Это было давно. Когда я, 17-летним юношей, в 1917 году начал изучение индусской философии и санскритского языка, я натолкнулся на одно место в первой части Йога-Сутры Патанджали, знаменитого классического трактата Раджа-йоги, которое заставило меня насторожиться. Это был 35 афоризм, который гласит:

«Способы сосредоточения, которые вызывают необычные чувственные восприятия, помогают и прилежанию ума».

Свами Вивекананда

Комментарии Свами Вивекананды к этому месту следующие: «Необычные чувственные восприятия естественным образом следуют за дхараной, упражнениями в концентрации внимания. Йога учит, что когда ум сосредоточивается на кончике носа, то через несколько дней человек начинает чувствовать удивительное благоухание. При сосредоточении на корне языка появляются слуховые ощущения, при сосредоточении на кончике языка — вкусовые, при сосредоточении на средней части языка возникает чувство прикосновения к чему-то. Сосредоточив все внимание на нёбе, человек начинает видеть поразительные вещи. Когда человек с неуспокоенным умом желает заняться упражнениями йоги, но сомневается в их действенности, ему следует прибегнуть к этим способам, ибо по истечении некоторого времени у него появляются необычные чувственные восприятия, которые рассеивают сомнения и помогают обрести настойчивость.» (Свами Вивекананда. Афоризмы Патанджали.).

Тысячи людей читали это место, но восприняли его поверхностно, только как средство для усиления выдержки и настойчивости в сосредоточении, но никому, очевидно, не пришло в голову, что под этими простыми словами (прибавленного комментатором слова «необычные» — нет в санскритском оригинале) скрывается нечто большее, чем доказательство того, что известные умственные восприятия, как говорит Вивекананда в другом месте своей книги, — «можно узнать без соприкосновения с органами чувств».

Меня же эти слова приковали, как зачарованного, как будто именно здесь был тысячелетиями охраняемый вход во внутренность таинственной пирамиды Хеопса. С фантастическим упорством перешел я к делу — сосредотачиваясь на кончике носа каждое утро, в продолжении около 15–20 минут, не пропуская ни одного дня. Результат не заставил себя ждать, через 20 дней постоянно увеличивающегося, почти болезненного чувства зуда на кончике носа я внезапно ощутил в высшей степени приятный сладкий запах. Он появился на долю секунды, чтобы потом опять исчезнуть, но этого было достаточно, чтобы привести меня в экстатическую радость.

На следующее утро я с усиленной энергией приступил к этому упражнению, но эффекта не последовало. Последующие дни также не принесли ничего кроме чувства странного зуда на кончике носа. Наконец, приблизительно через 12 дней появился страстно желанный запах, который на этот раз чувствовался несколько сильнее и дольше. Затем запах снова исчез на несколько дней, но я продолжал усиленно заниматься, так как на этот раз надеялся на более короткий перерыв. Так и получилось. Теперь я мог вызывать «небесное благоухание» через 1–2 секунды сосредоточения, и оно продолжалось по несколько секунд. Я установил, что могу вызвать это явление всюду, где пожелаю: в толпе людей, на пляже, на базаре, где пахнет Бог знает какими возможными и невозможными запахами. У меня было волшебное снадобье, которое меня всегда сопровождало. Я себя чувствовал, как Алладин из тысяча и одной ночи, который со своей волшебной лампой мог заставить быть послушным себе могущественного духа.

Я научил этому упражнению также других и при этом установил, к моему большому удовлетворению, что все чувствовали одно и то же благоухание.

Но однажды характер запаха переменился: благоухание было таким же сладким и приятным, но оно было совсем другим. Случайно я пожелал почувствовать определенный запах, и действительно появился желаемый мною запах розы, гвоздики, лилии, — любой запах и этот запах оставался по моему требованию на месте, сильнее и ароматнее своего аналога в «реальности».

Таким образом, я был в состоянии вызвать любой приятный запах. И, хотя мною овладела настоящая мания, все же я понимал, что это не представляло большого достижения, т. к., в сущности, эта способность была не что иное, как так называемая галлюцинация т. е. обман чувств. Тем не менее я продолжал упражняться с неослабевающей энергией.

Однажды я ощутил совершенно неожиданный аромат, появившийся помимо моей воли и не похожий на тот, что был в самом начале. Он напоминал запах тлеющей сиамской мирры и каким-то образом наводил на мысль о воскурениях, помогающих достичь экстатического состояния. Я был крайне изумлен и начал, как заправская ищейка, обнюхивать все окружающие меня предметы. Но безрезультатно. Наконец я нашёл в соседней комнате, в одном из ящиков, обрывок упаковки туалетного мыла. Так вот оно что! Исходивший от него запах, хотя был едва различим, оказался именно тем, который я только что почувствовал.

Я пришел в совершенный восторг: это был уже не обман чувств, не галлюцинация, а настоящее восприятие, подлинное «яснообоняние» или, если угодно, «дальнообоняние»

В этом направлении я сам и мои ученики провели много опытов.

Выяснилось, что расстояние как бы не играет никакой роли: я мог, например, из 4-й комнаты чувствовать самый легкий запах газа из кухни прежде, чем стоящая около печи служанка смогла заметить, что газовый кран по невнимательности открыт. Или мог воспринимать запах цветов, находившихся на подоконнике в закрытой комнате другой квартиры настолько далеко, что даже нельзя было рассмотреть, какие это цветы. Проверка на месте подтверждала, что уловленный аромат исходит именно от них.

Объяснение этого феномена просто: через постоянное сосредоточение мыслей на кончике носа (скорее, на чувстве его) дыхание мгновенно останавливается. Вследствие этого появляется невольное желание как бы прощупать воздух, втянуть запах. Но самое сосредоточение на кончике носа играет при этом подчиненную роль трамплина, который необходим для того, чтобы получить желание понюхать. Это постоянно растущее желание раздражает обонятельный нерв и обостряет обоняние до такой степени, что оно «настраивается» на более короткую длину волны и может воспринимать менее уловимые запахи, которые для нормальных людей недоступны из-за дальности расстояния. Эта способность, которую можно развить путем упорных упражнений, впоследствии не теряется полностью и сверхчувствительность обоняния остается, даже когда первоначальный феномен исчезает.

До сих пор всё, казалось бы, ясно. Но как объяснить попросту поразительные феномены «ясновкуса» и «ясноосязания», о которых речь пойдёт далее?

