|
||||
|
|
Письмо XIV. Умеренность
 Дорогой неизвестный друг. На карте Четырнадцатого Старшего Аркана Таро перед нами предстает Ангел в красно-синем одеянии, совершающий - либо наблюдающий - странное действие. Он переливает прозрачную воду из одного сосуда в другой или, вернее, выплескивает ее почти горизонтально, под углом примерно 45 градусов, держа сосуды на значительном расстоянии друг от друга. Нечто невероятное!... а значит, именно аркан - т. е. нечто требующее постижения и осознания за пределами сферы обычного опыта и мышления. И стало быть, он приглашает нас к глубокой медитации - духовному упражнению. Последуем же этому приглашению. Какой вопрос непроизвольно возникает при внимательном рассмотрении этой карты и ее общего содержания? Какова главная идея этого образа - Ангела с двумя крылами в красно-синем одеянии, с красным и синим сосудами в руках, который заставляет воду загадочным образом литься из одного сосуда в другой? Не он ли приносит благую весть о том, что за пределами дуализма "либо-либо" существует - или возможно - "не только, но и" или "и то, и другое"? Не напрашивается ли совокупное содержание этой карты и сам изображенный на ней Ангел на истолкование их как проблемы взаимодействия полярностей или интегрированной двойственности? Не внушает ли нам карта предчувствие или подозрение, что вода переливается именно благодаря двум крыльям, двум рукам, двум цветам одеяния и двум сосудам?... и что эта вода есть плод и дар той интегрированной двойственности "и то, и другое", которая бросается в глаза с первого же взгляда на карту? Итак, идея, представляемая нашему разумению картой Четырнадцатого Аркана, относится к широкому спектру идей, связанных с полярностью и соответствующими возможностями в плане духовного познания и осознания герметизма - мистического, гностического и магического. В предыдущих письмах уже рассматривался в различных аспектах вопрос двойной полярности - полярности "полемики" (войны), порождающей энергию типа "электрической", и полярности взаимодействия, или "мира", высвобождающей силу "витального" характера. Теперь же Ангел карты Четырнадцатого Аркана предлагает нам вернуться к проблеме двойной полярности и двойной динамики, обещая по-новому осветить эту тему. А посему вернемся к ее рассмотрению. Выдающийся специалист в сфере духовной жизни и подлинного духовного опыта Св. Бернар Клервосский оставил потомкам фундаментальную по значению доктрину. Это его доктрина человека как образа и подобия Божия. Она может послужить идеальной отправной точкой для тщательного исследования двойной полярности. Вот основные моменты этой доктрины: Бог создал человека "по Своему образу и подобию" (Быт. 1:26). Божественный образ и подобие совмещались в первом человеке до момента Грехопадения. Однако после Грехопадения это совмещение не сохранилось. Образ остался нетронутым, но изначальное подобие было утрачено. Вследствие первородного греха человек пребывает в "уродстве не подобия", сохранив все же прежний образ. "Человек был сотворен по образу и подобию Божию: в образе он обладает свободой воли, в подобии же обладает добродетелями. Подобие было разрушено, но свой образ человек сохраняет. Этот образ может гореть в преисподней, но пламя не поглотит его. Его можно повредить, но не уничтожить. Он живет вопреки даже неумолимой и неизбежной смерти. Где бы ни была душа, там будет и образ. С подобием же иначе. Оно сохраняется в душе творящего добро; в душе греховной черты его уродливо искажены. Душа согрешившая подобна зверям, лишенным разума" (30: vol. I, p. 106). Таким образом, согласно Св. Бернару, образ представляет собой сущностную структуру человека, а подобие есть совокупность его функций, или функциональная структура. Сущностная структура человека, его образ, неразрушима; именно образ наделяет его неотъемлемой свободой. Человек свободен и остается таковым вечно - на земле, в преисподней, в чистилище, в раю, - всегда и повсюду. Свобода, следовательно, есть абсолютный факт. Как таковая, она означает бессмертие. Тот же довод можно встретить и в "Критике практического разума" Канта, ибо что такое Кантов "категорический императив", если не образ Божий в человеке? Что касается подобия, или совокупности функций человека, то в нем коренится рассадник греха, с присущим ему влечением к злу. И оно бессмертно лишь в той мере, в какой оно совпадает с образом. Его бессмертие условно, -так сказать, "вторично". Такова сущность учения Св. Бернара. Отсюда возникает вопрос: Если Божий образ человека нисколько не поблек, а Божие подобие в нем отчасти отступило под напором дурных привычек и склонностей, то есть ли в жизни человека какой-либо противовес дурным склонностям его функционального организма, выдвигающий против них добрые? Да. В функциональном организме человека безусловно есть еще нечто, играющее роль противовеса порочным наклонностям и привычкам, укоренившимся в нем со времен Грехопадения. Это Ангел-хранитель. Ангел-хранитель верным союзником сопровождает Божий образ в человеке точно так же, как порочные наклонности прокладывают себе путь в его функциональный организм, который до Грехопадения был Божьим подобием. Ангел-хранитель берет на себя функции, уничтоженные в подобии первородным грехом, и заполняет прорванную ими брешь. Он замещает собою функции, разрушенные Грехопадением. Приведенная мною в начале этого письма литургическая молитва - обращение к Богу, чтобы Он "ниспослал святого Ангела своего с небес, дабы хранить, лелеять, оберегать, посещать и заступаться за всех тех, кто собрался здесь", - гласит, что Ангел исполняет свои обязанности пятью способами: он хранит, лелеет, оберегает, посещает и заступается. Он, следовательно, представляет собою "пламенеющую звезду", светоносную пентаграмму над человеком. Он хранит память, т. е. непрерывность необозримого прошлого в настоящем, приуготовляющую незримое будущее. Ангел-хранитель заботится о том, чтобы существовала связь между великим "вчера, сегодня и завтра" души человека. Он есть бесконечное "напоминание" об изначальном подобии, о вечном предназначении души в симфонии вселенной, и об особой обители этой души "в Доме Отца Моего [,где] обителей много" (Ин. 14:2).При необходимости Ангел-хранитель пробуждает воспоминания о прежних земных воплощениях души, чтобы укрепить непрерывность усилий во внутреннем подвиге -переходящего из жизни в жизнь стремления и поиска души - чтобы каждая отдельная жизнь была не просто отрывочным эпизодом, а ступенью единого пути к единой цели. Ангел-хранитель лелеет духовное подвижничество, поиск и устремления души, ступившей на этот путь. Это значит, что он заполняет бреши в психическом функциональном организме, возникшие вследствие искажений подобия, и исправляет недостатки - при наличии доброй воли к тому самой души. Ибо поддержка никогда не подразумевает подмену воли человека волей Ангела. Воля всегда и повсюду остается свободной. Ангел-хранитель никогда не затрагивает свободную волю человека и смиренно ожидает решения или выбора, сделанного в неприкосновенном святилище свободной воли. Если этот выбор справедлив, он немедля приходит на помощь, если же нет -он остается пассивным наблюдателем, ограничиваясь одной лишь молитвой. Если порою Ангел вынужден оставаться в стороне от деятельности души - когда эта деятельность не согласуется с ее Божьим образом, - то иногда он может проявить в ней большее участие, нежели обычно, если эта деятельность не просто дозволена, но и является призванием души. И вот тогда Ангел-хранитель нисходит с места своей обычной стражи в сферу действий человека и посещает его. Подобные "посещения" Ангела-хранителя временами действительно происходят - при совпадении их возможности и необходимости. Но постоянно Ангел-хранитель занят тем, что оберегает человека. При этом он компенсирует недостатки его физических чувств, лишенных ясновидения еще со времен первородного греха. Он словно ясновидец, помогающий разглядеть психические и физические искушения и опасности. Он предупреждает, подсказывает и помогает их правильно оценить. Однако он никогда не устраняет саму возможность искушения. Ибо, как сказал Св. Антоний Великий, "без искушения нет духовного роста". Искушение является неотделимой составляющей испытания свободной воли человека, неприкосновенной как для Ангела, так и для демона. Что до последней из пяти функций Ангела-хранителя по отношению к человеку, т. е. заступничества, то от всех прочих она отличается тем, что обращена вверх, к небесам, а не вниз или по горизонтали. Рассматривая вопрос заступничества, осуществляемого Ангелом-хранителем по отношению к своему протеже, мы приближаемся к святому таинству самой сути Ангела-хранителя. Ибо здесь раскрывается природа ангельской любви, обладающей рядом отличительных признаков. Ангелы-хранители постоянно пребывают над своими протеже. Помимо всего прочего это значит, что они прикрывают его от небес от взора свыше. Тот факт, что люди на земле как бы прикрыты Ангелом-хранителем от Божьего Правосудия, означает - в отличие от охраны, поддержки, оберегания и общения - что