Сатсанг. . . . . . . . Так называется беседа, Неспешная беседа о предметах Высоких и священных. . . . . . . . . . . . . . . . . В Гималаях Я вел ее на берегу реки. Биас гремел и, отражая солнце, Глаза нам резал блеском нестерпимым. Мы на земле сидели. . . . . . . . . . . . . . . . . А над нами Березы и магнолии смыкались, Даруя нам спасительную сень. И тот, кого махатмой именуют, Скрестив босые ноги, говорил:
«Поскольку все, что видим мы, священно, Пусть будет темой наших размышлений Обычный лед. . . . . . . . . . . . . Вот этот лед». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Рукою Он указал на горную вершину, Увенчанную гладким ледником.
«Рассмотрим лед медитативным взором. Я думаю, вы согласитесь: . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . в нем Материя свою являет косность. Инертен он, и неподвижен он. Но солнце накаляет атмосферу. И что же лед? . . . . . . . . . . . А он теперь не лед. Он стал текуч, он стал теперь подвижен. Он сделал шаг вперед и, изменившись, Возвышенные свойства приобрел. Теперь он для растений и животных И для людей — живительная влага. Сокрытое теперь раскрылось в ним. Но подогреем воду. . . . . . . . . . . . . . . . Что же дальше? Шаг новый ввысь: . . . . . . . . . . . . . . лед превратился в пар. Невидим он, и он теперь подвижней, Чем горных рек стремительный поток. И он такою обладает силой, Что может двигать грузные суда И заставлять работать механизмы. Но это не предел. . . . . . . . . . . . . . . Есть жар огня, Который скрыт в глубинах и который Пар превращает в перегретый пар (За неименьем термина другого Употребляю слово «перегретый). Когда прорвутся воды океана К огню подземному, бушующему в сферах, Подобно магме солнечной, — . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . тогда Планету сотрясают катаклизмы. И горы поднимаются над сушей, И суша опускается на дно. Вот что такое перегретый пар, Еще не покоренный человеком. Но не забудем об исходной точке Беседы нашей. . . . . . . . . . . . . Перед нами лед. Все тот же лед, но лед преображенный. И это не конец метаморфозам. Условья новые — и новый шаг вперед, И говорить должны мы об эфире, Заполнившем межзвездные просторы. Наш бывший лед теперь уж повсеместен, И он обрел космическую мощь. Еще ступенью выше — . . . . . . . . . . . . . . . . . и свершилось. И перед нами чудо из чудес: Лед наконец становится частицей Той величайшей сущности единой, Что называют словом — . . . . . . . . . . . . . . . . . . Абсолют. Напоминаю, вынужден напомнить, Что этот термин, как и все, условен. Для нас он символ, олицетворение Единства всех космических начал. Итак, какой мы получаем вывод: Любая вещь, которую мы видим, Есть Абсолют. . . . . . . . . . . . . Она, пройдя этапы Непостижимо сложного развитья, Преобразует внутренние свойства И может быть возвращена к истоку, И может быть возвращена к себе. Но если так, то мы должны признать: Разъединенье с Абсолютом — . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . майя.[1] Лишь связью с ним вселенная жива. Но если так, то это означает: У человека нет важней задачи Чем ощутить слиянность с Абсолютом. В сиянье Абсолюта раствориться, Но не затем, чтоб в нем навек исчезнуть, А чтоб себя и мир преобразить».
Махатма замолчал. . . . . . . . . . . . . . . . Звенели птицы. Шуршали ящерки и шлепались на землю С камней, залитых солнцем. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Но ничто Не нарушало нашего безмолвья, Не прерывало нашей тишины. Над ледником, подернутым туманом, Вздымалось облако, и медленно парило, И уходило плавно в синеву…
Примечания:
1
Майя – иллюзия, выдающая себя за истину (индийский термин)
