Морская авиация отечества в Первой мировой

(Продолжение. Начало в №7-10,12/2010, 1,2/2011 год)

Гидроавиатранспорт "Орлица" с летающими лодками М-9 на борту

БАЛТИЙЦЫ ВСТУПАЮТ В ВОЙНУ

Первая мировая война явилась логическим продолжением борьбы, развернувшейся между развитыми капиталистическим странами за передел монополий, колоний и рынков сбыта. Началом её послужило убийство эрц-герцога Фердинанда в Сараеве. Война быстро превратилась. в коалиционную. В одну из них входили Германия и Австро- Венгрия, впоследствии к ним присоединились Турция и Болгария. Противостояла им коалиция, которую образовали Англия, Франция, Россия, которую позднее дополнили Соединённые Штаты, Италия, Япония, Румыния. В итоге пламя войны охватило 34 страны.

В преддверии войны в устье Финского залива начала создаваться минно-артиллерийская позиция. Защита Петербурга и побережья Финского залива возлагалась на 6- ю армию, которой с началом войны подчинили Балтийский флот. В оперативном приказе Балтийскому флоту он поставил задачу: «всеми способами и средствами препятствовать производству высадки в Финском заливе. Сухопутным войскам и крепостям оказывать флоту при выполнении этой задачи полное содействие».

В соответствии с оперативным планом Балтийского флота после 12 июля 1914 г. из Либавы (Лиепая) вывели все корабли, а самолёты решили перевести на остров Эзель и базировать но спешно достраиваемой авиационной станции 1-го разряда Кильконд.

19 июля (1 августа) 1914 г. Германия объявила войну России. Председатель особого комитета по усилению флота на добровольные пожертвования Великий князь Александр Михайлович 2 августа 1914 г. обратился с призывом к добровольцам идти на службу в авиацию.

Силы балтийской авиации тогда не потрясали могуществом и состояли из четырех самолётов «ФБА», трёх «Фарманов», двух С- 10 «Гидро» с сомнительными перспективами существенного пополнения самолётного парка в ближайшее время. Впрочем, в конце июля 1914 г. Морскому генеральному штабу удалось приобрести два С- 10 с двигателями мощностью 124 л.с. и заказать самолеты типа «Дюпердюссен» со сменным шасси.

Полёты на воздушную разведку начались в ночь на 18 июля. Они ограничивалась обследованием береговой черты и прилегающей полосы моря. Из донесения начальника службы связи Балтийского моря контр-адмирало Непенина командующему флотом от 19 июля 1914 г.: «…открыла действия 2-я авиационная станция в селении Кильконд (полуостров Папенгольм но о. Эзель) на каковую перешёл полностью состав 1-й авиационной станции, находившейся в порту имени Александра III. После мобилизационного периода эта 1-я авиационная станция была развёрнута с ответственным дополнением прибывших по мобилизации чинов во 2-ю и 3-ю авиационные станции…»

Впоследствии, 2-ю авиационную станцию со всем имуществом перевели в Ревель (Таллинн) где она и находилась в готовности к развёртыванию. Ввиду отсутствия радиостанций на самолётах, даже те скудные данные, которые удавалось получить экипажам, сообщались после посадки по телеграфу. От устаревшей информации польза была небольшой, что не могло не раздражать флотское командование. В условиях неблагоприятной погоды удалось организовать наблюдение до о. Гогланд и за три четверти суток произвести восемь самолёто-вылетов.

В августе в Аренсбурге открылась новая станция. Обозначились и первые результаты: 24 августа старшему лейтенанту Щербачёву удалось обнаружить отряд из девяти кораблей, в тот же день за двухтрубным крейсером, который вёл огонь, наблюдал лейтенантом Кульнев, он же обнаружил отдельные суда.

Командующий флотом Балтийского моря адмирал Н. Эссен в докладе морскому министру по итогам 1914 г. по достоинству оценил достижения морской авиации: «Воздухоплавательные аппараты в настоящее время хотя и не являются грозным оружием в морской войне, но следует иметь в виду, что на днях англичане на лёгких крейсерах подвели к Куксгафену семь гидроаэропланов, которые и атаковали германские суда. Таким образом, для противника воздухоплавательные аппараты могут явиться средством активной борьбы с нами. Для нас воздухоплавательные аппараты пока только одно из средств разведки судов, подходящих к берегу и, быть может, средство воздушной контратаки…»

К этому времени немцы закончили переоборудование в авиатранспорт судна, получившего название «Глиндер», подорвавшегося на мине 4 июня 1915 г.

В январе 1915 г. на заседании авиационного комитета высказывалось обоснованное беспокойство за состояние боевой готовности морской авиации, Но заседании комитета присутствовали начальник воздухоплавательного отделения Морского генерального штаба старший лейтенант А.А. Тучков, начальник Ревельской авиастанции старший лейтенант Б.А. Щербачев, лётчики лейтенанты И.И. Кульнев и Г.И. Лавров, инженер Шишкин и другие. Было предложено принять экстренные меры для получения 12 летающих лодок «Кертисс-К», оформить заказа Петроградскому заводу Лебедева на постройку по лицензии 20 летающих лодок «ФБА» с моторами Путиловского завода. С учетом других закупок флотское командование рассчитывало в текущем году получить 56 аэропланов. Однако надежда на продуктивную работу столичных заводов оказалась несостоятельной.

Сборка летающих лодок на заводе Щетинина

Поплавковый "Дюпердюссен" постройки завода Лебедева

В марте 1915 г, чтобы обеспечить армейское командование, планировавшее наступление на Мемель необходимыми данными, был разработан план воздушной разведки. Для его реализации в Либаву перегнали два самолёта на лыжных шасси. Перелёт оказался сложным: моторы при низких температурах работали неустойчиво, масло

замерзло. Самолёты базировались на льду озера близ Либавы, площадку периодически заметало снегом и приходилось прилагать много усилий, чтобы расчищать её вручную. При отступлении от Мемеля аппараты не смогли подняться из- за непогоды, и их тащили люди.

