Игорь Рабинер

Обозреватель газеты «Спорт-Экспресс», ведущий футбольный аналитик страны

Мы инфицированы футболом

Популярность и притягательность футбола. Есть ли в этом секрет? Секрет, конечно, должен быть, потому что не может весь мир сходить с ума от одной игры. У каждой нации, у каждой страны свои традиции, своя культура, каждому народу свойственны какие-то свои развлечения. И если какое-то явление объединяет весь мир, значит, в нем есть что-то абсолютно уникальное. Даже американцы, которые сознательно дистанцировали себя (я так понял во время пребывания в Штатах) от всего мира и считают себя страной первого сорта, а весь остальной мир даже не второго, а третьего, – даже в них потихонечку проникает этот вирус. Они в футболе уже сейчас посильнее нас. Чемпионаты мира – это уже уровень, до которого мы не доходили, извините, очень давно.

В чем же секрет популярности футбола? Наверное, в простоте самого явления: для игры в футбол не нужно какого-то дорогостоящего оборудования (если взять хоккей – там только амуниция стоит немалых денег). Футбол наиболее прост и доступен для восприятия (в баскетболе, например, достаточно сложно понять сразу все нюансы правил: где фол, где не фол, где еще что-то). Итак, если брать по пунктам: первое – это простота и доступность; второе – это какое-то естественное природное начало, потому что когда есть трава, когда есть небо, когда свежий воздух, то это уже само по себе привлекает, ведь человек – это часть природы в определенной степени; третье – это масштаб, потому что если взять хоккей, или баскетбол, или волейбол, то там площадки гораздо меньше (в хоккее плюс ворота гораздо меньше) и меньше возможностей для выдумки, для творчества, для импровизации. А в футболе огромное поле, игроки – одиннадцать на одиннадцать – колоссальный простор для творчества. Чем меньше людей принимает участие в тех или иных состязаниях, тем меньше у них вариантов именно для действий, – тут же вариантов немыслимое количество. Отсюда рождается стиль, то есть то, о чем мы говорили когда-то (когда проводились чемпионаты Союза): мы говорили о спартаковском стиле («бесковском», условно говоря); если мы говорили о стиле киевском, то имели в виду стиль Валерия Васильевича Лобановского; также мы говорили о грузинском стиле, о стиле вильнюсского «Жальгириса», одесского «Черноморца» и других стилях. Все они получили возможность существовать именно благодаря масштабам футбола. Естественно, за счет этого масштаба нация может вносить что-то новое. Каждая нация может вложить что-то свое, неповторимое. Вот, наверное, эти три момента и есть ключевые в понимании этого вопроса.

Для меня футбол – это мерило человеческого характера, человеческой справедливости, мерило твердости духа. Я всегда стараюсь донести в своих публикациях, что ни в коем случае никогда нельзя замыкаться в технологии. К этому я пришел за годы работы в газете и даже раньше.

Мне тридцать лет, родился в Москве. Болельщиком стал, можно сказать, по наследству. Отец с матерью родились в Одессе, переехали в Москву еще до моего рождения. До того как начал заниматься журналистикой, я болел всегда за две команды: за московский «Спартак» и за одесский «Черноморец». Мой родной дядя, известный поэт-песенник Игорь Шаферан (к сожалению, уже покойный), был яростным поклонником и той, и другой команды, он написал один из гимнов «Спартака», очень известный: «Болеют за «Динамо», / Болеют за «Торпедо», / Амы всегда болеем за «Спартак»/, который группа «Бим-бом» пела где-то во второй половине восьмидесятых.

О журналистике стал мечтать еще, наверное, когда мне было лет двенадцать-тринадцать. В 1986 послал письмо одному из своих любимых журналистов газеты «Вечерняя Одесса» – был такой Андрей Ясень (псевдоним главного редактора Бориса Деревяненко). Я ему послал письмо как бы от болельщика «Черноморца» из Москвы, и он кусочек из него опубликовал – это был мой дебют. В 1989 году я поступил на факультет журналистики МГУ, который закончил в 1994-м. Где-то в середине первого курса понял: пора начинать делать что-то серьезное в этой жизни. Я проанализировал положение дел в тогдашней прессе (газет тогда было еще не очень много – это был 1990 год): решил выяснить, где меньше всего пишут о спорте. Обнаружил, что в еженедельнике «Собеседник». Позвонил Петру Воронкову, отвечавшему там за спорт. Он задал разумный и резонный вопрос: «Что Вы можете предложить?» Я был готов к такому вопросу и тут же выпалил: «Интервью с Львом Ивановичем Филатовым, великим футбольным журналистом, многолетним главным редактором еженедельника «Футбол – Хоккей» (он был одним из моих кумиров в журналистике). Воронков говорит: «Отлично! Это очень интересно. Когда принесете?» Я отвечаю: «Недели через три». Так и договорились.

Предстояло самое главное – убедить самого Филатова в необходимости такого интервью, тем более что он в книгах не раз писал, что интервью давать не очень любит: у него был какой-то отрицательный опыт в этом деле. Однако я позвонил Льву Ивановичу, и он пригласил меня к себе домой в Кунцево. Мы очень долго с ним разговаривали, я записал это интервью. После этого на протяжении года, наверное, раз в месяц я ходил к Филатову на несколько часов, и он мне как бы преподавал – такой вот был своеобразный домашний университет – и подарил книжку с подписью на память. Книжка эта – одна из самых больших святынь для меня. Так я пришел в «Собеседник», там писал где-то около года. Потом начал печататься в специализированных изданиях «Футбольная панорама», «Футбол-Экспресс», «Футбольный курьер», который преобразовался в «Футбол ревю» (в свое время это была достаточно острая газета). Потом нас с моим коллегой и другом Максимом Клитковским пригласили в «Футбол-Экспресс», но уже на руководящие должности, несмотря на то, что было-то нам по двадцать лет: его – главным редактором, меня – заместителем главного редактора. Это продолжалось с полгода, потом кончились деньги – и газета «приказала долго жить». Тогда, в 1994 году, мне поступило предложение работать в «Спорт-Экспрессе». Тогда же я публиковался в «МК», в «Аргументах и фактах» и других изданиях. Я принял предложение «Спорт-Экспресса», где работаю и по сей день. Начинал там в качестве корреспондента. Сейчас я обозреватель «Спорт-Экспресса».

Путь был непростым. Я закончил английскую спецшколу в Москве (спасибо родителям!). Жил несколько лет в Северной Калифорнии, в маленьком городке в двадцати минутах езды от Сан-Хосе, в сорока от Сан-Франциско. Очень непросто там пришлось, особенно первый год. Писал оттуда сюда. Первую свою заметку оттуда я написал уже на третий день после приезда в Штаты. Тогда как раз брала старт футбольная лига и, как там принято, была презентация команды из Сан-Хосе, которая участвовала в этой футбольной лиге. Поехал туда – обалдел, увидев километровые очереди за автографами: я не представлял себе, что в Америке такое в принципе может быть. Написал обо всем этом заметочку… и начал писать. Потом познакомился с нашими игроками-НХЛовцами

Артуром Эрбисом, Андреем Назаровым и Витей Козловым, которые играли тогда в «Сан-Хосе Шаркс», они меня познакомили практически со всем НХЛ. Общались в неформальной обстановке, то есть после матчей брали русских из других клубов и ехали куда-нибудь в ресторан попить пива, поболтать «за жизнь»: русскоязычного общения довольно мало, и всем ребятам хотелось всем поделиться. Вот так я начал писать об НХЛ. Тогда я не был еще официальным корреспондентом, тогда об этом и речи не было. Я проработал восемь месяцев в одной американской государственной конторе, где по-настоящему понял, что такое заниматься нелюбимым делом. Первый раз в жизни прошел через такой опыт, когда возвращался домой с ощущением выброшенных из жизни восьми часов, – более отвратительного чувства я в своей жизни не испытывал. Далее опять мне повезло: первый год как начала играть главная лига сокера – Американская лига европейского футбола. Матч открытия был в Сан-Хосе, что было замечательным для меня совпадением.

Еще раз мне повезло год спустя, когда в феврале 1997 года именно в Сан-Хосе состоялся матч всех звезд НХЛ, – тут тоже какое-то фантастическое совпадение. Я его «осветил», после чего в недрах редакции родилась идея о том, чтобы сделать меня штатным спецкором по Северной Америке. Я имел возможность ездить по Америке на нужные редакции соревнования, мне больше нигде не нужно было подрабатывать. Следующие несколько летя работал чередуя: часть времени проводил здесь – часть времени там. В 1998 году меня отправили на первый мой крупный турнир – на зимнюю Олимпиаду в Нагано, потом на чемпионат мира по футболу… так получилось, что я стал ездить туда-обратно и освещал в числе прочего и футбол, по которому все время скучал. Я очень полюбил НХЛ, и по сей день это моя отдушина. Я езжу как минимум на месяц зимой на Old Star Game НХЛ, общаюсь там с огромным количеством знакомых хоккеистов. Как бы ты ни любил какое-то дело, футбол или еще что-то, все равно после длительного времени занятий ты от него просто патологически устаешь, и нужно хотя бы ненадолго какое-то переключение на другой предмет. С удовольствием езжу освещать соревнования НХЛ. В редакции доверяли все больше и больше. Уже удалось осветить одну летнюю (в Сиднее) и две зимние Олимпиады (в Нагано и в Солт-Лейк-Сити), два чемпионата мира по футболу (во Франции и прошлогодний в Японии – Корее) и один чемпионат Европы в 2000 году (в Бельгии – Голландии).

Сейчас я обозреватель отдела футбола, а в общем-то просто обозреватель газеты «Спорт-Экспресс». Результаты всей моей работы нашли отражение в небольшой книжке «Футбол. Прощание с веком». Таких вышла целая серия при поддержке газеты «Спорт-Экспресс» совместно с издательством «Терра Спорт».