Я не остановился на «яснообонянии», и вскоре перешел к сосредоточению на кончике языка. Результат появился через два дня: очевидно моя способность к сосредоточению, благодаря первым упражнениям, значительно развилась. Как я и ожидал, я почувствовал крайне приятный, сладкий вкус, напоминающий прежний запах. Достаточно скоро над этим явлением удалось установить волевой контроль: в этот же день я мог вызвать любой вкус. При этом самым поразительным было то, что наряду с непривычной, почти сверхъестественной остротой ощущения, появлялось такое чувство насыщения, что еще долгое время после этого не было аппетита к блюду, вкушенному «магическим» способом. В этом случае обнаружилось возможность дистанцироваться от объекта вкусового ощущения, что представляет собой редкий феномен: в случае с запахом, хотя бы идущим с очень большого расстояния, все же этот запах представляет собой род эманации (испарения или выделения), и чувствовать его, пусть даже на очень большом расстоянии, могут и звери, и дикари.

Совсем другое дело с восприятием вкуса: для этого нужно хотя бы очень мимолетное, но все же прикосновение языком к объекту вкуса. Уже расстояние в несколько миллиметров является препятствием для такого рода восприятия. Следовательно, тут нам не может помочь обыкновенное физическое объяснение. Но восприятие происходит каждый раз, когда мы пожелаем воспроизвести этот эксперимент и это требует понятного описания процесса, которое поможет нам сделать чрезвычайно важные выводы.

Может быть, все это только галлюцинации? Согласно знаменитому американскому лексикографу Вебстеру (издание 1953 г.), который привлек к составлению своего труда выдающихся специалистов всех областей знания, «галлюцинация» — значит восприятие предметов, которые в действительности не существуют, или ощущение без веской причины, обыкновенно вызванное нарушением в нервной системе, как, например, при белой горячке.

Прежде всего согласимся, что это определение не подходит к нашим опытам, так как почувствованные нами запахи и вкусы соответствуют предметам, которые существуют в действительности, т. е. имеют внешние причины, и что особенно важно принять во внимание, нами не могут быть предчувствованными или просто ожидаемыми. Так же как и при обонянии, находящиеся на большом расстоянии от нас вкусы нами «ясночувствуются».

Даже если попытаться приложить вышеприведенное научно обоснованное определение галлюцинации к нашему восприятию обонятельных и вкусовых ощущений, не имеющих внешней причины либо вовсе не существующих (т. е. причина или существование не могут быть доказанными), все же надо признать, что галлюцинации позже, путем систематического упражнения, переходят в реальное восприятие действительно существующих предметов. Таким образом они перестают быть «галлюцинациями», поскольку, несмотря на непрерывное, целенаправленное раздражение, состояние нервной системы остается нормальным.

Раз человек может обострить свое обоняние через сосредоточение до такой степени, что он (как это показали вполне безукоризненно проведенные эксперименты) может преодолеть расстояние и материальные препятствия, то эта способность не представляет собою галлюцинации. Иначе пришлось бы считать подверженными галлюцинациям те живущие в изначальной гармонии с природой племена и народы, которые обладают этой способностью, а заодно всех собак и других животных.

Но как обстоит дело с «ясновкусом»? Или надо принять, что, как объясняет индусская школа Веданты, наш принцип мышления при таком восприятии выходит из человека наружу, достигает объекта своего восприятия и тогда его чувствует. Выражаясь образно, наш язык «духовно протягивается» до тех пор, пока не дотянется до блюда своего соседа, что совершенно абсурдно! Кроме того, это было бы настоящей галлюцинацией, т. к. это слово происходит от латинского «галлюсинасис» и означает «странствовать в духе». А так как согласно этому индусскому учению все наши восприятия осуществляются таким образом, то и все наши нормальные ощущения должны быть галлюцинациями.

Либо же мы вынуждены признать, что нашим чувствам вполне доступны подобные «ясноощущения» — которые так же, как при обонянии и при вкусе (а, следовательно, также и другие воспринимаемые нашими чувствами свойства вещей, как форма, цвет и т. д) обладают, кроме грубой материальной, также тонкой материальной природой — особым родом излучений.

Значит ли это что вся материя есть излучение цвета, запаха и т. д., которые бесконечно далеко переходят границу того, что мы можем осязать нашими пальцами, или до чего мы можем дотронуться языком? Нам ведь известно, что человек из целого моря звуковых волн нормально воспринимает только область 8–7 октав, а из световых волн может воспринять оттенки от красного до фиолетового. Все более низкие или высокие тона, все другие излучения, как инфракрасные, ультрафиолетовые, рентгеновские, альфа, бета, гамма-лучи, космические лучи и т. д. остаются неощутимыми, и все же они существуют.

Из этого следует, что человек, который через определённые упражнения может развить сверхчеловеческую обонятельную способность, может также расширить и все остальные чувства. Так Шарль Ланселен, на основании своих многочисленных экспериментов, утверждает, что у гипнотизированного повышается прямо-таки в астрономической степени способность ощущения всех его органов чувств. Он говорит: «Если на одну руку загипнотизированного человека положить тяжесть только на один грамм больше, он сейчас же укажет, на какой руке лежит более тяжелая вещь. То же самое происходит, если на полу начертить две линии: одну 3 м длиной, а другую на 1 мм длиннее, он без колебаний покажет более длинную линию. Если к одной из двух бутылок одинакового красного вина добавить ничтожное количество жидкости другого цвета, субъект указывает именно эту бутылку».

То же самое с акустикой: нормально мы воспринимаем звуки 7-ми октав, а пациент А. де Роша — 64 октавы. Ухо нормального человека воспринимает колебания от 40 до 16 000 колебаний в секунду, а то же ухо загипнотизированного человека — до 10 в 19-ой степени колебаний в секунду. Это больше, чем колебания невидимых гамма-лучей, и поэтому загипнотизированный видит также излучение человека, его ауру. В этом состоянии гипноза пациент воспринимает все впечатления не посредством известных чувств (обоняния, осязания и т. п.), а новым, шестым чувством, которое пробуждается у него в мозгу, между бровями.

Но как этого достичь?

Я думал над этим три года. А так как данное указание в Йога-сутре (1.35) относительно сосредоточения на нёбе тогда мне показалось «затуманенным», мне также казалось невероятным, что сосредоточение на нёбе действительно дает феномен «ясновидения».

