Глава 16

Старик и два его ученика медленно продвигались по одному из берегов реки, вытекавшей из скального комплекса, через который Стефан вышел в мир прошлого. Занг молча шел рядом с ним, внимательно вслушиваясь в слова Учителя.

Они подошли к храму с другой стороны. Здесь так же, как и у других ворот, был перекинут мостик, и так же под ногами простирался бело-розовый ковер цветков лотоса. Пройдя по качающемуся мосту, люди взяли немного вправо и открыли потайную дверцу в ограде, войдя внутрь монастырского двора.

Величественная панорама открывалась взгляду входящего. Прежде всего, внимание привлекал изящный пятиярусный храм, каждый этаж которого был выделен своим собственным ободком крыши и только самую верхнюю из них украшал острый шпиль.

Первый этаж выделялся тем, что включал в себя большие проемы, образованные восьмью столбами. Две колонны, стоящие по обе стороны от входа, были украшены вырезанными на них спиралеобразными драконами. Большое манговое дерево раскинуло свои ветви рядом с храмом, составляя с ним единый ансамбль.

Повсюду виднелись небольшие домики на сваях, которые помимо лесенок, спущенных на землю, имели еще и соединения между собой бамбуковыми настилами. Покрытые черепицей, дома чем-то напоминали огромный улей, в котором вместо пчел жили послушники. Концы каждой крыши были высоко подняты и изображали смотрящих вверх драконов.

Учитель показал на домики и сказал, что в них спят и отдыхают ученики школы. Наставники же предпочитают жить в уединенных кельях скального храма. Пройдя половину пути, который вел к пятиярусной пагоде, люди подошли к растущему недалеко от тропинки дереву-исполину. Оно выглядело хозяином в монастырском саду. Показав на дерево, старик произнес:

— Это самый древний баньян, растущий у нас. Он — воплощение духа монастыря.

— А почему для такой почетной роли была выбрана именно разновидность манговых? — заинтересовался ученик.

— В легендах говорится, что фикус, которым является и баньян, давал приют Будде, когда его посетило озарение. К тому же этот вид — долгожитель. Однако это дерево представляет не только историческую ценность, но и практическую. Здесь проходят занятия, направленные на постижение тени, живущей в кроне этого дерева.

— Я что-то припоминаю о подобной работе, — задумчиво произнес Стефан. — У меня такое впечатление, что это происходило со мной уже когда-то. В каком-то далеком сне, в котором основные события я помню, но детали скрыты туманом. Хотя я точно знаю, что это было.

— Конечно, то, о чем ты вспоминаешь, с тобой происходило в действительности, но в другом временном измерении, в которое ты попал в результате катастрофы. Нахождение в нем позволило тебе осознать некоторые возможности, что в обычном состоянии сознания сделать было бы практически невозможно.

Те способности, которые ты демонстрировал при прохождении испытаний, проявлялись спонтанно. Здесь, в этом измерении, ты научишься выявлять и управлять потенциальными возможностями посредством своей силы воли.

Изучишь и поймешь глубину такого состояния и еще много того, что с ним связано. Научишься жить с этим, и оно будет для тебя таким же естественным, как спать, есть, дышать. Вернувшись же в свой родной мир, ты сможешь использовать свои силы, высвободившиеся из тисков доминирующего в сознании ума, в жизненной практике материального мира.

— Пользоваться ими? — уточнил Стефан.

— Нет, эти силы нужно использовать, а не пользоваться ими. Об этом принципиальном различии у нас еще будет возможность поговорить, а сейчас попробуй найти место, с которого тебе будет удобно наблюдать за тенью.

Стефан, внимательно осмотревшись и для верности даже обойдя дерево, нашел небольшой пригорок, поросший шелковистой травой и усыпанный желтенькими цветами. В таком благолепии, несомненно, было бы уютно расположиться, и он уверенно указал на него Учителю:

— Да, на этом месте удобно будет находиться во время работы, — произнес летчик вслух.

— Ты нашел место, где будет удобно сидеть. Но скажи мне, для этого ли ты пришел сюда?

— Нет, мне нужно найти место для работы.

— Вот именно! Заметь, что с выбранного тобой места не видно всей кроны, как это необходимо. Вначале нужно выбрать направление, удобный ракурс для наблюдения, и лишь после этого заботиться об удобстве места. Конечно, оба эти параметра должны совмещаться, но приоритет все же остается за первым, — заметил Старец и пошел дальше.

Они, подойдя к реке, остановились на высоком пригорке, и Наставник попросил Стефана понаблюдать за водой. Через некоторое время он спросил:

— Ты наблюдаешь?

— Да.

— А как?

