Вступление

Первые коньки Бобби Орр получил в четыре года, их подарил ему друг отца Джин Фернье, работавший в канадской железнодорожной компании. Причем настоящие коньки, а не детские двухполозные. «Ботинки были ему так велики, — вспоминает отец Бобби Дуг Орр, — что носки приходилось набивать старыми газетами. Только через два или три года они стали ему впору. Вообще-то лет до четырнадцати Бобби покупали коньки на вырост». Четыре года — не бог весть какой возраст, и все же Роберт Гордон Орр встал на коньки позже своих сверстников. Большинство мальчишек из городка Пэрри-Саунд провинции Онтарио бегали на коньках по замерзшей речке Секин или по заливу уже с трех лет.

Хоккей неотделим от жизни Пэрри-Саунда, сонного городка с постоянным населением в шестьдесят пять тысяч человек, расположенного на берегу залива Георга примерно в ста пятидесяти милях севернее Торонто. Большой щит, установленный на видном месте у шоссе, ведущего в город, возвещает всему миру, что Пзрри-Саунд — «родина Бобби Орра». Зимы в Пэрри-Саунде долгие и суровые, что дает старожилам повод для шутки: «Лето здесь длится те два месяца в году, когда на Секине плохо кататься на коньках». Зимой температура падает иной раз до минус сорока, и тогда река промерзает на три-четыре фута, а толщина снежного покрова достигает шести футов. «По утрам, — вспоминает Дуг Орр, — некоторые родители расчищали от снега участок льда, чтобы после школы детишки могли покататься на этом импровизированном катке». Но снег — это еще полбеды, больше всего юным хоккеистам достается от пронизывающего северного ветра, сила которого такова, что даже деревья беспомощно никнут к земле.

Когда же Секин наконец очищается от льда и начинается клев плотвы, Пэрри-Саунд и прилегающая к нему территория превращаются в оживленное место летнего отдыха, известное под названием «Тридцать тысяч островов залива Георга». В короткий летний сезон население городка увеличивается более чем в шесть раз, и в дождливые июльские и августовские дни у входа в обе прачечные-автоматы выстраиваются длинные очереди. Местные богачи строят свои дома на Бельведерском холме, с которого открывается прекрасный вид на залив. Одно лето в старом отеле «Бельведер» Бобби Орр работал коридорным.

Как и большинство других небогатых семей Пэрри-Саунда, Дуг Орр, его жена Арва и пятеро их детей — Патриция, Рон, Бобби, Пенни и Дут-младший — жили по другую сторону дороги, за неприглядной черной железнодорожной эстакадой, портящей своим видом красочный ландшафт. Когда-то семья Орров занимала половину старого двухэтажного дома на Ривер-стрит, всего лишь в пятидесяти ярдах от речки Секин, а затем переселилась в приютившийся у подножия Тауэр-Хилла девятикомнатный дом. Из окна гостиной Орров видно было железнодорожную ветку, ветхий грузовой склад и речку Секин, несущую свои чистые воды в залив.

Дуг Орр — худощавый мужчина шести футов ростом и ста восьмидесяти фунтов весом — всего на три года старше Горди Хоу. В молодые годы Дуг Орр считался одним из лучших хоккеистов Пэрри-Саунда. Вторым был его товарищ по городской команде юниоров Пит Хорэк. «Мне кажется, играл я неплохо», — говорил Дуг не без гордости. По правде говоря, он играл так хорошо, что в 1942 году, еще до того как Дугу исполнилось восемнадцать, клуб «Бостон брюинс» пытался подписать с ним контракт. «Я уж было согласился играть за „Брюинс“, — рассказывает Дуг, — да узнал, что меня хотят заслать на одну из их „ферм“ — клуб „Сигаллс“ в Атлантик-сити, чтоб я поднабрался там опыта». Отклонив предложение бостонских профессионалов, Дуг Орр поступил на службу в Королевский канадский военно-морской флот и всю войну ходил на сторожевиках, сопровождавших караваны судов в Северную Ирландию по североатлантическому коридору. Хотя Дуг и рассчитывал после войны снова заняться хоккеем, сделать это ему, теперь уже семейному человеку, не удалось. К тому времени он женился на Арве Стал и должен был думать о постоянном заработке. «Да и возраст был уже не тот, — сокрушался Дуг. — Но я уверен, что пробился бы. Ведь Пит Хорэк восемь лет играл в Национальной хоккейной лиге, а я, поверьте, на коньках стоял не хуже Пита».

Возвратившись в Пэрри-Саунд, Дуг поступил упаковщиком в фирму по производству взрывчатых веществ «Канадиен индастриз» и все свободное время отдавал семье. В чем Дугу повезло на этой взрывоопасной работе, так это в том, что в течение многих лет он работал в ночную смену и потому днем мог наблюдать, как его сын Бобби гоняет по замерзшему Секину хоккейную шайбу. Бобби назвали так в честь его деда, до переезда в Канаду выступавшего в Ирландии за профессиональный футбольный клуб. Вскоре Дуг понял, что его сын унаследовал спортивный характер деда.