При опытах «яснообоняния» и «ясновкуса» — речь шла в конце концов о раздражении, или, лучше сказать, о настройке на сверхкороткую волну соответствующего окончания обонятельного или вкусового нерва, которые находятся в непосредственной близости к месту сосредоточения (кончик носа, языка). Даже возражение, что в первом случае обонятельный нерв находится не на кончике носа, а в районе нёба, можно опровергнуть тем, что вызванное сосредоточением напряжение постепенно передается, особенно при помощи глубокого дыхания, до сферы нёба, и касается таким образом центра обоняния.

Но как можно объяснить передачу действия сосредоточения на нёбе (при концентрации с целью ясновидения), дальше через носоглотку до скрещения обоих зрительных нервов непосредственно около гипофиза? Можно предположить, что скрещение нервов является тем аппаратом, который воспринимает более тонкие, невоспринимаемые обычным зрением колебания.

Мои опыты в этом направлении (посредством указанного Йога-сутрой сосредоточения на нёбе) действительно вызвали самопроизвольное появление удивительных видений. Но достигнутый успех этим и ограничился, несмотря на трудные упражнения в течение нескольких лет, до тех пор, пока я не получил от моего учителя точных указаний, как развить зрение без помощи глаз. Оказалось, что сосредоточение должно быть не на нёбе, а на Аджна-чакре, — центре тонкого вещества посредине между бровями. Это было напряженное обучение. Учитель придавал самое большое значение регулярности (соотношению интервалов и ритма) упражнений, так же как и исполнению правил воздержания в жизни, но больше всего проверке моих видений. Первое, чему я должен был научиться, это различать действительные и выдуманные образы тонкой материи. Так, например, каждый день я должен был производить следующий эксперимент: моя жена ставила вечером на определенное место какой-нибудь предмет (вазу, статуэтку и т. п.), а я должен был на другое утро из другой комнаты «видеть» этот предмет с закрытыми глазами. Эту задачу я решал ежедневно на протяжении двух лет, значит не меньше семисот раз, и почти каждый раз, за исключением малого числа промахов, я видел правильно.

Моего учителя я видел каждый день: это вполне подтверждалось свидетельством моей жены и ее подруги, ясновидящей с давнего времени. Затем я научил этой технике моего друга Ф. и его сестру Е. И они достигли той же степени развития так, что могли точно видеть учителя, как это делали мы. Мой друг даже смог нарисовать портрет учителя. Через три года я был в состоянии видеть картины на любом расстоянии, хотя лишь на несколько мгновений. Учитель мне объявил, что теперь я смогу видеть, принимать мысленно его послания. Он передал для пробы мне и моей жене отдельно одно и то же послание, мы его записали каждый отдельно, затем сравнили: текст совпадал. Мне были даны и другие доказательства моей способности к телепатическому восприятию. Но мне все же казалось, что я двигаюсь вперед слишком медленно. Мои теоретические изучения йоги указывали мне на новые возможности. И я попробовал расширить мои упражнения, которые мне показались слишком простыми, и даже примитивными. Я вбил себе в голову, что правильному развитию «третьего глаза» непременно должно предшествовать пробуждение силы Кундалини и поэтому я расширял все больше технику дыхания (пранаяму). Я пришел к убеждению, что скорее и лучше смогу добиться результатов, если буду работать не с Аджной, а с Муладхарой (с центром в копчике).

Но это было роковой ошибкой, потому что с этой поры все покатилось вниз: я потерял все способности, все видения. Мои бесконечные изменения в упражнениях окончательно расстроили ритм. Я часто спрашивал об этом учителя и просил у него совета, но всегда получал ответ: «Ты меня правильно слышишь, но должен упражняться только так, как я тебе сказал». Но я не мог повернуть обратно. Напряженно и с максимальным сосредоточением делал я дальнейшие неудачные опыты. Порой на несколько дней я проводил старую технику, но затем мое мучительное желание исследователя толкало все к новым отступлениям и попыткам усовершенствования. Так продолжалось несколько лет. Хотя я потерял все видения, как будто их и не бывало, но зато я собрал богатые знания в теоретических областях Йоги.

Я изучил Тантру (индусская оккультная традиция). В течение моих мучительных попыток самому найти правильный путь, я надумал испытать учителя и то наставление, которое он дал мне раньше. В Румынии у меня была подруга молодости, ясновидящая, которая уже много лет назад имела такие же видения, а также знала моего учителя и могла возобновить с ним контакт. Она мне предложила, чтобы я написал моему учителю письмо на санскрите (которого не знала), и она это письмо покажет учителю. Я так и сделал, будучи уверен, что моя знакомая, выступающая в роли посредницы, не сможет его прочитать. Кроме того, она уже значительное время лежала в больнице в румынском провинциальном городке, так что не могла бы показать мое письмо санскритологу. Значит «обман» тут не был возможен.

Ответ был получен вовремя. Написан он был по-русски: «Заметь, не Муладхара, а Аджна». Я спрашивал учителя, на чем я должен сосредотачиваться, на Муладхаре или на Аджне. В остальном его указания вполне совпадали с теми, что и раньше. Но и это меня не убедило. Я продолжал эксперименты. В 1937 году я познакомился со Свами Шиванандой Сарасвати. На мои вопросы относительно правильной техники медитации, он ответил мне то же — «В центре Аджна», но я просил его разрешения продолжать мои упражнения в Муладхаре, на что он в конце концов согласился.

Спустя год я обратился к нему и спросил, не лучше было бы снова перейти к упражнениям в Аджне? Он мне ответил: «Ты достиг достаточных успехов в концентрации на Муладхара чакре. Не делай частых перемен». Так прошло еще десять лет. Между тем после десятилетней концентрации на Муладхаре, я получил опять видения, но развить их я был не в состоянии. Тогда мне пришло в голову испробовать технику моего учителя на других. В продолжении нескольких месяцев у трех человек, упражнявшихся независимо один от другого, появились одни и те же переживания и видения. Они видели лицо учителя и получали с ним контакт. Это побудило меня отказаться от моих опытов с другими центрами и опять начать сначала упражнения по технике, указанной мне учителем. Таким образом после 23 лет работы по собственному усмотрению, я вернулся к упражнениям, которые уже давно перестал практиковать.

Конечно, в продолжение этого долгого времени я собрал богатый практически материал, но замечательно то, что я установил, что в моих экспериментах правильным было только указание моего учителя. И мне стало ясно, что глаз учителя, как лучистый взгляд, никогда не терял меня из виду и всегда невидимо руководил мной. И когда я во второй раз вернулся к нему, как блудный сын, я услышал его голос: «Ты не потерял это время. Ты продвинулся значительно вперед».