Во многих странах ещё до войны конструкторы и сами летчики оснащали пулеметами небольшие двухместные самолеты, составлявшие часть воздушных сил. Российские самолёты в основном оставались безоружными, поскольку главной задачей авиации считалась разведка. Даже в начале военных действий, когда военно-техническое управление русской армии представило генеральному штабу свои соображения о возможности боевого применении овиации, ответ гласил: «На первом месте должна стоять задача разведки. Если эта задача будет заслонена погоней за превращением аппаратов в средства воздушного боя, то может случиться, что ни та, ни другая задача не будет достигнута».

Настойчивые просьбы авиаотрядов дать им хотя бы несколько пулеметов, отклонялись под предлогом, что это оружие летным подразделениям не положено по штату. Мешали и трудности технического порядка. Далеко не все пулеметы подходили для самолётов: «Максим», например, был тяжеловат; «Виккерс» с водяным охлаждением ствола нуждался в переделке под воздушное.

С началом Первой мировой войны получили практическое подтверждение способности самолётов не только вести воздушную разведку, но и производить поиск подводных лодок, а по мере увеличения полезной нагрузки применять бомбы по наземным и морским объектам. Приходилось также вести бой с себе подобными.

Учитывая обстановку, в декабре 1914 г. Б. Дудоров 1* приказал закупить для офицеров «маузеры», а для нижних чинов – карабины. Установить на морских самолётах пулемёты считалось почему-то невозможным. Тем не менее, Нагурский в январе 1915 г. установил на своём «Фармане» пулемёт системы «Максим», но огнём управлял не лётчик, а другой член экипажа.

С марта 1915 г. интенсивность действий германской авиации возросла и помимо воздушной разведки, немцы приступили к эпизодическим бомбежкам кораблей и береговых сооружений Балтийского флота. А обстановка на фронте тем временем всё более и более обострялась.

1* ДУДОРОВ Борис Петрович 11882-1965). Учился в Орле в сухопутном кадетском корпусе, затем в столичном Морском кадетском корпусе, который окончил в 1902 г., получив чин мичмана. Участник русско-японской войны, контужен, был в плену. После окончания Николаевской морской академии старший лейтенант Дудоров в 1912 г. назначен начальником Восточного района береговых наблюдательных постов Балтийского флота. Занялся вопросами развития авиации на флоте, руководил организацией Опытной авиационной станции в Гребном порту, открытие которой состоялось в августе 1912 г. Для знакомство с организацией морской авиации и авиационной техникой в 1913 г. с группой офицеров посетил Францию, а затем Англию. Приказом командующего Флотом Балтийскою моря от 23 сентября 1914 г. назначен начальником Северного воздушного района службы связи Балтийского моря, командовал авиатранспортом ’Орлица'. С 27 июля 1915 г. – начальник авиационного отдела службы связи флота Балтийского моря, участвовал в боевых вылетах в качестве наблюдателя. Произведенный в капитаны 1-го ранга Дудоров в конце декабря 1916 г. назначен начальником формируемой воздушной дивизии Балтийского моря. По вступлении в должность занимался подготовкой морской авиации к кампании 1917г., участвовал в разработке Положения о службе морской авиации и воздухоплавании императорскою Российского флота. При участии Дудорова 10 августа 1915 г. в Петрограде, на Гутуевском острове, была открыто офицерская школа морской авиации. Летом 1917 т. он стал первым помощником морского министра. Вскоре подол рапорт об освобождении от занимаемой должности. Назначен морским агентом в Японию с производством б контр-адмиралы. В Россию Дудоров не вернулся, жил в Токио. В 1923 г. переехал в Сон-Франциско, где занимался сочинением военно-исторических и мемуарных произведений, опубликованных в американской печати.

Награды: ордена св. Анны 4-й ст. с надписью “За храбрость", св. Анны 2-й ст. с мечами; св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом, 3-й ст. с мечами; св. Станислава 2-й ст. с мечами; несколько медалей.

Летающая лодка "ФБА”

При обороне подступов к Ирбенскому проливу довольно активно действовали лётчики Килькондского авиаотряда, несмотря но наличие только четырех гидросамолётов. Так 18 апреля, выполняя полёт на разведку, поручик Нагурский но «Фармане-11» попытался атаковать немецкий крейсер «Тесис». Сброшенные бомбы в цель не попали, о мотор самолёта Нагурского был повреждён шрапнелью. Пришлось произвести вынужденную посадку, устранить неисправность. После этого самолёт взлетел и экипаж вернулся на базу. Через неделю Либаву заняли немецкие войска.

Свои возможности как нового рода сил авиация продемонстрировала 30 апреля 1915 г., когда, группа немецких кораблей вошла в Рижский залив и обстреляли несколько береговых объектов. Русское командование знало о предстоящем набеге из перехваченной радиограммы, но по причине сложной ледовой обстановки выделенные для его отражения корабли своевременно в Рижский золив прибыть не смогли, В создавшихся условиях силой, способной оказать противодействие, оказались самолёты морской авиации. Безусловно, причинить какой-либо существенный ущерб они не могли, но своим присутствием создавали видимость воздушной угрозы. Другими словами, воздействовали психически, что несколько сковывало действия противника.

Обстановка заставляла постоянно менять систему базирования авиации, а также принимать меры для укрепления обороны Рижского залива, устья Финского залива и Або-Оландских островов. Особое внимание обратили на Ревельскую авиационную станцию, которая до этого предназначалась для снабжения техникой и подготовки личного состава. С прибрежного участка её перенесли на место возле реки Бригитовка.