Суть спорта есть беспредельное количество попыток преодолеть планку человеческих возможностей. Сделать это в критической ситуации на глазах у миллионов людей – это кажется простым лишь для непосвященных. А вот ты сам попробуй: выйди на поле, когда на тебя смотрят сто тысяч людей, когда тренер первый раз включил тебя в состав команды, и если ты сыграешь неудачно, он тебя навсегда из команды выбросит. И надо вначале пройти во второй лиге, потом в первой, затем в высшей и, наконец, в международных турнирах в сборной страны, в заграничных чемпионатах – настолько это все многослойно.

Так что человеческое начало, мощь характера, мощь человеческого духа – это главное в футболе, как и в спорте вообще. Поэтому-то я стараюсь в каждом матче, в каждом сезоне увидеть человеческую драму, именно драму человеческих характеров, когда в конечном счете все решает человек.

Что главное в футболе? Тут, конечно, вечный спор: что важнее – игра или результат? Я рос на культуре бес-ковского «Спартака» и, проработав много лет в журналистике, не могу сказать, что сейчас болею за какую-то конкретную команду, – профессия наложила отпечаток. Я симпатизирую тем или иным людям, на каком-то этапе тем или иным командам, которые мне просто нравятся (как они играют, как себя ведут и в самом футболе, и вокруг футбола, в быту). Но я не болею сейчас ни за кого в чистом виде.

Тем не менее эта изначальная бесковская закалка сохранилась. Для меня все-таки важнее игра! Ясное дело, и результат (ты – чемпион мира!) – вопросов нет. Но! По мне, люди приходят на стадион не для того, чтобы увидеть две циферки на табло, – им не обязательно для этого на стадион приходить, они могут включить телевизор, посмотреть новости и узнать, что команда выиграла со счетом 1:0 («О, здорово, великолепно!»). Они приходят на стадион, чтобы получить удовольствие от зрелища, потому что футбол – это точно такое же зрелище, как театр, как кино, как другие зрелища.

Так же я отвечу и на Ваш следующий вопрос: «Что такое футбол?». Для всех по-разному. Все, что перечислено, безумно важно. Зачем нужен футбол без атмосферы стадиона, скажем? Когда смотришь на пустые трибуны «Лужников», становится страшно. Сейчас там собирается по две тысячи человек на восьмидесятитысячной (!) арене, и это выглядит совершенно чудовищно. Вот это – атмосфера стадиона – чрезвычайно важно.

Мастерство игроков. Без этого не будет ни результата, ни удовольствия – все это абсолютно взаимосвязано.

Дух игры, или, как правильно выразился Ловчев, «какая-то детская радость и удовольствие от того, как люди как бы общаются друг с другом посредством мяча» – это, наверное, и привлекает к футболу людей во всем мире. Не может только результат привлекать. Результат – это производное от игры, и я никогда в жизни не поддержу команду, которая пусть даже добьется какого-то большого результата, но показывает трусливый и некрасивый футбол, то есть практически антиигру, антифутбол.

В прошлом году наша хоккейная сборная под руководством Бориса Михайлова после девяти лет вообще отсутствия в тройке призеров чемпионата мира заняла там второе место, и я, заранее зная, что иду во многом против общественного мнения, подверг Михайлова в своей колонке совершенно жесточайшей критике – именно потому, что команда не играла. Было несколько составляющих: великолепно игравший вратарь Соколов, совершенно жуткое везение – команде надо было только отбиться. И вот каким-то трусливым, просто безобразным, я считаю, способом они дошли до финала, где были справедливо обыграны командой Словакии, которая играла в совершенно другой хоккей. Я никогда не поддержу команду, которая добилась результата в ущерб игре, – что в хоккее, что в футболе.

Что же касается пятого вопроса, то и здесь Вы обозначили все составляющие, которые тесно друг с другом связаны. Для футболистов футбол – это и игра, и работа. Работа, потому что каждый день они выливают из себя ручьи и ведра пота, и на предсезонной подготовке, и на тренировках, доказывая тренеру свою состоятельность, возможность и право играть в составе. Это чудовищная, это колоссальная, это черная работа, с одной стороны, – люди же неслучайно такие деньги зарабатывают, и работодатели готовы платить им такие деньги тоже неслучайно; это значит, что из миллионов они – лучшие, они востребованы. Но когда мы смотрим футбол с трибуны, мы эту работу не должны ощущать. Эта работа остается «за кадром», «за кулисами», это есть ремесло, его отшлифовка. Так же как в театре репетиции: они нужны, чтобы войти в роль, почувствовать ее, вжиться. Для болельщика работа футболиста должна оставаться «за кадром», он (болельщик) должен получать удовольствие от того, что он видит. Так что то, что на виду, – игра!

Но в слове «игра» есть что-то поверхностное, абстрактное, а футбол – это же человеческие драмы, причем такие, которые часто ломают судьбы или, наоборот, возносят людей на вершину. И это жизнь, в это вся жизнь игроков вкладывается. Игра – это не вышел, попинал и ушел домой, занялся настоящей жизнью. Эти люди через футбол живут, это их жизнь. И мы живем с ними через футбол. Вы что думаете, вот заканчивается рабочий день, и мы выбрасываем из головы этот футбол и говорим о чем угодно, кроме футбола? Да ничего подобного. Конечно, есть и миллион других тем, и нельзя работающим людям, занимающимся каким-то делом, зацикливаться на одном футболе – это тоже идиотизм. Но футбол настолько притягивает, футбол настолько как бы уже вошел в нашу кровь, что мы инфицированы футболом, причем навсегда. Это неизлечимо. Мы на всех посиделках, вечеринках, когда собираемся большими компаниями, сразу начинаем с футбола и уже остановиться не можем, забываем девушек и жен. Поэтому Савик Шустер, назвавший одну из своих передач «Футбол – это жизнь» (я не могу сказать, что я в восторге от его программы), в данном случае абсолютно прав. Футбол – это действительно жизнь, часто – трагедия.

Я помню, как в 1989 году Шмаров забил знаменитый «золотой» гол киевскому «Динамо» на последней минуте со штрафного, и «Спартак» стал чемпионом. Я неделю говорить не мог, потому что я просто голос сорвал! И у каждого есть такие минуты. Есть минуты, когда гордишься страной особо. Так было в 1999 году на «Стад де Франс», например, когда мы выиграли 3:2 у чемпионов мира и Европы французов. Мне повезло, я там присутствовал, я это пережил. И как мы потом по-другому и на нас уже по-другому стали смотреть! С коллегами – свои отношения, но простые французы в тот момент смотрели на нас с восторгом и недоумением! А «Манчестер Юнайтед» с «Ротором», когда 2:2 сыграли и «Ротор» прошел дальше! Такое во многом заставляет страны и людей пересматривать отношения друг к другу. Это показывает, что люди способны на какие-то такие вещи, о которых никто даже и не подозревал.

О патриотизме, национализме, шовинизме и тому подобном. Одно из другого вытекает, любой недостаток человека является продолжением его же достоинств. Вот и случай с патриотизмом и с национализмом: одно и то же событие может вызвать у разных людей абсолютно противоположные чувства. То, что футбол способен формировать отношение к стране, к народу, способен быть средством политики, абсолютно правильный тезис. Я просто видел на последнем чемпионате мира, как все это происходило.

Чемпионат мира – это совершенно фантастическое зрелище, когда огромные толпы болельщиков из разных стран абсолютно по-разному себя ведут, по-разному одеты, по-разному радуются успеху. Песня группы «Чайф» «Аргентина – Ямайка – 5:0» – это блестящее отображение духа именно этого явления, явления под названием «футбол». Это счастье одних и горе других. Это народный порыв, это счастье или горе того или иного народа. Две циферки на табло могут привести и к тому, и к другому. Вспомните чемпионат мира 1994 года, когда в матче Колумбия – США защитник колумбийцев Андрес Эскобар забил гол в свои ворота, – через неделю его убили болельщики! Ну о чем тут можно говорить! Их и фанатами назвать нельзя – просто больные люди. Но эта история показывает волнение – и эмоциональное, и личное, и другое. Конечно, очень соблазнительно сразу же начать говорить о прошлогодних беспорядках на Манежной площади. Но поскольку я сам с коллегой Сашей Мартыновым недавно участвовал в большом журналистском расследовании (мы опубликовали в «Спорт-Экспрессе» целую полосу об этом событии год спустя), то я пришел к совершенно однозначному выводу: выиграли бы мы, сыграли бы вничью – было бы все то же самое, потому что это было спланировано, подготовлено, это было кому-то очень нужно. Этому способствовало катастрофическое попустительство правоохранительных органов. Это был социальный заказ.

Мы с моим коллегой пришли к такому выводу, пообщавшись с очень многими, в том числе со свидетелем убийства (единственного, которое было), с участвовавшими в этом событии работниками правоохранительных органов. Мы пришли к выводу, что главная причина заключалась в том, что кому-то из власть предержащих нужно было ратифицировать болтавшийся в то время в непринятом состоянии закон о борьбе с экстремизмом. Для этого нужен был вопиющий пример такого экстремизма. Поэтому по каким-то причинам торговые палатки не были закрыты, в центре продавали пиво в стеклянной таре, что для спортивных мероприятий в Москве является полной дикостью. По той же самой причине милиции там было человек тридцать (!) на весь центр города, хотя там собралось около десяти тысяч человек (или восемь с половиной, что ли). Кому-то понадобилось использовать народ в роли пушечного мяса, а тут еще и экстремисты, скинхеды и другое хулиганье подсуетились, явились туда с арматурой. Их, толпу маргиналов, которая перепилась пива, которая была рада уцепиться за любую малость, чтобы устроить эти беспорядки, направили в нужное кому-то русло.

