала два месяца свою преждевременную кончину, а потом воротилась домой. И сделал Иеффай всё согласно своему обету — умертвил свою дочь и сжёг её на жертвеннике во славу Господа. После этого он был судьёй Израиля шесть лет.

Упорными противниками израильтян в течение долгого времени оставались филистимляне, расселившиеся, как уже говорилось выше, в первой половине XII в до Р. Х. в приморской части Ханаана. Их городами здесь стали Аскалон, Газа, Азот, Екрон и Геф. Единого государства филистимляне не создали. Во главе каждого города стоял свой правитель, носивший титул серена (обычно его переводят словом «царь»). Все города считались равноправными и независимыми. Их союз имел, прежде всего, религиозное значение. (Филистимляне верили во многих богов, но главным из них считался Дагон; его храм находился в Азоте.) Важнейшие вопросы решались на собрании всех правителей.

Филистимляне были воинственным и энергичным народом. Имея на вооружении железное оружие и множество колесниц, они повели решительное наступление на внутренние районы Ханаана, захватили Мегиддо, Лахис, Вефиль, Гезер, обложили данью почти все израильские колена и распространили своё владычество даже на Заиорданье. Влияние филистимлян было так велико, что сама страна, которая раньше считалась частью Ханаана, именно от этого народа получила своё нынешнее название (филистимляне именовали себя пелиштим; отсюда пошло греческое слово «Палестина»). К сожалению, собственные исторические хроники филистимлян не сохранились. Большинство наших сведений об этом интересном народе мы черпаем из еврейских преданий. Израильтянам пришлось много претерпеть от филистимлян. Воспоминания об ожесточённой борьбе с ними составили основу их дружинного эпоса, одним из главных героев которого стал знаменитый богатырь Самсон.

Евреи попали в рабство к филистимлянам вскоре после смерти Иеффая и платили им дань на протяжении сорока лет. В те времена жил человек из колена Данова по имени Маной, и не было у него детей. Однажды ангел Божий явился к его жене и сказал ей: «Скоро ты родишь сына, который от самого рождения будет посвящён Господу. Он начнёт спасать евреев от рабства филистимлянского. Смотри же, не стриги сына своего, так как не должна бритва касаться его волос от самого рождения до последних дней его жизни».

Женщина пошла и рассказала обо всём своему мужу. Маной стал молиться Богу и сказал: «Господи! Пусть придёт опять к нам ангел Твой, которого Ты посылал, и научит нас, что нам делать с младенцем и как его воспитывать». Господь услышал голос Маноя, и ангел Божий опять пришёл к его жене, когда она была в поле. Женщина побежала за Маноем и привела его, говоря: «Пришёл тот, кто в прошлый раз предрёк мне, что я должна родить сына». Маной спросил у ангела: «Если исполнится слово твоё, как нам поступить с нашим сыном и что нам делать с ним?» Ангел отвечал: «Пусть он не пьёт вина, не ест ничего нечистого и пусть не стрижёт своих волос, так как в них будет скрыта вся его сила». Сказав так, ангел Божий вознёсся на небо, а Маной и жена его пали перед ним на землю. Вскоре у них родился сын, которого назвали Самсоном.

Когда Самсон вырос, он увидел однажды в Фимнафе красивую женщину-филистимлянку, и она понравилась ему. Самсон сказал родителям: «Я видел в Фимнафе женщину из дочерей филистимлянских; возьмите её мне в жёны». Отец и мать отвечали ему: «Разве нет достойных женщин среди евреек, что ты хочешь взять в жёны филистимлянку?» Но Самсон стоял на своём и сказал отцу: «Её возьми мне, потому что она мне понравилась».

Немного погодя, Самсон пошёл опять в Фимнафу и повстречал по дороге молодого льва. Он бросился на хищника и растерзал его, как козлёнка, хотя у него не было никакого оружия. Потом Самсон пришёл в Фимнафу и поговорил с той женщиной, что ему понравилась. Она согласилась выйти за него замуж. Через несколько дней Самсон отправился на свадьбу и проходил опять мимо трупа льва, убитого им накануне. Тут он увидел, что в львином трупе поселился рой пчёл, которые успели уже собрать достаточно мёду. Самсон съел мёд и пошёл дальше. Придя в Фимнафу, он устроил семидневный пир, как обыкновенно делают женихи. На том пиру было тридцать филистимлян. Самсон сказал им: «Я загадаю вам загадку; если вы отгадаете мне её в семь дней и отгадаете верно, то я дам вам тридцать рубашек из тонкого полона и тридцать плащей. А если не сможете отгадать, то вы отдадите мне тридцать рубашек и тридцать плащей». Филистимляне отвечали: «Загадывай свою загадку, мы согласны». Самсон сказал им: «Ответьте, что это такое: из ядущего вышло ядомое, а из сильного вышло сладкое».