Балтийской авиации всё чаще приходилось взаимодействовать с авиацией военного ведомства, что в обстановке полной неразберихи тех лет и скромных возможностей средств связи, представлялось задачей нелёгкой и требовавшей принятия мер для налаживания если и не взаимодействия, то хотя бы взаимного опознавания.

Переговоры старшего лейтенанта Тучкова с начальником воздушного района службы связи Балтийского моря старшим лейтенантом Щербаковым в конце июня 1915 г., свидетельствуют о первых попытках в этом направлении. «…Вчера на заводе встретил лётчика поручика Станюковича и его наблюдателя штабс-капитана Думбадзе, которого Литвинов хорошо знает, они мне рассказали, что несут морскую разведку около Виндавы и Либавы, бросали бомбу в Либавской гавани в крейсер и миноносец, иногда выходят в море но аппарате «Вуазен» с расчётом спланировать на берег, два раза видели в море эскадру, но не знали чью, решили бомб не бросать в корабли и лодки, находящиеся вне Либавы так как это могут быть свои. Лётчики находятся в распоряжении штаба 5-й армии около Митовы. Советую войти в тесное соприкосновение с нашей, и их разведками. Предложил Виндаву, кок пункт встречи аэропланов и гидро. Необходимо принять срочные меры для предупреждения возможностей воздушного боя между своими самолётами. Необходимо выработать отличительные знаки нашим подлодкам и миноносцами. Тучков».

Щербачёв доложил: «Немедля обсужу вопрос с лётчиками, с каперангом Подгурским и войду в контакт с Ренгартеном.

…Военным летчикам показывал лодку «Ф.Б.А», говорил, что будут летать такие аппараты. С их стороны было высказано предположение возможности спутать летающую лодку с «Альбатросом» ввиду сходства гондол, хотя лётчики и наблюдатели берутся их отличить, но просят хотя бы разной окраски стабилизатора, например, предлагают покрасить его в белый цвет».

К началу войны постройку передовых воздушных станций на острове Дэгерэ и местечке Лапвик, соответственно 1-го и 2-го разрядов завершить не удалось. Действующая система базирования авиации, принимая во внимание возможности самолётов, позволяла вести разведку на ограниченных удалениях порядка 100 – 150 км, что не удовлетворяло интересам флота. В связи с этим командующий Балтийским флотом вице-адмирал В.А.Канин в поисках выхода из создавшегося положения, 23 июня 1915 г. обратился к главнокомандующему 6-й армией с просьбой о выделении флоту из армейской авиации двух аэропланов «Илья Муромец», мотивируя следующим:

«В последние месяцы, предшествовавшие войне, была сделана попытка использовать для морской воздушной разведки аппарат Сикорского типа «Илья Муромец» который переделали в гидроаэроплан. Эта переделка отозвалась крайне отрицательно на свойствах аппарата, проектированного для взлёта и посадки на земле. И хотя опыты в этом отношении не были закончены, но можно сказать, что отчасти благодаря им аппарат Сикорского был потерян в первые дни войны. Имея теперь сведения о постановке дела для постройки аппаратов Сикорского для нужд армии, я ходатайствую о предоставлении возможности получить для нужд Балтийского флота несколько аппаратов этого типа.

При помощи этих мощных аэропланов явится возможность освещать воздушной разведкой необходимый для оперативных целей морской район и использовать их для активной борьбы с подводными лодками, требующей большого числа воздушных бомб значительного веса.

Ещё одно обстоятельство, имеющее большое значение для воздушных операций, заставляет просить о снабжении Балтийского флота аппаратами Сикорского. Это низкие температуры нашего осеннего и зимнего периода, когда попеты аэропланов становятся крайне затруднительными из-за полной незащищённости лётчика – недостаток, который устранён на последних аппаратах Сикорского.

Летающая лодка Григоровича М-9

Всё вышеизложенное побуждает меня ходатайствовать теперь же получить в распоряжение Балтийского флота два готовых аппарата типа «Илья Муромец», изготовленных для нужд нашей армии, а также просить Морской генеральный штаб о немедленном заказе этих аппаратов для будущего снабжения ими флота».

Армейцы балтийцам не помогли, а РБВЗ едва справлялся с заказами для военного ведомства. Кроме того, последнее платило за самолёты больше и ме мудрствовало с установкой их на поплавки, существенно ухудшавшие все характеристики и усложнявшие эксплуатацию.

В начале июля 1915 г. начальник службы связи Балтийского флота контр-адмирал А. И. Непенин направил командующему флотом довольно любопытный рапорт: «…прошу распоряжения вашего превосходительства, чтобы в случае отступления со 2-й авиационной станции в Кильконде, ничего на станции не жечь и не разрушать, кроме радиостанции и бензиновых погребов, ибо железобетонных ангаров и спусков сжечь и разрушить на скорую руку не удастся. А деревянные дома неприятелю корысти не составят. Предвижу, что отступление, если оно и будет, будет частичным или временным, а потом разрушенное не построишь до окончания войны, да едва ли дадут деньги и после войны на постройку вновь всего».

Как показало дальнейшее, немцы были очень благодарны Непенину за проявленную заботу. После сдачи немцам Виндавы 5 июля 1915 г. вся Курляндия с хорошо оборудованными портами оказалась потерянной. У балтийской морской авиации оставались две авиационные станции: одна в Ревеле, другая – на острове Эзель в Кильконде.

