Глава 6

Еще несколько мгновений полета, и Стефан почувствовал себя стоящим перед стеной из пламени. Это было довольно странно для понимания, но, тем не менее, все обстояло именно так.

Огонь рвался вверх прямо из скалы, и внизу не было поленьев или угля. Не было и отверстия, из которого мог бы вырываться горящий газ. Путешественник видел просто пламя — огонь, горящий сам по себе.

Стефан двинулся вдоль этого гигантского костра, пытаясь обойти его по кругу. Однако стены ниши, примыкая с двух сторон к языкам бушующего пламени, не давали возможности заглянуть за него.

Пока гость размышлял обо всем этом, пламя, как будто повинуясь невидимому сигналу, стало уменьшаться, и в середине огненного круга Стефан рассмотрел восходящий столб, состоящий из белоснежного и густого, как молоко, потока света.

Пламя вновь стало усиливаться, и вскоре оно скрыло от глаз удивленного путника все то, что он только что увидел.

— Что же это такое? — раздумывал Стефан, и тут же ему вспомнилась пещера и напутственные слова Проводника:

— Огонь прячет вход в тоннель, через который ты сможешь начать переход обратно, к своему физическому телу.

— Так вот оно что! Вот он какой, этот самый страж, — с восхищением подумал Стефан, вспоминая злые языки оранжевого пламени, лизавшие гранитные своды скальной ниши.

Неожиданно его внимание отметило: находясь так близко от пламени, что можно было дотянуться до него рукой, он совершенно не ощущает жара.

— Не может этого быть, так не бывает: или это не огонь, или… — он не успел закончить, как в лицо ему полыхнул жар такой силы, что Стефан почувствовал, как у него затрещали волосы и стала заворачиваться, лопаясь, кожа.

Мгновенно отскочив назад, Стефан понял, что это был не ожог, а прелюдия к нему. Таким было предупреждение грозной, но по-доброму расположенной к нему силы, призывающей его к осторожности и вниманию. Отбежав и укрывшись за каменным выступом, он стал наблюдать за огнем.

Прежде всего, ему вспомнился образ, который несла в себе данная стихия. Это был тигр, а значит, злой, безжалостный убийца. Но, в то же время, этот зверь мог быть и мягким, игривым котенком.

К тому же, тигр всегда действовал в рамках раз и навсегда установленных правил. А раз так, то с ним, невзирая на опасность, можно было справиться. Стефан решил сконцентрироваться на наблюдении.

Первое, что отметило и четко зафиксировало его сознание, была регулярная последовательность, с которой огонь активизировался, развивая максимальную силу, а затем уменьшал свое пламя, сводя его до минимума.

Подчиняясь этим же правилам, жар, шедший от пламени, также снижал свою испепеляющую мощь.

— Действительно, — подумал Стефан, — когда тигр разъярен или голоден, пойди его, тронь. Но когда он сыт и спокоен, с ним можно даже играть, как с котенком.

Однако как играющий тигр продолжает оставаться зверем, так и притухшее пламя продолжает быть огнем. Здесь что-то должно было быть еще, чего я пока не заметил, — размышлял Стефан.

Вдруг ему бросилось в глаза то, что пламя имело различные оттенки: от ярко-желтых и даже почти белых, до совершенно черных.

— Подумать только, действительно, такое же полосатое, как тигр, — мысль его настойчиво крутилась вокруг такого сходства. — Это неспроста. Здесь, должно быть, кроется ответ на один из моих главных вопросов: как туда войти?

Следя теперь уже только за этим феноменом, Стефан отметил еще одну закономерность: чем выше и мощнее пламя, тем больше появлялось ярко-желтых протуберанцев, которые, словно размножаясь, занимали собой почти все тело огня.

Когда же пламя снижало свою мощь, происходило обратное: увеличивающиеся темные промежутки создавали впечатление о каком-то пористом теле.

— Пористость — вот он, ответ на мой вопрос, — внезапно увидел Стефан решение казавшейся неразрешимой проблемы. — Поры — это же отверстия, проходы. Через них-то я и смогу проникнуть в глубь пламени, чтобы добраться до входа в световой тоннель.

Несмотря на трудности, которые пришлось ему преодолеть, Стефан получил огромный опыт, определивший в известной мере состояние его сознания, но все же еще полностью не управлял самим собой.