Главным событием каждого дня была длившаяся часами игра под условным названием «А ну, отними», в которой участвовали мальчишки из Пэрри-Саунда и Пэрри-Айленда — островка, заселенного преимущественно индейцами. Вместо клюшек индейские мальчишки пользовались изогнутыми ветками деревьев. Смысл игры заключался в том, чтобы отобрать шайбу у любого другого участника и владеть ею как можно дольше. Казалось, что шайба все время находится на клюшке самого маленького из всех — русоволосого Бобби. «Я понятия не имела, что у Бобби такой талант, — признается Арва Орр, — но Дуг увидел сразу и не смущаясь говорил об этом. А по мне, что клюшка, что клюка — все равно». Дуг со смехом вспоминает те времена — начало пятидесятых годов. «Бобби, бывало, мог целый час не уходить со льда, покуда у него лицо не сведет от мороза. Тогда он на носочках коньков перейдет дорогу и пять-десять минут, а то и меньше погреется дома у печки. Мы, бывало, уговариваем: Бобби, не хватит ли на сегодня? Куда там — оглянуться не успеешь, а его уже след простыл — опять по льду носится».

Хоккейная карьера Бобби фактически началась, когда ему исполнилось пять лет и он получил законное право выступать в разряде «малюток» на первенстве Пэрри-Саунда. Бобби успешно прошел через все возрастные группы — «малюток», «малышей», «лилипутов» и «петухов», — причем часто играл сразу в двух группах. «Согласно правилам, — рассказывает Дуг, — если ты выступаешь, скажем, за сборную „малюток“, то по приглашению тренера можешь одновременно играть и за сборную „малышей“. Как ни странно, Бобби всегда оказывался в составе сразу двух сборных команд». Дуг Орр не может точно припомнить, когда именно он понял, что Бобби всерьез задумался о хоккейной карьере. Дугу кажется, что это произошло, когда Бобби исполнилось девять, а может, десять лет, но не позже.

К тому времени Орры перебрались в новый дом на Грейт-норт роуд. Все холодные зимние месяцы они не пользовались своей гостиной и еще одной соседней комнатой, чтобы хоть как-то снизить расходы на отопление.

К тому же и гаражом, по которому гулял ветер, они тоже не пользовались, потому что не могли купить себе автомобиль. «Да в те времена машина нам была и не нужна, — говорит Дуг. — До всего было рукой подать: жили мы в четверти мили от центра города». Вот Бобби и превратил пустующий гараж в свое собственное «стрельбище». Вот как об этом рассказывает Дут: «У Бобби было свое расписание, которого он придерживался круглый год. Зимой он надевал коньки и дотемна играл в хоккей на реке или в заливе. Его, бывало, зовешь-зовешь, а он является домой к самому ужину. Когда хоккейный сезон кончался, Бобби продолжал тренировки в гараже: минут сорок пять, а то и час отрабатывал броски. К задней стенке гаража был прибит кусок фанеры формой и размерами точно как створ ворот — четыре фута на шесть. Но в длину гараж был около двадцати футов, поэтому Бобби распахивал настежь ворота и бросал шайбу с тротуара, а то и прямо с дороги. Должен сказать, что шайбы у него были необычные: по его просьбе я делал углубления в центре и вкладывал туда свинцовые пластинки, так что весили шайбы вдвое больше нормы. Если тротуар или дорога оказывались недостаточно гладкими, он клал кусок фанеры и бросал с нее. Сидя наверху в гостиной, мы по звуку ударов шайбы могли судить о точности бросков Бобби. Если удары были звонкими, значит, шайбы шли в сетку, а глухие говорили о том, что Бобби мазал. Признаться, вечерами нам это основательно надоедало, куда бы ни попадала шайба.

Катания на коньках и отработки бросков ему, разумеется, было мало. В летний сезон Бобби ежедневно в хорошем темпе пробегал две с половиной мили вокруг нашего холма. Он никогда не бегал днем — только в сумерках, но никогда не говорил, почему так делает. Думаю, он просто стеснялся. Часто Бобби бегал вместе со своим приятелем Нейлом Клермонтом, жившим на нашей улице. Иногда они брали с собой нашего огромного пса — Лабрадора по кличке Рекс. Беда только в том, что Рекс по дороге то и дело затевал драки. Между прочим, Бобби бегал не просто так: он обувал тяжелые рабочие башмаки. После вечерней пробежки Бобби закрывался в гараже и минут двадцать-двадцать пять занимался поднятием тяжестей. Должен сказать, что спал он после всего этого как убитый».

Несмотря на все эти физические упражнения, Бобби был ниже и худощавее всех своих сверстников в Пэрри-Саунде. В двенадцать лет его рост был всего 5 футов два дюйма, а весил он в полном хоккейном облачении только сто десять фунтов. В те дни ребят покрупнее и пожестче ставили в защиту, а хоккеисты поменьше ростом играли в нападении. «Насколько я помню, когда Бобби было лет девять или десять, часть сезона он играл крайним нападающим, — рассказывает Дуг Орр. — Но потом он навсегда перешел в линию защиты. Я так и не понял, чем это было вызвано. Быть может, ему просто там больше нравилось. Как-то я подошел к Бако Макдональду — прежде он играл в НХЛ, а позже тренировал почти все сборные нашего города — и говорю, что-де не лучше ли поставить Бобби в нападение — в центр или на край. Но Бако лишь головой покачал и сказал, что Бобби — прирожденный защитник. Больше я эту тему не затрагивал». Ни у кого не оставалось сомнения, что Бобби — лучший молодой хоккеист Пэрри-Саунда. И действительно, в 1960 году Макдональд предложил двенадцатилетнему Бобби играть за сборную «петухов», составленную в основном из четырнадцати-пятнадцатилетних подростков.