В чем состоит техника зрения без помощи глаз?

При этом феномене дело не в том, как я уже сказал, что получается раздражение зрительного нерва, или точнее, не только в нем, так как указание в Йога-сутрах (1.35) — это концентрации мыслей на нёбе или точнее пересечении зрительных нервов (узел «хиазма оптикум») — совершенно конкретно. Значит должен быть другой центр, раздражение которого имеет решающее значение для вызывания восприятия видений. Мой учитель не поощрил меня к продолжению концентрации мысли на нёбе, в которой я долгое время упражнялся перед тем, как получил его указания. Он мне рекомендовал совсем другую технику. В сжатом виде формула этой техники звучит на санскрите очень таинственно: ом мани мэ самхита, кхамаджнатам раджа сиддха. Т. е. «Облака от меня (с моей стороны) правильной бездеятельностью согнаны в одно место, небо очищено для достижения господства».

Что означают эти слова? Какие облака и какое «небо»? Что это не физические облака и не физическое небо, ясно из того, что эти облака «правильной бездеятельностью» с моей стороны должны быть «согнаны в одно место», т. е. они находятся в какой-то связи со мною. А слово «небо» — санскритское слово «кха» — означает, во-первых, отверстие человеческого тела (таких отверстий по индусским воззрениям всего 9: глаза ноздри, рот и т. д). Таким образом, такое толкование не подходит. Затем «кха» означает «воздушное пространство», «эфир» и его можно перевести просто как «небо», но и это значение не кажется исчерпывающим. Свами Шивананда Сарасвати приводит на этот счет замечательное высказывание древних индусских йогов, которое заслуживает внимания. Оно гласит: «Упражняющийся в йоге, который в состоянии увидеть свое собственное отражение в небе, может узнать, успешны ли его начинания».

Йоги, которые в совершенстве овладели искусством концентрации, говорят: «При ясном солнечном свете твердым взором ищи свое отражение в небе; как только увидишь его хоть на одно мгновенье, ты готов и скоро увидишь на небе Бога. Тот, кто каждый день видит на небе свою тень, достигает долголетия. Смерть никогда не застанет его врасплох. Когда видение тени становится совершенным, упражняющийся в Йоге достигает успеха и приходит к победе. Он становится господином праны, и для него больше не существует никаких препятствий».

Техника проста и не требует многих лет практики. Некоторые достигали этого в течение одной-двух недель.

«На восходе солнца станьте так, чтобы тело бросало тень на землю, лицом к своей тени, и на некоторое время обратите пристальный взгляд на область шеи, а затем на небо. Если вы при этом увидите на небе свою тень в полный рост, то это очень хороший признак. Тень ответит на ваши вопросы. Если же вы ее не увидите, продолжайте упражняться до тех пор, пока не получится. Упражняться можно и при лунном свете». («Практические уроки йоги», с. 219–220).

Даже если эта практика легка и сулит такие заманчивые перспективы, лично мне она кажется потерей времени и труда; в книге я надеюсь показать, что эти, а в равной мере и другие указания древних йогинов и истинная техника скрыты под причудливо привлекательными формулами!

Поэтому возвратимся к нашему слову «кха». Еще одно его значение — место между бровями. Здесь находится, как показывают многие изображения индусских богов, вертикально поставленный глаз, который дает йогу все волшебные силы, включая дар «божественного зрения» (дивья дришти) без помощи глаз телесных. В книге «Сатчакра Нирупана Тантра» этот центр упоминается как глаз мудрости (джнана чакра), который «подобен пламени большой лампы». В ней говорится (стр. 37):

«Когда йогин во внутреннем сосредоточении удаляет свое сознание от опоры (внешнего мира) и пробуждает его, он видит на этом месте светящуюся искру, а затем — яркое пламя, которое похоже на сияющее утреннее солнце между небом и землей». Согласно мистическому учению йогов, именно в этом пламени «мыслится», т. е. находится посредством воображения, «третий глаз». Так говорится в «Шива-Йоге»: «Мысли центр между бровями в образе пламени масляной лампы и посреди него — глаз мудрости».

По сути, это инструмент не только постижения философских или религиозных истин, но и всякого постижения, всякого познания вообще.

Поэтому «джнана чакра» означает «глаз знания» именно в широчайшем смысле слова, т. е. «глаз всеведения», которому открыты не только все настоящее, но в такой же степени прошлое и будущее. В книге «Трипураса Самусайя» мы читаем:

«У практикующего медитацию (в этом центре между бровями) возникает воспоминание о совершенном им в прошлых воплощениях, а также способность ясновидения и яснослышания».

Современные йоги согласны с этим. В своей «Автобиографии йога» Парамханса Йогананда называет этот центр «всеведущим духовным глазом» или «тысячелистным лотосом света». А Свами Шивананда говорит: «Точно так, как проходят лучи света через стекло, или рентгеновские лучи через непрозрачные предметы, йог с помощью своего внутреннего духовного глаза может видеть предметы за толстой стеной, знать содержание письма в запечатанном конверте, или находить скрытые сокровища под землей». Этот духовный глаз — глаз интуиции, Дивья Дришта, или Джнана чакра. Что этот «третий глаз», называемый также глазом Шивы, может видеть неограниченно в пространстве было уже доказано практическими опытами, и не сводится только к теоретическим соображениям. Остается обосновать, как этот третий глаз преодолевает время, т. е. действует в четвертом измерении. Сам факт не нуждается в дальнейших доказательствах. Так как этот «глаз» стоит вне действия пространства и времени, сфера его действия также лежит вне трех измерений пространства, т. е. по крайней мере в четвертом измерении. Поэтому он должен быть неограничен временем, или, по выражению древних йогинов, «Трикаладжна», что значит «знающий три времени» — прошлое, настоящее и будущее, или всеведущий.

При этом надо особенно подчеркнуть, что, как показывают практические опыты древних времен — свидетельства тогдашних ясновидящих, а также эксперименты наших дней, способность восприятия и острота зрения посредством этого «глаза» никак не зависят от расстояния и времени. Это, разумеется, противоречит привычным нам учениям о механизме восприятия. Как известно, сила массы уменьшается пропорционально квадрату ее расстояния, так что на известном расстоянии сильнейшие излучения останавливаются экранами определенной толщины (например, гамма-лучи — железным экраном толщиной в один фут, космические лучи — свинцовым экраном до двух метров толщиной). Лучи же, которые воспринимаются «третьим глазом», называемые также лучами Шарпантье или Н-лучами, не уменьшают своей силы ни на каком расстоянии и не останавливаются никакими материальными преградами. Это указывает на их более тонкую материальную природу. Они не только не ограничиваются пространством, но и не зависимы от него.

