Между тем военно-морские флоты не оставались праздными в собственной сфере. Немецкие силы с большим напряжением справлялись с обширными задачами, которые встали перед ними в связи с необходимостью оборонять оккупированное побережье и прибрежную полосу. Норвежское побережье от входа в Скагеррак до финляндской границы к востоку от Нордкапа имеет протяжение в 2200 км; это равно приблизительно расстоянию от Берлина до Сталинграда — вдвое больше береговой линии, которую приходилось оборонять до этого в Северном и Балтийском морях. До Нарвика нужно пройти примерно две трети этого пути, который необходимо было обезопасить, по крайней мере до этого пункта, чтобы обеспечить доставку руды и воинских грузов. С завоеванием побережья Голландии, Бельгии, Северной и Западной Франции прибавилась береговая линия почти такого же протяжения, но иного характера, и ставившая иные задачи.

В Норвегии — немногочисленные порты, слабо развитая железнодорожная сеть, лишь немного заходящая за Тронхейм, многочисленные прибрежные острова, которые на большом протяжении защищают судоходство от атак вражеских подводных лодок и легких сил, но не от воздушных налетов. Большие глубины — отсюда возможность ставить мины только в определенных местах, ближайшие базы противника на Шетландских островах, в 320 км от Бергена, и Скапа-Флоу — в 450 км от Ставангера. Наблюдение за прибрежной полосой с воздуха разумно и необходимо в целях дополнения и облегчения деятельности кораблей охранения. У Геринга были, однако, свои взгляды. Не советуясь с флотом, он бесцеремонно перебросил на Запад почти все авиационные соединения, а когда флот стал на это жаловаться, он в резкой форме отклонил протест, как вмешательство в его планы. Что касается артиллерии береговой обороны, то Гитлер часто и детально занимался ею, хотя никогда не видел береговой батареи ни здесь, ни на каком-либо другом морском побережье.

Не тревожимое запертыми на Западе англичанами, каботажное судоходство было быстро восстановлено под защитой нескольких флотилий тральщиков и сторожевиков, переброшенных с родины в Норвегию, а также соединений, сформированных из найденных там судов. Уже в июле 1940 г. в норвежские порты прибыли торговые суда общим тоннажем почти в 1 млн. брт.

На Западе первой задачей явилась очистка заминированных собственной авиацией гаваней, что и удалось сделать в несколько недель. Еще до подписания перемирия 2-я флотилия тральщиков под командованием капитана 3 ранга фон Камптца прибыла в Брест и принялась расчищать для подводных лодок входы в гавани Западной Бретани — Брест, Лориан и Сен-Назер. В то же время верфи и портовые сооружения были приспособлены к потребностям немецкого военно-морского, особенно подводного, флота. В середине июля в Лориан вошла первая подводная лодка.

Вместе с тем, однако, надо было позаботиться о том, чтобы военные корабли и торговые суда всех классов могли пользоваться морским путем от Немецкой бухты в Северном море до испанской границы на всем его протяжении. От Ден-Хелдера и до самого Бреста английское побережье нигде не отстояло от него больше чем на 200 км, а в самом узком месте это расстояние составляло всего 32 км. Таким образом, участок протяжением в добрую тысячу километров был открыт для атак легких английских сил, начиная с торпедных катеров. Глубина моря не являлась здесь препятствием для постановки якорных мин; к востоку же от Шербура начинается такое мелководье, что почти повсеместно можно было применять и донные мины. Немногочисленные флотилии тральщиков и сторожевиков, которые после отсылки других соединений в Норвегию можно было использовать на Западе, не могли хотя бы до некоторой степени обеспечить безопасность судоходства на этом участке. Поэтому из всех найденных в этом районе плавучих средств — от рыболовных траулеров до 15-т суденышек, на которых баски ловили омаров, — были сформированы 8 флотилий (250 судов), каждая из которых была прикреплена к соответствующему участку побережья и расположенным на нем портам. Они образовали стационарное охранение, которое было дополнено мобильным, в составе «старых» флотилий тральщиков, сторожевиков и охотников за подводными лодками.

Эта структура позволила при наличии сравнительно небольшого числа кораблей постоянно держать под контролем весь путь, а в случае надобности быстро перемещать центр тяжести на тот или иной его участок. Вначале имелся командир соединений сторожевых кораблей и командир соединений тральщиков. В феврале 1941 г. их функции были объединены в связи с учреждением должности командующего силами охранения на Западе; эти силы, сфера деятельности которых простиралась от Шельды до испанской границы, подразделялись на три охранных отряда, по 100–150 судов в каждом. Такая структура была экономичнее. Флотилии тральщиков использовались и для охраны конвоев, а сторожевики, применявшиеся в основном для охраны конвоев, были снабжены простейшими приспособлениями для обнаружения мин.

