Небо Мадрида

Появление эскадрилий, оснащенных советскими истребителями, под Мадридом серьезно изменило соотношение в небе над городом. Однако франкисты по-прежнему надеялись на скорое падение революционной столицы, благо к этому времени погода серьезно облегчила дейсвия их бомбардировочной авиации. Но этим надеждам было не суждено сбыться.

Обозначившееся в начале ноября 1936 г. быстрое усиление республиканской истребительной авиации на Центральном фронте под Мадридом в значительной степени было нивелировано дальнейшим ухудшением погодных условий. Поздняя (по российским меркам) испанская осень принесла проливные дожди, вскоре превратившие аэродромы в болота. Низкие тучи закрывали небо, а висевшая над землей дымка ограничивала видимость и затрудняла работу постов ВНОС, наблюдавших за воздушным пространством на подступах к городу. Серьезно затрудняло контроль над небом и то обстоятельство, что франкисты находились фактически в предместьях и сведения о появлении их самолетов поступали в истребительные эскадрильи в тот момент, когда те уже пересекали городскую черту.

Противник довольно быстро начал извлекать выгоду из создавшегося положения, и в дополнение к ночным бомбежкам вновь начал террористические напеты в дневное время. Почти постоянно мелкие группы бомбардировщиков (как правило, по три машины) появлялись над крышами домов. Поскольку времени у пилотов каудильо было мало (в любую минуту можно было ожидать атаки республиканских истребителей), то бомбы летели вниз без особого разбора. В результате бомбардировке подверглись здания Музея современного искусства, Института имени Кахаля, Национальной библиотеки, Археологического музея, Музея «Прадо» и даже Лирийского дворца герцога Альбы, где после захвата Мадрида собирался обосноваться генерал Франко. Любопытно, что будущую резиденцию генералисимуса, изуродованную бомбами его летчиков, охраняло подразделение милиции поголовно состоявшее из коммунистов – главных противников главаря мятежников!

17 ноября спорадические налеты продолжались с 09:00 утра до 02:00 ночи следующих суток. Вторая половина ночи прошла относительно спокойно, а затем городские улицы вновь потрясли разрывы авиабомб. К сожалению, плата за это варварство оказалась весьма небольшой. Не имея необходимого запаса времени в 10-15 минут для взлета и выхода на перехват, немногочисленная республиканская авиация была практически бессильна помешать медленному уничтожению древнего города.

Лишь 18 ноября поднятая по тревоге тройка И-16 смогла настичь такое же количество итальянских Ro.376nc из состава 1-й (смешанной) эскадрильи, уходивших на свою территорию. Однако противник был настороже и использовать фактор внезапности советским летчикам не удалось – вражеские стрелки открыли довольно точный огонь. В ответ ударили струи ШКАСов. Впрочем, итальянцы ясно понимали, что в схватке со скоростными монопланами их бипланам долго не выстоять, а потому не сговариваясь устремились в облака. И это «макаронникам» удалось, но в коротком огневом поединке пилот одного из «Ромео» – сержант Аниелло Фази (serg. Aniello Fazzi) был ранен.

Хотя ему удалось довести самолет до аэродрома в Хетафе, но при посадке он, видимо, потерял сознание и биплан врезался в одно из строений, похоронив своего пилота в пылающих обломках.

Конечно, эти одномоторные самолеты с максимальной бомбовой нагрузкой в 200 кг (дюжина 12-15 кг бомб) не могли нанести большому городу серьезного ущерба, но наряду с ними продолжали действовать экипажи трехмоторных Ju52 и SM.81 наносивших удары 250- и 500-кг бомбами. "Над городом постоянно слышится гул авиационных моторов, – вспоминал английский дипломат Эдвин Лейнз (в то время работник посольства Великобритании в Мадриде), – самолетов не видно, но они почти над нами. Внезапно среди низких серых туч мелькает черная тень… Бомбардировщик!.. Тут же слышатся залпы зенитных батарей и треск пулеметов, с улиц из винтовок палят ополченцы. Тщетно, в городе слишком мало пушек. Сквозь трескотню и грохот выстрелов слышится вой падающих бомб… Удар… Еще один… Стены посольства вздрагивают, дребезжат стекла. К счастью, в нас не попали, но в двух кварталах от нас положение, похоже, гораздо серьезнее: клубы дыма поднимаются над домами. Слышен вой сирен пожарных и “скорой помощи"…»

В силу того, что разработчики мадридского метрополитена никогда не предполагали, что жителям столицы когда-нибудь придется прятаться в метро от авианалетов, глубина закладки тоннелей и станций была небольшой. Результаты не замедлили себя ждать, когда 500-кг фугаска пробила свод станции на площади Пуэрта-дель-Соль. Для многих, кто прятался там, это место стало могилой.

Кружа над городом в облаках, экипажи бомбардировщиков, периодически дросселируя двигатели, делали короткие «нырки» под спасительное покрывало и, почти бесшумно выскочив из пелены, начинали бомбометание. Как правило, ни расчеты зенитных орудий, ни барражирующие истребители среагировать не успевали 1* . Стрельба начиналась когда уже взрывались бомбы, а «Юнкерсы» и «Савойи» ревя моторами быстро скрывались в облаках.

В этих условиях в полной мере стала очевидна слабость пулеметного вооружения даже самых совершенных истребителей того времени, практически не имевших возможности уничтожить в коротком огневом контакте цельнометаллический двух- или трехмоторный бомбардировщик.

Однако 19 ноября погода заметно улучшилась: высота нижней кромки облаков поднялась до 2000 м и это, по мнению генерала Франко, позволяло нанести массированный бомбовый удар по городу с целью окончательного подавления воли мадридцев к сопротивлению. С этой целью были задействованы практически все имевшиеся трехмоторные бомбардировщики (около полусотни Ju52 и SM.81), для прикрытия которых были выделены 16 CR.32 из состава 1-й (смешанной) и 3-й истребительных эскадрилий, а также девять Не51 «Легиона Кондор». Фактически в тот день в небо была поднята почти вся авиационная мощь мятежников.

К городу армада подошла выше облаков, после чего начала снижение. Над Университетским городком, ревя моторами, самолеты пробили облака и, восстановив строй, продолжили полет. К сожалению, дежурная эскадрилья И-16 Константина Колесникова, не имела необходимого запаса времени и первая волна вражеских бомбардировщиков, которую составляли немецкие «Юнкерсы», сопровождаемые Не51, отбомбилась практически без помех. Но шедшим следом «макаронникам» пришлось сполна заплатить по счетам. В завязавшемся бою пилоты «Фиатов» не смогли отбить стремительную атаку И-16 и, потеряв троих, вскоре буквально дрались за свое существование. Вспоминает Прокоп Акуленко, воевавший в составе эскадрильи Колесникова:

«Наша эскадрилья встретила над Мадридом 40 истребителей "Фиат" и "Хейнкелей", прикрывавших группу бомбардировщиков. На глазах изумленных мадридцев в воздухе кружатся, сходятся и расходятся, обмениваясь огненными трассами пулеметных очередей, без малого восемь десятков истребителей. Из этого серьезного испытания мы вышли победителями. Было сбито 7 вражеских самолетов…».

Первоначально достигнутый успех был в значительной степени закреплен введением в бой эскадрильи И-15 капитана Рычагова. Теперь уже на стороне республиканских летчиков было не только качественное, но и количественное превосходство. В этих условиях экипажам бомбардировщиков оставалось уповать только на свои крупнокалиберные пулеметы и надо сказать, что это был весьма серьезный аргумент: огнем итальянских стрелков был серьезно поврежден И-16 капитана Дмитрия Жеданова. Тяжело раненый пилот привел горящий истребитель на аэродром и успешно посадил, но в тот же день скончался от полученных ожогов 2* . Поскольку никто из итальянских летчиков-истребителей не заявил об одержанных в тот день победах, то, возможно, стрелками бомбардировщиков был также сбит И-15 капитана Рычагова, на счету которого к этому времени уже было 16 побед. На этот раз советский летчик, будучи тяжело раненным, приземлился у здания Министерства обороны.

Как бы там ни было, обратный путь итальянских бомбовозов был отмечен тремя кострами, а результаты этого налета, самого крупного за годы гражданской войны, – на жилые кварталы было сброшено более 40 тонн бомб – оказали тяжелое впечатление как на жителей города, которые хоронили в течение следующих нескольких дней около 400 погибших, так и на итальянское командование и пилотов Реджиа Аэронаутика.

И-16, пилотируемые советскими летчиками, демонстрируют высший пилотаж жителям Мадрида. 19 ноября 1936 г.

В течение следующей недели погода испортилась окончательно и действия авиации обеих сторон были парализованы. Воспользовавшись этим, немецкое командование перебросило 25 ноября остатки истребительных эскадрилий «Легиона Кондор» в Бургос, а 4 декабря на авиабазу Витория. К этому времени в четырех подразделениях уцелело только девять машин. Ретроспективно оценивая потери немцев приходится признать, что ни в конце Первой Мировой, ни в самые горькие для Германии последние месяцы Второй Мировой войны и уж тем более летом 1941-го (как об этом писалось в советской литературе с сылкой на данные немецкого историка Греффрата), немецкие истребительные эскадрильи не несли столь тяжелых потерь. О настроениях в среде немецких пилотов можно судить по дневнику гауптмана Харро Хардера (Hpt. Harro Harder):

«Общая организация просто ужасна… Полное ощущение того, что это приключение организованно некомпетентными штабными офицерами. Где результаты, оправдывающие операции?.. Почему мы не имеем лучших истребителей? Русские самолеты превосходят наши машины по всем характеристикам! Даже итальянцы имеют гораздо лучшие самолеты чем мы!.. О чем думают в Берлине? Они там до сих пор считают, что у русских не может быть ничего лучше “51 -го’’! Мы остановились три года назад!..»