К июлю 1915 г. в боевом составе Балтийского флота по данным авиационного отдела числилось 16 летающих лодок «ФБА» (в том числе пять на авиатранспорте «Орлица»), пять С-10; два «Фармана», а также подготовленные к отправке в школу ОВФ пять «Фарманов» и два «Дюпердюссена». В ремонте находились две лодки Щетинина, в состоянии поставки 17 самолётов «Кертисс». Были заказаны, но ещё не поступили от Лебедева 32 лодки «ФБА».

Из доклада начальника службы связи Балтийского моря начальнику штаба флота о состоянии авиации на 12 июля:

«1. Расположение авиационных станций: 2-я станция на острове Эзель близ селения Кильконд; 3-я станция близ г. Ревеля в селении Бригитовка и 1-й судовой авиационный отряд, базирующийся на учебном судне «Орлица», находящемся в Гельсингфорсе.

2. Состав действующих гидроаэропланов: на 2-й станции – девять «ФБА» и пять бипланов «Фарман»; на 3-й станции – четыре «ФБА» и два биплана типа «Фарман» и в 1- м судовом авиационном отряде – четыре «ФБА».

5. Указанное количество гидроаэропланов относится только к настоящему времени и обслуживается числом летчиков: на 2-й авиационной станции – восемь; на 3-й авиационной станции – шесть и на 1-м судовом авиационном отряде – четыре».

Таким образом, по этому докладу, в боевом составе числилось 24 гидросамолёта и 18 подготовленных лётчиков.

В последнем докладе заслуживает интереса следующая информация: «…при оставлении Моонзунда: 2-я авиационная станция будет переведена в Ревель. 1-я авиационная станция, бывшая Либавская, находилась в Ревеле у Царской пристани без расформирований, несмотря на убыль пяти лётчиков, из которых два попали в плен, два в тяжелом состоянии после аварий, один от взрыва бомбы потерял ногу (лейтенант А.Н. Прокофьев). По прибытии из школы молодых лётчиков станция вновь будет открыта к действию».

Интересно, что в одном деле документы за подписью различных лиц дают неодинаковые данные о боевом составе.

После захвата 18 июля 1915 г. Виндавы и выхода на побережье Ирбенского пролива, немцы перебазировали туда часть своих авиаотрядов. Линия фронта находилась юго-западнее Риги, в связи с чем как армейская, так и флотская авиация стали испытывать серьезные затруднения со снабжением.

19 июля 1915 г. капитан 2-го ранга Б. Дудоров доложил командующему флотом: «Сегодня в 3 часа дня лейтенант С.А. Лишин и кавторанг Б. Дудоров (последний в качестве пассажира) прошли вдоль берега к Михайловскому маяку, где бросили бомбу и 800 стрел. В расстоянии 30 миль на Вест от Лизерорта видели два крейсера, в Виндаве у входа в реку – двухтрубное судно, из-за дождя нельзя было разобрать какое.

Лейтенант Литвинов с механиком Розовым ходил к Доместосу, откуда ходил берегом к Михайловскому маяку, неприятеля не видели».

Первый «воздушный бой» на Балтике, как следует из отчётов, состоялся 21 июля (н.с.) 1915 г. Конечно, это не совсем воздушный бой. Воздушным боем принято считать вооружённое противоборство летательных аппаратов, сочетающих огонь бортового оружия и маневр для уничтожения противнике или отражения его атак. Но поскольку личное оружие типа карабина и пистолета «Маузер» никак не могут считаться бортовым оружием, то есть вооружением самолёта, то уместнее считать имевший место воздушный инцидент, как боевое столкновение. Только следуя традициям, подобные эпизоды всё же будем называть «боями».

Обстоятельства боя были следующими. Утром 21 июля у о. Эзепь появились немецкие самолёты Фридрихсгафен («Альбатрос» FF) с бортовыми номерами 270 и 292. Два русских самолёта «ФБА» с бортовыми номерами 4 (лейтенанта Лишина) и 8 (лейтенанта Зверева) вылетели на перехват. Из-за неисправности двигателя Зверев вынужден был задание прекратить и Лишин остался один.

Из рапорта лейтенанта Лишина начальнику 2-й авиационной станции о воздушном бое в районе Лизерорта: «Доношу вашему высокоблагородию, что сего числа в 5 ч. 35 мин. утра я был около палаток и услышал шум мотора и вслед за тем увидел неприятельский аппарат, в 5 ч. 40 мин. я с унтер-офицером Смолиным поднялся на аппарате ФБА, имея при себе трёхлинейный карабин и пистолет «Маузера». Поднявшись на высоту 500 метров, я заметил ещё один аппарат и пошёл на них, забирая высоту. На 1550 м я разошёлся с одним из аппаратов, обмениваясь выстрелами. Механик Смолин стрелял из карабина, а я из пистолета. Неприятельский аппарат старался пройти над миноносцем, а я ему мешал в этом. Разойдясь, мы развернулись и встретились опять, стреляя друг в друга. В это время ко мне направился и второй аппарат. После перестрелки неприятельский аппарат повернул круто направо, качнулся вправо и налево несколько раз и, снижаясь немного, пошёл к берегу, к маяку Михайловскому, а затем вдоль берега и скрылся со снижением в облаках. И тогда я повернул на второго и разошёлся с ним на 80 – 100 м. После перестрелки аппарат ушёл к берегу, я за ним и, дойдя до маяка Михайловский, пошёл назад, так как мотор начал «чихать». Когда я повернул, неприятель пошёл опять ко мне, а затем в море. Я лёг но переменный курс и увидал в море ношу подлодку, к которой неприятель повернул тоже. Я начал сближаться с ним и сойдясь, открыл огонь. После короткой стрельбы аппарат пошёл на Лизерорт, я за ним и, пройдя около 5 минут за ним и видя, что его нагнать не могу, пошёл домой, так как мотор опять начал работать хуже. Всего в воздухе был 57 минут, наибольшая высота 1550 м. Унтер-офицер Смолин вёл себя выше всяких похвал. У аппарата крыло прострелено в двух местах и легко тронут винт, но аппарат через полчаса после его прилёта был опять готов к полёту».