К сожалению, наша жизнь показывает, что именно в век информационных технологий, в век телевидения народ (причем не только наш – я в Америке убедился в том, что и американский тоже, и какая угодно нация чрезвычайно управляема) – толпа, если надо, может сделать все. Футбол не виноват. Просто этот пример показывает роль футбола. В «политической составляющей» футбола содержится и патриотизм, и национализм. Пример с Манежной площадью показывает разрушительную мощь футбола. «Политическая», как мы ее назвали, составляющая футбола может отклоняться в одну и в другую сторону – в патриотизм и в национализм. Все зависит от «настройщиков», от их целей.

В принципе наш футбол соткан из легенд. Одна из них – это так называемый «матч смерти» в Киеве во время войны. Правда это или вымысел, сейчас сказать сложно. Я встречал две противоположные точки зрения. Сколько тут вымысла, сколько правды, сказать трудно. Как журналист я привык верить только в то, что увидел собственными глазами, а собственные глаза в этой ситуации мне уже ничем не помогут. Поэтому теоретически можно допустить и тот и другой варианты. Есть и другие подобные истории, связанные с футболом. Как бы естественно, что на примере футбола как чрезвычайно популярного в народе «явления» коммунисты создавали огромное количество пропагандистских мифов. Многие мифы со временем рассеялись – может, и в «матче смерти» мало реального. Сейчас люди уже не живут за «железным занавесом», имеют больше возможностей видеть все своими глазами, могут сравнить тот же футбол: поставить себе спутниковую «тарелку» и смотреть, а не слушать сказки. Сейчас у мифа нет – или меньше – почвы. А раньше-то создание мифов было нормой.

Вряд ли футбол способствует познанию мира. Я думаю, это натяжка. Футбол может дать лишь какие-то элементы мировосприятия. Например, футбол может помочь людям сформировать собственные позиции по каким-то вопросам. Ну не знаю… Условно говоря: как относиться к голу, рукой забитому Марадоной, – оправдывает ли цель средства? Он пошел на открытый обман, это видела вся планета. Как к этому относиться? Мировосприятие любого человека формируют, во-первых, его родители, а потом жизнь и обстоятельства, в которых он растет и взрослеет, какие-то жизненные изломы, через которые он продирается, судьба. Футбол может каким-то образом только скорректировать все это, не более. Понятно, что у любого человека какие-то позиции уже сложились к тому моменту, когда он начинает задумываться о том, что футбол может повлиять на это.

Философия футбола – это часть философии жизни. Футбол – это явление, которое для миллионов людей может в определенной степени быть квинтэссенцией, частью их жизни. Но нельзя отделять футбол от других сфер человеческой деятельности. Эта сфера, может, более яркая, более популярная, более выразительная, но она лишь часть жизни, часть человеческой деятельности. Поэтому особой философии футбола, на мой взгляд, нет. Ее каждый для себя определяет сам. Как ты будешь достигать поставленных перед собой целей; можешь ты пройти по трупам или ты будешь идти по жизни только честным путем; будешь ты, условно говоря, играть договорные игры, чтобы стать чемпионом страны, или ты будешь достигать всего, не засоряя свою совесть пакостью для достижения результата… Это твое понимание жизни, своего места в ней, это твоя жизненная философия, и футбол как часть жизни помогает высветить твою жизненную философию.

Что такое сегодня футбол для России? Лет десять назад я бы сказал, что это отдушина. Лет десять назад, когда на прилавках ни черта не было, когда был полный политический развал. Я помню – это было совершенно потрясающее зрелище! – когда в 1990 году (я был тогда студентом первого курса МГУ) 7 ноября в Москве было три полярных демонстрации: коммунистическая, демократическая и еще не помню какая. Политизирована была Москва до предела! Я сейчас о политике слышать не могу, а тогда мы так жарко спорили – только политика и была во всех умах. Почему я это вспомнил? 7 ноября был матч Кубка европейских чемпионов «Спартак» – «Наполи» из Неаполя, с Марадоной. Мороз, метель жуткая, стотысячные «Лужники» забиты до отказа – и «Спартак» проходит команду «Наполи»! Это тогда, в то время, при той нашей неустроенности, на историческом изломе! Это для людей действительно была отдушина.

Сейчас уже нечто другое, страна живет уже другой жизнью. И футбол не отдушина, это уже что-то другое. Сейчас идет какое-то психологическое становление некоего нового российского менталитета, российского самосознания. И футбол может помочь в этом становлении, потому что после распада сверхдержавы мы еще не поняли, что с нами, куда пришла страна, мы еще не можем уйти от имперского мышления, хотя уже хорошо видим, что к чему. Мы гордые, но нищие. Да, менталитет меняется. Сейчас, мне кажется, у всех наших людей существует стремление ощутить себя уже не великой нацией, уже не сверхдержавой, а просто уважаемой – скажем так, заслуженно уважаемой – нацией, то есть ощутить, что уважали нас не только за территорию и ядерные ракеты. И футбол, может быть, это то, что может этому помочь. Но пока он только этому вредит, потому что с таким тренером (не хочу сейчас вскакивать на своего «любимого конька» по кличке Газзаев), для которого «цель оправдывает средства», сборная только проигрывает (а это не помогает ощутить себя «заслуженно уважаемой нацией»). ЦСКА, который сейчас идет к чемпионству, крайне не любят болельщики других команд – не потому, что он лидер, а потому что кредо Газзаева – «цель оправдывает средства», потому что ему все равно, какими средствами добиваться своей цели. Все последние события в нашем российском футболе, включая прошлогодний чемпионат мира, еще при прежнем руководстве сборной, события, которые сейчас происходят с национальной сборной, многое другое, что происходило в футболе в последние десять лет, – не способствуют формированию именно уважения к нашей стране… к большому сожалению.

Что такое футбол для Бразилии, Италии, Германии? Для Бразилии, по-моему, футбол всегда одно: главное – получать удовольствие от игры. Так и для зрителей, и для болельщиков. Бразилия – страна тотальной увлеченности футболом. В Бразилии каждый житель – это главный тренер национальной сборной. Он знает о футболе все: кто должен играть правых защитников сборной, по какой тактике они должны действовать… Пресс общественного мнения бразильцев на главного тренера сборной не сравним ни с каким давлением общественности ни в одной другой стране. С другой стороны, общий расслабленно-доброжелательный менталитет бразильцев как раз способствует именно тому, что все это обрушивается на тренера не зло, – мне, по крайней мере, так представляется. Мне трудно представить злого бразильца. Бразилец – жизнерадостный, танцует самбу, играет на пляже «Капа-кабана» в футбол, любит женщин и всех, кто вокруг него. Безусловно, бразильцы бывают разные, но типичному бразильцу свойственны именно эта легкость и раскрепощенность. Для бразильца неприемлем результат без игры, без удовольствия от игры. Чуть ли не самым критикуемым тренером за всю историю бразильского футбола был тренер чемпионов мира 1994 года Карлос Альберто Фар-рера: он поставил команде Бразилии прагматичный, совершенно европейский стиль. Бразилию это не устраивало – Бразилия хотела феерию, Бразилия хотела самбу на поле. Конечно, звание чемпионов мира многих заставило примириться с командой и с тренером, но полного удовлетворения они все равно при этом не испытали. Это о многом говорит. Вот такая она, Бразилия.

Германия. Здесь все наоборот. Какой бы красивый футбол они ни показывали, если вылетят на первом этапе того же чемпионата мира или Европы – это все. Это уничтожение. Это страшно. Это национальная трагедия. Вот у них во главе угла результат – на 1000 процентов. Это немецкий прагматизм, немецкий педантизм, немецкое стремление к минимальному, экономному использованию средств; не распыляться, четко, по прямой, идти к намеченной цели. Бразилец идет танцуя, а немец марширует.

Возьмем Италию. Италия – это такой парадокс, которому я объяснения не нахожу. Скажем так, в девяноста процентах стран менталитет страны соответствует «менталитету» ее футбола, а в Италии все наоборот. Большего контраста, большей пропасти я не видел никогда. Я как-то рассуждал об этом в газете… я не нахожу этому объяснения. Итальянцы – эмоциональные, жизнерадостные, итальянская семья – это крикливые, очень веселые, экспансивные люди, а их футбол – это суперпрагматизм, это «катаначо», всем известная оборонительная система – бетон. Это самый трудносмотрибельный национальный чемпионат из всех великих чемпионатов. Я вот не знаю… я не могу оторваться, когда смотрю хорошие, классные матчи чемпионатов Испании и Англии, а Италию я не могу смотреть. Конечно, самые главные игры, когда с «Миланом» в финальной Лиге чемпионов играют, смотрю, но только как профессионал, желания смотреть у меня нету. Люди только добиваются результата, совершенно не думают об игре – вот таким духом пропитывается итальянский футбол. Меня удивляет именно этот безумный контраст между менталитетом нации и ее футболом. И объяснения ему я не нахожу.

Бразилия – полное соответствие, Германия – полное соответствие, Италия – полное несоответствие. Это одна из тех загадок, на которые так щедр футбол.

Мы уже говорили о чемпионатах мира, а именно о многоцветий красок, «многополярности мира», как выразился бы Борис Николаевич Ельцин. Эту многополярность в большей степени, чем где бы то ни было, можно ощутить именно на чемпионате мира по футболу. Когда ты смотришь на все эти разноцветные толпы, абсолютно разные, – это безумно интересно, безумно увлекательно. Конечно, футбол – это явление культуры, иначе бы этого мно-гоцветия не было. С другой стороны, можно говорить еще и о том, что футбол и культура тянутся друг к другу во всех странах, и они до безумия близки.