Не менее серьезно были потрепаны итальянцы и фалангисты. Так, из имевшихся первоначально пяти (четыре итальянских и одна испанская), истребительных эскадрилий, получивших в течении второй половины 1936 г. 45 «Фиатами»СР(.32 в декабре была сформирована XVI авиагруппа «Cucaracha» (таракан), в составе всего трех эскадрилий (24, 25-й и 26-й). Да и их боевой потенциал был весьма невысоким, поскольку боеготовыми числились только две. Более высокой боеспособностью отличался франкистский «Голубой патруль», но поддерживать его пилотам было некого – за прошедший месяц бомбардировочная авиация мятежников понесла тяжелейшие потери. Правда имелась еще пять эскадрилий одномоторных бипланов «Бреге-19» («эскадра А»), но бросать их на бомбежку Мадрида было равносильно подписать их пилотам пачку смертных приговоров, а потому это даже не пытались. У республиканцев были свои проблемы, так как в двух эскадрильях И-15 3* и двух, оснащенных И-16, в боевом строю было к этому времени лишь восемь «курносых» и примерно 25 «мошек». При этом, некоторое количество самолетов находилось в ремонте, а часть – в резерве, но судя по продолжавшимся боям долго простаивать им под чехлами было не суждено…

1* Причина заключалась в том, что Мадрид находится на высоте 1600 м над уровнем моря и потому даже обычная облачность над городом висит гораздо ниже, чем это бывает в России.

2* Похоронен на следующий день на кладбище Алькала-де-Энарес. В 1937 г. посмертно награжден орденом Красного Знамени.

3* 3-я эскадрилья И-15 под командованием капитана Ивана Копца была направлена на Арагонский фронт на аэродром Саринина (Sarinena) для противодействия появившимся там истребителям Не51 из состава франкистских эскадрилий 1 -Е-2 и 2-Е-2.

Еще один стервятник из состава «Легиона Кондор» навсегда отлетался. Тревога! Пилот И-15 готовится стартовать на перехват бомбардировщиков.

Надо сказать, что небольшой тайм-аут пришелся как нельзя кстати для республиканской истребительной авиации. Как вспоминал позднее Георгий Захаров, уже анализируя результаты первых боев удалось установить, «что большинство погибших были ранены или убиты после атак сзади…». Безусловно, И-15 был одним из лучших истребителей, но он не имел бронеспинки и это был пожалуй его единственный (на тот момент) серьезный недостаток.

«Тогда наши техники начали действовать, – продолжает Георгий Нефедович. – Леонид Кальченко (инженер эскадрильи – Прим. авт.) долго думал над тем, как обеспечить летчику защиту и вместе с тем не увеличить вес самолета. В конце концов он нашел выход – убрать из кабины аккумулятор, весивший 30 кг. Предлагалось запускать самолет от этого аккумулятора, но держать его на земле. Тогда за сидением представлялось возможным установить защитное устройство весом до 30 килограммов. Правда, самочинно вносить какие-либо изменения в конструкцию самолета категорически запрещалось…

Рычагов не сразу согласился с этой смелой идеей. Выслушав инженера, он показал пальцем на высокий дуб и задумчиво сказал:

– За подобную новацию мы оба с тобой будем висеть на этом дереве.

Но было видно, что мысль о незащищенности летчика тоже не дает ему покоя. И через несколько дней он дал "добро" на доработку.

Получив разрешение, Леонид Кальченко со своим помощником – деловитым и расторопным испанцем Кастро – принялся искать на заводах и в мастерских подходящую для этой цели сталь. На броню расчитывать не приходилось…».

Вскоре изобретатели нашли дюжину листов, восемь из них были толщиной 12 мм и четыре – 8 мм. Поскольку подходящего инструмента для работы с таким металлом на аэродроме не оказалось, то работать пришлось типично русскими приспособлениями – зубилами и кувалдами. Под грохот доносившихся со стороны Мадрида разрывов снарядов артиллерии франкистов, временами заглушаемый ударами кувалд, советские и испанские механики обливаясь потом и сменяя друг друга к вечеру вырубили две «бронеспинки».

Понятно, что первой была готова 8-мм «плита» и Рычагов тут же поручил Артемьеву, Агафонову и Захарову испытать ее. Традиционно все началось со стрельбы из пистолетов, но если у первых двух были легкие компактные «Брауниги», то у последнего (как у парторга) – мощный длинноствольный «Маузер-Астра» с деревянной кобурой. Однако и его пули оставили на стальном листе лишь вмятины. Затем очередь дошла до винтовок охраны, но и их более мощные пули с дистанции 100 м не смогли пробить преграду. Правда, после осмотра обнаружилось, что вокруг глубоких вмятин появились мелкие трещины.

Тут кому-то из испытателей пришла в голову мысль, что пулеметная очередь способна вызвать более серьезные повреждения, но и без этого было ясно, что 8-мм лист вряд ли стоит подвергать еще одному испытанию. К этому времени была готова 12-мм плита и, не тратя времени даром, ее отвезли к дальнему краю стоянки, где и укрепили на врытых в землю столбах. После этого механики развернули истребитель И-15 и, повинуясь командам сидевшего в кабине Захарова навели на мишень.

Короткая очередь, и фонтанчики пыли от рикошетирующих бронебойных пуль окутали «цель», ставшую в сотне метров от самолета. «Результаты были превосходными, – вспоминал позднее Георгий Нефедович. – На стали толщиной 12 милиметров остались только вмятины.”. Из 12-мм листов и решено было изготавливать бронеспинки, вес которых составлял 28 кг, что компенсировало снятие аккумулятора. Однако, в течение дня удавалось изготавливать не более двух бронеплит и потому обеспечить защитой всех пилотов одновременно было невозможно. Как правило, первыми получили бронеспинки наиболее молодые пилоты, летавшие ведомыми. За ними пришла очередь командиров звеньев. Последними истребителями, получившими бронезащиту, были самолеты парторга эскадрильи Георгия Захарова и комэска Павла Рычагова.

Справедливости ради стоит отметить, что И-15 был последним советским истребителем, не имевшим бронезащиты. В частности, на И-16 была изначально установлена 8-мм бронеспинка. Вместе с тем, необходимо признать, что этот уровень бронезащиты уже тогда был недостаточен. Безусловно, 7,92-мм пули немецких MG15 и MG17 вполне надежно улавливались 8- и 12-мм бронеплитами, но величина кинетической энергии боеприпасов крупнокалиберных пулеметов «Бреда-SAFAT», установленных на итальянских истребителях и бомбардировщиках, существенно превосходила аналогичный показатель как советских, так и и немецких пулеметов того времени. К счастью, эти итальянские пулеметы имели сравнительно невысокую скорострельность (около 600 выст./мин.) 4* , что (с учетом неважных скоростных и пилотажных характеристик CR.32) обуславливало незначительный процент попаданий в цель 5* .

На приведенном снимке хорошо видна конструкция козырька И-15 и оптического прицела. Кроме того, очень яркая полоса на фюзеляже (за кабиной пилота) позволяет предположить, что опознавательные знаки нанесены оранжевой или даже желтой краской. Хотя, возможно, до таких оттенков выгорала красная краска.

Если для действий бомбардировочной авиации требовалась хорошая погода, то расчеты немецких 150-мм гаубиц, по мнению генерала Франко, в хорошой видимости не нуждались и вполне могли работать по площадям, круглосуточно обстреливая столицу. Более того, как цинично заявил один из сподвижников «каудильо» генерал-майор Альфредо Кинделан: «Осадная артиллерия гораздо более дешевое средство для запугивания населения нежели авиация, хотя, конечно, менее эффективное…».

Между тем, несмотря на регулярно обрушиваемые на Мадрид артналеты, марокканцы все больше увязали в позиционных боях. Ощутив, что противник выдыхается, республиканское командование решило нанести два встречных контрудара (с юго-востока из района Ла Мараньоса и с северо-запада из района Боадилья дель Монте-Посуэло де Аларкон) силами 2, 3, 4, 5-й и 6-й только недавно сформированных бригад, а также 11-й и 12-й интербригад. Согласно этому плану, концентрическими ударами предполагалось окружить и разгромить основные силы «Иностранного легиона», отбросив остатки мятежников от Мадрида.

Однако непрекращающиеся атаки и ввод мятежниками в бой новых резервов не позволили сосредоточить все намеченные соединения, около половины из которых пришлось ввести в бой для упрочнения обороны в районе Университетского городка. Это вынудило разработчиков плана операции отказаться от первоначального замысла и попытаться срезать лишь наиболее опасный выступ в районе Каса дель Кампо, который занимала дивизия генерала Варелы. Но, как выяснилось, и этот план был непосилен для необстрелянных соединений республиканцев.

Атаки с юго-востока в направлении монастыря Лос Анхелос оказались отбиты. Крутой склон горы, на вершине которой размещался монастырь, препятствовал использованию танков, а крупнокалиберной артиллерии, способной разрушить его толстые каменные стены, наступавшие не имели. Трудно понять почему не была использована против этого объекта бомбардировочная авиация. На северо- западе тоже было не все благополучно, так как отказ анархистов наступать поставил выдвинувшуюся вдоль опушки парка Каса дель Кампо 11-ю интербригаду в тяжелейшее положение. Ночью мятежники провели перегруппировку и утром 14-го контратаковали из района Хетафе выдвигавшиеся к Лос Анхелосу войска республиканцев. В результате встречного боя войска противоборствующих сторон остались на исходных позициях, что заставило республиканское командование оттянуть обратно и части, продвинувшиеся с северо-запада.

В последующие несколько дней развернулись бои за обладание Университетским городком и прилегающим парком Каса дель Кампо. Попытка использовать 15 ноября для атаки засевшего в парке противника подразделения каталонских анархистов едва не привела к катастрофе, поскольку те начали митинговать, а начало наступления отложили на следующий день. Прекрасно видя все это, мятежники сами перешли в наступление, бросив против анархистов марокканцев, которых поддержало значительное количество истребителей и легких бомбардировщиков. Не выдержав штурмовых авиаударов, анархисты обратились в бегство и неизвестно чем бы все закончилось, если бы не находившаяся поблизости закаленная в боях 11-я интербригада генерала Клебера (исп. псевдоним Манфреда Штерна), остановившая противника уже среди развалин Университетского городка на северо-западе столицы. В последующие дни недавно построенные железобетонные здания факультетов Мадридского Университета стали ареной кровопролитных боев, где защитники и нападавшие сражались за обладание бесформенными развалинами. Именно здесь растаяли последние надежды Франко уничтожить Республику в течение ближайших недель.

