ОХОТА

Стойбище недавно пробудилось, и в мягкой синеве воздуха там и сям уже начинали раздаваться крики детишек. Утренняя безмятежность быстро сменялась дневным гомоном. Повсюду зашевелились фигуры, разбредаясь по деревне.

Люди, которых называли Смотрителями деревни, собрались в своей палатке и неторопливо обсуждали вопросы первейшей необходимости, в то время как несколько человек из их группы (более низкие рангом) бродили по стойбищу, высматривая собаку пожирнее – ей предстояло пойти в обеденный котёл Смотрителей. Впереди важно шествовал юноша со свисающими почти до земли волосами. Он вдруг быстро обогнул одну из палаток, коротко взмахнул могучей палицей и ударил взвизгнувшего лохматого пса, который, поняв намерения индейца, попытался ускользнуть. Тяжёлый круглый набалдашник палицы проломил рыжую голову между прижавшихся ушей. Собака считалась у Лакотов большим лакомством, и никто не мог запретить Смотрителям совершить такое убийство. Хозяин, желая спасти свою псину от такой участи, мог лишь вовремя спрятать её в палатку или отогнать её подальше от деревни. Если же кто-то пытался удержать Смотрителей, то они могли устроить ему нешуточную взбучку.

Воинские общества играли в повседневной жизни кочевников важнейшую роль. Если принять во внимание вспыльчивость дикарей, которая обычно лежала в основе их поступков и толкала на самые безрассудные шаги, то можно смело сказать, что власть воинских организаций была единственным фактором, способным сдерживать пыл индейцев. Мужчина гордился своими деяниями и называл их подвигами, хотя нередко это были просто выходки самодовольного эгоиста, который ставил перед собой единственную цель – хоть в чём-нибудь превзойти соплеменников. Желание доказать, что его храбрость или ловкость были выше, чем у других, зачастую ставило под угрозу спокойствие и даже благополучие всей общины. Ведь случалось, что жаждущие приключений и крови юноши отправлялись в набег на соседнее племя в то время, когда вожди считали целесообразным воздерживаться от военных действий. Остановить подобных головорезов могли только строгие правила, исполнявшиеся неукоснительно. Виновных избивали, резали на куски их одежду, ломали их оружие, иногда убивали их лошадей. Родители всегда приводили своих детей смотреть на это, чтобы с малолетства в их сознание впечатывались необходимые знания.

Смотрители выдвигались лишь на время общего стойбища различными воинскими обществами. Они строго следили за тем, чтобы во время соединения мелких общин в общий лагерь ни одна семья и никто из охотников самовольно не покидал деревню. Племя готовилось к большой охоте и проводило тщательные приготовления, усилия шаманов и разведчиков не могли затрачиваться напрасно. Всякий, кто осмеливался самостоятельно выйти за пределы лагеря, ставил под угрозу удачный исход охоты, так как охотник легко мог спугнуть стадо, которое выслеживали высланные вперёд наблюдатели. Такого нарушителя общего порядка нередко избивали до потери рассудка, а в случаях, когда он действительно отпугивал животных, могли даже убить.

На таких суровых правилах строилась вся жизнь кочевников, обеспечивая строгое соблюдение общественного порядка.

В тот день большой охотничий лагерь снялся с места и отправился в сторону, где разведчики обнаружили громадное стадо бизонов, медленно, подобно чёрной лаве, перетекавшее через холмы.

Охотники уже ускакали, оставив женщин и стариков, чтобы они спокойно свернули палатки и последовали за мужчинами к месту охоты. Отряд Смотрителей разбился на несколько маленьких групп, и теперь они двигались на достаточном расстоянии от охотников по обе стороны и впереди, следя за тем, чтобы никто из особо горячих юношей не проявил поспешности и не спугнул стадо.[28]

Индейцы были раздеты, оставив на себе лишь лоскуты набедренных повязок да колчаны со стрелами. Они мчались к урчащему стаду, взяв в левые руки луки и вложив в них стрелы. Их охотничьи лошади неслись к бизонам во всю прыть, они не нуждались в управлении, приученные забегать справа от быка и скакать рядом до тех пор, покуда громадное животное не рушилось на землю.

Странный Медведь врезался в чёрный поток бизонов, текший между холмами и временами накатывающий на склоны гудящими волнами. Оказавшись посреди стада, под которым содрогалась земля, Медведь в мгновение ока подлетел к жирной корове и вогнал в неё две стрелы. Сердце его учащённо билось от захватившего его азарта и восторга.