Вспомните: чемпионаты мира начинаются с концертов Паваротти, Каррераса и Доминго. Вспомните: у нас всегда интеллигенция, деятели культуры считали за честь дружить с футболистами, поколение Яншина было не-разлейвода со Старостиными. Откуда такая тяга деятелей культуры и искусства к футболу? Мне кажется, это потому, что те и другие на виду. На слуху и на виду. И те, и другие – публичные люди, любят «потусоваться», быть на виду, не только собственными произведениями напоминать о себе, но и присутствием на каких-то светских раутах…

Российской футбольной культуры пока что нет, она еще не сформировалась. Был Советский Союз, и футбольная культура Советского Союза заключалась именно в «мини-многоцветности» (в противовес тому, что мы только что говорили о многоцветности в применении к миру). Была империя, состоящая из народов, абсолютно, если вдуматься, не имеющих друг к другу никакого отношения, не связанных между собой ничем сущностным. Что общего было между Эстонией и Грузией помимо русского языка, который им навязали, – это абсолютно разные страны, с разным жизненным укладом, с разной культурой! Я в прошлом году был в Эстонии, в этом – в Грузии, получил и там, и там колоссальное удовольствие, потому что не был раньше ни в Таллинне, ни в Тбилиси. Это разные миры. Нельзя сказать, кто из них лучше, кто хуже, – они просто разные. И вот именно в этом конгломерате сформировалась эта наша общая футбольная культура. Болельщик знал, что, идя на футбольный матч, он увидит не две одинаковые, просто бодающиеся друг с другом команды, подготовленные по одинаковым принципам, а две команды, исповедующие собственную футбольную культуру и философию, собственный стиль игры.

Сейчас, после распада империи, этого нет. Исчезло столкновение стилей, манер игры, исчезло столкновение философий, культур, которые во многом были очень интересны. Обратите внимание: наши футбольные фанаты и фанатские группировки во всем берут пример с англичан – не буду употреблять грубое слово «обезьянничают». Во всех своих атрибутах, в поведении – во всем они стараются соответствовать «классике жанра», которая сложилась в Англии, в Туманном Альбионе.

Пение, фантастическое футбольное пение в Англии! Это не гимны, это просто какие-то болелыцицкие песни того или иного клуба. Я был в прошлом году на матче «Ливерпуль» – «Спартак» – поют! на «Манчестер Юнайтед» – «Ротор» – поют! То же самое на играх английской премьер-лиги! Послушаешь все это, и кажется, что они всем стадионом каждый день приходят на репетиции и отрабатывают это пение: оно настолько слаженное, настолько красивое, настолько мощное, оно сметает соперников и всех, кто здесь присутствует. Это невозможно передать словами! И когда слушаешь после этого наши тупые дудки… У нас же никто не умеет петь на стадионе! Слава Богу, хотя бы научились «волну» пускать, и то это случается по тем большим праздникам, когда стадион заполнен хотя бы наполовину или на две трети. Такое бывает в основном на периферии – в Самаре, например, в других городах. Самара, кстати, самый посещаемый (в смысле количества болельщиков на стадионах) российский футбольный город: там по тридцать тысяч на каждый матч приходит. Там и «волны» на каждом матче можно увидеть. У нас в Москве все это пока, признаюсь честно, несколько по-деревенски. Ничего общего с той футбольной культурой, которая есть в Англии в первую очередь, ну и в Испании, в Италии, вообще в развитых футбольных странах!

Другой элемент футбольной культуры – общение игроков и тренеров с журналистами. Здесь можно выделить какие-то особенности. Можно сравнить футбол с тем же хоккеем. В НХЛ, где я «поварился», типичный американский хоккеист (и так ведут себя не только хоккеисты, но представители любого вида спорта) – ни один спортсмен никогда, даже после самого крупного поражения, не откажет тебе в интервью. При этом в 90 процентов случаев он так ответит тебе на пять вопросов, что потом, когда ты прослушаешь запись, ты поймешь, что он точно так же ответил бы на любые другие пять вопросов: набор штампованных выражений при ближайшем рассмотрении ничего собой не представляет. То есть он с годами отработал штампы во взаимоотношениях с прессой и никогда, ни в коем случае не будет злить журналиста отказом, хамством.

Для нашего спортсмена характерно нечто противоположное: он либо пошлет «на три буквы», либо душу свою наизнанку вывернет. Первое, правда, чаще случается, особенно когда поражение, – тут 99 процентов! У нас после поражения не дают интервью – ни игроки, ни тем более тренеры. Это норма. Пример подается сверху, тренером. При Романцеве так было и при Газзаеве теперь то же самое. Когда тренер не приходит на пресс-конференцию во время чемпионата мира – это уже заходит за грань возможного. А Романцев так делал. То же самое сейчас Газ-заев – в Грузии тоже не пришел. Я бы сказал, что это свойство нашей футбольной культуры, субкультура – неумение проигрывать, неумение достойно воспринимать проигрыш.

Давно уже замечено, что зарубежные спортсмены более легко воспринимают поражение, начинают сразу же думать о следующем матче. А наши (может быть, это свойство нашего национального характера) более драматично ко всему относятся, более чувствительно, выплескивают наружу неконтролируемые отрицательные эмоции, от которых страдают люди, не имеющие к этому никакого отношения. Это касается и болельщиков, и фанатов, и спортсменов, и тренеров – всех.

Мы не умеем достойно проигрывать. Только поэтому мы и не выигрываем на международной арене ничего серьезного!

Является ли футбол шоу-бизнесом? В какой-то мере. Но футбольное действо больше делается у нас на глазах, чем действо шоу-бизнеса. Пока какой-то влиятельный продюсер вытаскивает на телеэкраны и «раскручивает» ту или иную бездарную певицу, мы не имеем об этом ни малейшего представления (и слава Богу, что не имеем), мы видим результат. Мы видим засилье такого хлама! В этом плане рок-музыка гораздо чище поп-музыки. Рок – это такой жанр, где гораздо более ярко выражено какое-то естественное начало. В поп-музыке оно настолько сглажено, там столько всяких фальшивок! Раньше у нас в стране не было понятия «поп-музыка» – раньше была эстрада. Она была качественная и некачественная. Уж я-то, воспитанный на культуре в том числе и своего дяди, могу об этом судить в какой-то степени. До сих пор люди его песни поют: и «Ромашки спрятались», и «Мы желаем счастья вам»… А все эти однодневки – они исчезают, они созданы только для того, чтобы «наварить» деньги.

Футбол в этом плане ближе все-таки к рок-музыке, потому что тут ты на глазах у людей. Конечно, в нем есть элемент шоу-бизнеса, и это особенно ярко проявляется в нашем футболе в последние годы, когда тренеры стали президентами.

С агентами дело хуже. Агент платит каким-то тренерам какие-то проценты, тех ставят в состав. В любом случае тренер – главный герой. Ему надо удерживаться на своем посту, то есть надо показывать хорошие результаты. Но многие наши тренеры не брезгуют нажиться, обогатиться, пойдя, скажем так, не тем путем, например, имея неформальные отношения с агентами, могут взять не игрока из основного состава, а какого-то «левого пассажира». В определенных случаях некоторые наши тренеры сами становятся агентами игроков. Естественно, наружу это все выплывает только на уровне слухов, но, в общем-то, доходит и до нас. На Западе, когда слышат об этом, делают круглые глаза, они не верят, что подобное возможно. Конечно, постепенно и у нас сложится институт агентов. Скажем так: он на пути к формированию.

О магии футбола. Хоккей или баскетбол с этой точки зрения более схематичны. Но я не стал бы законы футбола противопоставлять законам другого вида спорта, даже игровых видов. Потому что это всё – спорт. …Магия, безусловно, есть, об этом мы уже говорили.

Говорить о большей парадоксальности или нелогичности футбола в сравнении с другими видами спорта я бы не стал.

Относительно творчества и вдохновения. Вспомните Федора Черенкова, и, я думаю, все вопросы о том, нужно ли вообще творчество и что оно означает, отпадут, все вопросы будут сняты. До сих пор для миллионов людей (хотя человек и закончил играть десять лет назад) он бог, потому что он был творцом, потому что он изобретал. Для него каждая секунда на поле была открытием. В нем сидел дух экспериментатора, он не действовал по схемам – он был действительно настоящим творцом, и этот его дух творчества передавался публике. Публика изобретала, придумывала футбол каждую минуту вместе с ним. Мне кажется, что пример Черенкова настолько показателен, что все исчерпывает.

Говорят, спорт – это бездуховная деятельность, это «физика». Бред, на одной «физике» далеко не уедешь. Футбол – это и общение, футбол – это и кураж. Никогда не поднимет на большие дела тренер, который не находит какой-то струны в человеческой душе. Когда тренер умеет задеть именно ту струну в душе игрока, игрок сделает невозможное! Был такой замечательный игрок Саша Заваров, он начинал в Ростове, в Ворошиловграде, был безумно талантлив, выпивал немерено, скатывался по наклонной плоскости и скатился бы, но тут его пригласил в киевское «Динамо» Лобановский. Он его зажег, он его чем-то вдохновил, поднял его на большие дела, и тот обо всех пьянках-гулянках забыл и думать. Это стал другой человек – выдающийся мастер мирового уровня! Блистал в 1986 году на чемпионате мира, в 1988 году на чемпионате Европы; уехал в «Ювентус». И все потому, что Лобановский нашел к нему подход, нашел и натянул вот эту струну человеческую! Наверное, это мы и называем духовностью. Это как бы честность футбольная, которая должна быть. Вот тут надо говорить и о проблемах договорных матчей, и о покупке игроков для обеспечения нужного результата. Это уже называется бездуховностью.

Вы спрашиваете, кто такой футболист как социальный тип и можно ли такой тип выделить в социуме. Тут я сразу бы оговорился. Я привел бы цитату из Олега Павловича Табакова. В прошлогоднем интервью он сказал мне примерно так (я его спрашивал, как он воспринимает игроков): «Они люди, поэтому все разные».

Есть ли какой-то тип, типаж футболиста? Не знаю. Да, в народе и сейчас иногда говорят, с детства нам всем это известно: «У отца было три сына – два умных, третий футболист». Если бы это было действительно так, я думаю, что мы этой игрой так бы не интересовались, потому что одними ногами такой популярности к этому делу не привьешь. Конечно, иногда бывает: просто талант от природы в каком-то одном деле, а в жизни, посмотришь, ну ничего особенного. Все-таки футболисты – это люди с более низким уровнем образования, чем, скажем, театральная или техническая интеллигенция. Но это нормальные люди.