Между тем, начиная со второй половины ноября в северо-западном секторе Мадридского фронта обе противоборствующие стороны занялись тактическим улучшением своих позиций. Постоянно на уровне от взвода до батальона вспыхивали короткие схватки и если им не предшествовала артподготовка и авианалеты, то они также быстро затихали. Надо сказать, что обеспечив ПВО города, республиканская авиация так и не смогла надежно прикрыть от ударов авиации противника свой передний край. Об этом можно судить на основании хотя бы того факта, что над передним краем вражеские летчики действовали весьма активно, нанося короткие, но достаточно мощные удары по опорным пунктам республиканцев в Университетском городке и у Французского моста.

К этому времени возможности республиканских машин в общих чертах уже были известны националистам, которые до этого на основе сведений своей агентуры считали, что имеют дело с американскими истребителями-бипланами F9C «Sparrowhawk» либо «Hawk»II, разработанными фирмой «Кертисс». Причиной этого был силуэт И-15, напоминавший в общих чертах эти американские машины. Именно поэтому советский истребитель получил у франкистов и их союзников наименование «Кертисс». И-16 в воздухе внешне был похож на другой американский истребитель – Р-26, разработанный фирмой «Боинг», по названию которой советская машина и получила свое первоначальное имя. Однако «янки» имел неубирающееся шасси и гораздо худшие летно-тактические данные, а потому ошибка стала очевидна очень быстро, после чего «ишачок» за свой характерный силуэт (жирная короткая «тушка» фюзеляжа и тонкие консоли, напоминавшие нос и хвост), а также внезапность нападения, получил наименование «Rata», что в переводе с испанского означало «крыса».

Тем временем, мятежники 29 ноября начали новое наступление из района Венторо дель Кано в общем направлении на Посуэло де Аларкон, который обороняла недавно сформированная 3-я бригада. Целью операции был обход сильно укрепленных рубежей защитников города в районе парка Каса дель Кампо. Бросив на позиции обороняющихся три девятки трехмоторных бомбардировщиков, поддержанных значительным количеством истребителей, фалангисты смогли оттеснить республиканцев к окраинам Посуэло де Аларкон, но затем в бой вмешалась республиканская авиация. Вскоре наметившийся прорыв был локализован, а затем и ликвидирован.

К этому времени республиканские летчики-истребители все чаще практиковали вылеты на «свободную охоту». Однако если в годы Второй Мировой войны этот метод применялся в основном отдельными хорошо подготовленными парами или вовсе действующими самостоятельно асами, то зимой 1936-1937 гг. республиканцы порой поднимали на “свободную охоту» целые эскадрильи. Правда эффективность этих действий была не слишком высокой. Причина заключалась в плохих погодных условиях, серьезно ограничивавших активность авиации обеих сторон. Летчики попросту не видели противника в небе. К тому же ведущие были в основном озабочены тем, чтобы не растерять в низкой облачности ведомых и потому большой активности в поиске противника не проявляли.

4* Появившиеся тремя годами позднее американский «Кольт-Браунинг», немецкий MG131 и советский УБ выбрасывали до 950 пуль в минуту.

5* Не зря лучший ас франкистов Гарсия Морато (40 побед) предпочел снять со своего «Фиата»СЯ.32 оба крупнокалиберных ствола и в дополнение к оставшимся двум пулеметам винтовочного калибра установить еще два таких же. Это позволило уменьшить вес истребителя, увеличить количество выпускаемых в секунду пуль, хотя и снизило секундный вес залпа, но зато позволило увеличить количество боеприпасов на борту и время стрельбы.

Советские пилоты позируют на фоне модернизированного И-16 тип 6.

Лишь 30 ноября шестерка И-15 подловила над рекой Тахо одинокий CR.32 лейтенанта Чианезе (ten.Chianese), который облетывал истребитель после ремонта. Итальянский летчик был настолько поглощен своим делом, что видимо так и не успел понять каким типом самолетов был атакован. Промчавшаяся мимо колонна «чато» превратила в решето его «Фиат», который, размотав шлейф дыма, упал на берег реки, похоронив под своими обломками уже мертвого пилота…

В то же время, не располагая достоверными данными о дислокации вражеской авиации на аэродромах (регулярные рейды экипажей СБ на авиабазы к этому времени прекратились), республиканское командование по непонятной причине не ставило перед вылетавшими на «охоту» пилотами задачу разведки этих важных объектов. Между тем, патрулируя рядом с этими «осинными гнездами» можно было с большей вероятностью встретить подходящую «дичь».

Ожесточенность боев на земле возросла 1 декабря, когда республиканцы перешли в наступление в районе парка Каса де Кампо с задачей выйти на линию Умера-Гарабитас- Французский мост и в перспективе – окружения группировки франкистов в Университетском городке. К сожалению, плохая погода не позволила использовать бомбардировчную авиацию для уничтожения опорных пунктов противника. Сказалась и хроническая нехватка крупнокалиберной артиллерии, которой не удалось подавить огневые точки фалангистов и противотанковые батареи. Последние встретили атакующие Т-26 сильным огнем, стреляя в упор по танкам, как только их башни показывались из складок местности. В результате наступление пришлось прекратить в тот же день.

8 последующие две недели погода несколько улучшилась, что привело к некоторой активизации авиации. Так, 2 декабря шестерка И-15, отправившаяся на «свободную охоту» внезапной атакой сбила два CR.32, которые принадлежали сержантам Ларсимонту (serg.Larsimont) и Феррари (serg. Ferrari). На оставшихся четырех это подействовало так сильно, что они не сговариваясь скрылись в облаках, но поскольку, вернувшись на аэродром, они не могли ничего сообщить о судьбе своих коллег, то в район боя на поиски сбитых летчиков отправился одиночный Ro.37. По-видимому, итальянское командование рассчитывало, что республиканские истребители также покинули место схватки, однако это была серьезная ошибка, стоившая авиации Итальянского Легиона еще одного самолета.

Но война не бывает без потерь. 4 декабря на горящем самолете упал на территории противника лейтенант Никифоров Григорий Никифорович, который до сих пор числиться пропавшим без вести 6* . Еще более тяжелым днем оказалось для советских летчиков 6 декабря, когда не вернулись на свой аэродром из района Торрихоса сразу два Р-5, в одном из которых погиб слушатель высшей летно-тактической школы капитан Тупиков Георгий Николаевич, а в другом старший лейтенант Талов Александр Андреевич. Последний числится как пропавший без вести. Вместе с советскими летчиками погибли и два испанских стрелка. В тот же день 1-я эскадрилья «чато» потеряла один истребитель. Атакуя уходящие на малой высоте после штурмовки республиканских позиций Не51, лейтенант Иисус Гарсия Хергуидо (Jesus Garcia Herguido) не заметил, как находившаяся выше тройка «Фиатов» пошла в атаку и спустя несколько мгновений изрешеченный очередями крупнокалиберных пулеметов «чато» врезался в землю. Несмотря на множество ранений, испанскому офицеру удалось выбраться из горящего самолета еще до того момента как взорвались бензобаки.

В течение декабря на северо-западном направлении обе стороны неоднократно предпринимали попытки разгромить силы противника, но все усилия оказались тщетны и бои каждый раз затухали практически на тех же позициях. Тогда же началась первая реорганизация ВВС Испанской Республики, в рамках которой было решено свести все эскадрильи «мошек» в 21-ю авиагруппу (Grupo 21), а эскадрильи «чато» в 26-ю авиагруппу (Grupo 26). Командиром последней поначалу предполагалось назначить капитана Рычагова, однако из-за тяжелого ранения его пришлось отправить в СССР, а в возглавил это соединение Иван Копец. В тот момент он командовал (после ранения Рычагова) эскадрильей «Паланкар», ставшую вскоре 1-й эскадрильей «чато». В связи с переходом Копеца на более высокую должность, командование над ней было доверено лейтенанту Лакалле, который был повышен в звании до капитана.

Под командованием этого французского офицера 1 -я эскадрилья быстро стала интернациональной. Помимо испанцев Хосе Калдерона (Jose Calderon), Рамона Кастаньеды (Ramon Castaneda), Луиса Берсиаля Юберто (Luis Bercial Yuberto) и Герардо Жиля (Gerardo Gil) в нее вливаются американские добровольцы Фрэнк Тинкер (Frank Tinker), Гарольд Даль (Harold Dahl) и Джим Эллисон (Jim Allison). Несколько позже пришли испанцы Аугусто Леча (Augusto Lecha), Хосе Риверола (Jose Riverola), Антонио Бланш (Antonio Blanch), Рафаэль Магрина (Rafael Magrina), Хусто Гарсия (Justo Garsia), Эсэбио Веласко (Eusebio Velasco) и Хосе Бастида (Jose Bastida), американец Бен Лейдер (Ben Leider) и гватемалец Мануэль Гарсия Гранадос (Manuel Garcia Granados). В течение всего времени пока происходила подготовка новоприбывших «волонтеров свободы», на аэродроме в Эль Сото (Campo X) находился и командир 26-й авиагруппы майор Иван Копец, проверявший выучку как иностранных, так и советских летчиков из состава находившейся в процессе формирования эскадрильи Никифора Баланова.

Если с последними особых проблем не возникало, то подготовка большинства испанских летчиков соответствовала уровню курсанта аэроклуба «Осоавиахима», а иногда и вовсе была почти «никакой». Понятно, что таких «орлов» приходилось «натаскивать по полной программе». Ко всему прочему сказывался темперамент: забравшиеся в кабину истребителей испанцы от радости, что им доверены современные боевые самолеты порой теряли голову и осмотрительность. Так, 28 декабря совершив первый вылет на И-15, сержант Франсиско Моя (serg. Francisco Moya) сел на летное поле аэродрома возле Манисеса, но на пробеге потерял направление и врезался в стоявший неподалеку от взлетно-посадочной полосы «Ньюпор-52», в кабине которого находился аспирант Марсело Наранхо (asp. Marselo Naranjo). В результате оба пилота погибли, а «Ньюпор» пришлось списать на запчасти.