Бобби выделялся и среди «петухов», дирижируя игрой с линии защиты, когда «петухи» Пэрри-Саунда получили право выступать в отборочных соревнованиях на первенство провинции Онтарио. Великолепно проведя все игры, команда Пэрри-Саунда вышла в финал, где должна была встретиться со сборной Ганнонока, города, стоящего у пролива Святого Лаврентия в трехстах милях от Пэрри-Саунда. Сам Бобби едва ли знал тогда, что именно с игры в Ганноноке Национальная хоккейная лига начала внимательно следить за успехами Роберта Гордона Орра.

В то время НХЛ состояла из шести команд, и по действовавшим тогда правилам любой из этих клубов мог заполучить желторотых четырнадцатилетних пареньков вроде Орра чуть ли не на всю их спортивную жизнь. Стоило, скажем, такому юнцу согласиться играть в любительской команде юниоров одного из клубов НХЛ, как клуб получал право перевести затем молодого хоккеиста в команду, и, чтобы обеспечить приток молодых талантов в свои «инкубаторы», все команды НХЛ с необычайным рвением охотились за двенадцати-тринадцатилетними перспективными хоккеистами. Если «разведчик» клуба НХЛ нападал на след способного двенадцатилетнего крайнего нападающего в каком-либо городке провинции Онтарио, он немедленно извещал об этом свою штаб-квартиру. Два дня спустя полдюжины важных чинов этого клуба нежданно-негаданно появлялись в данном городке, чтобы лично познакомиться с молодым талантом. Если их мнение совпадало с оценкой «разведчика», в казну организации городка, проводящей здесь любительские соревнования, переводилась определенная сумма денег. Это формально не связывало игрока с данным клубом НХЛ, но на деле «долг» мог быть оплачен, когда хоккеисту исполнялось четырнадцать лет.

И так уж вышло, что каждый из трех клубов — «Монреаль канадиенс», «Торонто мэйпл лифс» и «Детройт рэд уингз» — командировал по одному из «разведчиков» на отборочные игры «петухов», а «Бостон брюинс», в то время худшая команда лиги, остававшаяся в этом качестве еще семь последующих лет, направила на поиски молодых талантов целую группу руководителей клуба. В их число входили: ныне покойный президент клуба Вестон У. Адамс-старший, генеральный менеджер Линн Патрик, тренер Милт Шмидт и главные «разведчики»: Гарольд (Плешивый) Коттон и Рене (Птичка) Блейер. Бостонские деятели прибыли в Ганнонок с очевидной целью проверить, а быть может, и завербовать двух четырнадцатилетних игроков из команды Ганнонока-Хиггинса и Итона. Чтобы получше разглядеть Хиггинса и Итона, из которых, быть может, удастся вырастить профессионалов, бостонцы решили рассредоточиться по трибунам скромного катка, а в перерывах собираться за чашкой кофе и обмениваться мнениями.

Блейер, Шмидт и Патрик отчетливо помнят свое первое впечатление об игре Орра в тот вечер. «Как только я увидел, как этот парнишка из Пэрри-Саунда в мешковатых трусах руководит игрой, я тотчас же забыл про Хиггинса и Итона, — говорит Блейер, который прежде руководил командой „Норт старз“ из Миннесоты. — Когда мы собрались после первого периода, все пятеро говорили лишь об одном игроке — Орре». Шмидт, ставший впоследствии менеджером «Бостон брюинс», а теперь заправляющий делами в Вашингтоне, вспоминает, что трусы Бобби свисали ему ниже колен, а рукава рубашки могли, наверное, достать до самого льда. «Тем не менее он, казалось, полностью овладел инициативой на льду и напоминал мне Дуга Нарви из „Канадиенс“. Тот, как и Орр, был единоличным владельцем шайбы». Нынешний первый вице-президент клуба «Сент-Луис блюз» Патрик тоже был поражен умением Орра руководить игрой. «В НХЛ не было игрока, — говорит Патрик, — который бы сравнился с Бобби в точности передачи, а ведь ему тогда было всего двенадцать. В тот вечер он аккуратно выкладывал шайбу точно на клюшку бегущему игроку. Зрелище было поразительное. Его можно было сразу включать в состав „Брюинсов“, и он бы не подкачал».

В той встрече Орр, пожалуй самый маленький из всех игроков, провел на льду пятьдесят восемь минут из шестидесяти — две минуты он отсиживал на скамье для оштрафованных. Бостонские «разведчики» просто потеряли дар речи от игры Бобби Орра. Команда Пэрри-Саунда выиграла встречу со счетом 2:1. После игры руководители «Бостон брюинс» собрались здесь же, в Ганноноке, чтобы обсудить свой очередной маневр. Совещание было непродолжительным. Адаме поставил свою подпись на чеке в тысячу долларов и передал его Блейеру с поручением немедленно доставить чек в Пэрри-Саунд и вручить его местным властям для развития в городе любительского хоккея. Просто так, по доброте душевной? Как бы не так!

С 1962 года Пэрри-Саунд — столица молодых талантов.

Немудрено, что еще два года, пока Бобби не исполнилось четырнадцать лет, Пэрри-Саунд находился в центре внимания разведчиков НХЛ. Помимо того что он был «разведчиком», Блейер еще тренировал команду «Кингстон франтенакс», входившую в Восточную профессиональную хоккейную лигу. Чтобы поддерживать с Оррами постоянный контакт, Блейер так планировал турне своих «Франтенаксов» по Онтарио, чтобы непременно оказаться в Пэрри-Саунде. Тренер монреальской команды юниоров Скотти Боумен (ныне он тренирует команду «Канадиенс») так часто появлялся в Пэрри-Саунде, что мог на законных основаниях участвовать в местных выборах. Хитроумный Боб Дэвидсон из «Торонто мэйпл лифс» выбрал интеллектуальный подход: он беседовал с директором и учителями школы, где учился Бобби, и уговаривал их убедить Орра, что лучших возможностей для учебы, чем в Торонто, нет нигде.