— За течением. Однако трудность в том, что какой-то странный туман все время уносит мою концентрацию, и мне приходится начинать упражнение с начала.

— Чтобы этого не происходило, необходимо слиться осознанием со скоростью потока реки, и тогда движение остановится. Как только это произойдет, вода начнет открываться.

Ты осознаешь, что ее энергетические двойники текут и по берегам, и внизу. Вверху тоже течет энергетическая река. Именно ее ты видишь, как туман, работа с которым тебе еще предстоит. Теперь давайте пройдем еще на одно место, где Старшие ученики работают над чувством ветра.

Следуя за Учителем и Зангом, Стефан прошел на противоположный берег реки через крытый каменный мостик и оказался на краю рисового чека. Нежные стебли растений полностью покрывали водное пространство, создавая ощущение целостного зеленого покрова.

Неподалеку от их наблюдательного поста сидел юноша в позе лотоса и смотрел на этот покров. Стефан попытался понять, что же такого загадочного тот видит.

Однако все было довольно обыденно. Вдруг легкий ветерок тронул край рисового поля, а затем понесся по нему, заставляя верхушки растений качаться в такт его движению, мягко вздымаясь и опадая небольшими волнами.

— Я понял! — восторженно прошептал Стефан. — По движению этих волн можно изучать ветер, который глазами почти невозможно увидеть, тем более такой слабый!

— Правильно, ты все верно понял — молодец. Теперь же идите в столовую, ведь настало время ужина, о чем оповещает большой монастырский колокол. А как поедите, придите к нашим рабочим цехам, — мне нужно еще поговорить со Стефаном.

После этого они расстались.

Занг повел новенького в общую столовую, располагавшуюся в длинном строении, состоящем из нескольких секций и большой, крытой тростником, крыши. Находясь на сваях, столовая имела около десятка лестниц, каждая из которых была вырезана из цельного куска дерева. По одним из них, оживленно беседуя между собой, поднимались монахи; по другим спускались уже поужинавшие.

Занг, ловко поднявшись по одной из лесенок, помог Стефану, после чего стал знакомить новичка с другими монахами, со смехом поясняя, что тот упал на территорию Скального храма с неба. Затем, заметно успокоившись, он более подробно рассказал предшествующую появлению русского летчика историю.

Несмотря на то, что он повстречал этих людей впервые, Стефан проникся к ним чувством глубокого доверия. Видя, как тепло и с большим пониманием они смотрят на него, он ощутил, что оказался среди родных по духу ему людей. Такого он не испытывал, даже находясь в кругу своей единокровной семьи, хотя он не мог сказать, что от пережитого у него поблекла любовь к близким — переполнявшее его чувство было совсем иного характера.

Быстро был принесен еще один прибор, и соученики, радостно потеснившись, освободили для него место на длинной скамье. Он оказался рядом с Зангом, который с удовольствием принялся учить своего напарника искусству еды палочками.

На середину стола были поставлены большие чаши, наполненные рассыпчатым рисом, а вокруг — миски значительно меньшего размера с различной восточной снедью, состоящей в основном из овощей. Занг разъяснил Стефану, что каждый, беря за основу рис, выбирает из остальных блюд что-нибудь по собственному вкусу, составляя для себя индивидуальное кушанье.

Стефан, попробовав понемногу все рядом стоящие блюда, с аппетитом стал поглощать кусочки мяса с имеющимися внутри них хрящиками. Ничего более вкусного он никогда не пробовал. Захватив кусочек побольше и обмакнув его в соевый соус, он спросил у названного брата, какого зверя это мясо. И каково же было его удивление, когда он узнал, что оно змеиное.

Летчик обратил внимание на то, что, кроме него, этот деликатес никто не ел. Спросив об этом, он узнал, что жители монастыря, хотя и не придерживаются строгой вегетарианской диеты, все же предпочитают есть в основном злаки, овощи и фрукты, особенно вечером. Однако это не должно смущать его, потому что выбор рациона не имеет определяющего значения для пути развития. Главное, чтобы человек по нему шел.

— Постепенно ты сам определишься с тем, что и сколько тебе необходимо есть, выработав чувство меры, — подбодрил его Занг, взял и передал ему пиалу с мясом, которая с благодарностью была принята.

После ужина им принесли маленькие подносы с чайничками. С недоумением повертев в руках еще меньшие кружечки, Стефан попросил более вместительную емкость, объяснив это русским обычаем.

Вскоре его просьба была выполнена, однако налили в большой деревянный стакан ровно столько, сколько и в похожие на наперстки кружечки братьев, попросив сначала выпить, а затем уж начинать разговор о добавке.

