Египетские истребители-бомбардировщики в «войне на истощение»

Каким бы .мощным не казался на.м информационный взрыв, порожденный перестройкой, но справедливости ради надо сказать, что и и застойные годы скудный ручеек шепотом передаваемых сведений, позволял установить. что советские МиГи весьма достойно показали себя практически во всех локальных конфликтах. Уверенность в этом с приходом эпохи гласности только окрепла. На фоне заслуженной славы, завоеванной «изделиями» Микояна и Гуревича во второй половине XX веки, истребители-бомбардировщики, созданные в ОКИ П.О.Сухого, остались «в тени», а между тем, с начала 70-х гг. они, наряду с МиГ-17, фактически стали основой ударной мощи ВИС многих стран, и в их боевой карьере есть немало интересных страниц, часть из которых мы и собираемся приоткрыть…

Вторая половина 50-х и начало 60-х годов стало периодом бурного развития сверхзвуковой истребительно-бомбардировочной авиации. Для большинства военных всего мира ее явно завышенные (как показало недалекое будущее) возможности не подлежали сомнению, в результате чего на развитие самолетов этого типа были направлены значительные средства. Производившаяся при этом смена приоритетов привела ктому, что традиционным истребителям и штурмовикам пришлось потесниться, а в ряде стран последние вообще исчезли из боевого состава ВВС.

Не минула «чаша сия» и овеянную славой советскую штурмовую авиацию. Уже в апреле 1956 г. было решено списать поршневые Ил-10 и Ил-10М по плану Министерства Обороны и прекратить развертывание производства реактивного Ил-40. Однако задвинув в угол «летающие танки», высший генералитет не смог абстрагироваться от проблемы оказания непосредственной авиационной поддержки сухопутным войскам на поле боя. нанесения авиаударов по вторым эшелонам и резервам, а также необходимости изоляции района боевых действий.

Указанные задачи и должны были решать перспективные высотные фронтовые бомбардировщики и фронтовые бомбардировщики предназначенные для действий на малых и средних высотах. Первые должны были обладать максимальной скоростью полета до 2500 км/ч, потолком до 25-30 км, дальностью полета на сверхзвуке не менее чем 1500 км и до 3000 км на дозвуковой скорости. Вторые казалось бы выглядели менее «круто» (крейсерская скорость 1100-1200 км/ч и дальность до 2000 км), но зато от них требовалась способность действовать с грунтовых аэродромов и возможность применять ракеты класса «воздух-поверхность» с дальностью пуска до 150 км и максимальной скоростью 3000 км/ч!

К сожалению, ни один из опытных «высотников» (Ил-54, Ту-98 и Як-26) по мнению командования ВВС не соответствовал предъявляемым требованиям, что фактически привело к «замораживанию» этого направления на довольно длительный срок. В то же время, создававшийся на базе фронтового истребителя Су-7 ударный самолет С-22 отвечал почти всем запросам военных за исключением того, что не имел ракеты «воздух- поверхность», которую еще надо было создать. Во всем же остальном он вполне подходил ВВС и уже с 1960 г. под обозначением Су-7Б был принят на вооружение и запущен в производство на авиазаводе №126 в Комсомольске-на-Амуре.

Хотя самолеты первых серий имели немало конструктивных недостатков, но большая их часть, за исключением неважных взлетно-посадочных характеристик, постепенно была устранена. Последние, благодаря повлению крыла изменяемой стреловидности, были заметно улучшены лишь на Су-17, начавшем поступать в строевые части с 1970 г. Но если и этот «прокол» был в конце концов устранен, то с тактикой применения новых боевых самолетов дело обстояло значительно хуже.

Теоретически предполагалось, что пилоты сверзвуковых «сушек» будут способны наносить стремительные удары на значительном удалении от баз и не без успеха отражать контратаки перехватчиков противника, у которых к тому же будет не слишком много шансов догнать на отходе самолеты имевшие сопоставимые скоростные характеристики. Не исключалась также возможность этих самолетов действовать методом «свободной охоты», атакуя все мало-мальски привлекательные наземные (надводные) и воздушные цели. Однако подтвердить или опровергнуть эти расчеты мог только реальный боевой опыт.

К началу 1966 г. в соответствии с заданием правительства на базе планера Су-7БКЛ с облегченным (т.е. обычным, без лыжи) шасси и упрощенным составом БРЭО была создана экспортная (коммерческая) модификация Су-7БМК (С-22МК) предназначенная для поставки в дружественные «развивающиеся» страны. Уже в марте на 126-м авиазаводе был собран первый серийный самолет, а в июле 1966-го первую партию истребителей-бомбардировщиков направили в Египет. Всего же за год ВВС Египта получили 64 Су-7БМК, но по-настоящему проявить себя, как, впрочем, и дальними бомбардировщикам Ту-16, а также истребителям МиГ-19 и МиГ-21, «сушкам» тогда было не суждено.

Кадры фотокинопулемета установленного на «Мираже» Яхуды Корена запечатлели пару египетских истребителей бомбардировщиков Су-7БМК, рядом с которыми, видимо, находится топливозаправщик, а чуть дальше просматривается Ил-28. Авиабаза Файд, 5 июня 1967 г.

В конце 60-х достойное место в египетской тактической ударной авиации занимали МиГ- 17Ф, оснащенные дополнительными подфюзеляжными замками для 100-кг бомб и подкрыльевыми направляющими для 76-мм НУРСов, прекрасно дополнявшими достаточно мощное пушечно вооружение этих самолетов.

Как бы там ни было, но развернувшаяся в арабском мире разнузданная пропагандистская кампания, направленная против Израиля и подкрепленная невероятным ростом военной мощи Египта и Сирии фактически стала неуправляемой. Широко распространенным было мнение, что «лишь тотальное уничтожение иудеев» единым махом могло разрубить весь гордиев узел проблем региона. Антиизраильская риторика в арабских средствах массовой информации подкреплялась масштабными военными приготовлениями.

В этих условиях министр обороны Израиля Моше Даян, считавший, что каждый день промедления только увеличивает шансы на успех объединенных вооруженных сил коалиции арабских стран, ранним утром 5 июня принял решение начать боевые действия молниеносным ударом авиации. В 07:45 утра израильские ВВС внезапно атаковали 19 египетских аэродромов на Синае, в дельте Нила и в районе Каира. Нападавшим сопутствовал полный успех и еще до полудня ВВС Египта потеряли на земле 309 боевых самолетов! Во второй половине дня не менее опустошительным налетам подверглись авиабазы Иордании, Ирака и Сирии, что довело количество уничтоженных на земле самолетов и вертолетов до 393!!

В этой бойне «семеркам» – в отличие от самолетов других типов – еще повезло: на аэродромах экипажи израильских «Мистеров» смогли уничтожить только 15 истребителей-бомбардировщиков. Уцелевшие безусловно представляли серьезную силу, но были слабо освоены летным составом. Тем не менее наиболее опытные пилоты, такие как, например, подполковник Мохамед Абабнак, все же решили поднять в небо уцелевшие машины. Но в условиях подавляющего господства израильской авиации их пилоты могли только демонстрирвать противнику свою решимость сражаться и тот факт, что не все египетские самолеты уничтожены на аэродромах.

Завоевав стратегическое господство в воздухе, ВВС Израиля смогли обеспечить своим сухопутным войскам полную свободу маневра, которые в результате стремительных ударов захватили весь Синайский полуостров. Спустя несколько дней израильские танки находились на подступах к Дамаску, а парашютисты занимали позиции на западном хребте Голанских высот. И хотя уже 19 июля правительство Израиля единогласно проголосовало за возврат всего Синая Египту в обмен на мирный договор и демилитаризацию полуострова – аналогичные предложения были сделаны Иордании по поводу западного берега реки Иордан и Сирии по поводу Голанских высот – попытка дипломатического урегулирования напряженности не была воспринята лидерами арабских стран, начавших подготовку реванша.

С помощью СССР побежденному Египту удалось очень быстро восполнить потери своих ВВС, что не удивительно – ибо до 40% государственного бюджета шло на прямые военные расходы. И не успели еще высохнуть чернила на подписанных обеими сторонами соглашениях о прекращении огня, как спустя буквально месяц после окончания «шестидневной войны» египетские ВВС снова начали испытывать на прочность израильскую ПВО. Уже 15 июля 1967 г несколько Су-7БМК взаимодействуя с дюжиной МиГ-17 атаковали израильские позиции напротив Суэца и в районе Исмаилии. И хотя поднявшимся по тревоге израильским «Миражам» удалось сбить один Су-7БМК, позже аналитики из обоих лагерей сошлись во мнении, что результаты этого внезапного налета более чем компенсировали потерю одного сверхзвукового истребителя-бомбардировщика.

С этого дня фактически ни о каком мире на линии фронта и говорить не приходилось, но если на сирийской границе периодически происходили стычки мелких подразделений, то египетские сухопутные войска, отделенные от противника довольно широким Суэцким каналом, в бой не вступали и подобно противнику в основном занимались инженерным совершенствованием своих позиций. Последний, впрочем, занимался этим вынуждено, так как египтяне быстро сосредоточили вдоль канала несколько мощных ариллерийских группировок, произодивших опустошительные огневые налеты на позиции израильтян. Евреи противопоставили этим регулярно налетавшим огненным «шквалам» внезапный огонь своих САУ, а затем и удары авиации, как по позициям египетской артиллерии, так и прикрывавших ее частей и подразделений ПВО. Несмотря на то, что решить задачу прикрытия с воздуха позиций свой артиллерии командование египетскими ВВС не смогло, все же мысль о том, что нападение – лучший вид защиты, не покидала арабских авиаторов, горевших желанием перенести игру на половину поля противника.

С учетом интенсивности подготовки летного состава египетских ВВС, готовившихся к новой войне, не слишком многочисленным «спаркам» Су-7УМК простаивать явно не приходилось.

Фото из архива Е.Гордона

Су-7УМК в «нильском» камуфляже. Авиабаза Бельбейс, 1969-1970 гг.