Не представлялось возможным учредить постоянный контроль за наличием мин во всей прибрежной полосе, простиравшейся в ширину примерно до середины Ла-Манша. Поэтому, если только позволяла погода, регулярно, то есть несколько раз в неделю, производилась очистка от донных и якорных мин двух — трех фарватеров вдоль побережья. Сами же конвои часто шли без сопровождающих тральщиков, особенно в узкой части Ла-Манша, которую всего важнее было миновать быстро. В таких случаях незадолго до конвоя по тому же маршруту проходило соединение тральщиков.

Методы и приспособления для обнаружения якорных мин были настолько усовершенствованы еще в мирное время, что потребовались только некоторые улучшения, чтобы быстро и с малыми потерями управляться со всем тем, что мог выставить противник. Однако донные мины, первоначально магнитные, а начиная с лета 1940 г. — также акустические или магнитно-акустические, напротив, ставили все более сложные задачи, так что между средствами нападения и обороны началась напряженная борьба, в которой немцы опередили противника на небольшую, но чрезвычайно для них ценную Дистанцию. В основе магнитного траления лежало перемещение в воде сильного магнитного поля. Это достигалось посредством витков кабеля, через которые пропускался ток, раздвинутых кабелей (в этом случае электрическую цепь замыкала морская вода), самолетов с кольцевыми кабелями, через которые пропускался ток, и прерывателями минных заграждений — судами водоизмещением в 1500–5000 брт, которые, благодаря огромным виткам кабеля в носовой части, превращались в сильнейшие магниты. Последним англичане противопоставили «глухую» мину, которая реагировала только на самое сильное магнитное поле непосредственно под прерывателем минных заграждений. Из этого положения тоже нашли выход, сводя на нет действие магнитного поля судна, снабженного таким устройством, непосредственно под самым судном.

Против акустических мин применялись источники шума, большей частью в виде буев, которые тащили на буксире. Приборы срочности и кратности (под действием последних мина срабатывала только после прохождения над ней нескольких судов), а также иные приспособления затрудняли траление. Соответствующее противоядие, однако, всегда находилось своевременно, и даже «думающую» мину, которая должна была срабатывать только при прохождении нужного судна, удалось вводить в заблуждение, комбинируя противоминные средства.

Воздействие взрывов мин с дистанционными взрывателями, происходивших поблизости от корабля или на значительной глубине под ним, также вызвало к жизни новые проблемы. В отличие от мин с неконтактными взрывателями взрыв этих мин не разрушал часть борта, чтобы затем разрядиться вхолостую в наполненных легко сжимаемым воздухом внутренних помещениях корабля, а наносил через промежуточную несжимаемую массу воды короткий, но чудовищно сильный удар, который почти не повреждал борт, однако вызывал огромные разрушения внутри корабля. Главные и вспомогательные механизмы, насосы и клапаны оказывались сорванными со своих мест, чугунные части ломались, заклепки вылетали, горловины корежились. Вначале ряд кораблей погиб потому, что на них оказались выведенными из строя все водоотливные средства, хотя поступление воды было само по себе незначительным. Аналогичные проблемы возникали на подводных лодках, вблизи от которых разрывались глубинные бомбы. В принципе эти проблемы были разрешены тем, что упругость. — насколько это было возможно, — заменили пластичностью. Машины стали устанавливать на амортизирующий металл или на рессорные основания, чугунное литье — заменять стальным, в трубопроводы стали вставлять эластичные секции. Команды научились устранять мелкие повреждения подручными средствами. а в тех случаях, когда главная силовая установка выходила из строя, стали применять переносные моторные насосы. Особенная выдержка со временем выработалась у команд прерывателей минных заграждений. Однако никакого «противоядия» от детонации при взрывах, происходящих под кораблем на малых глубинах (меньше 20 м), найдено не было, и с течением времени эти корабли пришлось из подобных районов оттянуть.

Англичане ставили при посредстве торпедных катеров и самолетов гораздо больше мин, чем немцы. Однако потери оставались в целом незначительными.

В области береговой обороны на военно-морской флот, помимо группы батарей у Гри Не, имевших задачей поддержку наступательных действий[41], была возложена лишь одна задача: заботиться о главных портах. Задача эта решалась обычно путем установки у каждого из них одной батареи тяжелой артиллерии и двух батарей орудий среднего калибра. За малые порты и длинные участки побережья между ними несла ответственность армия. Опасность высадки британского десанта была пока невелика, однако, учитывая британские традиции, необходимо было считаться с возможностью рейдов, подобных зеебрюггскому рейду 1918 г. Явная пассивность противника в районе Ла-Манша на протяжении 1940 и 1941 гг. показала, до какой степени были напряжены его силы и насколько неуверенным в себе сделали его неудачи. Он снова обрел веру в себя лишь на Средиземном море.