Филистимляне долго думали над загадкой и не могли её отгадать. Тогда они подступили к жене Самсона и потребовали у неё: «Выведай у своего мужа разгадку; иначе сожжём огнём и тебя и дом твоего отца». Жена Самсона стала плакать и говорила ему: «Раз ты таишься от меня, значит не любишь! Скажи мне, как могло из ядущего выйти ядомое, а из сильного сладкое?» Самсон не хотел открывать ей свой секрет, но она плакала перед ним все те дни, что продолжался свадебный пир. Наконец он уступил и рассказал ей обо всём, что случилось со львом и в чём сокровенная суть загадки. Она тут же открыла её филистимлянам, гостившим на свадьбе. В седьмой день филистимляне сказали Самсону: «Из убитого могучего льва получился мёд — вот разгадка». Самсон понял, что жена предала его, и разгневался на неё. Он отправился в филистимляне кий город Аскалон, убил там тридцать человек, снял с них одежды и отдал разгадавшим загадку. После этого Самсон не стал больше разговаривать с женой и ушёл домой. Отец девушки, решив, что он рассорился с ним окончательно, выдал дочь за другого.

Через несколько дней, во время жатвы пшеницы, Самсон пришёл повидаться со своей женой, но отец её сказал: «Я подумал, что ты возненавидел мою дочь и больше никогда не вернёшься к ней, поэтому я отдал её в жёны другому». Самсон разгневался и воскликнул: «Прав я буду, если отплачу филистимлянам злом на зло». Он пошёл, поймал триста лисиц, связал по две вместе и привязал по факелу между ними. Затем он зажёг факелы и пустил лисиц на поля филистимлянские. Объятые ужасом лисы помчались прочь, всюду разнося огонь. И сгорели за одну ночь у филистимлян их хлеба, виноградники и маслины.

Филистимляне стали расследовать, кто нанёс им такой урон, и дознались, что это дело рук Самсона. Тогда они пошли в Фимнафу, убили его жену, а дом её отца сожгли. Потом филистимляне узнали, что Самсон скрывается на скале Етам, и сказали евреям из колена Иудиного: «Пойдите и приведите к нам Самсона, иначе мы вам отомстим за те обиды, что он нанёс нам». Три тысячи иудеев пошли к скале и сказали Самсону: «Разве ты не знаешь, что филистимляне господствуют над нами? Зачем ты задираешь их, словно один можешь осилить целый народ? И кому от этого будет польза? Вот, ты сжёг их поля, а они обещают с нас взыскать свои убытки, если мы не приведём тебя к ним». Самсон отвечал: «Я сдамся вам и позволю отвести себя к филистимлянам, но поклянитесь, что не убьёте меня». Иудеи сказали: «Нет, мы только свяжем тебя, а убивать не будем, ибо нам это ни к чему». Самсон отдался им. Они связали его двумя крепкими верёвками и повели к Лехе.

Когда филистимляне увидели Самсона, то очень обрадовались. Самсон же двинул руками и легко разорвал верёвки, словно они были сделаны из перегоревшего льна. Он увидел свежую ослиную челюсть, валявшуюся у дороги, схватил её и убил ею тысячу филистимлян. После этого он почувствовал жажду, такую сильную, что в изнеможении упал на землю и сказал: «Господи, иссякли мои силы, если не напьюсь сейчас воды, то одолеют меня филистимляне». И разверз Бог яму в Лехе, из которой хлынула вода. Самсон напился, и возвратилась к нему прежняя мощь. Филистимляне в ужасе бежали перед ним, а в дальнейшем боялись даже приблизиться к нему, так страшен он им казался. Самсон ходил свободно по всей земле еврейской и филистимлянской, и никто не смел тронуть его. Евреи между тем славили Самсона и избрали его своим судьёй.

Однажды филистимляне хотели схватить Самсона в Газе, так как знали, что он ночует в одном из домов, и с этой целью заперли городские ворота. Самсон встал в полночь, выломал створки ворот вместе с обоими косяками и запором, положил их на плечи и унёс с собой на вершину горы. Так чудовищно велика была его сила!

Самсон полюбил филистимлянку Далиду и часто бывал у неё. Старейшины филистимлянские узнали об этом, пришли к Далиде и велели ей: «Выведай у Самсона, в чём его сила и как нам одолеть его. За это мы дадим тебе столько серебра, что ты до старости не будешь знать нужды».