Время от времени он ошибался. Так и сейчас освободившаяся от его волевого контроля мысль стала причиной панического страха:

— Но все равно, это же огонь, и в нем можно сгореть! — однако эта минутная слабость только усилила его волю. — Да, можно сгореть, если об этом думать.

Если же сосредоточиться на образе, будто я иду в скафандре, защищающем меня от жара, и верю в это, то огонь не сможет причинить мне вреда, как и тигр, стоящий за решеткой, никогда не пытается напасть, если его, конечно, не дразнить. Все! — в сознании Стефана сложился план дальнейших действий.

Теперь он стал наблюдать за длительностью, с которой менялись циклы активности. Наблюдение показало, что и они были неодинаковы. Ему нужно было только определить ту закономерность, с которой они менялись, и тогда могла появиться надежда на благополучный исход.

— Так, — начал вспоминать Стефан, и перед его внутренним взором, подчиняясь воле, раскрывшей створки памяти, поплыли кадры из увиденного в юношеские годы научно-популярного фильма, в котором показывали различные секты, культивирующие поклонение огню, а также связанные с этим ритуалы.

Особенно запомнился Стефану один эпизод, в котором целая толпа танцевала на раскаленных углях. Там были мужчины, женщины и дети, и все они были босы.

Причем не было видно не только какого-либо ожога на их голых ступнях, но и, судя по выражению их лиц, они испытывали невыразимое удовольствие от происходящего.

Стефан вспоминал, как он пытался внимательно всматриваться в глаза участников этого зрелища, так как сидевший рядом с ним сокурсник говорил, что в тот момент, когда они ступают голыми ногами в жаровню, они становятся абсолютно безумными. Дескать, поэтому они и не чувствовали обжигающего огня.

Но не чувствовать и не обжигаться — это не одно и то же. Еще тогда Стефан решил, что дело не в безумстве, а в чем-то другом, чего он понять тогда так и не сумел.

Да и в глазах, как он ни всматривался, не было заметно и тени безумства, — может быть, только некая доля отрешенности. Глаза сектантов были полузакрыты и смотрели куда-то вдаль. Возникало впечатление, что их сознания находятся в другом месте.

— А может быть, времени? — тут же подумал Стефан. — Точно! — Ясность осознания захлестнула его. — Они меняли при помощи концентрации внимания свое личное время!

Создавался парадокс, в котором для окружающих действительно проходили целые минуты, но для участников этого ритуала это было всего лишь мгновением, а за мгновение обжечься невозможно.

Услужливая память тут же подсказала услышанный им от отца пример. Когда-то тот рассказывал о том, что на некоторых литейных заводах царской России были такие мастера, которые определяли готовность кипящего металла не только по цвету, но и тем, что, зачерпнув ковшом раскаленный чугун, они на мгновение погружали голую ладонь своей руки пальцами вниз и тут же обратно выдергивали. Слегка встряхнув ее, они затем "слушали" то, что она им "говорила".

— Теперь, конечно, таких мастеров нет, — Стефан отчетливо слышал слова отца, — но ведь были же!

Вот эта-то последняя фраза, можно сказать, и делала для него весь рассказ реальностью.

Вспоминая все эти случаи, Стефан понял, что судьбой ему дарован редкий шанс сделать то же самое, но только осознанно. Теперь ему нужно было собрать воедино все необходимые условия, при которых возможен был счастливый исход этого рискованного эксперимента.

Итак, вначале нужно ускорить свое, личное психовремя до максимально возможных параметров. При этом необходимо создать вокруг себя некий энергетический щит, который мог бы стать еще одним уровнем защиты.

Путник уже знал, как это можно сделать. Требовалось только сконцентрироваться на определенном образе и зафиксировать его. Ведь твердая и устойчивая вера способна материализовать мысль.

И, что уже совсем просто, необходимо вычислить тот момент, когда пламя становилось не только минимально активным, но и пауза была достаточно длительной. Из всего этого получалось, что самой трудновыполнимой задачей было ускорить течение времени своего сознания.

— Как же это делается? — стал вспоминать Стефан, переживая свои ощущения в прошлых испытаниях.