Ангелы-хранители суть защитники, адвокаты человека перед лицом Божьего Правосудия. Подобно тому, как Моисей сказал Господу, когда дети Израиля совершили смертный грех, предпочтя золотого идола Богу Живому: "прости им грехи их. А если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал" (Исх. 32: 32), так и Ангелы-хранители "прикрывают" своих подзащитных перед лицом Правосудия Господня. Эта задача сводится к произнесению - явному или тайному - тех же слов Моисея. Так Ангелы-хранители защищают своих подопечных. Ангел-хранитель укрывает подопечного своими крылами, наделяя его тем самым собственными заслугами в очах Божьего Правосудия и беря на себя его прегрешения. Он словно говорит: "Если гром гнева Господнего должен поразить моего подопечного, мое чадо, тогда пусть он поразит меня вместо него, - если же кара неотвратима, то пусть она настигнет нас обоих!" Ангел-хранитель защищает своего подопечного, как мать защищает свое дитя, независимо от того, хорошее оно или плохое. В сердце Ангела-хранителя живет таинство материнской любви. Не все Ангелы являются хранителями. Есть среди них и другие, занятые иными задачами. Но Ангелы-хранители, выполняя свои функции, становятся как бы "матерями" своих подопечных. Вот почему традиционное искусство часто изображает их как крылатых особ женского пола. И по той же причине карта Четырнадцатого Аркана Таро часто изображает Ангела как женщину с крыльями, облаченную в красно-синие женские одежды. Ангелы-хранители (или, может быть, лучше сказать "Ангелицы"?) суть проявления высокой и чистой материнской любви. Вот почему Пресвятая Дева и Матерь Божья носит литургический титул Regina Angelorum, "Царица Ангелов". С Ангелами-хранителями роднит ее та же материнская любовь, но, превосходя их неизмеримо, она делает ее Царицей Ангелов. Как было ранее сказано, есть и другие Ангелы, не хранители. Я не говорю о восьми небесных чинах, стоящих над Ангелами; я говорю лишь об иерархии Ангелов, т. е. о девятой небесной иерархии. Есть Ангелы-"вестники", т. е. "Ангелы" в буквальном смысле этого слова ("???????" - "вестники"). Есть Ангелы со своими особыми миссиями и задачами - Ангелы Отца, Сына, Святого Духа, Пресвятой Девы, Смерти, Жизни, Кармы, Взаимодействий (между различными сферами), Откровений Премудрости, Знания, Аскетической Дисциплины - и многие другие. Многие из них олицетворяют отцовскую, вернее даже братскую любовь. Я ничего не хочу говорить здесь ни "за", ни "против" того, что говорит Сведенборг о половых различиях между Ангелами. Мне бы здесь хотелось лишь отобразить материнскую любовь Ангелов-хранителей, равно как и то, что есть другие Ангелы, олицетворяющие отцовскую и братскую любовь. Именно и только в этом смысле - я бы хотел, чтобы вы, дорогой неизвестный друг, думали об Ангелах как о сущностях, в которых преобладает либо нежность материнской любви, либо справедливость любви отцовской. Ибо речь не о том, чтобы проецировать на небеса земную сексуальность, а, напротив, о том, чтобы увидеть в ней отражение - пусть нередко искаженное - полярности свыше. Могу добавить, что еврейская Каббала - и прежде всего Зогар - замечательно учит мышлению о том, что внизу, как об отражении того, что вверху, а не наоборот. Поистине Зогар является одной из лучших школ воспитания чистоты и целомудрия во всем, что касается отношений между мужем и женой, отцом и матерью, сыном и дочерью, женихом и невестой одновременно в духовном, душевном и физическом мирах. Ибо подлинное целомудрие не в том, чтобы отказываться смотреть и видеть, не в том, чтобы отвергать, но в том, чтобы в вещах земных и за ними видеть их небесные прообразы. И именно такое целомудрие обнаруживается и постигается в Зогаре, "Книге Сияния" иудейской Каббалы. Но вернемся к Ангелам-хранителям. Все Ангелы, в том числе и Ангелы-хранители живут и перемещаются исключительно по вертикали. Восхождение и нисхождение составляют закон их жизни, их дыхание. Они восходят к Богу; они нисходят к человечеству. Сказано, что Ангелы-хранители пребывают в постоянном созерцании Бога. Это верно, если под созерцанием понимать состояние постоянного контакта со Святой Троицей и ослепленности Ее сиянием. Это то самое "темное созерцание", о котором Сан Хуан де ла Крус говорил как о присущем Ангелам. Они не видят Бога; они по сути пребывают с Ним в единстве. Что до Ангелов-хранителей, то они не видят не только друг друга, но и сущностей из иных иерархий - Архангелов, Начал, Властей, Сил, Господств, Престолов, Херувимов и Серафимов. Ибо присутствие в них трансцендентального Божественного света затмевает их восприятие промежуточных сфер между Богом и человечеством. Их взору доступна лишь последняя сфера (вернее, сферы) своих подопечных. Именно здесь они используют свое ясновидение, столь необходимое для защиты утративших его людей. Здесь же Ангелы проявляют ту гениальную глубину и синтетичность мышления, которая наделила их в человеческом понимании свойством "всеведения". Они не всеведущи, но их умение разбираться и постигать дела людей - в контакте с которыми во всем блеске проявляется их "темная" Божественная премудрость - настолько поражает тех, кто пережил опыт осознанных встреч с ними, что эти люди приходят к мысли об их всеведении. Именно такому впечатлению, оставленному Ангелами, обязано своим изначальным смыслом слово "гений", означающее сверхчеловеческий разум. Но - и в этом, если угодно, трагизм бытия Ангелов - эта гениальность проявляется лишь тогда, когда сам человек нуждается в ней и позволяет просиять в полном блеске. Здесь Ангел зависит от творческой активности человека. Если человек не нуждается в помощи и сам отворачивается от нее, то и у Ангела нет побуждений для творческой активности. И тогда он может впасть в такое состояние сознания, в котором вся его творческая гениальность остается в потенциале, не находя себе проявления. Это "сумеречное" или растительное состояние, сравнимое с состоянием сна у человека. Ангел, которому незачем существовать, - трагическая фигура в духовном мире. А посему, дорогой неизвестный друг, думайте о своем Ангеле-хранителе, думайте о нем всякий раз, когда у вас возникнут проблемы или вопросы, требующие решения, задачи, требующие осуществления, когда вам предстоит составление планов или необходимо развеять заботы и страхи! Представляйте его осеняющим вас светоносным облаком материнской любви, движимого единым желанием служить вам и стать полезным. Не допускайте в душе сомнений, сколь бы благородны они ни были, что обращаясь к своему Ангелу-хранителю, вы тем самым позволяете иной сущности, не являющейся Богом, встать между вами и Самим Богом, и таким образом теряете возможность непосредственного контакта вашей души с Богом - возможность прямого и подлинного прикосновения к Богу, без каких-либо посредников! Ибо Ангел-хранитель никогда и никоим образом не встает между вашей душой и Богом, чтобы даже в малейшей степени не помешать зарождению "песни песней" вашей души в стремлении к слиянию с Богом! У него нет иной заботы, как только содействовать таким непосредственным и подлинным контактам с Богом, помочь настроиться на них вашей душе, и едва его и ваш Господь приближается к вашей душе, он удаляется. Ангел-хранитель - это "дружка" невесты на духовной свадьбе души с Богом. Подобно тому, как друг жениха "готовящий путь Господу и делающий Его пути прямыми" следует обычаю шафера - "Ему должно расти, а мне умаляться" (Ин. 3:30) -так и дружка невесты приуготовляет путь Господу и делает прямыми Его пути, повинуясь тому же закону. Ангел-хранитель удаляется перед приближением Того, Кто более велик, чем он сам. Существует также явление, именуемое в христианском герметизме "освобождением Ангела-хранителя". Ангел-хранитель получает свободу - нередко с тем, чтобы приступить к выполнению новых задач - когда душа настолько обретает контроль над той своей частью, что относится к "подобию", что в состоянии пережить опыт общения с Господом более сокровенно и непосредственно, что уже соответствует иной степени иерархии. Здесь освободившегося Ангела-хранителя сменяет Архангел. Люди, хранителями которых становятся Архангелы, не только обретают новый опыт общения с Богом в своей духовной жизни, но и получают в силу этого новое и вполне объективное призвание. Они становятся представителями той или иной группы людей - будь то нации или кармической общности людей - а значит, отныне их действия утратят чисто личностный характер и будут иметь значение и ценность для всех членов той общности, которую они представляют. Так было и с Даниилом, который, произнося приводимую ниже молитву, действовал не только от своего имени, но и прежде всего от имени всего народа Израиля: "Согрешили мы, поступали беззаконно, действовали нечестиво, упорствовали и отступили от заповедей Твоих и от постановлений Твоих. ...И ныне услыши, Боже наш, молитву раба Твоего и моление его, и воззри светлым лицем Твоим на опустошенное святилище Твое, ради Тебя, Господи. Приклони Боже мой, ухо Твое и услыши, открой очи Твои и воззри на опустошения наши и на город, на котором наречено имя Твое..." (Дан. 9: 5, 17-18). И Архангел Гавриил, "быстро прилетев, коснулся меня около времени вечерней жертвы" (Дан. 9:21 -22). Здесь перед нами пример освобождения Ангела-хранителя и принятия его обязанностей Архангелом-в данном случае Архангелом Гавриилом. Временами бывает так, что высвобождается и Архангел. Тогда на смену Архангелу приходит сущность из иерархии Сил, или Элохим. Человек в этом случае становится представителем будущего человечества. Он живет в том настоящем, в котором человечеству еще предстоит жить в грядущие века. Именно так Моисей, Илия и Давид, например, находились под защитой крыльев Элохима{95} - и не только их слова, но и сама их жизнь была пророческой. Здесь можно возразить, что Моисею, Илие и Давиду являлся и говорил с ними Сам Господь, а вовсе не сущность из иерархии Сил, или Элохим. На это вполне резонным был бы ответ, что если были люди-пророки, устами которых говорил Святой Дух, то были и иерархические сущности, посредством которых говорили и действовали Святой Дух, Сын и Отец. Так, три Ангела, которые явились Аврааму во время зноя дневного (Быт. 18: 1-2), говорили и действовали как Святая Троица - Отец, Сын и Дух Святой. Именно Святая Троица беседовала - через них - с Авраамом. Точно так же и Яхве-Элохим был "носителем" и "представителем" Бога - Его слова и Его силы - в исполнении миссии, которой облекла его Святая Троица, т. е. в подготовке Воплощения Христа. Будучи "полномочным агентом", представляющим Бога, Яхве-Элохим успешно провел в жизнь предначертанный Пpoвидением план Воплощения. Являясь в то же время Элохимом, или Силой, он действовал как сущность-хранитель Моисея, Илии и Давида. Наконец, хранитель Элохим -и таких немало -тоже может получить свободу. И тогда его заменяет Серафим, сущность первой иерархии. Так было со Св. Франциском Ассизским. Серафим, преподавший ему учение о Распятии, результатом которого стали сгигматы - Серафим из видения Св. Франциска - был его хранителем. Вот почему Св. Франциск представляет более чем человечество; он представляет "обоженное человечество" - т. е. Богочеловека, Самого Иисуса Христа. Однако стигматы не всегда зримы. Есть стигматы, как бы "обращенные наружу", и есть стигматы, "обращенные внутрь", - по всякий, кто пребывает под опекой Серафима, носит эти стигматы, зримые или незримые. Ибо он представляет собой Христа. Что до стигмат, то этот вопрос рассматривался с практической точки зрения в пятом письме - об Аркане "Первосвященник". Естественное благоговение не позволяет мне углубляться в него "в теоретическом аспекте". Вот что говорит о стигматах Св. Франциска Сан Хуан де ла Крус: "Случается же так, что душа воспламеняется любовью к Господу... она чувствует, как Серафим поражает ее стрелой или копьем, горящим любовью. И Серафим пронзает и прожигает эту душу, которая возгорается, подобно жарким углям или живому огню... И вот в душе, пронзенной горящим копьем, неистово и с неожиданной силой вспыхивает пламя... И, пораженная этим огненным копьем, душа ощущает нанесенную рану с непревзойденным блаженством... Бог иногда позволяет этому явлению распространиться на ощущения плоти в том виде, в каком оно существовало духовно, [после чего] раны и язвы проявляются внешне, как это произошло со Св. Франциском, пораженным Серафимом. Когда душу пятью ранами поражает любовь, то воздействие ее распространяется и на тело, и раны так же уязвляют его, как любовь душу. Не в обычае у Бога даровать Своею милостью тело, не одарив ею прежде всего душу" (69: 2, 9, 11; pp. 598-599). Итак, дорогой неизвестный друг, вы видите, какова взаимосвязь между Ангелом-хранителем и единением души с Богом. Нет причин опасаться, что со стороны сущностей, являющихся духовными хранителями человеческой души, может возникнуть малейшее препятствие такому единению. Напротив, именно они создают возможность и всячески способствуют - душе соединиться с Богом в совершенной близости, подлинности и свободе. Дружка новобрачной может лишь привести жену к мужу -после чего удаляется. Ее радость заключена в собственном "умалении" и в лицезрении того, как растет радость жены. Карта Четырнадцатого Аркана изображает крылатую женщину. Что же означают ее крылья - как и вообще крылья иерархических сущностей? Щупальца, лапы, руки, крылья - не различные ли это формы проявления одного общего прототипа или принципа? Да, поскольку они выражают стремление как можно больше охватить чувством осязания, коснуться предметов, отдаленных от непосредственного окружения поверхности тела. Они суть активные продолжения пассивного и рецептивного осязания, которое распространяется за пределы поверхности организма. С их помощью осязание совершает дальние "вылазки" вне привычной орбиты, ограниченной кожным покровом тела. Органы действия суть попросту кристаллизованная воля. Я хожу не потому, что у меня есть ноги, а напротив, ноги у меня есть потому, что есть воля перемещаться с места на место. Я касаюсь, беру и даю не потому, что у меня есть руки, но у меня есть руки потому, что есть воля касаться, брать и давать. "Что" воли порождает "как" действия (орган), а не наоборот. Таким образом, руки представляют собой выражение воли дотянуться осязанием за пределы собственного тела. Они суть проявление расширенного осязания, порожденного волей касаться отдаленных предметов. То же можно сказать и о "крыльях". Они также представляют собой овеществленную волю - и воля становится органом. Это воля покинуть привычную орбиту не только по горизонтали, но и по вертикали, переместить прикосновение не только вперед, но и выше. Крылья выражают волю к крестообразному движению, т. е. не только к расширению в той или иной сфере, но и к подъему в другую сферу. Все это относится и к телесному организму в целом, т. е. к эфирному и астральному, а не только к физическому телу. А стало быть, существуют крылья физические (как у птиц), эфирные и астральные. Крылья тонких тел (витального тела и тела души) - как и физические птичьи крылья по отношению к воздуху - суть органы активного контакта с "воздухом", т. е. с субстанцией и потоками духовного мира. Подобно тому как птица, тело которой состоит из твердой и жидкой субстанций, поднимается с помощью крыльев из сферы твердой и жидкой материи в сферу воздушную, так и Ангел с помощью потоков витальной и психической энергии - этих крыльев духовного мира - поднимается в мир духовный, расположенный выше витальной и астральной стихий. На этом аналогия исчерпывается. Ибо есть существенное различие между функционированием физических крыльев птицы и действием крыльев - потоков витальных и физических сил -Ангела. Оно заключается в следующем. Летящая птица поддерживает себя в воздухе, чтобы преодолеть земное притяжение. Ее полет есть результат ее же усилий - она ведь бьет крыльями воздух - направленных против земного притяжения. Для Ангела все наоборот. Его "полет" представляет собой не механический процесс "гребли в воздухе", как в случае с птицей, но магическое действо установления контакта с "небесной гравитацией", т. е. с Божественным притяжением. Он использует крылья не против земного тяготения, но с тем, чтобы войти в контакт с "небесной гравитацией". С помощью крыльев Ангел ищет и находит прикосновение Божией любви, которая и поднимает его в экстазе к высшей сфере. Короче говоря, летящая птица бьет крыльями воздух, опираясь на него; Ангел же "летит", обездвижив свои крылья, после того как соприкоснулся с Богом. Птица летит благодаря воздуху; Ангел "летит" благодаря Богу. Иными словами, крылья Ангела представляют собой полуорганические связующие звенья с Богом. Из этих звеньев - а их два - одно крыло поддерживает его связь с Божьим разумением, другое - с Божьей памятью/воображением. Таким образом, два эти крыла соотносятся с созерцательным и творческим аспектами Бога, которые, в свою очередь, соответствуют тому Божьему образу и подобию в человеке, о котором идет речь в Книге Бытия. Ибо образ аналогичен структурной взаимосвязи между сокровенной сутью человека - его высшей Сущностью, или (по учению Лейбница) его "монадой"- и Богом, пребывающим в покое. Подобие же аналогично функциональной взаимосвязи между человеком, т. е. тремя его свойствами - разумением, воображением и волей - и Богом, пребывающим в действии. Итак, два ангельских крыла суть звенья, связующие Ангела с вечной субботой и вечным творчеством Бога - или, иными словами, с Божественным гнозисом и Божественной магией. С помощью "гностического" (или "левого") крыла Ангел созерцает Божественную премудрость, а с помощью "магического" (или "правого") крыла он действует в качестве вестника, или "Ангела". Таков принцип полярности, лежащий в основе двойственности крыльев. Этот принцип сохраняет силу и для тех Ангелов - а также сущностей из иных духовных иерархий - у кого больше двух крыльев (например, шестнадцать). Будущей науке "ангелологии" еще предстоит выяснить причину или причины такого количества крыльев у тех или иных Ангельских сущностей. Есть основания надеяться, что эта грядущая наука разовьется из ядра мистической теологии, первый слой которой был заложен Св. Дионисием Ареопагитом, или "псевдо-Дионисием", как предпочитают именовать в ученой среде основателя мистической теологии. Мы же должны ограничиться лишь объяснением двух крыльев Ангела, памятуя о том, что речь здесь идет о медитации на карте Четырнадцатого Аркана Таро, изображающей сущность с двумя крыльями, и сейчас нас занимает именно эта проблема. Традиция гласит, что и некоторые человеческие существа также бывают наделены крыльями. Так, на правой доске триптиха, образующего круг Деисуса русской иконы кисти Никифора Савина, изображен Иоанн Предтеча с крыльями (начало XVII века, школа Строганова, в настоящее время в Третьяковской галерее, Москва, см. T.Talbot Rice, Icons-Iconen-Icones, London 1959, plate 63). Подобным же образом, вместо "Отшельника" в Марсельском Таро на карте Болонского Таро изображен крылатый старец, который тяжко бредет, опираясь на два костыля, а за его спиной возвышается столп (cf. 138: р. 145). Это не Сатурн, как интерпретирует эту карту Болонского Таро Освальд Вирт, а Отшельник, т. е. сама сущность пути практического Герметизма. Ибо крылатый старец на костылях и со столпом за спиной не имеет - иконографически - ничего общего с Сатурном, за исключением преклонных лет, тогда как общий контекст карты (столп, крылья и костыли) отражает самую суть свершений и испытаний на духовном пути герметизма. Стать столпом - вот цель Отшельника или герметиста; средством к этому служат крылья; а достигнуть этого все труднее тому, кто становится столпом, двигаясь по горизонтали. Созерцательность, становящаяся более или менее постоянным состоянием души, благодаря крыльям все более затрудняет движение по горизонтали, поскольку свойства души (разумение, воображение и воля) погружены в созерцание. Стало быть, Отшельник в Болонском Таро - это герметист (да и иконографически старен изображает Гермеса Трисмегиста, а не Сатурна, на что указывают восточный головной убор и одеяние, в котором обычно изображают престарелого Гермеса Трисмегиста). Герметист, изображенный на карте "Отшельник" Болонского Таро, бездвижно живет в вертикали; он становится "духовным столпником" ценою движения по горизонтали. Так что речь здесь идет не об античной мифологии, а об Аркане практического и духовного пути герметиста. Астральные и эфирные крылья человеческого существа означают более или менее высокую степень возрождения в нем подобия Божия. Ибо несомненно, что до Грехопадения человек был наделен крыльями, но впоследствии их утратил. Как же их вернуть? Крылья представляют собой органы тонких тел - астрального и витального, - а не какую-либо разновидность деятельности сознательного "я". Таким образом, проблема крыльев относится к сфере бессознательного. Речь идет об усилиях придать полуорганический характер таким обращенным к Богу духовным трудам, как молитва и медитация, т. е. о преобразовании осознанных действий в психо-витальные потоки тонких тел. Ключом здесь является совет апостола: "Непрестанно молитесь" (1 Фес. 5: 17). Совершенно осознанно и непрестанно молиться невозможно, но вполне возможно перенести молитву из сознания в подсознание, где она будет совершаться непрерывно. Астральное и витальное тела могут молиться непрестанно, на что неспособно сознательное "я". Впрочем, последнее может по собственной инициативе дать начало потоку непрерывной молитвы сначала в сознании, затем перенести ее в подсознание психическое (астральное тело) и витальное (эфирное тело). Оно даже способно перенести ее в физическое тело, как это явствует из русской книги "Откровенные рассказы странника своему духовному отцу" (см. 11). Книга эта принадлежит перу анонимного автора прошлого века и посвящена практической тренировке школы непрерывной молитвы. Я встречал переводы этой книги на английский, немецкий, голландский и французский языки. В ней есть рассказ о том, как странник - автор книги - проснувшись однажды ночью, услышал, как его сердце отчетливо отбивает слова молитвы: "Господи Иисусе Христе - Сыне Божий - помилуй мя грешного". Итак, "непрестанная молитва", совершаемая в психическом и витальном телах, образует в них восходящие потоки, что может привести к формированию крыльев. Я говорю "может", поскольку для формирования крыльев требуется еще нечто, - поток свыше, движущийся навстречу потоку снизу. Крылья образуются лишь тогда, когда оба потока - поток человеческого подвижничества и поток благодати - встречаются и объединяются. Дьявол пятнадцатого Аркана Таро тоже наделен крыльями. Но его крылья состоят только из энергии, порожденной внизу. Они лишены благодати свыше. Напротив, крылья Ангелов существуют благодаря союзу усилия и благодати, точно так же как крылья подобия Божия, которые вновь предстоит обрести человеку. И здесь решающую роль играет Божественная благодать. В конечном счете крылья суть дар Божественной благодати. Чисто человеческое начало способно создать лишь крылья Икара. А удел Икара известен: его "восковые" крылья расплавились от солнечного жара, и несчастный Икар рухнул на землю. Что касается демонизма, то причастный к нему способен лишь отрастить крылья летучей мыши, т. е. крылья тьмы, - органы, с помощью которых можно окунуться в глубины тьмы. Наличие подлинных и "законных" крыльев в подсознании человека (т. е. в психическом и витальном телах) не может не оказывать влияния на его сознание. Прежде всего и главным образом это проявляется как постоянная направленность сознания к Богу. Человек постоянно ощущает присутствие Бога и духовных миров, и ничто не может отнять у него (или подавить) это чувство. Это чувство (которое в Библии называется "ходить под Богом" или "пред лицем Бога") кристаллизуется в два непоколебимых убеждения: что человек способен все выдержать во имя Божие и что с Богом он способен на любое свершение. Мученичество и чудотворство - вот два столпа, на которых зиждется вера и посредством которых она покорила древний мир. Так вот, "гностическое крыло" склоняет сознание к мученичеству, а "магическое крыло" склоняет его к чудотворству. Таким образом, человек, наделенный крыльями, предрасположен как к героизму, так и к свершению чудес. Такова в целом суть проблемы крыльев. Они противоположны ногам, поскольку являются органами контакта с небесами, тогда как ноги суть органы контакта с землей. Первые вводят нас во взаимодействие с "небесной гравитацией", вторые же - в контакт с "гравитацией земной". Что касается рук - а у Ангела на карте Четырнадцатого Аркана есть руки - то они соотносятся с горизонталью, т. е. с полями взаимных притяжений встречающих друг друга существ. Если законом крыльев является любовь к Богу, то законом рук является любовь к ближнему. А законом ног является любовь к земной Природе. Ангел четырнадцатой карты держит в руках два сосуда, соединенные меж собою струей воды. Таким образом, мы непосредственно приблизились к проблеме жидкостей. Проблема жидкостей - это проблема динамического функционирования человеческого существа в целом, т. е. телесного, психического и духовного. По сути она сводится к проблеме жизни, рассматриваемой как всеобъемлющий духовный, психический и материальный процесс. Ибо подобно тому, как существует система физической циркуляции, так же существует и система витальной и астральной циркуляции, которые, в свою очередь, суть простое отражение системы циркуляции, включающей в себя дух, душу и тело - трехмерное тело - как живое единство. Принципом, лежащим в основе всей этой системы циркуляции, является подобие Божие. И поскольку именно оно подверглось искажению Первородным грехом, на Ангела-хранителя возложена миссия заботиться о здоровье всей этой совокупной системы циркуляции. Поэтому Ангел-хранитель следит за работой системы духовно-психическо-материальной циркуляции, т. е. за здоровьем и жизнью всего человеческого существа в целом. Вот почему карта Четырнадцатого Аркана показывает его за этой работой по регулированию системы циркуляции, или жидкостной системы человеческого существа. Рассматриваемая система включает в себя несколько активных центров - "лотосов", нервных центров, желез, упомянем здесь лишь самые основные, - но гармоническое функционирование всех этих центров зависит лишь от одного-единственного действия, происходящего в ключевой точке: в потоке, образующем в человеке связь между образом и подобием. Монада (образ) не должна существовать впустую, как не должна она и заполонить собою систему циркуляции (подобие). В первом случае человек был бы лишен стимулов жить подлинно человеческой жизнью, т. е. не был бы сориентирован на главную цель человеческого существования. В последнем случае его сокрушил бы дополнительный импульс, исходящий от монады (образа), - что привело бы к непоправимой катастрофе. Итак, в соотношении между образом и подобием следует прежде всего сохранять правильную меру, что по сути и делает Ангел-хранитель. Вот почему традиционное наименование Четырнадцатого Аркана Таро - Умеренность. Ибо речь здесь идет о мере в жидкостном соотношении между образом и подобием, столь необходимой для жизни и здоровья. Разумная мера в жидкостном соотношении между абсолютным радикализмом монады (образа) и релятивизмом феноменологической личности (подобием) составляет фундаментальный принцип духовного, психического и телесного здоровья. Эта мера сводится к постоянно изменяющемуся равновесию между вечностью и мгновением, между абсолютным и относительным, между созерцанием и действием, между идеальным и феноменальным. Многое можно сказать - и было сказано - относительно полярности Марии и Марфы, но все мы живем здоровой жизнью лишь в той мере, в какой обе сестры живут и действуют в нас как сестры, т. е. когда они сотрудничают, имея в поле зрения нечто Третье. Никто не может обойтись в самом себе без Марии - равно как и без Марфы{96}, - сохранив при этом здоровый дух, душу и тело. Достойной замены формуле "молитвой и трудами" не найти. Ибо никто не может жить ни без созерцания, ни без действия. Именно это, в сущности, объясняет Кришна Арджуне в Бхагавад-Гите: "Тот, кто ищет Моей защиты, хоть и занятый всегда разными делами, Моей милостью достигает вечного, непреходящего состоянья" (4: XVIII, 56; с. 161). Это же наглядно продемонстрировал и Св. Бернар, осуществляя свою монастырскую реформу, направленную на сочетание в монашеской жизни созерцания и физического труда. Та же идея прозвучала и в его благословении христианскому рыцарству перед началом Второго крестового похода, и в уставе, данном им ордену тамплиеров. В наши дни многие критикуют этого святого за его вмешательство в светские дела и санкционирование крестового похода. Но он всего лишь обратился с призывом к "христианским Арджунам" на новом поле Курукшетры, на котором за несколько столетий до него уже собрались для беспощадной битвы армии ислама и христианства. Эта битва началась в VII веке пашей эры, когда арабы завоевали восточные христианские страны. Карл Мартелл дал им отпор во Франции в битве при Пуатье и своей победой в 732 году спас христианскую цивилизацию и весь Запад от мусульманского нашествия. Можно ли было удовлетвориться одной лишь оборонительной позицией и сохранением ядра западной цивилизации - на манер Византийской империи, которая в результате бесконечных уступок оказалась завоеванной мусульманами? Великая битва двенадцатого века еще не грянула; но она продолжалась непрерывно. Можно ли было требовать от Св. Бернара, чтобы тот проповедовал уступить Святую Землю мусульманам и перейти к "мирному сосуществованию" ценой страны, являющейся колыбелью христианства? Как бы ни обстояло дело с крестовыми походами, Св. Бернар выдвинул идею не только активной созерцательности монахов, но и созерцательной активности рыцарей - как это сделал Кришна более чем за 15 веков до него. И тот, и другой поступили так потому, что знали - человек есть одновременно и созерцательное, и активное существо, а значит, "вера без дел мертва" - равно как мертвы и дела без веры. Теоретически все это ясно как день; но на практике далеко не так. В практике необходим тот аркан - сокровенное "savoir-faire"{97} - о котором и учит Четырнадцатый Старший Аркан Таро, "Умеренность". Умеренность как духовное упражнение означает задачу познания соотношения между образом (или монадой), подобием (или феноменологической личностью) и Ангелом-хранителем (или индивидуальной благодатью). Это означает, что следует искать источник, поток и направление духовной жизни - постигая ее природу и роль - и трудиться и жить в соответствии с этим знанием. Во-первых, соотношение между образом и подобием: каков его сокровенный опыт, и каким образом оно проявляется? Дадим прямой ответ на этот вопрос: Связь, установившаяся между образом и подобием, ощущается как духовный плач. Плач есть реальное отражение того факта, что обе сестры - образ и подобие - соприкоснулись. Обычное переживание, переданное словами "я тронут до слез", является лишь отражением того, что происходит при соприкосновении образа и подобия. И вот слезы их сливаются - а порожденный ими духовный поток и есть жизнь человеческой души. Слезы, пот и кровь суть три субстанции тройственного мистическо-гностическо-магического Таинства человека. Ощущение прикосновения свыше - это "слезы"; усилие с тем, чтобы соответствовать тому, что вверху - это "пот"; а совершенный брачный союз между благодатью свыше и усилием снизу - это "кровь". Слезы возвещают обручение вечного с преходящим; пот есть связанные с ним испытания; а кровь - это сфера, в которой празднуется и окончательно закрепляется брачный союз вечности и мгновения. Это Таинство (то есть нечто большее, нежели аркан) едино и неделимо: слезы, пот и кровь. Но одни ищут и постигают это Таинство только в слезах. Другие надеются найти его только через пот. Третьи убеждены, что независимо от всякого духовного опыта и трудов этот союз существует только через кровь и в крови, и не желают знать и вообще признавать два других аспекта этого Таинства. Здесь таятся духовные причины возникновения трех основных ересей (ибо всякая серьезная ересь есть некая частная истина, преувеличенная в ущерб всей истине, т. е. за счет живого организма истины). И те, кто ищут только слез, склонны к квиетизму или иллюминизму; те, кто предпочитают пот, т. е. усилие воли, легко впадают в ересь пелагианства, отрицающего Божию благодать; а те, кто ищут Таинство только в крови, нередко приходят к ереси лютеранства, начисто игнорирующего труд, т. е. усилие. Но это Таинство, повторяю, едино и неделимо: слезы, пот и кровь - обручение, испытание и брак - вера, надежда и любовь. Что до слез, то это именно они струятся из одного сосуда в другой - между сосудом образа и сосудом подобия - в руках Ангела-хранителя на карте Четырнадцатого Аркана. Следовательно, Четырнадцатый Аркан учит духовному упражнению, посвященному таинству слез. "Слезы", подобно "поту" и "крови", обозначают как в качестве выражения чувств, так и своей субстанцией нечто гораздо большее, чем обычную жидкость, выделяемую слезными железами. Они означают также тонкий флюид духовной и физической природы, излучаемый сердцем, т. е. двенадцатилепестковым лотосом сверхфизического организма человека. Выражение "говорить со слезами в голосе" уже указывает на духовные слезы, а выражение "оплакивать собственные слабости" есть лишь дальнейшее тому подтверждение. Тот факт, что есть слезы печали, радости, восхищения, сострадания, нежности и т. д., означает, что слезы порождаются интенсивностью духовной жизни. Они текут - явно или скрыто - в те мгновения, когда душа, затронутая духом либо внешним миром, испытывает в своей духовной жизни более сильное переживание, нежели обычно. Душа плачущая, стало быть, более живая и потому более восприимчивая и детски-непосредственная, чем та, которой слезы неведомы. "Слезный дар" всегда почитался учителями христианской духовности как благодать от Святого Духа, поскольку благодаря ему душа превосходит самое себя и возносится к степени особой интенсивности жизни, безусловно превышающей привычную. Итак, "слезный дар" - это относительно новое духовное явление в истории человеческой духовности. В древнем мире плач был сугубо ритуальным, т. е. представлял собой словесные причитания и строго предписанные жесты оплакивания или горя. Подлинный плач зародился лишь в богоизбранном народе Израиля. Он стал проявлением той доли участия, которая была предначертана избранному народу в приуготовлений пришествия Христа - плакавшего при воскрешении Лазаря и исходившего кровавым потом при молении в Гефсиманском саду - зародившись слабым источником в душе этого народа. И по сей день евреи хранят, развивают и почитают этот "слезный дар". В сущности каждое откровение в книге Зогар предваряется либо сопровождается плачем того, кто его получил и пришел разделить его с остальными. В более недавние времена то же происходило и с цадиками (праведниками) хасидов в Восточной Европе. И есть еще Стена Плача в Иерусалиме... Таким образом, мы обязаны этому народу не только Библией, не только воплотившимся Христом и не только трудами апостолов, но и даром слез - теплых и искренних - тем животворным флюидом, который излучается от соприкосновения образа и подобия в человеке. Антисемитизм... Боже правый! Не достаточно ли элементарной благодарности, чтобы предоставить евреям почетное место за столом европейской культуры - вернее, смиренно попросить их занять его - поскольку это место принадлежит им по человеческому и Божественному праву? "Почитай отца твоего и мать твою", - гласит Господня заповедь. И если мы не незаконнорожденные дети и не подкидыши, тогда кто наши духовные родители, кого нам должно почитать, если не евреев? Но я полагаю, что, говоря об этом, напоминаю человека, который ломится в открытую дверь. Ибо я не могу себе даже вообразить, что ваши чувства в этом вопросе, дорогой неизвестный друг, отличаются от моих. Ранее я уже упоминал о том, что персонажи книги Зогар плачут, постигая глубокую духовную истину. Вот что можно сказать об этом сточки зрения христианского герметизма. Есть три основные разновидности подлинного духовного опыта: видение, вдохновение и интуиция - или восприятие духовных феноменов, духовное общение и духовное отождествление. Видение представляет и показывает нам духовное; вдохновение вселяет в нас его понимание, а интуиция открывает его сущность путем слияния с нашей сущностью. Так, у Св. Павла было видение Христа на пути в Дамаск. Он повиновался велению, услышанному из общения с Христом, и выполнение этого веления составило в дальнейшем его апостольские труды - в том числе и странствия. А когда он говорил: "И уже не я живу, но живет во мне Христос" (Гал. 2: 20), то это было знание, обретенное через отождествление, или интуиция. Итак, видение дополняет и совершенствует опыт; вдохновение совершенствует знание и разумение; а интуиция есть метаморфоза и рост уже не того, что человек испытывает и понимает, но того, чем он является. Посредством интуиции человек становится другим, посредством вдохновения он постигает новые пути мышления, чувства и действия, а через видение расширяется сфера его опыта - человеку открываются новые факты, недоступные ни физическим чувствам, ни интеллектуальному разумению. На практике видение, вдохновение и интуиция далеко не всегда возникают именно в таком порядке. Ибо на духовном пути одни обретают лишь опыт интуиции, другие же испытывают лишь вдохновение, не пережив видения. Но какова бы ни была разновидность духовного опыта, в конечном итоге речь всегда идет о становлении, т. е. об интуиции. Так, можно утверждать, что в принципе видение и вдохновение суть лишь средства для обретения интуиции. Стало быть, интуиция живет в крови, вдохновение в слезах, а видение в поту. Ибо подлинное видение всегда требует значительных усилий, чтобы вынести его, чтобы выстоять перед его лицом. Видение есть бремя, иногда чрезмерное, а это требует от души огромных усилий, чтобы устоять перед его реальностью. Подлинное вдохновение всегда влечет за собой внутренний переворот. Оно, словно стрела, пронзает душу, раня ее и заставляя испытывать глубокое чувство, являющееся синтезом печали и радости. Символ Розы-Креста - креста, в центре которого распускается роза - лучше всего передает сущность опыта вдохновения. Роза-Крест с необычайной силой и ясностью выражает таинство слез, т. е. таинство вдохновения. В этом символе отражена и радость печали, и печаль радости, вместе образующие вдохновение. Что до интуиции, то речь здесь уже не идет ни о бремени духовных богатств, ни о романтике обручения Розы с Крестом. Теперь это вопрос бракосочетания жизни и смерти. Что живо, то умирает; а что умирает, то возрождается к жизни. Тем самым кровь смешивается с Кровью и алхимически преобразуется из "вод разделения" в "воды единства". Существуют три разновидности "видения" Креста: Распятие, Роза-Крест и Золоченый Крест, несущий на себе серебряную розу. Распятие есть величайшее сокровище видения. Это видение Божественной и человеческой любви. Черный Крест с распускающейся на нем розой есть сокровище вдохновения. Это небесная и человеческая любовь, говорящие в душе. Золоченый Крест с серебряной розой - это сокровище интуиции. Это любовь, преобразующая душу. Но Таинство Креста едино и неделимо. Кто не поклоняется Распятию, тот не может вдохновиться им настолько, чтобы принять его (что было бы вдохновением) и тем более неспособен отождествить себя с ним (что было бы интуицией). То есть речь здесь идет об одном-единственном Кресте - едином и неделимом Таинстве христианства. А посему неминуемо совершит ошибку тот, кто вместо видения в Распятии пути, истины и жизни решил бы, скажем, основать некое общество или "братство воскресения", избрав его символом Золоченый Крест с серебряной розой и заменив им универсальный символ христианства -Распятие. Он ошибется, говорю я, поскольку ни Золоченый Крест, ни Роза-Крест никак не могут заменить собою Распятия, - они лишь включены в него и в нем подразумеваются. Только Крест Распятия становится источником вдохновения (Розой-Крестом) и превращается в солнечный свет (Золоченый Крест), несущий на себе восприимчивую душу (серебряную розу). Воскресение - это всего лишь распятие, достигшее стадии плодоношения. Это реализованное распятие. Поэтому не следует - да и невозможно! - отделять друг от друга смертный пот Распятия, вдохновенные слезы принятия Креста (Роза-Крест), и кровь, преобразованную через отождествление с Крестом (Золоченый Крест с серебряной розой). Таинство пота, слез и крови едино и неделимо. То же можно сказать и о христианстве. Оно едино и неделимо. И не следует - да и невозможно! - отделять от так называемого "экзотерического" христианства его гнозис и мистицизм, или так называемое "эзотерическое" христианство. Эзотерическое христианство полностью входит в христианство экзотерическое; оно не существует (да и не может существовать) отдельно от него. Христианский герметизм есть лишь особое призвание в пределах вселенского христианского сообщества, - призвание к исследованию глубин. И подобно тому, как во вселенской Церкви существует призвание к священничеству, монашеству, религиозному рыцарству и т. д., точно так же существует и призвание к герметизму - столь же могучее и неодолимое. Это призвание к жизни в осознании единства культа (или христианской священной магии), откровения (или христианского священного гнозиса) и спасения (христианского священного мистицизма). Точно так же и единство всей подлинной духовной жизни человечества во все времена было, есть и будет Христоцентрическим. Герметизм - это призвание жить вечной и бесконечной истиной, звучащей в прологе к Евангелию от Иоанна: "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог... Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков... Был свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир" (Ин. 1: 1-4, 9). Итак: единство света во всем прошлом, настоящем и во всем будущем; единство света на Востоке, Западе, Севере и Юге; единство света в магии, гнозисе и мистицизме; и, наконец, единство света в культе, откровении и спасении - таково призвание герметизма, столь же, повторяю, могучее и неодолимое, как призвание священника, монаха или рыцаря духовного ордена. Могу добавить, что именно вам, тому, кто с неодолимой силой призван к герметизму, я адресую эти письма, и именно вас я называю "дорогим неизвестным другом". Признаю, что есть у меня и "Известные Друзья", но их большей частью можно встретить лишь в духовном мире. Тем более я обращаюсь к ним в этих письмах... и сколько раз при написании их я ощущал братские объятия этих Друзей, в том числе Папюса, Гюайта, Пеладапа, Элифаса Леви и Луи-Клода де Сен-Мартена! Друзья, Друзья здесь и там! Это Таинство едино и неделимо - оно отмечено печатью пота, слез и крови! Вы, Друзья, которые там, теперь вы знаете, что существует только одна истина, один свет, один Христос, одно христианское сообщество - и что нет ни экзотеризма и эзотеризма самих по себе, ни отдельных экзотерических и эзотерических сообществ. Да будет это ведомо и тем из Друзей, которые здесь! Слезы суть элемент, присущий вдохновению. И тот, кто растроган перед Распятием до слез - тайных или явных, - уже вдохновляется им и находит в нем внутреннюю опору. И вот он созерцает в этом Распятии Розу-Крест. И тот, кто вперяет в Распятие свой взор в наивысший момент смертной муки, от которой кровь стынет в жилах - черпая из него новое тепло взамен того, что его покинуло, - живет интуицией. И вот уже он созерцает Золоченый Крест, несущий серебряную розу. Вдохновение - это принцип, действующий в слезах. Подобно плачу, вдохновение приходит в виде "потока между двумя сосудами". Во вдохновении, каким бы ни был его подлинный источник, действует поток, зарождающийся между высшей Сущностью, или образом, и низшей сущностью, или подобием. Здесь возникает поток, порождаемый одновременным взаимодействием "высшего ока" (или "уха") и "низшего ока" (или "низшего уха"). Это означает, что высшее и низшее разумение, пребывая в контакте, вибрируют в унисон, каждое на свой голос и на своем языке, и вместе они образуют действенное, "конкретное" вдохновение.  "Специфика" видения отличается от специфики вдохновения тем, что в видении речь идет не об одновременном взаимодействии обоих "глаз" (или "ушей") - высшего и низшего, - но о пассивном отпечатке, который воспринимает свыше одна лишь низшая сущность. Поскольку здесь нет взаимодействия двух "разумений", может случиться так, что низшая сущность (личность) испытает видение, не понимая его. И тогда видение долгое время остается непонятым.  Что до интуиции, то она также является следствием одного-единственного активного принципа. Здесь низшая сущность сливается в акте отождествления высшей Сущностью, т. е. восходит к ней и стирает себя (в высшей Сущности) настолько, что становится лишь пассивным и немым присутствием. И тогда активной остается только высшая Сущность.  Приведенные выше три схематических изображения символизируют в то же время и арканы слез, пота и крови. В интуиции, где низшая сущность испытывает своеобразную смерть, преобразующуюся в высшей Сущности в жизнь, вершится таинство крови, символизируемое Золоченым Крестом с серебряной розой. В видении, где низшей сущности надлежит выдержать тяжкое бремя откровения свыше, речь идет о таинстве пота, символом которого служит Крест Распятия - тот самый, который Распятый должен был Сам внести на Голгофу и под тяжестью которого Он трижды падал. И во вдохновении, где незапятнанный образ и падшее подобие соединяются, чтобы дать рождение новому слову, речь идет о таинстве слез, символизируемом Розой-Крестом. Четырнадцатый Аркан Таро посвящен именно таинству слез и вдохновения. Он представляет собой духовное упражнение, посвященное вдохновению. Вдохновение, как следует из всего сказанного выше и очевидно из всякого достоверного опыта, не представляет собой нечто, что просто происходит, как в случае с видением. Оно не является также и результатом всей совокупности усилий к самообузданию, усилий самопожертвования, смирения и аскезы, как это происходит в интуиции. Оно представляет собой со-действие, согласованное действие высшей Сущности и низшей сущности. Такое содействие и есть поток, изливаемый одновременно из обоих сосудов. Следовательно, практический аркан вдохновения заключается в знании того, как быть одновременно активным и пассивным: активным во всем, что касается вопрошания, или требования; пассивным во всем, что касается ответа, или решения. Неверно было бы попросту сформулировать в душе вопрос и затем занять пассивную - пусть даже спокойную и молчаливую - позицию ожидания ответа в виде вдохновения. Конечно, так можно вслушиваться и ждать очень долго, однако, как правило, ничего не происходит. Столь же неверно было бы прилагать огромные усилия дискурсивного мышления или "обожествлять" собственное воображение, чтобы вызвать вдохновение принудительно, как бы "в уплату за сделанную работу". Нет, ни пассивность ожидания, ни активность мысли и воображения не могут привести к состоянию души, свойственному вдохновению: главное здесь одновременная активность и пассивность. Попытаемся это объяснить. Рационализм восемнадцатого века выдвинул формулу: "Что ясно, то истинно!" К ней добавляется следствие - "Что не ясно, то не истинно". Так вот, мы осознанно либо инстинктивно унаследовали обе эти формулы из того века, в котором идеалом было мышление "modo geometrico" ("геометрическим методом"{98}). Мы, разумеется, уже не считаем, что все, что ясно, истинно; но вместе с тем мы утверждаем, что все, что истинно, должно быть ясно. Для нас необходимо, чтобы истина непременно означала ясность. Руководствуясь этим принципом, мы стараемся быть точными, т. е. очерчивать интересующий нас предмет. Но, поступая таким образом, мы создаем в этих очерченных границах интеллектуальное замкнутое пространство. То, что внутри него, действительно ясно, но оно отделено от великого потока истины (из которого мы обладаем лишь одной каплей). Эта капля ясна, но это лишь капля, выхваченная из потока, т. е. из обширного контекста истины. Уяснив все это, мы могли бы и мысли направить по иному пути. Мы можем попытаться мыслить в потоке, т. е. не думать более в одиночку, а думать вместе с безымянным "хором" мыслителей вверху, внизу, дня вчерашнего и дня завтрашнего. И тогда на смену "Я мыслю" приходит "мыслится". Такое "мышление вместе" будет одновременно и активным, и пассивным. Оно активно, поскольку вы тоже мыслите, и пассивно, поскольку "нечто" мыслит вместе с вами. Есть два сосуда, из которых проистекает мышление, - ваш и другой. Это и есть состояние души, необходимое для вдохновения. Аркан вдохновения, Четырнадцатый Аркан Таро, - это аркан двух источников и двух одновременных потоков мысли, которые встречаются, сливаются и образуют подлинное вдохновение. Выше я представил процесс "мышления вместе" или вдохновения в целом как некую особую методику. Мне пришлось прибегнуть к этому ради ясности. Но ясность и истинность - не одно и то же. Поэтому я должен исправить то, в чем погрешил против истины во имя ясности, - а именно, сказать следующее. Собственно говоря, в сокровенной духовной сфере вдохновения не может быть никакой методики - равно как и в сферах видения и интуиции. В этих сферах все, по существу, представляет собой вопрос морали. Ибо для того, чтобы "мыслить вместе", прежде всего требуется еще нечто - смирение. В процессе мышления для того, чтобы "мыслить вместе", я должен склониться перед разумом, превосходящим мой собственный, и сделать это не в общей отвлеченной форме, а вполне конкретно - уступая "исключительные авторские права" неизвестному сомыслителю. Выражение "мыслить вместе" означает "мыслить коленопреклоненным", смиряя себя перед другим, умаляя себя ради его роста. Это мысль-молитва или молитва-мысль. Ни упражнения Раджа-Йоги по концентрации, ни дыхательные (и другие) упражнения Хатха-йоги не принесут нам вдохновения. Только смирение, проистекающее из бедности, послушания и целомудрия - трех универсальных и неизменных обетов - может сделать нас доступными "вдохновению". Ничего не поделаешь... духовный мир по своей сути морален. И вдохновение есть плод смирения в усилии и усилия со смирением. А посему в "молитве и трудах" таится ключ как к двери вдохновения, так и ко многим иным дверям. Сказанное мною о смирении как о предварительном условии вдохновения нуждается, в свою очередь, в более подробном рассмотрении, если не в поправках. Ибо смирение может иногда оказаться не только ненужным для вдохновения, по даже помехой на его пути. Так, именно смирение нередко парализует стремление к познанию истины и к совершенствованию добродетелей и способностей человека. Никогда не получит вдохновения тот скромник, который скажет о себе: "Я не занимаюсь Божественными предметами и духовным миром, так как для этого нужно быть святым или мудрецом, а я ни тот, ни другой". Всецелая поглощенность одним лишь спасением души может, разумеется, помочь ее продвижению по пути чистоты и непорочности, но в то же время может и оставить душу в полном неведении относительно мира, истории и проблем духовной жизни человечества. Многие подлинные святые мало что знали о мире и его истории по причине смирения, ограждавшего их от всего, что не было совершенно необходимо для спасения души. Алкание и жажда истины - в том числе истины о Боге, мироздании и человечестве - закладывают основу вдохновения, подчиняющегося закону молитвы и трудов. Герметист также, не будучи смиренным, не получит вдохновения. Но вдохновение станет для него еще менее доступным, если он в своем стремлении к истине не овладеет искусством забвения себя. Каким бы он ни был - скромным или самонадеянным, невинным или грешным - он всегда должен быть движим алканием и жаждой истины о Боге, мире и человечестве. Человек должен знать, как спросить, и осмелиться задать вопрос, отбросив смирение и самонадеянность. Дета знают, как спросить, и дерзают спрашивать. Самонадеянны ли они? Нет, поскольку каждый их вопрос - это одновременно и признание собственного неведения. Стало быть, они смиренны? Да, в той мере, в какой они знают и ощущают свое неведение, и нет, поскольку ими движет столь самозабвенная жажда узнать и понять, что не остается места ни смирению, ни самонадеянности. В этом герметист подобен ребенку. Он желает знать "кто", "что", "как" и "почему" обо всем, что касается жизни и смерти, добра и зла, творения и эволюции, истории и души человеческой... Ученые-натуралисты, поседевшие в многолетних научных трудах, отказались от этих вопросов. "Все это детские вопросы", - говорят они и ограничиваются лишь одним техническим вопросом "как". Вопросы вроде "почему" и "что", не говоря уже о "кто", суть для них вопросы до-научные, предоставленные ими теологии и беллетристике... И все же мы, герметисты, сохраняем и рассматриваем полный спектр вопросов из нашего детства - "что", "как", "почему" и "кто". Отстаем ли мы? Далеко опережаем других? Как бы то ни было, в нас по-прежнему живет детский голод и жажда познания и постижения; он-то и заставляет нас задавать вопросы, которых взрослые люди нынешней цивилизации более не задают. И в самом деле, разве не научила нас история цивилизации, что подобные вопросы непостижимы, что заявлению ignoramus ("мы не знаем") дня нынешнего предшествовали героические усилия бесчисленных поколений тех, кто жил поисками ответа на эти вопросы, и только после всех бесплодных попыток пришлось смириться с ignoramus? Какой же тогда шанс и какая надежда остается нам, которым выпало жить в нынешнюю эпоху? Наш шанс и наша надежда... - вдохновение. И все потому, что мы задаем вопросы по-детски, ибо надеемся - даже уверены - в том, что Отец наш небесный даст ответ, что Он не подаст нам вместо хлеба камень или змею вместо рыбы. Вдохновение -эти два сосуда в руках крылатого Ангела, из которых истекает живая вода - вот наша надежда и наш шанс на оправдание и достойное место герметизма в грядущие века! Дорогой неизвестный друг, скажите себе, что не знаете ничего, и в то же время скажите себе, что способны узнать все. И, вооружившись здравым детским смирением и непосредственностью, окунитесь в чистую и животворную стихию вдохновенного "мышления вместе"! Да сопутствует вам в этой отважной попытке крылатый Ангел с двумя изливающими вдохновение сосудами в руках! Аркан вдохновения имеет жизненно важное практическое значение не только для герметизма, но и для всей духовной истории человечества в целом. Ибо подобно тому, как в биографии отдельной личности бывают решающие вдохновенные моменты, так и в биографии всего рода людского - в истории - бывают решающие моменты, когда в духовную жизнь человечества вторгаются эпохальные по значению вдохновенные идеи. Такими вдохновениями являются великие религии. В древней Индии вдохновение, снизошедшее на puшu, стало источником Вед. В древней Персии вдохновение, полученное великим Зороастром (что значит - "золотая звезда"), стало источником Зенд-Авесты. Вдохновение Моисея и пророков стало источником Ветхого Завета в Библии. Сама жизнь, смерть и воскрешение Христа привели к вдохновению, ставшему источником написания Евангелий, автор каждого из которых выступает в двух ипостасях: человека и вдохновляющего его Херувима. И, наконец, ислам не имеет иного источника, кроме вдохновения, снизошедшего на Мохаммеда от Архангела Гавриила и давшего миру Коран. Что касается буддизма, который представляет собой не что иное, как религию гуманизма в чистом виде, то он также почитает источником своего происхождения духовный переворот в душе Гаутамы Будды под древом Бодхи, когда внезапно и достоверно, т. е. посредством вдохновения, ему открылись четыре священные истины буддизма. Таким образом, все великие религии являются вдохновениями человечества. И вся история религии есть история вдохновения. Недоразумения, связанные с вдохновением, и незнание его практического аркана также отдается печальными и трагическими отголосками в истории человечества. Некоторые убеждены, что вдохновение обретается в результате усилий, другие - что оно достигается лишь в полной пассивности души. Так в истории религии встречаются все формы квиетизма и пелагианства. Все те, кому неведомо, что аркан вдохновения есть аркан одновременной пассивности и активности, непременно закончат либо пелагианством, либо квиетизмом. Индивидуальный психологический опыт в сфере поисков вдохновения - в том числе опыт неудач и разочарований - сыграл огромную роль в катастрофических переворотах, имевших место в истории христианства. Так, в шестнадцатом веке некий монах-августинец страстно жаждал вдохновения. С этой целью он вел жизнь аскета, соблюдая суровый пост, умерщвляя плоть и проводя ночные часы в молитвенных бдениях. Он верил, что все эти усилия обеспечат ему вдохновение; но... этого не произошло. И тогда, впав в глубокое разочарование, он выдвинул доктрину тщетности трудов и всяких усилий. Для спасения достаточно одной лишь веры. Так была заложена основа лютеранства. В том же веке неожиданную трансформацию сознания испытал некий доктор права, пришедший на ее основании к выводу, что вдохновение есть дело Бога и только Бога, без какого-либо участия человеческих усилий и свободы воли. Бог, один лишь Бог навечно избрал к спасению немногих из всей массы тех, кому предначертана вечная погибель. Такова основа кальвинизма. Знай Мартин Лютер и Жан Кальвин о том, что вдохновение есть активность и пассивность - или одновременное усилие и благодать - тогда один не стал бы видеть в человеке только грешника, а другой не считал бы Бога вселенским тараном. Понадобился Сан Хуан де ла Крус, чтобы показать возможность обойти мрак и бесплодие чувств и разума, не отступая и не впадая в отчаяние, как и возможность совершить глубокие преобразования - в духе практики бедности и нравственного радикализма Евангелий, - не покушаясь при этом на единство Церкви. Поистине Сан Хуан де ла Крус искупил грех Мартина Лютера. Еще один святой, Игнатий Лойола, понадобился для того, чтобы показать, что человек может избрать Бога и дело Божие в полной свободе любви, вместо того чтобы быть избранным Богом. И подобно тому, как Иаков боролся до появления зари, говоря: "Не отпущу Тебя, пока не благословишь меня" (Быт. 32: 26), так и всякая свободная воля человека, избранного или обыкновенного, может добровольно вступить на путь дела Божия и получит Господне благословение. Св. Игнатий Лойола искупил грех Жана Кальвина, живя в добровольном подчинении Богу любви и в любви к Нему отказавшись от покорности отверженного существа перед силой Всемогущего. Что до христианского герметизма, то ему открыт аркан вдохновения, и это никогда не приведет его ни к тем, кто верит, будто вдохновение создается усилием; ни к тем, кто верит, будто его можно заслужить чистой и простой пассивностью души. В науке герметизма нашел свое отражение и должное место "единства противоположностей", как и опытное знание того, что вдохновение представляет собой единство активности и пассивности души. Читая Луи-Клода де Сен-Мартена, вы нигде не встретите ни пелагианства, ни квиетизма, но повсюду увидите двойную веру - в Бога и в человека, в благодать и в человеческоеусилие. Молитва и труды - такова по сути практическая идея, которая красной нитью проходит сквозь все сочинения Сен-Мартена. А зрелый Элифас Леви? А Жозефен Пеладан? А зрелый Папюс? Все они исповедовали двойную веру - в Бога и в человека, в благодать и в человеческое усилие. Это дает нам право утверждать, что им всем был известен аркан вдохновения - аркан, символически отображенный четырнадцатой картой Таро. Я упомянул лишь нескольких герметистов, о которых вы, дорогой неизвестный друг, я полагаю, знаете. А есть немало других, кого можно назвать хранителями древней традиции аркана вдохновения. Но что скажет вам, к примеру, имя Шмакова? Или имя Рудниковой? Эти имена, словно осенние листья, канули в забвение под снежным саваном, укрывшим дореволюционную Россию. Как бы то ни было, на свете есть сообщество герметистов, известных и неизвестных, хотя большинство его членов не имеют имени. И лишь малую часть этого братства составляют те, кто знают друг друга и встречались лицом к лицу в мире физических чувств при свете дня. Другую, еще меньшую его часть, составляют те, кто знают друг друга и встречались лицом к лицу в видении. Но именно вдохновение объединяет всех членов братства герметистов, независимо от того, близко они друг к другу или далеко, знают друг друга или нет, живы они или ушли. Вдохновение, по правде говоря, и есть главная составляющая братства герметистов. Вдохновение служит связующим звеном между его членами, и в нем все его члены встречаются друг с другом. Братство вдохновения -вот что такое в сущности братство герметистов. Общее вдохновение составляет основу общего для всех герметистов ментального и символического языка - языка аналогий, единства противоположностей, синтеза, моральной логики, измерения глубины вдобавок к измерениям ясности и широты познания, и превыше всего - страстной веры в то, что все доступно познанию и может быть явлено в откровении, что таинство есть бесконечная познаваемость и "Богооткровение"... Это общее вдохновение, этот общий для всех нас язык и есть то духовное Слово, которое направляет нас и движет нами - внешне и внутренне - во всех наших устремлениях и надеждах. Папюс 1890 года не "знал", каким будет Папюс в 1917 году, но уже направлял свои усилия к тому, чем - как он знал, чувствовал и понимал - он станет в 1917 году. Причина в том, что в 1890 году он знал, чего не "знает". Причина в том, что в нем жило и работало вдохновение, лежащее в основе христианского герметизма. И благодаря этому вдохновению он порвал с необуддийским течением Теософского общества и предпочел интеллектуальное христианство Сент-Ива д'Альвейдра интеллектуальному буддизму Теософского общества. Благодаря тому же вдохновению он предпочел подлинное христианство Филиппа Лионского христианскому интеллектуализму свой юности. Да, Папюс 1917 года в своих трудах и молитве представлял собой продукт вдохновения, которое направляло и двигало вначале юным студентом-медиком, затем энтузиастом оккультных наук, затем смелым магом, и, наконец, приверженцем идеи великого интеллектуального синтеза. Здесь перед нами яркий пример постепенной реализации вдохновения, действующего с дней юности. "В начале было Слово" - это закон не только мира, но и реализации вдохновения в жизни каждого человека. И все братство герметистов живет, повинуясь этому закону, закону вдохновения. Этому закону повинуются все. Братство герметистов отличается от остального человечества лишь тем, что его неодолимо влечет к постижению этого закона и познанию того, что происходит как с ними самими, так и с остальным человечеством. Удел герметиста отличается от удела обычного человека только тем, что первый алчет и жаждет всестороннего знания того, что попросту воздействует на последнего. Такой удел не дает никаких привилегий; напротив, он налагает на герметистов дополнительную ответственность - вернее, духовный долг постижения всей совокупности чудес и катастроф, из которых состоит жизнь и этот мир. Этот долг наделяет их в глазах мира самоуверенностью или ребячеством, но благодаря аркану вдохновения - аркану крылатой сущности, переливающей живую воду из одного сосуда в другой, - они таковы, каковы есть. |
|
||
|
Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Прислать материал | Нашёл ошибку | Верх |
||||
|
|
||||