Далида согласилась и спросила Самсона: «Скажи мне, в чём твоя сила и как можно усмирить тебя?» Самсон отвечал: «Если свяжут меня семью сырыми тетивами, то я сделаюсь бессилен и буду как все прочие люди». Далида связала Самсона ночью семью сырыми тетивами и крикнула: «Самсон! Филистимляне идут на тебя». Он вскочил с постели и разорвал все тетивы, словно это были нитки. Далида сказала: «Ты обманул меня и говорил мне ложь; открой же теперь правду — в чём твоя сила?» Он отвечал ей: «Если свяжут меня новыми верёвками, которые не были в деле, то я сделаюсь бессилен и буду как прочие люди». Далида ночью взяла новые верёвки, связала его и крикнула: «Самсон! Филистимляне идут на тебя!» Он вскочил и разорвал верёвки так легко, что даже не заметил их. Далида упрекнула Самсона: «Ты опять обманываешь меня и говоришь мне ложь; открой, наконец, — в чём твоя сила?». Он сказал: «Если ты сплетёшь мои волосы в семь кос и прибьёшь их гвоздями к доске, то я буду бессилен как прочие люди». Далида усыпила его на своих коленях, а когда он уснул, заплела его волосы в семь кос и прибила их к колоде. Потом она крикнула: «Филистимляне идут на тебя, Самсон!» Он проснулся и вырвал свои волосы из колоды. Далида рассердилась: «Ты постоянно говоришь о своей любви ко мне, а между тем уже три раза обманул меня и не раскрыл своего секрета!»

И она так приставала к нему, домогаясь правды, что Самсону пришлось уступить. «Знай! — сказал он, — что моя сила в моих волосах! Никто и никогда не стриг меня во все дни моей жизни, и бритва ещё ни разу не касалась моих волос, так как я с самого рождения посвящён Господу. Если же меня остричь, вся моя сила уйдёт; я сделаюсь слаб и буду как прочие люди». Далида поняла, что Самсон на этот раз говорит всерьёз. Она пригласила в дом старейшин филистимлянских, а Самсона усыпила на своих коленях. Пока он спал, она обрила его голову и крикнула: «Филистимляне идут на тебя, Самсон!» Он пробудился от сна и сказал: «Пойду, как и прежде, и побью их». Но филистимляне набросились на него и связали. Самсон не мог освободиться от них, потому что стал слабым и бессильным.

Филистимляне выкололи Самсону глаза, привели его в Газу, сковали ему руки и ноги цепями и заставили молоть зерно в тюрьме. Так работал Самсон на филистимлян. Между тем волосы на его голове начали отрастать и сила его понемногу возвращалась.

Однажды старейшины филистимлянские собрались в храме, чтобы принести великую жертву своему богу Дагону и повеселиться. Они сказали: «Приведите Самсона из темницы, пусть он позабавит нас!» Самсона привели, и он забавлял их, стоя во дворе, а они смотрели на него с крыши храма. Потом Самсона поставили между столбами, которые подпирали крышу. Он попросил мальчика, водившего его повсюду: «Подведи меня к тем столбам, что держат весь дом, и дай прислониться к ним». Мальчик так и сделал. Храм же был полон мужчин и женщин: там были все старейшины филистимлянские, а с ними до трёх тысяч знатных мужей со своими жёнами. Самсон воззвал к Богу и сказал: «Господи! Дай мне хотя бы на одно мгновение мои прежние силы, чтобы я мог отомстить филистимлянам за свою слепоту!» И вернулась к Самсону его прежняя сила. Он упёрся руками в два столба, поддерживавших дом, и сдвинул их с места. И сказал Самсон: «Умри душа моя вместе с филистимлянами!» Храм обрушился на людей, бывших внутри и на крыше, похоронив под своими обломками самого Самсона и множество филистимлян. Убитых в тот день было больше, чем Самсон успел истребить за всю свою жизнь.

Однажды в земле Израильской случился голод. Тогда один человек по имени Елимелех из Вифлеема ушёл от народа своего и поселился среди моавитян. С ним были его жена Ноеминь и два сына, Махлон и Хилеон. И прожил Елимелех среди моавитян десять лет вполне счастливо, а сыновья его женились на моавитянках: Махлон — на Руфи, а Хилеон — на Орфе.

По прошествии же десяти лет Елимелех и его сыновья умерли. Тогда встала Ноеминь и пошла из земли моавитской. Своим снохам, Орфе и Руфи, она сказала: «Вот, я возвращаюсь на родину, чтобы нам умереть, вы же идите каждая в свой дом. Быть может, Господь ещё явит вам Свою милость, и вы найдёте мужей среди своих соплеменников». Орфа простилась со свекровью и возвратилась к своему народу, а Руфь осталась с нею. Ноеминь сказала Руфи: «Невестка твоя уже ушла от меня, иди и ты вместе с нею». Но Руфь попросила: «Не принуждай меня уходить от тебя. Куда ты пойдёшь — туда и я, пусть твой народ будет моим народом, а твой Бог — моим Богом». Ноеминь, увидев, что она твёрдо решила отправиться с нею, перестала её уговаривать. И шли они обе, пока не прибыли в Вифлеем и не поселились там.