Преподанные в ходе трагической «шестидневной войны» уроки тщательно изучались и одним из результатов этого стало начавшееся на всех аэродромах масштабное строительство укрытий для самолетов, поначалу представлявших фунтовые обваловки укрепленные вскоре железобетоном. Наличие рассредоточенных по периметру летного поля укрытий теперь в принципе исключало одновременное уничтожение в ходе воздушного налета значительного количества самолетов, что не приминула отметить в своем докладе израильская разведка. Уже осенью 1968 г. ВВС Израиля генерал-лейтенант Богдыхай Хот, заявил на совещании высших офицеров, что поскольку в случае начала нового конфликта вновь уничтожить египетскую авиацию одним ударом не удасться, «мы должны будем их выманить из укрытий…».

С целью более эффективного использования маскировки, осенью-зимой 1967-1968 гг. были введены две схемы камуфляжа для самолетов тактической авиации. Первая представляла собой почти классический горно-пустынный, представлявший собой набор коричневых пятен неправильной формы на песчаном фоне. Вторая более сложная схема представляла собой набор очень крупных бурых пятен и окантовывающих их полос выцветшего травянисто-зеленого цвета, нанесенных на песчано-желтый фон.Этот вариант предполагалось использовать на самолетах действовавших в районе дельты Нила, однако на практике машины в окрасках обоих типов действовали в зависимости от обстановки.

Надо сказать, что спустя всего год после окончания «шестидневной» войны противники серьезно усилили свои арсеналы. Войсковая и объектовая ПВО Израиля получила американские ЗРК «Хок», а на защиту неба Египта были призваны советские ЗРК С-75 и С-125. Существенные изменения произошли и в оснащенности ВВС. Обе стороны полностью перевооружили свою истребительную авиацию сверхзвуковыми машинами. У израильтян место истребителя первой линии занял «Мираж»III, а у египтян и сирийцев – МиГ-21. Все уцелевшие после июня 1967 г. дозвуковые МиГ-17 были переведены в разряд истребителей-бомбардировщиков. Несмотря на мощное пушечное вооружение, эти самолеты не слишком подходили на эту роль из-за весьма небольшой бомбовой нагрузки, составлявшей всего 400-500 кг и отсутствия специализированного бомбардировочного прицела.

На имевшиеся под консолями два штатных замка, куда крепились подвесные топливные баки можно было подвесить по одной 250-кг ФАБ-250 или по две «сотки». Не мудрствуя лукаво египтяне разместили под фюзеляжем МиГов еще по паре замков, каждый их которых был рассчитан на одну ФАБ- 100. Но этого арабам показалось мало, и под консолями истребителей-бомбардировщиков смонтировали направляющие для восьми 76-мм швейцарских неуправляемых реактивных снарядов «Сакр», выпускаемых известной фирмой «Эрликон». Доработка «семнадцатых» проводившаяся ударными темпами в авиамастерских Хелуана (к югу от Каира) была завершена к концу 1968 г. и уже к началу следующей кампании все «ветераны» были возвращены в строевые части.

Столь «развитая» подвеска вызвала рост лобового сопротивления и как следствие этого, падение максимальной скорости у земли до 700 км/ч. К тому же без ПТБ дальность полета загруженного под завязку бомбами и ракетами МиГа была очень скромной, а потому необходимо отметить, что в боевых условиях чаще летали с баками в дополнение к которым брали НУРСы и пару «соток». Полную боевую нагрузку (пару ФАБ-250 и две ФАБ-100 либо шесть «соток») брали только в том случае если цель находилась буквально на линии боевого соприкосновения – иначе говоря на берегу Суэцкого канала – или при использовании аэродромов подскока.

Но проблемы не ограничивались только летными характеристиками. Еще одним обстоятельством, препятствовавшим одновременному применению 250- и 100-кг бомб была различная баллистика боеприпасов, весьма существенно различавшихся по массо-габаритным показателям. В результате чего сброшенные с одного захода разные по массе средства поражения имели и разные траектории, а поскольку в действиях истребителей-бомбардировщиков ставка делалась на внезапность, делать дополнительный заход на цель представлялось по меньшей мере нецелесообразным, а большинстве случаев просто рискованным.

И все же несмотря на все эти недостатки, МиГ-17, по мнению египетских летчиков, было рано списывать. «МиГ-17 была великолепная машина, – вспоминал генерал-майор Мохамед аль Масери. – помимо мощного бомбового и ракетного вооружения она несла три пушки, одна из которых была 37- мм. Вы даже представить себе не можете ее эффективность. При попадании снарядов почти в любую преграду образовывалась дыра диаметром в целый фут (0,305 м). Две более скорострельные 23-мм пушки давали- тоже массу огня и осколков…-. Не менее высоко оценивал МиГ-17 и полковник Тахсин Заки, считавший его «идеальной машиной для маневренного боя».

Однако как ни хорошо смотрелись довооруженные МиГи, поступавшие в Египет Су- 7БМК выглядели явно лучше. Особенно арабов впечатляли максимальная скорость 2100 км/ч и бомбовая нагрузка более 2000 кг. Необходимо отметить, что неважные взлетно- посадочные характеристики «семерок», заставившие конструкторов в конечном итоге ограничить число точек подвески полезной нагрузки лишь четырьмя, в Египте даже несмотря на иссушающий летний зной Сахары практически не ощущались. Длинные и очень ровные взлетно-посадочные полосы аэродромов, многие из которых были построены еще англичанами, позволяли спокойно взлетать с двумя тоннами бомб даже в 55-градусную жару. Более того, посчитав массу боевой нагрузки для такого крупного самолета недостаточной, египтяне рискнули без согласования с ОКБ П.О.Сухого установить еще два дополнительных пилона с балочными держателями БДЗ-57КР на 500 кг каждый под консолями крыла. Это довело подвешиваемую на самолет массу средств поражения до 3300 кг. Теперь «сушка» смотрелась ненамного хуже полученного позже израильтянами «Фантома» с его дюжиной 227-кг фугасок Мк.82, висевших двумя «гирляндами» под крылом. После такого «самоуправства» «зашевелились» и разработчики, направившие в 1969 г. на испытания Су-7БМК с двумя дополнительными точками подвески, а начиная с 1970 г. этот вариант уже выпускался серийно.

Доработанные в мастерских Хелуана МиГ-17Ф получили направляющие для НУРСов и подфюзеляжные бомбодержатели (слева). Перед учебным вылетом на пилотирование по приборам (о чем можно судить по зашторенной задней кабине) (справа).

С поступлением новой техники в египетских частях была развернута интенсивная боевая учеба, в которой активное участие приняли советские военные советники и летчики- инструкторы. О том что израильские ВВС после июньского «блицкрига» уже не рассматриваются в Москве в качестве «картонного» противника, можно было судить по уровню прибывшего летно-инструкторского состава. Все без исключения пилоты имели квалификацию «летчик-снайпер» и перед отправкой за рубеж сдали в Липецком Центре боевой подготовки курс боевого применения истребителей-бомбардировщиков со сложных видов маневра. Возглавлял «преподавательский состав» инспектор боевой подготовки истребительно-бомбардировочной авиации Краснознаменного Одесского военного округа (5-й Воздушная армия) подполковник Б.Павлов, обосновавшийся на авиабазе Бельбейс.

Необходимо отметить, что уже в то время этот крупный аэродром, помимо функции основного места базирования 202-й и 204-й истребительно-бомбардировочных авиабригад, являлся учебным центром египетских ВВС. Здесь находился истребительно-бомбардировочный колледж, начальником которого был полковник авиации Хосни Мубарак, впоследствии ставший- генерал-лейтенантом и президентом Египта. Недалеко находился и полигон, на котором пилоты оттачивали свое мастерство.

Для прибывших в Объединенную Арабскую Республику «хабиров» – так египтяне называли советских военных советников и специалистов – многое было в диковинку и жизнь незнакомой страны окружал ореол таинственности. Последнее, впрочем,началось еще в Союзе, когда всех кандидатов на отправку в зарубежную командировку подвергли тщательному медицинскому освидетельствованию на предмет возможности длительной работы в странах с жарким и сухим климатом. При этом, ничего определенного до самого последнего момента не сообщалось и каждый знал только то, что его касалось лично. Перед вылетом офицеров переодели в полевое обмундирование без знаков различия, что невольно наводило на мысль о том, что «посылавшее их за тридевять земель государство и само не слишком уверенно в правильности данного решения…» Однако если подобные мысли и были, то с прибытием на место от них не осталось и следа. Местная экзотика вкупе с непривычным климатом и ландшафтом, а также служба попросту не оставляли времени недолгие размышления.

Надо сказать, что советских специалистов принимающая сторона устроила весьма комфортно. Каждый офицер получил в свое распоряжение по отдельной квартире из нескольких комнат со всеми удобствами. Глядя на многометровую площадь этих апартаментов многие с тоской вспоминали свои семьи ютившиеся в маломерных «хрущевках», деревянных бараках сталинской постройки, а то и вовсе снимавших отдельные комнаты и углы. Ощутимо сказывалось и то, что дома находились не на аэродроме, где с утра до ночи не смолкал рев авиационных турбин, а в тихом городке, больше напоминавшем оазис.

Каждый день на рассвете за летно-техническим составом приезжали автобусы, доставлявшие офицеров и механиков к 05:00 на аэродром. Обратными рейсами в город отвозили тех, кто заканчивал ночную летную смену. Возвращались уже на закате, снова встречаясь с теми, кто шел на ночные полеты.

Впрочем, если с жильем было все более чем в порядке, то с питанием поначалу возник казус. Причина заключалась в том, что в обычном понимании летной столовой ни в городке, ни на аэродроме не существовало. Находясь на службе, египетский летный состав питался вскладчину, благо привелегированное положение пилотов в обществе, да и в вооруженных силах подкреплялось весьма солидным денежным содержанием. Как правило, ежедневно из числа технического персонала выбирался техник, который получив деньги отправлялся на базар за продуктами, а потом занимался готовкой. Основное место в рационе занимали различные блюда из мяса (исключая свинину) сдобренного обилием приправ, с которыми в огромных количествах потреблялись маслины и сладкий лук. Процедура принятия пищи тоже была своеобразной. Стульев и столов в «трапезных» не было и в помине (хотя в штабе и во всех других помещениях они имелись в избытке), ели сидя на коврах, не торопясь, с чувством смакуя каждое блюдо, отчего обед занимал немало времени.

