«Спартак» – чемпион

Руководители «Спартака» в начале 64-го года пошли на известный риск, пригласив Боброва старшим тренером хоккейной команды. До этого на протяжении семи лет он работал футбольным тренером. В хоккее жизнь тренера ему лишь предстояло начинать.

Правда, у него была слава великолепного хоккеиста, но это обстоятельство ровным счетом не предопределяло успех на тренерском мостике.

Ко времени, когда Бобров появился в тренерском корпусе, наоборот, почти все команды возглавляли бывшие хоккеисты из так называемой первой волны. Многие из них работали без особых успехов, придерживались принципа «делай как я», но тем не менее они были в спортивных обществах на хорошем счету, их оберегали от критики, а некоторым даже прощали грехи в быту. А что оставалось делать спортивным начальникам? Иных тренеров еще не было. Поэтому появление Боброва в «Спартаке» казалось очередной попыткой сделать еще одного игрока тренером.

Но надо было знать Боброва. Подобно тому, как он умел выделяться каскадом финтов, хитроумными ударами в футболе или бросками в хоккее, так и в среде тренеров он быстро привлек внимание, но уже за счет природного ума и проницательности.

Все, что ни делал Бобров в «Спартаке», было просто, даже очень просто, как-то элементарно, но за три года это принесло ощутимые плоды – команда, не отличавшаяся постоянством в игре, превратилась в клуб, дерзнувший предпринять погоню за ЦСКА (чего в нашем хоккее прежде не наблюдалось!), а затем ставший и чемпионом!

Бобров не только добросовестно проводил тренировки, что-то стараясь придумать, неизменно ставя себя на место игрока. Много времени у Боброва отнимало комплектование основного состава. Прежде чем пригласить игрока из другого клуба, тщательно взвешивалось, а подойдет ли ему «спартаковская форма». Бобров «пробивал» жилье наиболее нуждавшимся, старался знать, как складывается учеба многих хоккеистов – тогда в «Спартаке», как никогда, было много студентов, а Борис Майоров стал аспирантом.

Обладая покладистым характером, умением ладить не только со спортсменами, но и с коллегами-тренерами, спортивными руководителями разного ранга, Бобров внешне не стал яркой фигурой, не бросался в глаза на матчах или на всевозможных совещаниях, но он прочно, как никто, держал управление командой, раскрываясь даже для тех, кто прежде хорошо знал его в ином свете.

Быть может, умение быть тренером, педагогом, наставником давалось Боброву медленнее, чем в свое время умение бросать диковинную, как казалось, шайбу, но зато все делалось основательно, возникал, как это принято говорить, доброжелательный климат в команде. «Родился под звездой» – говорили когда-то о Боброве-спортсмене, называя его везучим, счастливчиком. Но что сказать о его тренерской работе в хоккее, успешно начавшейся? Везением, влиянием благополучных факторов это никак не назовешь.

После того, как «Спартак» выиграл первенство страны, отношение к Боброву-тренеру в хоккейном мире заметно изменилось, хотя он никаких открытий в работе не сделал. Он лишь по-своему подошел к психологической и общефизической подготовке питомцев.

При Боброве в «Спартаке» увеличился объем тренировок, особенно со штангой. Спартаковцы, правда, по показателям в общефизической подготовке не превзошли хоккеистов ЦСКА. Но прежнего преимущества армейцы уже не имели. Это было весьма важно, поскольку в скорости и морально-волевых качествах спартаковцы и раньше не уступали армейцам.

Прежде «Спартак», правда, мог потерять очко или даже два во встрече с командой, расположившейся в нижней половине турнирной таблицы, но теперь неровных выступлений не стало. Более того, на финише сезона «Спартак» сумел показать игру, при которой ветераны действовали столь же задорно, как и молодежь, а молодые хоккеисты играли под стать ветеранам.

К моменту победы «Спартака» пошел четвертый год работы Боброва с командой. Было достаточно времени изучить характер игроков, их отношение к спорту, режиму. Если для Боброва-хоккеиста сезон начинался в начале декабря и заканчивался в начале марта, после чего он и его партнеры уезжали на юг готовиться к футбольному сезону, то в 60-х годах хоккеисты выходили на лед в августе, а расставались с клюшками в мае. Бобров – хоккейный тренер не мог не видеть, что где-то в середине сезона у хоккеистов нового поколения появляется апатия и им надоедают коньки, клюшки, шайбы.

Вот почему зимой 1967 года спартаковцы больше обычного ходили на лыжах, играли в футбол как на снегу, так и в зале, увлекались баскетболом, плаванием, не забывали и о тяжелой атлетике. Иногда на протяжении целой недели они не выходили на лед. Словом, Бобров делал все, чтобы отвлечь спартаковцев от хоккея.

Когда я попадал к спартаковцам на тренировки, то оказывался свидетелем, как кое-кто из них ворчал: «Когда же опять будем играть в хоккей?» Бобров оставлял ворчание, особенно самых опытных игроков, без внимания или лукаво подмигивал мне. Зато после разлуки со льдом все тренировались и играли азартно. Отсюда и сравнительная легкость выступления на финише, включая и матч с ЦСКА, закончившийся со счетом 7:3.

Удивительно, но факт: «Спартак» стал в 1967 году чемпионом, не имея своего льда, хуже того, даже обыкновенной тренировочной базы, хотя к тому времени игроки многих клубов готовились к матчам уже в сносных условиях. Перед очередной календарной встречей хоккеисты «Спартака» собирались… в густозаселенной зоне отдыха в Серебряном Бору.