Эти заключения подтверждаются на практике, т. к., хотя восприятие картины давно прошедших времен или будущего требуют высокой степени развития «третьего глаза» и не всегда поддаются проверке, то восприятие нынешних событий не уступает в точности и остроте наблюдению очевидца.

В зависимости от степени открытости третьего глаза различают 4 ступени: на самой низкой стоят видения необыкновенных вещей. Видны причудливые, привлекательные картины, не продукты больной фантазии, а вполне нормальные явления, образы или части их в диковинном освещении, необыкновенных оттенков цветов, как правило, без связи с направлением мысли видящего. Естественно, возникает предположение, что эти видения являются галлюцинацией. Но разве действительность — грубая материальность, разве действительность — только то, что воспринимается ограниченными пятью чувствами? Если, как это мы показывали выше, рамки восприятия наших чувств могут расшириться до неопределенной степени, где тогда граница и критерий «истинно-воспринимаемого»? Наша западная психология чувствует себя растерянной перед этими «нереальными», и все же воспринимаемыми вещами, а наша школярская, едва вышедшая из пелёнок наука более чем склонна отнести такие причудливые явления в ничего не говорящую и противоречивую рубрику «галлюцинации».

Что же говорит об этом индийская психология? Йоги говорят о так называемом Манас-чакре или центре мышления, который символически изображается в виде шестилепесткового лотоса; он описывается, как центр восприятия с шестью нервными каналами, или стволами. Из них пять — это каналы наших нормальных чувственных восприятий — зрения, слуха, вкуса, обоняния, осязания, а шестой канал, или Сваммахаба Нади, служит проводником для таких проявляющихся изнутри впечатлений, как сны и галлюцинации. На первый взгляд удивляет сочетание здоровых (сны) и нездоровых (галлюцинации) восприятий, но это сочетание далеко не случайно.

Шестой лепесток Манас-чакры связан с «Тысячелепестковым Лотосом Света», который считается местопребыванием нашего духа — Дживатмы, тогда как Манас-чакра (сенсориум) — есть центр нашего бодрствующего сознания. Этот факт безмерно важен, т. к. в то время как наше бодрствующее сознание воспринимает ощущение пяти органов чувств через пять нервных путей (пять лепестков этой чакры), то должно же это сознание во время сна, когда наши чувства не функционируют, проводить картины сна или «фантастические образы» через шестой канал, т. е. прямо из «Тысячелепесткового Лотоса» к «третьему глазу». Когда пять внешних органов чувств во сне или как-нибудь иначе отключены, то начинает работать именно шестой лепесток цветка Манас-чакры: он разрастается, становится большим и сильным, начинаются сновидения, а в бодрствующем же состоянии появляются так называемые галлюцинации, или правильнее говоря, необыкновенные вещи.

Такова голая теория: убедительным ее практическим доказательством стала, не осознавая этого, наша собственная западная наука, в лице психологов Дональда Хебба и Вудберна Герона. Потому что их подопытные студенты были не галлюцинирующими больными, а вполне нормальными здоровыми молодыми людьми, с искусственно выключенными на некоторое время пятью органами чувств. Эту целенаправленную релаксацию — телесную и психическую ученые неправильно сравнили с ленью.

Более того, подопытные этих двух исследователей все же что-то делали (они сначала думали о своих проблемах) и только когда вынужденная изолированность внешних чувств прогрессировала в достаточной степени, они стали видеть «доисторических зверей, желтокожих дикарей, бивни мамонта» и т. д. Все это благодаря наивности исследователей было принято за «побочные последствия лени». Видения студентов являются типичным симптомом того, что шестой лепесток начал постепенно функционировать и проводить зачатки впечатлений «третьего глаза». Если бы вместо продемонстрированной неадекватной оценки эти упражнения были систематически и собственно научно продолжены и углублены, то можно было бы получить данные, открывающие новые перспективы в этом направлении, и наша наука обогатилась бы новыми возможностями исследования и познания. Во всяком случае мы имеем доказательство того, что так называемые галлюцинации возникают без участия органов чувств. Такое же доказательство дает и наука индийских йогов, утверждающая, что человек, если ему временно удается отключить (Пратьяхара) свои чувства, приходит в состояние, в котором он открыт трансцендентному восприятию.

Каждое правильное сосредоточение (концентрация) мыслей служит более или менее этой цели — оно отклоняет (оттягивает) внимание духа от внешних пяти чувств, выключает их, способствуя раскрытию «шестого лепестка цветка». Первым непосредственным последствием этой практики, в контексте вышеизложенного, является совершенно понятное и объяснимое явление — сновидения становятся богаче по содержанию, яснее, логичнее и живее. Даже если не видят снов, или видят их очень редко, то уже же после первых дней таких упражнений появляются сновидения, которые хорошо запоминаются.

В течение следующих месяцев у упражняющегося появляются картины, видения и образы в бодрствующем состоянии (во время отключения чувств при сосредоточении). Это не болезненные явления, они так же нормальны, как наши мысли, которые, впрочем, как мы это позже увидим, тоже образуются таким же образом, а не создаются нашим умом, как это принято считать: умом они лишь только регистрируются. Они приходят и уходят не известно откуда и куда. Это чуждые тела, которые получают от нас силу, окраску и толчок, подобно снежному кому, толкаемому играющими, становящимся громадным или распадающимся на мелкие комья. Мысли временно захватывают власть над нашим сознанием, как неожиданные постояльцы гостиницы, чтобы потом опять уйти. Кто в этом сомневается, пусть сядет поудобнее, расслабит тело и сознание и даст свободу мыслям, не ограничивая их и не прерывая. Через несколько минут он убедится в том, что его сознание регистрирует неожиданные, удивительные, абсурдные, иногда даже отвратительные мысли, которые он никак не может объяснить ни своим прошлым, ни своим воспитанием, ни общим направлением своего мышления. Ему станет неприятно и он постарается прерывать эти мысли. Но сам опыт заслуживает того, чтобы его провести.