Тяжелые погодные условия декабря практически полностью парализовали деятельность авиации обеих сторон, но в редкие часы, когда облака все же поднимались, самолеты противников изредка встречались. Так, 8-го числа шестерка И-16 из состава 2-я эскадрильи отправившись на свободную охоту, встретилась с девятью Не51 из 4.J/88, прикрывавшей тройку Ju52 франкистов. Завидев «крыс» экипажи «Юнкерсов» тут же устремились к облакам, а немецкие истребители пошли в лобовую. Впрочем, долго вести бой они не собирались, правда, надо отдать должное пилотам Люфтваффе: стреляли они довольно точно, так как у двух «ишачков» оказались пробиты бензобаки и их летчикам пришлось срочно возвращаться. Наши, впрочем, тоже не сплоховали, так как для унтер-офицера Мрацека (uffz. Ernst Mratzek), который правда уцелел, эта схватка оказалась последней: на высоте около 150 м он покинул свой сбитый «Хейнкель», но когда купол парашюта начал наполняться, до земли оставалось не более 20 м…

Не слишком везло и «макаронникам», продолжавшим зализывать полученные осенью раны. Например, 20 декабря отправившиеся на патрулирование два звена «Фиатов»CR.32 из состава 1-й истребительной эскадрильи наткнулись на такое же количество И-16 7* . В завязавшемся бою три итальянских истребителя были повреждены, после чего посланцы «дуче» сочли за благо нырнуть в облака. Однако, как оказалось, они не до конца испили в тот день горькую чашу, так как при заходе на посадку на ВПП аэродрома Таблада старший лейтенант Виттор Уго Кечерелли (s.ten Vittor Ugo Сесcherelli) потерял управление и врезался в «Бреге-19». Хотя никто не пострадал, оба самолета пришлось списать, а в утешение себе пилоты Реджиа Аэронаутико заявили «о трех сбитых «крысах»», что абсолютно не подтверждают республиканские сводки потерь.

Начало нового 1937 г. оказалось неудачным для обеих сторон. Уже 3 января над районом Лас Росас, где франкисты предприняли очередную попытку прорыва республиканских позиций, разгорелся тяжелый бой. Несмотря на скверные метеорологические условия, обе стороны задействовали авиацию, что вылилось в ряд спорадически вспыхивавших над линией фронта схваток. Большинство из них закончились безрезультатно, но двух успех был явно на стороне республиканцев.

Сначала истребителями И-15 был сбит франкистский трехмоторник SM.81 (борт. №21-5), экипаж которого погиб в полном составе во главе со своим командиром капитаном Хоакином Тассо Искуердо (capt. Joaquin Tasso Izquierdo). Этот успех был омрачен гибелью лейтенанта В.Н.Зотова, самолет которого был поврежден огнем крупнокалиберных пулеметов и при посадке на аэродроме в Андухарте разбился 8* .

6* В 1937 г. награжден орденом Красного Знамени.

7* К сожалению, автору не удалось выяснить какой именно из двух имевшихся на тот момент эскадрилий -мошек» принадлежали эти машины.

8* Владимир Никифорович Зотов похоронен в г.Андухарте и посмертно награжден орденом Красного Знамени.

«Волонтеры свободы» из состава 1-й эскадрильи «чато» капитана Лакалле. Лейтенант Гёрардо Жиль в кабине И-15 (внизу). На фото справа американские пилоты ("сидят) Висенте Осино, Гарольд Даль и Фрэнк Тинкер со своими механиками.

В тот же день отличились и «мошки», перехватившие группу легких бомбардировщиков Ro.37, которые шли под прикрытием «Фиатов». Понятно, что пилотам итальянских машин эта встреча ничего хорошего не сулила, что и подтвердили результаты боя: один «Фиат» и один «Ромео» остались догорать у самой линии фронта.

В последующие дни погода улучшилась и франкисты неоднократно пытались оказать поддержку с воздуха своим сухопутным частям. Однако появляться бомбардировщикам над линией фронта без сопровождения истребителей было смертельно опасно и потому пилоты «Хейнкелей» и «Фиатов» не вылезали из кабин своих самолетов, раз за разом пытаясь протолкнуть «Юнкерсы» и «Савойи» за линию фронта. Об одном из таких вылетов вспоминает обер-лейтенант Гюнтер Лютцов (obit. Gunter Lutzow):

«Мы взлетели сразу после 11:00 на сопровождение двух эскадрилий Ju52. Гигантские столбы дыма стоят над Брунетом – бомбардировщики сделали один заход и поворачивают на второй. Наша 2-я эскадрилья вместе с 1-й идет слева. Итальянцы – справа. Пока ничего не заметно.

Внезапно после правого разворота ведущий «Юнкерсов» покачивает консолями. Это сигнал о появлении противника. Я слегка опускаю нос самолета вниз, чтобы набрать скорость перед боем и, посмотрев в сторону Мадрида, обнаруживаю как из туманной дымки появилась черная точка, за ней еще одна, но затем они исчезают. Около «Юнкерсов» вспыхивают клубки разрывов зенитных снарядов и тут, как всегда внезапно, налетают вражеские истребители. Я стреляю из невероятного положения. Тщетно – они слишком верткие. Я снижаюсь под бомбардировщики, один республиканец проскакивает вниз, я снова стреляю и снова без всякого эффекта…

Как медленно «Юнкерсы» ползут домой. Красных гораздо больше и я постоянно ожидаю, что когда-нибудь нас просто всех перебьют. .. Еще атака и один из вражеских истребителей подставляет хвост. Он у меня в прицеле, я хорошо вижу красную полосу на фюзеляже. До него не более 200 м, но мои пулеметы молчат. Какая насмешка Фортуны.

Надо сказать, что за то время пока держалась нелетная погода, немецкие летчики разработали ряд приемов ведения боя, которые частично нивелировали подавляющий перевес в летных данных республиканских истребителей. Их общим правилом стало групповая тактика, принятие которой, впрочем, не отрицало важности индивидуальных действий и личной инициативы пилотов. Однако теперь, во главу угла ставилась осмотрительность и взаимодействие, в значительной мере облегчавшееся благодаря имевшимся на Не51 радиостанциям. Теперь, при организации нападения, атакующее звено как правило действовало под прикрытием другого звена или даже пары звеньев.

Результаты не замедлили сказаться уже 6 января, когда противники смогли вновь померяться силами. В тот день в схватке с И-15 из состава 1-й эскадрильи «чато» пилоты «Хейнкелей» без потерь со своей стороны(!) сбили двух «курносых». В их кабинах погибли лейтенанты ИЛ.Хованский 9* и Иисус Гарсия Хергуидо. Видимо, это вызвало приступ «головокружения от успехов» и в тот же день при сопровождении 14 франкистских Ju52 звено лейтенанта Ганса-Петера фон Галлеры (It. Hans-Peter von Gallera), соблазнившись шедшей ниже тройкой «крыс», покинуло строй и ринулось в атаку. Последствия, как в общем можно было ожидать, оказались ужасными. Это была ловушка расставленная по всем правилам: остальные звенья И-16 были эшелонированы по высоте и находились со стороны солнца, в то время как немцы и франкисты были прекрасно видны на фоне кучевых облаков.

Контратака «крыс» была настолько стремительной, что «Хейнкели» лейтенанта фон Галлеры и унтер-офицера Курта Книдинга (Uffz. Kurt Kneiding) не выходя из пике врезались в землю оставив после себя короткие шлейфы дыма. Уцелеть посчастливилось только унтер-офицеру Вальтеру Лейреру (Uffz. Walter Leyrer), для которого это был первый боевой вылет. На изрешеченном биплане он дотянул до Таблады, где и посадил самолет. Однако Не51 был настолько сильно поврежден, что при посадке скапотировал и после серии захватывающих «сальто» уже не подлежал ремонту и был списан на запчасти.

Но это были еще цветочки. Гораздо хуже было то, что клюнув на наживку, звено фон Галлеры обнажило один из флангов бомбардировочной группы, который был немедленно атакован звеньями И-16. В то время как оставшаяся шестерка Не51 самоотверженно попыталась отразить этот натиск, экипажи «Юнкерсов» повернули к спасительным облакам, отчаянно огрызаясь огнем немногочисленных турельных пулеметов. Большинству из них это удалось, но две «железные Анны» оказались сбиты и оставляя хвосты дыма они рухнули вниз.

К середине зимы 1936-1937 гг. невозможность прорыва хорошо подготовленных позиций на окраинах города стала очевидна для генерала Франко. И хотя в феврале на реке Харама и в марте под Гвадалахарой были предприняты еще две попытки наступления с целью окружения, изоляции и захвата Мадрида, но их провал ясно дал понять, что революционная столица явно не по зубам ни марокканцам, ни итальянским легионерам. Стало очевидно, что вспыхнувший летом мятеж, перерос в полномасштабную гражданскую войну с участием третьих стран, оказавших решающее влияние как на внутриполитическую, так и военную обстановку в Испании. Все это склонило «каудильо» к периферийной стратегии, в ходе которой вооруженные силы мятежников могли, выбирая наиболее слабые места в обороне Республики, постепенно шаг за шагом продвигаться к окончательной победе. Однако в том, что она неизбежна, тогда – в январе 1937 г. – многие откровенно сомневались.

9* К моменту своей гибели был награжден орденами Красного Знамении и Знак Почета. Посмертно присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина.

И-16 тип 5 не установленной эскадрильи с надписью на борту «Не трогать». Предположительно зима 1936 – 1937 гг.

Ro.37bis из состава 1-й смешанной (итальянской) эскадрильи, сбитый истребителями И-16 над районом Лас Росас 3 января 1937 г.

SM.81 капитана Тассо Искуердо из состава эскадрильи 1-Е-21 (франкистов), сбитый истребителями И-15 над районом Лас Росас 3 января 1937 г.

И-16 тип 6 из состава 1-й истребительной эскадрильи «Мошек». Аэродром Кампо XX (район Мадрида), декабрь 1936 г.

Некоторые источники указывают (в т.ч. фотографии), что И-16 первой партии были серебристого цвета с плохо закрашенными звездами на нижних поверхностях консолей. Эго является косвенным свидетельством спешности доработки системы вооружения, проведенной перед отправкой истребителей на Пиренеи.

И-15 из состава 3-й истребительной эскадрильи «Чато». Аэродром Эль Сото (район Мадрида), декабрь 1936 г.