Этот же эпизод в изложении известного знатоко истории российского императорского флота и авиации Б.В. Драшпиля, к сожалению ныне покойного, представлен в следующем виде:

«Утром 20-го, в 3 часа (?), были замечены 2 немецких аппарата, летевшие к Михайловскому маяку. Летчики Лишин и Зверев поднялись им навстречу. Литвинов и Краевский не могли завести моторы своих аппаратов. Мотор Зверева сдал, и он сел на воду, после чего его взял на буксир миноносец. Оставшись один, Лишин атаковал «Альбатрос» немца, летевшего к «Москвитянину», стреляя из маузера, о его механик – из карабина. Немец был очевидно подбит и, снижаясь, пошел к берегу. Другой аппарат противника после короткой перестрелки, последовал за товарищем. Заметив входящую в Ирбенский пролив нашу подводную лодку, он переменил курс, и Лишин, видя это, несмотря на мотор, дававший перебои, пошел навстречу немцу и, после короткого боя, заставил его повернуть на Виндаву».

В тот день предпринималась также попытка перехватить цеппелин, следовавший по направлению к Ирбеню. Вылетели Литвинов, Лишин и Краевский. Отстреливаясь из двух пушек, дирижабль повернул на север. Взлетевший с аэродрома Кильконд Нагурский принудил его повернуть на юг. Одноко преследование дирижабля организовать не удалось, так как он имел преимущество в скорости.

Состоялись награждения: Лишину 2* вручили орден св. Георгия 4-й степени (приказ по флоту и морскому ведомству №557 от 8 сентября 1915), Литвинов и Краевский удостоились ордена св. Владимира с мечами, Зверев и Нагурский – ордена св. Анны 4-й степени. Механик Лишина унтер офицер Смолин был награжден Георгиевским крестом, остальные механики – Георгиевскими медалями. Б. Дудоров позже был награждён орденом св. Владимира 3-й степени и произведен в капитаны 1-го ранга.

За июль – август 1915 г. русские лётчики произвели 52 самолёто-вылета.

В начале августа 1915 г. 6-я армия вошла в состав Северного фронта и Балтийский флот был переподчинён его главнокомандующему генералу Н.В.Рузскому. Последний 21 августа издал новую директиву, в соответствии с которой главная задача флоту оставалась без изменений, но специально подчёркивалось необходимость удержания Моонзундских позиций и недопущение прорыва противника в Рижский залив.

Авиационный комитет Балтийского флота, собравшись 12 августа на заседание, обсуждал вопрос о новых гидросамолётах и проблемах со снабжением. Пришли к мнению о необходимости самолёта, способного взлетать и производить посадку на лёд, так как в большинстве районов базирования гидросамолётов в зимнее время водные пространства покрывались льдом. Задача эта, по мнению авиационного комитета, могла бы быть решена приобретением некоторого числа поплавковых гидросамолётов на амортизации со стационарными моторами. В качестве доказательства возможности выполнения подобных полётов ссылались на опыт морских лётчиков инженер- механика лейтенанта Зверева и лейтенанта Нагурского.

Представители авиационного комитета выразили беспокойство по поводу недостаточно развитой сети авиационных станций и для повышения оперативности предлагали создавать подвижную базу из двух – трёх специально оборудованных грузовых автомобилей на каждой станции 1-го разряда. Такая подвижная база при необходимости могла выдвигаться на желаемый пункт, вплотную к неприятелю, а в случае обстрела без затруднений менять позицию. Отряд, опирающийся на подобную базу, предлагалось формировать из любых самолётов авиационной станции, а личный состав по необходимости менять. При отсутствии надобности в работе подвижного отряда его возвращали на авиационную станцию. Члены комитета осознавали, что подобная мера только «несколько развивает самое дело, отнюдь не нарушая общей организации». Для повышения мобильности авиационный комитет рекомендовал включать в его состав не более трёх самолётов.

2* ЛИШИН Сергей Андреевич (1889 – 1919). Окончил Морской корпус в 1909 г. корабельным гардемарином, через год получил чин мичмана. Служил на БФ в минной бригаде. В столичном Политехническом институте прослушал теоретический курс авиации, затем окончил Качинскую офицерскую авиашколу, получил звание морского летчика. В начале Первой мировой войны принимал активное участие в боевых делах, заслужил лейтенантский чин и стал начальником Килькондской воздушной станции но острове Эзель. Весной 1917 г. капитан 2-го ранга Лишин сменил капитана 1-го ранга Дударова на посту начальника воздушной дивизии Балтийского моря. Впоследствии назначен начальником воздушной бригады. В 1919 г. расстрелян по обвинению в контрреволюционной деятельности.

Гидроавиатранспорт "Орлица"

Летающая лодка М-9 в ангаре "Орлицы"

В отдельные периоды немецкая авиация действовала довольно активно. Так в конце августа немецкое радио сообщило: «Немецкие самолёты 30 августе атаковали русские морские силы, находившиеся в Рижском заливе и Усть-Двинске. Один аэроплан зажёг перед входом в залив неприятельское опорное судно для аэропланов; второму удалось сбросить бомбы на миноносец, третий дважды сбрасывал бомбы на стоявшее в Аренсбургской бухте неприятельское опорное судно для аэропланов; четвёртый сражался у Цереля с двумя русскими аэропланами и сбросил бомбы на миноносец; пятый бросал бомбы но две погрузившиеся у Виндавы неприятельские подводные лодки с неизвестными пока результатами; шестой сбросил бомбы в верфь для миноносцев но берегу Двины, причинив пожар последней; седьмой потопил русский парусник, команда которого спасена».