Орр же в течение этих двух лет выступал за разные команды Пэрри-Саунда, и всякий раз на игре с его участием трибуны так и кишели «разведчиками» НХЛ.

Наконец в 1962 году Орру исполнилось четырнадцать, и он мог подписать контракт юниора-любителя. Боумен, естественно, хотел, чтобы Орр подписал контракт с клубом «Канадиенс» и выступал за одну из его команд. Дэвидсон уговаривал Орра выступать за «Мэйпл лифс» и играть в Торонто в зале «Мэйпл лифс гарден». Детройтская «Рэд уингз» убеждала Бобби, что ему понравится жить в городе Гамильтоне и выступать за их команду, тогда как чикагская «Блэк хоукс» пыталась убедить Орра, что во всей Канаде не сыщешь лучшего города, чем Сент-Катеринс. Тем временем Блейер предлагал Орру на выбор любую из трех команд: «Ниагара-Фоллс» в Онтарио, «Флайерс» из Бостона или новую команду юниоров-любителей из Ошавы — города, расположенного в двадцати пяти милях восточнее Торонто. Но, что важнее всего, предлагая все это, Блейер пошел на один существенный компромисс.

Блейер к тому времени установил хорошие отношения с семьей Орров и пришел к правильному выводу, что Арву Орр вовсе не прельщала идея отпустить своего четырнадцатилетнего сына из Пэрри-Саунда в чужой город, в незнакомую семью. Дело в том, что если юниора-любителя приписывают к клубу, ну скажем, «Дженералс» из Ошавы, то на весь сезон — с сентября до середины июня он переезжает в данный город и живет у кого-нибудь на квартире. Днем он ходит (во всяком случае, должен ходить) в школу, а вечером либо тренируется, либо участвует в игре. По установившейся традиции, до начала календарных игр юниоры-любители проводят пятнадцать товарищеских встреч, потом играют приблизительно шестьдесят календарных игр, а затем по окончании сезона им предстоит еще двадцать пять финальных матчей. В результате молодые хоккеисты проводят долгие дни и томительные ночи, трясясь в автобусе по всей провинции Онтарио, а то и заезжая в Квебек. За это юниор-любитель получает в неделю не более шестидесяти долларов, большую часть которых он расходует на жилье, питание и другие нужды.

Миссис Орр — женщина весьма решительная, хотя и спокойная — ко всем своим детям относилась одинаково. Однажды какой-то репортер позвонил, ей домой и попросил передать трубку ее сыну. «Какому сыну? — холодно переспросила она. — У меня их трое». К счастью для Бостона, Блейер понял отношение Арвы к детям и предложил следующее: «Брюинс» согласен, чтобы в течение первого года Бобби ездил из Пэрри-Саунда на игры либо в Ниагара-Фоллс, либо в Ошаву. Никаких тренировок. Никаких собраний. Только игры. Если, конечно, Бобби удастся войти в основной состав той или иной команды. Услышав, что Бобби будет жить дома, миссис Орр тепло улыбнулась и кивнула одобрительно. Однако последнее слово оставалось за Бобби. «Мы с женой всегда старались приучать детей к самостоятельности, — рассказывал Дуг Орр. — Как родители мы указывали им на разные обстоятельства, подчеркивали хорошие и плохие стороны дела, но право принимать решение предоставляли им самим. Хотя Бобби было всего четырнадцать лет, но даже тогда он вел себя как взрослый, и всем нам было ясно, что последнее слово в этом деле принадлежит ему. В конце концов, от этого решения зависело многое, быть может, вся его карьера».

Более пяти месяцев Бобби обдумывал, как ему поступить. «Не помню, где он работал тем летом: в магазине мужской одежды Адамса или в мясной лавке моего брата Говарда на Джеймс-стрит, — говорил Дуг. — Странно он себя вел. Все свои деньги он, бывало, тратил на одежду или на бифштексы. Он бросил работу у Говарда потому, что однажды сильно порезал палец на левой руке. Как бы то ни было, каждый день часов в пять его можно было видеть с удочкой в руках либо на лодке посреди залива, либо на берегу реки у стремнины. Мы с Недо Клермонтом часто присоединялись к нему. На рыбалке мы проводили по четыре-пять часов, не обменявшись за все время и десятком фраз. Из Бобби, бывало, слова не вытянешь — так глубоко он был погружен в свои мысли».

Бобби принял решение в конце лета. 1 сентября 1962 года на кухонном столе дома Орров по Грейт-норт роуд в присутствии родителей Бобби подписал любительский контракт с клубом «Бостон брюинс». По этому документу клуб «Брюинс» обязывался выплатить семье Орров премию в две тысячи восемьсот долларов: тысячу долларов наличными, девятьсот долларов — на наружный ремонт дома, и девятьсот долларов — на подержанный автомобиль, который Орры так и не купили. Вместо этого родители приобрели для Бобби на 900 долларов облигаций канадского займа. «Брюинс» обещал также купить Бобби новый костюм, если только он будет выступать за Ниагара-Фоллс или Ошаву. Впрочем, это обещание так обещанием и осталось.