Он обратил внимание на одно, заинтересовавшее его противоречие. Чем ближе его точка внутренней концентрации приближалась к линии баланса, тем, как он ощущал, время текло медленнее. И наоборот, чем ближе к краю сознательного поля располагалась точка внимания, тем отчетливее возникало ощущение ускорения времени.

Однако здесь было что-то еще. То, что не давало ему покоя и удовлетворения. Кто-то внутри него протестовал и кричал ему из глубин подсознания: "Нет, это не так, все как раз наоборот, по-другому!".

Стефан недоумевал: чувства говорили одно — предчувствие же это оспаривало. Перед ним была стена, сквозь которую он никак не мог пройти. Пытаясь разрешить эту проблему, он бессознательно перебирал различные варианты.

И вдруг его внимание привлекла еще одна сценка. Он увидел себя сидящим за рулем спортивного автомобиля. Впереди, почти рядом, по шоссе мчалась другая машина.

— Почему возникла эта картина? — задумался Стефан. — Что же хочет она мне сказать?

Продолжая наблюдать, но теперь уже как бы со стороны, за сближающимися и расходящимися на параллельных курсах автомобилями, он неожиданно для себя увидел решение этого вопроса.

— Ну, конечно же, все дело в том, с какой точки зрения рассматривать проблему! Если с личной, то движение двух, рядом находящихся автомобилей, даже при огромной скорости, создавало иллюзию неподвижности или замедленности, когда один из них плавно уходил вперед. Относительно же статичной дороги их скорость была высокой. Вот где ответ!

Все получилось просто и даже как-то буднично.

— Линия равновесия сознания — это один автомобиль. Точка моего внимания — это другой. Сознание — это дорога. Вот и все! Поэтому, чем ближе к краю и дальше от центральной точки, тем острее ощущение от дороги за счет усиления чувства скорости.

А чем меньше расстояние между концентрацией и личностным центром, тем больше внимание переключается на ось. Но приближение к точке автоматически означает выравнивание скоростей, что и создает иллюзию замедления.

Все правильно! Даже небольшая скорость мимо статических предметов кажется высокой, а продвижение для того, чтобы догнать впереди идущую цель, кажется медленным действием. А раз так, значит, чтобы ускорить личное психовремя, необходимо свое внимание поместить в центр сознания.

Как же все на самом деле просто! — ему тут же вспомнились восточные монады, где, сплетаясь, черные и белые силы соединялись воедино, а также змея, кусающая себя за хвост, тем самым символизируя принцип целостности. — Да, оказывается, я все это уже давно знал! Нужен был лишь толчок для того, чтобы я смог это осознать.

Таким образом, остался неразрешенным только один, последний вопрос: циклы активности огня. Стефан обратил внимание на периодичность, с которой огонь усиливал или уменьшал свою активность, пытаясь уловить ту закономерность, с которой это происходило.

С четкостью метронома огонь усиливал свой пыл на каждый десятый всплеск. Затем, вложив всю свою мощь в максимальную вспышку, он, как бы обессилев, резко спадал, образуя самую большую паузу. После этого, словно отдохнув и набравшись новых, свежих сил, огонь вновь начинал увеличивать свой жар, постепенно сокращая промежутки между вспышками.

— Наверное, — подумал Стефан, — наиболее возможным для входа является первое, самое большое окно.

Дождавшись очередного спада, он, выйдя из-за укрытия, попытался приблизиться к огню, но, невзирая на низкую активность пламени, остаточный жар был еще настолько силен, что не было никакой возможности подойти к кострищу достаточно близко.

Сделав несколько шагов назад, Стефан остановился и стал ждать, наблюдая за происходящими процессами. Температура быстро понижалась, и вскоре он смог подойти к нему на расстояние вытянутой руки. Было очевидно, что сейчас должно наступить самое благоприятное время для начала задуманной операции.

Но не успел он закончить свою мысль, как вспыхнул новый огненный шквал, и Стефан был вынужден, отойдя в безопасное место, наблюдать за тем величием, с каким возрождался этот солнцеликий зверь. Хотя это зрелище длилось недолго, и пламя вновь сникло.

— Вот это и есть тот самый подходящий момент, — его так кольнула эта обжигающая мысль, что он даже подпрыгнул на месте.