В ответном налёте на Виндаву 2 сентября участвовали летчики 1-го судового отряда «Орлицы»: лейтенанты Краевский, Зверев (старший офицер «Орлицы» старший лейтенант. С. Л. Кавелин находился на борту в качестве наблюдателя), мичманы Туржанский и Штральборн, а также летчики 2-го авиационного отряда: лейтенанты Литвинов, Лишин, Нагурский и авиационный кондуктор Еременко. Два самолёта до Виндавы не дошли: мичман Штральборн вернулся из- за отказа мотора, лейтенант Лишин приводнился недалеко от «Прозорливого». Над Виндавой гидросамолёты были обстреляны. Получив повреждения лейтенант Зверев с Кавелиным вынужден был приводниться близ Виндавы. Самолёт они уничтожили, а сами оказались в плену.

Война показала, что взаимодействие между армейской и флотской авиацией оставляет желать лучшего, в связи с чем для повышения его эффективности предпринимались практические шаги.

Так 30 сентября в соответствии с приказанием командующего флотом в 12-ю армию был направлен морской лётчик мичман В.А.Корольков для оказания помощи сухопутным лётчикам в классификации морских целей при полётах над Рижским заливом. Впоследствии начальник штаба Северного фронта генерал-майор Бонч-Бруевич письмом от 20 октября 1915 г. обратился к начальнику службы связи Балтийского моря с просьбой дать распоряжение о высылке имеющихся руководящих указаний по службе связи, схему всех наблюдательных постов, состав их и способ передачи донесений с каждого.

Во втором полугодии 1915 г. германские войска прилагали неимоверные усилия для захвата Усть- Двинска и Риги. Русские войска оказывали упорное сопротивление.

В середине августа 1915 г. крупная группировка германского флота форсировала минно-артиллерийскую позицию в Ирбенском проливе и через четыре дня начала входить в южную часть Рижского залива. Отошедшие к Моонзундскому каналу линкор «Слава», канонерская лодка «Грозящий», авиатранспорт «Орлица» и другие корабли вели активные боевые действия. Лётчики Килькондского и 1-го корабельного отряда выполняли десятки полётов в интересах отряда кораблей.

Из материалов Драшпиля следует некоторая детализация и уточнения: «25 сентября самолёты «Орлицы» корректировали огонь линкора «Слава» и миноносцев по неприятельским позициям окопа Риги. «Орлица» была безрезультатно атакована немецкими аэропланами, сбросившими на неё четыре бомбы. Шрапнельный огонь ее 75 мм орудий был недействителен, как и огонь её единственного зенитного орудия. После стрельбы выяснилось, что ударом газов от 75 мм орудий были повреждены аппараты в открытых ангарах «Орлицы», ток что они не могли быть пущены в действие».

С приближением осени интенсивность полётов существенно снизилась, на авиационных станциях занялись ремонтом техники, подводились скромные итоги, которые свидетельствовали, что гидросамолёты противника обладают лучшими характеристиками и вооружением. Балтийцы продолжали связывать свои надежды с самолётами «Кертисс», в то время как черноморцы в них всё более разочаровывались и за неимением лучшего склонялись в пользу самолётов конструкции Григоровича. Балтийцы старались по мере сил укрепить свою авиацию, прибегая к различным ухищрениям.

Пулеметная установка на М-9

Из письма начальника авиационного отдела службы связи Балтийского моря Б.П.Дудорова начальнику организационно-тактического отделения Морского генерального штаба капитану 2-го ранга Игнатьеву 25 сентября 1915 г.: «По дошедшим до меня сведениям из Франции прибыли в Архангельск на «Сарацине» 10 моторов «Моносупап», которые будут отправлены: пять в Балтийское и пять в Чёрное море. Ном приходится каждый день бороться с обнаглевшими немецкими аппаратами, между тем наличие моторов очень мало и запасных ни одного. Вследствие этого думаю, что в моторах на Балтийском море в данную минуту более острая нужда, чем на Чёрном, а потому прошу, устрой, чтобы эти 10 моторов были переданы Балтийскому морю и по возможности незамедлительно их доставить в Ревель.

P.S. Случайно узнал, что ты выразился про Балтику: Дудоров говорит: только не «Щетини», а его лётчики – только «Щетинин». Думаю, тебе неверно осветили дело. Я признаю, что последняя лодка Щетинина лучше Ф.Б.А., но мы уже дали большой заказ на вторые раньше, чем первая была создано. Я был против второй, имевшейся в Ревеле, лодки «Щетинина». Впрочем, по существу большой разницы между Ф.Б.А. и новой лодкой «Щетинина» нет. Зарезан я не лодками, а моторами, да ещё тем, что Англия в своё время мой большой, данный до войны, заказ на моторы и аппараты «Шорта» и «Авро» не выполнила. Даст Бог, «Морисы», которые достал Щербачёв, помогут делу, хотя и поздновато.

Тут почти ежедневные воздушные бои и со вчерашнего дня соотношение сил почти всегда такое: на два наших пять немцев. Из восьми аппаратов, посланных 28 (августа) в Виндаву, дошло только четыре, а четыре вернулись из-за неисправностей в моторах, причём приходилось некоторых подбирать в море, рискуя подорвать миноносец. Верь, дорогой, душа болит и от злобы на немцев, у которых всё есть. Не сплю даже те редкие часы, которые не торчу на мостике или не занят делами. Никого винить не хочу, а если, что и сорвётся, то от больной души. Твой Дудоров».