Почему же все-таки «Брюинс»? Почему не чемпионы НХЛ «Канадиенс» или не «Мэйпл лифс», чей клуб базировался в Торонто — всего в ста пятидесяти милях, или не «Рэд уингз» или «Блэк хоукс»? «Бобби всегда любил быстро добиваться своего, — объяснял Дуг. — Он знал, что клуб „Брюинс“ занимает место в нижней части таблицы и, наверное, не скоро оттуда выберется. Вот он и прикинул, что в Бостоне будет лучше всего. К тому же клуб этот пожертвовал деньги на развитие хоккея в Пэрри-Саунде. Так почему бы не подписать контракт именно с „Бостоном“? Во всяком случае, там у него было больше всего шансов попасть в НХЛ».

Через несколько дней Дуг с Арвой отвели Бобби на вокзал. «Клуб „Брюинс“ организовал в Ниагаре-Фоллс тренировочный сбор для своих юниоров, — рассказывал Дуг, — и мы попросили кондуктора подсказать Бобби, где ему сходить и все прочее. По правде говоря, мы предполагали, что через пару дней Бобби вернется домой. Ведь он был всего пяти футов и пяти дюймов ростом и весил каких-нибудь сто двадцать семь фунтов. Да и лет ему было маловато. Вот мы и решили, что на него там взглянут и скажут: „Приходи-ка ты через годик-два, когда подрастешь“. Я представить себе не мог, что его примут». Но, несмотря на эти сомнения, Бобби Орр оказался не хуже даже самых опытных восемнадцатилетних защитников. Спустя две недели у Бобби спросили, в какой из двух юниорских команд ой хотел бы играть: в Ниагаре-Фоллс или Ошаве. За первую выступали уже бывалые хоккеисты, тогда как в Ошаве Хоккейная ассоциация Онтарио создала команду недавно. «Он сразу выбрал Ошаву, — сказал Дуг. — Я обрадовался, потому что в Ошаву езды из Пэрри-Саунда на два часа меньше».

Когда Бобби позвонил и сообщил, что ему весь год придется ездить в Ошаву, родители были буквально ошеломлены. Они и предположить не могли, насколько все это окажется обременительным. «До Ошавы три часа езды на машине, — рассказывал Дуг. — Ну и, конечно, столько же обратно. Мне приходилось занимать у кого-нибудь машину или просить друзей вроде Бобба Холмса отвезти нас с Бобби в Ошаву или туда, где играла его команда „Дженералс“. Часть пути Бобби обычно спал. После игры мы сразу же забирались в машину и трогались в обратный путь. Как правило, он спал до самого дома. В разгар зимы дороги были ужасными. Повсюду был лед, часто бушевали метели. Иногда мы добирались до дому часам к трем ночи».

Арва Орр вспоминает, с каким нетерпением ее сын ждал момента, когда можно будет ехать в Ошаву. «Он, бывало, сидел на стуле и постукивал линейкой или карандашом, — рассказывает она. — Скоро это начинало действовать мне на нервы, и я просила его прекратить. Тогда он выходил из дому и шагал взад-вперед по улице. Волновался ли он? Нет, пожалуй, он был скорее возбужден, нежели взволнован. Ему хотелось побыстрее попасть на игру».

Хотя Орр был самым младшим из всех игроков Хоккейной ассоциации Онтарио, он великолепно провел первый сезон, каким-то непостижимым образом завоевав для Ошавы 21 очко. «Я не представляю, как он при его маленьком росте и при этих постоянных поездках сумел добиться такого успеха, признавался Дуг. — Но мы с Арвой про себя решили, что не следует подвергать его таким перегрузкам. К началу второго сезона ему исполнилось пятнадцать лет, он был уже достаточно самостоятельным человеком, чтобы жить вдали от дома. Если он хочет стать хоккеистом — бог свидетель, что это было именно так, — то мы должны ему помочь в этом и разрешить жить в Ошаве. Арве и дочкам было вначале нелегко, но постепенно они привыкли. Бобби, бывало, звонит домой раз в неделю, а то и чаще, и по всхлипываниям жены я всегда узнавал, что она говорит с Бобби».

Когда в расписании игр наступала пауза на несколько дней, Бобби неожиданно появлялся дома. «Хорошо, что он не предупреждал о приезде, — говорит Арва, — потому что я бы ужасно волновалась. Подумать только, ведь он добирался на попутных машинах от самой Ошавы. Иной раз его подвозили к окраине города, а оттуда ему приходилось идти пешком. Иногда же его привозили прямо к дому. Помню, как-то я поехала в другой город за покупками и остановилась у своей приятельницы. А та и говорит мне, что два дня назад ее муж подобрал Бобби на шоссе и привез домой. Но чаще всего я не знала, кто его подвозил, но, по правде говоря, так оно было и лучше».

Несмотря на то что следующие три сезона Бобби жил в Ошаве, Дуг Орр старался не пропускать ни одной его игры. Он, бывало, выезжал из Пэрри-Саунда сразу же после работы, часа в четыре, и к началу игры был на месте; затем, где-то в половине одиннадцатого, отправлялся в обратный путь и часам к двум ночи был дома. В тех случаях, когда он не мог присутствовать на игре, его место на трибуне занимала его сестра, миссис Маргарет Атертон, жившая неподалеку от Ошавы, которая и обеспечивала Бобби моральную поддержку. Но однажды она пошла еще дальше: когда игрок команды противника Чак Келли припечатал Бобби к борту как раз у того места, где сидела тетушка, она воскликнула: «Негодяй!» — и слегка шлепнула растерявшегося Келли по лбу. А ее племянник, живой и невредимый, спокойно откатился в поле.