Вообще создавалось впечатление, что никто никуда не торопиться. Все делалось «с чувством, с толком, с расстановкой». При этом интенсивность учебной подготовки и количество выделяемых командованием на ввод в строй пилотов летных часов далеко превосходили все мыслимые нормативы, свойственные для советских ВВС. Дома обычной нормой для пилотов строевых частей был годовой налет в 100-120 часов. Заметно выше он был у инструкторского состава Центров боевой подготовки, а также соответствующего Управления в Главном штабе ВВС и отделах находившихся в составе штабов Воздушных армий и соединений. Здесь нормой были 250-300, а то и 400 летных часов, позволявшие их обладателям выработать навыки, вызывавшие у строевых пилотов непреходящее чувство уважения.

Однако практика боевой подготовки принятая египетскими ВВС впечатляла даже этих «зубров», некоторым из которых приходилось бывать в Ейском высшем военном авиационном училище летчиков, где на аэродроме Полевое готовили летный состав для стран так называемого «третьего мира». Как правило после окончания училища все без исключения пилоты истребителей-бомбардировщиков направлялись в учебный центр на Бельбейсе, где преподавали наши инструкторы. Под их руководством и осуществлялась доподготовка летного состава. Помимо теоретических занятий, включавших основы тактики воздушного боя, знакомство с вооружением ВВС и ПВО Израиля, а также ряд других дисциплин, в программе важное место отводилось практическим занятиям объемом не менее 58-60 летных часов, в ходе которых отрабатывалась групповая слетанность на малой высоте в составе звеньев, боевое маневрирование, бомбометание и стрельбы.

В ходе учебных полетов отрабатывалась слетанность и применение всех видов оружия со сложных видов маневра, как самостоятельно, так и в составе групп.

Закончившего успешно «начальный курс» направляли в часть, где командир эскадрильи и командиры звеньев, а также опытные ведущие под непосредственным патронажем советских инструкторов продолжали втягивать его в боевую обстановку. Полный курс боевой подготовки на Су-7БМК исчислялся 160-170 летными часами, причем никаких ограничений по ресурсу двигателей (который для АЛ-7Ф-1 составлял всего 250 ч) или по расходу топлива египетское командование не выставляло, что и позволило в короткие сроки достаточно неплохо «натаскать» летный состав. Критерием готовности считалось умение «воевать» в составе звена – четверки самолетов – сохранять тактическое взаимодействие, оказывать взаимную огневую поддержку, грамотно выполнять групповой боевой маневр, накрывать цель огнем непрерывно – без интервалов между атаками отдельных самолетов. Только после этого летчика зачисляли в боевой расчет и он получал право выполнять боевые задания.

К моменту прибытия в Египет наших советников, уже было известно, что попытки выхода к цели на малых высотах приводят к тому, что пилот сверхзвукового самолета в лучшем случае вынужден атаковать со второго захода, а в худшем – вообще не замечает объекта удара. Правда, преимущественно пустынная местность серьезно затрудняла маскировку объектов, но одновременно с этим почти полное отсутствие заметных ориентиров на огромных песчаных пространствах Синая осложняло ориентировку пилотам, глазам которых было не за что «зацепиться». Свои коррективы вносила и погода. Прозрачным небо было только на высоте начиная с 2 тыс. м, а ниже этого уровня в воздухе почти всегда висели мельчайшие частицы песка в желтой мути которого тонуло все. В результате если на полигонах в Союзе в ясную погоду обнаружить танк или артбатарею можно было с расстояния примерно в 5 км, то в Египте эта величина была заметно меньше. Нередки были и песчаные бури, порой до неузнаваемости изменявшие расстилавшийся под крыльями самолетов пейзаж. Замечу, что никаких радиолокационных станций обнаружения и целеуказания, а также лазерных дальномеров на Су-7БМК не было.

Но даже если цель удавалось визуально обнаружить на подходе, вероятность выполнения атаки по ней с первого захода была

весьма незначительной. Причина этого заключалась в том, что за те несколько секунд, в течение которых пилот успевал идентифицировать замеченный объект, самолет проскакивал до двух километров. Затем требовалось довернуть на цель, наложить на нее марку прицела и дать ей «успокоиться» после маневра. Согласно оценкам, выполненным в 60-х гг., вероятность выполнения атаки с первого захода по малоразмерным объектам не превышала 0,1-0,2.

К тому же имевшийся в их распоряжении ассортимент средств поражения (две 30-мм пушки НР-30 и боевая нагрузка, состоявшая из различных свободнопадающих авиабомб калибром до 500 кг и НУРСы С-ЗК, С-5, С-21 и С-24, общей массой до 2000 кг) требовала на околозвуковых скоростях высочайшего мастерства, граничившего с искусством ювелира. Достаточно сказать, что стандартная ФАБ-250 при высоте сброса 500 м и скорости носителя 900 км/ч улетает от точки сброса за 10 секунд почти на 2,5 км(И), что самым отрицательным образом влияло на точность бомбометания.

Практика боевой учебы полностью подтвердила выводы теоретиков. Пилоты «семерок» исправно проскакивали мимо целей на полигонах, все детали которых были прекрасно известны летчикам. Мелькание однообразных участков местности быстро приводило к потере ориентировки даже при полете по прямой, после чего пара-тройка разворотов с целью ее восстановления тут же уводила истребитель-бомбардировщик в сторону от объекта атаки. Конечно уменьшив скорость до 750 км/ч или увеличив высоту полета пилоты заметно облегчали себе проблему ориентирования, но одновременно их самолеты становились более удобными целями для расчетов МЗА и ЗРК. Последние только недавно поступили на вооружение ПВО обеих сторон, но уже успели зарекомендовать себя как весьма грозное оружие, серьезно повлиявшее на методы ведения борьбы в воздухе.

Фактически стояла задача с одной стороны сохранить все преимущества низковысотного скоростного броска к цели, обеспечивающего внезапность, а с другой, не потратить полученную «фору» на восстановление ориентировки в воздушном пространстве противника и поиск цели. Необходимо отметить, что созданная по современному образцу противовоздушная оборона противника сама по себе не позволяла допускать для борьбы с нею неподготовленный летный состав.

Серьезно облегчал выход на цель заранее разработанный план полета, с буквально посекундным расчетом времени, курсов, высот и скоростей, выводивший группу сначала к заметному ориентиру, а затем после уточнения местонахождения самолетов и к району удара. При этом от ведущего требовалось только точное выдерживания всех заложенных параметров, после чего группа почти автоматически оказывалась в районе объекта удара. Однако далеко не всегда рядом с целями находились заметные ориентиры и в этом случае происходящее в полете неизбежное накопление «ошибки счисления», неизбежно приводило к потере ориентировки, восстанавливать которую можно было только одним способом – выполнив подскок на несколько сот метров, что во вражеском воздушном пространстве естественно было небезопасно.

И здесь значительную помощь египетским пилотам оказал разработанный нашими инструкторами метод графоаналитического моделирования. Сущность его заключалась в следующем. Местоположение целей, а также заранее разведанные позиций МЗА и ЗРК наносились на кальку и окружались зонами обнаружения и эффективного огня. На границах зоны поражения, отнесенной к выбранному диапазону высот, обозначались время полета зенитной ракеты до нее, а также цикл стрельбы. Затем от аэродрома взлета прокладывались трассы полета ударной группы, включавших безопасные (с точки зрения известных угроз) районы где ведущий мог восстановить ориентировку и заканчивавшиеся несколькими вариантами размыкания, боевых маневров и атак (с индивидуальным прицеливанием). Во всех случаях неизменными оставались минимальные (по меркам безопасности) временные интервалы между самолетами.

Графоаналитическая модель «отвечала» на вопросы, «что будет если… (опоздать с маневром, затянуть размыкание, нарушить профиль полета и т.п.)». После проверок в воздухе основными приемами были утверждены «развернутый веер» и «сложенный веер». В первом случае ведомые следовали по восходящей дуге за командиром звена до момента перевода его самолета в пикирование – получались поочередные атаки в широком секторе (с основанием на цели), а во втором – последовательные атаки в узком «луче». Как правило более часто использовался «раскрытый веер», поскольку превышений местности, способствующих маскировке полетов, в районах целей почти не было. По этой же причине терял свой смысл полет с огибанием рельефа местности (как прием скрытности), однако предельно малая высота при полете даже по прямой достаточно надежно маскировала самолеты от обнаружения наземных израильских РЛС.

Рассредоточенные по укрытиям египетские самолеты теперь уже было невозможно уничтожить внезапным ударом.

К середине лета 1969 г. подготовка в основном была завершена и 20 июля египетские истребители-бомбардировщики впервые продемонстрировали свои качества в бою. В тот день в 15:00 с аэродрома Бельбейс с целью нанесения удара по позициям зенитной артиллерии и радиолокационных станций в районе Исмаилии и Румана стартовали два звена Су-7БМК. Боевая нагрузка состояла из пары ФАБ-500 и двух ПТБ. Полет по маршруту до рубежа размыкания проходил на предельно малой высоте (75 м), затем две четверки разошлись к назначенным целям.

После визуального обнаружения цели пилоты выполнили отработанный на тренировках боевой маневр, бомбы сбрасывались с первого захода с углом пикирования 20°. В результате удара была повреждена РЛС противника в районе Исмаилии, а в районе Ругана удалось вывести из строя зенитно-артиллерийскую батарею. Данные фотоконтроля свидетельствовали о том, что четыре орудия повреждены. Противник оказался захвачен врасплох и не оказал противодействия.

Вечером того же дня египетское командование реализовало план одновременного удара трех звеньев МиГ-17 по трем различным целям. Согласно замыслу, самолеты должны были выйти к объектам атак ровно в 18:00. Однако по различным причинам этого не произошло и израильская ПВО получила шанс отыграться. Впрочем, ведомая капитаном Окашем четверка МиГов беспрепятственно отработала по позициям ЗРК «Хок» в районе Романи. Выйдя к цели колонной пар, египтяне сделали три захода, в ходе которых последовательно произвели сначала пуск НУРСов, затем набрав высоту сбросили 100- кг бомбы, а в заключение проштурмовали позиции зенитчиков пушечным огнем. ПВО ближней зоны оказалось подавлена и противодействия не оказала, в результате израильтяне не досчитались радара и как минимум одной пусковой установки.