Из письма Игнатьева Дудорову: «Дорогой мой Борис Петрович! Из моторов, прибывших на «Сарацине», на Балтийское море будет дано восемь, так как у Вас бесспорно более острая нужда, чем на Чёрном. «Морисов» достал не Щербачёв, а Тучков, так как без ходатайства Тучкова у Великого князя и Семковского ничего бы не вышло на мой взгляд… Ради Бога, не болей душой и не горюй. Всё наладится и всё утрясётся; надо только не покладая руки работать, стараясь поддерживать добрые отношения и веря в общее дело и людей».

В конце 1915 г. для продолжения службы 8 балтийской авиации прибыли: лейтенант В.В.Дитерихс, мичманы Б.П. Берг, А.Н.Горковенко, братья Олег и Игорь Зайцевские, Петров, А.И.Макаревич, прапорщик из студентов политехникума Антоненко, волонтер студент Матвеев и др.

В октябре самолёты «Орлицы» обеспечивали высадку десанта у маяка Домеснес, произведя разведку берега. Десант оказался успешным. Из-за осенних штормов и ранних заморозков авиатранспорт «Орлица» ушёл на зимовку в Гельсингфорс.

За 1915 г. немцы потеряли всего три дирижабля, пять самолётов, три экипажа попали в плен.

В 1916 г. Балтийский флот поступил в непосредственное подчинение Ставки Верховного Главнокомандующего, однако это не лишало его возможности проводить самостоятельные морские операции в восточной части Балтийского моря, тем более, что основные силы немецкого флота ушли в Северное море. Началось создание передовой позиций – минных полей от Техконы (о. Даго) до о. Эре (Аландские острова), прикрытых на флангах батареями. Благодаря этому сеть авиационных станций к концу года существенно расширилась. В марте решено было открыть авиационные станции на о. Дегере, Эккере, Юнгфрунзунд, в Лапвике и Або, которые образовали 2-й воздушный район службы связи Балтийского флота. В 1-й воздушный район вошли станции южного побережья Финского залива и Моонзунда: Кильконд, Церель, Ревель, Гогенсфольм, Аренсбург. В июле была образована временная авиационная станция в Рижском заливе на о.Руно.

Отряды 1-го воздушного района осуществляли прикрытие с воздуха баз и сил флота, решали задачи противолодочной обороны, а также производили эпизодические бомбардировки наземных укреплений противника, и разведку на оперативных направлениях: Моонзунд – Швеция, Моонзунд – Либава, Ирбенский пролив, Рижский залив.

Отряды, базировавшиеся на станции 2-го воздушного района, в основном занимались противолодочной и противовоздушной обороной Ботнического залива, разведкой водной акватории на подступах к передовой позиции и к побережью Швеции.

Опыт походов показал, что ангары «Орлицы» нуждаются в доработках и в конце февраля 1916 г. их произвели в Гельсингфорсе. В период с 23 мая по 2 июня 1916 г, во время захода «Орлицы» в Петроград, на Путиловской верфи установили новые кильблоки для летающих лодок М-9 и устройства для их крепления по-походному. Четыре гака с карабинами для спуска и подъема гидросамолетов заменили более мощными. Наблюдение за работами осуществлял полковник корпуса корабельных инженеров И.Е. Храповицкий.

С началом весны 1916 г. морская авиация Балтийского флота, состоявшая из пяти боевых и двух резервных отрядов, насчитывала 47 самолётов и 26 лётчиков. Наиболее подготовленными считались Килькондские авиаотряды из девяти лодок «Ф.Б.А.» и шести поплавковых «Фарманов». Деятельность авиации противоборствующих сторон постепенно возобновилась. На вооружении немецкой авиации появились более совершенные истребители с колёсным шасси «Фоккер», вооруженные пулеметами. Поступающие на Балтику летающие лодки М-9, также имели но вооружении пулеметы, но они уступали немецким самолётам по всем основным характеристикам.

Авиатранспорт «Орлица», на котором находились четыре М-5, базировался главным образом в Куйвасте, обеспечивая корабли.

Армейское командование настаивало, чтобы балтийцы к марту сформировали на Чудском озере отряд гидросамолётов. Несмотря на мнение командующего флотом адмирала В.Кешина, полагавшего целесообразным отложить это мероприятие, Ставка приказала заняться созданием авиационной станции и отряда. Великий князь Александр Михайлович пообещал заказать для отряда десять летающих лодок, если Григорович достанет к ним моторы. К маю 1916 г. отряд сформировали, но нужды в нём не оказалось, и он поступил в распоряжение Кронштадтской крепости.

К июню 1916 г. на флот прибыли выпускники Бакинской школы морской авиации: Алферьев, Извеков, Иванилов, Микоев, Миссинский, Понятов, Румянцев и Шитаков.

Из сводки Морского штаба Верховного главнокомандующего за 26 июня (н.с) 1916 г: «Около полудня в районе Ирбенской позиции появились четыре неприятельских гидроаэропланов. Их атаковали три наших гидроаэроплана, вылетевших из Цереля. Неприятельские аппараты повернули обратно, наши их преследовали. Один неприятельский аппарат был подбит и сел но воду, попытки его спасти неприятелю не удались, он был расстрелян нашими лётчиками и затонул».

Тот же эпизод в соответствии с «Перечнем военных действий на Балтике» представляется в следующем виде: «Появившиеся в районе Ирбенского пролива четыре неприятельских гидросамолёта были атакованы тремя русскими гидросамолётами, вынудившими противника к отступлению. При преследовании один самолёт противника был сбит».