Кто-то из футболистов открыт до предела для общения, кто-то замкнут. Есть там чрезвычайно контактные, честные, дружащие с журналистами и раскрывающие им душу люди. Они не боятся, доверяют журналистам – те сами знают, что из рассказанного можно писать, а что нет, они чувствуют. Вот, например, Бесчастных-человек просто раскрывается! А есть люди, из которых в течение многих лет клещами слово не вытащишь, например Хлестов или Баранов. На каждый пример можно привести по сотне случаев.

Есть футболисты-актеры, как Мостовой, с которым общаешься и получаешь удовольствие даже от мимики. Я не хочу сказать, что он «играет роль», потому что тогда можно подумать, что он лукавит, – нет, разговор с ним – это моноспектакль, который он устраивает перед вами.

Есть люди очень воспитанные, вежливые и интеллигентные. Именно интеллигентность, именно воспитанность делает игроков разными. Самые разные типы есть, самые разные. Поэтому я бы не стал выводить какой-то единый образ российского футболиста. Они не «паны спортсмены», они фантастически разные люди. Есть очень умные, а есть чрезвычайно тупые. Как в любой другой сфере деятельности, как в жизни.

Коллизия ли это: игрок – тренер? Я задавал этот вопрос в свое время Кипиани, именно ему как выдающемуся игроку и тренеру, и он сказал: «Да, это так, потому что, став тренерами, мы хотим от игроков того же, что делали сами. Мы считаем это само собой разумеющимся». А футболистам свойственен все-таки очень разный уровень способностей, дарований… Гений футбола – один на миллион в лучшем случае: Марадона, Зидан, из наших тот же Федор Черенков, Стрельцов. Такие редко идут в тренеры.

Чаще всего тренерами становятся вдумчивые игроки средних (может быть, чуть выше среднего) игровых способностей; по крайней мере, люди, которые не наделены каким-то сверхталантом (таким, чтобы, не задумываясь, они творили великие вещи), а которые добиваются всего посредством труда, посредством размышлений о том, почему и как ты добиваешься поставленных целей. Тренером становишься, если думаешь, каким образом игрок может поднять планку своих способностей. Сейчас многие считают, что очень хорошим тренером, когда закончит карьеру, станет Валерий Карпин (пока он еще блестяще играет в Испании). Это говорят профессионалы, мне судить об этом пока трудно. Может быть, Валере надо немножко убавить вспыльчивости, потому что он, скажем так, очень эмоционален. Когда он начинал в футболе, у него были весьма средние способности, его ругали спартаковские болельщики, потому что они не привыкли к таким, как выражались, «деревянным» игрокам. Титаническим, совершенно колоссальным трудом, работоспособностью, работой с таким сильным тренером, как Ро-манцев, он выковал из себя выдающегося футболиста. И именно благодаря тому, что ему не было это дано изначально, он постигал все сам, собственным трудом, собственными усилиями. Может быть, это действительно одна из предпосылок к тому, что он станет хорошим тренером.

Баловни ли судьбы футболисты, гуляки ли? Я очень много об этом думал, наблюдая за спортсменами – представителями разных видов спорта на Олимпиаде в Сиднее в 2000 году. Вы знаете, у них есть некоторое моральное право считать футболистов баловнями судьбы. Во время общения со спортсменами на Олимпиаде я пришел к выводу, что средний уровень спортсмена из другого вида спорта – образовательный, интеллектуальный, уровень воспитания – выше среднего уровня футболиста. С чем связана эта разница, я не знаю, я могу только указать на какие-то внешние признаки, в частности на то, что другим видам спорта уделяется гораздо меньше внимания, они меньше на виду, они находятся в гораздо худших материальных условиях. Например, стрелок Сергей Олиференко, который выиграл Олимпиаду, готовился к Олимпиаде в Майкопе в тире, где крыша провалилась! Такие люди даже не представляют себе условий тренировок наших футболистов, которые сейчас получили возможность готовиться к сезону на прекрасных испанских и кипрских отелях, на изумительных полях, а футболисты не представляют себе, в каких нечеловеческих, чудовищных условиях выковывается характер будущих чемпионов других видов спорта. При этом деньги, материальное вознаграждение чаще всего просто несопоставимы – в пользу футбола, естественно. Так что представители других видов спорта имеют определенное моральное право считать футболистов баловнями судьбы, тем более что достижения наших футболистов несопоставимы с достижениями представителей очень многих других видов спорта. Вопрос, как мне кажется, в другом.

Вопрос в том, что футбол просто популярнее, и с этим ничего не поделаешь. Ты стал, условно говоря, стрелком – не жалуйся на судьбу: ты выбрал эту стезю, ты сам ее выбрал, ты должен был быть готов к тому, что такое будет. Может быть, такая, скажем так, несправедливость действительно часто ярко выраженна. Когда ты общаешься со спортсменами, ты это понимаешь (я писал материал по этому поводу). Наши футболисты не должны жаловаться, что у них хуже условия, чем на Западе, они должны смотреть, какие условия у представителей других видов спорта, как они добиваются своих побед. Итак, популярность футбола – это раз. В футболе труднее добиться результата, достичь успеха, потому что в нем очень велика конкуренция. В других видах спорта ее гораздо меньше. А тут двести стран, и такие, которым палец в рот не клади. Почему наших много в НХЛ? Потому что у нас выдающаяся хоккейная школа, мы многого добились: десятки раз становились чемпионами мира, выиграли подряд несколько Олимпиад. Мы – общепризнанная в мире великая хоккейная держава.

У нас был футбол выдающегося уровня в пятидесятые – шестидесятые годы. Потом настало черное время семидесятых, когда мы длительное время не попадали в чемпионат мира: после 1970 года играли только в 1982-м – двенадцатилетний перерыв. В это же время в чемпионате Союза процветали договорные игры – пришлось просто ввести лимит ничьих. Это был период, когда мы очень сильно отстали от мира… из-за этой грязи, которая поразила наш футбол.

Второе падение произошло в девяностых, когда распалась большая страна. У нас всегда сборная состояла из украинцев, грузин, москвичей, россиян – другие клубы очень редко выставляли своих игроков. Правда, в 1956, потом в 1960 году, когда мы выиграли Олимпиаду и первый Кубок Европы, отличился один клуб – это был «Спартак». Именно спартаковцы составили большинство в составе сборной. В данный момент у нас нет общепризнанной в мире футбольной школы. Мы не можем сейчас похвастаться такими достижениями, какие были в 1956, в 1960 году, не можем претендовать на выдающиеся результаты. Но тренеры нашей сборной не имеют права оправдывать этим свои низкие результаты, как они это сделали после последнего чемпионата мира и делают сейчас. Во-первых, они не имеют права валить ответственность на игроков – это их поражение. Во-вторых, они обязаны делать все, что в их силах, но не допускать такого лицемерия и обмана. Едва успев заступить в должность, Газзаев через прессу распространяет десять принципов работы со сборной, а потом в течение года все их нарушает – от первого до последнего. В результате все его принципы оказываются дешевой пропагандистской шелухой: эти «принципы» были заявлены потому, что нужно было что-то противопоставить действиям Романцева на чемпионате мира. Но проходит год, и мы видим все то же самое (что было у Романцева), от начала до конца. Это – несоответствие слов делам. Это и приводит к тому, что наш футбол в таком положении и у нас такие результаты.

Если говорить о проблемах мирового футбола, то прежде всего надо сказать о сумасшедших ценах на игроков, абсолютно не соответствующих их качеству. Футболист таких денег (условно говоря, 35 миллионов долларов) вообще стоить не должен. Зидана купили за шестьдесят с чем-то, Фигу примерно за такие же деньги, сейчас Абрамович хочет за сто миллионов долларов купить Рауля. Таких денег игроки не должны стоить. Именно потому, что западные менеджеры просто, грубо говоря, одурели от этой безумной трансферной гонки, переборщили с этой денежной «гонкой вооружений», стали жить в какой-то момент не по средствам, весь этот рынок и рухнул, на плаву остались единицы. Поэтому сейчас и у нас ЦСКА и «Торпедо» (если его, действительно, как обещает, купит Мамут и сделает из него суперклуб) будут иметь возможность покупать таких игроков, которые раньше России даже не снились. Это первый момент.

Второй момент – это то, что в футбольной жизни все большее место занимает клубный футбол, что очень сильно зажимает институт национальных сборных. Сейчас предлагается вообще создать постоянно действующую суперлигу из ведущих команд Европы, где будут еженедельные игры. В сборной игрокам будет играть просто некогда!

И в то же самое время идет такая интернационализация футбола, которая может вообще лишить его смысла. Ведь смысл футбола во многом заключается в национальном самовыражении. Если не будет сборных, то не будет и этого самовыражения. А мы уже видим, что практически все ведущие клубы мира наполовину заполнены иностранцами. Одно дело, когда есть все-таки какой-то национальный костяк, как, например, в «Манчестер Юнайтед». Хотя там есть такие иностранные звезды, как голландец Ван Нистелрой, норвежец Улына, в этой команде есть английский дух. «Арсенал» – очень хорошая футбольная команда, замечательная, красивая, но именно британского нутра я в ней не вижу: французский тренер, большинство звезд тоже французы, играют представители и других стран. Поэтому Англия болеет за «Манчестер Юнайтед». Костяк команды должны составлять представители коренной нации, граждане страны: людям хочется видеть своих. Безусловно, они будут аплодировать звездам, но они хотят чувствовать какую-то сопричастность с этой командой. Болельщику хочется чувствовать сопричастность, а вот этого становится все меньше и меньше в мировом футболе. И в нашем футболе, кстати, тоже. Сейчас – просто абсурд, это уже достигло апогея: в последнем матче команды «Торпедо-Металлург» в стартовом составе не вышло ни одного гражданина России, ни одного из одиннадцати! Приехали, докатились! Наконец-то РФС собирается вводить лимит на легионеров. Я надеюсь, что эта беспрецедентная ситуация послужит толчком, потому что всегда должна быть последняя капля.