Вторая ступень видений достигается, когда упражняющийся начинает упорядочивать свои переживания первой ступени. Это проявляется в том, что видения первой ступени — «необыкновенные вещи» — оказываются совсем нормальными, т. к. они будут узнаваться, как знакомые предметы или явления, только под непривычным углом зрения, — подобно разветвлённой молнии, которая всегда движется по линии наименьшего сопротивления, причем это направление не обязательно прямолинейно. Этим очевидно объясняется факт, что хотя картины второй ступени и представляют желаемый предмет, передают они его подробности всегда иначе, чем ожидается. Это обстоятельство подчеркивает, что тут вопрос идет не о самовнушении или воображении, а о самой реальности. Как правило, все так, как в действительности, но видится как-то иначе; дом часто видим с угла или крыши, т. е. так, как нам его при наших наблюдениях никогда не приходилось наблюдать.

Второй особенностью этой второй ступени является собственное движение видений, подобно фильму или ландшафту при слабом освещении, в сумерки, ночью. Это происходи потому, что эти картины первоначально смутны, как выцветшие фотографии, и становятся чётче и светлее только при дальнейших опытах. Но их собственное движение и жизнь независимы от воли наблюдателя, поэтому что они не являются плодом его фантазии. Кроме того, они имеют еще одну поразительную особенность: они дают ответ на непосредственно поставленный вопрос. Стоит подумать во время видения о любой его подробности, как она сейчас же проявляется на картине, причем она появляется иногда немного раньше, чем вы осознаете свой вопрос. Это опять-таки доказывает «вневременный» характер духовных «лучей». Кроме того, с удивлением убеждаешься, что эти «лучи» проникают через все препятствия, для них не существует преград. Это значит, что упражняющийся не достиг еще необходимой степени развития! Картины этой ступени относятся большей частью к настоящему или к совсем недавнему прошлому, реже — к более отдаленному прошлому и совсем редко — к будущему. Они могут быть также мыслеформами других лиц, в особенности если предметы сосредоточения являются религиозным символом или чем-либо подобным, на которые концентрируются мысли тысяч людей. Ясно одно: эти картины не являются плодом фантазии упражняющегося, которая, будучи годами направлена на данный символ, даст стократно более слабое и неживое проявление, нежели настоящее восприятие описанных двух стадий.

На третьей ступени видения развиваются до полной ясности и красоты и ни в чем не уступают картинам, воспринимаемым нашим физическим зрением. Но длятся они короткое мгновение и немедленно гаснут, причем в продолжение целой минуты «догорают», как электрическая лампочка после выключения тока. Это догорание — типичный признак третьей ступени, так же как и характерное сверкание, сияние картин. Материя тонкой субстанции сияющая, вот почему оккультисты старых времен и называли ее «астральным светом». В отличие от видений первой и второй ступеней, которые полны слабого света и продолжительное время проходят в постоянном движении мимо нашего внутреннего «глаза», видения третьей ступени вспыхивают внезапно, в полной силе и вызывают ощущение, как будто вылетаешь из собственного тела, или как будто волосы встали дыбом. Это чувство экстаза продолжается во время всего видения и гаснет постепенно, оставляя раскаленный след. Надо себя приучить, чтобы в дальнейшем это особенное ощущение (иногда это мурашки по спине) не мешало по возможности продлить восприятие.

Описанные три ступени видений (даршана) развиваются одна из другой и представляют, по мере медленного увеличения ясности, подлинные картины мира тонкой субстанции, этого отражения нашей грубой материальной сферы (физического плана). Они более или менее легко могут быть достигнуты всеми людьми, которые достаточно упражняются и используют правильную технику. Женщинам это дается легче, благодаря их большей уравновешенности. В особенности же способны к видениям слепые, вследствие их более сильного стремления к свету и их постоянного желания видимого. Каждый, кто наделён сознанием, может обладать этим даром «второго зрения» и его успехи зависят в конце концов от проявленного терпения, выдержки и способности к сосредоточению.

Четвертая ступень — это ступень Мастера. И если регулировка сознания этой духовной подзорной трубы и установка на определенном объекте, как на фокусе, являлась типичным признаком трех первых ступеней, то четвертая ступень характеризуется пространственным восприятием. Это восприятие одновременно во все стороны и отовсюду, которые при совершенном овладении делает человека адептом, т. е., «тем, которому нечему больше учиться», т. к. он видит все, на что он пожелает направить свой духовный взор. Ему не надо больше рыться в книгах, чтобы учиться на опыте и знаниях других, ему не надо делать логических выводов из опыта других, к чему принуждены обыкновенные смертные, ограниченные их восприятием границ пространства, времени и т. п.,- ничего не остается скрытым от «третьего глаза» адепта.

Парамаханса Йогананда

Приведем как пример начального состояния на этой ступени личное переживание Парамахансы Йогананды из его книги «Автобиография Йога»:

«Из лёгких, словно каким-то насосом, был вытянут весь воздух; тело, оставаясь деятельным, оказалось погружённым в абсолютный покой. За этим последовало экстатическое расширение моего сознания. Я мог видеть на много миль вокруг, например, я ясно видел на другом берегу Ганга слева от меня за храмом все окрестности Дакшинесвара. Стены всех построек были светящиеся и прозрачные и сквозь них я видел как двигались люди на далеких полях. Я был бездыханным и тело мое удивительно спокойно, хотя я свободно мог делать движения руками и ногами. Несколько минут я умышленно делал попытки закрыть глаза и открыть их снова — и в том и другом случае я видел все окрестности Дакшинесвара. Мое тело казалось сделанным из эфирной субстанции, готовым к парению в воздухе вполне сознавая всё, что вокруг. Я осмотрелся и сделал несколько шагов, не прерывая этого блаженного видения».

Совершенство же на этой ступени описывает Эванс Венс: «Великий йог наблюдает посредством ясновидения суть бытия самих существ так, как это невозможно ученому даже с помощью новейшей исследовательской техники. Он описывает природу самых далеких солнц, планет и туманностей, которые до сих пор остались за пределами досягаемости любого телескопа. Столь же всемогущ он в наблюдениях физиологических процессов своего собственного тела, и ему не нужны вскрытия мертвых и вивисекция для установления присутствия ядов и носителей болезни. Ему, который признаёт лишь дух как создателя и владыку тела и любых материальных соединений, не нужны никакие лекарства и препараты. Ему не нужны машины, чтобы преодолеть и подчинить себе воздух, воду и землю; он может оставить свое грубое физическое тело и быстрее света достичь любой части земли, или в космическом пространстве скользить к другим мирам».

