ЧТО, СОБСТВЕННО ГОВОРЯ, ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?

Вопрос: Здесь что-то происходит. Что-то передается, с помощью слов и без слов. Что-то заражает и остается.

Карл: На какое-то время твой защитный панцирь, фильтр твоих представлений исчезает. Остается только незнание. Обнаженность, свободная от всякого определения того, чем ты являешься. И эта обнаженность остается. Она осознает сама себя. В ней не может удержаться ни одна идея. Она вибрирует в словах, стирает твои представления, по крайней мере на время, пока те не появятся снова. И через некоторое время ты мо­жешь осознать, что идеи — это всего лишь идеи.

В.: И от этого осознания есть какая-то польза?

К.: Нет Никакой, если остается осознающий.

В.: Верно. Осознающий — это я: это же мне хотелось бы, чтобы в этом была какая-то польза.

К.: С этим ничего не поделать. Осознающий умирает только тогда, когда это случается. Это называется Ми­лостью. Осознающий отступает с еле слышным «аса», поняв, что с тем, чем ты являешься, никогда ничего не может случиться.

В.: Никогда ничего не может случиться — но разве об­наженность не означает уязвимость?

К.: Да, защитного панциря больше нет. Самореализа­ция означает абсолютную беззащитность. Ты сопере­живаешь всему, что возникает в твоем восприятии. Ты больше не можешь сказать «нет» чему бы то ни было. Ты полностью являешься тем, что познаешь. Ты пол­ностью являешься тем, что находится в твоем воспри­ятии. Здесь нет разделения на воспринимающего и воспринимаемое.

В.: Звучит впечатляюще.

К.: Многие из тех, кто испытывает это, но не понимает этого, оказываются в психиатрической больнице. Больше нет фильтра «я». Вся информация внешнего мира вливается неотфильтрованной. И говорим мы здесь об этом на тот случай, если это произойдет. Чтобы ни у кого не поехала крыша.

В.: Или для того, чтобы мы хотя бы знали, почему она поехала.

К.: Я могу только указать на то, насколько глупо с этим бороться. В защитном панцире «я»-мышления имеется представление о том, что есть что-то еще помимо тебя. Что есть кто-то, с кем может что-то случиться. Но ты есть то, что существует без второго. И все, что касается тебя, все, что ты переживаешь, есть ты сам. Это и есть самореализация.

В.: И только защитный панцирь мешает ей?

К,: Да, и я не могу снять его с тебя. Ведь это бы еще и означало, что с тобой что-то не так. Но нет ничего ненормального в том, чтобы иметь панцирь, пока он есть. Когда-нибудь он отвалится. Самое позднее — со смертью. Он мог бы отвалиться уже сейчас. Тогда бы ты увидел, что ты не можешь защищать себя.

В.: Иногда я это вижу.

К.: Например, когда ты влюбляешься. Ты не можешь принять решение, влюбиться или не влюбиться. Это просто происходит. Ты беззащитен. Чувство полного пребывания в любви и полной беззащитности — твое естественное состояние.

В.: Но это то состояние, которое я могу отчетливо испытать.

К.: И ты, если так должно быть, испытаешь его уже не относительно, а абсолютно. Это значит: больше не бу­дет того, кто испытывает это состояние. Никто бы и не смог его вынести. Это сопереживание, в котором все вливается в твое осознание и в твой эмоциональный мир, — для «я» невыносимо. Но для Я оно абсолютно естественно.

В.: Однако звучит напрягающе.

К.: Когда нисходит Милость, возникает Пустота, в которой больше не может быть личности. С этим осознанием вспыхивает адское пламя, в котором маленькое «я» существовать не может.

В.: Ты сказал «адское пламя»?

К.: Назови это Милостью или адским пламенем. Ни­кто не может предотвратить этого и никто — способст­вовать. Милость — это тайна, и действует в мистиче­ской сфере. Необусловлено, неконтролируемо.

В.: Однако присутствие на сатсанге вызывает ее к действию?

К.: Или не вызывает. Присутствие не является условием. Сатсанг не является условием. Не существует условия. Но возможность всегда остается.

В: Я только заметил, что с тех пор, как стал чаще бывать на сатсангах, у меня начались проблемы со сном.

К.: На других я действую, как снотворное. Но если должно случиться так, что посредством бессонницы ты узнаешь, чем являешься — а ты являешься Бессон­ницей в себе! — тогда это произойдет таким образом. То, чем ты являешься, никогда не пробуждается и ни­когда не спит. Сон и бодрствование возникают в этом как состояния. Но то, чем являешься ты, не знает сна. Это осознавание никогда не спит и всегда полностью присутствует, даже в глубоком сне. Если бессонница — твой путь к этому никогда не спящему осознаванию, замечательно!

В.: Но у меня начинаются головные боли...

К.: А почему тебе должно быть легче, чем мне? У меня были пять лет мигреней, бессонница. Я все время погружался в какофонию света и редко возвращался в нормальное состояние. Когда энергия высвобождается, такое может случиться.

В.: Звучит очень заманчиво.

К.: Бессонница, электрические вспышки, голова — гу­дящий вдали колокол, болевые бури, цирковое пред­ставление. Сознание — это чистая энергия, и оно про­буждается в каждой клетке, в голове, во всем теле. Это адское пламя. Потому что тело паникует, когда мен­тальный мир разлетается на части. Все должно уйти. В тебе просыпается абсолютный ум, и тут энергия не может дремать. Из-за явлений света это было названо просветлением. Материя и антиматерия сливаются и становятся Осознанностью. Происходят ядерные ре­акции, как на солнце. Воистину ты становишься ядер­ным реактором!

В.: Раньше я был против атомной энергии.

К.: А теперь ты, возможно, сохранишь спокойствие, так как знаешь, что означают эти симптомы. Это лишь сопутствующие эффекты. Покой и Безмолвие всегда здесь. Недвижимость — это Источник.

В.: Но тогда, может быть, мне достаточно сохранять недвижимость?

К.: Чем недвижимее ты будешь, тем сильнее процессы.

В.: Тогда нет выхода.

К.: Не из твоего собственного реактора.

В.: Ты сказал, у него нет защитной оболочки?

К.: Если на то пошло, у него нет и оператора.