Хотя и с небольшим опозданием, но вполне успешно действовало и звено капитана Хамои. Выйдя к цели (крупный склад боеприпасов в районе Кантара) в точно назначенный срок, пилоты МиГов не обнаружили объекта и были вынуждены произвести поиск. Восстановив ориентировку они успешно выполнили по две атаки с пикирования под углом 10-15° и ушли в сторону канала. Трудно сказать, насколько внезапным и успешным оказался этот удар (согласно докладу ведущего, склад был взорван в результате нескольких попаданий бомб и ракет), но ПВО, если она и была, ответного огня не открывала.

По иному развивались события в районе Исмаилии, куда для окончательного уничтожения уже поврежденной РЛС было направлено третье звено МиГ-17. Несмотря на 15- минутную задержку с вылетом звено капитана Фахми успешно провело три атаки с боевого разворота с углом пикирования 20°. На обратном пути уже за каналом ведомая пара потеряла ориентировку и связь с ведущим звена. Пилоты не долго думая выполнили «подскок» для обзора пространства и почти сразу же были атакованы парой «Миражей». Ведущий, выполняя оборонительный маневр, потерял скорость и сорвался в штопор, после чего (ввиду близости земли) был вынужден катапультироваться. Ведомый благоразумно попытался уйти на малую высоту, но не справился с управлением и врезался в землю. Самолет взорвался, а летчик погиб.

Анализируя причины потерь, египетское командование пришло к выводу, что они были вызваны нарушением боевого порядка из-за сложности распределения внимания летчиков при полете на малой высоте, а также 15-минутным опозданием с ударом, что позволило пилотам «Миражей» выйти на рубеж перехвата. Кроме того было отмечено, что несмотря на длительную подготовку, основная масса летчиков истребительно- бомбардировочной бригады почти не владеет навыками ведения воздушного боя.

Через четыре дня, 24 июля, было решено провести операцию с участием четырех звеньев Су-7БМК, однако из-за возможной утечки информации, решено было отказаться от проведения предварительной подготовки летного состава, не доводились до летчиков и конкретные детали операции. Фактически все свелось к постановке задачи, которая была поставлена непосредственно перед вылетом. Помимо этого при разработке операции из нее выпал такой важный элемент как разведка и доразведка. Последнее, впрочем, частично объясняется отсутствием в составе египетских ВВС современных самолетов-разведчиков. Устаревшие Ил-28Р могли действовать только под прикрытием МиГ-21, что серьезно ограничивало их радиус и не позволяло получить все необходимые данные. В частности, для командования египетских ВВС остался тайной боевой состав и дислокация даже израильских истребителей.

Согласно разработанному плану в оперативное построение выделенных сил входили четыре группы, перед которыми были поставлены различные задачи (ударная, подавления ПВО, прикрытия и горячего резерва). Регулировать их движение должен был наземный командный пункт, боевой расчет которого имел плановую таблицу и временной график.

В 14:15 звено Су-7БМК атаковало передовой израильский командный пункт ПВО в районе Исмаилии. Любопытно, что первая пара несла по две ФАБ-500 и ПТБ, а вторая по четыре ОФАБ-250 с 11 -секундным замедлением. Полет по маршруту проходил колонной пар с интервалом между последними 1500 м. Каждая пара шла со скоростью 950 км/ч в строю пеленг с интервалом между самолетами 75 м и дистанцией 150 м. При подходе к цели пилоты увеличили скрость до 1050 км/ч («полный» маловысотный вариант), а бомбометание производилось после набора высоты 1600 м с обратного направления в пикировании под углом 20°. Контроль результатов не производился, но летчики доложили о попаданиях в цель. Судя по всему противник находился в достаточно высокой степени готовности, так как вторая пара попала под огонь МЗА и на самолете ведомого после приземления было обнаружено несколько пробоин от прямых попаданий 20-мм снарядов.

Спустя четверть часа два звена Су-7БМК ведомые майором Мунибом, атаковали КП и батареи ЗРК «Хок» в районе Суэца. Самолеты несли ПТБ, 250- и 500-кг осколочно-фугасные бомбы. По маршруту (до рубежа расхождения) группа следовала в строю колонна звеньев со скоростью 900 км/ч. После расхождения скорсоть была увеличена до 1050 км/ч, но несмотря на близость объекта удара к аэродрому взлета первое звено уклонилось от цели на 2 км и поэтому после восстановления ориентировки ведущий принял решение осуществить поочередную атаку «гребнем» с размыканием на безопасные интервалы в ходе полета по прямой под углом к цели. Из-за срыва прицеливания майор Муниб вынужден был повторить заход с другого направления.

Истребители-бомбардировщики МиГ-17 атакуют израильскую моторизованную колонну вблизи побережья Суэцкого канала. На переднем плане видны прячущиеся израильские солдаты.

Второе звено цель обнаружило своевременно, но поскольку с КП сообщили о подходе к району удара «Миражей», пилоты были вынуждены атаковать «с горки». Более того, второй паре звена атака была вообще запрещена. Внезапное изменение ситуации привело к нарушению боевого порядка. Самолеты уходили к каналу по кратчайшему расстоянию, часто вне выделенных «коридоров безопасности». Египетские зенитчики находившиеся в боевой готовности приняли мчавшиеся на небольшой высоте свои истребители-бомбардировщики за вражеские и открыли огонь, в результате чего один Су- 7БМК был сбит. Часть пилотов не видя истребителей противника, предприняла хаотичные маневры с целью срыва наведения и ухода от обстрела, но этим только позволила «Миражам» выйти на дистанцию действительного огня. В результате пилоты последних смогли также сбить один Су-7БМК.

На фоне потери двух самолетов, доклады летчиков о том, что «вражеский КП разбит прямыми попаданиями», а также «поражены объекты на позициях зенитных батарей «Хок»» выглядели не слишком адекватной компенсацией, а потому операция продолжалась по заранее разработанному плану, согласно которому в 14:17 звено Су-7БМК ведомое капитаном Элью нанесло удар по позиции зенитной артиллерии противника у Большого Соленого озера. Любопытно, что в качестве боевой нагрузки для поражения расчетов зенитных орудий были выбраны 250-кг зажигательные бомбы ЗАБ-250!

Несмотря на то, что ведущий вывел четверку самолетов к цели на малой высоте, а после набора высоты пилоты произвели атаку сходу (пикируя на цель под углом 20°) эта группа, судя по всему, не избежала обнаружения противника, хотя ни зенитная артиллерия, ни ЗРК огня не открывали. На выходе из атаки истребители-бомбардировщики были атакованы из засады звеном «Миражей», которые также находились на малой высоте. Однако египетские пилоты применив противоистребительный маневр «змейка», успели «отскочить» за канал, а устремившиеся было в погоню «Миражи» сами были контратакованы истребителями МиГ-21 из состава находившейся в зоне дежурства над своей территорией группы прикрытия.

Практически в этот же момент звено МиГ- 17 ведомое капитаном Багером атаковало скопление израильских танков в полевых укрытиях. Самолеты как и в предыдущем случае несшие бомбы и НУРСы, вышли к цели на бреющем в строю колонны пар. Поскольку предполагалось, что ПВО противника после ударов нанесенных ранее будет находится в боевой готовности, то первую атаку пилоты выполнили сходу после «горки». Вторая выполнялась с боевого разворота в обратном направлении. Установленная на самолетах фотоаппаратура зафиксировала два подбитых танка. На отходе МиГи были настигнуты «Миражами», но выполнив оборонительный маневр с выходом навстречу противнику, сорвали атаку вражеских прехватчиков.

Наконец, последним, в 14:19, удар по зенитно-ракетной батарее «Хок» в 12 км восточнее Исмаилии нанесло звено МиГ-17 возглавляемое капитаном Хишатом. Несмотря на то, что самолеты не смогли точно выйти на цель, пилоты все же, после дополнительного поиска, обнаружили объект и выполнили две атаки с боевого разворота «веером», зафиксировав несколько попаданий в цель. Вопреки ожиданиям, противник на этот раз не оказал противодействия и все самолеты вернулись на базу.

Одним из серьезнейших недостатков, вскрытых в ходе операции было отсутствие у большинства пилотов истребителей-бомбардировщиков навыков ведения оборонительного боя, хотя способы нанесения ударов по наземным целям и преодоления объектовой ПВО ими были освоены достаточно хорошо, о чем можно было судить на основании данных фотоконтроля полученных в ходе ударов по некоторым целям. Тем неменее «Миражам» удалось сбить Су-7БМК. Вообще надо сказать. что борьба с воздушным противником являлась ахилесовой пятой практически всех экипажей истребителей-бомбардировщиков во все времена. Заметим, что согласно советскому Боевому уставу, она должна была осуществляться методом «отражения атак», но сама методика фактически в то время не была разработана, за исключением простейших приемов вроде «змейки» или ухода на малую высоту с последующим огибанием рельефа местности. Это в свою очередь порождало вакуум в боевой подготовке, за который расплачиваться приходилось кровью.

Однако ретроспективно рассматривая ситуацию тех лет необходимо признать, что даже без учета проведения необходимой подготовки, пилоты истребителей-бомбардировщиков Су-7БМК и «Миражей» в воздушном бою находились в весьма неравной ситуации. И дело не только в различии летных данных, обусловленным разным полетным весом. Огромная роль принадлежала качеству оружия. Если пилот израильского истребителя имел в своем арсенале БРЛС и управляемые ракеты, в дополнение к которым располагал парой 30-мм пушек, то пилот Су-7БМК – только последними.

Безусловно наиболее опасным противником египетских истребителей-бомбардировщиков оказались израильские истребители «Мираж»ШС|, практически ни в чем не уступавшие МнГ-21.

В этих условиях значительная роль принадлежала истребителям прикрытия. Если тактическое взаимодействие с группой МиГ-21 было налажено (а этот аспект согласовывался до мельчайших деталей перед вылетом), то последние достаточно легко отсекали атакующие перехватчики от ударных машин. В противном случае, пилотам «сушек» приходилось расчитывать только на себя и на удачу…

Гораздо сложнее обстояло дело с организацией оперативного взаимодействия с частями ПВО, которое ограничивалось установлением «коридоров безопасности», по которым должны были следовать через Суэцкий канал туда и обратно ударные группы. Когда внезапно возникшая угроза со стороны «Миражей» заставила отдельных пилотов срочно отойти в свое воздушное пространство вне обусловленных коридоров, то самолеты были обстреляны своей зенитной артиллерией. В результате истребительно- бомбардировочная бригада не досчиталась еще двух самолетов.