РВМ ни на мгновение не упускало из виду действия на морских коммуникациях противника. Когда все военные корабли были предоставлены для Норвежской экспедиции, в море вышли два первых вспомогательных крейсера — 11 марта 1940 г. судно № 16 («Атлантис») под командой капитана 1 ранга (впоследствии вице-адмирала) Рогге, а затем — 7 апреля 1940 г. — судно № 36 («Орион») под командой капитана 2 ранга (впоследствии контр-адмирала) Вейхера.

8 середине апреля они получили приказ проявить себя возможно быстрее, чтобы оттянуть от Норвегии британские военно-морские силы и прежде всего авианосцы. № 36 захватил свое первое судно 24 апреля в Северной Атлантике, а № 16 — 3 мая в Южной Атлантике.

В мае и июне за ними последовала вторая очередь: судно № 21 («Виддер») под командой капитана 3 ранга фон Руктешелля, судно № 33 («Пингвин») под командой капитана 1 ранга Крюдера и судно № 10 («Top») под командой капитана 1 ранга (впоследствии вице-адмирала) Кейлера. Все эти суда прошли в Атлантику через Датский пролив; все пять вскоре достигли успеха; торговые суда общим тоннажем в 300000 брт, которые с июня по сентябрь 1940 г. стали жертвами германских надводных кораблей, следует отнести на счет главным образом вспомогательных крейсеров. Стоило, значит, основательно изучить опыт первой мировой войны, соответственно подобрать и вооружить суда и хорошо подготовить командиров с помощью знающих офицеров торгового флота.

Все это кажется, быть может, само собой разумеющимся, но следует помнить, что ни итальянцы, ни японцы не подготовились столь успешно к применению этого метода ведения войны и не смогли достигнуть в данной области сколько-нибудь существенных успехов, хотя те и другие располагали и судами, и базами.

Германские вспомогательные крейсера появились на британских торговых путях уже в начале первой мировой войны. Однако в то время полагали, что дело прежде всего в скорости хода, а потому выбрали большие и быстроходные пароходы, не учитывая, что нет судов, более бросающихся в глаза, и что они имеют чудовищную потребность в «угле»; удовлетворить которую при отсутствии собственных баз, чрезвычайно трудно. Поэтому позднее пришли к использованию грузовых пароходов средних размеров, со средней жескоростью хода и большой длительностью пребывания в море, вооружив их замаскированными мощными 15-см орудиями и торпедными аппаратами. Лишь немногие из этих судов участвовали в военных действиях, но они себя оправдали. Имена «Мёве» и «Вольф» прославились.

Теперь, можно сказать, была создана целая наука о том, как сделать такие суда возможно более незаметными и добиться первоклассной маскировки их под безобидных нейтралов; посредством изменений в палубных надстройках и окраске пароходов последним было придано сходство с определенными типами судов, встречи с которыми можно было ожидать в районах их действия. Частые смены этих районов мешали противнику обнаружить корабли. В общем они следовали указаниям РВМ, но в частности пользовались большой свободой. Именно поэтому была так велика роль командиров, которые должны были уметь одинаково хорошо оценивать тактическую обстановку и обращаться со своими людьми, а также обладать духовными и физическими качествами, необходимыми для того, чтобы выдержать исключительно большое напряжение многомесячного крейсерства. Каждый из них создал собственный стиль, что не укрылось от внимательного противника. В целом применение этого метода военных действий ознаменовалось значительными успехами в потоплении вражеского тоннажа и заставило противника прибегнуть на всех морях к обширным контрмероприятиям, которые в первые месяцы войны отвлекли значительную часть его сил.

Таким образом, вспомогательные крейсера заполнили пробел, который образовался в результате Норвежской экспедиции, в действиях надводных кораблей против вражеского судоходства. РВМ намеревалось как можно скорее послать в море оба броненосца. Однако начатый еще до войны капитальный ремонт машинной группы «Адмирала Шеера» продлился дольше, чем предполагалось, и корабль был подготовлен к отплытию только осенью 1940 г. Во время короткого рейда в Северную Атлантику в начале войны «Лютцов», носивший тогда название «Дейчланд», также страдал от перебоев в работе машин. Этот корабль был отремонтирован незадолго до экспедиции в Норвегию, но по настоянию ВГКВС его включили в состав группы, направленной к Тронхейму. После овладения этим портом броненосец должен был отправиться в Атлантику. Однако за несколько недель до «Везерского учения» во вспомогательных механизмах обнаружились дефекты, в результате чего он был причислен к более тихоходной группе, направленной к Осло. Если его вообще следовало посылать в Норвегию, — мнения о целесообразности такой меры разделились, — то именно здесь, у самого важного объекта экспедиции, этот корабль, со своей тяжелой артиллерией, оказался на месте.

