Хор ангелов великий час восславил, И небеса расплавились в огне. Отцу сказал: «Почто Меня оставил!» А Матери: «О, не рыдай мене…»
II
Магдалина билась и рыдала. Ученик любимый каменел. А туда, где молча Мать стояла, Так никто взглянуть и не посмел.
Максимилиан Волошин Владимирская Богоматерь
Не на троне – на Ее руке, Левой ручкой обнимая шею, – Взор во взор, щекой припав к щеке, Неотступно требует… Немею, – Нет ни сил, ни слов на языке… Собранный в зверином напряженьи Львенок-Сфинкс к плечу Ее прирос, К Ней прильнул и замер без движенья, Весь – порыв, и воля, и вопрос. А Она в тревоге и печали Через зыбь грядущего глядит В мировые рдеющие дали, Где престол пожарами повит. И такое скорбное волненье В чистых девичьих чертах, что Лик В пламени молитвы каждый миг, Как живой, меняет выраженье. Кто разверз озера этих глаз? Не святой Лука-иконописец, Как поведал древний летописец, Не Печерский темный богомаз: В раскаленных горнах Византии, В злые дни гонения икон Лик Ее из огненной стихии Был в земные краски воплощен. Но из всех высоких откровений, Явленных искусством, – он один Уцелел в костре самосожжений Посреди обломков и руин. От мозаик, золота, надгробий, От всего, чем тот кичился век, – Ты ушла по водам синих рек В Киев княжеских междуусобий. И с тех пор в часы народных бед Образ Твой, над Русью вознесенный, В тьме веков указывал нам след И в темнице – выход потаенный. Ты напутствовала пред концом Воинов в сверканье литургии… Страшная история России Вся прошла перед Твоим Лицом. Не погром ли ведая Бытыев – Степь в огне и разоренье сел – Ты, покинув обреченный Киев, Унесла великокняжий стол. И ушла с Андреем в Боголюбов, В прель и глушь Владимирских лесов, В тесный мир сухих сосновых срубов, Под намет шатровых куполов. А когда Хромец Железный предал Окский край мечу и разорил, Кто в Москву ему прохода не дал И на Русь дороги заступил? От лесов, пустынь и побережий Все к Тебе за Русь молиться шли: Стража богатырских порубежий… Цепкие сбиратели земли… Здесь в Успенском – в сердце стен Кремлевых, Умилясь на нежный облик Твой, Сколько глаз жестоких и суровых Увлажнялось светлою слезой! Простирались старцы и черницы, Дымные сияли алтари, Ниц лежали кроткие царицы, Преклонялись хмурые цари… Черной смертью и кровавой битвой Девичья светилась пелена, Что осьмивековою молитвой Всей Руси в веках озарена. И Владимирская Богоматерь Русь вела сквозь мерзость, кровь и срам, На порогах киевских ладьям Указуя правильный фарватер. Но слепой народ в годину гнева Отдал сам ключи своих твердынь, И ушла Предстательница-Дева Из Своих поруганных святынь. А когда кумашные помосты Подняли перед церквами крик, – Из-под риз и набожной коросты Ты явила подлинный Свой Лик. Светлый Лик Премудрости-Софии, Заскорузлый в скаредной Москве, А в Грядущем – Лик самой России – Вопреки наветам и молве. Не дрожит от бронзового гуда Древний Кремль, и не цветут цветы: Нет в мирах слепительнее чуда Откровенья вечной красоты!
Реймская Богоматерь
В минуты грусти просветленной Народы созерцать могли Ее – коленопреклоненной Средь виноградников Земли. И всех, кто сном земли недужен, Ее целила благодать, И шли волхвы, чтоб увидать Ее – жемчужину жемчужин. Она несла Свою печаль, Одета в каменные ткани, Прозрачно-серые, как даль Спокойных овидей Шампани. И соткан был Ее покров Из жемчуга лугов поемных, Туманных утр и облаков, Дождей хрустальных, ливней темных. Одежд Ее чудесный сон, Небесным светом опален, Горел в сияньи малых радуг, Сердца мерцали алых роз, И светотень курчавых складок Струилась прядями волос. Земными создана руками, Она сама была землей – Ее лугами и реками, Ее предутренними снами, Ее вечерней тишиной. …И, обнажив, Ее распяли… Огонь лизал и стрелы рвали Святую плоть… И по ночам, В порыве безысходной муки, Ее обугленные руки Простерты к зимним небесам.