Быстро приблизившись, он убедился в том, что жар почти неощутим. Пламя уменьшилось до своих минимальных размеров, и тогда Стефан четко увидел, как среди камней, из которых по непонятной пока причине вырывался огонь, стали четко видны темные полосы, образующие своеобразные тропинки между "кустов" огня. Прямой дорожки не было, но, видимо, все эти тропинки вели к центру, из которого и вырывался столб белого света.

Это была обнадеживающая новость, и тогда Стефан решился поставить ногу на каменное основание тропы, но тут же вынужден был ее резко отдернуть. Камень, хотя и не раскалился так, как прежде, но все же был еще настолько горяч, что в состоянии обычного сознания идти по нему было просто невозможно.

К тому времени огонь стал разгораться вновь, "кусты" плазмы зашевелились, как будто по ним пробежал легкий ветерок, и стали расти, удлиняясь и вытягиваясь во все стороны. Вскоре они, протянув друг другу щупальца с обеих сторон тропинки, сцепились, послышалось какое-то потрескивание, и во все стороны полетели искры. Ветер задул сильнее, и вновь родившееся пламя стеной рвануло вверх.

Наблюдая за этими превращениями, Стефан отошел за валун и, присев, любовался беснованием мощного и опасного зверя. Пока пламя циклично подходило к своему апогею, Стефан сосредоточился на том процессе, от которого зависело все дальнейшее.

Он должен был не только максимально сконцентрироваться на центре своего сознания, но и удержать его достаточно длительное время, необходимое для перехода через зону Тигра.

И как бы ни были сильны внешние раздражители, пытающиеся вывести его из этого состояния, и тем самым, сделать для себя легкой добычей, он должен быть безупречен. Стефан решил отработать устойчивость этого состояния.

Центр внимания, подчиняясь его воле, легко заскользил по спиралевидным центростремительным силовым линиям сознательного поля. Да так, что он даже не заметил, как замкнулся сам на себя.

Это было состояние полной погруженности и самосозерцания. Перед ним чредой текли его мысли. Он мог, выбрав любую, развернуть ее и проводить с ней различные голографические эксперименты, используя те идеи, которые она несла в себе.

Открывшиеся возможности настолько полно его захватили, что можно было сказать: "Он обо всем забыл". Не было ни пещеры, ни испытаний, ни яростно пылающего и рычащего Тигра.

Но тут его внимание привлекла одна мысль, которая, как казалось, сигнализировала ему. Приглядевшись к ней, он увидел убеленного сединами Старца, смотрящего на него.

Повинуясь силе этого взгляда, внимание Стефана скользнуло в бездну мерцающих мудростью глаз, и мысль, развернувшись, создала реальность нового пространства.

Стефан находился в уютной пещере, рядом горел небольшой костер, согревающий приятным теплом. Напротив сидел Старец, лицо которого показалось ему удивительно знакомым. Губы старика шевелились.

Очевидно, он что-то говорил ему, но Стефан не слышал ни звука. С его сознания (и это он ощущал почти физически) стала сползать какая-то пелена.

Постепенно звуки произносимых стариком слов стали достигать осознания Стефана. Неожиданно он понял: перед ним, улыбаясь, сидел его Проводник.

— Ну вот, — наконец четко услышал Стефан, — теперь с тобой можно разговаривать. Слушай внимательно: со времени нашей последней встречи и до твоего последнего эксперимента ты все делал правильно, но, как видно, за тобой нужен глаз да глаз, ибо ты вновь угодил в собственную ловушку.

Твоя концентрация на самом себе оказалась настолько мощной, что ты не сумел удержать нити управления ею, и сознание, захлопнулось.

Ты начал жить только в самом себе и потерял входы в другие измерения. Вот это и могло бы стать твоей настоящей смертью. Сейчас же, на этот раз, я смогу вывести тебя отсюда.

Но, практикуя концентрацию в дальнейшем, ты не должен допускать, чтобы этот процесс хоть на каком-то этапе стал неуправляемым.

От начала и до конца ты обязан удерживать своей волей нить управления этим процессом, что позволит тебе не только определить место, способ и направление движения, но и даст возможность выйти. Это и есть то, что называется медитативным состоянием сознания.

В нём ты не только способен проникать в другие пространства, работать там, но и, одновременно, видеть то место, откуда ты туда пришел и куда направляешься.