«Возьми величайшее оружие Упанишад, как лук,

Вложи стрелу, заостренную путем медитации,

Затем натяни свой нацеленный на Брахмана лук,

И попади, о дорогой, как в цель, в Вечное».

((Мундака-Упанишада))

Эти мистические слова Упанишад часто цитируются йогами для того, чтобы образно представить технику медитации и экстаза, причем следующий стих представляет собой явный комментарий: «Как лук — ОМ, как стрела — Душа, как цель — Брахман: выбери великую цель и достигни её, как стрела попадает в цель». Но в этих словах скрыто значительно большее, чем просто мистическое погружение в Бога. Мы не должны забывать, что словом «Упанишады» обозначают «тексты, которые раскрывают тайный смысл Вед».

Свами Шивананда

В обычном толковании Упанишад, как предмета для медитации, направленной на слияние с Брахманом, и как символического ее описания нет ничего таинственного, т. к. все Упанишады говорят об этом просто и ясно. Также и объяснения йогов не свидетельствуют о большем, как, например, видно из слов Свами Шивананды Сарасвати: «Представь себе ОМ, как лук, принцип мышления как стрелу и Брахмана — как мишень. Целься с большой внимательностью в эту цель, и как только стрела сольётся с мишенью, ты будешь единым с Брахманом» («Практические уроки Йоги»).

Остается открытым вопрос, как это сделать? Иоген Харриган авторитетно утверждает:

«Для восточного азиата эти таинственные слова прозрачны и близки. Нас же они оставляют в полной беспомощности. Не остается ничего другого, как копать дальше, пытаясь добраться до сути. С давних пор, даже для нас, европейцев, больше не является тайной, что японские искусства указывают своими внутренними формами на общий корень — буддизм. Это относится и к искусству разведения цветов и к мастерству владения мечом. Таким образом в первую очередь все эти искусства требуют в качестве первейшей предпосылки духовного самообладания, в котором и происходит их самовоспитание в зависимости от характера данного искусства; это духовное самообладание является неотъемлемой особенностью буддизма и определяет специфику монашеского пути. Речь здесь идет не просто о буддизме в неясно выраженной умозрительной форме, который известен в Европе по многочисленным опубликованным текстам; и не просто известен, но якобы доступен для понимания. Нет, здесь говорится о Дхьяна-Буддизме, который а Японии называют Дзен. В этой разновидности буддизма главным является не умозрения, а непосредственный опыт постижения того, что, являясь безначальной основой сущего, не есть продукт нашего ума и даже не может быть всецело удостоверено посредством специальных опытов, полных скрытого значения. Ради этих решающих опытов Дзен-буддизм прокладывает пути, которые благодаря методическому углублению в себя, в глубочайшие основы души ведут к Неназываемому, Безначальному и Непостижимому; более того — к слиянию с ним. И если мы говорим о «стрельбе из лука», то это ведет к совершенно предварительному и может быть, заведомо неточному определению: духовные упражнения, благодаря которым техника обычной стрельбы из лука стала искусством, являются мистическими упражнениями. В таком случае та стрельба из лука, которая нам известна, не может иметь только внешний смысл: это — не просто стрельба из лука, но достижение чего-то внутреннего в самом себе».

Следующие нижеперечисленные искусства символизируют ступени духовного развития (ступени Йоги) путем медитации, приблизительно в таком порядке:

«Сценическое искусство» — или искусство смотреть на себя, как актера в драме жизни (Лила) (Яма и Нияма — этическое развитие йога). «Мастерство меча» — как искусство защищать себя от травм и болей (Асана- господство над телом). Затем идет «искусство цветов» — как искусство разведения и ухода за духовными «цветами лотоса» в теле тонкой материи (Пранаяма — техника дыхания). «Чайная церемония» — искусство наслаждения квинтэссенцией мудрости («чаем»), не будучи отвлеченным от этого прислуживающими гейшами (обманами чувств) (Пратьяхара — отвлечение чувств). «Рисование тушью» — как искусство придавать образ собственным мысленным картинам (Дхарана — концентрация мыслей). «Стрельба из лука» — как искусство познания истины, как мишени для попадания принципа мышления представленного в образе стрелы (Дхьяна — медитация), которая в конце концов ведет к слиянию с целью (Самадхи — соединение, совершенство).

Но сама техника «стрельбы из лука», как таковая, этим еще не объясняется, так что, как говорит Харриган, «остается копать дальше», т. е. рассмотреть точный, оригинальный текст Упанишад, который, вероятно, лежит в основе практики Дзен-буддизма. Отвлечёмся от второго стиха, где нам прямо навязывается резко выраженное мистическое толкование текста. Попробуем, сосредоточившись только на первом стихе, установить, нет ли тут скрытого тайного смысла, как это часто бывает с древнеиндийскими текстами.

Буквально первый стих означает: «взяв «великое оружие» — «лук» (намёк на тайное учение Упанишад), наложи стрелу, которая заострена преданностью (упаза) и направленна на духовную установку (бхава), и, натягивая (напрягая) его сознанием, именно это познай (видхи) как вечную цель». Этот перевод кажется на первый взгляд еще запутаннее. Но, при ближайшем рассмотрении, мы получаем более глубокое представление о точной технике. Во-первых, слово «Упанишады» значит «упоминание о тайном учении» — это сразу подтверждает наше положение, что дело идет о внутреннем. Затем «упаза» означает нечто большее, чем просто медитация. Это слово происходит от корня — «упа-аз» — «сидеть возле, сидеть в ожидании, обращать внимание, почитать, уважать, принимать» и т. д. Это точное описание первой ступени медитации (тратака), которая имеет целью как можно больше заостренную духовную установку (бхава) направить на объект медитации и поддерживать во все время медитации. «Айямья» — значит не только «напрягая, натягивая», но скорее «оттягивая назад» и таким образом выражение «айямья тад бхава гатеначетаза» — «натягивая (оттягивая назад) стрелу с помощью заостренного сознания (бхава)» — даст нам объяснение тайны, как это будет показано ниже. Когда вы смотрите некоторое время исключительно на какой-нибудь предмет, то ваше сознание находится около этого предмета. Это чувство, как будто духовные щупальца протянулись до наблюдаемого объекта. А теперь закройте глаза. Сейчас же щупальца втянутся, как будто сознание оттянуто, возвращено обратно в верхушку носа. Если опять открыть глаза, сознание опять отходит, закрыть — опять возвращается в верхушку носа: следовательно, сознание перемещается вместе со взглядом.