На обратном пути, восточное Скагена, броненосец 11 апреля 1940 г. был сильно поврежден торпедой, выпущенной английской подводной лодкой, и потерял винты и руль; во внутреннюю часть корабля проникло 1300 т воды. Правда, с помощью кораблей охранения и самолетов удалось предотвратить новые атаки подводных лодок, а вызванные буксиры благополучно доставили его на верфь в Киль. Однако ремонт затянулся на три четверти года; таким образом, «Лютцов» временно лишился возможности участвовать в войне против торговли. Поскольку и «Гнейзенау», предпринявший рейд в исландские воды, был 26 июня 1940 г. торпедирован в районе норвежского побережья подводной лодкой, оба линейных крейсера[42] на несколько месяцев вышли из строя, и для наступательных действий остался только тяжелый крейсер «Хиппер». Однако этот класс кораблей был мало пригоден для продолжительного действия в море вследствие очень большого расхода топлива. В установленных на нем паровых турбинах высокого давления, так же как и на эсминцах, стали применять очень высокую температуру и давление, что, подобно большинству других скачков в технике, повлекло за собой множество детских болезней. То, что удавалось сэкономить в котлах и главных машинах, пожирали вспомогательные. Поэтому всякий поход подобного корабля вскоре приводил к необходимости мучительных расчетов, в которых должны были учитываться расстояние до ближайшей базы или танкера, быстро уменьшающееся наличие топлива и необходимость сохранения резервного запаса на случай боя.

25 июля 1940 г. «Хиппер» вышел из Тронхейма и отправился в полярные моря — в район между Северной Норвегией и Медвежьим островом, с вылазкой в воды к западу от Шпицбергена. Он не встретил ни одного британского судна, навстречу ему попалось лишь несколько финляндских и русских. Русские суда нельзя было обыскивать по политическим соображениям, один финн был захвачен. Три небольших вспомогательных корабля, взявших под наблюдение каботажное судоходство, также не имели больших успехов. Это был единственный род действий, на какие в то время были способны корабли типа «Хиппер», ибо в светлые ночи высоких широт возможность незаметно пройти мимо Исландии в Атлантику, а оттуда к базам Западной Франции совершенно исключалась.

Первый приз, захваченный вспомогательным крейсером, уже 7 июля прибыл в один из бискайских портов. В августе вспомогательный крейсер «Комет» (судно № 45) под командой капитана 1 ранга (впоследствии контр-адмирала) Эйссена предпринял поход по Северному морскому пути — вдоль берегов Сибири к Тихому океану. Русские оказывали ему содействие, обслуживая лоцманами и ледоколами, до района Новосибирских островов. Там они 1 сентября 1940 г. отказали в дальнейшей поддержке и потребовали, чтобы «Комет» повернул назад. Эйссен на это не согласился и прошел оставшиеся до Берингова пролива 600 миль без лоцманов и сопровождающих судов.

Во второй половине апреля большинство подводных лодок, участвовавших в Норвежской операции, были отозваны, но наступил июнь, прежде чем действия их против британского судоходства дали себя почувствовать. Да и после того соответствующие цифры оставались скромными, ибо значительное число подводных лодок пришлось использовать для учебных целей ввиду необходимости своевременно подготовить экипажи для вводимых в строй подводных лодок, количество которых возрастало. Только к июню 1941 г. число подводных лодок, участвующих в боевых действиях, снова достигло уровня первых месяцев войны (39), а в следующем месяце превысило этот уровень. Летом и осенью 1940 г. в море находилось в среднем 10–15 подводных лодок, из них около двух третей в районе главных боевых действий перед входом в Северный пролив, то есть к западу от Ирландии и Шотландии. Суда, шедшие в Англию, сосредоточивались там, ибо путь к большим портам Западной Англии мимо южного берега Ирландии пролегал слишком близко к новым германским базам в Северо-Западной Франции.

Последствия похода во Францию для подводной войны выразились в том, что расстояние до района боевых действий сократилось на 450 миль, а соотношение между числом лодок, выделенных для участия в этих действиях, и числом находящихся в море улучшилось с 2,35: 1 до 1,84: 1.