АСЫ МИРА

Алексей Андреев

Примечания:

Небо Мадрида

Появление эскадрилий, оснащенных советскими истребителями, под Мадридом серьезно изменило соотношение в небе над городом. Однако франкисты по-прежнему надеялись на скорое падение революционной столицы, благо к этому времени погода серьезно облегчила дейсвия их бомбардировочной авиации. Но этим надеждам было не суждено сбыться.

Обозначившееся в начале ноября 1936 г. быстрое усиление республиканской истребительной авиации на Центральном фронте под Мадридом в значительной степени было нивелировано дальнейшим ухудшением погодных условий. Поздняя (по российским меркам) испанская осень принесла проливные дожди, вскоре превратившие аэродромы в болота. Низкие тучи закрывали небо, а висевшая над землей дымка ограничивала видимость и затрудняла работу постов ВНОС, наблюдавших за воздушным пространством на подступах к городу. Серьезно затрудняло контроль над небом и то обстоятельство, что франкисты находились фактически в предместьях и сведения о появлении их самолетов поступали в истребительные эскадрильи в тот момент, когда те уже пересекали городскую черту.

Противник довольно быстро начал извлекать выгоду из создавшегося положения, и в дополнение к ночным бомбежкам вновь начал террористические напеты в дневное время. Почти постоянно мелкие группы бомбардировщиков (как правило, по три машины) появлялись над крышами домов. Поскольку времени у пилотов каудильо было мало (в любую минуту можно было ожидать атаки республиканских истребителей), то бомбы летели вниз без особого разбора. В результате бомбардировке подверглись здания Музея современного искусства, Института имени Кахаля, Национальной библиотеки, Археологического музея, Музея «Прадо» и даже Лирийского дворца герцога Альбы, где после захвата Мадрида собирался обосноваться генерал Франко. Любопытно, что будущую резиденцию генералисимуса, изуродованную бомбами его летчиков, охраняло подразделение милиции поголовно состоявшее из коммунистов – главных противников главаря мятежников!

17 ноября спорадические налеты продолжались с 09:00 утра до 02:00 ночи следующих суток. Вторая половина ночи прошла относительно спокойно, а затем городские улицы вновь потрясли разрывы авиабомб. К сожалению, плата за это варварство оказалась весьма небольшой. Не имея необходимого запаса времени в 10-15 минут для взлета и выхода на перехват, немногочисленная республиканская авиация была практически бессильна помешать медленному уничтожению древнего города.

Лишь 18 ноября поднятая по тревоге тройка И-16 смогла настичь такое же количество итальянских Ro.376nc из состава 1-й (смешанной) эскадрильи, уходивших на свою территорию. Однако противник был настороже и использовать фактор внезапности советским летчикам не удалось – вражеские стрелки открыли довольно точный огонь. В ответ ударили струи ШКАСов. Впрочем, итальянцы ясно понимали, что в схватке со скоростными монопланами их бипланам долго не выстоять, а потому не сговариваясь устремились в облака. И это «макаронникам» удалось, но в коротком огневом поединке пилот одного из «Ромео» – сержант Аниелло Фази (serg. Aniello Fazzi) был ранен.

Хотя ему удалось довести самолет до аэродрома в Хетафе, но при посадке он, видимо, потерял сознание и биплан врезался в одно из строений, похоронив своего пилота в пылающих обломках.

Конечно, эти одномоторные самолеты с максимальной бомбовой нагрузкой в 200 кг (дюжина 12-15 кг бомб) не могли нанести большому городу серьезного ущерба, но наряду с ними продолжали действовать экипажи трехмоторных Ju52 и SM.81 наносивших удары 250- и 500-кг бомбами. "Над городом постоянно слышится гул авиационных моторов, – вспоминал английский дипломат Эдвин Лейнз (в то время работник посольства Великобритании в Мадриде), – самолетов не видно, но они почти над нами. Внезапно среди низких серых туч мелькает черная тень… Бомбардировщик!.. Тут же слышатся залпы зенитных батарей и треск пулеметов, с улиц из винтовок палят ополченцы. Тщетно, в городе слишком мало пушек. Сквозь трескотню и грохот выстрелов слышится вой падающих бомб… Удар… Еще один… Стены посольства вздрагивают, дребезжат стекла. К счастью, в нас не попали, но в двух кварталах от нас положение, похоже, гораздо серьезнее: клубы дыма поднимаются над домами. Слышен вой сирен пожарных и “скорой помощи"…»

В силу того, что разработчики мадридского метрополитена никогда не предполагали, что жителям столицы когда-нибудь придется прятаться в метро от авианалетов, глубина закладки тоннелей и станций была небольшой. Результаты не замедлили себя ждать, когда 500-кг фугаска пробила свод станции на площади Пуэрта-дель-Соль. Для многих, кто прятался там, это место стало могилой.

Кружа над городом в облаках, экипажи бомбардировщиков, периодически дросселируя двигатели, делали короткие «нырки» под спасительное покрывало и, почти бесшумно выскочив из пелены, начинали бомбометание. Как правило, ни расчеты зенитных орудий, ни барражирующие истребители среагировать не успевали 1* . Стрельба начиналась когда уже взрывались бомбы, а «Юнкерсы» и «Савойи» ревя моторами быстро скрывались в облаках.

В этих условиях в полной мере стала очевидна слабость пулеметного вооружения даже самых совершенных истребителей того времени, практически не имевших возможности уничтожить в коротком огневом контакте цельнометаллический двух- или трехмоторный бомбардировщик.

Однако 19 ноября погода заметно улучшилась: высота нижней кромки облаков поднялась до 2000 м и это, по мнению генерала Франко, позволяло нанести массированный бомбовый удар по городу с целью окончательного подавления воли мадридцев к сопротивлению. С этой целью были задействованы практически все имевшиеся трехмоторные бомбардировщики (около полусотни Ju52 и SM.81), для прикрытия которых были выделены 16 CR.32 из состава 1-й (смешанной) и 3-й истребительных эскадрилий, а также девять Не51 «Легиона Кондор». Фактически в тот день в небо была поднята почти вся авиационная мощь мятежников.

К городу армада подошла выше облаков, после чего начала снижение. Над Университетским городком, ревя моторами, самолеты пробили облака и, восстановив строй, продолжили полет. К сожалению, дежурная эскадрилья И-16 Константина Колесникова, не имела необходимого запаса времени и первая волна вражеских бомбардировщиков, которую составляли немецкие «Юнкерсы», сопровождаемые Не51, отбомбилась практически без помех. Но шедшим следом «макаронникам» пришлось сполна заплатить по счетам. В завязавшемся бою пилоты «Фиатов» не смогли отбить стремительную атаку И-16 и, потеряв троих, вскоре буквально дрались за свое существование. Вспоминает Прокоп Акуленко, воевавший в составе эскадрильи Колесникова:

«Наша эскадрилья встретила над Мадридом 40 истребителей "Фиат" и "Хейнкелей", прикрывавших группу бомбардировщиков. На глазах изумленных мадридцев в воздухе кружатся, сходятся и расходятся, обмениваясь огненными трассами пулеметных очередей, без малого восемь десятков истребителей. Из этого серьезного испытания мы вышли победителями. Было сбито 7 вражеских самолетов…».

Первоначально достигнутый успех был в значительной степени закреплен введением в бой эскадрильи И-15 капитана Рычагова. Теперь уже на стороне республиканских летчиков было не только качественное, но и количественное превосходство. В этих условиях экипажам бомбардировщиков оставалось уповать только на свои крупнокалиберные пулеметы и надо сказать, что это был весьма серьезный аргумент: огнем итальянских стрелков был серьезно поврежден И-16 капитана Дмитрия Жеданова. Тяжело раненый пилот привел горящий истребитель на аэродром и успешно посадил, но в тот же день скончался от полученных ожогов 2* . Поскольку никто из итальянских летчиков-истребителей не заявил об одержанных в тот день победах, то, возможно, стрелками бомбардировщиков был также сбит И-15 капитана Рычагова, на счету которого к этому времени уже было 16 побед. На этот раз советский летчик, будучи тяжело раненным, приземлился у здания Министерства обороны.

Как бы там ни было, обратный путь итальянских бомбовозов был отмечен тремя кострами, а результаты этого налета, самого крупного за годы гражданской войны, – на жилые кварталы было сброшено более 40 тонн бомб – оказали тяжелое впечатление как на жителей города, которые хоронили в течение следующих нескольких дней около 400 погибших, так и на итальянское командование и пилотов Реджиа Аэронаутика.

И-16, пилотируемые советскими летчиками, демонстрируют высший пилотаж жителям Мадрида. 19 ноября 1936 г.

В течение следующей недели погода испортилась окончательно и действия авиации обеих сторон были парализованы. Воспользовавшись этим, немецкое командование перебросило 25 ноября остатки истребительных эскадрилий «Легиона Кондор» в Бургос, а 4 декабря на авиабазу Витория. К этому времени в четырех подразделениях уцелело только девять машин. Ретроспективно оценивая потери немцев приходится признать, что ни в конце Первой Мировой, ни в самые горькие для Германии последние месяцы Второй Мировой войны и уж тем более летом 1941-го (как об этом писалось в советской литературе с сылкой на данные немецкого историка Греффрата), немецкие истребительные эскадрильи не несли столь тяжелых потерь. О настроениях в среде немецких пилотов можно судить по дневнику гауптмана Харро Хардера (Hpt. Harro Harder):

«Общая организация просто ужасна… Полное ощущение того, что это приключение организованно некомпетентными штабными офицерами. Где результаты, оправдывающие операции?.. Почему мы не имеем лучших истребителей? Русские самолеты превосходят наши машины по всем характеристикам! Даже итальянцы имеют гораздо лучшие самолеты чем мы!.. О чем думают в Берлине? Они там до сих пор считают, что у русских не может быть ничего лучше “51 -го’’! Мы остановились три года назад!..»