За свой второй сезон в Ошаве Бобби забросил 29 шайб, а за третий — 34 и в конце концов в своем последнем сезоне привел команду к победе в чемпионате Онтарио. Все это время он продолжал работать с гантелями и к концу своей карьеры юниора вытянулся до пяти футов десяти дюймов и весил полных сто шестьдесят фунтов. Как чемпион Хоккейной ассоциации Онтарио 1966 года, команда «Дженералс» получала право участвовать в розыгрыше Мемориального кубка, победитель которого провозглашался лучшей командой юниоров Канады. Перед каждой кубковой встречей в газетах округа Торонто появлялись такие объявления: «Спешите видеть Бобби Орра, за которого Бостон выложит миллион!» Другие просто предупреждали: «Не упустите последний шанс посмотреть, как Бобби Орр играет за юниоров». К несчастью для Ошавы, во время финальных игр на Кубок Бобби получил травму. Он пытался продолжать игру, но «Дженералс» все-таки потерпела поражение.

Тем временем в Бостоне команда «Брюинс» страдала от боли посерьезней, чем травма в паху. Шел 1966 год, и непритязательная «Брюинс» по своему обыкновению в седьмой раз не вошла в финал розыгрыша Кубка Стэнли. Тем не менее бостонские болельщики не очень-то тревожились за состояние своей любимой команды. Дело в том, что Уэстон Адаме и его борзописцы уже сумели убедить жителей Новой Англии, что-де стоит Бобби Орру прибыть в Бостон, и Кубок Стэнли в кармане. Поэтому после каждого поражения «Брюинсов» болельщики просто искали себе утешение в прохладе бостонских парков и мечтали о будущем.

И вот однажды главный менеджер «Брюинсов» престарелый Хэп Эмме изобразил Пришествие Бобби Орра в качестве неотдаленной перспективы. Появились слухи, будто клуб «Мэйпл лифс» из Торонто предложил «Брюинсам» полтора миллиона долларов за профессиональные права на Орра. Эмме публично высмеял «Мэйпл лифс». «Мы не отдадим Бобби Орра даже за 1,5 миллиона и всех игроков хоккейной команды Торонто в придачу! — патетически воскликнул Эмме. — Благодаря Орру Бостон станет победителем и будет им многие годы».

Теперь уместно предоставить сцену Алану Иглсону. Летом 1953 года, закончив второй курс Торонтского университета, Иглсон устроился на работу инструктором физического воспитания в небольшом городке Мактайр, что в двадцати пяти милях к югу от Пэрри-Саунда. Летом 1963 года Бобби Орр часто выступал за бейсбольную команду юниоров Мактайра, завоевавшую первое место в Онтарио. В конце сезона городские власти пригласили Алана Иглсона, теперь уже способного молодого адвоката из Торонто, приехать в их город, чтобы вручить команде-победительнице награды: призы, куртки и тому подобное. В своей речи Иглсон на примере НХЛ — единственной известной всем канадцам хоккейной лиги — рассказал о проблемах профессионального спорта. Он говорил о том, как ведутся переговоры по контракту между администрацией клубов, имеющих армию опытных адвокатов, и игроками, которые для подобных переговоров не подготовлены. Он упомянул, что НХЛ распустила ассоциацию первых игроков, переведя некоторых ее основателей (вроде Тэда Линдсея) из команды Детройта, всегда претендовавшей на Кубок Стэнли, в клуб Чикаго, который постоянно торчал на последнем месте. Он рассказал и о том, что хоккеисты зарабатывают меньше и находятся в худших условиях, чем все остальные спортсмены-профессионалы. Все, о чем поведал Иглсон, сводилось к следующему: ловкие дельцы из НХЛ наживаются на канадской молодежи, и пришла пора положить конец этому.

Дуг Орр находился в аудитории со своим сыном Бобби и, слушая Иглсона, пришел к выводу, что согласен с оратором почти по всем пунктам. А вечером на банкете он, смущаясь, спросил Иглсона, не согласится ли тот взять на себя ведение финансовых дел его сына-хоккеиста. Естественно, что Иглсон в то время не связал себя конкретным обещанием, поскольку пятнадцатилетний юноша едва ли тогда нуждался в совете профессионального адвоката. Два года спустя, когда Бобби в последний раз играл за команду Ошавы, Дуг Орр снова навестил Иглсона и убедил его приехать на один из матчей с участием Бобби. По-видимому, восхищенный способностями юноши Иглсон сразу же согласился представлять Бобби на переговорах с бостонской администрацией, которые должны были состояться тем летом.

Вероятно, Хэп Эмме не подозревал о контакте Орра с Иглсоном, когда в начале лета 1966 года связался с Дугом и Бобби и предложил восемнадцатилетнему хоккеисту двухлетний контракт с бостонской командой за сумму, которую клубы НХЛ всегда предлагали благодарным новичкам. В то время средний заработок игрока НХЛ составлял менее пятнадцати тысяч долларов в год, а среднее жалованье новичка не превышало восьми тысяч. Орры вежливо и внимательно выслушали старую лису Эммса, когда он разглагольствовал о том, какое благодеяние оказывают «Брюинсы» Бобби, предлагая играть в Национальной хоккейной лиге. Закончив речь, Эмме полез было за контрактом, полагая, что совершенно очаровал Орров. И вот тут Дуг Орр предложил ему связаться с Аланом Иглсоном.