Другими словами, твое раздвоенное сознание одновременно находится в двух мирах, где в одном действует, а в другом — наблюдает. Понял?

— Да, конечно, понял! — воскликнул Стефан. — Ведь мы же об этом уже говорили.

— Говорить-то говорили, да вот опять пришлось тебя выручать. Надеюсь, что помощь тебе понадобилась в последний раз, так как в зону огня я не имею права входить.

— Почему? — удивился Стефан.

— Да потому, что это не простой огонь, а очищающий, в котором ты сожжешь за собой проблемы, связанные с твоей психикой, и тогда, освобожденный от комплексов, стереотипов и привычек, сможешь жить по-другому, как бы родившись заново.

Хотя воспитать себя ты сможешь только в Скальном храме, под руководством опытного Наставника. Ну, все. Разговаривать больше нет времени, так как сейчас огонь начал свой самый мощный цикл, и ты должен быть готов к новому испытанию.

Старик, ловко поднявшись, подошел к молодому человеку и, взяв его за руку, резко дернул по направлению к выходу. Подчиняясь этой силе, Стефан, как ему показалось, кубарем выкатился из пещеры.

Сразу же открыв глаза, он увидел себя падающим на бок около того самого валуна, за которым прятался от испепеляющего жара. Быстро встав, он огляделся.

Все было прежним: огонь, скала — только не было рядом с ним Проводника. Вспоминая свой опыт погружения, Стефан тут же осознал, что он действительно потерял чувство настоящего.

— Ладно, больше со мной такого не повторится, — твердо сказал он и, оглянувшись, заметил, что пламя стало уменьшаться, — все хорошо, у меня как раз осталось еще немного времени для подготовки, пока камни хотя бы чуть-чуть остынут.

И Стефан, вновь захватив своей волей точку концентрации, стал медленно, плавно, но в то же время и уверенно, продвигать свое внимание к центральной точке.

Внимание, бунтуя, несколько раз пыталось высвободиться из-под контроля, но, управляемое "твердой рукой", наконец-то смирилось и больше не предпринимало попыток к сопротивлению.

След от волевого действия четко отпечатался в памяти Стефана и стал служить ему своеобразной нитью Ариадны. Действительно, все произошло так, как и говорил старик.

Внимание Стефана, погрузившегося в самого себя, наблюдало за непрерывной чредой текущих мыслей, образовывающих собой ментальный поток… К тому же, имея связь с внешним миром и используя его как точку опоры, оно могло создавать новые мысли, меняя по своей воле их течение.

— Вот здорово! — восхитился он, — это же, по сути, управление своей судьбой. Ну, ладно, все это хорошо, но что там с моим огнем?

Этот вопрос мгновенно был выделен отдельной волной, раскрыв которую, Стефан увидел, что первая после затишья вспышка пламени сократилась до своего минимума.

Это означало, что вход открылся и путь был свободным. Стефан легко встал и, выйдя из-за камня, направился прямо к огню.

Без сомнения, новое измененное состояние сознания имело огромные плюсы, так как моментально и абсолютно точно выполняло его волю. Нужно было только адаптироваться к нему.

Наблюдая за пламенем, его полевое зрение обратило внимание на то место в костре, где был виден широкий темный вход.

— Мне сюда! — решил Стефан и, максимально сосредоточившись на контроле волевого состояния, шагнул прямо в огонь.

Он удивлялся сам себе. Этот шаг казался ему вполне естественным, само собой разумеющимся и поэтому не пробуждал в нем абсолютно никаких эмоций. Продолжая двигаться, Стефан все больше углублялся в джунгли огня.

Языки пламени, колышась медленно и лениво, пытались лизнуть его лицо и руки, однако, по всей видимости, он был для них недосягаем, так как четко ощущал между собой и пламенем надежную, хотя и невидимую преграду.

Камни, которые чувствовал под ногами Стефан, не вызывали в нем никаких температурных ощущений. Можно было сказать, что для него отсутствовало даже само понятие — температура.

Так двигаясь, он постепенно все дальше и дальше удалялся от входа. И вот, наконец, Стефан оказался один на один с окружающим его со всех сторон огнем.

Но тропинка была перед ним, и, ничего не подозревая и не ожидая никаких препятствий, он продолжал свое движение к цели.