Таким образом, основные «проколы» произошли в сфере планирования и организации. В то же время авиационная техника и летный состав показали вполне достаточный уровень надежности и удовлетворительный уровень выучки, хотя боевой опыт многим пилотам конечно еще предстояло накапливать. Низкий показатель выживаемости и организационные просчеты послужили причиной почти двухмесячного тайм-аута в боевых действиях египетских истребителей-бомбардировщиков. Предоставленное время использовалось для доработки элементов тактики и боевого управления, а также повышения стрелковой и бомбардировочной подготовки летного состава.

11 сентября 1969 г. последовало повторение операции разработанной по принципу «ослепление – удар» (под «ослеплением» понимается подавление средств обнаружения ПВО). Операция состояла из трех «волн» (групповых налетов истребителей-бомбардировщиков) «накатывавшихся» на объекты противника с трехчасовым интервалом. Всего египтяне задействовали в тот день более 100 боевых самолетов.

В 10:00 удар по радиолокационному посту Порт-Саида нанесло звено Су-7БМК возглавляемое майором Макаримом. на этот раз самолеты несли 57-мм НУРСы С-5К в блоках УБ- 16 (на каждом самолете по два блока) и подвесные баки. Следуя бреющим в колонне пар со скоростью 900-950 км/ч, машины вышли к цели и на дистанции около 8 км от объекта, выполнив «подскок» на высоту 1600-1700 м, атаковали цель, находившуюся прямо по курсу, «с горки» на снижении под углом 10-12°, выпуская снаряды «серией». Вторая пара отвернула от боевого курса после доклада ведущего «вижу цель» и произвела атаку под курсовым углом 20°. Противник был захвачен врасплох и не оказал противодействия и после нанесения удара группа вернулась без потерь. По данным фотоконтроля (на каждом самолете была установлена фотокамера, фиксировавшая точность стрельбы) был сделан вывод о том, что несколько снарядов поразили цели.

Новый боевой маневр был достаточно сложен по исполнению, так как «оставлял» для визуального обнаружения цели при наборе высоты считанные секунды, но одновременно сокращал время пребывания самолетов в воздушном пространстве противника.

В 13:00 второе звено Су-7БМК было направлено для нанесения удара по радиолокационному посту в Суэце. Самолеты несли по паре ОФАБ-250 и по два подвесных топливных бака. Выйдя на малой высоте к цели, египтяне парами атаковали с боевого разворота. В процессе маневрирования ведомый второй пары обнаружил приближавшуюся пару «Миражей», возглавляемую лейтенантом Шломо Вейнтраубом, ведомым которого был лейтенант Гиора Эпштейн, впоследствии одержавший 17 побед и, ставший лучшим израильским асом. Ориентируясь по докладам своих постов ВНОС израильтяне направились к объекту подвегшемуся нападению с выключенными БРЛС, что обеспечило скрытность выхода на рубеж атаки. Лишь на дистанции менее 20 км пилоты «Миражей» включили свои БРЛС и распределили цели.

Ведущий произвел пуск управляемой ракеты «Матра Супер»530 по ведомому Су- 7БМК второй пары. Буквально взорвавшаяся писком «Сирена» в кабине египетского истребителя-бомбардировщика заставила пилота передать предупреждение об опасности по радио, но на построение маневра, который мог обеспечить срыв наведения времени у него уже не оставалось. В следующую секунду мчавшаяся со скоростью соответствующей около 4М управляемая ракета поразила Су-7БМК. Взрыв 30-кг боевой части в нескольких метрах от правой консоли опрокинул машину, а шквал осколков вывел из строя двигатель и большую часть бортовых систем, после чего неуправляемый горящий самолет врезался в землю, а его летчик погиб. Это была четвертая и последняя победа Шломо Вейнтрауба, но сам он об этом в тот момент вряд ли подозревал.

Между тем, получив предупреждение, ведущий второй пары сбросил оба 600-литровых ПТБ и резко перевел самолет в набор высоты, разворачиваясь навстречу перехватчикам. Облегченная машина прыгнула вверх и сорвало наведение управляемой ракеты, выпущенной лейтенантом Эпштейном. Вместе с тем, находясь позади своего ведущего будущий ас имел хотя и небольшой, но вполне достаточный резерв времени для повторной атаки. «Вскинув» нос своего «Миража» вверх, Эпштейн дал форсаж, что позволило удержать истребитель на большом угле атаки и открыл огонь из пушек. Несмотря на огромную скорость сближения, быстрое угловое перемещение и стремительно изменявшееся в пространстве положение цели, 30-мм снаряды «достали» египтянина. Истребитель-бомбардировщик оказался подбит (это была третья победа лейтенанта Эпштейна), но его пилот, сохранив контроль над машиной, смог перетянуть через канал и катапультировался уже над своей территорией.

В это время первая пара «сушек» разворачивалась после удара, а на ее пути к каналу находилась пара «Миражей». Реализуя так называемый «полный маловысотный вариант», пилоты шли на бреющем со скоростью около 1100 км/ч. Надо сказать, что в отличие от низменной северной части, центр и юг Синайского полуострова имеют сложный рельеф: постепенно повышающиеся в центре холмы к югу превращаются в горы и фактически уже напротив Суэца (южная оконечность канала) находятся весьма мощные хребты через которые проходит стратегический перевал Митла. Ныряя в ущелья обе «сушки» представляли собой довольно трудные цели, проводка которых наземными РЛС постоянно срывалась. В не лучшей ситуации находились и летчики «Миражей», хотя и имевшие в своем распоряжении БРЛС «Сирано»II, которые теоретически видели воздушные цели на фоне земли, но сейчас последние почти постоянно скрывал «занавес» горных вершин и потому погоня за египетскими истребителями-бомбардировщиками напоминала игру в жмурки, когда водящему предлагается ловить противников ориентируясь только на изредка звучащие голоса.

Тем временем на радиочастотах израильской ПВО царил настоящий гвалт. Эфир был наполнен сообщениями постов ВНОС, докладывавших о проходе «сушек» и параметрах их полета (примерной скорости, высоте и курсе), тактическими командами КП зенитной артиллерии и ЗРК, получавших и передававших информацию. По слабым звукам периодически начинавшей, а затем тут же прекращавшей «чирикать» «Сирены» ведущий египетской пары понял, что противник не может осуществить устойчивой радиолокационной проводки его машин, а значит прицельный пуск ракет или атака истребителей почти исключена. Впрочем, оставалась еще малокалиберная зенитная артиллерия, но у ее расчетов было очень немного шансов подловить «семерки» ежесекундно оставляли позади до 300 м пространства.

Израильтяне осматриваяют сбитый египетский МиГ-17. На заднем плане виден трофейный БТР-152 (внизу). Синайский полуостров, 1969-1970 гг.

Но сколько могла продолжаться эта смертельная игра? Стрелки часов на приборных панелях неумолимо отсчитывали время, а двигатели работавшие на повышенных оборотах, с каждым пройденным километром в серпантине горных распадков пожирали все новые и новые десятки литров горючего, которого оставалось все меньше. Уже были сброшены подвесные топливные баки и стрелка указателя остатка топлива хотя и медленно, но вполне заметно клонилась к нулю. Нельзя было сбрасывать со счета и неимоверную трудность полета на малой высоте, когда от близости скал и нагромождений валунов, проносящихся буквально в нескольких метрах от консолей и брюха самолета пульс подпрыгивает до двухсот ударов в минуту, а потоки пота буквально текут по спине. Ко всему прочему находясь ниже уровня большинства горных вершин и в условиях мощного фона радиопомех, оба пилота Су-7БМК не имели никакой связи со своим КП, а значит никак не могли скоординировать свои действия с группой истребителей, которая могла быть направлена им на выручку.

Между тем оба израильтянина благоразумно рассудив, что как бы не петляли египтяне, им все равно придется возвращаться к каналу (иной обратной дороги у них просто не было), решили занять позицию над его восточным берегом, патрулируя на встречных курсах и таким образом просматривая пространство позади друг друга, что позволяло значительно сузить «слепые» зоны БРЛС. Расчет оказался верен и в 13:42 радар установленный на самолете лейтенанта Эпштейна обнаружил две воздушные цели на дальности около 32 км. Израильский ведущий, в это время шедший в обратном направлении, тут же лег в боевой разворот, чтобы совместно со своим напарником принять участие в столь удачно начавшейся около получаса назад охоте.

Установленные на «сушках» «Сирены» тут же тревожно заверещали. Уже через минуту преследователи сократили дистанцию до менее чем 16 км. Конечно пилоты Су-7БМК не могли визуально наблюдать приближавшиеся справа «Миражи», но нараставший уровень тона звука динамика системы предупреждения (повышавшийся с приближением перехватчиков, на которых продолжали работать радары, что и служило определенным образом иллюстрацией степени угрозы) недвусмысленно говорил о намерениях противника.

Хотя турбины истребителей-бомбардировщиков работали на форсаже, египтянам постепенно становилось очевидно, что уйти не удасться – «Миражи» даже в горизонтальном полете были заметно быстроходнее, а сейчас они имели преимущество по высоте и потому шли с небольшим снижением, еще больше увеличивавшим их скорость. Однако пока обоих противников разделяло довольно значительное расстояние, хотя и таявшее буквально на глазах, но не позволявшее преследователям применить оружие. К тому же управляемые ракеты средней дальности «Матра-Супер»530 были израсходованы.

Израильские пилоты уже ловили оба «сухаря» в прицелы, но аппаратура пока не сообщала о взятии цели на автосопровождение, да и беглецы отнюдь не стояли на месте. Теоретически висевшие на пилонах у «Миражей» управляемые ракеты «Мажик»1 с ИК ГСН могли достать цель за 13 секунд на дистанции до 9 км, но только в том случае когда та шла навстречу со сверхзвуковой скоростью. Сейчас же египетские истребители-бомбардировщики уходили прочь на форсаже и потому для того чтобы ракете хватило энергетики дотянуться до Су-7БМК, перехватчики должны были занять позицию для пуска строго сзади на расстоянии не более 5 км от цели. Причем, учитывая то, что они шли на малой высоте поднимая шлейфы песчаной пыли, успешную ракетную атаку можно было провести только находясь с превышением – что бы находившиеся под прозрачными линзами тепловые датчики ракет могли увидеть раскаленные форсажным пламенем сопла двигателей. В противном случае, в пылевой мути ракеты могли и не заметить противника. А для этого требовалось время, которого на самом деле у изральтян оставалось все меньше и меньше.