Другая проблема в мировом футболе – это стремление к достижению результата любыми средствами. Доходило до такой степени, что чемпионат мира 1990 года, чемпионат Европы 1992 года в Швеции просто невозможно было смотреть. Я имею в виду именно зрелищ-ность игры – была сплошная роботизация. Потом поменяли несколько правил, связанных с офсайтами, в частности то, что вратарь уже не может больше играть руками. Это позволило вернуть зрелищность – чемпионат Европы 2000 года был совершенно замечательный, достаточно приличный был и чемпионат мира.

Последний чемпионат мира выявил еще одну проблему: это безумная перегруженность календаря международных, ведущих европейских чемпионатов. Мы увидели, что самые мастеровитые, самые блестящие команды, которые были главными фаворитами чемпионата мира, вылетели на первой же стадии, потому что все силы были выжаты, из них из-за перенасыщенности играми в течение сезона. Почему вылетела Аргентина? Потому что все ведущие аргентинцы лиги играют в Европе. Почему вылетели Франция, Португалия? Все та же причина. Были и другие причины, безусловно, но эта – несомненно главная. Упорядочение европейского футбольного календаря необходимо, и кое-что в него уже внесено. В частности, с этого года не будет проводиться второй групповой этап Лиги чемпионов, только как бы один этап – групповой. Это уже улучшает ситуацию, потому что этот второй этап уже был неинтересен: он был затянут, скучен, и он, опять же, очень сильно выматывал футболистов. Вот это, на мой взгляд, основные проблемы мирового футбола.

И, конечно, непомерная коммерциализация, вытеснившая из футбола его спортивную суть. Тут тоже такой неоднозначный момент. К примеру, какая-нибудь английская, японская, китайская или шведская домохозяйка знает Бекхэма. Но они знают его не потому, что он хорошо подает с правого фланга, бьет штрафные удары, а потому, что он женат на Виктории Адаме, потому что вокруг них все время вьются сотни папарацци, потому что они все время устраивают вокруг себя PR-жизнь, PR-кампанию. Фактически Бекхэм стал общемировой знаменитостью не благодаря своим игровым достоинствам, а благодаря грамотно и умело выстроенной рекламной кампании. Это раздражает людей, которые увлекаются собственно футболом, которые жаждут, чтобы популярность распределялась по справедливости, по игровым, человеческим качествам футболистов. Многих это раздражает. Я бы сказал, что Бекхэм – это смягченный вариант Курниковой, Бекхэм все-таки очень хороший футболист. Он далеко не лучший футболист мира, но он входит по крайней мере в десятку, в двадцатку лучших футболистов мира. Курникова стала мега-звездой, пачками подписывает рекламные контракты, получая от них миллионы долларов, – совершенно не за спорт, не за теннис. Она вообще забыла в какой-то момент о том, что во всем мире, а не только в мире спорта и тенниса, о ней ходят анекдоты. Попробую вспомнить… «Теннис хорош тем, что он приносит миллионы долларов, но он плох тем, что в него еще надо играть». Вот в таком духе. Людям, далеким от спорта, суета вокруг этих звезд и знаменитостей важнее собственно спортивной сути.

Но, может быть, в этом есть доля справедливости? Может быть, таким способом люди «раскручивают» спорт на большую территорию? Может быть, здесь так: вот человек заинтересовался Бекхэмом, а потом решил посмотреть, что же это такое – футбол? Может быть, это не так уж и плохо… Определенный мотив, конечно, в этом действительно есть. Но ощущение некоторой несправедливости от того, что Бекхэм в мире популярнее того же Зи-дана, все-таки есть. Это выглядит не совсем справедливым. Мы сейчас рассуждаем несколько идеалистически, а надо все-таки быть ближе к реальной жизни и понимать, что отрицать такое развитие, отрицать сегодняшние реалии нельзя. Взять хотя бы случай с Абрамовичем – с покупкой «Челси». Меня бесят наши политики, некоторые граждане-маргиналы, которые возмущаются: «Как он смел вывезти наши деньги!» Как будто это не его деньги, а именно «наши». Вот он у него из кармана эти деньги вытащил и вывез в Англию, там купил клуб, там их тратит! Я считаю, что такая реклама, какую Абрамович делает России, российскому спорту, такое внимание, которое он привлекает к российскому спорту посредством покупки старейшего английского футбольного клуба, просто беспрецедентны. Я считаю, что он принес этим колоссальную пользу российскому спорту.

В этой связи необходимо говорить о нашей чисто российской психологии. У нас в стране не состоялась попытка цивилизованной покупки олигархом клуба российской премьер-лиги: Александр Мамут не смог купить футбольный клуб «Торпедо – Лужники». Уже были подписаны контракты со Смертиным, с Караманом, уже велись переговоры с Луисом Фернандесом на должность главного тренера, с Жарделом – нападение, с Хенриком Ларс-соном – все это было абсолютно реально. Но гендиректор Алешин не захотел продавать «Торпедо» в связи с тем, что деньги ему предложили не все сразу, а в рассрочку, – хорошее дело сгубила элементарная жадность и совершенный непрофессионализм.

Этот эпизод показал, что российскому олигарху легче купить процветающий «Челси», который в прошлом году занял третье место в чемпионате Англии, чем родное, гордящееся своей нищетой «Торпедо». При этом люди забывают, что тот же самый Абрамович – председатель совета директоров омского хоккейного «Авангарда», то есть он вкладывает деньги и в российский спорт. Упорная молва твердит, что Абрамовичу принадлежит также 50 процентов акций футбольного ЦСКА, просто об этом нигде официально не говорится. Ну ведь очевидно, что человек вкладывает деньги в российский спорт! За какие-то считаные недели Абрамовича узнал весь мир! Раньше его и в России-то основная масса населения не очень знала, а сейчас его узнал весь мир, узнала Россия. Очень смешно. Тут речь идет не о каких-то вопросах тщеславия, потому что как раз по поступкам, по всем действиям Абрамовича создается впечатление, что он все это делает не для того, чтобы попасть на первые полосы газет и журналов. Мне кажется, что у Абрамовича нет комплексов на этот счет. Человек не просто делает настоящий, цивилизованный бизнес – нет, он хочет получить удовольствие. В том-то и дело: он хочет получить удовольствие. По-настоящему богатый человек захотел получить от чего-то кайф, и неожиданно выяснилось, что предмет его вожделений – клуб английской аристократии. Он же, насколько я знаю, проводил мониторинг, специально нанял две маркетинговые компании, которые на протяжении полугода исследовали, какой лондонский клуб лучше всего ему купить, рассматривались варианты: «Арсенал», «Тотенхэм», «Челси». Выяснилось, что «Челси» – клуб лондонской аристократии, где самые дорогие билеты, самые престижные гостиницы и т п. Купив клуб, Абрамович повел чрезвычайно продуманную, грамотную политику. Надо сказать, что, хотя в клубе был английский хозяин (Кен Бейс), «Челси» считался самым неанглийским клубом премьер-лиги. Там в основном составе всегда был только один, ну, может, два английских игрока (Денис Вайнс, в последний год Френк Лэмпарт, кто-то еще). Что сделал Абрамович? Он первым делом купил четверых одареннейших молодых британских футболистов. То есть он, оперируя иностранным капиталом (для Англии иностранным), купил британский клуб и сделал команду в тысячу раз более британской, чем сразу же завоевал общественное мнение, которое, естественно, было очень сильно насторожено после того, как он приобрел «Челси». Он купил защитников Джонсона и Бриджа, потом полузащитника ирландца (но все равно из Британии), потом Дафа и еще полузащитника Джо Коула (эти четверо – из числа самых перспективных и талантливых британских футболистов сегодня) и только после этого при– нялся скупать звезд зарубежных и преуспел по полной программе. Взял Себастьяна Миро, аргентинца из «Манчестер Юнайтед», потом Эрнанда Крайстла, тоже аргентинца, форварда, купленного в Италии, и, наконец, Клода Ватиле, французского полузащитника мадридского «Реала». За какие-то месяцы был очень умно и последовательно создан суперклуб.

Тренера итальянца Клаудио Раньери он оставил, что тоже свидетельствует о его уме: если человек с достаточно посредственным составом занял третье место в чемпионате Англии, то было бы очень несправедливо не дать ему шанс поработать с составом звездным. Это бы было несправедливо, и общественное мнение наверняка восприняло бы это очень негативно. Хотя ходили слухи о переговорах со Свеном Эрикссоном, тренером сборной Англии (швед), остался Раньери, и сезон команда начала здорово. Посмотрим, что из этого будет – опять же очень мудро: Абрамович не торопится, не ставит обязательной чемпионской цели в этом году, понимая, что команде на то, чтобы сыграться, на то, чтобы стать командой-звездой, безусловно, нужен не один сезон.

Кстати, эти примеры очень убедительно свидетельствуют о статусе футболиста сегодня и за рубежом, и у нас в стране. Кто же это такой прежде всего по своим функциональным, человеческим, юридическим и другим обязанностям в обществе: спортсмен, шоумен, гладиатор? Есть в Америке такое понятие – перевести его можно как «пример для подражания». Так вот в Америке популярный, знаменитый спортсмен рассматривается именно с этой позиции: он должен всегда и везде пропагандировать, учить обычного мальчишку, как нужно себя вести. Иногда это доходит до абсурда: что есть, что пить – гамбургеры, кока-колу и т д., но сама постановка вопроса, наверное, правильна. Наверное, молодежь надо воспитывать на примере этих звезд. Молодой парень, учась различать жизненные ценности, может научиться чему-то правильному, но ведь может и неправильному. Человек в современном обществе очень подвержен зомбированию со стороны средств массовой информации, со стороны телевидения, и доля истины в том, что именно спортсмену предназначается роль пропагандиста, есть. Но в этом есть и один минус. Спортсмена загоняют в очень жесткие рамки, ему нельзя сделать ни шага в сторону, а он нормальный человек, он не машина – он может просто начать пить, как теннисистка Джениффер Каприати. Она была подающей фантастические надежды звездой, а потом – раз! – пьянство, наркотики… как наша фигуристка Оксана Баюл – такой же случай. Люди в современном американском обществе воспринимают спортсменов как машин по вырабатыванию положительных ценностей. Так нельзя. Это слишком. Безусловно, в какие-то рамки их нужно ставить, чтобы они были действительно примером, но это нельзя делать тотально: вот только так и никак иначе – ведь человеческой натуре свойственна определенная доля бунтарства.

