Подводные миноносцы: боевой дебют (Русские подводные лодки в войне 1904 – 1905 гг.)

Русско-японская война стала первой в мировой истории, в которой приняли участие подводные лодки – новый тип корабля. Отдельные попытки использовать подводные аппараты в военных целях отмечались и ранее, однако только к концу XIX в. развитие науки и техники позволило создать полноценную подводную лодку.

Лодка американского изобретателя Дж. П. Холланда - в русском правописании того времени Голланда – «Голланд № 9» стала одной из первых удачных конструкций. Флот США принял ее на вооружение 11 апреля 1900 г. Корабли этого типа закупали и строили по лицензии многие страны – Англия, Австро-Венгрия, Швеция, Япония, Голландия и др. В 1900 году и русское Морское ведомство провело переговоры с Голландом о приобретении его лодок. Однако поставленное им условие – купить не менее 10 кораблей – оказалось неприемлемым. Сделка не состоялась.

19 декабря того же года по представлению Морского технического комитета Российского Императорского флота была назначена комиссия для разработки проекта подводной лодки отечественными силами. По этому проекту в 1903 году построена первая русская боевая подводная лодка «Дельфин» – единственная в составе флота к началу русско-японской войны. Необходимо отметить, что до «Дельфина» в 1901-1902 гг. в Кронштадтском отделении Балтийского завода по проекту лейтенанта Е.В. Колбасьева построена подводная лодка «Петр Кошка». Этот полуэкспериментальный подводный корабль, оснащенный только электродвигателем, работавшим от аккумуляторных батарей, строился в обстановке строжайшей секретности. Его даже не зачисляли в списки флота, а в документах Морского ведомства сведений о нем почти нет. Водоизмещение субмарины составляло 20 т, экипаж – 2 человека, вооружение – 2 торпедных аппарата, скорость хода – 6 узлов, дальность плавания – 15 миль. Боевая ценность «Петра Кошки», конечно, была невелика.

Состояние подводного флота того времени полностью отражает отношение высшего руководства флота к новому типу корабля. В официальную классификацию кораблей и судов Российского Императорского флота, утвержденную 30 декабря 1891 г., класс подводных лодок внесен лишь 6 марта 1906 г., а до этого они числились в разряде миноносцев.

Кстати, в 1996 году наши подводники отметили двойной юбилей. Уже через 21 день после официального узаконения подводных лодок как класса боевых кораблей, в том же марте 1906 г. создан 27-го числа учебный отряд подплава в Ревеле. Это – первое регулярное формирование подводных сил России. Правда, и до этого некоторые русские офицеры уже понимали особую силу нового оружия. Вильгельм Карлович Витгефт оценивал подводное оружие. Еще в 1889 году в чине капитана 2 ранга он был направлен в длительную командировку за рубеж для изучения подводного флота и минного оружия. В 1900 году контр-адмирал Витгефт обратился с докладной запиской к командующему морскими силами Тихого океана. Он писал, что хотя подлодки еще не удовлетворительны в боевом отношении, они уже являются оружием, оказывающим сильное нравственное влияние на противника, раз он знает, что такое оружие имеется против него. Витгефт просил в порядке опыта установить на старых лодках Джевецкого с педальным приводом постройки 1881 года торпедные аппараты и прислать их на Дальний Восток. Причем доставку предлагалось осуществить на пароходе Добровольного флота с обязательным заходом в Японию, так чтобы лодки были замечены японцами. В конце года пароход «Дагмар» доставил «посылку». Расчет адмирала оправдался: в апреле 1904 г. у Порт-Артура на минах подорвались броненосцы «Ясима» и «Хацусе», японцы же посчитали, что их атаковали субмарины, и вся эскадра долго и яростно стреляла в воду.

Подводная лодка "Челим" лейтенанта А С. Боткина

Подводная лодка Джевецкого

Японцы знали о наличии подводных лодок в Порт-Артуре. Слухи о них появились и в газетах. Верный своей идее о моральном значении подводного оружия, адмирал Витгефт приказал при подрыве японских броненосцев дать радиограмму, что адмирал благодарит подводные лодки за удачное дело. Конечно, японцы перехватили это сообщение и «приняли к сведению».