Не менее серьезно были потрепаны итальянцы и фалангисты. Так, из имевшихся первоначально пяти (четыре итальянских и одна испанская), истребительных эскадрилий, получивших в течении второй половины 1936 г. 45 «Фиатами»СР(.32 в декабре была сформирована XVI авиагруппа «Cucaracha» (таракан), в составе всего трех эскадрилий (24, 25-й и 26-й). Да и их боевой потенциал был весьма невысоким, поскольку боеготовыми числились только две. Более высокой боеспособностью отличался франкистский «Голубой патруль», но поддерживать его пилотам было некого – за прошедший месяц бомбардировочная авиация мятежников понесла тяжелейшие потери. Правда имелась еще пять эскадрилий одномоторных бипланов «Бреге-19» («эскадра А»), но бросать их на бомбежку Мадрида было равносильно подписать их пилотам пачку смертных приговоров, а потому это даже не пытались. У республиканцев были свои проблемы, так как в двух эскадрильях И-15 3* и двух, оснащенных И-16, в боевом строю было к этому времени лишь восемь «курносых» и примерно 25 «мошек». При этом, некоторое количество самолетов находилось в ремонте, а часть – в резерве, но судя по продолжавшимся боям долго простаивать им под чехлами было не суждено…

1* Причина заключалась в том, что Мадрид находится на высоте 1600 м над уровнем моря и потому даже обычная облачность над городом висит гораздо ниже, чем это бывает в России.

2* Похоронен на следующий день на кладбище Алькала-де-Энарес. В 1937 г. посмертно награжден орденом Красного Знамени.

3* 3-я эскадрилья И-15 под командованием капитана Ивана Копца была направлена на Арагонский фронт на аэродром Саринина (Sarinena) для противодействия появившимся там истребителям Не51 из состава франкистских эскадрилий 1 -Е-2 и 2-Е-2.

Еще один стервятник из состава «Легиона Кондор» навсегда отлетался. Тревога! Пилот И-15 готовится стартовать на перехват бомбардировщиков.

Надо сказать, что небольшой тайм-аут пришелся как нельзя кстати для республиканской истребительной авиации. Как вспоминал позднее Георгий Захаров, уже анализируя результаты первых боев удалось установить, «что большинство погибших были ранены или убиты после атак сзади…». Безусловно, И-15 был одним из лучших истребителей, но он не имел бронеспинки и это был пожалуй его единственный (на тот момент) серьезный недостаток.

«Тогда наши техники начали действовать, – продолжает Георгий Нефедович. – Леонид Кальченко (инженер эскадрильи – Прим. авт.) долго думал над тем, как обеспечить летчику защиту и вместе с тем не увеличить вес самолета. В конце концов он нашел выход – убрать из кабины аккумулятор, весивший 30 кг. Предлагалось запускать самолет от этого аккумулятора, но держать его на земле. Тогда за сидением представлялось возможным установить защитное устройство весом до 30 килограммов. Правда, самочинно вносить какие-либо изменения в конструкцию самолета категорически запрещалось…

Рычагов не сразу согласился с этой смелой идеей. Выслушав инженера, он показал пальцем на высокий дуб и задумчиво сказал:

– За подобную новацию мы оба с тобой будем висеть на этом дереве.

Но было видно, что мысль о незащищенности летчика тоже не дает ему покоя. И через несколько дней он дал "добро" на доработку.

Получив разрешение, Леонид Кальченко со своим помощником – деловитым и расторопным испанцем Кастро – принялся искать на заводах и в мастерских подходящую для этой цели сталь. На броню расчитывать не приходилось…».

Вскоре изобретатели нашли дюжину листов, восемь из них были толщиной 12 мм и четыре – 8 мм. Поскольку подходящего инструмента для работы с таким металлом на аэродроме не оказалось, то работать пришлось типично русскими приспособлениями – зубилами и кувалдами. Под грохот доносившихся со стороны Мадрида разрывов снарядов артиллерии франкистов, временами заглушаемый ударами кувалд, советские и испанские механики обливаясь потом и сменяя друг друга к вечеру вырубили две «бронеспинки».

Понятно, что первой была готова 8-мм «плита» и Рычагов тут же поручил Артемьеву, Агафонову и Захарову испытать ее. Традиционно все началось со стрельбы из пистолетов, но если у первых двух были легкие компактные «Брауниги», то у последнего (как у парторга) – мощный длинноствольный «Маузер-Астра» с деревянной кобурой. Однако и его пули оставили на стальном листе лишь вмятины. Затем очередь дошла до винтовок охраны, но и их более мощные пули с дистанции 100 м не смогли пробить преграду. Правда, после осмотра обнаружилось, что вокруг глубоких вмятин появились мелкие трещины.

Тут кому-то из испытателей пришла в голову мысль, что пулеметная очередь способна вызвать более серьезные повреждения, но и без этого было ясно, что 8-мм лист вряд ли стоит подвергать еще одному испытанию. К этому времени была готова 12-мм плита и, не тратя времени даром, ее отвезли к дальнему краю стоянки, где и укрепили на врытых в землю столбах. После этого механики развернули истребитель И-15 и, повинуясь командам сидевшего в кабине Захарова навели на мишень.

Короткая очередь, и фонтанчики пыли от рикошетирующих бронебойных пуль окутали «цель», ставшую в сотне метров от самолета. «Результаты были превосходными, – вспоминал позднее Георгий Нефедович. – На стали толщиной 12 милиметров остались только вмятины.”. Из 12-мм листов и решено было изготавливать бронеспинки, вес которых составлял 28 кг, что компенсировало снятие аккумулятора. Однако, в течение дня удавалось изготавливать не более двух бронеплит и потому обеспечить защитой всех пилотов одновременно было невозможно. Как правило, первыми получили бронеспинки наиболее молодые пилоты, летавшие ведомыми. За ними пришла очередь командиров звеньев. Последними истребителями, получившими бронезащиту, были самолеты парторга эскадрильи Георгия Захарова и комэска Павла Рычагова.

Справедливости ради стоит отметить, что И-15 был последним советским истребителем, не имевшим бронезащиты. В частности, на И-16 была изначально установлена 8-мм бронеспинка. Вместе с тем, необходимо признать, что этот уровень бронезащиты уже тогда был недостаточен. Безусловно, 7,92-мм пули немецких MG15 и MG17 вполне надежно улавливались 8- и 12-мм бронеплитами, но величина кинетической энергии боеприпасов крупнокалиберных пулеметов «Бреда-SAFAT», установленных на итальянских истребителях и бомбардировщиках, существенно превосходила аналогичный показатель как советских, так и и немецких пулеметов того времени. К счастью, эти итальянские пулеметы имели сравнительно невысокую скорострельность (около 600 выст./мин.) 4* , что (с учетом неважных скоростных и пилотажных характеристик CR.32) обуславливало незначительный процент попаданий в цель 5* .

На приведенном снимке хорошо видна конструкция козырька И-15 и оптического прицела. Кроме того, очень яркая полоса на фюзеляже (за кабиной пилота) позволяет предположить, что опознавательные знаки нанесены оранжевой или даже желтой краской. Хотя, возможно, до таких оттенков выгорала красная краска.

Если для действий бомбардировочной авиации требовалась хорошая погода, то расчеты немецких 150-мм гаубиц, по мнению генерала Франко, в хорошой видимости не нуждались и вполне могли работать по площадям, круглосуточно обстреливая столицу. Более того, как цинично заявил один из сподвижников «каудильо» генерал-майор Альфредо Кинделан: «Осадная артиллерия гораздо более дешевое средство для запугивания населения нежели авиация, хотя, конечно, менее эффективное…».

Между тем, несмотря на регулярно обрушиваемые на Мадрид артналеты, марокканцы все больше увязали в позиционных боях. Ощутив, что противник выдыхается, республиканское командование решило нанести два встречных контрудара (с юго-востока из района Ла Мараньоса и с северо-запада из района Боадилья дель Монте-Посуэло де Аларкон) силами 2, 3, 4, 5-й и 6-й только недавно сформированных бригад, а также 11-й и 12-й интербригад. Согласно этому плану, концентрическими ударами предполагалось окружить и разгромить основные силы «Иностранного легиона», отбросив остатки мятежников от Мадрида.

Однако непрекращающиеся атаки и ввод мятежниками в бой новых резервов не позволили сосредоточить все намеченные соединения, около половины из которых пришлось ввести в бой для упрочнения обороны в районе Университетского городка. Это вынудило разработчиков плана операции отказаться от первоначального замысла и попытаться срезать лишь наиболее опасный выступ в районе Каса дель Кампо, который занимала дивизия генерала Варелы. Но, как выяснилось, и этот план был непосилен для необстрелянных соединений республиканцев.

Атаки с юго-востока в направлении монастыря Лос Анхелос оказались отбиты. Крутой склон горы, на вершине которой размещался монастырь, препятствовал использованию танков, а крупнокалиберной артиллерии, способной разрушить его толстые каменные стены, наступавшие не имели. Трудно понять почему не была использована против этого объекта бомбардировочная авиация. На северо- западе тоже было не все благополучно, так как отказ анархистов наступать поставил выдвинувшуюся вдоль опушки парка Каса дель Кампо 11-ю интербригаду в тяжелейшее положение. Ночью мятежники провели перегруппировку и утром 14-го контратаковали из района Хетафе выдвигавшиеся к Лос Анхелосу войска республиканцев. В результате встречного боя войска противоборствующих сторон остались на исходных позициях, что заставило республиканское командование оттянуть обратно и части, продвинувшиеся с северо-запада.

В последующие несколько дней развернулись бои за обладание Университетским городком и прилегающим парком Каса дель Кампо. Попытка использовать 15 ноября для атаки засевшего в парке противника подразделения каталонских анархистов едва не привела к катастрофе, поскольку те начали митинговать, а начало наступления отложили на следующий день. Прекрасно видя все это, мятежники сами перешли в наступление, бросив против анархистов марокканцев, которых поддержало значительное количество истребителей и легких бомбардировщиков. Не выдержав штурмовых авиаударов, анархисты обратились в бегство и неизвестно чем бы все закончилось, если бы не находившаяся поблизости закаленная в боях 11-я интербригада генерала Клебера (исп. псевдоним Манфреда Штерна), остановившая противника уже среди развалин Университетского городка на северо-западе столицы. В последующие дни недавно построенные железобетонные здания факультетов Мадридского Университета стали ареной кровопролитных боев, где защитники и нападавшие сражались за обладание бесформенными развалинами. Именно здесь растаяли последние надежды Франко уничтожить Республику в течение ближайших недель.