При столь незначительном количестве подводных лодок не было возможности хотя бы в слабой степени контролировать весь район перед Северным проливом. Многие суда ходили еще в одиночку, представляя собой удобные цели для подводных лодок. Однако достигнуть больших успехов в короткий срок было легче всего, действуя против конвоев, которые в то время шли с еще настолько слабым охранением, что даже одиночные лодки добивались успеха. Поэтому командование подводным флотом стремилось расставить подводные лодки таким образом, чтобы сначала обнаруживать конвои, а затем бросать против последних возможно большее число лодок. Наблюдение за морем со стороны легких сил было еще недостаточным, наблюдение же с воздуха причиняло уже больше неприятностей, хотя осуществлявшие его пузатые летающие лодки «Сандерленд» обычно обнаруживались подводными лодками прежде, чем сами обнаруживали их.

Собственной воздушной разведки, обслуживающей подводные лодки, не было, хотя с технической точки зрения ее можно было вести, правда, в ограниченном масштабе. Радиоразведка обнаруживала конвои лишь от случая к случаю, тем не менее благодаря переменам в дислокации подводных лодок и самой ее системе удавалось следить за изменениями в маршрутах судов и неоднократно применять несколько лодок против одного конвоя. Однако волнение на море или же недостаток подводных лодок частично препятствовали достижению больших успехов. Так, в начале сентября при ветре силой в 8 баллов 4 подводные лодки, брошенные против своевременно обнаруженного радиоразведкой конвоя, смогли потопить лишь 5 пароходов, из которых одна, «U-47» (Прин), торпедировала три. Поскольку подводная лодка Прина сохранила после этого лишь одну торпеду, ее направили на Запад для передачи метеорологических данных. Для этой цели выделялось обычно две подводные лодки — очень много при их незначительной численности. Да это и не помогало, ибо указанные данные были нужны метеослужбе военно-воздушных сил; погода в Атлантике зависит обычно от метеорологических условий на западе.

В первые военные зимы там временами находился превращенный в метеорологическое судно рыболовной траулер, впоследствии пытались применить радиобуи.

20 сентября 1940 г. Прин заметил шедший из Галифакса конвой «НХ-72». Он вошел с ним в соприкосновение, затем подошло еще 5 лодок, и вместе они потопили за две ночи 11 судов, а двенадцатое повредили торпедой. К этому времени у подводных лодок больше не оставалось торпед. Один из самых больших успехов за всю войну выпал на долю подводного флота между 17 и 19 октября 1940 г., когда к северу от Рокалла 6 лодок потопили 20 судов из состава конвоя «SC-7», шедшего к Северному проливу, в том числе «U-99» (Кречмер) потопила 7, а «U-101» (Фрауенгейм) — 8. Сразу же после этого подводные лодки, еще сохранившие торпеды, атаковали 19 и 20 октября конвой «НХ-79» и уничтожили 12 судов. Затем и у них истощился запас торпед, и в море остались только две подводные лодки, несшие метеорологическую службу, и две, участвовавшие в боевых действиях.

На этом закончился первый период действий подводных лодок, базировавшихся на французское побережье. Нельзя сказать, чтобы командование подводным флотом уже в то время четко разграничивало эти периоды, ибо переходы из одной фазы подводной войны в другую происходили почти незаметно и стали видны только тогда, когда их стали рассматривать ретроспективно. Теперь, когда закончилась первая серия удавшихся атак и в море почти не оставалось подводных лодок, КПЛ и его штаб как раз и бросили такой взгляд на минувшее. В результате был составлен обзор обстановки, заключавший в себе следующие пункты.

Разработанная уже в мирное время тактика сосредоточенных действий против конвоев себя оправдала. Однако применение ее возможно лишь при наличии отлично подготовленных командиров и экипажей. Успех при столкновении с противником зависел в первую очередь от командиров, достижения которых при одинаковом уровне подготовки и одинаковых условиях были весьма различны. Обнаружение конвоев и борьба с ними были тем легче, чем больше лодок находилось в море, ибо это означало больше глаз и больше торпед.

Английская оборона не доросла до уровня немецкой тактики, подводные лодки чувствовали себя хозяевами поля сражения. Плохая погода являлась большим препятствием, чем противолодочная оборона. Организация преследования подводных лодок стояла у противника достаточно высоко, но у него было слишком мало охотников, а потому он обычно не имел возможности преследовать обнаруженную подводную лодку до тех пор, пока ее батарея не разрядится и она окажется вынужденной всплыть, «истощенная голодом». Длительное и упорное преследование со сбрасыванием- большого числа глубинных бомб было всего опаснее, даже при отсутствии тяжелых повреждений, ибо сильная детонация вызывала мелкие аварии, которые, вместе с появлением небольших течей, изменяли в неблагоприятную сторону метацентрическую высоту подводной лодки. Это требовало усиленного маневрирования и вело к преждевременной разрядке батарей.