Вопределенной мере у японцев были основания опасаться русских подводных лодок. В предвидении возможного конфликта с Японией командование русского флота пыталось создать в Порт-Артуре подводные силы. Кроме упомянутой лодки Джевецкого в крепость была доставлена, вероятно в 1903 году на броненосце «Цесаревич», лодка французского конструктора Т.Губэ (водоизмещение – 10т, экипаж – 3 человека, скорость хода – 5 узлов в течение 6-7 час, вооружение – 2 торпеды). В первые же дни войны со специальным эшелоном отправился на Дальний Восток начальник рабочего отряда Балтийского завода Н.Н. Кутейников. Он был строителем подводной лодки «Петр Кошка» и, вероятно, в числе прочих грузов по железной дороге следовала тогда и эта субмарина. Она обладала одним очень большим преимуществом – разбиралась на девять частей и могла транспортироваться в стандартном вагоне.

Дельфин и Касатка на испытаниях, Балтийское море. 190Д г.

Касатка на испытаниях, Балтийское море, 1904 г.

Подводная лодка «Дельфин»

Подводная лодка «Дельфин»

Адмирал С.О. Макаров, как один из инициаторов применения торпедного оружия, хорошо представлял степень подводной угрозы. Приказом от 28 февраля 1904 г. он потребовал на каждом корабле нарисовать силуэты подводных лодок в надводном, позиционном положении и под перископом. Были выделены специальные сигнальщики для наблюдения за морем и опознавания лодок. Кораблям вменялось в обязанность стрелять по обнаруженной лодке, а катерам и миноносцам – идти на таран.

При подрыве «Петропавловска» русские моряки, выполняя приказ Макарова, стреляли в воду, надеясь поразить возможного противника. Более того, в бою при Цусиме крейсера «Аврора», «Олег» и госпитальное судно «Орел» заметили следы торпед, в то время как на несколько миль вокруг не было видно ни одного японского корабля. Эти таинственные следы приписали деятельности японских подводных лодок, но они в боях никакого участия не принимали, хотя и были включены к этому времени в состав японского флота.

С началом войны стало ясно, что, имей русские хоть одну настоящую боевую подлодку, японцы не смогли бы так спокойно вести тесную блокаду базы. С другой стороны, имей лодки Япония, ей бы не пришлось посылать в атаку 26 января 1904 г. большое число миноносцев, достигших меньшего результата, чем ожидалось.

В России по программе 1903 года планировалось построить до 1914 года десять лодок. В рамках этой программы 2 января 1904 г. Балтийскому заводу была заказана лодка типа «Касатка» – улучшенный «Дельфин». До этого, 22 декабря 1903 г., Невский завод, откупивший право на постройку лодок Голланда, предложил изготовить одну для образца. Это предложение обдумывалось до начала войны. Но сразу после первых неудач на море ситуация в корне изменилась. Лихорадочно начали заказывать и покупать, где только можно, подводные лодки. 10-11 февраля заказали еще четыре «Касатки» и пять «Голландов». 1 марта Путиловскому заводу был выдан заказ на специальный железнодорожный транспортер для отправки лодок на Восток. Позднее приобрели и заказали еще несколько субмарин. Причем покупали все, что только можно было купить. Лодку Лэка «Протектор» флот США на вооружение не принял, а Россия приобрела ее, что называется «не глядя», и более того – заказала еще пять таких лодок. Лэк же, получив взятку от Японии, затянул постройку до конца войны, причем, не потеряв при этом ни копейки, так как срыв срока поставки не наказывался финансовыми мерами. Вдобавок лодки получились весьма неудачными.