Между тем, дистанция продолжала сокращаться каждые десять секунд на 1,7 км и в 13:43 она уже составляла 12,5 км, а спустя всего двадцать секунд – менее 10 км! «Миражи», описывая классическую «кривую погони», постепенно доворачивали, заходя в хвост паре «сушек». Впереди была ясно видна голубизна узкого клинка Суэцкого канала, но противник уже дышал в затылок беглецам, наводя в спину тупые рыльца управляемых ракет…

Теперь же расстояние уменьшалось с катастрофической быстротой и стало ясно, что боя, в исходе которого было трудно сомневаться – не избежать. Действительно, на каждом египетском самолете имелось лишь по две 30-мм пушки НР-30 с боезапасом по 80 снарядов на ствол. Имевшие заметно большую скорость и лучшую маневренность израильские истребители могли этому противопоставить по две УР с ИК ГСН и по такой же паре «тридцаток», но с существенно большим боекомплектом, насчитывавшем по 125 снарядов на каждую «Дефу».

Но пилоты «семерок» не были в одиночестве перед противником. Находившееся в зоне ожидания на высоте 3000 м звено МиГ- 21 капитана Магди, получив команду с КП отсечь противника, уже мчалось на выручку своим коллегам. Проскочившая через ленту канала группа прикрытия, пересекающимся курсом разминулась с парой Су-7БМК и была немедленно идентифицирована израильскими постами ВНОС, а потому появление новых противников не явилось неожиданностью для пилотов «Миражей».

Оба вражеских перехватчика тут же отвернули от «сушек» и вступили в маневренный бой, затягивая МиГи в вираж со снижением. На правом крутом развороте капитан Магди с дистанции около 1000 м произвел пуск ракеты Р-ЗС по «Миражу» лейтенанта Вейнтрауба. Однако перечеркнув спиральным шлейфом белого дыма голубизну неба она прошла мимо цели. Израильтянин, отчаянно маневрируя, смог увернуться и от второй, а его ведомый – лейтенант Эпштейн – прикрывая своего командира открыл довольно точный огонь из пушек по египетскому истребителю. К счастью 30-мм снаряды не нанесли существенных повреждений МиГу капитана Магди, но атаку пришлось прекратить.

Египетский МиГ-17 в типичном «пустынном» камуфляже.

Египетский МиГ-21МФ с новыми опознавательными знаками и в новом трехцветном камуфляже-. На пилонах подвешены УР С ИК ГСН Р-3. Осень 1970 г.

Между тем счастливо избежавший двух ракет «Мираж» лейтенанта Вейнтрауба был атакован второй парой МиГ-21, ведущий которой, капитан Амир, находясь в развороте, пустил в неприятельский самолет ракету. Израильтянин и на это раз смог сбросить с хвоста смертоносную сигару, но затем допустил грубейшую ошибку, решив поменять направление разворота. Этим не преминул воспользоваться египетский пилот, тут же пустивший вторую управляемую ракету, которая спустя несколько секунд влетела в сопло шедшего почти по прямой «Миража». Последовал затяжной взрыв и вражеский истребитель начал разваливаться в воздухе. Оставшийся в одиночестве лейтенант Эпштейн предпочел выйти из боя.

В то время, когда происходили все эти события, звено МиГ-17 в 10:11 атаковало позиции дивизиона МЗА. Каждый самолет нес по два ПТБ. две ОФАБ-100 и восемь НУРСов. Атака производилась с боевого разворота парами с углом пикирования 10°. К этому времени израильская ПВО на Синае была приведена в боевую готовность и атакующие самолеты были встречены плотным зенитным огнем. В ходе второй атаки расчетам зенитных автоматов удалось сбить ведомого второй пары, который попытался сбросив баки удержаться в воздухе, но изрешеченный МиГ потерял управление и врезался в землю.

Спустя минуту второе звено МиГ-17 атаковало позицию другого дивизиона МЗА. Противник заметил истребители-бомбардировщики в момент «подскока» и произвел пуски зенитных ракет, причем пилоты наблюдали это . К счастью. МиГи находились на вершине «горки» слишком мало времени и перейдя в атаку со снижением вскоре исчезли с экранов станции наведения ракет (СНР). Ракеты сразу ослепнув, через некоторое время самоликвидировались, а спустя четыре минуты, в 10:15, уже сама позиция ЗРК «Хок» подверглась удару звена МиГ-17 ведомого капитаном Окашем. Включившиеся в работу израильские РЛС и СНР позволили оперативно установить их координаты, которые были переданы по радио ведущему с указанием курса. Воспользовавшись тем, что расчеты МЗА расслабились после недавнего налета, четверка «семнадцатых» атаковала ракетчиков.

Вспоминает бригадный генерал Самир Азис Михаиль: «Я был пилотом МиГ-21 из состава 104-й авиабригады базировавшейся в Эль-Мансуре и в тот день участвовал в сопровождении МиГ-17, которые должны были атаковать позиции ЗРК «Хок», направляясь к цели на бреющем. Только выйдя в район удара они прыгнули вверх, но объекты противника были превосходно замаскированы и обнаружить его с первого захода не удалось. Внезапно взлетевшая зенитная ракета демаскировала позиции израильтян, на которые тут же обрушились НУРСы и бомбы. Все что было внизу тут же потонуло в клубах дыма и пыли, сквозь которые сверкали вспышки разрывов.

Затем мы повернули домой, но на подходе к каналу нас уже ждала пара «Миражей» тут же устремившаяся к истребителям-бомбардировщикам. МиГ- 17 как ни в чем небывало пошли бреющим напролом петляя среди барханов, а мы поднялись на 5 км и вступили в бой.». На этот раз бой закончился вничью: египтяне потеряли один МиГ-17, а израильтяне «Мираж», сбитый в бою с МиГ-21.

Остальные три боя произошедших 11 сентября не принесли успеха египетским истребителям. Пилоты «Миражей», сменив тактику, стали затягивать МиГ-21 в выгодное для себя маневрирование на нисходящих полуспиралях, «двадцать первому» такая «манера поведения» была противопоказана. Ко всему прочему выяснилось, что египетские пилоты не готовы к продолжительным боям на виражах, сопровождавшихся большими перегрузками, что вело нарушению боевого порядка отдельных пар истребителей. Ведомые часто не могли удержаться за более опытными ведущими, взаимодействие терялось, а отставших одиночек пользуясь удобным случаем часто «подбирал» противник.

Вообще необходимо отметить, что эскорт дозвуковых МиГ-17 со стороны сверхзвуковых МиГ-21 обеспечивался исключительно редко. Причина заключалась в большой разнице скоростей двух самолетов, а также в том, что для более эффективного прикрытия, «двадцатьпервые» должны были находиться значительно выше шедших на бреющем «семнадцатых», тем самым лишая последних скрытности. Нахождение же эскорта на одной высоте с подопечными серьезно ограничивало возможности МиГ-21 в случае появления «Миражей», пилоты которых в этом случае получали преимущество первой атаки, спокойно выбирая время, место и цель. Все это вело к росту потерь, значительная доля которых приходилась именно на прикрытие. По этим причинам сопровождение МиГ-17 выделялось только когда встреча с «Миражами» была неизбежна.

Заключительный удар в 16:00 нанесли два звена Су-7БМК, атаковавшие радиолокационный пост в районе Мусала, опорные пункты обороны и находившиеся рядом скопления танков. На этот раз самолеты несли смешанные боекомплект из 250-кг осколочно-фугасных бомб и блоков реактивных снарядов. В первой атаке были использованы бомбы и применены НУРСы. выстреливавшиеся серией, а во втором пилоты применили пушки.

Однако не обошлось без сюрпризов. На втором заходе самолеты были обстреляны зенитными управляемыми ракетами. Видимо, противник успел произвести передислокацию своих зенитных средств в этот район, что египетской разведкой установлено не было. В результате один Су-7БМК был сбит, а летчик погиб.

Вообще надо сказать, что следившая за состоянием израильской ПВО агентурная разведка постоянно сообщала, что противник наращивает количество ЗРК «Хок» в тактической зоне, а после первых ударов египетских истребителей-бомбардировщиков по постам РЛС и позициям пусковых установок, начал отрабатывать варианты их скрытого перемещения (смены стартовых позиций) и организации засад, что и было проделано в рассмотреном выше случае.

В течение последующего месяца египетские истребители-бомбардировщики отрабатывали на полигоне способы нанесения ударов по ЗРК «Хок». При этом учитывались слабые места нового оружия: растянутый цикл стрельбы, невозможность обстрела цели сближавшейся со скоростью менее 170 км/ч, ограниченная дальность обнаружения самолетов в так называемом коридоре выживания, располагающемся на высоте 60-90 м и невозможность обстрела целей с малыми радиальными составляющими движения. Последний фактор, предоставлял (во всяком случае теоретически) значительные возможности. Поскольку скорость вращения излучающей антенны была известна, то было не трудно подобрать радиус виража, при котором самолет двигавшийся с постоянной скоростью в лучшем случае выглядел бы на индикаторе кругового обзора РЛС как непрерывная помеха, а в худшем (когда находился вне радиолокационного луча) вообще оставался невидимым.

Например, истребитель-бомбардировщик на скорости 1050 км/ч (291 м/с) описывая вираж с радиусом около 1400 м вокруг РЛС, время полного оборота антенны которой составляло 30 секунд, мог оставаться практически невидимым! Понятно, что установившиеся развороты в боевой обстановке выполнять никто не будет, но зная какого типа станции и на каких позициях размещены, теоретически можно было спланировать прорыв сквозь систему ПВО таким образом, что ударная группа до момента атаки оставалась для операторов вражеских РЛС почти невидимой или создавала на ИКО довольно сильные помехи.

Когда летчики приобрели необходимые навыки борьбы с ЗРК «Хок», 6 октября 1969 г. в 17:00 были высланы два звена Су-7БМК на подавление ПВО. Самолеты несли 250- и 500-кг осколочно-фугасные бомбы и блоки НУРСов С-5К. Ведущим группы был назначен опытный летчик подполковник Абу Агур. На рубеже размыкания звенья разошлись на назначенные цели, но ЗРК в предполагаемых местах обнаружить не удалось и самолеты отработали по запасным целям.