Вражеские военно-воздушные силы были докучливы, но еще не опасны, хотя осенью 1940 г. над прибрежной полосой появились сухопутные самолеты. Правда, их было трудно распознать, да и скорость у них была выше, чем у летающих лодок, но все же они не могли воспрепятствовать тому, чтобы подводные лодки при случае преследовали намеченные ими цели почти до самого берега.

Командование подводного флота очень тщательно следило за развитием тактики и техники противника, при возвращении на родину каждый командир и корабельный инженер опрашивался об их наблюдениях и опыте, чтобы своевременно установить появление новых средств и методов борьбы, а затем свести их на нет.

Потерь от вражеских подводных лодок и мин избежать не удавалось. Так, в начале августа две подводные лодки, направлявшиеся в Северное море, погибли на минном заграждении. С этого времени стали пользоваться почти исключительно морским путем, проходящим через Бельт — Каттегат и Скагеррак. 19 августа 1940 г. английская подводная лодка потопила в районе Лориана «U-51». Вначале причиной гибели последней была признана донная мина, ибо примерно в это время англичане сбросили там с воздуха первые магнитные мины. Вскоре они поставили также заграждения из якорных мин. Тем не менее выход подводных лодок в море и возвращение в базы осуществлялись быстро и успешно, тесное сотрудничество между командованиями подводного флота и сил охранения удерживало на сравнительно низком уровне потери этого флота от мин. До момента вторжения летом 1944 г. число проводок подводных лодок через минные заграждения составило 3000–4000; при этом только одна подводная лодка подорвалась на донной мине и погибла, да еще одна, шедшая без охранения, погибла из-за неосторожности ее командира. Однако дальность плавания сравнительно тихоходных соединений тральщиков была невелика: в северной части Бискайского залива она не доходила до края материкового шельфа, где повсюду могли быть поставлены якорные мины. Особенной опасности подвергались подводные лодки в прибрежной полосе.

Чтобы НПЛ сохранял над ними контроль, эти лодки, подойдя при возвращении на определенное расстояние к берегу, а при выходе в море, достигнув глубоководного пространства, должны были подавать короткий сигнал. Большая часть потерь, понесенных впоследствии в этом районе, была нанесена самолетами, оборудованными радаром. На якорных бомбах наверняка подорвалась только одна подводная лодка, три другие пропали без вести и также могли стать жертвами мин. В целом результаты четырехлетней минной войны, которую англичане вели главным образом против подводных лодок, оказались весьма скромными.

Сразу же после похода во Францию военно-воздушные силы стали атаковывать судоходство в районе южного и юго-восточного побережья Англии посредством пикировщиков, бомбардировщиков, нескольких торпедоносцев, а позднее и истребителей; в июле они потопили 33 судна (70000 брт). Одновременно они сбросили над различными гаванями и фарватерами около 600 мин; последние уничтожили 14 судов (35000 брт) Однако директива фюрера № 17 от 1 августа 1940 г. о наступлении на Англию положила конец этим действиям, начало которых было столь многообещающим Правда, эта директива провозглашала блокаду островов, но она переносила центр тяжести на борьбу против наземных и воздушных целей, Royal Air Force, их наземной организации и авиационной промышленности. Борьба против вражеских военных и торговых кораблей продолжалась до середины августа, а затем была официально отодвинута на второй план, с «усердием», которое привело потом к временному ее запрещению. Мины еще продолжали сбрасывать — всего около 450. но только у устья Темзы, что облегчало противнику траление.

В августе 5 судов (12000 брт) погибли, подорвавшись на минах, и 15 других (53000 брт) в результате воздушных налетов. Данные за сентябрь близки к этим.

Между тем успехи подводных лодок, а также и надводных кораблей возросли. Во второй половине 1940 г. потери британского или используемого британцами судоходства составляли от 380000 до 450000 брт в месяц. Это было гораздо больше, чем ожидали англичане, но не было для них смертельно. Английские и американские верфи выпускали примерно 200000 брт в месяц; предполагалось, что в связи с интенсификацией американского судостроения эта цифра возрастет в 1942 г. до полумиллиона, а в 1943 г. — до трех четвертей миллиона брт в месяц. Фактически в 1942 г. она составила 550000 брт, в 1943 г. — 1,2 млн. брт.