Между тем, начиная со второй половины ноября в северо-западном секторе Мадридского фронта обе противоборствующие стороны занялись тактическим улучшением своих позиций. Постоянно на уровне от взвода до батальона вспыхивали короткие схватки и если им не предшествовала артподготовка и авианалеты, то они также быстро затихали. Надо сказать, что обеспечив ПВО города, республиканская авиация так и не смогла надежно прикрыть от ударов авиации противника свой передний край. Об этом можно судить на основании хотя бы того факта, что над передним краем вражеские летчики действовали весьма активно, нанося короткие, но достаточно мощные удары по опорным пунктам республиканцев в Университетском городке и у Французского моста.

К этому времени возможности республиканских машин в общих чертах уже были известны националистам, которые до этого на основе сведений своей агентуры считали, что имеют дело с американскими истребителями-бипланами F9C «Sparrowhawk» либо «Hawk»II, разработанными фирмой «Кертисс». Причиной этого был силуэт И-15, напоминавший в общих чертах эти американские машины. Именно поэтому советский истребитель получил у франкистов и их союзников наименование «Кертисс». И-16 в воздухе внешне был похож на другой американский истребитель – Р-26, разработанный фирмой «Боинг», по названию которой советская машина и получила свое первоначальное имя. Однако «янки» имел неубирающееся шасси и гораздо худшие летно-тактические данные, а потому ошибка стала очевидна очень быстро, после чего «ишачок» за свой характерный силуэт (жирная короткая «тушка» фюзеляжа и тонкие консоли, напоминавшие нос и хвост), а также внезапность нападения, получил наименование «Rata», что в переводе с испанского означало «крыса».

Тем временем, мятежники 29 ноября начали новое наступление из района Венторо дель Кано в общем направлении на Посуэло де Аларкон, который обороняла недавно сформированная 3-я бригада. Целью операции был обход сильно укрепленных рубежей защитников города в районе парка Каса дель Кампо. Бросив на позиции обороняющихся три девятки трехмоторных бомбардировщиков, поддержанных значительным количеством истребителей, фалангисты смогли оттеснить республиканцев к окраинам Посуэло де Аларкон, но затем в бой вмешалась республиканская авиация. Вскоре наметившийся прорыв был локализован, а затем и ликвидирован.

К этому времени республиканские летчики-истребители все чаще практиковали вылеты на «свободную охоту». Однако если в годы Второй Мировой войны этот метод применялся в основном отдельными хорошо подготовленными парами или вовсе действующими самостоятельно асами, то зимой 1936-1937 гг. республиканцы порой поднимали на “свободную охоту» целые эскадрильи. Правда эффективность этих действий была не слишком высокой. Причина заключалась в плохих погодных условиях, серьезно ограничивавших активность авиации обеих сторон. Летчики попросту не видели противника в небе. К тому же ведущие были в основном озабочены тем, чтобы не растерять в низкой облачности ведомых и потому большой активности в поиске противника не проявляли.

4* Появившиеся тремя годами позднее американский «Кольт-Браунинг», немецкий MG131 и советский УБ выбрасывали до 950 пуль в минуту.

5* Не зря лучший ас франкистов Гарсия Морато (40 побед) предпочел снять со своего «Фиата»СЯ.32 оба крупнокалиберных ствола и в дополнение к оставшимся двум пулеметам винтовочного калибра установить еще два таких же. Это позволило уменьшить вес истребителя, увеличить количество выпускаемых в секунду пуль, хотя и снизило секундный вес залпа, но зато позволило увеличить количество боеприпасов на борту и время стрельбы.

Советские пилоты позируют на фоне модернизированного И-16 тип 6.

Лишь 30 ноября шестерка И-15 подловила над рекой Тахо одинокий CR.32 лейтенанта Чианезе (ten.Chianese), который облетывал истребитель после ремонта. Итальянский летчик был настолько поглощен своим делом, что видимо так и не успел понять каким типом самолетов был атакован. Промчавшаяся мимо колонна «чато» превратила в решето его «Фиат», который, размотав шлейф дыма, упал на берег реки, похоронив под своими обломками уже мертвого пилота…

В то же время, не располагая достоверными данными о дислокации вражеской авиации на аэродромах (регулярные рейды экипажей СБ на авиабазы к этому времени прекратились), республиканское командование по непонятной причине не ставило перед вылетавшими на «охоту» пилотами задачу разведки этих важных объектов. Между тем, патрулируя рядом с этими «осинными гнездами» можно было с большей вероятностью встретить подходящую «дичь».

Ожесточенность боев на земле возросла 1 декабря, когда республиканцы перешли в наступление в районе парка Каса де Кампо с задачей выйти на линию Умера-Гарабитас- Французский мост и в перспективе – окружения группировки франкистов в Университетском городке. К сожалению, плохая погода не позволила использовать бомбардировчную авиацию для уничтожения опорных пунктов противника. Сказалась и хроническая нехватка крупнокалиберной артиллерии, которой не удалось подавить огневые точки фалангистов и противотанковые батареи. Последние встретили атакующие Т-26 сильным огнем, стреляя в упор по танкам, как только их башни показывались из складок местности. В результате наступление пришлось прекратить в тот же день.

8 последующие две недели погода несколько улучшилась, что привело к некоторой активизации авиации. Так, 2 декабря шестерка И-15, отправившаяся на «свободную охоту» внезапной атакой сбила два CR.32, которые принадлежали сержантам Ларсимонту (serg.Larsimont) и Феррари (serg. Ferrari). На оставшихся четырех это подействовало так сильно, что они не сговариваясь скрылись в облаках, но поскольку, вернувшись на аэродром, они не могли ничего сообщить о судьбе своих коллег, то в район боя на поиски сбитых летчиков отправился одиночный Ro.37. По-видимому, итальянское командование рассчитывало, что республиканские истребители также покинули место схватки, однако это была серьезная ошибка, стоившая авиации Итальянского Легиона еще одного самолета.

Но война не бывает без потерь. 4 декабря на горящем самолете упал на территории противника лейтенант Никифоров Григорий Никифорович, который до сих пор числиться пропавшим без вести 6* . Еще более тяжелым днем оказалось для советских летчиков 6 декабря, когда не вернулись на свой аэродром из района Торрихоса сразу два Р-5, в одном из которых погиб слушатель высшей летно-тактической школы капитан Тупиков Георгий Николаевич, а в другом старший лейтенант Талов Александр Андреевич. Последний числится как пропавший без вести. Вместе с советскими летчиками погибли и два испанских стрелка. В тот же день 1-я эскадрилья «чато» потеряла один истребитель. Атакуя уходящие на малой высоте после штурмовки республиканских позиций Не51, лейтенант Иисус Гарсия Хергуидо (Jesus Garcia Herguido) не заметил, как находившаяся выше тройка «Фиатов» пошла в атаку и спустя несколько мгновений изрешеченный очередями крупнокалиберных пулеметов «чато» врезался в землю. Несмотря на множество ранений, испанскому офицеру удалось выбраться из горящего самолета еще до того момента как взорвались бензобаки.

В течение декабря на северо-западном направлении обе стороны неоднократно предпринимали попытки разгромить силы противника, но все усилия оказались тщетны и бои каждый раз затухали практически на тех же позициях. Тогда же началась первая реорганизация ВВС Испанской Республики, в рамках которой было решено свести все эскадрильи «мошек» в 21-ю авиагруппу (Grupo 21), а эскадрильи «чато» в 26-ю авиагруппу (Grupo 26). Командиром последней поначалу предполагалось назначить капитана Рычагова, однако из-за тяжелого ранения его пришлось отправить в СССР, а в возглавил это соединение Иван Копец. В тот момент он командовал (после ранения Рычагова) эскадрильей «Паланкар», ставшую вскоре 1-й эскадрильей «чато». В связи с переходом Копеца на более высокую должность, командование над ней было доверено лейтенанту Лакалле, который был повышен в звании до капитана.

Под командованием этого французского офицера 1 -я эскадрилья быстро стала интернациональной. Помимо испанцев Хосе Калдерона (Jose Calderon), Рамона Кастаньеды (Ramon Castaneda), Луиса Берсиаля Юберто (Luis Bercial Yuberto) и Герардо Жиля (Gerardo Gil) в нее вливаются американские добровольцы Фрэнк Тинкер (Frank Tinker), Гарольд Даль (Harold Dahl) и Джим Эллисон (Jim Allison). Несколько позже пришли испанцы Аугусто Леча (Augusto Lecha), Хосе Риверола (Jose Riverola), Антонио Бланш (Antonio Blanch), Рафаэль Магрина (Rafael Magrina), Хусто Гарсия (Justo Garsia), Эсэбио Веласко (Eusebio Velasco) и Хосе Бастида (Jose Bastida), американец Бен Лейдер (Ben Leider) и гватемалец Мануэль Гарсия Гранадос (Manuel Garcia Granados). В течение всего времени пока происходила подготовка новоприбывших «волонтеров свободы», на аэродроме в Эль Сото (Campo X) находился и командир 26-й авиагруппы майор Иван Копец, проверявший выучку как иностранных, так и советских летчиков из состава находившейся в процессе формирования эскадрильи Никифора Баланова.

Если с последними особых проблем не возникало, то подготовка большинства испанских летчиков соответствовала уровню курсанта аэроклуба «Осоавиахима», а иногда и вовсе была почти «никакой». Понятно, что таких «орлов» приходилось «натаскивать по полной программе». Ко всему прочему сказывался темперамент: забравшиеся в кабину истребителей испанцы от радости, что им доверены современные боевые самолеты порой теряли голову и осмотрительность. Так, 28 декабря совершив первый вылет на И-15, сержант Франсиско Моя (serg. Francisco Moya) сел на летное поле аэродрома возле Манисеса, но на пробеге потерял направление и врезался в стоявший неподалеку от взлетно-посадочной полосы «Ньюпор-52», в кабине которого находился аспирант Марсело Наранхо (asp. Marselo Naranjo). В результате оба пилота погибли, а «Ньюпор» пришлось списать на запчасти.