Теперь сделаем еще один опыт: вслед за наблюдением предмета закроем глаза, и некоторое время будем мысленно созерцать этот предмет. Тогда сознание стремится удержать его местонахождение, и посредине головы ощущается внятное чувство давления. Но это продолжается не долго. Через короткое время внезапно вы чувствуете, как будто ваш взгляд, а с ним вместе и сознание, опять направлены вовне. Сознание странствует таким образом в этих двух направлениях, но до тех пор, пока мы на чем-нибудь концентрируемся в верхушке носа, оно движется во внутрь и создает давление; это давление возникает точно на том месте, где находится гипофиз (чуть выше середины условной линии, которая связывает оба отверстия уха). Но едва сознание перенесется через этот центр еще дальше внутрь головы (к шишковидной железе), как происходит «выстрел» внутренним взглядом — «пуск стрелы».

Таким образом мы нашли тайну духовной «стрельбы из лука».

Процесс раскладывается на следующие части:

1. Берётся лук. Так как «лук» означает слог ОМ, то предварительное повторение этого слога возбуждает (даже при шепоте) всю область гипофиза. Дальше будет показано, почему это необходимо. Повторение слога ОМ при правильном выговаривании (а-о-у-м-м-м, как один звук, и уже от «а» начинающийся жужжанием) создает необходимое сосредоточение духа, а потом, как сказано выше, возбуждает всю область гипофиза.

2. Накладывается стрела. Так как «стрела» означает принцип мышления (Дух или собственно Я, Атман), это означает выбор определенного объекта, как «мишени».

3. Нацеливание в мишень. Это уже объяснённая Тратака или «упаза» — преданность объекту; цель вызывает духовную (эйдетическую) установку (бхава), направленность чувства на представление предмета.

4. Натягивание лука. Оттягивание стрелы на тетиве в противоположную цели сторону, при том, что наконечник стрелы неизменно обращён к объекту, — т. е. движение сознания (стрелы) к центру движения (выгибу лука) — внутрь головы. Это напряжение (натягивание) происходит исключительно благодаря соблюдению упомянутой эйдетической установки (бхава гатена), путем все большего погружения в чувство объекта. Когда это натягивание (концентрация) достигает высшей точки, происходит опускание стрелы (выстрел), т. е. разряжение напряжения стрелы (т. е. сознания), которая теперь летит в сторону мишени (объекта). Стрелок смотрит на цель в ожидании попадания, на которое он больше не сможет повлиять, т. е. он больше не держит стрелу (не концентрирует больше свое мышление): он наблюдает, попала ли стрела в цель, в центр мишени (видение объекта) или около цели (видение не того, чего желалось, а «необыкновенных вещей»), или упала на землю (отсутствие видений). В последнем случае он должен «наложить новую стрелу» (начать концентрировать сначала). Поэтому в оригинале сказано «распознай» или «обрати внимание» (видхи), а не просто «попади» (санскритское слово было бы «видия», а не «видхи»), так как после пуска стрелы ничего больше сделать нельзя, остается только наблюдать, не отклонил ли ветер (другое направление мысли) летящую стрелу так, что она не попал в цель.

Таким образом, подразумевается наблюдение цели, т. е. любого объекта, относящегося к медитации, типичным признаком которой является именно то, она не обязательно направлена на Брахмана. Надо сказать, что в оригинальных текстах в первом стихе слово «Брахман» отсутствует. Если сравнить предлагаемую разгадку тайны духовной «стрельбы из лука» с санскритской формулой, которую в свое время я получил от учителя, то к нашему удивлению мы найдем, что они одинаковы. Ибо краткая санскритская формула состоит из двух частей: первая часть упоминает о «напряжении», причем облака (мысли) через правильную сдержанность (оттягивание, отход назад) сознания согнаны в одно место (центр), т. е. имеется в виду напряжения «лука» через концентрацию: во второй части говорится об «уменьшении напряжения» («пуск стрелы» в медитации), причем нёбо (кха), т. е. место между бровями, или верхушка носа, должно быть наблюдаемо (наблюдение за мишенью) для достижения господства (овладеть искусством «стрельбы из лука»).

Из физиологии головного мозга известно, что посредине между бровями находится лобная пазуха, т. е. пустое пространство, где нет никакого центра. И все же все индийские тексты единогласно говорят, что Бхрумадхья Дришти — это зрение посредством «третьего глаза» — осуществляется именно через место посредине между бровями. С одной стороны утверждается, что это «глаз мудрости», который мыслится пламенем масляной лампы и центра между бровями; с другой стороны, тот же текст говорит: «Центр между бровями есть клубень-стебель (надаканда), который вызывает собственный голос». Согласно этому центр не должен был бы находиться впереди на лбу, но в непосредственной близости от резонатора голоса, или, по крайней мере, должен был бы ощущаться при разговоре. Намек о правильном положении (действительном месте) «третьего глаза» дает нам, что удивительно, наша собственная западная наука:

«Вспомним изображающие людей изваяния, оставшиеся от первобытных времен. Низшие типы прежде всего лобоглазные. Этот глаз на лбу был характерным органом тех времен. Это не был обыкновенный зрительный орган, потому что высшие животные имели тогда, как и позже, кроме этого глаза, также и два хорошо развитых обычных глаза. Значит, это мог быть орган какого-то чувства, которого позднейшие люди и звери лишились, или лучше сказать, этот орган остался в рудиментарном состоянии как заглушенная головным мозгом шишковидная железа. Головной мозг является местом нахождения интеллекта, который как механизм структурирует облик мира, в котором мы существуем. Как показывает сравнительный анализ эволюции строения черепа, наш мозг больше, чем у человека каменного века, хотя он, так же, как и млекопитающее третичного периода, отличался крупным мозгом. При очень маленьком мозге животные имели развитый черепной глаз. Если головной мозг служит местонахождением интеллекта, то в процессе развития он все больше принимал на себя функции затухающего органа, и вероятнее всего «третий глаз» служил для ясновидения и привлечения добычи». («Герцог Эдгар» Памиркара).

Это может служить дальнейшим научным доказательством, что наше стремление вернуть человеку путем развития шишковидной железы («третьего глаза»), утерянного им при одностороннем развитии интеллекта, качества ясновидения и магической силы является совсем нормальным желанием. Наша задача состоит лишь в том, чтобы осуществить это в гармонии с интеллектом. Практический путь к этому нормальному и гармоническому развитию указывается во второй части этой книги.