Единственную русскую лодку «Дельфин» ее командир капитан 2 ранга М.Н.Беклемишев предложил отправить «на фронт» сразу же после начала войны. С такой же просьбой обратился наместник царя на Дальнем Востоке адмирал Алексеев. Однако сразу отправка не состояпась. Сначала боялись, что лед на Байкале не выдержит вес груза, потом субмарину пришлось оставить на Балтике по другой причине: матросов, набранных в экипажи новых лодок, можно было учить только практическим показом и пробными погружениями, а никакой другой лодки просто не существовало в тот момент. Пытаясь как можно быстрее «оморячить» новых подводников, на борт «Дельфина» принимали до 15 человек, хотя штатный экипаж составлял 13 человек. Чрезмерная спешка привела к аварии. 16 июня 1904 г. погружением руководил заместитель командира лодки лейтенант Черкасов.

Подводная лодка «Форель» во Владивостоке

Подводная лодка Касатка

Подводная лодка «Налим»

В конструкции «Дельфина», конечно, имелись недоработки. Так, при погружении воздух, вытесняемый из лодки, стравливался через рубочный люк. Командир лодки держал крышку наготове и определял на глаз момент, когда пора ее захлопывать. В тот день Беклемишев уехал по делам службы, а Черкасов опоздал с задраиванием люка.

Из-за его ошибки лодка ушла под воду с незакрытым люком и затонула. Спаслись 10 матросов и два офицера. Все спасенные матросы изъявили желание продолжить службу в подплаве. Вообще моральное состояние экипажей было очень высоким. Для обучения набирались только добровольцы, и из 250 матросов после прохождения курса отказался служить только один человек, а из 30 офицеров – двое.

После того как «Дельфин» подняли и снова ввели в строй, дорога на Порт-Артур оказалась уже блокированной.

Новые лодки в ходе постройки испытывались и отправлялись во Владивосток. Время подгоняло, и испытания лодок «Налим», «Скат», «Фельдмаршал граф Шереметьев» ограничили всего двумя пробными погружениями.

Лодки русской постройки имели на вооружении 38-сантиметровые торпеды образца 1898 года, которые имелись в достаточном количестве. Для лодок Голланда, Лэка и Круппа заказали 75 торпед 8/50 Шварцкопфа калибром 45 см. Они отличались от обычных меньшей длиной (3500 мм) и более слабым зарядом взрывчатки.

Перевозка подлодок водоизмещением более 100 т на такое огромное расстояние осуществлялась впервые в мире. Несмотря на специальный транспортер, лодку можно было перевозить по железной дороге, только сняв с нее аккумуляторную батарею, надстройку, часть механизмов – фактически необходимо было произвести полуразборку корабля. Это серьезно затрудняло быстрый ввод подводных лодок в строй на театре военных действий. К тому же спешность постройки и минимальные испытания привели к появлению массы недоделок, обнаруженных только на месте. Исключение составила лодка «Форель», построенная в 1903 году фирмой Крупп в рекламных целях по проекту испанского инженера Р.Эквилея. В мае 1904 г. Крупп, по случаю заказа его фирме трех подводных лодок для России, согласился с предложением подписавшего контракт капитана 2 ранга М.Н.Беклемишева и подарил корабль России. «Форель» (так назвали подарок) имела всего 17 т водоизмещения и размещалась на обычной железнодорожной платформе, ее и привезли из Германии в Либаву по железной дороге.

К июлю 1904 г. флот имел четыре субмарины: «Дельфин», «Форель», «Осетр» («Протектор») и «Сом» («Фультон»). Две последние – американские лодки Лэка и Голланда.

К концу лета на скорую руку обучили экипажи, опробовали транспортеры, и началась отправка подводных кораблей в район боевых действий. Из-за блокады Порт-Артура все лодки везли во Владивосток. Первой 25 августа ушла «Форель», прибывшая на место 29 сентября. Ее командир очень просил выспать торпеды вместе с лодкой. Его заверили, что они будут высланы немедленно, но прибыл боезапас только 29 марта 1905 г Таким образом, на доставку ушло более семи месяцев, и все это время лодки были только «моральным оружием».

Одна за другой субмарины прибывали во Владивосток. Их собирали, испытывали и в очень большом объеме вели ремонт и наладку. К концу декабря 1904 г. там собрались «Форель», «Сом», «Дельфин», «Касатка», «Налим», «Скат» и «Шереметьев».