(Париж. 19 февраля 1915 г.)
Хвала Богоматери
Тайна тайн непостижимая, Глубь глубин необозримая, Высота невосходимая, Радость радости земной, Торжество непобедимое, Ангельски дориносимая Над родимою землей Купина неопалимая.
Херувимов всех честнейшая, Без сравнения славнейшая Огнезрачных серафим, Очистилище чистейшее. Госпожа всенепорочная Без истленья Бога рождшая, Незакатная звезда. Радуйся, о Благодатная, Ты, молитвы влага росная, Живоносная вода.
Ангелами охраняемый, Цвет земли неувядаемый, Персть, сияньем растворенная, Глина, девством прокаленная – Плоть, рожденная сиять, Тварь, до Бога вознесенная, Диском солнца облаченная, На серпе луны взнесенная, Приснодевственная Мать.
Ты покров природы тварной, Свет во мраке, пламень зарный Путеводного столба. В грозный час, когда над нами, Над забытыми гробами Протрубит труба. В час великий, в час возмездья, В горький час, когда созвездья С неба упадут, И земля между мирами, Извергаясь пламенами, Предстанет на Суд. В час, когда вся плоть проснется, Чрево смерти содрогнется (Солнце мраком обернется) И как книга развернется Небо надвое, И разверзнется пучина, И раздастся голос Сына: – «О, племя упрямое! Я стучал – вы не открыли, Жаждал – вы не напоили, Я алкал – не накормили, Я был наг – вы не одели…» И тогда ответишь Ты: – «Я одела, я кормила, Чресла Богу растворила, Плотью нищий дух покрыла, Солнце мира приютила В чреве темноты…»
В час последний в тьме кромешной Над своей землею грешной Ты расстелешь плат: Надо всеми, кто ошую, Кто во славе одесную, Агнцу предстоят, Чтоб не сгинул ни единый Ком пронзенной духом глины, Без изъятья – навсегда, И удержишь руку Сына От последнего проклятья Безвозвратного Суда.
Иеромонах Роман Молитвы в стихах Пресвятая Богородице, спаси нас!
Пускай по мне злорадствуют в аду, И жар геенны душу обжигает. К Святей Твоей иконе припаду, Моя Отроковице Преблагая!
О, Цвете несказанной чистоты! Душа моя к тебе взывает стоном: Заступнице моя, когда б не Ты, К кому б еще прибегнул, недостойный? Мой верный Ангел, далеко стоя, Скорбит и плачет о моем лукавстве. Не оттолкни ж, Владычице моя, Когда пойду, убогий, по мытарствам.
О, как предстану я пред Судией? (Замри, душе, заранее рыдая.) О, Дево, будь поддержкой моей, Пред Ним моим последним оправданьем.
Рыдай, душе, покуда время есть, Откуда ложь, откуда зло – не знаю. За Сына Твоего готов на крест, И сам же окаянный, распинаю.
Моя Царице, Радосте моя, Хоть Ты меня не осуди, настави. И пусть мне ад, и из геенны я Тебя благословлю, о, Пресвятая.
* * *
Станем пред Царицею Небесною В скорби неутешные своей. Радуйся, Невесто Неневестная, Радуйтесь, молящиеся Ей.
Радуйся, нам радость Подающая, Верных благодатью осияй. Никого еще к Тебе грядущего Не отвергла, Радосте моя.
Радуйся, Земле обетования, Слышишь, как Тебе народ поет. Радуйся, погибшим всем Взыскание, Радуйся, Взыскание мое.
Радуйся, Владычице Державная, Церковь Православная, взыграй, Радуйся, Надеждо православная, Не остави мой погибший край.
Слушая акафистное пение, Вспомнил, чем дышал я, как я жил, Радуйся, души моей Спасение, Да не получу, что заслужил.
Чем Тебе я, Госпоже, порадую, Видишь, как изъязвлена душа? Странно ли, что я отвержен Правдою, Коль всю жизнь неправдою дышал!
Гибельные тропы поздно понял я. Кайся ж, о душе, себя виня! Ждет меня утроба преисподняя, Если Ты не вымолишь меня.
Бьется, осужденное в груди моей. Вот я пред Тобою весь стою. Радуйся, Звездо Незаходимая, Просветиши Сыном тьму мою.
Будь благословенна, Милосердная, Даже если мне гореть в огне. Радуйся, Заступнице Усердная, За Свои молитвы обо мне.