Отхлебнув из стакана, летчик ощутил во рту приятный терпкий вкус, лишь отдаленно напоминавший ему чай, который ему доводилось пить в России, и почувствовал, как его тело буквально наливается силой. Ему казалось, что он с легкостью может вырвать дерево с корнем, хотя в голове было ясно и он не чувствовал алкогольного опьянения. С удивлением он спросил у Занга, что это за напиток.

Тот ответил, что это чай, который вырастили монахи на плантации, расположенной недалеко от монастыря в горах. Однако обработан он был по-особому: лошадь перед тем, как зарезать, в течение трех дней кормили особыми травами.

Затем, накормив ее листьями чая, через некоторое время резали, а желудок с чаем закапывали в землю. Там чай изменял свои свойства, приобретая качества, придающие вкушающему его энергетическую насыщенность и подъем психических сил.

— Он действует наподобие опиума? — осторожно уточнил Стефан.

— Конечно, нет. Опиум, как и другие наркотики, действительно позволяют человеку попасть в измененные состояния сознания. Но так как наркоман делает это не посредством волевых посылов, а с помощью посторонних организму веществ, то он не способен этим управлять. Значит, эти состояния несут прямую угрозу его психике, что может привести к сумасшествию.

Только когда человек сам, своими волевыми усилиями, вводит себя в измененную реальность и способен управлять своими действиями в том мире, можно говорить о полезности этого опыта. Чай же, который ты выпил, несет в себе лишь свойство пробуждать естественные силы бодрствующего состояния сознания.

После ужина они прошли пещерный лабиринт скального храма, выйдя в его внутренний дворик, половина которого была заполнена хозяйственными постройками. Вторую его часть занимало несколько площадок, на которых (как Стефан узнал от брата) монахи тренировались, а также, во время праздников, проводили показательные состязания и игры.

Площадки окружали деревянные манекены и другие тренажерные приспособления. Заметив, что летчик внимательно смотрит на них, Занг пояснил, что все это предназначено для отработки специальных движений и особых ударов, технику которых Стефан изучит непосредственно во время тренировок по внешней работе.

Пройдя к одному из хозяйственных строений, они увидели своего Наставника, перед которым была расположена черная доска размером с небольшой холст. Его тонкая кисть стремительно и точно выводила красивый пейзаж, периодически обмакиваясь в красновато-золотистые цвета.

Почувствовав их приближение, Учитель приостановил полет своей кисти и, повернувшись к ним, ответил на приветствие. После непродолжительного молчания он сказал, что Стефану нужно выбрать какую-либо работу по душе, которую тот будет выполнять, живя в монастыре. Ведь их община, по сути, является маленьким государством, жители которого сами себя и обеспечивают.

Чтобы ознакомить Стефана с тем, чем занимаются монахи, он повел учеников по различным цехам, показывая мастерские для изготовления керамических изделий, холста, ковки железа, плетения циновок, окрашивания полотна… и в еще множество других домиков, где каждый из братьев мог бы заниматься тем, к чему испытывал предрасположенность.

Особо заинтересовала Стефана мастерская, предназначенная для резьбы по дереву, потому что еще в раннем детстве он любил вырезать на досках незатейливые узоры. Даже в художественной школе, в которой он затем учился, ему больше всего нравились не сами предметы творчества, а тот процесс, посредством которого он мог бы увидеть и изучить различные технические приемы, применяемые в резьбе.

Рассказав о своем желании заниматься именно этим промыслом, он получил одобрение со стороны Учителя. Определившись в выборе, Стефан с Наставником и Зангом вернулись в мастерскую, где они подошли к пожилому монаху, аккуратно полирующего статуэтку слоника, изображавшегося в смешной позе и с игриво вскинутым хоботом.

Поняв, по какому поводу к нему пришли гости, он с улыбкой запросто представился Нгуеном и согласился обучать молодого человека тайнам работы с деревом, добавив, что Стефан может приходить к нему на занятия хоть с завтрашнего дня. Получив принципиальное согласие, они вышли и у дверей мастерской расстались.

На дворе стоял уже глубокий вечер, и Учитель отослал учеников отдыхать. Занг с братом вернулись к домикам на главном дворе и поднялись в один из них. В доме, на деревянном полу, были расставлены плетеные перегородки, разделяющие спальные места. Почетный угол занимал небольшой алтарь, где на особой полочке находился миниатюрный садик камней.

Показав новенькому свободное место, Занг лег по соседству, и вскоре за перегородкой послышалось ровное и глубокое дыхание. Через некоторое время и Стефан, расслабившись, стал переосмысливать накопленный опыт прожитого дня и строить голограммы будущих действий. Незаметно он поплыл в сознании и заснул.