Почему именно в Америке максимальное количество случаев, когда дети являются в школу с пистолетами и расстреливают своих учителей, своих товарищей? В благополучной, суперкомфортной Америке? Потому что в Америке любой человек загнан в определенную колею: в таком-то возрасте он должен быть тем-то, в таком-то – тем-то. И настолько не допускается отступление от стандартов, съезд с шоссе жизненного пути, что у человека (а у ребенка в силу лабильности психики особенно) стихийно возникает чувство протеста, которое зачастую выражается и осуществляется в уродливых формах. А спорт – это часть жизни, это жизнь… Попытка вогнать человека в прокрустово ложе «royal model», этот самый «пример для подражания», оборачивается порой катастрофическими последствиями. Майкл Джордан, Уэйн Гретцки – это люди, с которыми американскому обществу действительно повезло, потому что они «кругом положительные» (по крайней мере, внешне).

В принципе мы можем, наверное, экстраполировать этот процесс, эту идею и на Европу, на европейский футбол… на южно-американский футбол, на наш футбол. Но, во-первых, Европа многограннее, чем Америка, как и весь мир в целом, не говоря уже о Южной Америке, где свобода нравов вообще выходит порой за всякие рамки. Если брать Южную Америку, так там ситуация с «примером для подражания» может складываться с точностью до «наоборот». Там футбол, как мы совершенно справедливо отметили вначале, это любовь, это то, что людям дано от природы, это возможность выбиться из беднейших слоев (социологи называют это, кажется, социальной мобильностью). А бывает порой, что люди выбиваются, а потом опять туда же падают, там же и заканчивают – вот Гарринча… Ну, а многие выбиваются… например, Пеле тоже не был из богатой семьи, а сейчас он в полном порядке. Но в Южной Америке, обратите внимание, сегодня другие идолы. Там идол Марадона – «bad boy». Южноамериканцы все-таки более темпераментны, вспыльчивы, управляемы и поэтому, может быть, именно это человеческое буйство, способность поражать мир своими не только хорошими, но и плохими поступками – любыми – вот это и есть идеал южноамериканцев.

Я пытаюсь вспомнить себя в том возрасте, когда я только становился болельщиком. Как я воспринимал футбол? Мне как спартаковскому болельщику тогда был дорог Федя Черенков – дорог тем, что он, такой маленький, хрупкий, болезненный, так озорно, красиво, весело, изящно разбирался с этими киевскими гладиаторами! Обладая гораздо более скромными от природы возможностями, он своей смекалкой, каким-то куражом, вдохновением сводил в пользу «Спартака» все схватки. Мне, мальчишке, тогда было так приятно на Федю смотреть, может быть, потому, что я сам не отличался серьезными физическими данными: я был второй от конца по росту в классе. Может быть, мы хотели видеть в футболистах благородство, спортивность. Я мучительно переживал, когда вдруг замечал на стадионе, что «Спартак» забивает гол, который начинался чуть ли не у своих ворот со штрафного, либо который был назначен неправильно, либо который был неправильно исполнен, по катящемуся мячу (нельзя по катящемуся мячу бить, надо обязательно остановить его на месте и после этого начать разыгрывать уже накатом). Сейчас я совершенно не переживаю по этому поводу – может, циничный стал, может, профессионально стал ко всему относиться. А тогда, в одиннадцать-двенадцать лет, мне было неудобно. И самым, может быть, психологически тяжелым для меня был момент, когда Федя Черенков забил свой сотый мяч. Благороднейший Федя Черенков, образец спортсмена в моем идеалистическом понимании, забил в матче с «Днепром» свой сотый гол с несправедливо назначенного за его снос пенальти. Хотя не было там никакого пенальти. И тогда, и сейчас это общеизвестный факт. И мне было больнее всего, что Федя пошел бить этот пенальти и забил его. Он потом в интервью уже годы спустя признался, что ему неудобно за тот эпизод. Сейчас такое английское джентльменство в футболе выжжено каленым железом.

Сейчас футбол стал слишком денежным. Сейчас он гораздо более замешан на деньгах, более утилитарен. О fair play, о благородстве, о красоте игры надолго забыли. Слава Богу, ФИФА по крайней мере поддерживает это начинание с fair play. Понятно, что сама по себе постановка вопроса о fair play очень несовременна, она, скажем так, немножко из прошлого, но ее нужно внедрять, пробивать ей дорогу какими угодно методами – что-то святое должно в этом спорте оставаться!

Мне понравилось, как повел себя в игре со «Спартаком» ведущий полузащитник «Торпедо» Игорь Сенцов (помните тот нашумевший случай в прошлом году – он вызвал неоднозначную реакцию). Увидев, что игрок «Спартака» лежит на траве, Сенцов выбил мяч в аут, хотя это был почти голевой момент. Главный тренер «Торпедо» обрушился потом на него на пресс-конференции, что, типа, «честная игра», безусловно, важна, но не для нас… нет, безусловно, и для нас, но не в голевой ситуации… вот что-то такое.

Помню, я написал колонку по этому поводу, где пытался проанализировать все «за» и «против». Я к этому подошел с точки зрения футбольной разумности: не думал ли он в этом эпизоде о том, что играет против «Спартака», который возглавляет Олег Романцев, который возглавляет также и сборную, которая поедет на чемпионат мира через два месяца… тогда это все меняет. Мы настолько уже заледенели в нашем утилитарном восприятии футбола, что сразу начинаем копаться в сиюминутном человеческом (человеческом!) порыве. Я не верю, что за ту секунду, когда Сенцов увидел упавшего игрока, он успел продумать: «Вот сейчас выбью в аут – Романцев меня возьмет на чемпионат мира». Нет, это было рефлекторное движение, значит, человек действительно от души так сделал. А мы тогда все начали сразу копаться, что за этим стоит, – вот что самое страшное! Мы настолько ушли от основополагающих человеческих понятий и принципов, что даже страшно становится.

Я скажу так: последний, 2003, год в лице Валерия Георгиевича Газзаева в стерильном виде показал, каким не должен быть тренер. Он показал, как плохо, когда для человека не существует средств, когда для него существует только цель. В принципе для него это все началось еще в «Алании», когда он стремился все равно каким образом, какими средствами добиться победы. Наверное, его психология и этика были деформированы уже тогда. Но сейчас мы увидели какую-то жуткую смесь человеческой фальши и лицемерия, совершенно неадекватное восприятие реальности, окружающей среды, действительности! А ведь начинал как хороший, вполне талантливый тренер, действительно что-то искал, изучал итальянский футбол (для этого учил даже итальянский язык), в 1992 году обыграли «Олинтарино». Ну, а потом началось…

Это один тип тренера. Существует, конечно, достаточно много тренерских типажей. Есть тренер, для которого цель оправдывает средства, которому главное – добиться результата, а каким образом, что потом будут об этом говорить, что останется в человеческой памяти, в памяти поколений – ему абсолютно все равно. Мы видим этот футбол, в него сейчас играет ЦСКА. Это тактика мелкого и крупного фола, где главное – сорвать атаку, а каким способом – совершенно неважно. Во всем цивилизованном мире судят по-другому, и такой футбол, в который играет – я не буду говорить ЦСКА, я буду говорить именно Газзаев, потому что эти же люди при другом тренере играли бы в совершенно другой футбол, – такой футбол был бы пресечен на корню.

Итак, это первый тип. Второй тип тренера – это человек, абсолютно зацикленный на футболе; человек, для которого тоже существует только цель, но это не совсем то, когда цель оправдывает средства, нет, но для этого человека футбол – это абсолютно все. У него от переживаний, связанных с футболом, деформируется психика, он сходит с ума, он просто готов вывернуться наизнанку ради победы. Это человек, для которого, по большому счету, не существует ничего в этой жизни, кроме футбола, кроме его команды. Пример такого человека – Романцев. Талантливый человек, безусловно талантливый. Тренер от Бога! Безусловно, природное дарование… и огранка хорошая: он многое перенял от Бескова.

Есть категория тренеров, которые могут и игру поставить, и сделать как бы приятную глазу команду, но которые не настолько сконцентрированы на игре. Они любят жизнь, они достаточно свободно и недогматично могут рассуждать на любые темы, с ними приятно. Они контактные, общительные. И тренеры хорошие! Но слишком любящие всю окружающую их жизнь, футбольный антураж… вообще жизнь. Они слишком разносторонни, чтобы добиваться каких-то больших побед в футболе. Больших побед добиваются все-таки в основном фанатики. Пример такого замечательно разностороннего, открытого, общительного человека и хорошего тренера (он доказал это уже во всех командах, где работал), но тренера, который в решающий момент все-таки остается вторым, – это Прокопенко. Человек и тренер, который мне потрясающе приятен!