1 января 1905 г. по приказу командира Владивостокского порта из лодок был сформирован «отдельный отряд миноносцев» и зачислен во Владивостокский отряд крейсеров. Начальником отряда стал командир «Касатки» лейтенант А.В. Плотто. 29 января на крейсере «Громобой» состоялось первое в мире совещание по вопросу боевого использования подводных лодок. Председательствовал начальник отряда крейсеров контр-адмирал Карл Петрович Иессен. Лейтенант Плотто доложил, что полностью готова к походам лодка «Сом», почти готов «Дельфин», остальные войдут в строй к марту. Совещание приняло два варианта использования лодок. По первому две лодки на буксире парохода «Эрика» идут в залив Святой Ольги, куда заранее приходит транспорт «Шипка». При необходимости во льду пробивается канал. Пополнив запасы, лодки на буксире миноносцев следуют к Сангарскому проливу. Там отряд разделяется – миноносцы идут к порту Отару, а лодки на рассвете атакуют порты Хакодате и Аомори. По второму – все боеготовые субмарины идут на буксире миноносцев к корейским берегам, пополняя запасы с приданного парохода. Базируясь на порт Шестакова, лодки должны были вести операции против судоходства в Корейском проливе. Первый план приводился в действие по получении торпед лодкой «Сом», второй – по готовности всех лодок.

Подводная лодка «Скат»

Подводная лодка «Сом» возвращается во Владивосток с боевого задания, 1905 г.

Подводная лодка «Сом»

На палубе ПЛ «Сом» – начальник Владивостокского порта контр-адмирал Греве

Подводная лодка «Сом»

Подготовка масштабных операций наступательного характера была смелым и решительным шагом, но не соответствовала уровню подготовки экипажей и техническому состоянию подлодок того времени. По этим причинам оба плана и не претворены в жизнь. Никто реально не представлял, на что способны лодки и как они должна действовать. Командир «Сома» лейтенант князь В.В. Трубецкой писал, что по существу лодками никто не руководил, а инициативу командиров подавляли.

Командующий вице-адмирал Н.И. Скрыдлов не скрывал, что является противником использования подводных лодок. Тех же взглядов придерживался сменивший его вице-адмирал А.А. Бирилев. Скрыдлов, посетив одну из лодок, на сообщение, что работы еще не закончены, отчеканил: «Предлагаю вам завтра же выйти в море, а больше никаких объяснений от вас принимать не желаю». 9 февраля 1905 г. японский отряд из крейсера и большого числа миноносцев показался в районе Владивостока. Комендант крепости приказал всем лодкам немедленно выйти в море и атаковать неприятеля. В этом еще раз сказалось непонимание возможностей субмарин того времени, которые к тому же вообще не имели торпед.

Все приходилось делать впервые, даже придумывать командные слова для управления лодкой. В основном их разработали командир «Ската» лейтенант М.М. Тьедер и командир «Щуки» лейтенант И.И. Ризнич. Многие из них сохранились до настоящего времени. Подводники сами создавали себе запасы горючего на разных островах до залива Посьет, принимая на борт дополнительные бидоны с бензином. Жили они на транспорте «Шипка» в отвратительных условиях. В отчете о действиях лодок об этом говорилось так: «Команды лодок были помещены отвратительно скверно… Люди, уставшие на лодке, не имели угла, где бы отдохнуть, постоянно перемещались с одного корабля на другой, часто не получая горячей пищи». Зато на подводников щедро изливался адмиральский гнев – чаще без всякого повода. Адмирал Бирилев, посетив лодку «Скат», только что вернувшуюся с моря, дотронулся до смазанного маслом двигателя рукой, обтянутой белоснежной перчаткой, и испачкал ее. Через два часа появился приказ следующего содержания: «Сего числа, посетив отряд миноносцев, нашел его в отвратительном состоянии. Всюду грязь и мерзость. Считая во всем ответственным отрядного механика в злом попустительстве и преступном небрежении, предлагаю ему в трехдневный срок оставить крепость, так как в крепости на осадном положении преступникам не место». Представлению адмирала о подводном плавании прекрасно отвечает следующий случай – на требовании начальника отряда подлодок о выделении 24 французских свечей зажигания к двигателю, недрогнувшая адмиральская рука начертала: «Достаточно двух фунтов казенных стеариновых». Вершиной адмиральской мысли по использованию подводных сил стал приказ, изданный в сентябре. Офицеров-подводников обязали дежурить на телефонной станции порта для контроля за секретностью переговоров. Невзирая ни на какие доводы, приказ отменен не был.