В последующих налетах 31 октября и 10 ноября 1969 г. пилоты действовали успешно по отработанным вариантам и потерь не понесли. После осенних «сражений» снова был объявлен антракт для пересмотра некоторых организационных, тактических и эксплуатационных положений, получивших «пробоины» в ходе боевых действий. В частности выяснилось, что летчики не умеют правильно пользоваться форсажем и, в полном смысле слова, жгли попусту топливо и моторесурс. В «полный маловысотный вариант» был введен переменный профиль: после пролета канала в обратном направлении самолеты переводились в набор высоты и входили в свое радиолокационное поле под защиту истребительного заслона МиГ- 21 и ЗРК, одновременно попадая под контроль своих наземных пунктов управления и оповещения. Это в значительной степени минимизировало угрозу со стороны «Миражей», пилоты которых могли преследовать «сушки» на малой высоте без особого риска быть сбитыми египетскими зенитчиками. Помимо этого с летчиков Су-7БМК снималась физическая нагрузка длительного полета на малой высоте.

Именно по этому сценарию развивались события 9 декабря, когда ведущий возвращавшейся после удара по позициям ЗРК «Хок» четверки Су-7БМК повел истребители- бомбардировщики к каналу одновременно набирая высоту. Высланные наперехват «Миражи» немного опоздали и находились на малой высоте, что не позволило им быстро догнать уходившие египетские ударные самолеты. В то же время пилоты противника не без основания рассчитывали, оставаясь невидимыми для египетских радаров, подобраться снизу под хвост «сушкам» и одной- двумя атаками уничтожить всю группу.

Однако сделать это не удалось. Су-7БМК были выше и уходили с околозвуковой скоростью. В это же время пара МиГ-21 в составе старших лейтенантов Атефа и Минира, также находившаяся на малой высоте в зоне ожидания, была выдвинута навстречу возвращавшимся «сушкам» с целью «заполнения зоны» и принятие положения «заслона». К этому времени «Миражи» хотя и продолжали оставаться на высоте 200 м, тем неменее уже вошли в зону видимости РЛС П-15, предназначенных для обнаружения низколетящих целей. В то же время израильская система ПВО подобных систем еще не имела и потому пилотам перехватчиков в основном приходилось рассчитывать только на свои глаза. Включать свои БРЛС они не стали, опасаясь спугнуть «дичь».

Едва ли они знали о том, что уже и сами являются чем-то вроде мишеней. Появившаяся внезапно на встречно-пересекающихся курсах пара МиГ-21 открыли пушечный огонь. Это было настолько неожиданно, что оба израильтянина инстинктивно выполнили боевой разворот с набором высоты. В принципе, это было верное решение, но только не в данном случае. МиГи оставшиеся внизу остались невидимыми и вскоре выпущенные ими управляемые ракеты превратили оба «Миража» в груды обломков…

Однако такие удачи на долю пилотов МиГ-21 выпадали редко. Противник был опытным и старался избегать шаблонных действий. Вместе с тем, перед командованием египетских ВВС остро встала проблема оперативного получения разведданных, которые в идеале должны поступать в реальном масштабе времени, но к сожалению такое не удается обеспечить даже сейчас. Тогда же об этом нельзя было и мечтать, но работу некоторых элементов цепи получения и обработки информации улучшить удалось.

В первую очередь это касалось самолетов-разведчиков. Выше уже говорилось о том, что ВВС Египта имели лишь нескольких устаревших Ил-28Р, которые могли выполнять свои задачи только под плотным прикрытием истребителей, что естественно ограничивало ограничивало глубину разведки радиусом действия последних. С целью устранения этого пробела, египетское командование , причем даже без согласования с нашими советниками, решило переоборудовать несколько Су-7БМК во фронтовые фоторазведчики. В сущности каждый истребитель-бомбардировщик изначально был оснащен аэрофотоаппаратом АФА-39, применявшегося 8 основном для фотоконтроля результатов бомбометания, однако для ведения разведки его возможности были признаны недостаточными, в связи с чем египтяне закупили у английской фирмы «Винтен», являвшейся поставщиком разведывательного оборудования для Королевских ВВС со времен Второй Мировой войны, четыре комплекта аэрофотоаппаратов и в полевых условиях начали дооборудование истребителей-бомбардировщиков, которые при этом сохраняли все свои ударные возможности.

В кадр (слева) сделапый египетским Су-7Б (об этом можно судить но характерной тени) оснащенным разведывательной фотоаппаратурой английской фирмы «Винтен» попал сбитый израильский «Мираж».

Вместо одного АФА-39 в том же отсеке фюзеляжа смонтировали две фотокамеры с фокусным расстоянием 44,4 мм и углом наклона оптической оси 26° к верикали. В свободное пространство за 30-мм пушкой НР-30 поместился фотоаппарат для перспективной съемки, объектив которого имел фокусное расстояние 76,2 мм, а его оптическая ось была наклонена на 60°. Наконец четвертая камера сменила маркерный приемник МРП-56П, располагавшийся в хвостовой части самолета.

Испытания позволили установить, что один дооборудованный Су-7БМК находясь в коридоре выживания на высоте 50 м при скорости 1100 км/ч может отфотографировать за один заход территорию размером 2 х 20 км, с продольным перекрытием в 30%. К началу нового, 1970 г. из четырех закупленных комплектов был смонтирован один. Одновременно была развернута лаборатория негативной и позитивной обработки снимков и введена телевизионная система передачи информации с дальностью захвата 5 миль. Пленка обработанная в лаборатории за 3,5 мин попадала на дешифровку, откуда любой кадр мог быть передан по телесистеме заинтересованным штабам. При этом его могли просматривать сразу в пяти точках. Аппаратура позволяла в лабораторных условиях производить увеличение кадра в 40 раз без искажения объектов с размножением на копировальном аппарате. Суммарное время от момента получения пленки до начала передачи обработанных данных составляло всего 10 минут. Забегая вперед отмечу, что достичь успеха в 1973 г. удалось в немалой степени благодаря использованию этой системы.

Январь 1970 г. был наполнен ударами египетских истребителей-бомбардировщиков более плотно. Одновременно очевиден стал переход от операций с участием разнородных сил и средств, действовавших по единому плану и замыслу, к эшелонированным по времени налетам отдельных звеньев, организация которых значительно упрощалась. Четверки Су-7БМК вылетали 6,18,24 и 28 января. Несколько подробнее хотелось бы рассказать об одном из них выполненном 24 января, когда было решено, с учетом слабости воздушной разведки, направить звено наиболее подготовленных летчиков на «свободную охоту».

Как известно данный способ ведения боевых действий совмещает поиск целей с нанесением удара по ней после визуального обнаружения. Причем, наведение и целеуказание с передовых командных пунктов не осуществляется и пилоты работают автономно в режиме радиомолчания, выходя на связь только в экстренных случаях.

В тот день, достигнув рубежа размыкания, пары «сушек» разошлись по своим секторам поиска. Самолеты второй пары несли по четыре ОФАБ-250 и по два ПТБ, вскоре обнаружили на марше колонну израильских танков по которой нанесли успешный удар, после которого тут же ушли за канал. В это время первая пара ведя поиск, непреднамерено вторглась в зону поражения ЗРК «Хок». В кабинах истребителей-бомбардировщиков заверещали «Сирены», сообщая о работе вражеских РЛС обнаружения и наведения. Пилоты тут же начали строить маневр уклонения, но точно не знали откуда исходит угроза (от «Миражей» или ЗРК) и на всякий случай повернули в сторону Суэцкого канала. Самолеты в этот момент находились почти на границе максимальной дальности пуска. В этот момент машина ведомого была поражена зенитной ракетой.

Несмотря на мощный взрыв, ведомый доложил по радио лишь об «ударе», но сообщил, что двигатель работает, а самолет хотя и с трудом, но управляется. Командир звена Люксина Софи уменьшил скорость своего самолета и занял положение позади ведомого. Осмотрев хвостовую часть фюзеляжа, он сообщил своему напарнику, что сильнее всего пострадали стабилизаторы и руль направления, первые выглядели так «словно их резали гиганским ножом для открывания консервных банок, а от второго остались жалкие лохмотья». Судя по всему сильно досталось и двигателю, но несмотря на срывавшиеся с поверхности задней части фюзеляжа узкие шлейфы дыма он продолжал работать. Пройдя над каналом и углубившись в свое воздушное пространство на 10-12 км пилот подбитой машины катапультировался.

Это была вторая потеря Су-7БМК от зенитной ракеты. Во всех остальных вылетах летный состав выполнил поставленные задачи без потерь. В определенной степени дали о себе знать накопленный за полгода боевых действий опыт и усиленные тренировки, проводившиеся в паузах между вылетами за канал.

Результаты этого рейда фактически доказывали, что без тщательной разведки делать за каналом ударным машинам нечего. Причина заключалась в том, что разветвленная сеть постов ВНОС и позиций РЛС позволяла израильтянам сравнительно легко отслеживать появляющиеся даже на малой высоте в их воздушном пространстве самолеты. Пилоты «охотников» к тому же, не имея точной информации о целях, по которым стоило бы нанести удар, вынуждены были время от времени делать подскоки на высоту до 1500 м, осматривая расстилавшуюся под самолетами местность. Это позволяло расчетам РЛС туг же «схватывать» «сушки», одновременно приводя в готовность ПВО объектов, удар по которым был наиболее вероятен е данный момент. В сущности все закончилось относительно благополучно лишь благодаря чистой случайности, так как появление даже пары «Миражей» могло привести к печальным результатам.

Фактически успешно вести «свободную охоту» мелкие подразделения истребителей-бомбардировщиков могли только в случае глубокого прорыва обороны противника сухопутными войсками, когда нарушалась взаимодействие постов ВНОС, а единого радиолокационного поля просто не могло существовать. Данные обстоятельства сопутствовали успеху в такого рода действиях, причем последние были все равно направлены на выполнение основной задачи истребителей-бомбардировщиков – изоляции района боевых действий. Эта возможность пилотам египетских ударных машин представилась лишь в ходе октябрьской войны 1973 г., когда изральские вооруженные силы были поставлены на грань полного поражения.