Когда наступила пора собирать урожай, Руфь сказала Ноемини: «Нет у нас хлеба на зиму. Пусти меня в поле. Я буду подбирать колосья ячменя, оставшиеся на земле. Быть может, кто из израильтян сжалится надо мною и позволит мне подбирать колосья на своём поле». Ноеминь сказала Руфи: «Иди, дочь моя». Та пошла и подбирала колосья позади жнецов на поле, которое принадлежало Воозу. А Вооз был человек весьма знатный и богатый и потому не работал на поле сам, а нанимал жнецов.

Перед обедом Вооз пришёл из Вифлеема, чтобы посмотреть, как идёт работа, увидел Руфь и спросил у своего слуги: «Чья это молодая женщина?» Слуга, распоряжавшийся жнецами, сказал: «Это моавитянка Руфь, невестка Ноемини. Она пришла ещё с утра и попросила позволения собирать колосья, оставшиеся на земле. Я разрешил ей, и вот с тех пор она не присела отдохнуть и работает не разгибаясь. И это немудрено, ведь Ноеминь старая и бедная женщина, если Руфь не будет кормить её, ей придётся очень плохо». Вооз сказал: «Да благословит Господь эту моавитянку за то добро, что она делает для своей свекрови. Не гоните же её и не обижайте. И даже вот что сделайте: оставляйте специально побольше колосьев на земле, чтобы она могла подбирать их. Когда же придёт обеденное время, позовите её к себе и дайте ей хлеба, пусть она ест вместе с вами».

И работала Руфь на поле Вооза до самого вечера. Вечером она обмолотила колосья, которые собрала, и принесла зерно Ноемини. Та увидела, как много ячменя у её снохи, удивилась и сказала: «Где ты собирала сегодня и где работала? Да будет благословлён человек, пустивший тебя на своё поле!» Руфь ответила: «Слышала я, что хозяина поля зовут Вооз. Он передал, что я могу и завтра собирать колосья на его поле». Ноеминь обрадовалась, узнав это, и сказала: «Этот Вооз был близкий родственник моего мужа. Я слышала, что у него доброе сердце. Хорошо, что ты будешь собирать колосья на его поле и не будут тебя за это оскорблять».

Так работала Руфь на поле Вооза всё лето, пока не кончили собирать ячмень и пшеницу. И сказала ей Ноеминь: «Дочь моя, я старая женщина, когда я умру, что с тобой будет? Я должна позаботиться о тебе, пока жива, так же, как ты обо мне заботилась. Родственники моего мужа были знатные и богатые люди, а Вооз первый среди них. И хоть теперь я бедна, а муж мой умер, всё же он помнит родство наше и помогает тебе. Сделай так: этим вечером умойся и надень на себя самые нарядные одежды. И пойди на гумно, где будет спать Вооз. Когда же он уснёт, ляг у его ног. А если он будет спрашивать тебя, зачем ты сделала это, то скажи ему: „Окажи мне помощь, ведь ты мой родственник“».

Руфь сделала всё так, как говорила её свекровь. И вот, Вооз проснулся среди ночи, приподнялся и увидел, что у его ног лежит женщина. Вооз спросил: «Кто ты?» Она сказала: «Я Руфь, раба твоя, возьми меня под своё покровительство, ведь ты мой родственник по мужу». Вооз отвечал: «Благословлена ты от Бога, дочь моя! Правильно ты сделала, что попросила о помощи меня, а не стала искать молодых и богатых. Я же сделаю для тебя даже больше того, чего ты ожидаешь. Ибо всем известно, что ты женщина добродетельная. Только вот что надо предпринять сначала: хотя и правда, что я твой родственник, но есть и ещё один родич в Вифлееме более близкий, чем я. По нашему обычаю должна ты у него первого попросить поддержки. Если завтра он примет тебя к себе, то пусть будет так. Если же не примет, то я тебя приму».

Руфь спала у ног Вооза до утра. На рассвете он отмерил ей шесть мер ячменя и отпустил домой. А сам отправился к тому родственнику, о котором говорил ночью, и при свидетелях попросил его оказать покровительство Руфи. Однако тот отказался. Тогда Вооз провозгласил при всём народе, что берёт Руфь себе в жёны.

Руфь вышла замуж за Вооза и вскоре родила от него сына. Имя ему нарекли Овид, и Ноеминь, бабка его, воспитала мальчика. И заботился Господь о Руфи и потомстве её, ибо от Руфи и от сына её Овида спустя несколько поколений произошли цари Израиля.