Тяжелые погодные условия декабря практически полностью парализовали деятельность авиации обеих сторон, но в редкие часы, когда облака все же поднимались, самолеты противников изредка встречались. Так, 8-го числа шестерка И-16 из состава 2-я эскадрильи отправившись на свободную охоту, встретилась с девятью Не51 из 4.J/88, прикрывавшей тройку Ju52 франкистов. Завидев «крыс» экипажи «Юнкерсов» тут же устремились к облакам, а немецкие истребители пошли в лобовую. Впрочем, долго вести бой они не собирались, правда, надо отдать должное пилотам Люфтваффе: стреляли они довольно точно, так как у двух «ишачков» оказались пробиты бензобаки и их летчикам пришлось срочно возвращаться. Наши, впрочем, тоже не сплоховали, так как для унтер-офицера Мрацека (uffz. Ernst Mratzek), который правда уцелел, эта схватка оказалась последней: на высоте около 150 м он покинул свой сбитый «Хейнкель», но когда купол парашюта начал наполняться, до земли оставалось не более 20 м…

Не слишком везло и «макаронникам», продолжавшим зализывать полученные осенью раны. Например, 20 декабря отправившиеся на патрулирование два звена «Фиатов»CR.32 из состава 1-й истребительной эскадрильи наткнулись на такое же количество И-16 7* . В завязавшемся бою три итальянских истребителя были повреждены, после чего посланцы «дуче» сочли за благо нырнуть в облака. Однако, как оказалось, они не до конца испили в тот день горькую чашу, так как при заходе на посадку на ВПП аэродрома Таблада старший лейтенант Виттор Уго Кечерелли (s.ten Vittor Ugo Сесcherelli) потерял управление и врезался в «Бреге-19». Хотя никто не пострадал, оба самолета пришлось списать, а в утешение себе пилоты Реджиа Аэронаутико заявили «о трех сбитых «крысах»», что абсолютно не подтверждают республиканские сводки потерь.

Начало нового 1937 г. оказалось неудачным для обеих сторон. Уже 3 января над районом Лас Росас, где франкисты предприняли очередную попытку прорыва республиканских позиций, разгорелся тяжелый бой. Несмотря на скверные метеорологические условия, обе стороны задействовали авиацию, что вылилось в ряд спорадически вспыхивавших над линией фронта схваток. Большинство из них закончились безрезультатно, но двух успех был явно на стороне республиканцев.

Сначала истребителями И-15 был сбит франкистский трехмоторник SM.81 (борт. №21-5), экипаж которого погиб в полном составе во главе со своим командиром капитаном Хоакином Тассо Искуердо (capt. Joaquin Tasso Izquierdo). Этот успех был омрачен гибелью лейтенанта В.Н.Зотова, самолет которого был поврежден огнем крупнокалиберных пулеметов и при посадке на аэродроме в Андухарте разбился 8* .

6* В 1937 г. награжден орденом Красного Знамени.

7* К сожалению, автору не удалось выяснить какой именно из двух имевшихся на тот момент эскадрилий -мошек» принадлежали эти машины.

8* Владимир Никифорович Зотов похоронен в г.Андухарте и посмертно награжден орденом Красного Знамени.

«Волонтеры свободы» из состава 1-й эскадрильи «чато» капитана Лакалле. Лейтенант Гёрардо Жиль в кабине И-15 (внизу). На фото справа американские пилоты ("сидят) Висенте Осино, Гарольд Даль и Фрэнк Тинкер со своими механиками.

В тот же день отличились и «мошки», перехватившие группу легких бомбардировщиков Ro.37, которые шли под прикрытием «Фиатов». Понятно, что пилотам итальянских машин эта встреча ничего хорошего не сулила, что и подтвердили результаты боя: один «Фиат» и один «Ромео» остались догорать у самой линии фронта.

В последующие дни погода улучшилась и франкисты неоднократно пытались оказать поддержку с воздуха своим сухопутным частям. Однако появляться бомбардировщикам над линией фронта без сопровождения истребителей было смертельно опасно и потому пилоты «Хейнкелей» и «Фиатов» не вылезали из кабин своих самолетов, раз за разом пытаясь протолкнуть «Юнкерсы» и «Савойи» за линию фронта. Об одном из таких вылетов вспоминает обер-лейтенант Гюнтер Лютцов (obit. Gunter Lutzow):

«Мы взлетели сразу после 11:00 на сопровождение двух эскадрилий Ju52. Гигантские столбы дыма стоят над Брунетом – бомбардировщики сделали один заход и поворачивают на второй. Наша 2-я эскадрилья вместе с 1-й идет слева. Итальянцы – справа. Пока ничего не заметно.

Внезапно после правого разворота ведущий «Юнкерсов» покачивает консолями. Это сигнал о появлении противника. Я слегка опускаю нос самолета вниз, чтобы набрать скорость перед боем и, посмотрев в сторону Мадрида, обнаруживаю как из туманной дымки появилась черная точка, за ней еще одна, но затем они исчезают. Около «Юнкерсов» вспыхивают клубки разрывов зенитных снарядов и тут, как всегда внезапно, налетают вражеские истребители. Я стреляю из невероятного положения. Тщетно – они слишком верткие. Я снижаюсь под бомбардировщики, один республиканец проскакивает вниз, я снова стреляю и снова без всякого эффекта…

Как медленно «Юнкерсы» ползут домой. Красных гораздо больше и я постоянно ожидаю, что когда-нибудь нас просто всех перебьют. .. Еще атака и один из вражеских истребителей подставляет хвост. Он у меня в прицеле, я хорошо вижу красную полосу на фюзеляже. До него не более 200 м, но мои пулеметы молчат. Какая насмешка Фортуны.

Надо сказать, что за то время пока держалась нелетная погода, немецкие летчики разработали ряд приемов ведения боя, которые частично нивелировали подавляющий перевес в летных данных республиканских истребителей. Их общим правилом стало групповая тактика, принятие которой, впрочем, не отрицало важности индивидуальных действий и личной инициативы пилотов. Однако теперь, во главу угла ставилась осмотрительность и взаимодействие, в значительной мере облегчавшееся благодаря имевшимся на Не51 радиостанциям. Теперь, при организации нападения, атакующее звено как правило действовало под прикрытием другого звена или даже пары звеньев.

Результаты не замедлили сказаться уже 6 января, когда противники смогли вновь померяться силами. В тот день в схватке с И-15 из состава 1-й эскадрильи «чато» пилоты «Хейнкелей» без потерь со своей стороны(!) сбили двух «курносых». В их кабинах погибли лейтенанты ИЛ.Хованский 9* и Иисус Гарсия Хергуидо. Видимо, это вызвало приступ «головокружения от успехов» и в тот же день при сопровождении 14 франкистских Ju52 звено лейтенанта Ганса-Петера фон Галлеры (It. Hans-Peter von Gallera), соблазнившись шедшей ниже тройкой «крыс», покинуло строй и ринулось в атаку. Последствия, как в общем можно было ожидать, оказались ужасными. Это была ловушка расставленная по всем правилам: остальные звенья И-16 были эшелонированы по высоте и находились со стороны солнца, в то время как немцы и франкисты были прекрасно видны на фоне кучевых облаков.

Контратака «крыс» была настолько стремительной, что «Хейнкели» лейтенанта фон Галлеры и унтер-офицера Курта Книдинга (Uffz. Kurt Kneiding) не выходя из пике врезались в землю оставив после себя короткие шлейфы дыма. Уцелеть посчастливилось только унтер-офицеру Вальтеру Лейреру (Uffz. Walter Leyrer), для которого это был первый боевой вылет. На изрешеченном биплане он дотянул до Таблады, где и посадил самолет. Однако Не51 был настолько сильно поврежден, что при посадке скапотировал и после серии захватывающих «сальто» уже не подлежал ремонту и был списан на запчасти.

Но это были еще цветочки. Гораздо хуже было то, что клюнув на наживку, звено фон Галлеры обнажило один из флангов бомбардировочной группы, который был немедленно атакован звеньями И-16. В то время как оставшаяся шестерка Не51 самоотверженно попыталась отразить этот натиск, экипажи «Юнкерсов» повернули к спасительным облакам, отчаянно огрызаясь огнем немногочисленных турельных пулеметов. Большинству из них это удалось, но две «железные Анны» оказались сбиты и оставляя хвосты дыма они рухнули вниз.

К середине зимы 1936-1937 гг. невозможность прорыва хорошо подготовленных позиций на окраинах города стала очевидна для генерала Франко. И хотя в феврале на реке Харама и в марте под Гвадалахарой были предприняты еще две попытки наступления с целью окружения, изоляции и захвата Мадрида, но их провал ясно дал понять, что революционная столица явно не по зубам ни марокканцам, ни итальянским легионерам. Стало очевидно, что вспыхнувший летом мятеж, перерос в полномасштабную гражданскую войну с участием третьих стран, оказавших решающее влияние как на внутриполитическую, так и военную обстановку в Испании. Все это склонило «каудильо» к периферийной стратегии, в ходе которой вооруженные силы мятежников могли, выбирая наиболее слабые места в обороне Республики, постепенно шаг за шагом продвигаться к окончательной победе. Однако в том, что она неизбежна, тогда – в январе 1937 г. – многие откровенно сомневались.

9* К моменту своей гибели был награжден орденами Красного Знамении и Знак Почета. Посмертно присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина.

И-16 тип 5 не установленной эскадрильи с надписью на борту «Не трогать». Предположительно зима 1936 – 1937 гг.

Ro.37bis из состава 1-й смешанной (итальянской) эскадрильи, сбитый истребителями И-16 над районом Лас Росас 3 января 1937 г.

SM.81 капитана Тассо Искуердо из состава эскадрильи 1-Е-21 (франкистов), сбитый истребителями И-15 над районом Лас Росас 3 января 1937 г.

И-16 тип 6 из состава 1-й истребительной эскадрильи «Мошек». Аэродром Кампо XX (район Мадрида), декабрь 1936 г.

Некоторые источники указывают (в т.ч. фотографии), что И-16 первой партии были серебристого цвета с плохо закрашенными звездами на нижних поверхностях консолей. Эго является косвенным свидетельством спешности доработки системы вооружения, проведенной перед отправкой истребителей на Пиренеи.

И-15 из состава 3-й истребительной эскадрильи «Чато». Аэродром Эль Сото (район Мадрида), декабрь 1936 г.

АСЫ МИРА

Алексей Андреев