Подводная лодка Налетова в Порт-Артуре,.1904 г.

Подводная лодка «Щука»

Подводная лодка «Почтовый»

Подводная лодка «Почтовый»

Даже в таких труднейших условиях отряд подводных лодок выполнял свои задачи. 14 февраля «Дельфин» вышел в море на испытания вместе с «Сомом». 21 февраля выполнен боевой выход на поиски неприятеля. 13- 16 марта «Дельфин» выходил к острову Аскольд. 9 апреля «Касатка» совершила семидневный поход к берегам Кореи.

Командование, понимая, что Япония, купив несколько лодок Голланда, может направить их к Владивостоку, по предложению капитана дальнего плавания Розена изготовило специальную сеть и установило ее при входе на Владивостокский рейд в проливе Босфор Восточный. Сеть поставили и у минных заграждений в Амурском заливе, причем позднее на сети навесили подрывные патроны, а некоторые мины установили на глубине, опасной для находящихся под водой лодок. Расчет строился на том, что лодка, пытаясь освободиться от сети, будет вынуждена маневрировать на минном поле.

В конце апреля русское командование получило агентурные сведения о готовящемся походе японских крейсеров к бухте Преображения. 29 апреля туда срочно направились лодки «Дельфин», «Касатка» и «Сом». Две первые шли вместе, а третья немного отстала и двигалась самостоятельно. В 70 милях от Владивостока у мыса Поворотный сигнальщик с «Сома» заметил сначала один, а затем второй японский миноносец. Князь Трубецкой приказал погружаться, на что требовалось около пяти минут. Миноносцы обнаружили лодку и, открыв огонь, пошли на нее. В10.45 лодка наконец ушла на глубину 12 м. Трубецкой начал маневрировать для выхода в атаку, видя в перископ, что миноносцы отходят к югу. Подвсплыв в позиционное положение и приготовив торпеды, «Сом» продолжал атаку. Внезапно на море опустился туман, а когда он рассеялся, миноносцы были уже далеко, уходя из опасного района. Это боевое столкновение, хотя и не принесло победы, однако сыграло свою роль. Японцы убедились, что русские лодки выходят далеко в море.

Подводники постепенно приобретали бесценный опыт, совершая все более смелые походы. 8 мая «Скат» погрузился и пробыл на дне пять часов. «Сом» провел в море восемь суток, из них под водой 16 часов, но подряд не более полутора. Зная о техническом состоянии и качестве постройки субмарин, командиру того же «Ската» М.М. Тьедеру, провожая его в боевой поход, в устной форме «посоветовали» «без нужды не погружаться». Начальники предоставляли подводникам действовать на свой страх и риск, чтобы в случае неприятностей сослаться на отданные распоряжения, которые командирами субмарин, естественно, не исполнялись. Отношение офицеров к «советам» своих начальников передавалось матросам и привело к несчастью. 4 мая «Дельфин» вернулся из похода, имея неисправность вертикального руля. Для проведения ремонта пришлось слить горючее из цистерн и поставить лодку проветриваться – работать внутри было невозможно из-за паров бензина. Высокая пожароопасность вынудила отдать строгий приказ: никого в лодку не пускать.

Подводная лодка «Осетр»

Подводная лодка «Осетр»

Ремонт подводной лодки «Дельфин»

Подводная лодка «Дельфин» после взрыва. 1905 г.