После 44 матчей чемпионата, самого продолжительного в первое двадцатилетие советского хоккея, «Спартак» опередил армейцев на 5 очков. Чемпионы установили для того времени рекорд – они забросили 303 шайбы (прежний рекорд – 246 голов – принадлежал армейцам, он зафиксирован в чемпионате 1964 года). Старшинов возглавил список бомбардиров, забросив 47 шайб.

Бобров умел построить занятия со спортсменами на доверии к ним. Одна история с Савиным чего стоила. Был такой игрок в «Спартаке». Еще в детстве он оказался в дурной компании, большинство из которой со временем оказалось не в ладах с законом и было осуждено за кражи. Савин у дружков научился многому плохому. И, когда Бобров принял «Спартак», то всерьез взялся за этого молодого человека, стремясь к тому, чтобы Жора порвал и с воровской компанией и с привычкой пить. И бился Бобров за Савина не потому, что видел в нем одну из главных надежд «Спартака». Это был лишь неплохой хоккеист. Не больше. Во всяком случае он никогда не принадлежал к числу тех, кого боится потерять команда. Характерно, что Савин нередко проводил матч на скамейке запасных. А бился за него Бобров, будучи убежденным, что любой парень, оступившийся в жизни, должен стать человеком. И долг тренера – помочь ему.

Приведя «Спартак» на 1-е место в чемпионате СССР 1967 года, Бобров мечтал о дубле – предстояли матчи на Кубок страны. Для этого были вроде основания. Команда находилась в хорошей форме, свидетельством тому служила серия побед на финише чемпионата, включая и крупный успех во встрече с армейцами. Но спорт непредсказуем. Финальный матч спартаковцы по существу без особой борьбы проиграли команде ЦСКА – 0:2. Временами создавалось впечатление, что некоторые хоккеисты «Спартака» заранее уверовали в свое превосходство и не учли потенциальных возможностей соперников, их желания взять реванш за потерю титула чемпионов. Во всяком случае сыграть через «не могу» «Спартак» в тот день не сумел.

А вскоре Бобров расстался со спартаковской командой. Казалось бы, что ему еще надо – преуспевают подопечные, даже в таком составе они смогли бы победить по крайней мере в ближайшем первенстве. Не исключалось и усиление пятерок, наверняка, в связи с победой в чемпионате СССР в «Спартак» захотели бы перейти многие известные хоккеисты. Но Бобров не мог спокойно наблюдать, как буквально на глазах разваливается армейская футбольная команда, которой он отдал лучшие годы жизни. Она в то время оказалась едва ли не последней в турнирной таблице чемпионата СССР.

Поэтому стоило работникам спорткомитета Министерства обороны СССР лишь заикнуться в разговоре с Бобровым о том, как он смотрит на возможность возглавить футбольную команду ЦСКА, как было получено согласие. И пошел Бобров из благополучного коллектива в тонущую команду. Сам маршал Гречко, министр обороны СССР, с удовлетворением отнесся к возвращению Боброва в родные пенаты. Бобров, в свою очередь, высоко отзывался об этом военачальнике, который, несмотря на огромную занятость, всегда старался быть в курсе дел армейских спортсменов, особенно футболистов. Бобров часто вспоминал, как Гречко, еще будучи первым заместителем маршала Малиновского, возглавлявшего министерство обороны, выкраивал время, чтобы приехать перед очередным матчем в футбольную команду ЦСК МО поговорить с Аркадьевым, Бобровым и их подопечными.

Бобров до последнего момента по существу скрывал свой переход из хоккея снова в футбол. Помню, мы с ним поехали посмотреть футбольный матч армейцев с торпедовцами. Он расспрашивал меня едва ли не о каждом игроке ЦСКА – сколько ему лет, где раньше выступал, когда принят в команду ЦСКА. Эти вопросы были нетрудны для меня, поскольку весной я летал в Душанбе, где армейцы готовились к сезону и участвовали в матчах на приз газеты «Советский спорт», а потому волей-неволей оказался в курсе забот тогдашнего старшего тренера ЦСКА Сергея Шапошникова, его помощников Юрия Беляева и Николая Маношина, начальника команды Алексея Калинина.

Я несколько удивился вопросам Боброва, его обстоятельному интересу к армейской футбольной команде, и лишь по пути домой он «раскололся» и рассказал о своем уходе из «Спартака», а в его квартире нас тем временем ожидал бывший игрок армейцев Юрий Нырков, который в то время находился на ответственной работе в министерстве обороны. Он рассказал, что к концу рабочего дня принято официальное решение о назначении Боброва старшим тренером команды ЦСКА. И уже на следующий день его на армейском стадионе представили футболистам.

Вот при каких обстоятельствах Бобров расстался со «Спартаком». Борис Майоров в книге «Я смотрю хоккей», вышедшей спустя три года после ухода Боброва, вспоминал, как Всеволод Михайлович прощался со спартаковцами, как дрожал его голос и как стояли слезы в глазах этого вовсе не сентиментального человека.

Бобров на всю оставшуюся жизнь сохранил воспоминания о работе с хоккеистами «Спартака», всегда сердечно говорил и о спартаковских футболистах, с которыми его судьба некогда свела на короткое время, на неполных три месяца. Он преклонялся перед талантом Никиты Симоняна, уважал Николая Дементьева, ценил мастерство Игоря Нетто, Анатолия Исаева, Сергея Сальникова, Анатолия Ильина.