Видимо, в жизни никогда не случается так, чтобы постоянно было одно хорошее. Так и здесь, проблема возникла, казалось, из ничего. Действительно, все было хорошо. Можно сказать, что стало даже лучше, так как тропинка, по которой шел Стефан, раздвоившись, из одной превратилась в две.

— Но куда? По какой из них мне пойти? — с виду они обе были одинаковыми и располагались по направлению к цели.

Задумавшись, он вызвал на экране внутреннего дисплея волну, которая, раскрывшись, принесла ему неутешительный ответ: эти оба направления вели в тупики, и дальше стена огня отрезала путь к свету.

— Куда же идти?

И вновь образовавшаяся мысль выдала ответ:

— Там, в самом начале, вправо уходила одна узкая тропинка, на которую ты, к сожалению, не обратил внимания.

— Надо идти назад, — решил он.

Но возникший в сознании ответ несколько его встревожил.

— Ты потерял много времени, двигаясь в ложном направлении, и теперь пламя неминуемо захватит тебя в ловушку.

— Ладно, — подумал Стефан, — как бы это ни было опасно, здесь стоять и раздумывать еще опасней, — и, развернувшись в обратную сторону, он помчался назад, стараясь вовремя заметить и не пропустить столь важную для него тропу.

— Вот она! — Стефан даже удивился тому, что, проходя здесь в прошлый раз, он ее не заметил. — Как же так? — недоумевал он. — Она же совершенно четко видна!

Пройдя еще дальше назад по направлению к входу и развернувшись, он, к своему огромному изумлению, ее не увидел. Ее просто не было.

— В чем дело?

Сделав шаг вперед, он понял: небольшой огненный "куст", расположенный на самом углу поворота, с этой стороны полностью прятал тропинку от глаз. И, если учесть, что Стефан был очарован своими новыми ощущениями, становилось понятным, почему он не заметил единственно верного направления.

Найдя ошибку, Стефан понял, что это была не просто досадная оплошность с его стороны, а какой-то знак, предупреждение о чем-то таком, чего он пока не понимал. Было очевидно, что, не разобравшись с этим вопросом, двигаться дальше было крайне опасно.

Переход был насыщен реальными угрозами для жизни, и, не определив причин, повлекших за собой предыдущую ошибку, он не был уверен в том, что удастся избежать в дальнейшем неверных решений.

Тем более (как было видно из-за усиливающегося пламени) на этом этапе он уже опоздал с переходом. Необходимо было думать о том, как выйти из создавшегося положения.

Пламя и в самом деле нарастало с пугающе высокой интенсивностью. Стефан отметил, что огненные протуберанцы уже сомкнулись в единый плазменный шатер.

Понимая, какая должна быть огромная температура снаружи, он почти не ощущал ее внутри своего кокона. Защита действовала безотказно. Однако по мере того, как пламя разгоралось все больше и больше, Стефан с тревогой почувствовал, что его защитный барьер уже почти не справляется с возложенной на него задачей.

Где-то в глубине души появилась тревожная мысль: "А что, если он все-таки не выдержит?". И он решил найти ответ на этот вопрос, раскрыв мысленную волну.

Сознательный дисплей послушно развернул картинку, на которой Стефан увидел все происходящее, в том числе и себя, как бы со стороны. Едва взглянув, он сразу же оценил всю сложность своего положения. Было видно, как пульсирует, очевидно, сопротивляясь из последних сил, его защитная оболочка.

— Если так будет продолжаться и дальше, то, скорее всего, этот бастион будет обречен. Что же можно предпринять?

И, как только его вопрос был полностью сформулирован, мгновенно появился и ответ.

— Видишь, сколько энергии вокруг тебя, — ответ звучал голосом старика, — попробуй не бороться с ней, а использовать ее, применив для своей защиты.

Стало отчетливо видно то, чего он никак не мог замечать, находясь внутри действия.

— Да, вот и еще один совет Наставника, которым я пренебрег. Необходимо всегда иметь взгляд со стороны на все то, что происходит со мной, — так определил он свое дальнейшее поведение.

И, в который уже раз, воспоминания послушно воспроизвели перед его мысленным взором эпизод, когда Стефан, еще в школе, участвуя в олимпиаде по шахматам, обратил внимание на один, тогда очень удививший его случай.