Тем не менее, 5 мая все же произошла трагедия. На борту вентилируемой лодки остались рулевой Соткин и машинный машинист Хамченко. Они еще раз получили строгий приказ проявлять повышенную осторожность. В 10.20 к подводникам пришел машинный квартирмейстер с одного из крейсеров. Он хотел перейти на службу к подводникам и ему интересно было узнать все поподробнее. По случайному совпадению он оказался земляком Хамченко, и это решило все. Они спустились в лодку, а через 20 секунд грянул взрыв, наверх смог выскочить только полуживой, полуобгоревший Хамченко. Из люка повалил густой черный дым, и, хотя в порт прибыло все начальство, никто ничего сделать не мог. Вскоре прогремел еще один взрыв, и «Дельфин» медленно погрузился кормой вперед в воду на глубину 14 м. Лодку начали спасать уже на другой день, но при откачке воды взорвались аккумуляторные газы, и такое повторялось пять раз. Причину первичного взрыва так и не выяснили. Вероятнее всего, «провожатый» или чиркнул спичкой, или замкнул рубильник для включения освещения, хотя сам уцелевший категорически отрицал такие варианты.

Сильно поврежденная лодка повторно была введена в строй только 8 октября 1905 г., уже после окончания боевых действий. Случившееся не помешало активной деятельности субмарин. В июне было проведено учение, в ходе которого «противник», гнавшийся за отступающими кораблями, попал на засаду подлодки. С этого же месяца подводники начали регулярно выходить на боевое патрулирование в район островов Русский и Аскольд.

Интенсивность использования лодок нарастала, и они все больше времени проводили в море, но встреч с противником не было. Отсутствие реального результата в виде уничтоженных кораблей и непонимание специфики подводных сил приводили к досадным неприятностям. Так, генерал Линевич послал Николаю II телеграмму, в которой заявил что, несмотря на многочисленную подводную флотилию, она крепости почти никакой пользы принести не может. Для решения этого вопроса Морской министр вынужден был назначить особую комиссию. К концу войны во Владивостоке находилось 13 подводных лодок. Они часто простаивали на ремонте, и количество боеспособных кораблей было, конечно, меньше тринадцати, но, благодаря усилиям экипажей и командиров, как минимум две лодки всегда были готовы выйти в море.

По мнению многих морских специалистов и военно-морских историков, именно подводные лодки спасли Владивосток от прямого нападения эскадры Камимуры, а после Цусимы – и от всей мощи флота адмирала Того. Идея использования подводных лодок получила очень широкое распространение в то время. В Порт-Артуре техник путей сообщения М.П. Налетов первым в мире предложил вооружить подводную лодку минами заграждения.

Подводная лодка «Сом» в доке. Владивосток, 1905 г.

Подводная лодка «Бычок»

Транспорт «Ксения». У борта стоят подводные лодки «Осетр» и «Палтус»

Первая опытная лодка, построенная им на свои средства и с помощью добровольных помощников, погибла при пробном погружении без экипажа. Налетов начал строить вторую лодку – «Портартурец» в 25 т водоизмещением, вооружаемую двумя торпедами или четырьмя минами заграждения. Налетов провел успешные испытания с погружением на девятиметровую глубину, после чего ему разрешили взять бензиновый мотор с катера броненосца «Пересвет». Ввести в строй подводный заградитель планировали в декабре 1904 г., но из-за сдачи крепости недостроенную лодку взорвали. Позднее предложение Налетова реализовано в минном заградителе «Краб».

Всего в Порт-Артуре насчитывалось 4 субмарины: «Петр Кошка», «Губэ», лодка Джевецкого и «Портартурец». Боевого успеха достичь они не могли из-за очень низкого технического уровня, тем более что все упомянутые лодки относились к экспериментальным типам. Японцы после капитуляции Порт-Артура длительное время разыскивали субмарины, используя различные технические средства, пока не обнаружили все четыре на дне у пустынного берега западного бассейна Порт-Артура.