Но все это будет позже, а пока успех был явно на стороне израильтян. Хотя к концу «войны на истощение» в составе ударной авиации ВВС Египта имелось две авиабригады МиГ-17, три Су-7Б и по одной оснащенной Ил-28 и Ту-16, реальный потенциал этих соединений был все же ограниченным, поскольку основная масса самолетов имела малый радиус действия и небольшую бомбовую нагрузку. Впрочем, позже израильтяне признали, что больше никогда их сухопутные войска и подразделения ПВО не несли таких тяжелых потерь от ударов с воздуха как в 1969-1970 гг. В то же время за период с июля 1969 г по январь 1970 г. египетские ВВС не досчитались в общей сложности 72 боевых самолетов (правда, 29 из них были утрачены по небоевым причинам). Но поскольку противник даже по официальным египетским данным терял в среднем вдвое меньше машин это мало влияло на общую картину.

Квота потерь сверхзвуковых истребителей-бомбардировщиков за рассматриваемый период внешне выглядела достаточно благоприятно – всего 13 не вернувшихся Су- 7БМК, но это впечатление было обманчивым, так как пилоты «сушек» выполнили лишь около 100 самолето-вылетов. При этом от огня зенитной артиллерии и ЗРК «Хок» было потеряно по два самолета, еще четыре сбили «Миражи». трех приговорила своя зенитная артиллерия и два были потеряны по небоевым причинам (столкновение с землей при полете на предельно малой высоте и потеря ориентировки с полной выработкой горючего).

Таким образом относительные боевые потери составили 11% – весьма высокий показатель. Он тем более поучителен, что подразделения дозвуковых МиГ-17 выполнив значительно больше вылетов, понесли вполне сопоставимый урон (в относительных величинах), хотя данные самолеты относятся к разному поколению боевых авиационных комплексов. В то же время эффект от ударов и тех и других, при несопоставимой массе боевой нагрузки, оказался примерно одинаковым. Совершенно необъяснимый парадокс на самом деле таковым является только на первый взгляд.

Фактически в позиционной войне 1969- 1970 гг. подразделениям истребителей-бомбардировщиков Су-7БМК отводилась роль самолетов предназначенных для «обработки переднего края», где более всего важна не мощность удара (вес сброшенных бомб и количество выпущенных ракет), а точность его нанесения и быстрота реакции. Обращение в недавнюю историю, а точнее в минувшее пятилетие (1965-1970 гг.) показывало, что для действий на поле боя в длительной «противопартизанской» войне в Южном Вьетнаме не подошел ни один из сверхзвуковых тактических ударных самолетов. Они сильно проигрывали дозвуковым штурмовикам А-1 «Скайрейдер» по критерию «стоимость-эффективность». Более простая по конструкции, а значит и более надежная машина с поршневым двигателем, не возившая к тому же без употребления дорогостоящее электронное оборудование неожиданно оказалась куда эффективнее новейших сверхзвуковых самолетов. При этом поиск имеющих малую радиолокационную заметность целей с гораздо большим эффектов велся визуальным способом, а принадлежность объекта атаки устанавливалась по его внешним признакам.

Может показаться, что обстановка в Южном Вьетнаме и на Синае радикально отличалась, но это касается только сухопутных войск. Пилоты египетских ударных машин, действовавшие на малых высотах, в условиях когда подсказка с земли отсутствовала, вынуждены были самостоятельно вести поиск целей, что при полете на высоких скоростях у земли было далеко не просто. Фактически перед атакой с целью идентификации объекта истребители-бомбардировщики вынуждены были делать горку или боевой разворот, тем самым предупреждая противника о своем появлении.

Конечно определенная «доля вины» ложилась на летный состав, но в данном случае его было трудно в чем-либо винить, поскольку статистика всех прошлых войн однозначно указывала на то, что половина из общего числа потерь приходится на первые десять боевых вылетов, совершаемых летчиком, далее кривая на графике выживаемости постепенно выпрямляется и все больше стремиться к горизонтали. Летчик накапливает опыт, вживается в обстановку, приобретает необходимую реакцию на разнообразные угрозы и с течением времени совершает все меньше ошибок.

Справедливости ради стоит заметить, что никто из пилотов египетских Су-7БМК за полгода боевых действий не совершил более десяти боевых вылетов «за канал». Опыт боевого применения новых самолетов накоплен не был, а обстановку даже при всем желании нельзя было назвать простой. В то же время подготовка на полигонах происходила с учетом влияния возможных, но не реальных угроз. Летчики, как и все обыкновенные люди, имеет разную психологическую устойчивость. Прошедший полигонную подготовку с хорошей оценкой пилот мог больше других испытывать постоянное давление угрозы в боевом полете. Бдительность при этом постепенно притуплялась, чем вполне и объясняется столкновение с землей, а также полная выработка топлива в полете.

Вместе с тем приходиться признать, что приняв на вооружение современные советские боевые самолеты учебные центры ВВС Египта практически не смогли повысить должным образом уровень выучки командиров звеньев и эскадрилий. Безусловно среди них имелось немало летчиков с превосходной летной подготовкой. Они отменно пилотировали, метко поражали цели на полигоне и уверенно водили за собой подчиненных. Но в условиях мирного времени такие вопросы, как оценка обстановки, анализ возможностей своих и противника по нанесению удара, выбор оптимального варианта действий, планирование группового боя, не ставились при их подготовке с той остротой, которая требуется при выполнении реальных задач.

В тоже время повышение технических возможностей ударных самолетов привели к росту ответственности командиров звеньев за выполнение боевых задач. К началу 70-х гг. перед четверкой истребителей-бомбардировщиков ставились такие задачи, которые раньше решались эскадрильей штурмовиков или пикировщиков. Звено обрело тактическую независимость, а его ведущий – право самостоятельного принятия решения в зависимости от складывавшейся обстановки. А к этому большинство египетских ведущих были не готовы. Поэтому принятие ими ошибочных решений в экстремальных ситуациях часто обходилось значительно дороже, чем их промахи при стрельбе и бомбометании.

На снижение возможностей пилотов по адекватной оценке обстановки и принятии правильных решений в немалой степени сказывались и трудности маловысотных прорывов к цели. Насколько тяжелым был полет на бреющем говорит тот факт, что уже через десять минут полета в режиме огибания рельефа местности многие арабские пилоты, даже считавшиеся опытными, начинали ощущать физическую усталость. При этом им приходилось одновременно следить за показаниями гирокомпаса, отслеживать появляющиеся прямо по курсу наземные препятствия и следить за идущими рядом самолетами своих коллег. На психологическое состояние негативно влияла и вполне реальная угроза быть сбитым ЗУР «Хок».

Весьма поучительны и причины потерь сверхзвуковых истребителей-бомбардировщиков: из 11 сбитых самолетов только четыре поражены оружием, считавшимся в 60-х гг. наиболее опасным – зенитными ракетными комплексами и ствольной артиллерией. Столько же было потеряно при встречах с «Миражами». Кстати, до этого времени в СССР и за рубежом все без исключения авиационные специалисты считали, что шансы одержать победу в воздушном поединке между многоцелевым тактическим истребителем и перехватчиком примерно равны. Однако практика опровергла подобный взгляд.

Причины были очевидны: МиГ-17 проигрывал своему противнику в маневренности, как и более скоростные Су-7БМК, но пилоты последних вообще предпочитали не ввязываться в бой из-за малого остатка топлива после нанесения удара по наземным целям. Да и что они могли противопоставить противнику? Всего лишь по 25-30 снарядов на каждый из двух своих 30-мм пушечных стволов. В то время как последний обладал в четыре-пять раз большим боекомплектом для своих пушек того же калибра и совершенно неоценимым преимуществом – управляемыми ракетами с ИК ГСН класса «воздух-воздух». Кстати, именно опыт боевых действий 1969-1970 гг. заставил конструкторов разместить на Су-17 узлы подвески для пары ракет Р-ЗС, которых позже сменили более совершенные Р-60.

Поначалу же основные надежды связывались с организацией надежного внешнего истребительного прикрытия, однако опыт всех предыдущих войн неопровержимо свидетельствовал о том, что по настоящему непробиваемого истребительного «зонтика» создать никогда не удавалось, поскольку перехватчики почти всегда владели инициативой при организации нападения, выбирая способ, время и место атаки.

Наконец, весьма приблизительной была оценка эффективности ударов истребителей-бомбардировщиков, тем более что контроль результатов ударов производился во второй половине 1969 г. и в начале 1970 г. очень редко, что отчасти объяснялось слабостью воздушной разведки. Египетское командование больше полагалось на доклады своих летчиков, подкрепленные редкими сведениями агентурной разведки и мутными снимками сделанными фотокинопулеметами, стоявшими на самолетах. Такой подход можно было оправдать только при награждении, но никак не при оценке боевых действий. Однако напомню, что шла война, в которой наряду с рядовыми летчиками, учились и командиры всех степеней, и даже советники, а знаменитый принцип «о la guerre comme a la guerre» – на войне как на войне, как ни странно оправдывал если не все, то очень многое, в том числе и то, чего еще не существовало и чему еще нужно было научиться.

Су-7БМК из состава отдельной 55-й истребительно-бомбардировочной эскадрильи ВВС Египта. Аэродром Файид, 1969- (970 гг.

Су-7БМК из состава отдельной 202-й истребительно-бомбардировочной авиабригады ВВС Египта. Аэродром Бельбейтс, 1969-1970 гг.

Су-7УМК из состава отдельной 204-й истребительно-бомбардировочной авиабригады ВВС Египта. Аэродром Бельбейтс. 1969-1970 гг.

МиГ-17Ф из состава 205-й истребительно- бомбардировочной авиабригады ВВС Египта. Аэродром Каир-Западный, 1969-1970 гг.

МиГ-17Ф из состава 201-й истребительно- бомбардировочной авиабригады ВВС Епнгга. Аэродром Салихий, 1969-1970 гг.

МиГ-21МФ из состава 104-й истребительной авиабригады ВВС Египта. Аэродром Эль-Мансура, начало 70-х гг.

«Мираж»IIIC1 из состава 101-й истребительной эскадрильи ВВС Израиля. Пилот – лейтенант Гиора Авэн Эпштейн. К моменту окончания «войны на истощение» на его счету было пять побед.