Контракт Орра открыл для всех хоккеистов новую эру.

Эмме был совершенно обескуражен поведением Орров и пробормотал, что ни за что и никогда не будет вести переговоры с хоккеистом о контракте через адвоката. Его непреклонная позиция напоминает ситуацию, в которой оказался ныне покойный Вине Ломбарди, бывший тренер и главный менеджер футбольного клуба «Гринбей пэкерс», а затем вашингтонского «Рэд скинс». Дело в том, что однажды центровой игрок из «Гринбея» Джим Ринго привел на переговоры о жалованье в святая святых Ломбарда своего адвоката. «Вы не возражаете, если он побудет со мной?» — спросил он Ломбарда. «Нисколько, — ответил тот. — Только подождите минуту. Я сейчас вернусь». Ломбарда вышел из кабинета и минут через пять возвратился. «Так как насчет контракта с мистером Ринго на нынешний год?» — обратился к нему адвокат. Ломбарда ухмыльнулся и прервал его: «Если хотите обсуждать контракт мистера Ринго, обратитесь в „Филадельфия иглс“. Я продал им мистера Ринго пять минут назад».

Как понимали Орры и Иглсон, положение Эммса было уязвимым. Клуб «Брюинс» обещал жителям Бостона, да и всей Новой Англии, что восемнадцатилетний Бобби Орр явится спасителем их любимой команды, так что пусть лучше подписывают контракт, а не то… И все же Иглсон не торопился возобновлять переговоры с Эммсом. Напротив, он сообщил прессе, что Орр может отказаться от предложения Бостона и подписать контракт с Канадской национальной хоккейной командой. Если до сих пор руководители клуба «Брюинс» полагали, что Орры и Иглсон хотят просто взять их измором, то слухи о возможном переходе Орра в национальную команду словно встряхнули их.

Напуганный угрозой Иглсона, Эмме поспешно возобновил переговоры — теперь уже с Оррами и Иглсоном — и был на сей раз более сговорчивым. Встреч было несколько: в доме у Орров на улице Грейт-норт роуд, в конторе у Иглсона в Торонто и даже на яхте Эммса, стоявшей на якоре в ста милях к югу от Пэрри-Саунда. Наконец согласие было достигнуто, и в два часа тридцать минут пополудни в субботу 3 сентября 1966 года Бобби Орр в кают-компании яхты Эммса подписал свой первый профессиональный контракт с клубом «Бостон брюинс».

Контракт был подписан на два года и предусматривал премиальные при подписании, ну а сумма контракта составила 70 тысяч американских долларов. По меркам НХЛ, Бобби Орр сорвал банк. В конечном же счете богатый контракт Орра и его упорное нежелание уступать давлению устаревшей системы, известной под названием НХЛ, открыл всем хоккеистам новую эру, эру процветания.

Занимаясь делами Орра, Иглсон вскоре организовал первую в НХЛ официально признанную Ассоциацию игроков. Подумайте о том, что дал поступок Орров всем остальным хоккеистам: через семь лет после того, как Орр подписал свой первый контракт с Бостоном, средний заработок игрока НХЛ подпрыгнул примерно с пятнадцати тысяч долларов в год почти до пятидесяти пяти тысяч, то есть вырос почти на триста процентов. Далее, с 1973 года новичок с обычными способностями подписывает долговременный контракт на сумму, превышающую сто тысяч долларов в сезон. Когда Орр стал профессионалом, ни один из игроков НХЛ — ни Горди Хоу, ни Бобби Хал, ни Жан Беливо не зарабатывал более пятидесяти тысяч в год. В 1973 году заработок среднего игрока НХЛ составлял пятьдесят пять тысяч долларов, а более тридцати «профи» получали свыше ста тысяч долларов в сезон. Следует признать, что создание конкурирующей лиги — Всемирной хоккейной ассоциации — способствовало повышению уровня жалованья, но, как сказал один старый опытный владелец НХЛ: «Этого бы не произошло, если бы не появился Орр и не привел с собой этого парня, Иглсона». И в самом деле, некоторые владельцы и менеджеры НХЛ делят историю развития профессионального хоккея на периоды «до Орра» и «после Орра».

Вскоре после подписания контракта с «Брюинс» Орр отправился в тренировочный лагерь клуба в Лондон провинции Онтарио, город с трехсоттысячным населением примерно в сотне миль к западу от Торонто. Войдя в холл мотеля, где жили игроки команды «Брюинс», он увидел капитана команды Джонни Бучика и тут же подошел к нему, чтобы познакомиться. «Мистер Бучик, я Бобби Орр, — представился он, протягивая руку. — Очень рад с вами познакомиться». Бучик был явно обескуражен поведением новичка. «На мгновение я подумал, что он просто меня разыгрывает, — вспоминал Бучик, — но вижу, ничего подобного. Говорю, у нас, мол, не принято так величать друг друга. Ну и дела, думаю, если то, что о нем пишут, хоть наполовину правда, чего доброго, к концу сезона мне придется звать его не иначе, как „мистер Орр“».

На сборах Орру присвоили номер 27, такой же как у Фрэнка Маховлича из «Торонто мэйпл лифс». Бобби превосходно провел товарищеские игры и доказал, что пресса не напрасно его превозносила. В начале календарного сезона руководство команды заменило его 27-й номер на 4-й. Мало того, что цифра четыре — «фор» — рифмуется с фамилией Бобби — «Орр», этот номер носил прежде Эл Ланглуа-младший, известный атакующий защитник.