Необходимо также отметить оригинальный корабль лейтенанта С.А. Яновича, который работал над проектом подлодки изобретателя Колбасьева «Петр Кошка». Помогая ему, Янович разработал интересное решение полупогружающейся лодки малой видимости.

Строилась лодка на средства «Особого комитета по усилению флота на добровольные пожертвования», поэтому экономили, как могли. Не стали заказывать новый корпус, а приспособили одну из давно списанных лодок Джевецкого 1880 года постройки. Корпус удлинили с 5 до 7,5 м и усилили двойными стенками. Образовавшееся междубортное пространство использовали в качестве топливных и балластных цистерн. Два двигателя внутреннего сгорания могли работать на бензине, керосине или спирте, что, конечно, облегчало эксплуатацию на месте. Прочность корпуса испытали весьма оригинальным способом, обстреляв лодку из пулемета с расстояния 90 м. Корабль погружался, оставляя на поверхности небольшую рубку, а в случае необходимости, он мог нырнуть на 3-5 мин на глубину до 8 м, продолжая движение под водой. Причем впервые в мире на лодке была установлена труба для подачи воздуха в полупогруженном состоянии. Это – прообраз знаменитого «шнорхеля» времен Второй мировой войны. На лодке установили два торпедных аппарата под русские торпеды и внутри корпуса поместили пулемет. В случае необходимости он быстро извлекался и устанавливался на рубке. Позже боевую мощь лодки еще усилили, установив 37-мм морское орудие. Все обустройство обошлось в весьма скромную (по сравнению со стоимостью любого другого корабля) сумму – 12.561 руб. 60 коп.

«Кета» сдала «приемные» экзамены авторитетнейшей комиссии, в составе которой были такие специалисты, как кораблестроитель с мировым именем А.Н. Крылов, конструктор «Дельфина» И. Г. Бубнов, создатель первого в мире теплохода «Вандал» К.П. Боклевский и т. д. В марте 1905 г. лодку зачислили в списки Российского Императорского Флота как «катер малой видимости «Кета».

По железной дороге «катер» довезли до Амура, где Яновичу выделили деревянную баржу, приспособленную под плавбазу. На ней и отправили лодку в устье Амура. Задачей «Кеты» стала защита подступов к Николаевску-на-Амуре.

3 июня лодку спустили на воду и к 10- му числу довели до боевой кондиции. Николаевск-на-Амуре стал в то время портом стратегического значения для снабжения Маньчжурской армии. Сюда шло много пароходов, с разгрузкой небольшой порт не справлялся, и суда отстаивались на рейде возле острова Лангр. В случае появления японцев те могли легко причинить громадный ущерб. С целью хоть как- то укрепить с моря важную позицию, единственный фарватер заминировали фугасами, управляемыми с берега, а рядом, у мыса Казакевича, установили баржу с подлодкой. В самой высокой точке мыса на дереве оборудовали наблюдательный пункт и к плавбазе провели телефонный провод. Разработали план взаимодействия с двумя береговыми батареями на мысах Чныррах и Мео. Лодка должна была начинать атаку противника после того, как тот ввяжется в перестрелку с батареями. Фактически в миниатюре планировался бой на минно-артиллерийской позиции.

Подводная лодка «Плотва»

14 июня командир порта проверил готовность лодки, которая через две минуты после приказа отошла от баржи и выполнила все назначенные маневры. 16 июня лодка с баржей перешла в Татарский пролив для охраны судоходства.

Лодка интенсивно использовалась, проводились учебные стрельбы, одновременно, пользуясь малой осадкой, Янович провел рекогносцировку прибрежных участков.

После перенесения боевых действий на территорию Сахалина японцы стали периодически появляться в Татарском заливе. 10 июля они высадили десант в Де-Кастри, 13-го – обстреляли наблюдательный пункт и телеграфную станцию на мысе Лазарева, причем персонал ее покинул. Потеря мыса грозила очень серьезными последствиями. Туда срочно отправили роту пехоты и передислоцировали лодку. Причем «Кета» пошла сама и повела на буксире… свою плавбазу. Поэтому движение шло очень медленно – 30 миль одолели за двое суток. 24 июля лодка бросила якорь в назначенном месте.