Даже закрывая глаза на более отдаленное будущее, нельзя было не отдавать себе отчета в том, что способность Англии вести войну в весьма значительной степени зависела от тоннажа, которым она располагала. Подсчитать, какой импорт необходим, чтобы население островов имело прожиточный минимум, и сколько можно ввезти военных грузов после удовлетворения этой потребности, — было совсем не трудной задачей. Все расчеты показывали, что для того, чтобы Англия в полгода созрела для мирных переговоров, тоннаж судов, потопленных всеми средствами, должен составлять по крайней мере три четверти миллиона тонн в месяц.

КПЛ, отвергая всякие компромиссы, доказывал необходимость уничтожить торговый флот Англии, чтобы тем нанести ей смертельный удар. Верховное руководство никогда, видимо, не присоединялось полностью к этой точке зрения. Меры, направленные к тому, чтобы перенести центр тяжести на борьбу против судоходства, принимались этим руководством только в первой половине 1941 г. и носили временный характер. РВМ, которое стояло между этими двумя инстанциями, держалось того же мнения, что и КПЛ, но в целом не сумело настоять на своем и, исходя из общего положения вещей, бывало порой вынуждено действовать во вред войне против судоходства как таковой. Поэтому и получилось так, что цифра в три четверти миллиона в месяц была превышена всего несколько раз в течение 1942 г. При помощи военно-воздушных сил этого можно было достигнуть раньше и добиваться чаще. Зимой 1940/41 г., по оценке специалистов, концентрация атак на судоходстве и на портах (вместо Лондона) дала бы минимум 300000 брт в месяц. В апреле 1941 г. — единственном полном месяце, когда указанный метод был применен полностью, — уже ослабленные военно-воздушные силы потопили 2 % 000 брт.

События весны 1940 г. навязали англичанам такой способ ведения войны, какой соответствует подлинной природе морского могущества и неизменно приносил им успех в минувшие века. В те времена они ограничивались тем, что закрепляли свое господство на море, защищали свое судоходство и делали невозможным для противника нападение на свою метрополию. Они не давали ему передышки, нанося удары через море при посредстве экспедиционных армий, атаковавших его позиции на периферии, а также его уязвимые места, и стремясь истощить его с помощью блокады и армий союзников.

Следуя традиции, нужно было предпринять попытку приобрести союзников; одного лишь «кинжала на материке» теперь стало явно недостаточно. В воздухе и в море Англия также нуждалась в помощи, ибо с отпадением Франции и вступлением в войну Италии соотношение сил стало совершенно иным. Поэтому летом 1940 г. Черчилль в своих письмах обращался к Рузвельту, а мысленно — уже к Сталину.

Поскольку немцы оказались не в состоянии вовремя и сразу же после Дюнкирхена воспользоваться для проведения десантной операции слабостью и растерянностью англичан, последние вскоре уверились в своей способности отразить попытку вторжения. Оборона Юго-Восточной и Восточной Англии осуществлялась всеми доступными средствами. Уже в июле прибыло значительное количество американского ручного оружия и легких орудий, что позволило вооружить значительную часть вернувшихся из Дюнкирхена. Одновременно в районе Дувра были установлены орудия среднего и тяжелого калибра, которые должны были явиться серьезным препятствием для вторжения, осуществляемого с помощью тихоходных судов. К началу сентября 25 дивизий были полностью укомплектованы личным составом и на 50 — 100°/о тяжелым вооружением, вплоть до противотанковых орудий. 13 из этих дивизий и 3 танковые дислоцировались в полной боевой готовности в Юго-Восточной и Восточной Англии. За ними стояло ополчение, вооруженное очень неодинаково, но исполненное решимости и насчитывавшее миллион человек. Английские специалисты рассчитывали, что противник сможет высадить самое большее 100 000 человек, притом только с легким вооружением, и не сумеет решить задачу последующего снабжения предмостных укреплений, пока британский флот и военно-воздушные силы останутся неразбитыми.

Тяжелее всего для англичан, в результате потери Франции, стало положение на море. На бумаге соотношение флотов было следующим (по состоянию на 1 июля 1940 г.; в скобках указаны суда, которые были введены в строй на протяжении следующего полугодия):

* Этот авианосец в строй не вступил из-за неготовности для него самолетов. — Ред.