И хотя в том сезоне «Бостон брюинс» опять заняла последнее место, Орр своей игрой никого не разочаровал. Своими неожиданными рывками в зону противника он с успехом продемонстрировал новую манеру игры защитника профессиональной команды. Многие теоретики хоккея даже предлагали назвать Орра «блуждающим защитником» или как-то иначе. В свой первый сезон он забросил 13 шайб, завоевал приз Галдера как выдающийся новичок НХЛ, а также получил право выступать за дублеров команды «Все звезды НХЛ». В конце того сезона Гарри Хауэллу из нью-йоркских «Рейнджерсов» был присужден почетный приз Джеймса Норриса, который получает лучший защитник сезона. Принимая награду, Хауэлл скромно сказал: «Я рад, что заслужил эту награду в этом году, потому что, по-моему, с будущего года и до конца его хоккейной карьеры она будет принадлежать Бобби Орру»..

Предсказание Хауэлла сбылось с удивительной точностью. Начиная со следующего сезона, этот приз неизменно присуждался Бобби Орру. Кроме того, во втором сезоне его включили в состав первой команды «Все звезды», где он состоит по сей день. Как наиболее ценный игрок НХЛ, он завоевывал приз Харта в сезоны 1969–1970, 1970–1971, и 1972–1973 годов. Приз Росса за наибольшее количество заброшенных шайб он получил в сезоне 1969–1970 годов — единственный раз, когда защитник опередил по заброшенным шайбам нападающих. К тому же в 1970 и 1972 годах ему присуждался приз Конна Смайта за выдающуюся игру в финальных турнирах. И не случайно символ высшего хоккейного мастерства — Кубок Стэнли — был завоеван «Бостон брюинс» именно в 1970 и 1972 годах, когда в финальном матче 1970 года вездесущий Орр забросил решающую шайбу в дополнительное, а в 1972 году — в основное время. Вот список рекордов Орра, которые он установил или делил за восемь первых лет своей хоккейной карьеры в НХЛ:

1. Наибольшее число голевых передач в среднем на игру за все время — 0,925.

2. Наибольшее число очков в среднем на игру за все время — 1,313.

3. Наибольшее число сезонов с числом очков более 100 — 5.

4. Наибольшее число сезонов подряд с числом очков более 100 — 5.

5. Наибольшее число голевых передач за сезон — 102.

6. Наибольшее число голевых передач в среднем на игру в течение одного сезона — 1,31.

7. Наибольшее число голевых передач за один сезон, включая финалы, — 109.

8. Наибольшее число шайб, заброшенных за один сезон защитником, — 37 (дважды).

9. Наибольшее число голевых передач, сделанных за один сезон защитником, — 102.

10. Наибольшее количество очков, полученных защитником за один сезон, — 139.

11. Наибольшее число голевых передач, сделанных за одну игру защитником, — 6.

12. Наибольшее число голевых передач за один период — 4.

Рекорды, установленные в финальных играх

1. Наибольшее число голевых передач за один финал — 19.

2. Наибольшее количество очков, полученных защитником в течение финального турнира, — 24.

3. Наибольшее число шайб, заброшенных защитником за один финал, — 9.

4. Наибольшее число голевых передач за один период — 3 (дважды).

5. Наибольшее число игр подряд в течение одного сезона, в которых набирались очки, — 14.

6. Наибольшее число победных шайб в финале Кубка Стэнли — 2.

Копии всех наград, когда-либо полученных Бобби, а также множество шайб и клюшек, с помощью которых он устанавливал свои рекорды, выставлены сейчас в специальной витрине большой комнаты на первом этаже нового дома Орров на Гибсон-стрит, 104, в Пэрри-Саунде. Этот дом был построен на деньги Бобби в 1971 году. Два года спустя 48-летний Дуг Орр оставил свою службу в «Канадиен индастриз», имея за плечами тридцатилетний рабочий стаж. Сейчас он целиком трудится на своего сына, поддерживая порядок в спортивном лагере Орра — Уолтона в городе Орилия, в часе с четвертью езды на машине от Пэрри-Саунда.

Как-то вечером, сидя в просторной кухне своего нового дома, Дуг и Арва Орр вспоминали, что им запомнилось больше всего о своем сыне-хоккеисте. «Я езжу на его игры только в Торонто или Буффало, — рассказывала Арва Орр. — Вспоминаю один матч в Буффало, когда „Брюинсы“ забросили восемь или девять шайб, но Бобби за весь вечер сделал только одну голевую передачу. После игры я пожурила его, что, мол, он не очень старался, даже не вспотел. И знаете, что он мне ответил, шутя, конечно? Надеюсь, говорит, мамочка, тебе эта игра понравилась потому, что больше я тебя на хоккей не позову».

Дуга Орра рассказ жены рассмешил. «Я вот всегда бывал им доволен, — сказал он, — и был уверен, что он удержится в НХЛ. Помню игру в Монреале несколько лет назад. У него великолепные финты, понимаете, когда голова, плечи, глаза, руки, бедра, ноги, колени, ступни — все движется в разных направлениях, если это можно себе представить. Мне иной раз кажется, что он вот-вот развалится на части. Так, в тот вечер он до того замотал финтами двух защитников Монреаля, что те столкнулись друг с другом и шлепнулись на лед. Бобби же спокойно объехал их и обыграл вратаря. Ну, скажу я вам! Я и мечтать не мог, что он будет так играть».