30 июля в море показался 1-й отряд истребителей капитана 1 ранга Фудзимото: «Харасуме», «Фубуки», «Ариаке» и «Араре». Для высадки десанта на буксире вели паровой катер с крейсера «Ниссин». К вечеру корабли приблизились к берегу и разделились – два первых с катером встали у мыса Лазарева, остальные -у мыса Невельского. Гарнизон срочно занял окопы и послал гонца на «Кету». В темноте лодка действовать не могла, поэтому Янович с двумя матросами отправился на мыс, чтобы самому разобраться в обстановке. Утром 31-го японцы подошли на 10 кабельтовых и открыли огонь, одновременно к берегу пошел катер, ведя на буксире баркас с 40 солдатами. Подпустив десант на сотню метров, наши солдаты открыли огонь, причем точным выстрелом сняли японского пулеметчика на катере. Потеряв одного убитого и трех раненых, японцы отошли, а корабли снова открыли огонь. Янович с матросами бросился к лодке и перевел ее на более удобную позицию в устье реки Кивелевки. На следующий день он заметил в море два японских корабля и пошел в атаку. К сожалению, в пяти кабельтовых от цели «Кета» села на необозначенную на карте мель. Большой проблемы не возникло, лодка просто подвсплыла и сошла на чистую воду. Однако была нарушена скрытность. Миноносцы быстро набрали скорость и ушли. Больше в Татарском заливе они не появлялись. Таким образом, лодка прекрасно показала силу «морального оружия». Затем 2 сентября «Кета» вернулась в Николаевск-на-Амуре и до конца осени несла патрульную службу в Татарском проливе.

Лейтенант Янович на основе военного опыта разработал проект более совершенной лодки, но его «положили под сукно», хотя такие корабли при сравнительно небольшой стоимости вполне подходили бы для целей береговой охраны на Тихом океане и на Балтике. В сентябре лодка попала в шторм и выдержала его, а плавбаза затонула. Всего «катер» прошел в 1905 году без аварий и поломок 948 миль. В 1908 году, когда корабль полностью износился, его исключили из списков флота.

Подводные лодки за время войны не одержали сколько-нибудь значительного успеха. То, что они самим фактом своего существования удержали японцев от штурма Владивостока и воспретили им плавание в Амурском лимане, было понятно немногим специалистам. Это привело к тому, что официальное мнение морских кругов о возможности применения подводных лодок было очень сдержанным. Посчитали, что это оборонительное оружие умеренной ценности. В результате острой дискуссии победило мнение о главной роли дредноутов как основы флота. Хотя еще в 1907 году собрание офицеров подплава Балтийского флота вынесло единодушное решение о нецелесообразности создания броненосного флота, не развивая подводного.

Многие офицеры-подводники, в частности – упоминавшийся Тьедер, были уволены в отставку, оставаясь не у дел даже и после начала Первой мировой войны. В результате такого отношения к подводному флоту до мирового конфликта в состав русского флоте вошла только одна современная боеспособная лодка – «Акула», а все остальные относились к кораблям, заказанным еще в 1904-1905 гг., и к моменту готовности морально устарели. К 1909 году в Российском Императорском Флоте насчитывалось 32 лодки десяти типов – от 17 до 500 т водоизмещения. Их называли «бессистемный музей различных, как бы случайно подобранных образцов». Подводным лодкам уделялось минимальное внимание. Достаточно сказать, что первый в мире подводный минный заградитель «Краб» строили семь лет.

После заключения в 1907 году союза России с Англией и Францией, направленного против Германии, возросло значение военно-морского флота и подводных лодок в частности. По программе 1911 года 4 июня 1912 г. были заказаны новые удачные лодки типа «Барс», но они начали вступать в строй уже в ходе войны.

Неправильно оценив уроки войны с Японией, Россия оказалась к 1914 году с подводным флотом, имеющим очень малую боевую ценность, хотя и была единственной страной, имевшей боевой опыт использования подводных лодок.

Владимир Одинцов