Проехавшись по российской провинции и пообщавшись со многими, я увидел, что там все-таки иная атмосфера. Мне кажется, здоровое рациональное тренерское зерно растет и придет к нам с периферии. Люди не боятся показать, что они хотят учиться у зарубежных тренеров (слава Богу, сейчас даже у провинциальных наших тренеров есть возможности ездить на стажировки в ведущие европейские клубы, общаться с ведущими тренерами европейского футбола). Например, меня чрезвычайно впечатлил при личном общении главный тренер казанского «Рубина» Курбан Бердыев – человек достаточно жесткий, аскетичный, непьющий, некурящий, истово преданный футболу. Мне кажется, он далеко пойдет. При помощи известного футбольного агента Константина Сарса-ния ему удалось съездить в Лондон и получить двухчасовую аудиенцию у Арсена Венгера, главного тренера «Арсенала». Он посмотрел тренировку и потом два часа (разговор планировался на 45 минут) они беседовали. Он был настолько потрясен, настолько доволен встречей и разговорами с Венгером! Он мне рассказывал: «Ты говоришь с такой глыбой и понимаешь, насколько мы отстали, насколько многому надо еще учиться! Сидишь в машине и все лихорадочно записываешь – только бы чего-то не упустить, только бы не забыть! Ни одной мысли, которую Венгер высказывает!». То же самое Александр Выбега-лов, главный тренер «Шинника»: он во всех подробностях рассказывал, как провел неделю на тренировках «Нью-Кастла», как работает с командой знаменитый тренер Бобби Робсон. У людей появились страсть, жажда к учебе.

То же самое можно сказать и о московских тренерах. О Щабине, который ездил в Англию и потом подробнейшим образом рассказывал о «Манчестер Юнайтед», о том, как его принимал Фергюсон… и мы видим эффект, видим, как Щабин («Торпедо-Лужники») по кирпичику выкладывает свое тренерское здание, стабильно, спокойно работает год за годом. Надо отдать должное терпению и спокойствию президента клуба «Локомотив» Валерию Филатову, который долго-долго терпел, что команда много лет была второй, никак не могла добраться до чемпионства, и дотерпел до того, что они стали чемпионами, вышли в прошлом году во второй этап Лиги чемпионов и сейчас уже обыгрывают в гостях «Галатасарай».

Конечно, нужны молодые тренеры. Тренерскому легиону нужно новое поколение, нужна свежая кровь. У нас на протяжении многих лет ходила по кругу, из одной команды в другую, одна и та же категория, одна и та же группа тренеров. Это ни к чему хорошему не приводило и не могло привести.

Так же и с игроками: нужно новое поколение молодых ребят, которые поиграли и на Западе, у которых есть уже другое понимание современного футбола. Сейчас мы видим пока работу Шалимова, Чернышева, Алейникова – пока у них не очень идет. У них будет получаться – нужно терпение, нужно дать им время. Не может прийти все сразу, даже к людям, которые многое накопили за годы игры на Западе. Они видели, как работают и наши ведущие тренеры (тот же Романцев), и ведущие западные специалисты, но пока ты сам не набьешь шишек в тренерском деле, все твои знания никогда не реализуются в полной мере.

Молодым тренерам нужно доверять. Более естественный на данный момент путь – сразу давать им команду уровня «Спартака», другие команды премьер-лиги. Хотя без опыта работы в первом, во втором дивизионе, наверное, все-таки это трудно, нужна какая-то постепенность в развитии. Эту постепенность и последовательность мы увидели у того же Гордеева, у того же Выбегалова, у других. Это люди, которые много лет маленькими шажочками продвигались к тому положению, которое они сейчас занимают.

В первом и втором дивизионе есть какая-то перспектива, это действительно резерв для нашего большого футбола. Но, с другой стороны, это же «отстойник» для отыгравших, там очень тяжелая ситуация. Дело в том, что премьер-лига сейчас у всех на виду и тут дел-то серьезных жульнических наворотить непросто (хотя можно), потому что все, как под микроскопом. Все транслируется, все всё видят, и если судьи «прихватывают», будем так выражаться, то разглядеть это, в общем-то, не так трудно; если идет продажа игры, если какие-то договорные матчи – все это искушенный болельщик видит. Во втором дивизионе борьба идет только на самой верхушке, большинству команд там ничего не надо – это вообще непонятно для чего. Что происходит с дивизионами ниже второго, распознать гораздо труднее, потому что нет этого самого пристального общероссийского общественного внимания. Это команды, существующие для небольших городков. Играет команда, ходят на нее там пять-шесть тысяч зрителей, никаких целей, по большому счету, команда себе не ставит. Люди к этому привыкли, ничего особенного и не требуют. Такие команды существуют ради того, чтобы существовать, чтобы в городе была по крайней мере иллюзия профессионального футбола. Так что говорить о каком-то тотальном жульническом механизме во втором, в третьем дивизионе, наверное, не приходится. Хотя там тоже какие-то негативные моменты имеются, но, опять же, на самом верху, в командах, которые ставят себе какую-то задачу.

С точки зрения социальной здесь важно то, что сюда, в города второй лиги, могут приехать и продолжать свое ремесло те, кто уже не может играть в высшей лиге, в премьер-лиге. Для спортсмена это возможность работать и более или менее хорошо зарабатывать (гораздо лучше, чем это было десять лет назад).

Еще один момент: в премьер-лиге в связи с отсутствием лимита на легионеров сложилась совершенно уродливая ситуация. Связана она с тем, что в клубы в неимоверном количестве берутся иностранцы. Иностранный рынок сейчас дешевле нашего. У нас футболисты стоят немыслимых денег, и, может быть, это даже экономически обоснованно – брать иностранцев: более качественного иностранца можно купить за меньшие деньги, чем нашего, российского, игрока. Как правильно выразился Володя Бесчастных, раздосадованный тем, что на него, лучшего снайпера в истории современной сборной, который забивал там еще в прошлом году, не было спроса в российской премьер-лиге, «сейчас премьер-лиге нужны только иностранцы и пятнадцатилетние». Получается так, что вся прослойка опытных игроков, которые могут передать молодым игрокам много важного, интересного, оказалась на уровне премьер-лиги невостребованной. Сейчас, например, в первом дивизионе играют Бесчастных, Панов, Титрадзе, Веретенников – масса отличных игроков, которые еще совсем недавно играли в сборной. Это абсолютная дикость! Я убежден, что если в следующем году Бесчастных, или Панов, или Титрадзе окажутся в премьер-лиге, – они еще будут полезны своим клубам.

Во втором же дивизионе заканчивают из больших мастеров очень немногие, потому что там платят куда меньшие деньги, в то время как в командах первого дивизиона платят такие же деньги, как и в большинстве клубов премьер-лиги. Поэтому туда люди идут достаточно безболезненно, идут даже очень известные, порой даже знаменитые игроки.

Тут еще вот о чем надо сказать обязательно. У нас сейчас удивительное явление на чемпионате страны. Денег вроде стало больше, люди покупаются за три, за пять миллионов долларов – еще пока не в массовом порядке, но наши клубы уже способны покупать игроков за такие деньги – при этом результаты в еврокубках (если не брать «Локомотив») только ухудшаются, никакого прогресса не видно. Мы говорим о том, что у нас чемпионат стал сильнее, – только в чем он стал сильнее, пока никто не знает. Я считаю, что у нас футбол просто лежит в реанимационной палате. Дикость в том, что денег в футболе стало намного больше, у нас играют хорошие футболисты из разных стран, практически никто не уезжает играть за границу в отличие от первой половины девяностых годов, а команды только хуже становятся! Вопрос: почему? А потому, что деградировал тренерский корпус страны. Потому что наши тренеры уже просто не способны на какие-то серьезные достижения в футболе. Нужно что-то принципиально, радикально новое. При этом я вывожу, наверное, за скобки Семина. Но он варится в нашей среде, и он достиг того, чего достиг, не благодаря нашему футболу, а вопреки ему. Просто уникальная спайка: тренер-президент Семин и Филатов. Семин работает главным тренером «Локомотива» с 1986 года исключительно благодаря содружеству с Филатовым. Благодаря своим человеческим качествам он сумел не превратиться в то, во что превратился за такой же многолетний период работы в «Спартаке» Романцев. Но Семин – это исключение, которое только подтверждает правило. Это просто уникальный случай, за который безусловно надо сказать спасибо.

Чего же нам ждать в ближайшие десять-пятнадцать лет в российском футболе? Во-первых, надо радикально менять руководство нашего футбола. Я, как и мы все, анализировал все, что происходит, и пришел к окончательному выводу: безусловно приятный в общении человек (ему в любой момент можно позвонить, он в любой момент даст тебе подробнейший, развернутейший комментарий на любую тему), Вячеслав Иванович Колосков не справляется со своими прямыми обязанностями. Он выстроил свой аппарат, создал свою систему, но эта система не работает на российский футбол. Футбол становится капиталистическим, а руководство у нас до сих пор коммунистическое. Не по идеологии, а именно по образу мышления, по системе ценностей, системе взаимоотношений с тренерами. Все делается не для того, чтобы стало лучше, а для того, чтобы было удобно самому себе. Цель – не футбол, а выгода.

Это нынешнее управление нашего футбола выглядит абсолютно вечным. Как Микоян: «от Ильича до Ильича»… Уже даже не веришь, что дождешься чего-то принципиально нового. А кто придет на его место? Может, такой же, но с меньшим кругозором… Колосков все-таки человек неординарный. Неординарный, дипломат, досконально знает все аппаратные игры, интриги… Почему и поменять его по большому счету невозможно! Пока он сам не захочет уйти, он не уйдет. Выбрать кого-то другого? Никогда в жизни не выберут, потому что все подстроено под то, что выстроил Вячеслав Иванович, только под него. Я, честно говоря, не очень понимаю его мотивацию в данном случае: зачем ему все это сейчас нужно? Оставайся уважаемым в среде верховных иерархов мирового футбола, живи себе спокойной жизнью! А тут постоянно под обстрелом, под огнем критики. Меня удивляет его, человека пенсионного возраста, желание оставаться, и оставаться на вершине мирового футбола. Мне это кажется иррациональным. Зачем, зачем ему это надо?! Так что пока у нас не поменяется не просто фамилия руководителя, а общая стратегия, общая политика, вся вертикаль нашей футбольной власти, которая и привела к этому безумному застою, которому конца и края пока что не видно, ничего в нашем футболе не изменится. Вот подрастут молодые тренеры, наберутся опыта – может, отсюда пойдет какая-то свежая струя?! Надеемся.