А вот как выглядит этот эпизод в изложении Б.В.Драшпиля: «26 июня произошел бой 3-х наших аппаратов с 2-мя немецкими. С Цереля вылетели Штральборн и Корольков, о Зайцевский вылетел из Аренсбурга. Штральборн вынужден был сесть на воду из-за порчи мотора и, будучи на буксире у катера, атакован уже 4-мя немцами, сбросившими на него бомбу и обстрелявшими его из пулемета. Вылетевшие на подмогу из Цереля Туржонский и Величковский атаковали немцев, подбив один «Альбатрос», севший потом на воду, подобрали товарищей и сожгли аппарат». Нетрудно видеть некоторые различия с предшествующим описанием.

Из Перечня военных действий на Балтике следует, что и воздушный бой, состоявшийся 2 июля 1916 г., тоже завершился победой: «Отряд в составе линейного корабля «Слава», канонерских лодок «Грозящий» и «Храбрый», авиатранспорта «Орлица» и восьми миноносцев а течение дня обстреливал в районе Каугерна в Рижском заливе сухопутные позиции противника. Противник пытался атаковать линейный корабль двумя гидросамолетами, но был отогнан, причём при преследовании один из неприятельских самолётов был сбит самолётом с «Орлицы» (лётчик лейтенант С. Петров)».

В делах штаба командующего флотом Балтийского моря этот эпизод изложен подробнее: «Около 9 час, возвращаясь к «Орлице» на высоте 1500 м, Петров, имея наблюдателем мичмана Савинова, увидел немецкий аппарат, с которым вступил в бой на дистанции 15 м, идя ниже и вступив ему под хвост. Через 5 минут немец был сбит вследствие повреждения радиатора».

Через два дня снова имел место воздушный бой. «Военная летопись русского флота» так описывает события за 4 июля 1916 г.: «Линейный корабль «Слава» с миноносцами «Сибирский стрелок» и «Охотник», перейдя от Каугерна к Рагоцему с утра производил систематический обстрел неприятельских Клапкальнцемских батарей… Четыре неприятельских самолёта пытались атаковать «Орлицу», но были встречены четырьмя русскими гидросамолётами. В результате боя один самолёт был сбит морским летчиком лейтенантом Петровым и упал в воду у Рагоцема, причём лётчик и механик взяты в плен. Второй самолёт был сбит в расположении противника, остальные два уклонившись от боя, повернули обратно». По документам следует, что это уже второй самолёт, сбитый лейтенантом Петровым 3* О своих потерях здесь нет ни слова. А вот из сводки сведений Морского штаба Верховного главнокомандующего за тот же день 4 июля следует: «В районе Усть-Двинска четыре наших гидроаэроплана имели бой с четырьмя германскими аэропланами, в результате чего один неприятельский аэроплан был сбит и с него взяты в плен летчик и механик, а другой был подбит и спустился на берег; с нашей стороны был сбит один гидроаэроплан (лётчик подпоручик А.Н. Извеков и механик унтер-офицер А.В. Назаров погибли)».

В изложении Драшпиля этот эпизод представлен так: «В середине июня «Орлица» перешла к острову Руно, а 21-го июня (4 июля) четыре немецких самолета сделали попытку ее атаковать. Подпоручик А.Н.Извеков поднялся первым и, не ожидая других летчиков, вступил в бой с 3-мя аппаратами противника. У нею был пробит бак с бензином, аппарат загорелся, упал в море и перевернулся. Летчик, привязанный ремнями, утонул. Атака но «Орлицу» было отбита, и один немецкий аппарат был сбит, а летчик взят в плен. Пленный немец /лейтенант Зибург и наблюдатель Мейер, прим. авт.) проговорился, что новая гидробаза неприятеля находится на озере Ангерн (Энгурес). Решено было эту базу атаковать».

А бои продолжались. Из сводки Морского штабе Верховного Главнокомандующего за 17 июля следует: «Ноши гидроаэропланы сбрасывали бомбы и были обстреляны неприятелем. Один из наших аппаратов, повреждённый огнём, должен был спуститься. Лётчики сняты, аппарат уничтожен нашим и неприятельским огнём».

Тот же эпизод в Летописи: «Ввиду появления в Ирбенском проливе германских миноносцев и моторных тральщиков, шесть русских гидросамолётов напали на суда противника, сбросили бомбы и вынудили их удалиться. Один из гидросамолётов повреждённый снарядом противника, вынужден был спланировать на воду. Экипаж его был принят другим самолётом, а повреждённый самолёт приведён в негодность».

Интересно отметить, что спустя 80 пет именно день 17 июля, в соответствии с приказом главкома ВМФ, стал считаться Днём морской авиации Правда, выбирая «удобную» для празднования летнюю дату, штабные «специалисты», похоже, не учли тот факт, что 17 число было связано с боевой потерей самолета

3* ПЕТРОВ Сергей Андреевич (1889-1916) Окончил Морской корпус в 1912 г. корабельным гардемарином, через год получил чин мичмана. В столичном Политехническом институте прослушал теоретический курс авиации, окончил Севастопольскую авиационную школу ОВФ (1914), получив звание военного летчика. С вводом в строй авиатранспорта «Орлица» весной 1915 г., стол одним из четырех командиров экипажей летающих лодок «ФБА», впоследствии переучился но М-9. В групповом воздушном бою русских и немецких летчиков 2 и 4 июня (н.с) 1916 г. лейтенант Петров с матросам Меньшиковым сбили два неприятельских гидросамолёта. Приказом по Флоту и Морскому ведомству отважный летчик был награжден орденом св. Георгий IV степени Несколько месяцев спустя стал начальником авиационного отряда на авиатранспорте «Орлица» и заслужил еще один военный орден. В 1917 г. занимал должность начальника Бакинской школы авиации. По некоторым данным его жизнь закончилось в октябре 1917 г.

Продолжение следует

Примечания: