Мерддин. Май 472 года

Артур, стараясь шагать тише, вошёл в покои Гвиневеры. Его жена лежала на просторной кровати, покрытой прозрачным балдахином. На скамьях сидели три служанки, готовые выполнить любое указание Гвиневеры. Увидев Артура, они проворно поднялись и поклонились вледигу.

— Спит? — одними губами спросил Артур.

Служанки кивнули.

— Нет, я не сплю, — сказала Гвиневера, открыв глаза. Она ждала ребёнка и чувствовала себя не лучшим образом. — Сядь возле меня, государь.

Артур поднял край балдахина и отбросил его, чтобы лучше видеть жену. Взяв её за руку, он улыбнулся.

— Как твоё самочувствие?

— Хорошо… Но всё теперь кажется мне не таким, как прежде. Я чувствую что-то новое… Мир стал другим для меня…

— Из-за ребёнка? — Артур указал глазами на округлившийся живот Гвиневеры.

— Да… Мне трудно объяснить словами… Я уже люблю моего ребёнка, хотя он только зреет в моём теле. Но я уже чувствую его по-настоящему. Чувствую как полноценное живое существо. Я вовсе не мечтаю о нём, не жду его, но живу вместе с ним, разговариваю с ним. И мне кажется иногда, что я слышу его мысли. Может ли такое быть?

— Мне не открыты тайны женской природы. Мужчина многое не способен понять из того, что естественно для женщины.

— Но как может быть, что я люблю существо, которого ещё нет? — изумлённо продолжала Гвиневера. — Ребёнка ещё нет, но любовь к нему уже есть. Значит, наша любовь направлена не к кому-то конкретному?

— Быть может, любовь подобна воздуху? Она просто необходима нам? — спросил Артур.

— Возможно…

— Когда приходит нужда в любовном воздухе, мы начинаем искать этот воздух и легко отыскиваем его. Однако…

— Не говори, государь, об этом. Мне хорошо известны слова, готовые сорваться с твоих губ…

— Я знаю, что ты не любишь меня, — продолжил Артур. — Ты просто честно исполняешь долг жены. Но уже за одно это я благодарен тебе. Ты честна передо мной, верна мне, согласна идти по жизни, взяв меня за руку. Чего ещё могу желать? Твоей любви? Возможно, когда-нибудь и ты полюбишь меня, а пока моей любви сполна хватит на нас двоих.

— Я полна глубочайшего уважения к тебе, государь мой.

— Спасибо и на том, — улыбнулся Артур.

— Не думай, что я не понимаю, каких внутренних сил тебе стоило пойти навстречу моим желаниям. Я понимаю… Сама я не готова была протянуть тебе руку, но ты сделал шаг ко мне… Не один шаг… Ты проделал долгий путь, муж мой. Ты самый благородный из всех известных мне людей.

Артур, нежно поглаживая живот Гвиневеры, ответил:

— Любящий человек не приносит себя в жертву, он просто живёт в любви. Я делаю то, что считаю нужным, а ты делай своё. Теперь, когда ты носишь в себе ребёнка, ты обязана научиться прежде всего думать о нём.

— Так же, как ты думаешь о своём народе, государь?

— Именно. Отныне ты — мать. Твоя забота — потомство.

Артур снял с шеи шнурок, на котором висела деревянная фигурка, спасшая его однажды от удара стрелы.

— Возьми этот амулет. Он всегда охранял меня. Пусть теперь послужит тебе, а после — ребёнку.

— Ты говоришь так, словно прощаешься со мной.

— Прискакал гонец. На восточных границах очень неспокойно. Мне придётся уехать на некоторое время. Грядёт большая война.

— Германцы?

— Да, саксы, алеманы, англы. Огромная армия идёт на нас. Начинаются трудные времена. Я хочу, чтобы ты проводила как можно больше времени с Мерддином.

— Хорошо, государь.

— Сейчас он отправился зачем-то в свою лесную берлогу, и я не знаю, дождусь ли его возвращения… Мне так нужно поговорить с ним. О многом поговорить…

Мерддин стоял на краю обрыва и смотрел вниз. Лес шевелился, колыхался, перекатывался зелёными волнами, подчиняясь нажиму ветра. Ровный шум листвы нарастал с каждой минутой. Ветви деревьев раскачивались сильнее и сильнее. Ветер усиливался.

Мерддин поднял глаза к небу.

— Я чувствую твоё присутствие, Магистр, — проговорил он.

Постояв некоторое время на обрыве, друид повернулся и неторопливо двинулся к своей лесной хижине. Приблизившись к входу, он опять остановился и обернулся к лесу.

В двух шагах от себя он увидел полупрозрачные очертания человека в длинном одеянии.

— Магистр!

— Брат мой Мерддин! Мы давно не встречались, я пришёл побеседовать с тобой, — проговорила человеческая тень.

— Приветствую тебя, Магистр! Редко выпадает мне счастье беседовать с Хранителем Ключа Знаний.

Очертания человека сделались отчётливее, но, как всегда, лицо Магистра оставалось скрытым под низко нависающим капюшоном.

— Я узнал, что ты общался с Хелем. — Голос Хранителя Ключа Знаний звучал ровно, почти бесстрастно.

— Да, Магистр.

— Тебе следовало доложить о его появлении.

— Да, Магистр. Но Хель сразу раскусил меня. Между нами состоялся открытый разговор. Хель сильнее меня. Я бы не справился с ним. Кроме того, он обещал мне не вмешиваться в дела Коллегии. Он давно не практикует магию, он превратился в воина и жаждал вступить в братство Круглого Стола.

— Не надо об этом, — великодушно махнул рукой Магистр. — Я просмотрел на тонком плане ваш разговор и понимаю, почему ты умолчал о вашей встрече. Не вини себя ни в чём. Приехав в Британию, Хель нам не помешал.

— Да, Магистр.

— Но у меня сложилось впечатление, что ты стал менее искренним в своей миссии.

— Не понимаю тебя, Магистр. Разве я не справляюсь с возложенным на меня поручением?

— Ты долго и преданно служил Коллегии на земле Британии. Тебе удалось сделать гораздо больше, чем я ожидал.

— Почему же ты говоришь, что я стал менее искренним?

— Зерно сомнений пустило корни в тебе. Ты не хочешь признаться в этом себе, но после встречи с Хелем ты потерял былую твердость духа.

— Это не так.

— Ты хочешь поспорить со мной? — удивился Магистр.

— Нет.

— Тогда просто выслушай меня. Ты должен знать истину. Иногда наши браться могут принимать всё на веру, не задаваясь лишними вопросами, но случается, что мне приходится сбрасывать покров с того, что лежит на дне сосудов, откуда проистекают наши замыслы. Я пришёл, чтобы поведать тебе об Иисусе, веру в которого мы сейчас распространяем по миру… Ты стал сомневаться, был ли он в действительности.

— Да, я начал сомневаться. Но сомнения мои касаются лишь человека, а не идеи, которую мы несём как знамя.

— Хорошо, что ты произнёс эти слова. Идея важнее всего остального… Ты стал сомневаться, а потому я скажу тебе то, чего не раскрывал никому. Иисуса — того, о котором написано в священных книгах, — не было никогда! Сейчас, заглядывая в прошлое, мы увидим множество крестов, множество распятий, множество замученных до смерти пророков. Но не увидим Иисуса Христа, не увидим того, о ком мы рассказываем. Однако мы понемногу материализуем его. Вскоре он будет жить в действительности. Наши проповеди превращают идею в материю. Пройдёт каких-нибудь сто или двести лет, мы обратим наши взоры к правлению Пилата в Иерусалиме и увидим Иисуса во всей славе его. Те немногие люди, которые обладают даром проникать в прошлое, смогут день за днём проследить его жизнь, смогут прикоснуться к нему, услышать его голос. Иисус будет на самом деле жить в том времени, и земля, по которой он ступал, будет источать тончайшую благодать.

— Мы изменяем время? Переделываем прошлое? — удивился Мерддин. — Я не слышал, что такое возможно, Магистр.

— Об этом знают только маги высшей степени посвящения. Ты ещё далёк от этого. Высшей степени достигают лишь те маги, которые трижды проходят через Тайную Коллегию.

— Реинкарнируются, чтобы снова стать магами? — уточнил Мерддин.

— Именно. Они рождаются и опять попадают в Тайную Коллегию. Их прежние способности сохраняются и преумножаются в очередной жизни. — Магистр замолчал и долго сидел, не произнося ни звука. — Выслушай меня, Мерддин. Я появился здесь, чтобы предложить тебе непростую сделку.

— Слушаю тебя, Магистр. — Глаза друида вперились в важного гостя.

— Твоя судьба была начертана таким образом, что ты должен был довести Артура до самого конца, до его последней битвы. Твоя судьба предполагает очень долгую жизнь. Но я хочу изменить твою судьбу.

— Каким образом?

— Предлагаю тебе уйти из жизни в ближайшее время. Если я проведу тебя через временной узел ближайших двух месяцев, то ты воплотишься в теле человека, которого я взращу собственными руками и сделаю магом. Ты обладаешь редчайшими способностями. Было бы жаль потерять такого служителя. Если ты дашь своё согласие, то я немедленно займусь окончательными расчётами — как и когда лучше организовать твой уход…

Мерддин глубоко вздохнул.

— Опять служить Тайной Коллегии? — переспросил он. — Это заманчиво.

— Но если я ошибусь в составлении твоей линии жизни, то ты придёшь на Землю простым смертным, — добавил Магистр. — И тогда у тебя уже не будет никогда ни единого шанса подняться над уровнем самого примитивного человека. Если бы ты умер в этот раз по схеме своей судьбы, то всё шло бы своим чередом. Ты мог бы стать в будущей жизни великим художником, философом, учёным, но никогда бы ты уже не обладал магическими способностями… Однако при искусственном уходе шкала твоих воплощений меняется непредсказуемо. Я буду очень аккуратен, но ошибка всё-таки возможна. Это не пугает тебя? Ты можешь не соглашаться.

Мерддин шевельнул сухими пальцами, словно нащупывал в воздухе рукоять невидимого оружия. Его губы дрогнули и растянулись в счастливой улыбке.

— Как бы то ни было, — произнёс он, покачивая седовласой головой, — я приду сюда во времена, когда христианство будет по-настоящему живой религией. А если всё сложится успешно и я снова стану членом Тайной Коллегии, то смогу однажды вернуться в прошлое и увидеть Христа. Ведь к тому времени священные тексты уже материализуются? Иисус станет реальностью?! Я хочу увидеть и услышать его…

— Ты даже сможешь стать одним из его апостолов, — уточнил Магистр.

— С радостью. — В голосе Мерддина прозвучал вызов всем законам природы, даже нерушимым законам времени.

— Значит, ты согласен на преждевременный уход?

— Да, — кивнул друид.

— Тогда оставайся здесь. Я скажу братьям, чтобы они провели церемонии, необходимые для твоего движения во времени. Сам же займусь коридорами событий… Не жди ничего, просто оставайся здесь, оборви связь с внешним миром…