Наблюдая за жаркими баталиями своих друзей, он видел массу тактических ошибок, которые допускали обе стороны. Мало того, он совершенно отчетливо прослеживал пути, которые могли привести к победе.

К тому же, когда после игры производился анализ партий, их тренер, объясняя ученикам их просчеты, говорил как раз о возможности использования именно тех вариантов, которые тогда замечал Стефан.

Это было похоже на решение шахматной задачи, в которой нужно было сделать противнику мат в несколько ходов.

Но самым удивительным было то, что, когда Стефан сам садился играть свою партию, это видение вдруг куда-то исчезало, и он, подобно своим друзьям, делал такие же ошибки, которые нередко вели к поражению. Стефан ясно вспомнил ту идею, которая тогда его сильно захватила.

Масса времени была им потрачена на то, чтобы попытаться совместить воедино два столь различных между собой состояния. Другими словами, он хотел научиться играть, не играя. Конечно, в то время эта задача была совершенно неразрешима.

Кроме того, он где-то прочел, что такие состояния раздвоенного или расщепленного сознания называются шизофреническими. Испугавшись, он прекратил свои изыскания в этом направлении.

Откуда ему было тогда знать, что шизофрения, как патология, возникает лишь тогда, когда такое раздвоение личности происходит бесконтрольно со стороны хозяина, подчиняясь какому-либо насильственному влиянию.

Осознанное же, управляемое раздвоение сознания, где реально могут проявлять себя одновременно два "Я", уже не является болезнью. Это проявление высшей формы осознанной воли.

И вот теперь он не только чувствует себя совершенно спокойно, находясь внутри кокона, который укрывает его от смерти, но и, наблюдая за этим со стороны, находит спасительное решение.

Итак, его внимание вновь вернулось к опасности, которая все увеличивалась.

— Как же мне взять власть над Тигром? Как, управляя его энергией, отвести эту агрессивную силу от себя?

Все так же безупречно внутренний экран давал ему советы голосом, похожим на тот, которым говорил с ним Проводник.

— Тигр любит и подчиняется силе, значит, тебе надо стать сильнее его, и тогда он смирит перед тобой свою ярость. Сила состоит в единстве.

Обопрись максимально на самого себя, и ты посмотришь, как эта грозная полосатая кошка, поджав хвост, послушно отойдет в сторону.

Стефан заметил, что центр его концентрации, очевидно, отвлекаясь на эмоциональные переживания, действительно несколько отклонился от оси.

В этом новом состоянии ему стало понятно, что данное положение, безусловно, ослабило его позицию, и защитный экран, уступая внешним атакам, теперь прогибался и вибрировал.

Вернув волей свое внимание в центр, и надежно его там зафиксировав, Стефан со стороны вновь критическим взглядом оглядел оболочку экрана.

Она не только, напружинившись, приняла четкую форму сфероида, но и было видно, как языки пламени, верные своим традициям, вначале бросались на жертву, пытаясь ее проглотить, а затем, отраженные какой-то более мощной силой, испуганно шарахались прочь.

И хотя огонь горел на пике своей активности, Стефану казалось, что внутри энергетического яйца было даже прохладно.

— Как будто я в комнате с кондиционером, — весело подумал Стефан.

Между тем жар, осознав свое бессилие, постепенно затухал. Огонь еще полностью не перешел к своей минимальной фазе горения, но, несмотря на это, Стефан почувствовал себя готовым двинуться в путь.

Тем более что он помнил о том, как все короче должны становиться паузы между вспышками. Определив направление к цели, он шагнул вперед.

Нескольких шагов было достаточно, чтобы он убедился в своей неуязвимости.

Вскоре, бодро и уверенно двигаясь, он настолько поверил в свою силу, что иногда позволял себе раздвигать руками некоторые, пока еще не слишком разросшиеся огненные "кусты", преграждавшие ему путь.

По всему чувствовалось, что он близок к завершению этого этапа испытаний.

Тропинка становилась все шире, а пламя явно затухало, как бы смиряясь под его взглядом.

Еще несколько изгибов, и перед ним открылся прямой отрезок тропы, где ему во всем величии предстало фантастическое зрелище.