Стадо разделилось. Основная часть продолжала бежать неуклонно вперёд, а несколько групп голов по пятьдесят кинулись куда-то влево, то рассыпаясь на ещё более мелкие кучки, то вновь собираясь в общую массу. Многие охотники пустились именно за этими бизонами, так как знали, что вскоре путь животным преградит отвесный берег реки, на котором рогатые великаны найдут свой конец. Добыча обещала быть богатой. Теперь всадники не стреляли, но с особым остервенением кричали, вселяя в коров ужас.

Внезапно тёмно-коричневые волны обезумевшего стада, катившиеся вперёд, забурлили и прекратили свой стремительный бег: это первые ряды бизонов сорвались вниз, а следовавшие за ними пытались повернуть обратно, но могучая лавина давила сзади и сбрасывала коричневые тела в пропасть. Животные в величайшем смятении бились друг о друга, но продолжали двигаться вперёд, стараясь увернуться от кричавших охотников, которые умело теснили их к отвесному берегу. Некоторые быки с яростным рёвом кинулись на всадников, почувствовав, что эти хрупкие фигурки на лошадках гораздо проще смести с пути, чем мычавшую груду своих рогатых собратьев.

Странный Медведь отъехал чуть в сторону вместе с тремя другими Оглалами и наблюдал за грандиозным побоищем. Такое зрелище могло предстать Лакотам лишь во времена их предков, когда они жили далеко от этих мест, не владели лошадьми и всегда добывали мясо, загоняя бизонов в ловушку и сбрасывая со скал.

Золотистая от солнца пыль, которая до этого заволокла всю округу, медленно стала отплывать, уносимая мягким ветром, и открывала пространство, по которому зигзагами носились немногие бизоны, сумевшие повернуть обратно.

Дикари направили своих скакунов к более пологому спуску и вскоре добрались до места, где вдоль реки на несколько сотен метров были навалены ещё дёргавшиеся в агонии туши. Многие из них при падении распороли друг другу рогами брюхо, и кишки медленно растекались по их косматым телам и по скользким от крови камням. В прохладный осенний воздух от темнеющих туш, из которых кое-где повылезали в побитые бока рёбра, поднимался пар.

– Удачный день, – довольным голосом воскликнул Крадущийся-По-Земле, сдерживая хрипящего жеребца возле Медведя.

– Да, Великий Дух милостив к нам. Мяса у нас теперь вдоволь. Зима не будет голодной.

Медведь спрыгнул с коня и склонился над ближайшим быком. Ловким движением он рассёк ему грудь и вырезал сердце. Он подошёл к большому валуну, остановился и поднял трепещущую плоть к небу. Кровь залила его мускулистые руки.

– О, Порождающий Жизнь! Дающий-Движение-Всему-Сущему, прими этот скромный дар от нас в знак признательности! – он положил бычье сердце на влажный камень и обернулся к мёртвым бизонам. – Благодарим вас, четвероногие братья, за вашу жизнь и вашу силу, которые теперь перейдут в наши тела.

– Будем ждать людей, – подъехал Хорьковый Нос, широко улыбаясь, его грудь высоко вздымалась от учащённого дыхания, – скоро женщины примутся за разделку. Мы можем отдохнуть…

Странный Медведь окинул взглядом берег реки. Мяса действительно было в достатке. Его оказалось даже слишком много. Съехавшиеся на общую охоту кланы не смогут увезти с собой столько и, конечно, не станут брать сильно испорченные при падении шкуры, так как их неудобно растягивать, чтобы счищать мездру. Индеец сокрушённо покачал головой.

– Почему ты печалишься, брат? – весело спросил Крадущийся-По-Земле.

– Мне жаль тех, кого мы побили зазря, – ответил Странный Медведь. – Мы не были внимательны, огонь охоты захватил нас. Теперь часть этого мяса сгниёт. Теперь здесь будут лежать рога и кости, которые нам не потребовались. Тут будут следы смерти. Таких следов было много в давние времена, когда наши прадеды загоняли быков в специальное место, откуда их можно было сбросить в пропасть на камни. Я однажды был в таком загоне. Там до сих пор лежат тысячи и тысячи костей тех, кого мы почитаем. Наши прадеды не умели убивать иначе. Мы умеем, но сейчас сокрушили гораздо больше, чем нам нужно… И я скорблю…

– Не говори так, словно это последнее стадо. Сегодня нам повезло, нет нужды соскребать с костей все жилки до последней. Охота прошла удачно. Мы прихватим только лучшие куски, а остальное оставим волкам и койотам. Вакан-Танка всемогущ и не знает границ, как небо над нашей головой. Этих прекрасных быков, наших кормильцев, так много, что их невозможно перебить всех. Зачем печалиться, когда погибло несколько лишних? Мы проведём церемонию очищения, и духи животных не обидятся на нас.