Таким образом, Англия еще сохраняла превосходство в тяжелых кораблях над обоими противниками — Германией и Италией, но несчастливые случайности могли сократить его. Силы были разбросаны гораздо больше, чем прежде, ибо наряду с проходами в районе Исландии теперь приходилось вести наблюдение за Средиземным морем. Еще хуже обстояло с легкими силами: требования к ним также возросли во много раз, ибо сотни миль собственного побережья оказались в пределах досягаемости германских сил, вплоть до торпедных катеров, и к тому же под ударом военно-воздушных сил. Обширное каботажное судоходство, от которого нельзя было отказаться, нуждалось теперь в сильном охранении. Между тем количество пригодных для этого судов намного уменьшилось в результате Норвежской экспедиции и эвакуации Дюнкирхена. К этому прибавились новые потери. Только за одну декаду — с 20 по 30 июля 1940 г. — погибли 4 эсминца и еще 7 пострадали более или менее сильно. Не удивительно, что Черчилль повторил предпринятую еще. в мае попытку получить от американцев 50–60 старых эсминцев, несколько сот которых были поставлены на прикол после первой мировой войны. Они, правда, были далеко не современными, но оставались вполне пригодными для обеспечения противолодочной обороны конвоев.

Рузвельт, который, подобно Черчиллю, носился с идеей крестового похода против Германии, тогда еще не сумел уговорить свой народ отказаться в пользу этой сомнительной политики от разумного и одобренного конгрессом изоляционизма. В то время американским торговым судам еще запрещалось совершать рейсы в интересах воюющих сторон, а частные лица и фирмы не имели права предоставлять последним кредиты или займы. 1 ноября 1939 г. американское правительство провозгласило зоной военных действий район, окружающий Британские острова, а также все Северное и Балтийское моря, а 10 апреля 1940 г., на следующий день после оккупации Норвегии, включило в зону обширные пространства морей, омывающих эту страну, при вступлении же в войну Италии — равным образом и все Средиземное море (см. схему на стр. 83). Таким образом, оно создало, так сказать, негативные запретные зоны, доступ в которые был запрещен американским судам и гражданам, тем самым косвенно признав за воюющими сторонами право провозглашения таких зон по собственному усмотрению. Единственное, что смог сделать для англичан Рузвельт, да и то с трудом, — это ввести правило cash and carry[43]; оно разрешало воюющим сторонам приобретать в США военные материалы, которые нужно было оплачивать наличными и вывозить на собственных судах. Само собой разумеется, что такое решение не могло принести большой пользы немцам. Ради полноты изложения следует добавить, что в феврале 1941 г., когда английские капиталовложения уже истощились, а военная пропаганда успела оказать свое действие, Рузвельт придумал систему «Lend-Lease», то есть предоставление военных материалов взаймы или в аренду — разумеется, только противникам оси — и добился одобрения ее парламентом.

Но в описываемый период до этого еще не дошло, и он не мог просто взять да подарить своему другу Черчиллю 50 эсминцев, хотя бы и старых, ибо никто не мог удостоверить от чистого сердца, что они будут использованы только для обеспечения безопасности США. К тому же передача эсминцев явилась бы явным нарушением нейтралитета («a decidedly unneutral act»»[44], Черчилль, т. II, стр. 358). Черчилль настаивал все решительнее: «Потери в эсминцах в результате воздушных атак вполне могут стать настолько серьезными, что подорвут нашу оборону торговых путей через Атлантику, по которым доставляется и продовольствие»[45]. Он указывал, что недостаток эсминцев приведет к поражению в войне, и предложил американцам в обмен на них аренду (на 99 лет, что фактически равносильно передаче) военных баз на Багамских островах, Ямайке, Антигуа, Санта Лючии, Тринидаде и в Британской Гвиане. Это предложение было настолько выгодным, что американцы его приняли и 2 сентября 1940 г. поставили свою подпись под договором об «обмене». Черчилль получил свои 50 эсминцев, но тем самым приступил к распродаже Британской империи — трудно сказать, Потому ли, что находился в паническом настроении, или потому, что рассчитывал тем вернее втянуть американцев в войну. Базы в Ардженшии на Ньюфаундленде и на Бермудах он предоставил добровольно.

Несмотря на угрозу вторжения и натиск германских военно-воздушных сил и подводного флота, летом 1940 г. в Англии началось производство десантных судов, сначала в незначительном масштабе, которое позволило, впрочем, организовать небольшие набеги — рейды — на подходящие пункты побережья Европы, занятого немцами на большое протяжении. Созданные для этого конструкции судов был впоследствии пущены в массовое производство в США.

Примечания:

4

Линейных. — Ред.

41

Под «наступательными действиями» автор подразумевает операцию «Морской лев», в предвидении которой были созданы эти батареи. — Ред.

42

Автор вновь допускает неточность: «Лютцов» — броненосец, «Гнейзенау» — линейный корабль. — Ред.

43

«Плати наличными и увози» (англ.). — Ред.

44

«Безусловно, не нейтральным поступком» (англ.). — Ред.

45

Эта цитата извлечена автором из мемуаров У. Черчилля «Вторая мировая война» и приводится здесь в переводе с английского. — Ред.