Хроника пикирующего вертолета

Летчик Петр Яковлевич Цымбалнж

На взгляд обывателя, вертолет устроен просто н понятно. Как стрекоза или Карлсон. К тому же и скорости поменьше, и высота не такая уж большая. Вот и кажется, что с «летающим вентилятором», в отличие от самолета, ничего произойти не может. Самолеты же, как известно, падают, но почему-то мало кто думает о том, что падают и вертолеты. Я знаю человека, который выучил слово «авторотация» и убежден, что это – некая панацея, делающая полет геликоптера абсолютно неуязвимым. Увы, дело обстоит не совсем так. Кроме таких факторов, как рельеф местности, метеоусловия, обстановка в воздухе, состояние пилота, срабатывает и неизбежное моральное старение всякой техники. Сослужившие свою службу «старички» уступают дорогу молодым машинам. Так происходит везде. Не исключение н авиакомпания «Восток». Сегодня здесь на вооружение встали мощные красавцы Ми-8МТВ, Ми-26. Но еще недавно в парке компании дослуживали такие ветераны, как Ми-6. С одним из них и приключилась история, о которой мы хотим рассказать.

«Восточные» вертолеты незаменимое подспорье и отрада для многих в Хабаровском крае. Добраться до иных мест ничем, кроме воздуха, попросту невозможно. Экипаж хабаровского летчика Петра Цымбалюка хорошо помнят строители ЛЭП-220 от Хабаровска до Комсомольска, ЛЭП-500 от Зейской ГЭС до Хабаровска и от Хабаровска до Комсомольска. Вертолетчики устанавливали опоры линий электропередачи, прокладывали трубопроводы. перевозили оборудование, щитовые домики и другие необходимые грузы.

Именно за эту работу Петра Яковлевича наградили орденом Трудового Красного Знамени и медалями. За его плечами был огромный летный опыт и профессиональная добросовестность. В тот роковой день его вертолет Ми-6 выполнял обычный рейс по маршруту Аян – Хабаровск с посадкой для дозаправки в аэропорту поселка имени Полины Осипенко. На борту находилось более тридцати человек, включая экипаж, и около трех тонн груза – все в пределах нормы.

«Высота полета безопасная… Земля просматривается хорошо». Темнеть начало на подлете к Комсомольску.

«Набор высоты 1800 метров… Нормально». Командир разрешил вести машину второму пилоту, внимательно контролируя его действия.

Александр Лоханов пилотировал уверенно, но машина – как родное дитя: в сложных ситуациях не доверишь никому. «Сильно темнеет… Пора брать штурвал в свои руки».

Буквально в момент передачи управления в работе первого двигателя послышался нарастающий шум. «Отказывает… Отказал… Остановился». Прошло всего несколько секунд.

«Что это стучит? Сердце… Приборы! Обороты винтов уменьшаются… Сбрасываю…»

Чтобы хоть как-то замедлить падение оборотов несущего винта, Цымбалюк решается на крайность: сбрасывает шаг и в этом режиме продолжает полет на одном двигателе. Бортрадист передал на землю радиограмму об отказе «движка». Но когда он хотел сообщить об этом командиру – отказал и второй.

«Надо пройти тысячу восемьсот метров… До приземления 1800… Ни одного двигателя… Две красные лампочки: началось разрушение редуктора! Шумит… Сажать! А как?»

От того, как крепко, Петр Яковлевич стискивал ручку управления, с ладоней сорвало кожу.

«Мне показалось, что я лечу в другом измерении. Время? Пространство? Как во сне. Знаю: рядом земля… Темно…»

Пространство и время «обычного рейса» Петра Цымбалюка выразились числами 1800 и 97. Тысяча восемьсот метров до земли – это он знал. 97 секунд неизвестности – об этом ему расскажет «черный ящик» потом, после полета. Единственной задачей было: уберечь от страшного последнего «ящика» пассажиров и экипаж. «Жертвую машиной, спасаю людей».

Хвост, кроме прочих (хватательной, информационной) функций издавна служил всему живому стабилизатором. Не говоря уже о птицах, даже необычайная живучесть падающей кошки объясняется тем, что она во время вынужденного полета изо всех сил отчаянно крутит хвостом, который, вроде гироскопа, помогает ей приземлиться именно на ноги. В авиации возможность такого исхода не предусмотрена.

«… Падаем… Редуктор шумит – земля приближается… Увидеть, увидеть… Есть!»

Цымбалнж заметил несущуюся навстречу землю с высоты 40-50 метров. Думать времени не было. На смену осознанному анализу ситуации пришло единственно возможное мгновенное Наитие, за которым, однако, стоял многолетний Опыт.

«Так… Ставлю машину на дыбы!»

Когда до земли оставалось 15-20 метров, командир погасил скорость и сориентировал машину так, чтобы приземлиться на ее хвост. Так смягчался удар о землю. «При одном работающем садиться приходилось… Но оба… Дай, Бог!»

Вертолет сел.

…А потом было Ожидание. ЧП анализировали десятки специалистов. От полетов Петра Яковлевича отстранили. Он-то знал, что сделал все возможное, но без штурвала было трудненько… Утешением всплывали в памяти слова одного из спасенных пассажиров: «Всю оставшуюся жизнь я буду встречать этот день, как второй день рождения!». Ошибку в вердикте не мог себе позволить никто: на карту была поставлена жизнь людей, которые полетят завтра.

Окончательное решение гласило: отказ двигателей произошел в результате разрушения конической шестерни редуктора, экипаж ни в чем не виноват, действовал правильно.

Битву за людей в дальневосточном небе выиграл не сверкающий молодым напором супермен, а любящий негромкую игру на гитаре спокойный человек с доброй улыбкой и «музыкальной» фамилией.

В Москве Петру Яковлевичу Цымбалюку вручили награду Международного фонда авиационной безопасности полетов «За героизм, мужество и находчивость, что позволило спасти жизни людей и авиационную технику». Вместе с почетным дипломом он получил и ценный подарок: двухлопастный пропеллер, в центр которого вмонтированы красивые часы.

«Я думаю, что гениальность переселяется в других», – сказал поэт. В каком-то высшем и простом одновременно смысле и Леонардо, и Сикорский, и Цымбалюк – родственники. И Госпожа Мысль для них – близкая родня. «Думайте поступками», – сказал тот же классик. Петр Яковлевич Цымбалюк – прекрасный тому пример.

Евдоким Александрин